КТО СПАС ЕВРОПУ ОТ ГИБЕЛИ

Сергей Веселовский - КТО СПАС ЕВРОПУ ОТ ГИБЕЛИ ? А МЫ НЕ ЗНАЛИ. Чернобыль

ЧТОБ ПОМНИЛ МИР СПАСЁННЫЙ Лишь через пять дней после взрыва, 1 мая 1986 года, советские власти в Чернобыле сделали страшное открытие: активная зона взорвавшегося реактора все еще плавилась. В ядре содержалось 185 тонн ядерного топлива, а ядерная реакция продолжалась с ужасающей скоростью. Под этими 185 тоннами расплавленного ядерного материала находился резервуар с пятью миллионами галлонов воды. Вода использовалась на электростанции в качестве теплоносителя, и единственным, что отделяло ядро плавящегося реактора от воды, была толстая бетонная плита. Плавившаяся активная зона медленно прожигала эту плиту, спускаясь к воде в тлеющем потоке расплавленного радиоактивного металла. Если бы это раскаленное добела, плавящееся ядро реактора коснулось воды, оно бы вызвало массивный, загрязненный радиацией паровой взрыв. Результатом могло бы стать радиоактивное заражение большей части Европы. По числу погибших первый чернобыльский взрыв выглядел бы незначительным происшествием. Так, журналист Стивен Макгинти (Stephen McGinty) писал: «Это повлекло бы за собой ядерный взрыв, который, по расчетам советских физиков, вызвал бы испарение топлива в трех других реакторах, сравнял с землей 200 квадратных километров [77 квадратных миль], уничтожил Киев, загрязнил систему водоснабжения, используемую 30 миллионами жителей, и на более чем столетие сделал северную Украину непригодной для жизни» (The Scotsman от16 марта 2011 года). Школа российских и азиатских исследований в 2009 году привела еще более мрачную оценку: если бы плавящаяся сердцевина реактора достигла воды, последовавший за тем взрыв «уничтожил бы половину Европы и сделал Европу, Украину и часть России необитаемыми на протяжении приблизительно 500 тысяч лет». Работавшие на месте эксперты увидели, что плавившееся ядро пожирало ту самую бетонную плиту, прожигало ее — с каждой минутой приближаясь к воде. Инженеры немедленно разработали план по предотвращению возможных взрывов оставшихся реакторов. Было решено, что через затопленные камеры четвертого реактора в аквалангах отправятся три человека. Когда они достигнут теплоносителя, то найдут пару запорных клапанов и откроют их, так чтобы оттуда полностью вытекла вода, пока с ней не соприкоснулась активная зона реактора. Для миллионов жителей СССР и европейцев, которых ждала неминуемая гибель, болезни и другой урон ввиду надвигавшегося взрыва, это был превосходный план. Чего нельзя было сказать о самих водолазах. Не было тогда худшего места на планете, чем резервуар с водой под медленно плавившимся четвертым реактором. Все прекрасно понимали, что любой, кто попадет в это радиоактивное варево, сможет прожить достаточно, чтобы завершить свою работу, но, пожалуй, не более. Советские власти разъяснили обстоятельства надвигавшегося второго взрыва, план по его предотвращению и последствия: по сути это была неминуемая смерть от радиационного отравления. Вызвались три человека. Трое мужчин добровольно предложили свою помощь, зная, что это, вероятно, будет последнее, что они сделают в своей жизни. Это были старший инженер, инженер среднего звена и начальник смены. Задача начальника смены состояла в том, чтобы держать подводную лампу, так чтобы инженеры могли идентифицировать клапаны, которые требовалось открыть. На следующий день чернобыльская тройка надела снаряжение и погрузилась в смертоносный бассейн. В бассейне царила кромешная тьма, и свет водонепроницаемого фонаря у начальника смены, как сообщается, был тусклым и периодически гас. Продвигались в мутной темноте, поиск не приносил результатов. Ныряльщики стремились завершить радиоактивное плавание как можно скорее: в каждую минуту погружения изотопы свободно разрушали их тела. Но они до сих пор не обнаружили сливные клапаны. И потому продолжали поиски, даже несмотря на то что свет мог в любой момент погаснуть, а над ними могла сомкнуться тьма. Фонарь действительно перегорел, но произошло это уже после того, как его луч выцепил из мрака трубу. Инженеры заметили ее. Они знали, что труба ведет к тем самым задвижкам. Водолазы в темноте подплыли к тому месту, где увидели трубу. Они схватились за нее и стали подниматься, перехватывая руками. Света не было. Не было никакой защиты от радиоактивной, губительной для человеческого организма ионизации. Но там, во мраке, были две задвижки, которые могли спасти миллионы людей. Водолазы открыли их, и вода хлынула наружу. Бассейн начал быстро пустеть. Когда трое мужчин вернулись на поверхность, их дело было сделано. Сотрудники АЭС и солдаты встретили их как героев, таковыми они и были на самом деле. Говорят, что люди буквально прыгали от радости. В течение следующего дня все пять миллионов галлонов радиоактивной воды вытекли из-под четвертого реактора. К тому времени как расположенное над бассейном плавившееся ядро проделало себе путь к резервуару, воды в нем уже не было. Второго взрыва удалось избежать. Результаты анализов, проведенных после этого погружения, сходились в одном: если бы тройка не погрузилась в бассейн и не осушила его, от парового взрыва, который изменил бы ход истории, погибли и пострадали сотни тысяч или даже миллионы людей. Жизни сотен тысяч людей спасли три человека. В течение последующих дней у троих стали проявляться неизбежные и безошибочные симптомы: лучевая болезнь. По прошествии нескольких недель все трое скончались. Мужчин похоронили в свинцовых гробах с запаянными крышками. Даже лишенные жизни, их тела насквозь были пропитаны радиоактивным излучением. Многие герои шли на подвиги ради других, имея лишь небольшой шанс выжить. Но эти трое мужчин знали, что у них не было никакого шанса. Они вглядывались в глубины, где их ждала верная смерть. И погрузились в них. Их звали Алексей Ананенко, Валерий Беспалов и Борис Баранов. Три человека, спасшие миллионы Автор: Сергей Веселовский

ТЕЛЬ-АВИВ МОЖЕТ СПАТЬ СПОКОЙНО

ирала Кузнецова» взяли на буксир (ФОТО)

03.11.2016 14:19

ПРОСМ.: 12732

Насмешивший весь цивилизованный мир поход российского недоавианосца «Адмирал Кузнецов» к берегам Сирии закончился именно так, как и предполагали ранее эксперты: вытаскивать ржавую «грозу морей» из Средиземного моря ВМФ РФ пришлось с помощью буксира. Свидетельство тому — фото из космоса, опубликованное сегодня, 3 ноября американским спутниковым сервисом DigitalGlobe.

