Инстинкт Выживания или Две Матери
Пришло время рассказать интересную и трогательную историю, которую вот уже больше полвека я несу в себе. Удивительную историю, которая в свое время потрясла весь город, где я жила. Это история моей сестры. Она с самого начала и до конца выглядит как выдуманная, но все происходило на самом деле. Все персонажи настоящие.
Моя семья жила в Белоруссии. Отец, мать и шестеро детей. Семья жила очень бедно. Отец был сапожником, и еле хватало на хлеб и воду. Шел сорок первый год. Гитлер бомбил город. Кто мог, убегал из города. Мой отец должен был явиться в армию, но он успел посадить четырех своих средних детей в последний эшелон, который шел на восток, в Среднюю Азию. Таким образом он спас их от смерти. Отец отправился на войну, а мама уехала со старшей дочерью и годовалым сыном к своим сестрам, которые направлялись тоже на восток, в Казахстан. В дороге младший мальчик заболел и умер.
Добравшись до места, детей разослали по детским домам. Два старших брата оказались в одном детском доме, а двое младших, шестилетний брат и четырехлетняя сестра, – в другом. Там была страшная нищета и голод, и каждый день умирали дети. От голода у детей были надутые животы и язвы на всем теле. Видя, как телеги увозили маленькие голые трупы, брат с сестрой все крепче прижимались друг к другу и не расставались ни на одну минуту. Брат был старше и крепче здоровьем и старался оберегать сестричку. Он был пробивной и всегда старался раздобыть пищу. И, конечно, больший кусок отдавал ей. Брат был от рождения крепким и выносливым мальчиком. Он даже родился на улице в новогоднюю ночь; новорожденного завернули в газету прохожие и отвезли в больницу, и, несмотря на это, он выжил и всю свою жизнь не болел ни разу.
В тот детский дом приходили бездетные семьи, у которых появился превосходный шанс усыновить детей. Конечно, они выбирали самых маленьких и самых красивых, а также самых здоровых детей. И когда выбирали одного из детей, то его сразу одевали в новые одежды. Все дети видели и завидовали, что пришли папа и мама, которые забирают его домой, и все с надеждой и со щемящим сердцем ждали, когда наступит их черед.
И мою сестру брали на «смотрины», но она всегда возвращалась назад. Кто захочет гадкого утенка? А она и была похожа на гадкого утенка: вся в язвах, с выстриженной большой головой, с выпученными еврейскими глазами и кривыми ножками. Но девочка не понимала: почему ее не хотят? Она ведь такая хорошая и добрая! Она очень ждала и завидовала детям, за которыми приходили «мамы и папы».
Так повторялось несколько раз. И когда она уже почти потеряла надежду, в одно прекрасное утро ее вызывают к директрисе детского дома. Неужели и на этот раз она не понравится? Неужели опять придется возвращаться? Войдя в комнату, она видит красивого высокого мужчину и полную женщину, сидящих в углу. В глазах мужчины она вдруг чувствует тепло и защиту. «Это должен быть мой отец! Это мой папа! Он пришел взять меня! – думает это маленькое дитя. – Он должен меня заметить! Разве он не узнал меня?»
И, как чувствуя, что творится в душе этого маленького человечка, который очень хотел вырваться из ада, директриса спрашивает: «Ты знаешь, кто эти дядя и тетя?» И она с детской неподдельностью отвечает: «Конечно, знаю! Это мои папа и мама. Вы разве не знаете? Они пришли забрать меня!» Мужчина усадил девочку на колени, на глазах у него появились слезы.
Как могла эта маленькая девочка знать, как вести себя, что говорить? Если только сильно верить! Ведь дети не умеют врать. Как сильно должен был быть развит у нее инстинкт выживания, чтобы так искренне поверить! И хотя жена не хотела эту девочку, муж впервые настоял на своем.
Это был ключ к свободе. Этот сильно развитый инстинкт выживания будет сопутствовать ей всю жизнь.
Наутро перед отъездом, вся нарядная, в новых туфлях, подойдя проститься со своим родным братом, она заявляет ему на всю комнату: «Ты знаешь, ты теперь больше не мой братик! За мной приехали мои мама и папа и забирают меня отсюда. Но только меня, значит, ты мне не братик!» И с улыбкой на лице и веря в то, что она говорит, она покидает детский дом.
Мой брат, который остался один, тяжело переживал уход своей младшей сестренки. Он даже принимал это как измену. Хотя, став старше, он понял, что, поступив так, она, не осознавая этого, спасла себе жизнь. Но щемящее чувство одиночества и слова «Ты мне больше не братик» наложили отпечаток на несформировавшийся характер. Он стал угрюмым и однолюбом. И хотя в дальнейшем он понимал, что это было сказано по наивности, чувство боли при воспоминании этих слов осталось на всю жизнь.
Война кончилась, и в сорок пятом году мой отец вернулся домой. Находясь все четыре года в окопах, он заболел туберкулезом. Он вернулся истощенный и весь в ранах и сразу поехал в Казахстан за своими детьми. Он нашел только троих детей. Узнав, что сестру удочерили и увезли, отец решил во что бы то ни стало разыскать ее. Но так как ее удочерила семья военного, то нельзя было найти адрес, потому что семья полковника переезжала с места на место
После этого наша семья переехала в Вильнюс, и там в сорок восьмом году моя мама родила меня. Родителям было уже по сорок пять лет. Мама даже не знала, что беременна мной, до седьмого месяца беременности. Думала, что больше не может рожать, и вот сюрприз, нежданный и негаданный. Конечно, я была не запланирована, но отец нашел во мне отдушину и всем сердцем привязался к этому маленькому человечку. Может быть, это дитя облегчит потерю той дочери, которую он искал?
