Откуда столько евреев в «Керосинке», роковая ошибка скинхедов и сколько ума нужно, чтобы быть антисемитом. Эксклюзивный проект Льва Симкина для нашего журнала
– Когда я приношу свои тексты в один толстый журнал, главный редактор говорит: опять принес рассказ про босоногое еврейское детство. Расскажите о вашем.
– Я рос в совершенном отрыве от всякого еврейства. В какой-то момент я узнал, что я еврей, по-моему, из записи в школьном журнале. Это была нерелевантная информация, но почему-то в первом классе она всех интересовала. В то время было принято на последней странице журнала записывать национальность учеников. Но никаких конфликтов в связи с этим не было – ни в школе, ни позже.
Детство было как детство. В школе я был довольно просоветски настроенным мальчиком, тем не менее реалистично смотрел на вещи, понимал, что от нашей власти хорошего ждать не приходится, слышал, что евреев не берут в МГУ. Но при этом проявлял дивную наивность. Я считал, что меня это не очень коснется, скорее всего: у меня и фамилия нееврейская была, и записан я был в паспорте русским – записывали по национальности одного из родителей – но я ошибся. Меня коснулось. На физфак меня не взяли довольно комически.
– Смотрели в анкете на имена-отчества родителей?
– Это было довольно хитро. На физфак я поступал в 1979 году, физфак отличался от мехмата, где действовали очень прямолинейно. Там всем предполагаемым евреям просто ставили двойки за письменную математику. На физфаке были более продвинутые методы. Там никого не пытались валить на письменном экзамене, потому что это слишком грубо. Валили на устном. При этом сперва отсеивали евреев с соответствующей записью в паспорте. Потом шли подозреваемые в еврействе. Мы это обнаружили совершенно случайно, когда выяснилось, что списки групп на первый устный экзамен очень странные. Там было несколько групп, в которых состояли исключительно люди с нееврейскими фамилиями, но из математических школ, что само по себе, наверное, подозрительно. Или с еврейскими отчествами, но нееврейскими фамилиями. Очевидных евреев сразу завалили, а подозрительных сперва отсмотрели, пометили галочками и заваливали на следующем экзамене, что со мной благополучно и было проделано. Я поступил в «Керосинку», Московский институт нефти и газа, на прикладную математику, там и учился. Это было место, где накапливалось много мальчиков и девочек, которых отсеивали вузы первой категории. Создавалась некоторая концентрация обиженных евреев.
– Там вы почувствовали причастность к этому племени?
– Первое время это было важным моментом для всех, но с годами сгладилось.
– Что потом стало с антисемитизмом?
– Государственный, который мы знаем по тому времени, умер вместе с советской властью. Правда, на заре нашей демократии появлялись выдающиеся личности, например, недолговременный министр печати Борис Миронов, который был и остается просто пламенным антисемитом. Он был креатурой Михаила Полторанина, а Полторанин был одним из ближайших к Борису Ельцину людей. Сам Полторанин, как выяснилось в скором времени, страдал эпизодическим антисемитизмом. А вот Миронов, которого он привел, рассуждал про всемирный заговор и прочее. Его выкинули с должности, когда стало понятно, что он открытый идейный антисемит. Это не вписывалось в схему ельцинской власти, а отдельные эскапады Полторанина были терпимы. Сейчас подобные закидоны встречаются реже, потому что дисциплина у чиновников не та, что в начале 1990-х. Сегодня все ходят по струнке и позволяют себе сказать что бы то ни было от души очень редко. Но иногда случается. Вот думский вице-спикер Пётр Толстой не сдержался и ляпнул про выскочивших «из-за черты оседлости».
– То есть на государственном уровне антисемитизма у нас нет?
