Да, коллапса в российской экономике мы не видим, но в то же время экономическое положение в России стабильно ухудшается
Житель Томска по имени Сергей работал сборщиком мебели в одной из частных компаний. Еще в марте у фирмы стало мало заказов, а после ухода из России главного заказчика – IKEA – начались серьезные проблемы.
– Раньше нас кормили обещаниями и зарплату, пусть и меньше, но платили. А в июле распустили 70% сборочного цеха. Если честно, я месяц ничего не искал, приходил в себя. И так депрессия была из-за всего происходящего, а тут еще и увольнение. Доедали семьей то, что накопили ранее. Потом взял себя в руки и попробовал делать частные заказы, людям по-прежнему нужна мебель, но платить дорого они уже не готовы, ищут подешевле, а значит частников. Но не пошло – оказалось, что работа с клиентом лицом к лицу еще более геморройная, чем под начальством, даже не очень адекватным. Или я оказался к этому не готов. Но у жены не получилось стать менеджером, а нанимать специального человека оказалось не на что, – рассказывает Сергей.
Чтобы прокормить семью, он устроился в такси, а затем – охранником в местный супермаркет. Работать по прежней профессии он не мечтает, поскольку заказов на изготовление мебели почти нет.
С началом войны остался без работы и дизайнер Дмитрий, который несколько лет назад переехал из Иркутской области в Москву.
– Сообщили об увольнении мне и моим коллегам в конце мая, – говорит Дмитрий. – Я в это время ехал на работу, мой начальник добавил меня в чат, где я обнаружил и остальных сотрудников, а следом написал сообщение, что так, мол, и так, наш новаторский проект по виртуальным ресторанам сворачивается, потому что инвесторы перестали вообще финансировать российский бизнес, называют его "токсичным" и разрывают прежние договоренности. Я так понял, что он отказался от русскоязычной версии этого приложения, но переориентировал его на западный рынок. Сам он на тот момент находился уже не в России. На мое сообщение в личку о том, что это не увольнение, а сокращение, поэтому нам положены три месячных оклада, он ответил, что с деньгами совсем туго, и оплатил только по факту сделанную работу. И на том спасибо.
Потеряв работу в мае, Дмитрий снова нашел ее в августе. Три месяца он жил на сбережения. Денег хватило, поскольку зарплата на прежнем месте составляла больше 200 тысяч рублей.
– Сейчас работаю в одной госструктуре, оформили на трехмесячный проект, но что будет дальше, продолжат ли работать после ноября – непонятно. Радует, что это удаленка, потому что в Москве сейчас жесть какая-то творится с этой мобилизацией, ловят по хостелам, метро. Я вообще перестал спускаться под землю, думаю, еду тоже доставкой пока заказывать, – рассказывает Дмитрий.
UX-дизайнер (специалист, делающий онлайн-проекты максимально комфортными для пользователя) из Новосибирска Алина Сладкова (фамилия изменена по просьбе респондента) несколько лет назад начала работать в качестве фрилансера с иностранными заказчиками. В основном делала макеты интернет-сайтов для разных отраслей промышленности и торговли. Когда началась война, большинство заказчиков резко отказались от продолжения сотрудничества.
– Многие заказчики просто пропали, – рассказывает Алина. – Были такие, кто говорил: Алина, мы все понимаем, но лучше поищем дизайнеров в другой стране и в другом месте. Ничего личного. Было немного обидно, потому что я же переучилась на эту профессию уже в сознательном возрасте. По первому образованию я социальный педагог. И только встала на ноги, начала более-менее зарабатывать – здравствуйте, приехали.
Работая с западными клиентами, Алина зарабатывала порядка 70 тысяч рублей в месяц, работая примерно по 3 часа в день. Поскольку девушка живет одна, она сумела создать финансовую подушку на три месяца.
– В июле я начала искать новую работу и нашла довольно быстро, – говорит Алина. – Рынок дизайна сейчас предлагает немало вариантов, но проблема в том, что все они копеечные по сравнению с тем, что был у меня. Теперь я работаю удаленно в конторе за 60 тысяч в месяц, строгого восьмичасового дня нет, но все равно я привязана к конкретной фирме, чего раньше не было. Но лучше пока так, поскольку за время безработицы я проела примерно 150 тысяч. Но не жалею – отдыхать тоже классно.