Он немного свыкся с мыслью о потере. Но моя мать, имея очень развитую интуицию, чувствовала всем нутром, что пропавшая дочь жива, и настаивала на продолжении поисков. Это стало главной целью ее жизни. Жизнь после войны была невыносимо тяжелой. Чувство потери еще больше давило на всю семью. Мать не прекращала просить отца искать пропавшую дочь. И в один прекрасный день пришло письмо с адресом полковника, который удочерил мою сестру.
Прогрессирующий туберкулез не давал отцу возможности навестить девочку, и он попросил свою старшую дочь поехать в Минск, где проживал полковник с семьей. Мне в это время исполнился год. Старшей сестре было уже двадцать два года. Она взяла отпуск на работе и поехала встретиться с сестрой.
Оказывается, наша героиня настолько верила, что это ее родные родители, что даже стерла из памяти свою прошлую жизнь. Поставив условие не рассказывать нашей героине, кем ей приходится гостья, сестру представили как знакомую их двоюродного брата, который был глухонемой и был женат тоже на глухонемой девушке, которая была еврейкой. Старшая сестра очень понравилась им всем, особенно потому, что она знала, как разговаривают глухие. Знала их язык.
Вот что вспоминала впоследствии моя героиня о визите старшей сестры: «Мне уже было одиннадцать лет. Помню, как вошла очень красивая молодая девушка. На ней было черное платье, волосы обвиты лентой. Лицо круглое с большими черными глазами. Она все время улыбалась и смотрела на меня. И я все не могла насмотреться на нее. Такая она была добрая и веселая, так красиво танцевала и была мила со всеми».
Девочка росла единственным ребенком. Мать была очень педантичная полька, очень строгая и требовательная женщина, которая вела все хозяйство. А хозяйство было большое. Она с самого детства приучила нашу героиню к работе по дому и требовала послушания. Услышать похвалу из ее уст было почти невозможно. А нашей героине очень хотелось угодить ей, и она изо всех сил старалась все делать, чтобы ее мать была довольна. Но отдушину она находила в отце. Это был добродушный и теплый человек, от которого она получала всю недостающую любовь и тепло. Наша героиня была благодарна за ту заботу, которую она получала, и росла вполне счастливым ребенком.
Так прошло еще несколько лет. Отец очень переживал, что не может увидеться с дочерью, да и мать не давала ему покоя, требуя вернуть свою дочь. Чувствуя, что болезнь его побеждает, отец решился, собрался с последними силами и поехал увидеться с дочерью в последний раз. С тяжелым сердцем он принял условие не раскрывать правду. Он не имел права сказать девочке, кто он такой.
Из воспоминаний моей героини: «Помню, в ту зимнюю ночь заходит незнакомый худой мужчина в старой шинели, все время сильно кашляя в руку. Моя мать, оберегая меня, чтобы я не заразилась, уводит меня в другую комнату. Я спрашиваю отца: кто этот незнакомый мужчина? И он мне отвечает: это знакомый по армии. После обеда отец ушел в свой кабинет и долго разговаривал тихим голосом с этим незнакомым мужчиной. Слышен был только его непрекращающийся кашель. Я удивилась, что он остался на ночевку. Утром он ушел. Я только помню, как после его ухода моя мать сожгла все постельное белье, на котором он спал, и выбросила посуду, с которой он ел. Только через много лет я узнала, что это был мой родной отец. В тот день, так рассказывали мои родители позже, мой родной отец обещал больше никогда не беспокоить их. Обещал, что, пока он жив, никто их больше не побеспокоит. Хотя его жена настаивала на возвращении родной дочери несмотря ни на что, но он не послушал свою жену. Он сам пришел к этому тяжелому решению. Он был беден, слаб, ничего не мог дать этой девочке и видел, что тут мне хорошо. Он хотел мне добра и не хотел ранить мою детскую душу».
Так отец вернулся один, еще больше сгорбленный и подавленный. Он опустил руки. Он был не в состоянии бороться и решил смириться с судьбой, надеясь, что поступил правильно при таких обстоятельствах. Вскоре он слег и так никогда и не смог прийти в себя. Болезнь взяла верх. Это было начало пятидесятых годов. Страна зализывала раны войны. Был голод и разруха.
Вскоре он умер, оставив свою больную жену с детьми на произвол судьбы. Мне тогда было четыре года. В моей памяти отец остался любящим и добрым, с несчастным выражением лица. Человек, который в своей жизни ни разу не видел ни одного хорошего дня, который, кроме войны, нигде не был и ничего не видел, кроме нищеты и забот. Да и шинель он носил все время только потому, что больше ему нечего было надеть. Мне, маленькой тогда девочке, он запомнился только снизу – до пояса. Помню его сапоги, шинель и черную сумку, в которой по большим праздникам была селедка и картошка, но, самое главное, была одна конфетка для меня. После войны, когда потерялась сестра, маме все время чего-то не хватало, она не прекращая говорила о пропавшей дочери, и эти слезы горести и потери также впитались в меня. Ведь и родили-то меня, чтобы как-то облегчить тоску по пропавшей дочери. В такой обстановке я росла. Моя мать вскоре после того как родила меня, заболела и перенесла операцию. Я все время была с отцом. Я его так любила, что даже ревновала к знакомым, когда он останавливался поговорить. Помню, мама спала на кровати, так как она была больна, а мы с папой спали на полу в обнимку возле печки. Я боялась, что когда я усну, папа уйдет без меня, и я изо всех сил всегда крепко держалась за него. Я его не оставляла ни на минуту. Других я не признавала. Да и он во мне души не чаял. Всегда говорил маме: ты ничего не делай, только держи малышку, то есть меня, на руках.
Помню тот страшный и жуткий день. Мне было уже четыре года. Старшая сестра пришла из больницы со слезами на глазах. Со стоном упала она на кровать и разрыдалась, восклицая: «Папа умер! Папа умер!» Мы сидели с мамой на кровати, и мама плакала, а я все старалась представить себе, что никогда папу не увижу. Я все повторяла: я не увижу папу, я его больше не увижу. Но никак не могла представить это наяву. Для маленькой девочки, которая была так привязана к своему отцу, это была настоящая травма. Она сопровождает меня всю мою жизнь. Но мы сейчас говорим не обо мне.
