Как известно, выражение «Пятая колонна» (quinta columna – исп.) появилось во время Гражданской войны в Испании (1936–1939 гг.) Наступавший на Мадрид генерал Эмилио Молле – иногда называют имена других генералов – обратился к населению осаждённого города, заявив, что помимо четырёх наступающих колонн, у него есть ещё пятая колонна в самом Мадриде, которая поддержит его наступление ударом с тыла.
В последние двадцать лет это выражение звучало редко, хотя, казалось бы, поводов было достаточно. Чем тогда объясняется его редкое употребление? Ответов может быть несколько. Я склоняюсь к тому, что его употребление было невыгодно каким-то силам – скорее всего из тех, кто использовал эту самую колонну, в связи с чем не в их интересах было привлекать внимание к этому вопросу. В первую очередь, разумеется, России, широко использовавшую пятую колонну в нападении на Грузию, захват Крыма, «защиту» псевдонародных республик в Украине.
Интересно, что сейчас, когда ей приходится обходиться собственными колоннами, куда менее эффективными, чем колонны фалангистов Франко, российский президент обличает пятую колонну каждый день, причём многократно. С Путиным всё ясно: как у всякого российского политика, его речи всегда стопроцентно лживы и преследуют одну цель – свалить свои неудачи на другого или на других. Так что в серьёзном разговоре Путина можно не касаться. При этом следует подчеркнуть, что тема «пятой колонны» не только не отошла в прошлое, но приобрела куда большее значение. Примеров более чем достаточно. Но сначала мы упомянем о сравнительно новых её признаках.
В сегодняшних условиях «пятая колонна» изменилась и количественно, и качественно. Количественно: если в прежнем, можно сказать, традиционном, виде «пятая колонна» представляла собой небольшой, по сравнению с наступающими, отряд, способный только НА ПОДДЕРЖКУ основных наступающих сил, то сегодня она может быть настолько многочисленной, что в состоянии наступать самостоятельно, то есть представлять собой ОСНОВНУЮ силу. Качественно: если раньше «пятая колонна» (оставим в стороне устаревший пример – Испанию) состояла, как правило, из национальных меньшинств – осетины и абхазы в Грузии, русские в Украине, потенциально – в Молдове и Латвии, то сегодняшняя «пятая колонна» может состоять из представителей титульной нации.
Самые яркие примеры – евреи в Израиле и белые американцы в Соединённых Штатах. С чем борются пятые колонны в Израиле и Соединённых Штатах? В первую очередь с патриотизмом и национализмом (не путать с нацизмом), то есть с тем, что является неотменимым признаком национального государства. За так называемый Глобализм, всемирную финансово-экономическую империю, возглавляемую представителями крупнейших транснациональных корпораций, самыми богатыми людьми мира. За армию, выступающую под знамёнами Прогрессизма, Неосоциализма и Неомарксизма, упомянув который хочется привести слегка изменённый лозунг оказавшегося вечно живым основоположника: «Олигархи всех стран, соединяйтесь!»
Помимо этого, не декларируемого лозунга, эта армия пишет на своих знамёнах борьбу против диктатур, и защиту демократии. Что касается диктатуры в традиционном понимании – этот вид государственного устройства перестал быть модным даже в Латинской Америке, трудно найти страны, менее подходящие для подобной диктатуры, чем США и Израиль. А что касается Демократии – то она может существовать только в национальных государствах, то есть в обществах, члены которых связаны между собой единой историей, одной культурой и одной, принятой в данном обществе религией. Именно тем, что называется «общими (для данного этноса – В.Х.) ценностями». Что не отменяет права на существование национальных меньшинств и их верований.
Как заметил известный американский философ Борис Парамонов: «Живая теплота родственной связи» …есть, по существу, лучшая формула для демократии. Но коли так, то демократия должна быть небольшой» Или (в другом месте) «малой, чтобы ощущаться». И ещё: «В понятии «современная демократия» содержится если не идейное, то стилевое противоречие. Как стилевой принцип демократия противоречит современному индустриальному обществу». А что может быть более современным и более индустриальным, чем глобализм? На наших глазах происходит уничтожение государственных границ и, главное, национальных культур, осуществляемое под лозунгами мультикультурности и политкорректности. Не так страшны афроамериканка Джульетта и монголоидный Гамлет, как то, что при словах американского или французского президентов «о наших моральных ценностях» невозможно понять, о каких именно ценностях идёт речь.
Попробуем теперь разобраться с темой диктатуры, которой пугают нас «защитники демократии». Классическая диктатура, по-видимому, всё-таки жива, но разве что в Азии или Африке. Что касается того мира, о котором идёт речь, диктатура, если и существует, то в скрытом виде. Если бы я был фрейдистом, то наверняка сумел бы найти её следы в подсознании тех, кто сегодня пользуется этой страшилкой. Есть большой соблазн найти её следы, например, в сегодняшней Америке. Нет, я, конечно, не подозреваю в диктаторстве президента Байдена, даже его бывшего босса Обаму. Разве что Демократическую партию… А что? – История знает такие случаи – например, диктатуру партии большевиков в период между смертью Ленина и до окончательного воцарения Сталина. Человеку, даже поверхностно знакомому с историей Соединённых Штатов с её культом законности, трудно понять происходящее в стране сегодня. С многочисленными заявлениями о нарушениях в ходе президентских выборов, которые игнорируются юридической системой, находящейся в основном в руках демократов (имеется в виду партийная принадлежность), что очень напоминает ситуацию в Израиле.
В Америке я был два раза – в 1990-м и в 2004-м годах. Об Америке я много читал и слышал от живущих там родственников. От американки, с которой познакомился в Ленинграде, сказавшей, что Америка действительно свободная страна, но что, по её мнению, даже чересчур свободная. Поэтому меня не удивили ни напёрсточники на центральных улицах, ни почти не скрываемую там же продажу наркотиков, ни бездомные, спокойно ночующие в метро. В 2004-м меня как раз удивило их отсутствие в метро и на тротуарах. На мой вопрос мне ответили, что губернатор (или мэр Нью-Йорка, не помню должность точно, но, если не ошибаюсь, это был Рудольф Джулиани) объявил войну преступности, провозгласив принцип «ни одно преступление, даже самое мелкое, не останется без наказания». С той ситуации трудно сопрягается сегодняшняя, когда кража в магазине на сумму меньше ста или двухсот долларов вообще не подлежит наказанию (если я напутал в цифрах, то, как говорилось в СССР, пусть старшие товарищи меня поправят). Если подобные законы считаются проявлением гуманности, то мне, как – уверен – большинству рядовых американцев, не нужны ни такие законы, ни такая гуманность.
…
Подведём итоги: Мадрид взят. Грузия побеждена. Крым захвачен.
Соединённые Штаты, Израиль…
Как говорят: надежда умирает последней.
