СтатьяОбщество и право
10,183 Среда, 23 Июля, 19:00
Путинская Россия как оплот контрреволюции
1 июля в Американском культурном центре выступил с лекцией о революциях, мирных и насильственных, профессор Гарвардского университета, директор программы по изучению холодной войны Марк Крамер. Мы приводим собственный перевод лекции с небольшими сокращениями.
События на Украине займут причитающееся им место в главах научной литературы, посвященных насильственным революциям, роли в них внешних сил и интервенции. Почти четверть века назад американские исследователи писали, что один из основных источников территориальных изменений появляется в период после революции: внешние силы пользуются положением наблюдателя, вмешиваются в дела ослабленного революцией государства, чтобы отрезать от него кусок. Это и было сделано Россией в ситуации с Крымом.
|
Эти события сегодня многие рассматривают как нечто уникальное и даже поразительное, тогда как я не нахожу здесь ничего удивительного. Нельзя сказать, что я ожидал того, что произошло, но основная схема в долгосрочной перспективе вписывается в известные нам из научной литературы модели.
|
Стоит упомянуть, что украинская экономика пребывала в положении значительно более тяжелом, чем, скажем, российская или белорусская, и в том, как развивались события, экономическое давление и экономические стимулы сыграли важную роль. Россия надавила на правительство Януковича в вопросе заключения соглашения с Евросоюзом, которое должно было быть подписано 26 ноября, что сработало триггером для произошедшего в течение последующих двух недель. Что еще важно: некоторые эксперты говорили о региональном расколе на Украине как о выдумках СМИ. Но это неправда. Разделения не абсолютны, в их рамках есть много исключений, однако в широком смысле то, что страна регионально разделена, неоспоримо. Это очевидно даже из того, что в период выборов 1994 года президентская программа Леонида Кучмы была главенствующей на востоке, а его оппонента, Леонида Кравчука, на западе. В 2010-м по сути так же делили симпатии граждан Янукович и Тимошенко.
О цифрах. 10 лет назад, в 2004-м, произошла «оранжевая революция». Еще в 2014-м – двадцатая годовщина избрания Юрия Мешкова в Крыму: интерес России к возвращению Крыма был абсолютно ясен с 1990 года, но особенно – после 1994, когда на региональных выборах победил пророссийски и сепаратистски настроенный Мешков. Но тогда российское правительство резких движений делать не стало, потому что чуть позже в том же году Кучма был избран президентом Украины. Третья годовщина – шестьдесят лет с момента передачи Крыма Украине. Как мы видим, несколько знаменательных дат сошлись.
2014-й. Революция другого цвета
«Оранжевая революция» сильно отличалась от того, что происходило на Украине с ноября 2013-го по февраль 2014 года. Она была направлена против вопиющих фальсификаций на выборах. Революция оставалась мирной на протяжении всего времени, что вкратце объясняет, почему разница между мирной и насильственной революциями огромна; а также к ней проявляли толерантность на востоке и юге, чего нельзя сказать о Евромайдане. Жители восточных и южных регионов были недовольны событиями «оранжевой революции». Согласно данным тогдашних опросов, однако, 40% из них считали, что протестующие «поднимали важные вопросы» и что ненасильственное противостояние являлось «допустимой формой коллективного действия». Тогда как до 85–90% населения юга и востока страны высказывались резко против Евромайдана. Во время «оранжевой революции» оранжевые флаги сосуществовали с государственным, а флагов Украинской повстанческой армии не было.
Поразительно – будучи вопиюще коррумпированным политиком, Янукович каким-то образом одерживал победы на национальных выборах: в 2006 и в 2007 на парламентских выборах, в 2010 году – на президентских, в 2012 году – снова на парламентских. Однако рейтинг Януковича значительно снизился за период его президентства. Это удивления не вызывает, ибо глобальный финансовый кризис привел к заметному падению украинской экономики. С 2000-го (включая годы президентства Ющенко) дела двигались весьма неплохо, а затем грянул финансовый кризис. Проблема в том, что за время правления Януковича экономика страны не сильно поднялась.
Беда же украинской оппозиции в том, что и она расколота. Частично это вызвано все тем же региональным разделением, но главная причина в личностях. Оппозиционеры показали неумение и нежелание сотрудничать друг с другом, и многое вращалось вокруг роли Юлии Тимошенко. Как результат – украинская оппозиция, вероятно, была не в состоянии придумать единого кандидата, который бы противостоял Януковичу на следующих выборах. Это означало, что Янукович снова мог выиграть. Протест на Майдане был связан с соглашением об ассоциации c ЕС, но в сущности он был спровоцирован вероятностью, что Янукович останется на следующий срок.
И снова – контраст с «оранжевой революцией»: протесты не объединяли страну вокруг идеи уничтожения фальсифицированных выборов. Они пошли по пути разделения, были использованы в том числе националистические символы и слоганы; экстремистская партия «Свобода» во главе с Олегом Тягнибоком стала одним из лидеров протеста. И хотя в этом качестве Тягнибок показал себя как разумный политик, его партия придерживается ультраправой националистической позиции, весьма неоднозначно воспринимающейся в восточной и южной Украине. Они не гнушаются таких слоганов, как «Слава Украине! Героям слава!» (девиз УПА со Второй мировой войны). Я был на Украине в конце 2013-го и в январе 2014-го и видел украинский флаг рядом с флагами УПА, а также портрет Бандеры около главной сцены на Майдане. Эти же картинки были показаны по украинскому ТВ. Огромное большинство протестующих на Майдане, несомненно, не истолковывали эти символы так же, как члены «Свободы». Но изображения оттуда, показанные в южной и восточной Украине по ТВ, сильно людей разозлили. Хотя, согласно опросам, на юге и востоке многие были всерьез недовольны Януковичем.