На снимке с американского спутника хорошо видно, что «Адмирал Кузнецов» больше не дымит, как ранее. Правда, и не плывет — во всяком случае, сам. Его по Cредиземному морю тащит на тросе военный буксир.

"Адмирал Кузнецов" на буксире. © Фото - DigitalGlobe

Пока точно не ясно, почему именно «Адмирал Кузнецов» потерял ход, а Минобороны России и руководство ВМФ РФ по понятным причинам хранят молчание и свежее фото DigitalGlobe никак не комментируют. В качестве вероятных причин эксперты называют две: во-первых, у недоавианосца мог банально закончиться мазут, поскольку изначально поход к сирийским берегам планировался, исходя из договоренности с Испанией о дозаправке «Кузнецова» и его кораблей сопровождения в порту Сеута, но позднее эта страна по требованию НАТО отказалась делиться с россиянами топливом. Затем в дозаправке отказала и Мальта, после чего купить мазут российской эскадре в Средиземном море стало просто негде. Во-вторых, у «Адмирала Кузнецова» изначально были серьезные проблемы с силовой установкой, а один из котлов и вовсе не могли починить уже несколько лет, почему он с трудом мог развить максимальную скорость всего в 10 узлов. Именно неисправность котлов была причиной густого дыма, над которым неделю назад потешался весь мировой интернет.

Неизвестно и то, куда же буксир потащил ржавую гордость российского флота. Как вариант, «Адмирала Кузнецова» могут попытаться отбуксировать в сирийский порт Тартус, где сторонники диктаторского режима Башара Асада заправят его топливом. Правда, это имеет смысл лишь в случае, если силовая установка недоавианосца еще может хоть как-то работать. Если нет — тащить развалюху на буксире придется в российский Североморск, где его, скорее всего, поставят туда же, где и взяли - в цех местного судоремонтного завода.

Вал. НОВОДВОРСКАЯ О ЕВТУШЕНКО

Поэт на договоре. Валерия Новодворская о Евгении Евтушенко

• 25.04.2012
• автор: Валерия Новодворская
• 
  

Мы переходим к ситцевому сезону русской поэзии. Сначала шел, конечно, богатый и аристократический бархатный сезон Серебряного века. Великие: Пушкин, Тютчев (если кто не в журнале, то это не значит, что его в Храме нет; иногда жизнь гения не укладывается в триллер или драму, необходимые для пущей художественности; но биографии забываются, а стихи остаются). «Большая шестерка»: Блок, Мандельштам, Пастернак, Гумилев, Ахматова, Цветаева. Волошин и последние обрезки бархата: Окуджава, Высоцкий, Галич. По словам нашего сегодняшнего героя Евгения Евтушенко, последний великий из бархата прошедших веков — это И. Бродский. Будет и шелковый сезон: Бальмонт, Багрицкий, Наталья Горбаневская и Ирина Ратушинская, Некрасов, Эренбург, Юрий Левитанский.

А потом наступил ситцевый сезон — для всех, для тех, кто попроще, и там по справедливости оказались и Сельвинский, и Светлов, и Межиров, и Ошанин. По два-три стихотворения с каждого, иногда — одно, как у Межирова и Ошанина. А другие выпали вообще. Антокольский вложился одним стихом, а от многих останется память такого рода: этот пожалел Цветаеву и Мура, тот (С. Щипачев) заступился за Евтушенко. Из всего ситцевого сезона, куда, конечно, мы отправим и Маяковского, в наш Храм войдут (и не украдкой, а с шумом, блеском и юношеской бравадой) Андрей Вознесенский и Евгений Евтушенко. Ну и что, что ситцевый сезон. Ситцевый сезон, Политехнический, Лужники, сарафанное радио… Мы тоже не бог весть какие аристократы, ни бархата, ни шелка мы не застали. В колясках не катывали, с кружевными зонтиками не ходили и даже персонажи «Дамы с собачкой» для нас — неслыханный шик и роскошь: и по средствам, и по костюмам, и по занятиям. А мы ездили в Коктебель в поездах и в задрипанных «москвичонках» («мерседетых шестисосах»), топали в Лягушачью бухту, валялись на диком пляже. И даже в Литфонд к Марье Волошиной нас не пускали, как пускали Женю и Андрюшу. Мы пели под гитару у мыса Хамелеон, клали камушки на могилу Макса Волошина и лакали дешевую продукцию винсовхоза «Коктебель». Так что мы не гордые.

Демон на договоре

Что делать Евгению Евтушенко в нашем Храме — не нам решать. Он его ярко раскрасит, распишет да еще и Пикассо с Шагалом пригласит. Они бесплатно нарисуют по картиночке. Он организует экскурсии, он пригласит «битлов», даже и покойных, и те споют на пороге; он поставит фильм о Храме и сам в нем сыграет, а потом начнет по России и по Европе с США лекции про наш Храм читать. Его только пусти под лавочку — а он сразу все лавочки займет. Но Евтушенко — честный человек, на место Блока или Бродского не сядет. Так что мне он по душе.

Евтушенко — классический шестидесятник. Уж он-то точно редкий, невиданный мичуринский вариант социалиста с человеческим лицом, хотя ничего толком ни про капитализм, ни про социализм Евгений Александрович не понял, даже проживая в США. Он искренне считает, что в Швеции и Норвегии — социализм. Но живет почему-то в Штатах, и это было бы ханжеством и чистой демагогией, не будь он поэтом. А поэтам знать про экономику необязательно, пусть себе считают, что булки растут на деревьях и творог добывают из вареников.

