Ю.Латынина― Добрый вечер. Юлия Латынина как всегда в это время по субботам, «Код доступа». Не далее как 9 сентября глава МИД Сергей Лавров договорился в Женеве с госсекретарем Керри о совместных действиях в Сирии. Никак нельзя сказать, чтобы инициатива этих переговоров была американской: напротив, вся операция в Сирии – это операция по принуждению Запада к любви к России. А российская сторона, в общем, добивалась этих переговоров, как ждет любовник молодой минуты первого свиданья.
В общем, эти договоренности тут же были объявлены ликующей российской пропагандой историческими: «Ну, вот, мы же говорили, что в Сирии без России никуда». А дальше события развивались с поистине феерической быстротой, и заключались они в том, что в течение недели после достижения договоренностей сирийское правительство отказывалось допустить в страну гуманитарные конвои ООН.
В течение этой недели случилась для сирийской войны, для бардака история. Американские самолеты налетели на сирийские войска правительственные, убили по словам российского Минобороны 62 человека. Дело было в Дейр-эз-Зор. Действительно, эти американские самолеты думали, что бомбят ИГИЛ, и как утверждает американское верховное командование, после того, как российское командование позвонило и сказало «Да что же вы делаете, сволочи!», естественно, удар был немедленно остановлен. И что американское правительство выразило сожаления по поводу происшедшего и так далее, и так далее, и даже сирийскому правительству, то есть заметим ненавистному Асаду оно выразило, передало сожаление по поводу незапланированных потерь в сирийских войсках.
Значит, тем временем после этого инцидента… До этого инцидента конвои не пускались. В понедельник конвою гуманитарному было разрешено движение. Путь был согласован с сирийской и с российской сторонами, которые прекрасно знали и маршрут, и пункт назначения. И, вот, после этого конвой, ехавший в Алеппо, тут же разбомбили.
После этого Россия с космической скоростью выдвинула несколько версий происшедшего. Сначала Минобороны заявило, что в Алеппо сирийская армия при поддержке российской авиации отбила наступление боевиков.
Ю.Латынина: Операция в Сирии – это операция по принуждению Запада к любви к России
Чуть попозже официальный представитель Минобороны генерал-майор Игорь Конашенков предположил, что конвой взорвал себя сам. Он сказал, что внимательно мы изучили видеосъемки так называемых активистов с места событий, и не нашли каких-либо признаков попадания по автоколонне боеприпасов. Он сказал, что всё продемонстрированное на видеокадрах – прямое следствие пожара груза. И, вот, кто его устроил и для каких целей, может ответить только как всегда случайно оказавшийся в нужное время с видеокамерой представитель близкой к Джабхат ан-Нусра организации «Белые каски».
Ну, потом Конашенков заявил, что там летал американский беспилотник, то есть американцы сами разбомбили конвой. Потом еще было заявление, что это был артобстрел или ракетный обстрел боевиков (это было со стороны Сергея Лаврова).
Собственно, никакого смысла обвинять Белые каски, которые выдвинуты на Нобелевскую премию мира в том, что они сами взорвали конвой и вообще во всем остальном вранье не было, потому что Сирия нашпигована средствами наблюдения. У США даже ни на секунду не возникли сомнения, что конвой разбомбили два российских Су-24, о чем тут же было и сообщено прессе.
Ну, после чего уже в ход пошла тяжелая артиллерия, и министр обороны Сергей Шойгу у нас начал говорить примерно так: «Именно США вместе с западными партнерами, начиная с Боснии и Косово, и заканчивая Ираком и Ливией, последовательно разрушали базовые основы существующего миропорядка». То есть это говорит тот самый министр обороны, подчиненные которого должны были как раз договариваться в этот момент с американскими коллегами о совместных действиях в Сирии.
В общем, если у американцев оставались хоть какие-то самые малюсенькие иллюзии по поводу Кремля, то теперь они знают, что единственным результатом достижения договоренностей с Кремлем становится знание российскими самолетами точных координат гуманитарных конвоев. Скажем прямо, нехитрую эту идею можно было запомнить давно, не подтверждая ее опытным путем через трупы. И, вот, что договоренности сорвутся, это было понятно. Но вот что они сорвутся с такой космической скоростью и с таким демонстративным хамством, ожидать было невозможно.
И самый главный вопрос – зачем? Вот, зачем договариваться с американцами, договариваться месяцами, лезть во все дырки, просить, чтобы ровно через неделю а) разбомбить конвой, б) бодро отрапортовать, что это мы разбили наступление боевиков под Алеппо, конвой взорвал себя сам и вообще это всё сделали американцы?
В общем, если б речь шла о внутренней политике, можно было бы еще утешить себя мыслью, что президенту Путину нет до нее дела – он велик и он занят исключительно геополитикой. Но вот тут-то речь идет о как раз столь любимой геополитике. А вся идея Сирии, как я уже сказала, заключалась в принуждении американцев к любви, к тому, чтобы добиться, чтобы с президентом Путиным опять разговаривали.
Это, знаете, ну вот, представьте, вы выставили бывшего приятеля за дверь, потому что он стал напиваться как свинья и, напившись там, бить ваших близких. Он месяц стоял у вашего порога, он на коленях, он просил, он умолял, что больше ничего такого не будет, был прощен. В первый же вечер выжрал весь одеколон в ванне, наблевал на коврик, ударил на ваших глазах вашу жену и тут же с надрывом в голосе заорал: «Эта сука сама себя ударила, потому что она меня ненавидит!»