Житель Хабаровска Анатолий работал в одной из государственных структур, но в июле решил уволиться из-за атмосферы, которая сложилась в коллективе.
– Конечно, я давно хотел уйти, и если бы работа правда нравилась, то остался бы, – говорит Анатолий. – Но когда все это началось, мне просто стало не по себе от того, что происходит. На работе особо одаренные граждане стали клеить буквы Z на машины… Частенько случались корпоративы, где сотрудники наперебой произносили тосты "за наших парней на Украине", "за героев". Такое впечатление, что началось какое-то соревнование в том, кто сильнее "любит Родину". И не дай бог, начальству покажется, что ты недостаточно любишь. А что дальше? Доносы? У нас и так на всех сотрудников всегда коллеги писали анонимки начальству. Сейчас тем более самое время для этого.
Анатолий уволился без всяких планов, а примерно через месяц начал искать работу по своей специальности – экономист.
– Что дальше? Пока не знаю. Работу присматриваю, но, видимо, сам не понимаю, куда больше тянет. Можно пойти в банк банально. Денег в запасе на момент увольнения было тысяч сто, но сейчас уже нет. Жена работает, слава богу, плюс к тому – пару раз занимал у родителей. Надеюсь, все отдам.
Ирина Лобанова из Чемала (Горный Алтай) работает в местной поликлинике медсестрой за 25 тысяч рублей в месяц. По данным статистики, Горный Алтай является одним из лидеров в стране по количеству туристов, но при этом остается одним из беднейших регионов России – пятое место с конца по итогам 9 месяцев 2022.
– Накопления? Вы смеетесь, что ли, - говорит Ирина. – Я вообще такое слово уже не помню когда слышала. Мы сбережений не делаем, а наоборот – берем в кредит, живем в долг, можно сказать. У меня сейчас кредитов тысяч на девять, наверное – два платежа всего. А так, если умрет кто-то из родственников, уже хоронить не на что. Наверное, опять будем кредит брать. У нас тут два способа заработать нынче: ковидный госпиталь или на Украину. А у меня двое детей, тяну одна… Если говорить о нынешней ситуации, то в первые месяцы мы, конечно, слегка обалдели: пошли в магазин, где одежда продается, а там все подорожало то в два раза, то в полтора, то в два с половиной. Надеюсь, хотя бы хуже не будет, все останется, как сейчас, стабильно.
27-летний Александр до начала мобилизации жил в Ачинске Красноярского края, где работал на местном глиноземном комбинате. Чтобы не получать повестку, взял отпуск с последующим увольнением и переехал в Красноярск, где устроился в такси.
– Не хочу я на войну, меня там не ждут, поэтому пока поживу в большом городе, - рассказывает Александр. – По поводу сбережений – сложилась довольно интересная вещь. У меня в Ачинске зарплата была повыше, чем я сейчас зарабатываю, там я квартиру не снимал, в целом город дешевле, чем миллионник Красноярск. При этом там я ипотеку платил, но перед отъездом закрыл ее, с собой взял примерно 150 тысяч. Но получается, что дома все время тратился на что-то: чуть деньги скопились – ремонт надо делать, машина, то да се. А сейчас жилье съемное: ну, я не буду же туда диван или телевизор покупать, по крайней мере пока. С февраля, наверное, главное, что я ощутил, – это рост цен на строительные материалы, Я ремонт делал дома, какие-то скидки выбивал в магазинах через мастера, и так кружил, и так, но все равно получилось тысяч на 70 дороже, чем примерно такой же ремонт год назад. Еще с автомобилями печаль – сильно подорожали, хотя сейчас тоже рынок поуспокоился. А главное жилье: цены пока что – космос, ипотеки стали такие, что подступиться невозможно. Ну, либо горбатиться всю жизнь или как-то так.
Светлана Пермякова из Красноярска с мужем накопили около 200 тысяч рублей: планировали в мае съездить в Турцию после долгого перерыва, связанного с пандемией. Из-за войны поездку они отменили, а деньги тратить не стали, создав финансовую подушку.
– Ну, получается, это теперь наши накопления, – говорит Светлана. – Хотели мы их делать? Да нет, не особо. Теперь мы тратить их не будем, пока можем, потому что никто не понимает, что впереди ожидает. Ехать куда-то сейчас я лично не готова, поскольку не покидает состояние тревожности. Возможно, скоро нам эти деньги пригодятся.
