15 января 2018, 16:17
Теория Путина: «Бессмертная Россия»
Пока народу нравится историческая концепция, предлагаемая президентом. Но элиты уже забеспокоились.
Историю можно написать заново.
В фильме «Валаам», показанном в воскресенье на одном из центральных телеканалов, Владимир Путин выдал два тезиса, способных увенчать концепцию России, которую он долго формировал. Его теория не изложена в книгах, она не имеет вида философской системы, но обществом давно уже воспринимается как официальное видение нашей страны — и поддерживается большей частью народа.
Элементами концепции были и сочетание сталинского гимна с имперским гербом, и наименование Крыма сакральным местом, и очевидное невнимание к столетию революции. А теперь Путин заметил, что моральный кодекс строителей коммунизма происходит из христианской этики, причем мумия Ленина в мавзолее аналогична мощам христианских святых на Афоне и Валааме.
Попробуем, наконец, свести путинскую «теорию России» воедино. В ней Сталин предстает выдающимся монархом, осуществлявшим прорыв в «новое измерение», — вроде Ивана Грозного и Петра Великого, при которых людские потери были большие, но политические достижения их перевешивали. Хрущев выглядит тоже как монарх, но странный, непутевый и суматошный — вроде Петра III или Павла I, скончавшегося от «апоплексического удара табакеркой по голове». Брежневский тип государя — добродушный и не слишком образованный монарх-миротворец, вроде Александра III, при котором никаких прорывов в будущее не осуществлялось, но страна спокойно жила за счет старого багажа и по принципу «лишь бы не было войны».
Сам Путин в этой концепции напоминает матушку Екатерину, запомнившуюся в основном тем, что при ней к России присоединили Крым. Императрица, как известно, была монархом весьма просвещенным, любила родной для нее немецкий порядок, почитала новейшие французские теории, покровительствовала искусствам, которые ее воспевали, но свобод народу не давала, чтобы не баловал. А если народ все же осмеливался проявить недовольство, как при восстании Емельяна Пугачева, то бунты подавлялись железной рукой (что следует помнить Алексею Навальному).
В истории этой вечной, бессмертной России случались, конечно, казусы — смуты, революции и перестройки. Происходили они, понятно, по вине всяческих бунтарей и иностранных агентов. В смутные времена Польша пыталась заслать к нам Лжедмитрия. Во времена революционные Германия отправила большевиков в пломбированном вагоне. А в годы Перестройки Америка поддержала Горбачева, доведшего СССР до распада — до великой, как говорил Путин, геополитической катастрофы. Кроме того, нам постоянно «гадила англичанка», стремясь сформировать из разных государств единый антироссийский блок. Однако великая Россия всегда была настолько крепка, что, обладая лишь двумя союзниками — армией и флотом (как говорил Александр III), — одерживала победы над врагами. Одержит их и сейчас, если НАТО попробует еще больше приблизиться к нашим священным границам.
Владимир Ленин в этой концепции выглядит не столько политическим лидером-авантюристом, сколько духовным вождем России, адаптировавшим христианские моральные ценности к потребностям временно разочаровавшегося в религии общества первой половины ХХ века. И мощи Ленина, лежащие в мавзолее на Красной площади, сродни мощам святых старцев, покоящихся на Афоне и Валааме. А вот истинным политическим авантюристом был, по-видимому, Лев Троцкий — организатор революционного переворота в Петрограде.
Лжедмитрий, Троцкий и Горбачев — классические отрицательные персонажи этой исторической концепции. Их никто не любит и потому на них можно списывать все исторические проблемы. Ленин выводится из числа откровенно негативных персон, поскольку все же пользуется по старой памяти поддержкой некоторой части населения. Ельцин тоже не разоблачается в открытую: он все-таки Путина к власти привел. Борис Николаевич представляется кем-то вроде императрицы Елизаветы Петровны — беспутный, но патриотично настроенный. То есть «свой». Поэтому на Новодевичьем кладбище он лежит в самом центре, «укрытый» мраморно-порфирным триколором, а в Екатеринбурге открыли Ельцин-центр, несмотря на недовольство Никиты Михалкова, бегущего впереди паровоза.
В общем, что бы ни происходило в России в разные времена, здесь, согласно видению президента, существует преемственность власти. От Владимира Святого, стоящего ныне с крестом перед Боровицкими воротами Кремля, до Владимира Путина, сидящего в Кремле со скипетром и державой. Всякие неурядицы временны, а государство вечно. И возглавляется оно монархами, существующими в зависимости от ситуации под разными названиями — великий князь, царь, император, генеральный секретарь или президент. Народ-богоносец всегда глубоко верит — не в Иисуса Христа, так в коммунизм. И неизменно православен — в том смысле, что во всем прав и всегда во языцех славен своими военными победами и верным государственным устройством.
Данная концепция истории разрушает марксистскую схему сменяющих друг друга общественно-экономических формаций, воспевающую социальные революции. Разрушает она и современную институциональную схему, в соответствии с которой примитивно устроенные страны становятся успешными, если вводят определенные «правила игры» — демократию, рынок, соблюдение прав человека и нахождение своего места в глобализации, отвергающей протекционизм и импортозамещение.
Простое, понятное массам представление о единой во все времена, бессмертной и великой России выполняет важные функции. Оно наделяет человека гордостью за свою родину, но не требует от него никаких подвигов, мешающих спокойной жизни и потреблению разного рода благ. Смуты, революции и перестройки объявляются малозначащей случайностью, на которую не стоит и внимания-то особого обращать, поскольку после них все возвращается на круги своя. И на успехи соседних стран тоже заглядываться не стоит, поскольку они — наши враги, и ничего хорошего все равно не посоветуют. Пытаются, мол, США сделать ставку на Навального, но ничего у них не выйдет, как не выходило у наших врагов и раньше.
На практике подобный подход, в целом устраивающий народ, может неплохо работать какое-то время. Но есть у него одна серьезная проблема. То, что удовлетворяет широкие массы, часто не воспринимается образованными элитами. В том числе и пропутински настроенными. Для элит важна не только яркая обертка, но и сама конфетка. Элита хочет получать выгоду от системы, в которой существует, а в России делать это становится все труднее, поскольку экономика давно уже не растет (что осложняет обогащение) и отношения с Западом становятся все хуже (что осложняет ведение комфортного образа жизни). Элита прекрасно понимает, при каких условиях ей удобно существовать, а при каких нет. И гордость за то, что мощи Ильича лежат на Красной площади, ей так же не свойственна, как гордость за то, что Владимир Святославич в давние времена принес на Русь истинную веру. Или, точнее, элита готова всем этим гордиться, поскольку ничто человеческое ей не чуждо, но она хочет иметь еще и конкретные материальные блага, которые есть у элит стран Запада.
Поэтому после Путина нас неизбежно ожидает или новая смута, или новая перестройка — в зависимости от того, договорятся разные группы в элите между собой о мягкой трансформации системы или нет.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