Вот это что? Это как это? Ну, вариантов три. Первый, как я уже сказала, связан вот с той самой американской бомбежкой сирийских правительственных частей, которая, действительно, есть непростительная вещь, но которая полностью аннулируется тем, что, действительно, постоянно в современной войне такое происходит. В данном случае важна не ошибка, а важна реакция на ошибку. Американцы немедленно изменились. Более того, по их словам они прервали бомбежку, когда они поняли, что происходит.
Вот, один из вариантов, что поскольку у нас все в России сидят на измене, у нас не воспринимают такие вещи как случайность. Вот, в Кремле не поверили, что это случайность: «Ах, эти американцы суки! Ну, мы давай им тем же ответим».
Второе, конечно, заключается в том, что наша бомбежка конвоя тоже была абсолютная случайность, точно такая же, как американская. Да? Вот, летят двое летчиков: «А, Вася, там чего-то шевелится!» Тем более дело было ночью. Отбомбились, полетели, сказали, что отразили наступление боевиков на Алеппо. А дальше уже включились привычные российские механизмы, которые гласят, что ежели что-то случилось, надо стоять горой и рассказывать, что это всё взорвали сами американцы и вообще Белые каски.
Третье объяснение для меня самое страшное, хотя, как я уже сказала, не факт, что оно наиболее релевантное. И оно заключается в том, что мы можем недооценивать степень, в которой манипулируют Кремлем его так называемые союзники.
Вот, все-таки, заметим, что президент Сирии Башар Асад не участвовал в этих переговорах, более того они угрожали его существованию. А внутри России государственная машина полностью пошла в разнос. У нас вообще любой условный полковник Захарченко со 120 миллионами долларов в квартире наличными способен нагадить кому угодно за взятку кого угодно.
А вот вопрос: мы почему думаем, что это правило тотальной продажности распространяется на эту самую геополитику? Почему мы не думаем, что президент Сирии Асад тоже способен заплатить кому-то или чтобы был дан приказ разбомбить конвой, или там кому-то, чтобы было доложено начальству, что под видом одобренного американцами конвоя к Алеппо движутся боевики. Или, наконец, чтобы вот та самая бомбежка сирийских войск, которую, действительно, устроили американцы, была представлена в том же самом Кремле как нечто заранее специально спланированное, оскорбление, которое можно смыть только кровью?
Вот, почему мы думаем, что механизм, посредством которого был разбомблен гуманитарный конвой, чем-то отличается от механизма, посредством которого из казны были украдены 250 миллионов долларов в деле Магнитского?
Вот, мы привыкли писать о коррупции российских разных силовиков в мирных условиях. Но мы забыли, что когда армия на войне, то очень часто в разложившихся обществах взятки в разложившейся армии берут за саму войну. Вот, масса есть в мировой истории примеров, которые я очень люблю и сейчас не буду перечислять. Там, есть полководцы, которые устраивали кровавые штурмы, чтобы раздать полученные ими для оплаты деньги после этого штурма. Да? А, соответственно, разницу забирать себе. Поэтому штурмы были особенно кровавые.
Ю.Латынина: Ежели что-то случилось, надо стоять горой и рассказывать, что это всё взорвали сами американцы
Есть китайские полководцы, которые рубили головы мирным крестьянам, чтобы выдать их за бунтовщиков. Ну, согласитесь там: мирным крестьянам-то рубить головы проще, чем вооруженным бунтовщикам.
И вот для меня, к сожалению, история с бомбежкой конвоя, после которой Минобороны отчиталось об успешном отражении наступления боевиков на Алеппо, заставляет предполагать, что степень разложения российских силовых структур не ограничивается одними только внутренними силовиками.
Вот, условно говоря, представляете, что может наделать условный полковник Захарченко, если он борется не с коррупцией, а воюет в Сирии? Вот, как говорится, у верблюда спросили «Отчего у тебя шея кривая?», а он ответил: «Что у меня прямое?»
Вот, всё это очень тревожная история, потому что за исключением варианта, что мы, действительно, случайно разбомбили этот конвой, а потом как всегда принялись тянуть (НЕРАЗБОРЧИВО) со своих, все остальные варианты… Там, вариант, что Путину доложили, что американцы специально разбомбили сирийские войска: «Это они, суки, нарочно разбомбили, извиняются. Мы не будем великими, если не ответим».
Вариант, что этот конвой подали как боевиков, которые надо разбомбить. Вот, два этих варианта предполагают степень манипуляции уже военной информацией и степень разложения государственной структуры, которые очень велики.
Еще раз. Вот, не то плохо, что разбомбили (американцы тоже разбомбили), а то плохо, что врать принялись. На современной войне случается дружественный огонь, война вообще на 90% состоит из грязи, бессмысленности и ошибок. Но то плохо, что когда ошибки не признаешь, то это означает, что не с кем договариваться, нет субъекта для договора. Можно договориться с плохим парнем, но нельзя договориться с плохим парнем, если он постоянно нарушает свои договоренности.
Вот, мы так же воевали в Чечне. Грозненский рынок – ракета прилетел. Нет, она не прилетала, мы не бомбили, это всё вранье. Но то было внутри страны, а на экспорт такая стратегия не годится.
Кстати, заметим, что очень похожая история совсем недавно была в Иране с базой Хамадан, когда… Я ее тоже комментировала. ...когда наши войска договорились использовать иранскую базу, чтобы потрясающий геополитический… Я это слово в кавычках произношу, но его очень любит Кремль. И если он так думает, то понятно, что надо думать, как он думает. Да?