Революционное насилие: есть ли выбор?
Принято считать, что революции всегда сопровождаются насилием, и это предположение зачастую отражено в литературе, написанной более тридцати лет назад, как аксиома. Но, если вспомнить времена Революции народной власти на Филиппинах (1986) и потрясения в Центральной и Восточной Европе до 1989 года, становится предельно ясно, что мирные революции обычно ведут к лучшим результатам: слабее радикализация, больше перспектив для демократизации. И здесь нужно помнить, что Янукович первым применил силу. Он сделал это грубо, хоть и в ограниченном масштабе, против Майдана 30 ноября, а затем 10 декабря. Не понимаю, зачем он пошел на такой шаг: протесты на тот момент уже затухали, и он просто мог ждать, когда протестующие разойдутся по домам. Вместо этого Янукович открыл новую страницу революции и 16 января заставил украинский парламент принять серию репрессивных законов против оппозиции. Вот здесь и произошел переход к насилию. 19 января начались жестокие уличные битвы, они длились почти неделю и превратили то, что называлось мирным протестом и походило на волнения в Центральной и Восточной Европе, в жестокую революцию и гражданскую войну. Большинство протестующих лично не прибегали к насилию, но они не особенно возражали против действий тех, кто прибегал.
|
Один из участников протестного движения говорил репортеру Financial Times: «Люди поднялись, потому что с нас хватило мирного стояния здесь на протяжении двух месяцев, полностью игнорируемого Януковичем. Мы его свергнем или погибнем в процессе».
|
Относительно перспектив для общества после революции: она не обязательно сулит хорошие шансы для демократизации, потому что если насилие использовалось однажды как инструмент смены лидера, есть риск, что протестующие будут продолжать прибегать к жестокости в будущем.
В южных штатах США в 1950–1960-е движение за гражданские права, возглавляемое Мартином Лютером Кингом, подвергалось жестоким атакам – они были гораздо суровей, чем что-либо, что украинские протестующие вынесли от Януковича.
|
Но Мартин Лютер Кинг не поддавался на требования тех, кто хотел насильственного ответа. В конечном счете движению удалось добиться огромных успехов, о которых все мы знаем. Так что у протестующих на Украине был выбор в январе 2014-го. Я думаю, они ошиблись.
|
Жандарм, хищник, контрреволюционер
После насильственного свержения Януковича на Украине открылся политический вакуум, государственная структура заметно ослабла. Это классическая ситуация для стран, проходящих через революцию. Государственная структура, как правило, делегитимизируется; зачастую сотрудники не уверены, есть ли у них всех все еще рабочие места. В данном конкретном случае на Украине революционный беспорядок сделал государство уязвимым к иностранному хищничеству.
|
Мы знаем, что насильственная революция в одном государстве не может не спровоцировать ответ ближайших соседей, особенно – контрреволюционных по направленности внутренней политики. И здесь важно понимать, что Россия при Путине так же, как в XIX веке, будет выполнять функцию основной контрреволюционной власти в Европе.
|
По крайней мере, с 2004 года, и особенно с декабря 2011 года, убеждение, что нужно делать все возможное для устранения любой вероятности революции в России, стало определяющим в путинской политике.
Опять же, это вполне обычная деятельность для крупных держав, имеющих гораздо более слабых соседей. Россия занималась этим и во времена правления Ельцина, любой ценой запугивала, дестабилизировала ситуацию в соседних странах, подвергала сомнению суверенитет государств СНГ. Важно, что это происходило в периоды, когда во главе этих стран стояли нелояльные России правители. Когда в 1994 году Кучма был избран президентом Украины, правительство России отказалось от поддержки крымского сепаратизма, потому что ему нравилось иметь дело с Кучмой и хотелось помочь ему. Аналогично в 2010 году, когда Янукович стал президентом, российские власти сделали ему определенные одолжения. Сейчас совершенно очевидно, что России очень не нравится действующее украинское правительство.
Политическая система России отличается от украинской в некоторых важных аспектах. На предреволюционной Украине, несмотря на все существующие проблемы, выборы еще имели значение и их результаты не были известны заранее. В России же реальных выборов нет очень давно.
Основной вопрос, который не поднимается, – это то, как вы могли бы реально изменить власть в России. Уверенности, что это возможно через избирательные методы, нет. Но альтернативы могут оказаться очень нехорошими. Так что в России довольно сложная ситуация с оппозицией. В результате власть больше всего опасается массовых движений протеста, способных сломать режим. Был краткий период в декабре 2011-го, когда казалось, что это уже происходит: Кремль был застигнут врасплох, но быстро восстановил самообладание. Однако страх остался, и с начала 2012 года Путин проводит агрессивную политику, чтобы гарантировать, что он никогда не столкнется с такой проблемой снова.
Насильственное свержение Януковича на Украине встревожила российскую власть, обеспокоенную тем, что это может вдохновить силы в России на аналогичную попытку. Пошла волна резкой ксенофобской антизападной риторики. Как минимум, российские власти хотят акцентировать внимание народа на том, как высока цена массовых потрясений. Но главное – то, что случилось на Украине, вспышки насилия, приближающие гражданскую войну в восточной части страны, – все это мы знаем из истории революций. Но это не делает происходящее менее трагичным.
К сожалению, глядя на то, как освещается тема в западных СМИ, слушая заявления западных правительств, я прихожу к выводу, что часть проблем коренится в лицемерии. Причем как на Украине, так и в России. И я вижу корни этих проблем в избирательности позиций. Использование силы Януковичем было абсолютно необоснованным, но в настоящее время оно допустимо для нынешнего правительства, и оно использует ее. Я стараюсь смотреть на это с позиций науки и устаю от большого количества лицемерия, которое льется со всех сторон.
|