Немного успокоившись от горя и забот, мама вновь делает попытку вернуть свою родную дочь. Она решает во что бы то ни стало вернуть ее в лоно семьи. Пусть мы бедные, пусть не хватает пищи, но это ее законная дочь, и она не давала разрешение, чтобы ее удочеряли. Она не отказывалась от нее и хочет ее назад. С таким решением она поехала в Минск, взяв с собой одного из сыновей. Сразу с вокзала она направилась к дому полковника. Но никто не собирался открывать ей дверь.
Твердая в своем решении, она идет в школу, где учится наша героиня, и поджидает ее там. Увидев, что сестра выходит из школы, мама и брат просят ее поговорить. Сестра испуганно смотрит на чужих людей и не понимает, чего они хотят от нее. «Не бойся, девочка, – говорит мой брат, – эта женщина хочет только сказать тебе пару слов. Выслушай, это важно, и это касается тебя». Моей сестре тогда было пятнадцать лет. И тут моя мама подходит поближе и садится на камень. «Девочка, – говорит она, – ты не догадываешься, кто мы?» На лице у девочки испуг. «Что они хотят, эти странные, плохо одетые люди? И при чем тут я? Что общего может быть между этими странными людьми и мною?» – думает она про себя. «Моя дорогая доченька! – восклицает моя мама. – Я ведь твоя родная мама! Да, да, это я тебя родила. А эти люди забрали тебя без разрешения. Я им тебя не отдавала. Я не виновата. Вот уже много лет мы просим твоих приемных родителей, чтобы они дали нам возможность видеться с тобой. Ты ведь даже не знаешь, что твоя сестра, а затем твой родной отец приезжали увидеться с тобой. Ты видела их, вспомни. Но мы не имели права открыть тебе правду. Но с годами мне все тяжелей держать это в секрете. Мы хотим только, чтобы ты знала, кто ты на самом деле, где твои корни и кто ты по национальности. Мы надеемся, что когда ты вырастешь и будешь взрослой, может быть, ты захочешь увидеть свою настоящую семью. А пока разреши нам иногда приезжать и видеться около школы».
Удивленная и испуганная девочка не знала, куда деться. Не попрощавшись, она убежала домой. Влетев возбужденная в дом, она потребовала, чтобы родители сию минуту рассказали ей правду.
Видя, что у них нет выхода, они рассказали ей, что она не настоящая дочь, а приемная, что они взяли ее из детского дома и удочерили. Все годы они старались, чтобы она не узнала, что ее настоящие родители живы, что они евреи и что там, в Вильнюсе, у нее есть еще пять братьев и сестер. Быть еврейкой в пятидесятые годы – это быть человеком низшего сорта.
Теперь вдруг стало ясно поведение ее приемной матери. Так вот отчего она недолюбливала ее. Она недолюбливала евреев и видела в ней еврейку. Она всегда старалась угодить матери, во всем помогала ей по дому, была отличницей, писала стихи, хорошо рисовала, но всегда видела в глазах у матери чувство недовольства и недоверия к ней. Мать всегда была недовольна ею. Теперь она поняла, что не сама она виновата была, а ее еврейство. Опять надо было применять инстинкт самосохранения.
«Почему меня не любят? Что теперь я делаю неправильно? Почему так трудно матери полюбить меня? Что я еще должна сделать, чтобы меня полюбили?» – эти мысли всегда мучали мою героиню. Зато в глазах своего приемного отца она видела любовь, хотя он не всегда мог проявить свои чувства к ней из-за боязни перечить своей жене. Но она также понимала, чт; они сделали для нее, понимала, что они ей хотят добра и заботятся о ней, и она имеет больше, чем другие по тем временам, – и была бесконечно благодарна за все.
Но теперь, когда она узнала правду, ей стало еще тяжелее жить. На каждом шагу, если она не оправдывала ожиданий своей матери, то видела теперь открытую ненависть, ту ненависть, которую мать чувствовала к евреям. И леденящий холод тайны веял по всему дому. Но никто больше не должен был знать правду. Секрет хранился в семье.
Моей героине приходилось играть двойную игру. Ей самой было трудно свыкнуться с грызущей ее мыслью, что она еврейка, что теперь она относится к второму сорту людей, хотя на людях она должна играть роль счастливой наследницы. А тут еще участились приезды биологической семьи. Встречи у школы очень тяготили ее. «Неужели они не могут оставить меня в покое?» – думала она, но вслух никогда не осмелилась сказать им. Ее приемные родители были категорически против всяких встреч и не подпускали никого близко к дому.
Так продолжалось целых шесть лет. Нашей героине уже было двадцать лет. Гадкий утенок превратился в прекрасного белого лебедя. Была она среднего роста, белизне ее тонкой кожи можно было позавидовать, русые густые длинные косы падали на округлые плечи. Чуть раскосые, немного выпуклые глаза выражали ясность ума и скромность. Плавная походка выделяла ее из всей толпы. Тонкая талия и высокая грудь напоминали героинь Лермонтова.
И, конечно, наша героиня встретила своего принца и влюбилась. Это был юноша, который приехал учиться в университет в Минске. Он был высокого роста, худощавый, с прекрасными манерами. Очень быстро он снискал доверие полковника и его жены и стал желанным гостем. Ее родителям нравился этот белобрысый культурный молодой человек. Он часами просиживал за разговорами с полковником. Через короткое время молодой человек предложил ей руку и сердце.
Моя героиня была счастлива. Любимый ею человек любит ее! Наконец она сможет вырваться из этого дома и начать свою жизнь без обманов и тайн. Сможет быть самой собой... Но очень быстро вернулось чувство неуверенности в себе. Неужели он любит меня такой, какая я есть? И как он отнесется к моим еврейским корням? А вдруг он разочаруется? Но моя совесть должна быть чиста! Я ведь не хочу начинать свою новую жизнь со лжи!