То есть это было для Кремля потрясающей геополитической победой, что мы используем у Ирана военную базу, которую не используют американцы, что иранцы вообще никогда никому не дают эту базу использовать, свои базы использовать, а тут мы используем. И никто даже об этом толком и не знал. И, действительно, для наших самолетов это было очень удобно. И всё кончилось только потому, что вместо того, чтобы держать это в тайне, мы это не просто разболтали, а это показали по телевизору, причем, в абсолютно унизительной для иранцев форме. Американцы могли такие вещи снести, потому что они не обращают внимания на пиар, а иранцы, которые точно так же, как и мы, очень сконцентрированы на пиаре, дико изумились, когда показали репортаж, из которого следует, что эти глупые иранские аборигены с замиранием сердца смотрят на наши российские чудеса военной техники.
Это я всё не к тому, что американцы поступают в Сирии правильно. Я уже много раз говорила, что, с моей точки зрения… Да? Понятно, что ни перед одной страной, которая воюет в Сирии, не стоит задача превратить Сирию в колонию, поставить там нормальное светское правительство и внедрять там светское государство. Ни перед одной страной не стоит задача превратить Сирию в колонию по тем очевидным причинам, что колониальная эпоха кончилась. Колониальная эпоха предусматривала, что у вас есть избыток населения в стране, которое вам надо расселить, и колониальная эпоха предусматривала геополитическую ситуацию, при которой мощь страны более или менее пропорциональна объему ее территории. То есть она предусматривала ситуацию, при которой большая часть населения занимается сельским хозяйством, и чем больше у вас этого самого сельского хозяйства, тем больше у вас мощь, армия, денег и всякого такого.
Значит, поскольку эта ситуация сама по себе отошла в далекое прошлое и никакого избытка населения ни в Европе, ни в Америке, ни в развитых странах нет, а, наоборот, избыток населения есть на Ближнем Востоке, то скорее колонизация будет в обратную сторону, что мы видим, что и происходит. И, собственно, поскольку никакой колонизации Сирии, в принципе, в существующей обстановке международной быть не может, то и никакого нормального решения сирийского вопроса быть не может, поскольку последний раз эта страна нормально управлялась, когда ею управляли по колониальному мандату французы. А перед этим она нормально управлялась, когда ею управляли римляне.
Соответственно, во всех остальных условиях все действия в Сирии вне зависимости от того, это действует Россия, это действует Америка из лучших побуждений, которая хочет как лучше, а получается как всегда, они заведомо бесполезны. С моей точки зрения, я вообще не уверена, что надо бороться с ИГИЛ военным путем. Мне кажется, что вот если бы эти прекрасные люди построили там царство Аллаха на Земле, и в это место еще бы и высылали из Европы и из других точек света тех людей, которые очень хотят жить в царстве Аллаха на Земле, то, может быть, это в стратегической перспективе было бы и лучше.
Страну под названием Сирия, конечно, жалко, и сирийцев жалко. Но с другой стороны, согласитесь, вот была такая страна Россия, царская империя, в которой тоже построили царство коммунизма на Земле. Да, действительно, со страной случилась очень большая проблема, но после этого как-то, вот, коммунистические перевороты не происходили в других странах, и, в конце концов, коммунизм кончился, чем, как известно, он кончился.
Ю.Латынина: Не надо возбуждать ненависть к предпринимателям даже в поисках голосов.
Но еще раз повторяю, эти общетеоретические соображения никак не меняют того факта, что… Вот, очень тревожно, что российское государство демонстрирует крайнюю степень раздробленности, видимо, не только во внутриполитических вопросах, выше которых наше руководство, но и во внешнеполитических вопросах, на которых оно считает, что специализируется.
Еще одна тема, о которой я хотела поговорить еще на прошлой неделе, но не стала делать это перед выборами. Это дворец Медведева в Плёсе, который раскопал Навальный. Раскопал как раз перед выборами. Ну, если кто не читал, то рекомендую вам пост Навального. Там говорится об усадьбе Миловка, о миллиарде долларов по тому курсу, который передал для ее постройки в фонд «Дар» российский бизнесмен Михельсон. Ну, вот это всё, дворец для уточки и так далее.
Вообще-то понятно, что можно было говорить о дворце Медведева безотносительно выборов. Но поскольку Навальный повесил этот пост перед выборами, был уже день тишины и пост был, действительно, заточен под выборы, потому что Навальный говорил: «Вот смотрите, вот Медведев, вот это глава «Единой России». И, действительно, ролик, в котором он это говорил, посмотрело больше людей, чем проголосовало и пришло на выборы за оппозицию.
Ну, я, все-таки, решила как-то дуть на воду и перейти на следующую неделю. И у меня только одно замечание в данном случае к Алексею Навальному. Оно заключается в том, что Навальный пинал жестоко ногами не только Медведева, но и Михельсона. А я как-то, вот, не думаю, что господин Михельсон был счастлив, что ему надо выдать вот этот миллиард на эту так называемую благотворительность.
Я не знаю лично господина Михельсона, но о нем говорят как одном из самых опытных из российских нефтегазовиков. Я не думаю, что он счастлив, что кусок Сибура, что ему пришлось дать кусок этого Сибура сначала господину Тимченко, теперь еще и Кириллу Шамалову. Да, он получил за это гигантские кредиты. Но, в общем-то, я как-то мало сомневаюсь, что капитализация компании господина Михельсона была бы куда выше, если б в России была свободная экономика. Вот, условно не про всех это скажешь, да? Про Роснефть этого не скажешь, про Худайнатова этого не скажешь. А, вот, про Михельсона это скажешь. Поэтому не надо возбуждать ненависть к предпринимателям даже в поисках голосов. Но это мое единственное замечание к Алексею Навальному, а во всем остальном – ну, действительно, правительство (НЕРАЗБОРЧИВО) народа. Вот, какая-то вот уже почти это восточная роскошь, при которой подчеркивается, что вы, смерды, живете в своих пятиэтажках, а мы, высокие люди, живем во дворцах за миллиард долларов.