Евгений Евтушенко — хороший человек, хотя и очень суетный, он сделал стране много добра в самые страшные годы, а уехал от нас только в 1991-м, когда шестидесятники и социалисты с человеческим лицом уже утратили свое всемирно-историческое значение и вместо них в ряды встали западники и рыночники, антисоветчики и либералы.

Про Евтушенко говорили много плохого, вплоть до того, что он был агентом КГБ. Нет, не был, это клевета по неопытности. Он был смел до отчаянности, но ездил по белу свету, жил шумно и широко, получил (выбил блефом) шикарную квартиру в доме на набережной (не на той, так на другой), даже Никсона он там принимал. Но подлостей он не делал и ничем за эти блага не платил. Ничем, что было бы лицемерием, жестокостью, согласием на аресты собратьев по ремеслу. Даже диссидентам он жертвовал свои старые рубашки, а они были мало поношенные и нарядные. И если поэт Евтушенко попросит у культурного или богатого россиянина булку или вареник, то моя просьба: дать и даже помазать икрой. Заслужил. Он и сейчас то в нетопленном зале выступит, как в Туле, то выставку из своих личных картин в Переделкине откроет (все — дары великих мастеров). В этом году, в июле, ему стукнет 80 лет. Есть живой классик, «клаша» (по Войновичу), и давайте ему сделаем какое-нибудь добро в порядке алаверды.

А секрет его хорошей жизни при советской власти прост. Помните, был такой забытый доперестроечный роман «Альтист Данилов»? Давно воды времени смыли автора и шпильки, актуальные только в то время, осталась интрига. Данилов служил на Земле демоном на договоре и обязан был творить Зло. Но стал делать Добро. За что его поставили перед демоническим Политбюро и хотели лишить сущности, а память вытоптать, но за него заступился тамошний генсек Бык, то ли Голубой, то ли Белый, которому он невзначай почесал спинку, чего никто никогда не делал. И его наказали условно.

Евгений Евтушенко считался у Софьи Власьевны поэтом на договоре и вроде бы договор соблюдал: не был антисоветчиком, уважал Буденного, героев войны, Че Гевару и Фиделя, выступал против вьетнамской войны, мягко критиковал Америку, братаясь с ее студентами и поэтами. Он не выступал против Ленина (только против Сталина), не был штатным диссидентом, верил в социализм, не требовал ни роспуска СССР, ни пересмотра роли и значения (и даже сущности) Победы 1945 года, как Гроссман и Владимов. И все — искренне. Просто, видя несправедливость и жестокость, кидался в бой (Чехословакия,1968-й; процесс Даниэля и Синявского; расправа над Бродским; участь Солженицына). Но он не перешел роковой, пограничной черты, как Галич, Владимов, Бродский. В стихах переходил, но стихи не поняли. Не умели читать между строк. Или боялись прочесть? Когда нет политических заявлений, выхода из рядов СП (совписов), обращений к Конгрессу США — можно пропустить мимо ушей. Пожурить. Преследовать, делать окончательным врагом, выгонять, сажать столь известного поэта с такой коммуникабельностью — себе дороже. Это понял даже Андропов. Из-за Евтушенко Папа Римский + все литераторы и художники Запада организовали бы против СССР крестовый поход.

Это, конечно, компромат. Солженицын, Владимов, Аксенов, Войнович, Галич — чужие. Евтушенко с натяжкой сходил за «своего». Но ведь за «своих» сходили и Высоцкий, и Окуджава, и Левитанский, и Булгаков, и Пастернак до рокового голосования об исключении из СП. Так что не побрезгуем и Евтушенко. Все мы родом с советской помойки, кто опоздал родиться в Серебряном веке, и мало кому удалось отмыться добела.

  

Homo huligаnus

Родился Женя в 1932 году, то ли на станции Зима, то ли в Нижнеудинске. Родители были геологи, Александр Рудольфович Гангнус и Зинаида Ермолаевна Евтушенко. Отец писал стихи, мать стала потом актрисой. С отцом Жени она развелась, но он всегда помогал сыну. Школу в Марьиной роще Женя не закончил. Его исключили за поджог, думая, что двоечник Евтушенко «имел основания». Но поджег другой ученик, а свалили все на Женю. Еще при Сталине он задал на уроке крамольный вопрос насчет песенки «С песнями, борясь и побеждая, наш отряд за Сталиным идет». Женя спросил: «А с песнями зачем бороться?» Он не понял, где запятая. Учительница побелела, сказала, что у него жар, что надо идти домой, и умоляла класс сохранить все в тайне. Такое было время. Потом пионер Женя на сборе, где все клялись, что вынесут пытки не хуже молодогвардейцев, честно сказал, что за себя не ручается. Скандал! Так что хорошо, что он вылетел из школы, слишком прямой был мальчик, до оттепели мог бы не дожить. Сталинские соколы договоров с поэтами не заключали и их не соблюдали.

Отец пристроил его на Алтай, в геологическую партию. Там он впервые познал любовь с пасечницей-вдовой. Об этом у него есть целомудренное стихотворение, тогда считавшееся «жестким порно». Романы Женя крутил и потом, но был на редкость чистым в любви. И здесь он был поэт и идеалист. Никакого цинизма.

В Литературный институт он был принят без аттестата зрелости, учился с 1952-го по 1957 год. Это восхитили мэтров первые слабые его стихи (в том числе и хвалебные в адрес Сталина) из сборника «Разведчики грядущего», которого стыдился сам автор. И тогда же его на ура (плохо дело было в те годы с поэтическими талантами) приняли в Союз совписов. Из Литинститута его выгнали без диплома (потом уже поднесли диплом, как подарок к пенсии, в новые времена). А за что выгнали? За поддержку романа Дудинцева «Не хлебом единым».

Но вот грянула оттепель, и Евгений читает свои стихи в Политехническом вместе с Андреем Вознесенским, Робертом Рождественским, первой своей женой, прекрасной Беллой Ахмадулиной, Булатом Окуджавой, который еще и поет. Помните эпизод в «Заставе Ильича»? Там Евтушенко читает свои стихи в Политехе. Он бредит Маяковским и всячески «косит» под него, и, по-моему, зря. На совести у Евтушенко нет таких грехов, как у отчаянного большевика Маяковского; как человек он намного лучше и сделал много добра (в отличие от Маяковского, который не спасал жертв чекистов). Да и как поэт он явно сильнее.