И она идет на решительный шаг, несмотря на то что может потерять свою любовь. Она решается открыть ему тайну, рассказать всю правду о себе. Он поймет, ведь была война, – утешает она себя. Она просит молодого человека встретиться с ней и поговорить.
Они уходят в кабинет ее отца, и она, встав напротив него, взяв его руку в свою и глядя ему прямо в глаза, спрашивает уверенным голосом: «Ты точно хочешь жениться на мне?» – «Да!» – с радостью отвечает юноша. – «И ты любишь меня, чтобы пройти со мной всю жизнь?» – «Конечно, я люблю тебя и принимаю тебя такой, какая ты есть!» – горячо отвечает он. «А ты точно знаешь, какая я есть?» – спрашивает она с некоторым волнением. – «Что ты имеешь в виду?» – настораживается юноша. – «Я должна раскрыть тебе одну очень важную для меня тайну. Я сама узнала недавно, но это может изменить мою судьбу. Все зависит от тебя. Я не хочу, чтобы ты узнал это после свадьбы. Тебе решать. Так вот, знай, что я не родная дочь у моих родителей. Меня забрали из детского дома во время войны и удочерили, не зная, что мои родные родители живы. Это многодетная и очень бедная семья. У меня есть еще пять братьев и сестер. Слушай внимательно, это не все! А ты знаешь, кто они по национальности? Евреи. Да, к сожалению моему, я еврейка!» Он покраснел и отвел глаза в сторону.
«Это еще не все, – продолжает она свой рассказ. – Мой дом меня не интересует, он все равно не достанется мне. Мы должны будем жить отдельно». Побледнев, юноша уставился в пол, не подымая глаз и боясь встретиться с ней взглядом. Стояла тишина. Это продолжалось минуты две, которые показались ей вечностью.
Увидев его реакцию и не дождавшись ответа, она с нетерпением спрашивает: «Ну, что ты об этом думаешь?» Не поднимая головы, он шепчет: «Лучше бы ты мне это не рассказывала». – «Хорошо, – говорит она ему. – Придешь через два дня, тогда я тебе дам ответ».
Ей очень хотелось надеяться, что любовь победит, несмотря ни на что. Что это чистая и бескорыстная любовь. Родители учили ее, что нельзя доверять мужчинам, которые хотят ухаживать за ней; они внушали ей, что она не настолько хороша, чтобы парень влюбился в нее бескорыстно, зная, что у ее родителей есть большой дом и, конечно, он достанется ей. И чувство недоверия к людям вообще и к мужчинам в частности всегда сопровождало эту неуверенную в себе девушку. Но встретив этого юношу и полюбив его всем сердцем, она поверила в себя. Она поверила, что можно ее любить за ее самое, за то, что она собой представляет, за ее характер, за внешность и таланты. Она так хотела в это верить! Но и тут она потерпела поражение, все ее надежды разрушились. Ее еврейские корни мешают ей устроить свою жизнь. Опять ее обманули. Опять ее не любят. И снова инстинкт выживания дает о себе знать, напоминает ей, кто она и что она должна предпринять.
Когда через два дня приходит молодой человек, она верна своему решению. Ее даже не интересует, что он скажет в свое оправдание: она твердо знает, что она не хочет. Он просит прощения и говорит, что ему не важно, кто она, и он согласен на все. «Зато я не согласна, – резко отвечает моя героиня. – Я знаю одно: что замуж я за тебя не пойду». И выходит из комнаты. Опять разум берет верх над чувствами. Судьба заново приготавливает сюрпризы, но теперь она не собирается сидеть сложа руки и решает изменить судьбу.
Последующие недели наша героиня размышляет над тем, куда бы уехать, чтобы успокоиться и разобраться в своих чувствах, а также подумать о дальнейшей жизни. Пока она размышляет, куда ей уехать, неожиданно она слышит голоса чужих людей и громкий голос отца.
Отец, обычно очень сдержанный, кричал. Подбежав к калитке, она увидела двух пожилых женщин и в одной из них узнала свою биологическую мать. «Что случилось? – спросила она испуганно. Она очень боялась за здоровье своего отца. Ему нельзя было нервничать. – Что вы пристали к отцу? Если хотите что-то сказать, скажите мне. Оставьте его в покое», – и, подойдя ближе, она встала напротив этих женщин, как бы защищая отца.
Немного успокоившись, незнакомая женщина, которая оказалась сестрой ее настоящей матери, объяснила нашей героине: «Я твоя тетя. Мы хотим попросить тебя, чтобы ты поехала в Вильнюс, навестить своих родных братьев и сестер. Они все очень скучают и очень хотят тебя увидеть».
Чувствуя, что от них так просто не отделаться, и чтобы покончить с этим конфликтом, а также решить свою дальнейшую жизнь, наша героиня вдруг принимает смелое решение. Она впервые без разрешения родителей дает согласие на поездку и берет на себя огонь. Она готова сейчас, больше чем когда бы то ни было, разобраться в себе, в своей судьбе. «Купите мне билет и ждите меня на вокзале, – говорит она твердым голосом. – Я вам обещаю, что буду там». И, резко повернувшись к ним спиной, уходит в дом.
Войдя домой, она видит встревоженные лица своих родителей. Она готова к вопросам, но так же тверда в своем ответе. Раз и навсегда она хочет покончить с этой историей. Она больше не может мучиться. Она должна в конце концов решить сама, кто она и чего она хочет в этой жизни. Что для нее самое главное. Для нее, и ни для кого больше. Кому она принадлежит. Она сама увидит и решит, кем ей быть в будущем, и больше не хочет раздваиваться и оправдываться в том, в чем она не виновата. С таким решением она уезжает навстречу своей судьбе.