И вот чего по этому поводу я хочу сказать. Вот, как раз я совсем недавно была в Англии, и встречаю там одного своего знакомого, у которого тоже, вы будете смеяться, был дворец на Рублевке. Ну, конечно, не такой как у Медведева, и причем построенный за свои деньги. И более того, я сразу скажу, что это были не такие, вот, восточные хоромы, а это как раз было очень продвинутое строение с модернистским архитектором, с безупречным вкусом.
Ну, вот, он переехал в Англию и поселился, к моему удивлению, на съемной квартире. Я сейчас не буду говорить, какие у него были проблемы. Самое смешное, что у него не было проблем вообще. Он просто как-то решил, что, вот… Вот, после того, как сбили «Боинг», они решили с женой, что детей лучше воспитывать не во дворце на Рублевке, а в квартире в Англии.
Ну, вот, это очень интересно почему, да? Почему он жил во дворце? Ну, потому что нельзя в России бизнесмену во дворце. Вот, дети есть? Есть. Значит, при них должен быть охранник. А охранник не может быть один – у него должна быть смена. Ну, где-то же надо охраннику приткнуться? Потом кроме охранника детей нужна охрана для дома. Значит, для охраны для дома нужен домик. Шофер нужен. Шофер 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Опять же, это не один шофер.
Бонна, экономка, няня, учительница языка, садовник. Допустим, все эти люди – беженцы из Приднестровья или там вообще таджики, как у нас любят. Им же где-то нужно жить? Ну, значит, вы построили для них там… Не в господском доме, в отдельном. Ну там, дом на 10 комнат. Ну, странно: вы построили слугам дом в 10 комнат, а строить дом для себя с тремя.
И, вот, когда переезжаешь в Англию, оказалось, что всего этого не нужно, охранников не нужно, шоферов не нужно. Потому что вообще можно ездить не только самому за рулем, но и в метро, и не украдут в Англии бизнесмена (не принято). И вообще дорого. Охранник, шофер и садовник в Англии стоят совершенно другие деньги, чем в России. Не то, что владелец дворца на Рублевке не может это себе позволить, но просто оказывается, что эти траты были в России необходимыми, а в Англии они становятся бессмысленными.
И мне кажется, это очень важная история в том, что касается вот этого дворцестроительства. Потому что мы видим повальную историю с дворцами, потому что, значит вот, «Ведомости» у нас как раз тут тоже раскопали историю про строительство, которое затеял Сечин на Рублевке, и как раз господин Сечин выиграл… Не все заметили эту статью, но Сечин подал на «Ведомости» в суд с требованием уничтожить тираж. И тираж-то уничтожил, а, как бы, известие о статье осталось.
Есть замечательная история со строительством чубайсовского дворца за 50 миллионов долларов. Причем, строили так криво, что вот хозяин прокладки, через которую ее строили, решил дворец отобрать. Ну, я не знаю, сколько там было, там, 26 или 28 (еще старый «Коммерсантъ» насчитал) дворцов Путина. Или там есть Миллергоф на Истринском водохранилище. Говорят, почти точная копия Константиновского дворца.
И, конечно, самый простой прием, вот то, что делает Навальный, это сравнить эти хоромы с западными аналогами. Вот, у американского президента есть 2 официальные резиденции, Белый дом и Кэмп Дэвид. Ну, сравните с этим там дворец в Геленджике и все остальные 20 сколько-то резиденций Путина. Да? Ну, получается, что если считать в количестве дворцов, то наш президент гораздо круче американского.
Или там давайте сравним хоромы Чубайса с домом Стива Джобса. Вот, если б капитализация компании была прямо пропорциональна размерам обиталища ее главы, то, конечно, Роснано мог бы купить там все Apple, Google и Майкрософт вместе взятые.
Но я сейчас о другом. Что дело не в физических размерах, потому что архитектура – это, во-первых, знаковая система. И значащей в ней является строительный материал, означаемый весь социум. И вот в этом смысле здания, стены, улицы города – это производные от социума.
Ю.Латынина: В рыночной экономике дворец неокупаем
Вот, несколько просто примеров. Римская империя строила квадратные города. Почему? Потому что она их строила на месте военного лагеря. А парфяне строили круглые города. Почему? Потому что они их строили на месте военного лагеря. «Как же?» – скажете вы. А просто римский лагерь был пеший и поэтому он был квадратный, а парфянский лагерь был круглый, потому что он был конный и составленный из поставленных в круг повозок.
Вот посмотрите античный город, развалины. Центральное место занимает общественное пространство – театры, амфитеатры, бани, общественные туалеты, площади. Это демократия. Посмотрим на средневековые города, центральное место занимают соборы и замки. Всё ясно, кто правит.
Вот, еще один пример, такой, маленький. Ранние христианские церкви назывались просто «эклесиа» по-гречески, то есть собрание. Потому что собрания происходили на домах частных людей, а богослужение заключалось в общей трапезе. А со времени Константина эти церкви начинают называться «Базилика». А Базилика – это римское административное здание той поры с выделенным возвышением для вершащего суд и отделенного от обычных подданных магистрата. И, вот, место этого магистрата отныне занимает облаченный в парчу и недоступный епископ. Перерыв на новости.