Елизавета Карнаухова – преподаватель звукорежиссерского мастерства из Минусинска Красноярского края. До пандемии она ежегодно старалась выезжать в Европу на музыкальный фестиваль Wacken, однако в этом году от поездки пришлось отказаться: россиян на фестивале теперь не ждут.
– Вот и накопления появились, – говорит Елизавета. – В 2013–2014 я получала примерно 54–65 тысяч за полторы ставки преподавания. Сейчас я получаю 34–37 тысяч за две ставки преподавания. Все потому, что ввели "балловую систему". Премий теперь нет. Это вообще обман века. Я только в сентябре узнала: чем больше баллов получаешь, тем меньше их стоимость. И если совсем не получать, то тоже ничего не получишь. Зарплата за год у меня не поменялась, но поскольку цены сильно выросли, стала будто бы меньше. На что цены выросли? На музыкальное оборудование – стабильно в два раза минимум. В 2017 году я покупала отечественный микрофон "Октава" за 55 тысяч, а сейчас мне его с рук предлагали за 108 тысяч.
В опросе, проведенном в феврале, 29% россиян заявили, что для спокойной жизни необходима финансовая подушка в районе 500 тысяч рублей, а 22% признались, что хватило бы и 100 тысяч. При этом 70% признались, что не имеют накоплений. Для сравнения: в Австралии 80% населения имеют сбережения наличными в среднем порядка 20 тысяч австралийских долларов (примерно 15 тысяч долларов США), говорит научный сотрудник Мельбурнского института прикладных экономических и социальных исследований Максим Ананьев.
– Идея, что люди живут как в последний раз и тратят собственные сбережения, ситуацию с сокращениями накоплений, на мой взгляд, не объясняет. Это подтверждает тот факт, что объемы розничной торговли продолжают снижаться, с начала года – примерно на 8%. А причины снижения накоплений, на мой взгляд, две. Мы не знаем, в какой именно момент у людей снизились сбережения. У них просто спросили, как изменились объемы накоплений за вот эти несколько месяцев, пока идет так называемая "спецоперация". При этом мы знаем, какие события произошли за это время: удалось избежать коллапса в экономике в краткосрочной перспективе, но при этом цены на ряд товаров заметно выросли, а уровень доходов – нет.
Это означает, что часть людей пытаются сохранить прежний уровень потребления, но тратить приходится уже больше. При этом, когда мы говорим "уровень потребления", как правило, не имеем в виду высокий уровень доходов. Просто цены на некоторые товары выросли действительно очень заметно. Например, по данным Росстата, с января сахар подорожал на 30%, маргарин на 42%, говядина на 15%. Это не роскошь, а то, что люди покупают более-менее каждый день. Кроме того, в марте этого года наблюдалась потребительская паника, когда кинулись скупать консервы и так далее. Люди использовали собственные сбережения, но восстановить их уже не смогли.
При этом эксперт обращает внимание на то, что с момента выхода исследования о состоянии накоплений россиян (2 сентября 2022 года) произошло три важных события: в стране объявили мобилизацию, на трубопроводах "Северного потока" произошла серия взрывов, ЕС принял очередной пакет санкций, который предусматривает потолок цен на российские нефть и газ. Как эти события повлияют на экономику России в целом и каждого жителя в отдельности – пока непонятно. Известно, что из-за аварий на "Северном потоке" государство может потерять миллиарды евро: примерно 17 млрд, вложенных в строительство, 300 млн долларов из-за утечки газа и баснословную сумму из-за потери рынка сбыта.
– Предсказать, что будет дальше, пока что очень сложно, но в целом можно сказать, что впереди ничего хорошего. Обычно экономисты отслеживают какие-то повторяющиеся процессы, анализируют данные и за счет этого видят ситуацию. Все, что происходит сейчас с Россией, раньше никогда не случалось. Мы не можем сказать, что в последние десять раз, когда взрывали газопроводы, ситуация сложилась так-то и так-то. Можно с определенной долей вероятности предположить, что денег у государства станет меньше, поскольку выручка от продажи газа и нефти теперь будет падать. Увеличить поставки газа, например, в Китай Россия не может, поскольку газопроводы в этом направлении и так наполнены. С нефтью ситуация несколько другая, но в целом ничего хорошего ждать не приходится. Разумный сценарий предполагает, что денег будет меньше. Особых попыток от государства сгладить ситуацию мы не видим. Известные экономисты, например, Сергей Гуриев или Олег Ицхоки говорят, что сейчас каждый новый доллар идет на войну. Я с ними согласен, но даже если бы государство захотело какую-то часть каждого заработанного доллара отправлять не на войну, а на поддержку экономики, денег все равно было бы заметно меньше.