Помню довольно отчетливо встречу. Моя старшая сестра была уже замужем и имела двоих детей. Она жила в нашем доме с семьей. Мне было уже десять лет. Тут же жили и двое уже взрослых братьев. Был поздний вечер, мы собирались ложиться спать, как вдруг в дверь постучали. На пороге стояли мама и ее сестра. «Посмотрите, кого мы привезли!» – сказала с восторгом моя тетя, и мы увидели на пороге красивую девушку. В смущении она переступила порог нашего дома и бросилась к моей старшей сестре, которая радостно обняла и расцеловала ее. Оказывается, они очень подружились еще при первой встрече в Минске, хотя моя героиня тогда и не знала, что они сестры. Потом представились два брата, и в конце она подошла ко мне. Я, как всегда, была диким ребенком и все наблюдала со стороны, не решаясь подойти к ней. Она протянула мне руку и поцеловала меня в щеку.
На моего среднего брата приезд сестры произвел неизгладимое впечатление. Он всегда был самым преданным матери и семье. Когда отец умер, он с четырех лет меня кормил и одевал. Два брата женились быстро, а он считал, что не имеет права, так как чувствовал большую ответственность перед мамой и мной. Мама всегда была больна и не могла себя обеспечить, тем более, что у нее был маленький ребенок. Брат с детства работал маляром и все приносил в дом. Он кормил меня и маму, ходил со мной к врачам, в школу, возил меня в пионерские лагеря. Только когда я вышла замуж, он женился, но мать никогда не оставлял до ее смерти.
Этот брат больше всех ездил все годы в Минск, то с матерью, то один, и каждый раз с волнением ждал встречи с сестрой. Для него она была больше, чем сестра. Это была сестра-легенда, он обожествлял ее и всегда мечтал о том дне, когда увидит ее у нас в доме. И этот день пришел. Назавтра он не задумываясь ведет ее в магазин и покупает шикарную по тому времени шифоновую блузку и лакированные туфли. Я помню как сейчас эти лакированные черные туфли. Ах, какие они были блестящие! А белая прозрачная блузка так и блестела серебряными лучами. Это было целое состояние! Да, она заслуживала этого. Она была как богиня, сошедшая сверху к простым смертным. Мы все очень старались угодить ей. Наконец и у нас был праздник, после серой, однообразной и трудной жизни. Все соседи толпами приходили увидеть это чудо. Легенды о ней годами передавали из уст в уста. Все знали эту трагическую историю и переживали вместе с нами. Можете себе представить, что творилось на нашей улице. Она, как луч яркого солнца, осветила нашу невзрачную улицу. Настоящая королева!
У меня были три тети, мамины сестры, которые жили в центре города и вращались в еврейском кругу, знали всех и все. Как только они увидели нашу героиню, они хором решили, как можно попробовать удержать новую племянницу. Пригласив ее погостить у одной из теток, они познакомили ее с еврейским парнем, который был старше ее на десять лет, но ни разу не был женат.
Он был евреем, да еще литовским евреем! Имел свое такси и неплохо зарабатывал на жизнь. Высокий, здоровый, с широкой улыбкой на лице, он понравился ей своим добродушием и открытым характером. Открыт как книга, в которой все видят, что написано, без тайн и секретов. Он был прост в обращении и не мог похвастаться культурными манерами. Но он был предан своим близким и всю жизнь им помогал. Имел много друзей, которые его любили за открытый нрав и щедрость.
Увидев мою сестру, такую непохожую на всех других, которых он знал, он без памяти влюбился и, боясь потерять это видение, через несколько дней знакомства сделал ей предложение руки и сердца. Конечно, он был далеко не принц, да и манеры не те. Но его прямота и искренность покорили ее, и она сделала еще один самостоятельный и решительный шаг. Она приняла его предложение.
Он единственный, которому не нужен ее дом: он ведь хочет, чтобы она переехала к нему в Вильнюс. Ей не надо будет притворяться: ведь он знает о ней все и любит такой, как она есть. Она сама не понимала, какой фурор она произвела своей внешностью, манерами и своей удивительной и трогательной судьбой.
Она будет ему благодарна за то, что он избавит ее от этой двойственности. Она будет ему хорошей женой и сможет заставить себя полюбить его, думает она. С такими мыслями она возвращается домой, чтобы объявить родителям о своем решении.
Она пробыла в гостях больше времени, чем ей дали родители, и они очень рассердились на нее. «Почему ты так долго не возвращалась? – с возмущением говорит мать. – Мы ведь отпустили тебя на неделю, а ты пробыла две. Как ты могла с нами так поступить?»
«Мама, – говорит она, – я выхожу замуж! Он еврей, как и я. Ведь ты всегда мне говорила, что я все делаю не так, а по-еврейски. Вот теперь меня никто этим не попрекнет. Я одна из них. Все принимают меня такой, какая я на самом деле. Я очень рада, что меня наконец любят и я желанна. Мне очень легко с ним».
«Как ты можешь так решать, ведь ты его не знаешь! – отвечает мать. – А он знает, что ему не достанется ничего?» – «Да, он все знает и не нуждается в вашем доме. Он берет меня, в чем я стою». – «Но ты ведь не любишь его! – отвечает мать. – Он тебе не подходит. Он не из твоей среды. Да и что будет с нами?»