НОВОСТИ
Ю.Латынина― Юлия Латынина, «Код доступа». И я о связи архитектуры и социума.
Возьмем, к примеру, феодальный замок. Слово, которое нам всем хорошо известно, хотя, между прочим, в России нет ни одного феодального замка, ну, если не считать… Уже нет в России, потому что где-то в Прибалтике были. Более того, вот, собственно, на территории России никогда и не было.
Не было замков в Китае, в Америке, даже на Ближнем Востоке. Я обращаю внимание: именно замков, потому что крепости были, усадьбы были, города были. Почему не было замков? Потому что замок – это не просто оборонительное сооружение, это определенный общественный строй, который называется, как все мы знаем их школьного курса, феодализм.
Замок – это родовое гнездо. У замка есть не только лорд, хозяин, но и леди, хозяйка. Иногда она командует его обороной, если в это время лорд воюет с королем где-нибудь в другом месте.
Заметим, что обороной крепости женщина никогда не будет командовать, потому что даже если начальника крепости убьют, всегда в гарнизоне найдется какой-то другой мужик, который возглавит командование.
Замок строится в обществе, где всё время война, потому что в Римской Британии, в Римской Галлии и Испании замков не было – богатые люди жили в виллах. Замок создается там, где верховная власть утратила монополию на насилие. И, кстати, первое, что делает король, когда он пытается как-то восстановить свою власть (не важно там, это Вильгельм Завоеватель еще в Нормандии или кто-то уже из английских королей в XII-XIII веке), он срывает незаконнорожденные замки, то есть те, которые построены без разрешения.
А что сделали владельцы замков в Хартии вольностей в 1215 году? Они прописали в этой Хартии право на свою войну против короля. Соответственно, замки появились с приходом феодализма и исчезли как класс вместе с абсолютизмом и с порохом. На место замков пришли дворцы. Были бойницы – стали окна, были рвы – стали сады.
Вот, Ричард Львиное Сердце строил в сердце Франции Шато-Гайар, а Людовик XIV уже строил Версаль. Вот, король Давид Первый строил Эдинбургский замок, а Мария Стюарт уже перекочевала во дворец Holyroodhouse.
А дворец – это тоже не здание, заметим, это общественная функция. Прежде всего дворец предназначен не для короля, а для публики, избранной, но, все-таки, публики – там, придворные, просители, чиновники.
Вот, посмотрите на эти бесконечные анфилады дворцов. Это знаете, что такое? Были на нефтезаводе? Видели ректификационную колонну? Да? Там каждая колонна – вот это такая ректификационная колонна на боку. Каждая комната сортирует всё более и более избранные виды просителей, как каждая часть ректификационной колонны сортирует всё более и более легкие виды углеводородов. А царская опочивальня во дворце – это фальшивка, это просто парадная комната, где правитель в постели принимает уже самые избранные углеводороды, а спит он в другом месте.
То есть дворец – это не место, где живут, это место, откуда правят государством, ну, в крайнем случае, там, провинцией или поместьем. Потому что в нем огромное количество помещений, писцов, чиновников, фельдъегерей, распорядителей. И, конечно, он возможен только там, где есть дармовая рабочая сила – она обслуживает дворец, а иногда и строит, особенно если это восточный дворец, просто бесплатно.
В рыночной экономике дворец неокупаем. Я не знаю, известно ли моим слушателям, но вот одна из самых страшных вещей, которая может сейчас случиться с человеком в Англии или Франции – это если он как наследник унаследует какой-то дворец. Вот это просто катастрофа, это значит надо срочно продавать. И те немногие дворцы, которые в частных руках существуют, они выживают за счет туристов, выставок, там, сдачи банкетных залов. Вот, представим себе, что поместье Чубайса или вот эта вот замечательная усадьба в Миловке будет сдаваться как банкетный зал. Три «ха-ха».
Ю.Латынина Российская эпидемия дворцестроительства – это поразительное свидетельство времени
Вот в этом смысле российская эпидемия дворцестроительства – это поразительное свидетельство времени, потому что глава рыночной корпорации вне зависимости от того, это Роснефть, Газпром или Роснано, в принципе не может иметь дворец так же, как он не может иметь замок. Философия, лежащая в основе дворца, несовместима с философией, лежащей в основе рынка.
Она, например, требует, как я уже сказала, дармовой рабочей силы. Дармовая рабочая сила с рынком несовместима. Она совместима только с рабовладением или феодализмом.
Подразумевает дворец, что управление публичной компанией осуществляется не из общественного пространства, то есть из штаб-квартиры компании, а вот из какого-то личного. Причем, это происходит всё не в открытых переговорах, этот процесс происходит какими-то терками, что это всё в бане, у бассейна, за бильярдом, в беседке. То есть вот в таких необходимых, специально предназначенных для этого помещениях вот как раз типичного позднепутинского дворца.
Стив Джобс, ведь, не потому строит маленький дом, что он не может себе построить в нем бильярдную позволить, а потому что ему не придет в голову принимать деловые решения, играя за бильярдом. Банный комплекс и бильярдный зал не являются функциональными помещениями для Стива Джобса в смысле управления компанией и принятия решений.
И, конечно, самое главное – это то, с чего я начала – вот эти путинские дворцы предполагают как данность полный распад общества за их пределами. В сущности строящие дворцы люди признают тот факт, что они не способны обеспечить в России общедоступный на Западе уровень безопасности кому-либо кроме себя и членов своей семьи, и причем только в пределах дворца. То есть это дворцы по сути замки. Ну, конечно, против СОБРа они не устоят, но они призваны обеспечить семье обитателя то, что в любом демократическом обществе доступно любому, в общем, представителю middle-класса.