– С 1990-х годов существует твердая установка: чиновники и государственные медиа не должны проявлять антисемитизм. Это правило безукоризненно соблюдалось. Сбой произошел в 2014 году в связи с Украиной. К примеру, на канале «Россия 24» Проханов говорил в интервью: евреи руками Коломойского приближают новый Холокост. Проханов понятно – с него взятки гладки, но ведущая добавляет: да, как они делали это и в прошлый раз. До 2014 года такое никак не могло случиться на государственном телевидении. Да и после не случалось – гаечки снова подтянули.
– Как проявлялся антисемитизм в экстремальные времена, к примеру, в октябре 1993 года?
– Люди, поддерживавшие Верховный Совет, были очень разными. Среди них встречались совершенно оголтелые и реально опасные персонажи. Тот же самый генерал Макашов. Мне кажется, если бы его не сдерживали соратники, была бы большая стрельба. Плюс там было «Русское национальное единство» в полном составе. А это – неофашистская организация, причем военизированная, от нее вполне можно было ждать больших неприятностей. Пока Белый дом не блокировали, я туда регулярно ходил смотреть, что происходит. На уровне бродившей там толпы антисемитизм в разговорах был очевиден. Люди воспринимали своих врагов как ставленников еврейского заговора. Был тогда миф, который до сих пор иногда воспроизводится, об отрядах «Бейтара». Надо бы видеть тогдашний московский «Бейтар», там были девочки почти школьного возраста! Но это не важно, реальность в таких делах никакого значения не имеет. К счастью, закончилось тогда всё, как закончилось: широкие массы не были втянуты в противостояние.
На смену этому поколению русских националистов на рубеже столетий пришли совсем новые люди, которые главным делом считали отстаивание чистоты белой расы. Это скинхедское по стилистике поколение довольно мало интересовалось антисемитизмом как идеологией. Эти люди говорили: «Да евреи виноваты», но реальная ненависть была адресована приезжим из Центральной Азии, выходцам с Кавказа и т. д. Евреи скатились вниз по лестнице ненависти.
– Что стало с «Русским национальным единством» и со скинхедами?
– Ничто не исчезает. И РНЕ, и Баркашов существуют до сих пор. Просто РНЕ как большая организация развалилась не без усилий спецслужб, но остатки продолжают существовать. Баркашовцы воевали на Донбассе. Некоторые ветераны ультраправых организаций благополучно работают на нынешнюю власть, обличают фашизм в сопредельных странах.
– Фамилии не назовете?
– Есть один из ключевых персонажей РНЕ ранних 1990-х Алексей Кочетков. Он задействован в неформальной поддержке внешней политики, а еще вместе с группой других бывших ультраправых, из «Русского образа» например, выпускает книжечки про украинский фашизм и тому подобное. Они со знанием дела пишут.
Что касается скинхедов, то это молодежное движение. Старых скинхедов не бывает. Новые им на смену почти не приходят, потому что движение радикальных националистов, каким мы его знали в 2000-е годы, пришло в упадок.
В лучшие для них времена – в 2011 и 2013 годах – на Русский марш в Москве собиралось 6,5 тысяч человек. Они, естественно, называли большие цифры, но мы их очень тщательно считаем. Сейчас картина такая: последний Русский марш, 4 ноября прошлого года, состоял из двух частей, в первой участвовало менее 150 человек, во второй – 300 с небольшим.
Нельзя сказать, что русский национализм исчез. Он не может исчезнуть. Отчасти он был апроприирован властями, отчасти замер и ждет возрождения, которое мы увидим, думаю, через несколько лет.
Я помню, в 2000-е годы возле марьинорощинского еврейского центра, тогда еще не отстроившегося в таком масштабе, скинхедская группа регулярно подлавливала прихожан и била их. Кончилось всё тем, что они побили раввина Александра Лакшина, а он вместо того, чтобы это стерпеть, пошел в полицию. Там ему стали говорить: «Где мы их найдем?», он достал американский паспорт, настроение у полицейских сразу изменилось: американца бить на их участке не положено. Удивительным образом очень быстро хулиганов обнаружили, история закончилась. Сейчас никакие организованные группы не станут целенаправленно вылавливать евреев у синагоги.