«Всю мою жизнь вы решали за меня, – говорит она. – Хватит! Я сама хочу делать ошибки и сама их исправлять. Вы больше думаете о себе, как вы останетесь одни, а не обо мне. Мне не нужен ваш дом – он меня забирает к себе. Я еду к нему. Он уже начал готовиться к свадьбе. Ему ничего от вас не надо, он надеется только на себя. Все, что от меня требуется, это приехать, а все остальное он устроит. Мне нелегко будет с вами расставаться, но я прошу вас, примите его, и вы получите сына и не потеряете дочь. Я вас очень люблю и всегда буду вашей дочерью, и всегда буду благодарна за то, что вы сделали для меня. Но отпустите меня, дайте мне свободу, дайте мне теперь решать свою судьбу. Я уже взрослая, вы меня хорошо подготовили к жизни. Я знаю, что я смогу построить вместе с этим человеком свой дом, в котором я буду полноправной хозяйкой, и ты, мама, еще будешь гордиться мной. Я нарожу вам внуков и буду приезжать с ними к вам. Вы мои настоящие мама и папа, и ни на кого другого я вас не сменю. Да, судьба сложилась так, что у меня есть еще одна кровная семья. Я их не выбирала. Я ведь не виновата, я этого не хотела. Но была война, и винить можно только войну. Я никого не виню. Значит, такова моя судьба. Как я ни боролась и как вы ни обороняли меня, я возвращаюсь к моим корням. Я должна сама нести это на себе. Вы сделали все, что было в ваших силах, но моя участь, наверное, была заранее предрешена, и я должна принять ее так, как она есть, и не скрываться от нее. От судьбы не сбежишь. Она все равно тебя догонит и напомнит о себе. Смиритесь, как смирилась я, и, может, теперь судьба повернется ко мне лучшей стороной. Ведь она уже достаточно меня испытывала. И то, что должно случиться, должно случиться». С такими словами она стала готовиться к отъезду.
Отец был не в силах ехать и видеть, как дочь выходит замуж за малознакомого человека. Мать была женщина сильной воли. Подавив в себе гордость и оценив наконец настоящую ситуацию, она уехала в Вильнюс на свадьбу.
Сидя у себя в кабинете, отец почувствовал себя опустошенным. На него нахлынули воспоминания. Все его старания к хорошему не привели. Он так ее оберегал! Она такая умница! Как уютно он чувствовал себя с ней, когда еще маленьким ребенком перед сном он сажал ее на колени, читал книги, рассказывал истории, и как, обняв его своими маленькими пухлыми ручками, она прижималась к его щеке, внимательно и с интересом слушала его. Она была очень любопытна и на ходу улавливала все, чему он учил ее. Как повернется теперь судьба? Что их ждет? Опять начинать все сначала? Нет уже больше сил. Дом опустел. Стало тихо, и щемящее чувство утраты глодало его. Он вдруг начал вспоминать, как в то военное время, когда они с женой пришли удочерить девочку, он не представлял, что именно этот ребенок будет его судьбой. Жена хотела девочку с голубыми глазами, чтобы была больше похожа на них. Но, увидев это несчастное дитя, худое и остриженное наголо, он случайно встретился с ее молящими глазами и сразу понял, для чего он пришел. У нее было такое огромное желание спастись, что, когда она назвала его папой, он и сам поверил в искренность ее слов. Эти слова – «Вы мои папа и мама» – вонзились прямо ему в сердце. И никакие возражения со стороны его жены не помогли. В этой девочке он почувствовал неимоверное чувство благодарности. Эти большие, просящие глаза остались в памяти на всю жизнь. Он знал, что поступает правильно, спасая этого ребенка...
В доме жениха готовились к предстоящей свадьбе. В то время свадьбы делались в доме. Набирали специальных поварих, которые умели готовить еврейские блюда. Все должно было быть в еврейских традициях. И конечно, настоящая еврейская свадьба не обходилась без хуппы. Хотя в то советское время сначала надо было пойти в загс, чтобы узаконить отношения. А хуппа не признавалась законом, но и не запрещалась. Но произвести еврейский обряд хуппы было наибольшим уважением к родителям.
Моя героиня была согласна на этот обряд. С того момента, как она вошла в дом жениха, она дала себе слово, что теперь она будет вести себя как настоящая еврейка. Ее новая жизнь сильно отличалась от прежней. Она росла единственным ребенком, а теперь вдруг попала в большую семью. В доме, где она собиралась жить, жили брат жениха с женой и двумя дочерьми, а также старый отец. Каждый имел по комнате. Тогда это считалось роскошью. Главное – иметь отдельную комнату. Наконец у нее был свой угол, где она могла хозяйничать. Она сдружилась с женой брата и двумя его дочерьми. Ее с радостью приняли в семью.
Наконец приезжает ее приемная мать, но одна. Все с нетерпением ждут ее. Ведь она должна благословить невесту. Она должна вести невесту под хуппу. Так хочет невеста. Жених и его семья принимают ее с большими почестями.
Наша героиня счастлива, что приехала мать. Значит, она поняла и смирилась с судьбой. Это придает нашей героине уверенность. Но отсутствие отца печалит ее. Как больно, что отец не смог приехать, как его сейчас не хватает, с грустью думает она. Но она понимает отца, зная его характер. «Он все равно любит меня. Ему нужно время свыкнуться с действительностью», – успокаивает она себя.
Все готово. Надо ехать в синагогу, где состоится обряд хуппы. К этому времени уже все евреи города сбежались на это представление. Да еще какое! Они услышали, что невесту будут вести к хуппе две матери! Одна христианка, которая вырастила ее, а другая еврейка, которая ее родила! Это неслыханное дело. Тогда, в конце пятидесятых годов, такое было невозможно. Не разрешалось. Должна быть одна мать. Как поступит раввин? Кого он решит оставить, а кого нет?
Взявшись под руки, две матери подходят к невесте, берут ее под руку и ведут под хуппу.
«Постойте! – восклицает раввин. – Кто это женщина, которая стоит около матери невесты?» – и показывает на мою мать.
«Это ее биологическая мать, которая ее родила», – отвечают ему хором.
«А кто тогда другая женщина, которая стоит возле невесты?» – спрашивает раввин.
«Это мать, которая ее воспитывала», – отвечают все также хором.
Раввин стоит в недоумении, не зная, что решить. Он отходит в сторону и призывает своих помощников. Они советуются между собой. В зале стоит неимоверный шум. Каждый высказывает свое мнение. Кто говорит, что под хуппой должна стоять мать, которая родила, а другие считают, что под хуппой должна стоять та мать, которая воспитала. Страсти накаляются до предела. Такого у них в синагоге еще не было. Все с нетерпением ждут решения раввинов.