Вот, нельзя ходить на детскую площадку в России, если ты богатый человек, опасно. Но можно построить детскую площадку прямо во дворце. Вот, нельзя гулять в общедоступном парке, да? Вдруг что-то случится. Но можно построить парк прямо во дворце.
Метро? Вот, ну, какой же богатый человек в России ездит в метро? Но зато можно иметь водителя 24 часа 7 дней в неделю.
А существование, вот, всех этих людей, там, пятерых шоферов, двух бонн, десяти садовников, банщиков, охранников, оно создает еще в обществе псевдофеодальную зависимость, потому что получается, что все эти люди обязаны своей работой не компании, как в западном обществе на свободном рынке труда, а барину. Их интересы становятся идентичными с интересами их господина.
Ну, представьте себе, вот Плёс, да? Сколько человек в нем работает и сколько людей из работающих в Плёсе вообще работает как раз в этом дворце в Миловке? Другой работы-то просто нет.
И вот это важно, что это не вопрос вкусов одного конкретного человека: вот, ему для личного счастья непременно надо 5 тысяч квадратных метров жилплощади, парк, 3 вертолетные площадки. Это, знаете, вопрос устройства социума. Вот, в XI веке в Англии норманнам, может быть, тоже не очень нравилось строить замки. Но как же они без замков-то прожили бы?
Вот, собственно, это к моему знакомому, который перебрался в Лондон и который обнаружил, что дворец ему просто не нужен. И, конечно, я надеюсь, что рано или поздно дворцы перестанут быть нужны и в России. И кстати, я хочу заметить, что очень интересная вещь тогда с ними случится, потому что с ними же будет происходить ровно то же, что сейчас происходит с владельцами дворцов в Англии и Франции. Их будет невозможно продать, на эту жилплощадь будут слишком большие налоги, их будет невозможно обслуживать. То есть, в общем-то, как бы, владельцам дворцов сейчас еще следует задуматься, а что будут делать их потомки с этими дворцами?
Юлия Латынина, «Код доступа». Я думаю, мои слушатели думают «А, вот, где же результаты выборов?» На прошлой неделе в России были выборы, в воскресенье, Латынина ничего не говорит и, думаю, вы понимаете, что про выборы я не говорила до того, как они произошли (вернее, не произошли) в отличие от моего коллеги Пархоменко, и не собираюсь по этому поводу много распространяться и сейчас.
Не говорила я о них, потому что не хотела тех, кто собирается идти на выборы, отговаривать от попытки совершить высокоморальный гражданский поступок. И не хотела убеждать тех, кто не хотел идти на выборы, совершать совершенно бесполезную вещь, потому что выборов нет.
Но не значит это, что нет оппозиции. Вот, при Николае Первом не было же выборов. Более того, представьте себе, что при Николае Первом были бы всенародные выборы. Победил бы Николай Первый с разгромным счетом. А оппозиция была. В СССР не было выборов, а СССР таки развалился.
Я не думаю, что люди, которые участвовали в выборах, Мария Баронова или Дмитрий Гудков, или тем более Михаил Ходорковский, который помогал, скажем, Бароновой, рассматривали эти выборы как возможность победить. Они рассматривали эти выборы как повод заявить о себе. Это правильно, это возможность дармового пиара – с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Самое содержательное, на мой взгляд, что можно сказать про эти «невыборы», что это блистательная аппаратная победа господина Володина над господином Сурковым.
Я напоминаю, что куратором предыдущих выборов 2011 года был Сурков. И, вот, Сурков с точки зрения Кремля, с точки зрения нашего всего, согласитесь, опозорился, потому что были после этих выборов протесты, ЕдРо набрало едва больше совокупной оппозиции. То есть было ощущение, что есть, из-за чего выходить на улицы. И, вот, пришел Володин и реализовал свою идею возвращения к одномандатным округам. Что такое идея возвращения к одномандатным округам? Это возможность протащить единороссов-одномандатников по каждому округу. Это увенчалось громадным технологическим успехом с точки зрения Володина.
Как был достигнут этот успех, понятно – за счет отсечения от выборов реальной российской оппозиции, за счет пропаганды по телевизору как общефоновой (мы тут встали с колен, а вокруг на Западе враги, и Крым наш, и так далее). За счет вбрасывания на местах. Ну, тут вот к нашему замечательному математику Шпилькину, который убедительно показал, что на этих выборах были очень большие вбросы. Там реальная явка составляла около 36%, в результате нарисованная явка составила 47%. Соответственно, всё, что прибавилось, прибавилось «Единой России», которая реально получила по подсчетам Шпилькина только около 15% голосов от общего числа населения. Ну, при этом стала доминирующей партией в парламенте, получив абсолютное большинство, конституционное большинство.
Но поскольку всё это происходило на местах… Точнее, это всё происходило, видимо, в тот момент, когда результаты вбивались на местах в систему ГАС «Выборы». То, вроде как, Памфилова у нас не виновата.
Ю. Латынина: Мы видим, что Сурков проиграл, а Володин выиграл
Ну, мы видим, что Сурков проиграл, а Володин выиграл. Никаких протестов после этих выборов нет, всеобщая апатия. Отсюда я прогнозирую, конечно, укрепление Володина. Вот, кто… У нас уже там «Financial Times» или кто еще написала на Западе, что Володин может быть и президентом.