На снижение накоплений россиян повлияли сразу несколько факторов, полагает профессор Индианского университета Майкл Алексеев. Прежде всего, речь идет о нарушении производственных и торговых связей из-за санкций и ухода из России многих западных компаний. Следствием этого является значительная инфляция (особенно в первый месяц войны) и растущая безработица. Вероятно, к концу года российская экономика ощутит заметный спад, который продолжится и в дальнейшем.
– В начале года были очень высокие цены на энергоносители, сейчас они снизились, – говорит Алексеев. – Кроме того, российская нефть в Индию и Китай продается с большой скидкой и с более значительными затратами. Россия перестала продавать газ в Западную Европу (по сравнению с началом 2021 года российские поставки газа в Европу сократились на 80%). Это чистой воды "выстрел в ногу" и желание "бомбить Воронеж". Да, коллапса в российской экономике мы не видим, но в то же время экономическое положение в России явно ухудшается. Буквально вчера я слушал прогноз от известного экономиста Владислава Иноземцева, который говорил, что до конца года российскую экономику ожидает спад в 10%. Да и по официальным российским прогнозам спад составит примерно 4,5%. На самом деле это очень много. Сейчас в США все волнуются, что экономика за год не вырастет, покажет нулевой рост, а тут – спад больше 4% за год! К тому же многие в России не учитывают, что рост или спад экономики измеряется с помощью ВВП, а в России заметная часть ВВП сейчас – это производство танков, обеспечение войск чем угодно. Это означает, что еще меньше продукции идет на потребление обычных людей. В этом ракурсе ситуация выглядит даже еще печальнее.
Повторю, даже Северная Корея и Иран живут и не умирают с голоду. Но вопрос в другом. Даже если снижение составит 10% – это еще не коллапс, но это исключительно плохая ситуация. Особенно когда особой перспективы не видно. Ладно, если бы в России знали, что сейчас идет спад, но в следующем году будет рост. Но в следующем году, скорее всего, будет то же самое.
По словам Майкла Алексеева, снижение накоплений у 20% россиян – вполне ожидаемый симптом общей экономический депрессии. Более тревожный показатель, по мнению экономиста, – отсутствие сбережений у 28% населения в возрасте от 25 до 44 лет и у 44% населения старше 60 лет.
– Учитывая, какая маленькая пенсия в России, это даже более тревожно, чем общее падение уровня сбережений. Кроме того, странно, что наибольшее снижение сбережений – у людей в возрасте от 34 до 45 лет. В развитых странах считается, что это, наоборот, время, когда нужно обеспечить себе накопления на старость. Но в России такого нет, и это тревожные симптом.
Майкл Алексеев отмечает, что еще одной проблемой в экономике России стала неопределенность: инвесторы, пусть и из "дружественных стран", не станут вкладывать деньги в российские проекты, пока будущее туманно. Внутри страны также царит апатия: с началом мобилизации индекс экономических ожиданий россиян упал до довоенных значений, причем большинство граждан считают, что завтра будут жить еще хуже. В целом индекс социальных настроений россиян – наименее благоприятный за последние 14 лет.
– Чтобы спасти экономику, на месте российских властей я бы принял решение закончить войну – первое, вывести все войска – второе. Нужно меньше тратить на войну, больше на людей. В теории можно было бы продавать больше газа Европе, отменить продовольственные контрсанкции на ввоз продовольствия (санкции на поставку продовольствия из западных стран, действующие с 2014 года), но Путин их продлил, чем также продолжил "бомбить Воронеж". И это очень плохо. Кое-что для исправления ситуации в России делается, в Центробанке сидят неплохие экономисты, это правда. Но если война будет продолжаться, они ничего не смогут сделать. Нужно остановить войну, – говорит Майкл Алексеев.
Комментариев нет:
Отправить комментарий