Наконец, посоветовавшись, раввины решают сделать исключение, так как была война и она во всем виновата, а не две эти несчастные женщины, каждая из которых искренне видит в этой девушке свою дочь. «Пусть обе матери идут под хуппу!» – провозглашает раввин.
Раздается музыка, и под овацию счастливые матери проходят под хуппу. Из уважения к матери-католичке раввин проводит обряд на русском языке, а не на идиш, как требует традиция. Жених разбивает стакан, и под звуки музыки и аплодисментов все поздравляют молодых. Все окончилось благополучно!
За столом, уже в доме, приемная мать встает и произносит тост. Она объявляет во всеуслышанье: «Сталин приказал нам позаботиться о сиротах и просил, чтобы мы усыновили детей из детского дома. Так мы с мужем и поступили. Мы очень ее любим!» – и, обращаясь к жениху, шутливо заявляет: «Ты хорошо заботься о нашей дочери, а то мы ее заберем назад!» В комнате раздается смех, который разряжает обстановку.
Все мои родные тети и дяди, а также мама, сестра и братья счастливы. Я тогда еще не понимала всю сущность этого события, но была счастлива вместе со всеми. Только намного позже, когда уже сама выходила замуж, я вдруг поняла, насколько смела была моя сестра, стойко выдержав все испытания.
Жизнь вошла в свое русло. Моя героиня очень сдружилась со старшей сестрой, советовалась с ней, училась готовить еврейские блюда. Она очень старалась угодить семье своего мужа и хотела быть достойна. В семье мужа ценили женщину больше за умение хозяйничать на кухне, чем за ум и другие способности. Приходилось перестраиваться, но она с готовностью взялась за эту работу, зная, что важно для ее мужа. Очень быстро она освоила уроки жизни. Теперь она с благодарностью вспоминала свою приемную мать, которая научила ее труду. Поэтому она все делала с охотой.
Со старшей сестрой она сдружилась и всегда советовалась с ней. К братьям относилась с симпатией. А с младшим братом, который был с ней в одном детском доме, ее связывали невидимые нити. Они и похожи были друг на друга больше всех. И мыслили они одинаково. Брат иногда подшучивал над ней, вспоминая эти режущие ухо слова: «Ты мне больше не братик!» Но в его отношении к ней всегда ощущалось чувство восхищения. Она тоже любила его, хотя он был немного угрюм и нелюдим. До конца своей жизни мой брат сохранил теплые чувства к ней, хотя последние тридцать лет они жили в разных странах.
Через год у нашей героини родился сын. Хороший, крепкий малыш. С гордостью она едет к родителям показать малыша. Она выполняет обещание и навещает родителей. С того времени ее поездки в Минск будут частыми. Муж сумел найти подход к родителям и с удовольствием бывал у полковника. И они принимали его от всей души.
Этого нельзя сказать о ее отношении к родной матери. Между ними не произошла «химия». Моя героиня не могла кривить душой и не смогла себя пересилить. Она не питала к этой женщине, которую должна была называть мамой, никаких чувств. Даже называть ее мамой она не могла. Называла ее по имени. Она не смогла простить ей, что мать из-за своего эгоизма покалечила ей жизнь, потому что не смогла войти в детскую душу и увидеть, какую психологическую травму она наносит ребенку, не думая о нем, а думая о своем эгоизме. Ребенок не виноват. Нельзя разрывать его душу надвое. Она поступила бы мудро, если бы оставила дочку в покое. Может быть, повзрослев, ребенок сам захотел бы увидеть своих биологических родителей, но нельзя было с малого возраста заставлять ребенка решать проблемы взрослых. Эта незаживающая психологическая травма мешала наладить отношения между ними.
Моя мать до конца своей жизни так и не смогла понять, почему ее кровная дочь обижена на нее. Ведь она мать, она родила ее, вскормила грудью, воспитывала до четырех лет, она ведь не отдавала ее и не отказывалась от своего дитяти. Она не виновата, виновата война! Сколько бы ни было детей, это как пальцы на руках. Когда болит один палец, вся рука болит. Мама была уверена, что это приемные родители не хотели ее отпускать, и ни разу не задумывалась над тем, что, может быть, ее кровная дочь сама не хотела, чтобы ее тревожили: она видела себя дочерью приемных родителей и хотела жить той жизнью, что была у нее. Впоследствии мама будет ждать и надеяться, что когда ее дочь станет матерью сама, тогда она поймет, какое это чувство – потерять ребенка и смириться с этим горем, зная, что ребенка забрали без ее ведома и растят чужие люди. Но этого не случилось. Она понимала, как чувствует себя мать, но не поняла, как чувствует себя ребенок в такой ситуации.
Спустя пятнадцать лет, в начале семидесятых, наша героиня уехала в Израиль, оставив свою приемную мать, которая к этому времени взяла на воспитание еще девочку, свою родственницу. Приемный отец умер за несколько лет до ее отъезда.
Приехав в Израиль, она столкнулась с новой проблемой – проблемой национальности. Только теперь все было наоборот. Она в паспорте была записана как белоруска. Но чтобы дети жили полноправной жизнью, она должна доказать, что ее мать еврейка. Теперь она вспоминает про своих родных, которые должны доказать ее причастность к еврейству. Теперь она рада, что она еврейка, но как трудно это доказать!
После больших мучений она доказывает свое еврейство и начинает жизнь в Израиле полноправной гражданкой этой страны. Усердно учит язык, потом устраивается на работу. Всегда экономная и практичная, она с мужем очень скоро добивается материального благополучия.
Вскоре приезжает старшая сестра с семьей. За ней еду я, уже с мужем и двумя детьми. В Израиле все три сестры воссоединяются, заново узнав друг друга и проходя алию со всеми ее трудностями и радостями, живут дружной семьей, делятся заботами и радостями, растят своих детей и строят новую жизнь в новой стране.