Второе, что я вижу безотносительно выборам, что ситуация кардинально меняется в стране. Она меняется по трем параметрам. Первое, происходит уменьшение ресурсов, которые доступны к распределению. Чем меньше ресурсов у существующего режима, тем больше будет пропаганды. А чем больше будет пропаганды, за пропагандой рано или поздно приходит насилие.
Второе обстоятельство заключается в том, что, опять же, безотносительно к выборам, происходят большие перемены в структуре власти. О них прекрасно сказал господин Белковский: уходят люди, которые знали Путина давно и которые были с ним на «ты», и приходят люди молодого поколения, для которых Путин – царь и бог, и они с ним на «вы».
Ушел Якунин. Согнали со скандалом Бельянинова. Возможно, уходит Бастрыкин. Не думаю, что кто-нибудь не находится под ударом. Например, вот тот же господин Сечин… А вы думаете, что вот этот вот суд с «Ведомостями», а потом с «Новой газетой», вы думаете, это признак силы? Да разве небожитель станет светиться с какой-то «Новой газетой»? Разве, вон, господин Ролдугин с «Новой» судится?
Вот, вся эта когорта, все эти старые друзья – они явно находятся под ударом. И понятно, что это понятное психологическое решение, потому что, видимо, наверху в Кремле хочется людей, которые уже с царем говорят на «вы».
Я не уверена, что это правильное стратегическое решение, потому что, в общем, все люди, которые уходят, вне зависимости от того, как к ним относиться (а, честно говоря, я ко всем к ним, ну, очень плохо отношусь), эти люди – ведь, они никто были без Путина. Они всем ему обязаны. Они никогда не могли бы его предать в принципе. А, вот, все эти люди, которые приходят, голодные, новые, у них другое настроение, они люди другого поколения. Они, на самом деле… Я не уверена, что они внутри себя чем-то считают обязанными Путину.
Второе, что происходит, происходит формирование вот этой гигантской суперструктуры, Министерства государственной безопасности, которое, возможно, поглотит и Следственный комитет, и МЧС, и много чего еще. Опять же, почему оно происходит?
Вот, кажется, мой коллега Александр Гольц заметил, что это очень странно, да? Вот, общество, вроде бы, 80-тью или 85-тью процентами одобрило текущий курс, зачем же тогда воссоздавать Министерство Берии?
Мне кажется, что вот эта история про создание МГБ, конечно, она очень страшная потенциально, потому что… Ну, каждый раз, когда в обществе создается такое суперминистерство, то это суперминистерство начинает функционировать по своим законам. Например, ловить вредителей и шпионов просто потому, что ему надо продуцировать вредителей и шпионов. Да? Вот, как фабрика производит на Западе iPhone’ы и чтобы окупаться, ей надо производить iPhone’ы, так Министерство государственной безопасности должно производить вредителей и шпионов для того, чтобы его служащие имели соответствующий статус и соответствующие бесплатные квартиры и машины.
Ну, я обращаю ваше внимание, что ведь у нас Владимир Владимирович – он всегда был за разделение властей. Он всегда делал так, чтобы конкурирующие силовые ведомства конкурировали друг с другом. И, вот, создание этого суперминистерства нарушает этот принцип. Мне кажется, что это случилось потому, что в условии уменьшения ресурсов разделение властей привело к слишком очевидным склокам. Да? Вот, получается Бельянинов по телевизору, получается Захарченко по телевизору. Да? А вот этот полковник Захарченко – 120 миллионов долларов. Наличными! Вы подумайте, это же его деньги. Это же никакой не общак!
Ну, вот, вы представляете, условно говоря, вы взяточник, вы там имеете 5 миллионов долларов. Вы эти 5 миллионов долларов отдадите на сохранение какому-нибудь Захарченко? Да он завтра… Даже если вы его начальник, он завтра вам скажет… Вас завтра как начальника сняли, он скажет, что он ваши 5 миллионов не видел, что их мыши сгрызли.
То есть, еще раз повторяю, эти 120 миллионов, скорее всего, личные деньги одного конкретного полковника, и это только «кэшаком». И вот это нам показывают перед выборами по телевизору. Естественно, любой разумный государственный пиарщик скажет «Зачем? Зачем это внушать людям? Он тут знают, что Крым наш, что мы со Штатами боремся, что мы с колен встали, а тут показывают какого-то полковника Захарченко».
Показывают, потому что это борьба кланов. И она стала мешать. И, вот, на мой взгляд, МГБ создается прежде всего потому, чтобы эта борьба не выплескивалась наружу, чтобы Захарченко не показывали по телевизору, и если его съедят, то его там тихо съедят.
И кроме того, еще в Кремле, видимо, есть неправильное представление, что когда там Навальный снимает фильм о Чайке, что когда «Новая» рассказывает про яхту, на которой катается жена Сечина, что это тоже результат борьбы кланов и что это кто-то кому-то слил. Хотя, как я уже сказала, это потому что они там все сидят на измене.
На мой взгляд, вот эта история с созданием МГБ – это скорее история, которая показывает, что когда разлагается сама государственная ткань, она теряет управление, и это попытка восстановить управление этой государственной тканью, потому что система пошла в этой своей части в разнос. Это не значит, что она нестабильна. Она стабильна, да? Но у нас с МГБ, получается, еще плюсы от создания супермонстра теперь перевешивают плюсы от принципа натравливания силовиков друг на друга.