– Что вы скажете об антисемитизме в Европе? Там просто толпы антисемитов открыто на площадях собираются.
– В России на уровне общественных проявлений антисемитизм действительно низкий по сравнению со среднеевропейским. Можно этим гордиться. Мы в центре «Сова» пытаемся вести учет всевозможных связанных с этнической и религиозной враждой нападений на людей и на материальные объекты. Если брать такие антисемитские проявления, то их становится всё меньше, в этом десятилетии в среднем раз пять в год.
Тема Палестины и Израиля в Европе очень важна, потому что она исторически встроена в левый европейский дискурс. Мусульмане как европейское меньшинство являются естественным объектом защиты для левых, а среди мусульманских активистов антисемитизм, увы, распространен выше среднего. Далеко не каждый левый активист, который ходит на митинги в поддержку палестинцев, является антисемитом, но его антиизраильская политическая позиция по причине постоянного сотрудничества с антисемитами понемногу деформируется. Как отличить политическую критику государства Израиль от антисемитизма? Есть один критерий: к государству предъявляются требования, которые сильно отличаются от средних, то есть к нему относятся с явным предубеждением. Это нечеткий критерий. Людям вообще свойственны предубеждения, тем более политические.
– Как вы оцениваете уровень и интенсивность языка ненависти сегодня?
– О, с этим языком как было хорошо, так и осталось! Антисемитские комментарии просто бесконечны, они всех сортов и на любой вкус. Времена, когда печатались самиздатские газетки, посвященные борьбе с сионистским заговором, миновали, потому что исчез жанр: все пишут в интернете. Дешево и безопаснее. Искоренить это практически невозможно.
Трудно сказать, сколько уголовных дел было заведено именно за антисемитские высказывания, потому что по содержанию обвинений нет статистических данных. Количество уголовных дел за публичные высказывания в интернете росло с каждым годом и достигло пика в 2017 году, когда было осуждено более 650 человек. Какая часть приходится на антисемитизм, сказать сложно, но по нашим оценкам, около 15 %.
– И последнее, о краснодарском инциденте. Я имею в виду посещение представителями организации «Народный Контроль Совета граждан СССР Краснодара» хасидской синагоги с намерением «проверить, можно ли туда ходить русским людям».
– Эти «гражданки СССР» продемонстрировали низовую самодеятельность. Это очень нетипичная история. Они пришли и спрашивают: «Как у вас с гражданством? Откуда деньги?» Там есть смешной момент: женщина берет книги с полки и подносит к камере, чтобы зафиксировать, – Тора. А вот Кицур Шульхан Арух – это уже серьезнее. Было письмо, которое подписали более полутора десятков депутатов Госдумы и много тысяч людей, с требованием запретить все еврейские организации именно потому, что они пользуются этой «зловредной» книгой. В местной антисемитской традиции осталось, что Кицур Шульхан Арух – то самое злое произведение и есть. Вот они зафиксировали этот факт. То есть это публичный сеанс разоблачения. Они пришли и показали врага.
– Да, я помню так называемое «Письмо пятисот» 2005 года (чуть позже – пяти тысяч), в котором отдельные думцы и примкнувшие к ним писали об «агрессивной иудейской морали», якобы выраженной в кодексе Кицур Шульхан Арух. А краснодарский инцидент – это еще и о том, что антисемитизм – лишь частный случай поисков «другого». Не случайно «народные контролеры» пользовались антикультитской терминологией, упирая на то, что имеют дело с иудейской сектой. Ну и в какой-то мере история болезни.
Известна история, как один из отцов советской психиатрии Михаил Гуревич демонстрировал на лекции о болезни Альцгеймера страдающую этим заболеванием. Она не могла назвать ни своего имени, ни времени года, но на вопрос, кто ее привез в больницу, с неожиданной злостью ответила: «Жиды». Профессор повернулся к аудитории и заметил: «Вот видите, как мало нужно ума, чтобы быть антисемитом».