Наша героиня все это время поддерживает теплую связь со своей приемной матерью. Очень скучает по ней, но, понимая, что не сможет воссоединиться с нею, так как в семидесятые годы невозможно выслать визу на постоянное место жительства людям нееврейского происхождения, смиряется с судьбой. Мы со старшей сестрой стараемся не заводить больных разговоров о ее кровной матери, так как знаем, что это плохо отразится на психике, и без того подорванной судьбой. Конечно, нам с сестрой очень трудно не спрашивать ее, думает ли она изредка также и о биологической матери, ведь она тоже осталась в Союзе, как и ее приемная мать, но чтобы сохранить теплые и дружеские отношения между нами, мы отказываемся от этой идеи.
Так прошло еще семь лет. Я очень скучала по матери и нередко во сне видела ее старенькой, немощной старушкой, которой очень трудно без меня. Я видела ее слезящиеся, полуслепые глаза, всматривающиеся в прохожих и ищущие в толпе меня. Я была последним ребенком, поскребышем, и, конечно, мама переживала, как я устроюсь в жизни, да и я очень жалела ее, так как, сколько помню себя, мама всегда была старой и больной женщиной. С той поры, как умер мой любимый отец, у меня развился страх перед потерей еще одного родителя. И так как мама всегда была слаба и стара, то я очень боялась, что она умрет. Мысли, что она может умереть, пугали меня, даже когда я стала взрослой девушкой. И когда я покидала страну, уезжая за границу, я почувствовала чувство облегчения, что не увижу своими глазами ее конец.
Мама осталась жить со средним сыном, который всю жизнь не расставался с ней. Прожив достаточное время за границей и немного устроившись на новом месте, я стала мучиться угрызениями совести. Я знала, что здесь я смогу облегчить ее старость, давая ей любовь и необходимую помощь.
И я решаю вызвать брата с семьей и мамой в Израиль. Я высылаю им вызов.
Наконец мы воссоединяемся. Радости нет конца. Мой брат по приезде в Израиль попадает с мамой и своей семьей в ульпан. Моя героиня принимает брата с радостью и помогает ему устроиться в центре страны. Она помогает ему с жильем и работой. Мы со старшей сестрой помогаем материально, и жизнь становится на свое место.
Все должно было быть хорошо. Но отношения моей героини с родной матерью не налаживаются, несмотря на то, что прошли годы и они не виделись. Она старается избегать контактов с матерью. Только на большие праздники она присутствует в одном помещении с матерью, но игнорирует ее. Она в мире и дружбе с братом и сестрами, но не готова простить мать.
Мать продолжает спрашивать всех: почему дочь держит на нее обиду? Она уверена, что дочь обижена на то, что мама не забрала ее во время войны, и продолжает твердить: это все война, я никогда бы ее не оставила. Мама просит знакомых и родственников объяснить это моей героине. Но ответа на ее вопросы никто не дает.
Всю свою оставшуюся жизнь мама так и не узнала настоящую правду. Да и мы не могли ей объяснить, потому что думали так, как и она. Мы узнали это только после смерти матери, уже сидя «шива» по ней, и, как вы думаете, – где? Да, да, вы поняли правильно: в доме у нашей героини, у той самой сестры, которая не простила свою мать и держала в секрете настоящую причину.
Находясь неделю в доме нашей героини, я почувствовала невыносимое желание во что бы то ни стало покончить с этой неизвестностью и узнать, какая на самом деле была причина этой холодности отношений между ними. Беря на себя ответственность за душевное состояние сестры, я три первых дня не переставала поднимать тему о жизни нашей матери и как бы случайно выводила разговор на отношения между ними. Я уже было отчаялась и, боясь за ее здоровье, почти сдалась, как вдруг на четвертый день «шивы» она сама начала рассказывать свою трагическую историю с начала до конца и наконец заговорила об отношениях с матерью. Она, не останавливаясь, проговорила до часу ночи. Мы со старшей сестрой боялись вставить слово и помешать этому выплеску эмоций.
Когда она закончила, вся бледная и дрожащая, она объявила твердым голосом: «Прошу вас, не задавайте мне вопросов, я не в состоянии отвечать сейчас. Я все годы старалась запрятать в глубину моей души все, что связано с войной и с моими переживаниями. Я хотела вычеркнуть из памяти свою прошлую жизнь. Я не думала, что придет день, когда я выплесну это наружу. Но у меня уже больше не было сил с вами бороться. Теперь вы знаете правду. Мне неважно, будете ли вы меня судить, я чиста перед своей совестью. И не уговаривайте меня. И больше никогда об этом не спрашивайте».
«Как жаль, что мама не узнала правды», – с сожалением думала я.
Через три года умерла старшая сестра. Мне и моей героине было трудно свыкнуться с мыслью, что ее не стало. Она была связующим звеном между нами. Было невыносимо больно видеть, как она умирает преждевременно. Жизнь моей старшей сестры сложилась трагическим образом с того момента, когда она вышла замуж. Ее муж оказался пьяницей и садистом, который довел ее до могилы своими поступками. А у нее не было сил спастись от него. Эта беспомощность и зависимость погубили ее. Мы с сестрой никогда не простили ее мужу. Никогда наша нога не ступала больше в ее дом, пока ее муж был жив. Эту историю я когда-нибудь опишу в другом рассказе, когда заживут раны потери.
Я исполняю желание моей матери и знаю, что она очень хотела бы знать, как поступили бы вы, дорогие читатели, на ее месте. Я посвящаю ей, посмертно, этот рассказ.
Я пообещала сама себе, что узнаю всю правду и вынесу ее на суждение всем, кому не безразлична эта история поломанной жизни трех семей: биологической матери, которая родила дочь и потеряла ее на всю жизнь, и приемной матери, которая ее воспитала, а самое главное, самой дочери, которая нашла в себе силы пройти все испытания, перенести все горести трагической судьбы и не побоялась в конце концов взять судьбу в свои руки и стать хозяйкой своей дальнейшей участи.