Оттепель замерзла под ногами у поэта, но еще раньше он успел поспасать от Хрущева Эрнста Неизвестного, будущего творца черно-золотого памятника генсеку. Хрущев стучал по столу на скульптора, Евтушенко стучал на генсека и даже обозвал его канонические портреты «портретами идиота». Хрущев оставил в покое Неизвестного и защищал Евтушенко, пока его самого не убрали. А потом он бился за Бродского и простил ему неприязнь и даже то, что гений помешал «ситцевому поэту» выступить в американском университете и получить 100 баксов. Бродский не мог понять, почему поэт советует поэту уехать по рекомендации КГБ. Эта «смычка» с «органами» была частью договора, и замученный, больной, разлученный с родителями Бродский слишком уж отличался от веселого и благополучного эпикурейца Евтушенко. Хитрил ли наш поэт, не переходя черту? Я думаю, что нет. Он не мог ее перейти, он был слишком левый и советский для этого, не было у него такого потенциала. И выпускали его, зная, что не попросит он политического убежища, вернется. И то, что Евтушенко обозвал оставшегося в Англии Анатолия Кузнецова Урией Гипом, причем не в кулуарах, а на каком-то писательском съезде, — может, это самый страшный его грех. Кузнецов написал в Англии и напечатал (и сейчас это пришло к нам) такую правду о Бабьем Яре и о войне (о том, в частности, как Киев взрывали чекисты, вплоть до Андреевской церкви, чтобы натравить немцев на местное население и создать условия для партизанской войны), что бедному Евтушенко она и не снилась. Ситец плох только одним: быстро линяет и легко рвется. Недолговечный материал.

Андропов был страшным человеком. Сначала Евтушенко ему позвонил, оторвал от заседания Политбюро и обещал, если Солженицыну дадут срок, повеситься у дверей Лубянки

Его баррикады

Лернейской гидре все равно, кто на нее бросается: свои или чужие. Сгоряча может и голову откусить. И когда в 1968 году после вторжения в Чехословакию Евтушенко кинулся посылать телеграммы протеста Брежневу прямо из Коктебеля — это был подвиг. Это первый. Тем паче, что героический Аксенов, которому предложили подписаться (больше Евгений Александрович подписи не собирал, все писал сам), испугался и пошел спать. Если бы телеграмма пошла на Запад, если бы была пресс-конференция, то и посадили бы. Но и так уволили девочку с телеграфа только за то, что приняла депешу, и Евтушенко ворвался в феодосийский КГБ, потребовал восстановить, угрожая пресс-конференцией и скандалом в Москве. И восстановили! Евтушенко ждал ареста, они с женой жгли в котельной самиздат. Второй подвиг случился, когда взяли Солженицына. Андропов был страшным человеком. Сначала Евтушенко ему позвонил (и его соединили!), оторвал от заседания Политбюро и обещал, если Солженицыну дадут срок, повеситься у дверей Лубянки. Андропов радушно пригласил это сделать, сославшись на крепость лубянских лип. Но задумался. Во второй раз поэт обещал защищать Солженицына на баррикадах. Андропов предложил проспаться, но он был умен и понимал, что посадить Солженицына — большая головная боль и конфронтация с Западом. И выходку Евтушенко он использовал, чтобы убедить Политбюро выслать, а не сажать.

У Евтушенко была непробиваемая защита и в СССР, и КГБ был в курсе. После Чехословакии по всем лестницам его шестиэтажного дома стояли люди, пришедшие его защищать, даже от провинции были гонцы.

Третий подвиг— «Бабий Яр» (1961). Это был прорыв плотины молчания. Четвертый — «Братская ГЭС». Уже идет 1965 год, десталинизация кончилась, а он опять про лагеря! И про гетто (глава про диспетчера света Изю Крамера). Это настоящие стихи, без скидок, о том, как замучили Риву, возлюбленную Изи.

Пятыйподвиг — то самое стихотворение «Танки идут по Праге». Негодование и шок сторонника социализма были сильнее либеральных чувств тех, кто ничего другого и не ждал от власти. И жаль, что не знал он (да и в Москве его не было в тот день) про акцию «семерки» на Красной площади. Здесь он мог бы стать диссидентом и преодолеть двойственность своей натуры. Он говорит, что не мог быть с диссидентами из-за своих левых убеждений, но среди диссидентов тоже были социалисты (Яхимович, Владимир Борисов, Петр Абовин-Егидес, Юрий Гримм, Михаил Ривкин). И им скидки по срокам не давали. Шестой и седьмой подвиги — это поэма «Казанский университет» и стихотворение «Монолог голубого песца на аляскинской звероферме». «Университет» — это 1970-й. «Песец» — тоже начало 70-х. Восьмой — отказался брать в 1993 году орден «Дружбы народов» в знак протеста против войны в Чечне (а некоторые либералы и премиями не побрезговали). Девятый — его фильм по его же сценарию «Смерть Сталина» (1990). Ненавидеть он умеет, этот эпикуреец. И страдать — тоже. Ведь история песца — его история. «Я голубой на звероферме серой. Но, цветом обреченный на убой, за непрогрызной проволочной сеткой не утешаюсь тем, что голубой. И вою я, ознобно, тонко вою, трубой косматой Страшного Суда, прося у звезд или навеки — волю, или хотя бы линьки… навсегда. И падаю я на пол, подыхаю, и все никак подохнуть не могу. Гляжу с тоской на мой родной Дахау и знаю: никуда не убегу. Однажды, тухлой рыбой пообедав, увидел я, что дверь не на крючке, и прыгнул в бездну звездного побега с бездумностью, обычной в новичке». И вот разрядка, развязка — и для песца, и для поэта: «Но я устал. Меня сбивали вьюги. Я вытащить не мог завязших лап. И не было ни друга, ни подруги. Дитя неволи для свободы слаб. Кто в клетке зачат, тот по клетке плачет. И с ужасом я понял, что люблю ту клетку, где меня за сетку прячут, и звероферму — Родину мою».