Ну, вот, что касается… Вот, все эти изменения, заметим, не имеют никакого отношения к невыборам, не имеют никакого отношения к формированию Думы, потому что в том, что касается Думы, я, честно говоря, не вижу, чтобы ситуация кардинально изменилась с 2003 года, когда у нас впервые не оказалось оппозиции в парламенте. Потому что я думаю, что если, скажем, будут производиться через Думу какие-то конституционные изменения, ну, это было бы большим идеализмом считать, что предыдущая Дума бы их не приняла.
Последнее, о чем я не могу удержаться и напомнить, это то, что российские выборы последних 16-ти лет точно так же, как и украинские выборы, на которых выбирали Януковича, или белорусские выборы, на которых выбирали Лукашенко, являются демонстрацией несостоятельности концепции всеобщего избирательного права как способа решения всех проблем, по крайней мере в бедных странах.
Вот, мы еще в СССР жили в парадигме, что вот есть тоталитаризм и есть выборы. Эта идея сама по себе вполне левая, которая не имела никакого отношения к главному объему европейской политической мысли XVIII-XIX века, потому что в XIX веке демократии, то есть всеобщего избирательного права очень боялись. И всеобщее избирательное право было дитя Первой мировой войны, массовых армий Первой мировой войны, потому что во всей истории человечества кто воюет, тот и правит.
И, вот, после Первой мировой войны по всей Европе прокатилась война или революций, или радикального снижения избирательных цензов, и вот еще тогда, в 1918 году американский президент Вудро Вильсон заявил о начале эры демократии в мире. Он сказал, что «Всё, сейчас повсюду восторжествовала демократия».
Если посмотреть, что случилось тогда после 1917 года с этой демократией через 10 лет, то мы увидим, что там первой погибла демократия в России (она просуществовала аж с февраля по октябрь 1917-го), потом погибла демократия в Венгрии, потом погибла демократия в Испании. Потом в Италии в 1922 году к власти пришел Муссолини, который в 1924-м принял первую в истории человечества Конституцию, действительно, гарантировавшую всеобщее избирательное право. Второй такой Конституцией была сталинская Конституция 1936 года.
В Болгарии. В Югославии. В Греции. Всюду, даже если в этих странах оставались цари, происходило радикальное снижение избирательных цензов, и то правые, то левые диктатуры. Самой интересной была история Румынии, потому что в отличие от Германии, в которой к власти пришел Гитлер, как нам объясняли, из-за того, что страна потерпела ужасающее унижение в поражении после Первой мировой войны.
Так вот Румыния унижения этого не потерпела— наоборот, она в награду за участие достигла своих максимальных размеров. И тем не менее, значит, в Румынии кончилось дело диктатурой православного мистицизма. И когда эта диктатура в лице Легиона Михаила Архангела, или Железной гвардии Garda de Fier пришла к власти, то Румыния была единственной страной, где немцы сдерживали порыв народных масс относительно евреев, потому что немцы любили порядок, чтобы, вот, вывести лагеря смерти, а в Бессарабии и Буковине евреи вырезались народом подчистую.
То есть, вот, через 10 лет после победного заявления Вильсона о триумфе демократии в Европе, эта самая демократия погибла в 2/3 стран, причем вне зависимости от победы или поражения в Первой мировой войне и задолго до экономического кризиса 1929 года.
Соответственно, вторая волна демократизации в мире началась после 1991 года, когда Фукуяма поспешил сделать то же самое, что сделал Вудро Вильсон, объявить конец истории в лице триумфа всеобщего избирательного права, и снова она в течение буквально 10-ти лет кончилась тем, что в огромном количестве эта демократия стала погибать.
Она стала погибать в странах СНГ везде, кроме стран Балтии и Украины. Причем, понятно, что когда, условно говоря, белорусы избирали Лукашенко, то не то, чтобы они не знали, кто такой будет Лукашенко. Она погибла в странах Ближнего Востока, где на смену строительству социализма пришло строительство исламизма как в Сомали или, там, Алжире в начале 90-х годов. Она погибла в странах бедных Латинской Америки, где народные вожди типа Чавеса даже не застали коммунизма. Более того, тот же Чавес провалился с военным переворотом. Но потом победил на выборах.
Вот, на первый взгляд это очень похоже на то, что происходило после Первой мировой войны. Но есть существенная разница, связанная с вопросом, как любят говорить марксисты, развития производительных сил, потому что до XX века, до конца XX века государство, в принципе, паразитировало на подданных. Если государство было плохо устроено, они жили впроголодь.
Вот сейчас надо быть уже совсем Глазьевым или Николасом Мадуро, чтобы устроить нищету в стране. Плюс, в общем, всегда государство брало налоги, человек зарабатывал, а государство его стригло. Сейчас огромное количество людей зависит от государства и, соответственно, появляется вот на этом новом витке благосостояния совершенно новый тип авторитаризма, принципиально отличающийся от тоталитарных систем XX века. Этот авторитаризм не стремится победить открытый мир, потому что где он иначе будет покупать свои Мерседесы и Бомбардье? Он стремится паразитировать на этом открытом мире. Он не стремится закрыть границы – напротив, он стремится, чтобы все из страны умные выехали. Он не стремится внушить своим гражданам, что сейчас мы построим самое совершенное общество – наоборот, он стремится объяснить им, что у них так плохо, потому что они духовны и их все обижают.
И такой режим функционирует двумя способами. Когда у него много денег, ему вообще на всё плевать, потому что он всё может залить деньгами. А когда деньги начинают кончаться, то уровень пропаганды, а после него уровень насилия начинают возрастать. И у меня очень печальная новость, потому что деньги в России кончаются.
Всего лучшего, до следующей недели.