Кого обманули Америка, Аляска, песцы? Только дураков и гэбистов. Хотя КГБ, наверное, понял. Но как такое запретишь? Как запретишь историческую поэму «Казанский университет», посвященную В. И. Ленину, с таким финалом, где поэт благодарит Отечество «за вечный пугачевский дух в народе, за доблестный гражданский русский стих, за твоего Ульянова Володю, за будущих Ульяновых твоих…»? Что будут делать в СССР будущие Ульяновы? Да свергать советскую власть, ведь Ульяновы только свергать и умеют. Поэма посвящена диссидентам. Но как докажешь? Отпустить из «Нового мира» в самиздат?

Эта поэма помогла мне выжить, я ее прочла в казанской спецтюрьме. Это об истории: «Как Катюшу Маслову, Россию, разведя красивое вранье, лживые историки растлили, господа Нехлюдовы ее. Но не отвернула лик Фортуна, мы под сенью Пушкина росли. Слава Богу, есть литература — лучшая история Руси». Вот о декабристах: «До сих пор над русскими полями в заржавелый колокол небес ветер бьет нетленными телами дерзостных повешенных повес». Вот об Александре Ульянове и не только: «Невинные жертвы, вы славы не стоите. В стране, где террор — государственный быт, невинно растоптанным быть — не достоинство, уж лучше — за дело растоптанным быть!»

Десятый подвиг — не признавал ГДР, считал, что Берлинская стена должна пасть, об этом говорил вслух, и в ГДР — тоже; Хонеккер жаловался Хрущеву, просил Евтушенко не выпускать. Его, кстати, вытаскивали из самолетов, высаживали из поездов. Пытались засадить в СССР, как в аквариум. Спас Степан Щипачев. Сказал, что бросит на стол партбилет, публично выйдет из партии, если поэт станет невыездным. Одиннадцатый подвиг — это то, что Евтушенко был в 1991 году у Белого дома. Хватит на искупление?

Его девочки из виноградников

Евгений Александрович влюблялся охотно и часто, но всегда оставался джентльменом. Как-то в США, совсем еще зеленым юнцом, удрал от экскурсионной группы из Нью-Йорка в Сан-Франциско вместе с девушкой, у которой тоже был значок с Фиделем. Но первой его женой стала Белла Ахмадулина. В нее тоже влюблялись, ей дарили букеты. Евтушенко скармливал их соседской козе. Брака хватило на три года, с 1957-го по 1960-й. И остались прекрасные стихи: «Не похожа давно на бельчонка, ты не верила в правду суда, но подписывала ручонка столько писем в пустое “туда”. Ты и в тайном посадочном списке, и мой тайный несчастный герой, Белла Первая музы российской, и не будет нам Беллы Второй».

В 1961 году Евтушенко женился на Галине Сокол-Лукониной, которую увел от мужа. Галя была радикалкой из семьи «врага народа». Она в день похорон Сталина «цыганочку» хотела на улицах танцевать, едва остановили. Это с ней поэт жег самиздат, и она всегда просила его не идти на компромисс, обещая прокормить шитьем. У них родился сын Петр.

В 1978 году Евтушенко женился на своей поклоннице Джен Батлер, но они вскоре расстались. Еще два сына: Александр и Антон. И уже в 1986 году поэт встретил Машу Новикову, тогда студентку медучилища. Они вместе до сих пор, Маша преподает русский язык и литературу. У них двое сыновей, Евгений и Дмитрий.

Это с ней поэт жег самиздат, и она всегда просила его не идти на компромисс, обещая прокормить шитьем

Конец вечности

В 1981 году Евтушенко опубликовал в «Юности» неплохую повесть «Ардабиола». А потом лед треснул: вторично за его жизнь. И с упоением Евгений Александрович включился во все: «Мемориал», руководство новой писательской организацией «Апрель», триумфальные выборы в депутаты Съезда нардепов СССР от Харькова. Потом — отъезд. И глухо, глухо…

Сивку не укатали крутые горки, сивка просто не въезжает в нашу ситуацию добровольного возвращения в стойло. И наш новый строй, после «казарменного социализма», называет «казарменным капитализмом». Дай ему бог дожить до 120 лет (он еще недавно защищал Англию от совков, когда они решили, что теракты в метро — это то, что «им надо», в смысле, «так им и надо»). Но я хочу напомнить проект 1968 года насчет надписи на надгробной плите. Ведь завещание поэта составлено, и как бы новые комитетчики не забыли или не помешали. Я знаю, что поэт не обидится. Это мое время, и я напомню. «Танки идут по Праге в закатной крови рассвета. Танки идут по правде, которая не газета… Что разбираться в мотивах моторизованной плетки? Чуешь, наивный Манилов, хватку Ноздрева на глотке? Чем же мне жить, как прежде, если, как будто рубанки, танки идут в надежде, что это — родные танки?»

А вот и завещание. Я уверена, что веселый Женя Евтушенко меня переживет. Так что напомните потомкам:

Прежде чем я подохну, как — мне не важно — прозван,

Я обращаюсь к потомству только с единственной просьбой:

Пусть надо мной — без рыданий

Просто напишут — по правде:

«Русский писатель. Раздавлен.

Русскими танками в Праге».

Фото: Roberto Bassignana

НАУЧНОЕ ОБЪЯСНЕНИЕ ДОНАЛЬДА ТРАМПА

«Бесполезный класс и научное объяснение популярности Дональда Трампа»

GREGORY ASMOLOV, НОЯБРЬ 01, 2016

FEATURED OUT & ABOUT

Автор научных бестселлеров Юваль Ноах Харари нарисовал в Лондоне будущее, которое мы еще можем предотвратить.

Профессор иерусалимского университета Юваль Ноах Харари продолжает утверждаться в роли одного из глобальных интеллектуальных лидеров. Сначала в книге «Sapiens: Краткая История Человечества» он представил свою концепцию прошлого и настоящего человечества. В новой книге “Homo Deus” он предлагает концепцию нашего будущего. Лекция, посвященная выходу книги, прошла на шестом этаже книжного магазина Foyles в лондонском районе Сохо.

Свою лекцию Харари начал с описания двух примеров, демонстрирующих, как развитие цифровых алгоритмов меняет целые индустрии. Первая область – это транспорт, где компьютеры скоро заменят водителей, так что уже через несколько десятков лет мысль о том, что люди когда-то водили машины, будет вызывать недоумение. Вторая область – это медицина, где датчики, собирающие о нас информацию и алгоритмы, ее анализирующие, вскоре начнут все больше вытеснять врачей, которые уже сегодня не способны уделить должного внимания пациентам.

Однако эти примеры не более чем иллюстрация принципиальных и глубинных процессов, которые, как считает Харари, еще при нашей жизни могут полностью изменить наше общество и наш образ жизни. По мнению Харари, рост сложности и эффективности алгоритмов, а также появление новых форм искусственного разума ведет к быстрой смене структуры рынка труда, при которой большинство существующих сегодня профессий будут стремительно терять свою актуальность.

Харари выделяет два типа человеческих ресурсов, которые превращают нас в рабочую силу. Первый – это физические ресурсы. Здесь роль людей постепенно вытесняется машинами уже со времен индустриальной революции. Второй тип это ментальные и когнитивные возможности человека. Сегодня это возможности стали постепенно заменяться при помощи информационных технологий. Основной вопрос, которым задается Харари, – придут ли на смену вымирающим работам новые формы трудоустройства. Согласно оптимистическому сценарию, новые работы предложат альтернативу старым. Однако существует и менее радужный сценарий, согласно которому старые профессии вымрут, а достаточное количество новых не появится.

По мнению израильского исследователя, подобная динамика может привести к возникновению «нерабочего класса» как наиболее значимой и масштабной социальной группы, и обеспечение ее нужд может  оказаться под вопросом.

Если в XX веке государства, даже тоталитарные, остро нуждались в человеческих ресурсах и поэтому инвестировали в развитие масс, поддерживали их существование, то в уже в самом ближайшем будущем массы могут потерять свою экономическую значимость и оказаться абсолютно ненужными государству.

К примеру, люди в таком количестве больше не нужны военной индустрии, которая сегодня базируется на высоких технологиях и маленьких группах высоких профессионалов.

В этой ситуации элиты могут потерять мотивацию инвестировать в массы и проявлять какую-либо заботу относительно граждан. Этические обязательства перед людьми ещё могут некоторое время удерживать власти в векторе заботы о массах в либеральных государствах и государствах благосостояния. Однако во многих других странах этики не достаточно, чтобы обеспечить минимальное внимание государства по отношению к своим гражданам.

По мнению Харари, скоро мы можем стать свидетелями распада связки либерализма и капитализма. До недавнего времени экономические требования мотивировали этичное поведение, процветание требовало либерализации и охраны человеческих свобод. Но развитие алгоритмов может вскоре привести к тому, что забота о массах потеряет экономический смысл, и в результате пути экономики и либеральных ценностей разойдутся. Удар будет нанесен не только по капитализму. Социализм базируется на идее о важности рабочего класса как основного ресурса развития, и поэтому с возникновением «бесполезного класса» идеи социализма потеряют свою актуальность.  Согласно автору «Homo Deus», в  ситуации, когда старые идеологические модели устарели, возникнет необходимость формирования новых идеологий.

У возникновения «бесполезного класса» есть еще целый ряд последствий. «Власть уходит от людей и переходит к алгоритмам, которые начинают понимать нас лучше, чем мы понимаем самих себя», — говорит Харари. По словам ученого, рост количества данных не оставляет иного выбора, кроме как полагаться на алгоритмы и решения, которые они принимают за нас. Харари приводит примеры власти алгоритмов:

Алгоритмы могут отвергнуть вас. Алгоритмы могут сказать вам «нет», и никто не поймет, почему вы не понравились алгоритму. Алгоритмы могут уволить вас с работы

В этой ситуации, по словам ученого, под вопросом оказывается свобода человеческой воли в принципе.

Формирование «бесполезного класса», по словам Харари, ведет к исчезновению эффективной экономической модели для существования людей. Все, что нам остается, это быть потребителями. Впрочем, и в этом мы можем быть постепенно вытеснены алгоритмами. Харари приводит в качестве примера работу над маркетинговой кампанией его новой книги: «Я написал краткое описание новой книги так, чтобы заинтересовать читателя. Но потом к работе подключился редактор и изменил текст так, чтобы он понравился поиску Гугла и алгоритму Амазона. Мой потребитель в данном случае – это поиск Гугла», — заключает Харари, предполагая возможность существования экономических моделей, в которых люди оказываются не нужны ни в какой роли.

Харари считает, что ради повышения уровня жизни и поддержания здоровья люди будут готовы все больше отказываться от защиты частной информации. А возможные последствия для политической системы можно наблюдать уже сейчас, в ходе президентской кампании в США: «Растущий разрыв между политической и экономической системами ведет к тому, что у рядовых граждан усиливается ощущение того, что они теряют какую-либо возможность влиять на процессы, так как система в них не нуждается. Этим можно объяснить и популярность Дональда Трампа».

Трамп в своей абсурдности идеальный кандидат для того, чтобы дать пинок системе и доказать ей, что избиратели по-прежнему обладают силой над системой

Впрочем, здесь по мнению Харари, людей может ждать разочарование, так как подобный кандидат может привести к реформированию системы, в результате чего институты полностью потеряют свое значение, а голоса избирателей будут значить еще меньше.

Впрочем, Харари не хочет оказаться в роли Кассандры, предсказавшей падение Трои: «Я не предлагаю пророчества, а только рисую возможные пути развития». По словам израильского профессора, в то время как люди в Силиконовой долине являются источниками хороших новостей о будущем, социальные исследователи и философы должны помогать смотреть на вещи критически, чтобы таким образом дать возможность изменить ход грядущих событий. «Я не предсказываю будущее, я повышаю осведомленность чтобы это будущее предотвратить».

По мнению Харари, есть и ряд хороших новостей. Во-первых, технологии никогда не детерминистичны, а значит могут вести к формированию очень разных типов общества. Кроме того, есть сфера, которая продолжает оставаться вне власти алгоритмов, – это человеческое сознание. «Мы можем создавать искусственный разум, но мы не можем приблизиться к созданию искусственного сознания, — подчеркивает Харари. — Предположение, что развитие разума достигнет порога, на котором появится сознание, пока что не работает».

Возможно, миром будет править искусственный разум, но им не будет править искусственное сознание

По мнению исследователя, именно сознание должно стать приоритетной областью исследований современной науки: «Мы должны изучать сознание, а не мозг. Представьте себе гору. И вот мы роем туннель только со стороны изучения мозга. А нужно еще рыть туннель с другой стороны – стороны сознания. Возможно, эти туннели встретятся, и тогда мы только ускорим процесс научного познания. А возможно, окажется, что это два совершенно разных туннеля…»

Текст и фото: Григорий Асмолов

ДИКТАТОРЫ ПО СОРТАМ

О сортах диктаторов

Сейчас можно с уверенностью сказать о том, что лидер Турции Реджеп Эрдоган почти полностью перевел страну в режим диктатуры. О том, как случился этот переход, мы писали подробно, а сейчас видно, что процесс практически завершен и организованная оппозиция разгромлена. Под шум борьбы с путчем были зачищены не только военные, которые и были движущей силой переворота, но и множество лиц, не имеющих к армии никакого отношения. Теперь все, что будет происходить с Турцией в ближайшие годы, будет зависеть от личных качеств, предпочтений и взглядов Эрдогана. Как оказалось, мы почти ничего не знаем об этом, а ранее отмечали те качества, которые сейчас полностью проявились – харизматичность и склонность к диктатуре. С одной стороны, это усложнит прогнозирование дальнейших событий, а с другой, любые действия Турции будут характеризовать Эрдогана, как личность и помогут составить о нем более объективное представление, что даст возможность оценить перспективы страны.   В любом случае, сам формат диктатуры сужает оттенки и направленность до нескольких вариантов. Классическая диктатура теперь встречается не часто, но это не такая большая редкость, чтобы за примерами отправляться в глубины истории. Собственно говоря, классической диктатуре уже более 2100 лет. Мы можем судить о ее характере со времен Суллы, который был диктатором в Риме за 100 лет до РХ. Он не был первым диктатором, но он стал первым, кто переступил те правила, которым подчинялись его предшественники. Сама формулировка правил для диктатора звучит сейчас моветоном, но так было и от этого никуда не денешься. Изначально диктаторы избирались. Это происходило тогда, когда само существование государства ставилось под вопрос — войной, стихийными бедствиями или другими катастрофами. В этот момент и назначался диктатор, который наделялся чрезвычайными полномочиями для вывода государства из кризиса. Это значит, что диктатора назначали на ограниченное время, а диктаторские полномочия касались той проблемы, ради которой его и назначили. Когда проблему удалось решить, диктатор снимал с себя полномочия и жизнь возвращалась в привычное русло. Такой период редко длился год или два, обычно – несколько месяцев. Сулла же впервые решил не расставаться с полномочиями и сидел невменяемо долго. Кстати, этот пример сподвиг Юлия Цезаря на то же самое и он решил вообще не расставаться с диктатурой, но друзья ему помогли отойти от власти в мир иной. Что характерно, желание Цезаря было настолько концентрированным, что на нем кончилась и республика, а дальше уже правили императоры с полным набором диктаторских полномочий и без ограничений по времени. Так что Юлий ушел и на смену ему пришел Август. Мы бы отнесли к такому классическому варианту диктатуры Франко в Испании, Пиночета в Чили и Ли Куан Ю в Сингапуре. Они были при власти в разное время и держали ее в руках различное количество времени, но при этом – решали фундаментальные проблемы, вставшие перед их странами. Кроме того, когда проблемы оказались решенными, они самостоятельно сложили с себя полномочия и ушли из власти. Есть прямая противоположность указанному выше, когда диктатура больше похожа на имперское правление в Риме. Речь идет о наследственных диктатурах типа КНДР. То есть, единожды ухватив власть, диктатор уже не выпускает ее из рук и передает своему наследнику из рук в руки. Последующий диктатор уже не задумывается ни о цели диктатуры, ни о ее природе, он просто ничего иного не представляет и никогда сам не выйдет из игры. Но наиболее распространённой, особенно в совке, стала другая форма диктатуры – ситуационная.  Изначально диктатура внедряется по классической схеме – для решения проблемы катастрофического характера, но методы и формы борьбы с катастрофой выбираются такие, что сами они становятся катастрофой и иногда – большей, нежели та, с которой пришлось бороться в начале. То есть, при такой диктатуре сам диктатор и его приспешники полностью отрезают себе возможность выхода из режима диктатуры по классическому варианту. Они уже не могут сложить полномочия и вернуться к обычной жизни, уступив власть без боя. Это связано с тем, что был многократно превышен порог противоправных действий, который позволяет спокойно жить в собственной стране, без защиты силовых структур. Грубо говоря, такой диктатор просто боится того, что его либо порвут собственные граждане, либо за свои чудеса он отправится в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. Чаще всего такой вид диктатуры имеет еще один элемент, который усугубляет всю ситуацию. Так или иначе, но мировое сообщество старается ограничивать диктаторов и всячески намекает им на то, что пора бы уже и честь знать. Те, кто не понимает этих намеков или намеренно идет на конфронтацию – теряют возможность уйти от власти и смыться за границу. То есть, в определенный момент возникает ситуация, когда утерять власть для диктатора становится равносильным утере жизни и часто – всего нажитого непосильным трудом. Тогда диктатор держится зубами за кресло, до самой своей смерти и пытается генерировать передачу престола по второму варианту. Нечто подобное мы наблюдали и наблюдаем в совке и РФ. Там вообще не знают, что такое законная передача власти. Они этого просто никогда не делали. Те выборы, которые проводились, ничего общего с назначением руководителя государства не имели и не имеют. Им только предстоит однажды попробовать то, что в нормальных странах практикуется долгое время. В самом деле, большевики прихватили власть и почти сразу учредили диктатуру. По воспоминаниям самих революционеров, они не надеялись долго править Россией и рассматривали свое там пребывание как временное явление. Именно поэтому оттуда вывозили все, что имело какую-то ценность. Это – интересный эпизод, который еще ждет своего освещения. Но на удивление, мир плюнул на большевистский лепрозорий и просто отгородился от него. От сгнившего заживо Ленина, власть перешла к Сталину и тот продолжил править страной уже даже не как диктатор, а как тиран. Не удивительно, что когда стала очевидной фатальная ошибка тирана и он пропустил первый удар Германии, в первые дни войны Виссарионыч просто исчез с радаров. Сталин ждал, что его поставят к стенке, а бежать было просто некуда. В этот момент он четко понимал свое место в системе. То же самое происходит и сейчас. Ельцин, под гарантии личной неприкосновенности и неприкосновенности накалядованного имущества, передал власть представителям спецслужб, и Путин тоже стал править, как диктатор. При этом он пролил реки крови, которые явно приведут к отмщению, как только нацлидер слезет со своего кресла. Понятно, что он решил этого не делать и править до смерти. Раз так, то одним грехом меньше, одним – больше. Посему, Владимвладимыч начал грабить страну так, как до него никто не делал ни в России, ни в остальном мире. В районе 2007 года он стал самым крупным грабителем в истории человечества, а после этого – занимался максимальным отрывом от любых конкурентов. Понятно, что и он будет стараться устроить передачу власти так, как это сделал Ельцин – под гарантии, ведь ему уже бежать некуда. Если до 2008 года он мог на все плюнуть и уехать на один из своих островов, под гарантии безопасности Запада, то теперь из любой норы вне РФ его вытащат, как вонючего суслика и посадят на лавку в суде Гааги. Потому  он будет сидеть до конца и по привычке – пилить сук. Что из этих вариантов выберет Эрдоган – трудно сказать. Но что-то подсказывает о том, что Реджеп только думает, что играет свою партию. Уже сейчас просматриваются ходы, в которых его могут использовать втемную. Он – харизматичная личность и лучше всего, когда ему кажется, что он реализует собственный хитрый план. На самом деле, он и перелицованная им Турция, играют роль всего лишь коня, на большой шахматной доске, даже не догадываясь о цели игры или даже текущей фазы игры. По его ближайшим ходам можно будет обозначить очертания комбинации, а также – предположительно выйти на цель игры. Источник: defence-line.org

НЕВЕРОЯТНО, НО ТРАМП

theme

jewish.ru

Невероятно, но Трамп

02.11.2016

На исходе президентской гонки Иванка Трамп агитировала за своего отца в синагоге. До выборов всего несколько дней, разрыв пока в пользу Хиллари, и, видимо, у Трампа не осталось иного выхода, как посылать дочь за помощью к евреям. Тем более что она – сама из них. Как дочь билась за отца и что наобещала американским евреям, сообщает с места встречи наш специальный корреспондент в США Алексей Байер.

Митинги с участием Дональда Трампа обычно проходят буйно, а его речи напоминают выступления старины Фиделя в молодые годы. Толпа улюлюкает, гогочет, негодует и требует отправить Хиллари за решетку. Если вам нравятся подобного рода развлечения, то на выступление старшей дочери Трампа в синагоге деревушки Бал-Харбор во Флориде вам идти было незачем – её встреча с избирателями от начала до конца была фестивалем любви. Впрочем, далеко не каждый мог на этот фестиваль попасть – проход был строго по согласованным спискам. Да и что за люди значились в этих списках: по количеству миллионеров на квадратный сантиметр зал синагоги запросто мог соперничать с Кап-Ферра и Сен-Тропе. Как известно, Бал-Харбор – место не из дешевых. Вероятно, именно поэтому местную синагогу выбрала для агитации Иванка Трамп.

Дюжине представленных к ней телохранителей, на протяжении всего мероприятия зорко всматривавшихся в лица гостей, делать на этом фестивале любви было явно нечего – разве что отгонять от Иванки журналистов с их неудобными вопросами не по сценарию.

– Да, возможно, 70 процентов американских евреев и голосуют за демократов, – соглашается местный рабби Липскар, скорбно разводя руками. – Но не тут! Не у нас! Мы безоговорочно поддерживаем Израиль!
Ребе родом из Белоруссии. По-русски понимает, но не говорит. Но и по-английски не может объяснить, зачем Израилю нужны республиканцы. Ведь казалось, что война республиканца Буша против Ирака не особо способствовала стабильности на Ближнем Востоке и безопасности еврейского государства. Но что правда, то правда: у четырех сотен членов общины, собравшихся на встречу с Иванкой, любое упоминание об Израиле вызывало приступ горячего энтузиазма. Когда же ведущий встречи спросил у нее, насколько твердо Трамп поддерживает Израиль, а она ответила: «Он невероятный сторонник Израиля», то зал просто взорвался аплодисментами.

– Готов ли Трамп перенести посольство США в единую и неделимую вечную столицу Израиля город Иерусалим? – продолжал нагнетать эмоциональный накал ведущий.
Кажется, не было ещё ни одного кандидата в президенты США, который накануне выборов не обещал признать Иерусалим столицей Израиля, однако американское посольство до сих пор находится в Тель-Авиве.
– Сто процентов! – восклицает Иванка к восторгу всех присутствующих.
Ну, а собственно, что ещё она могла ответить?

Бал-Харбор находится на том же острове, что и Майами-Бич – столица американского гедонизма. Но геи и фотомодели тусуются на южной его оконечности. Северная же часть остается такой, как была в 1920-e годы, когда остров, отвоевав от болот и джунглей, застроили отелями и домами для евреев из северных штатов. Здесь им комфортно стареть и зимовать. Тут всё семейно и даже патриархально. Не случайно рабби Липскар из любавических хасидов.

Иванка восемь лет назад прошла сложнейшую процедуру перехода в иудаизм, причем в ортодоксальном его варианте. И хоть она теперь блюдет шаббат и разделяет мясное с молочным, она всё равно на голову выше самого высокого из евреев, которые хотят с ней сфотографироваться, а словосочетание shiksa goddess так и висит в воздухе.

Встречу ведёт молодой парень по имени Орен Каттан. Он представился потомком иракских евреев, живших там еще с библейских времен, но сам, как оказалось, родился уже в Израиле. Несколько лет назад Трамп нанял его озеленять поля для гольфа, и с тех пор Орен вырос в крупного предпринимателя.
– У меня не было никакого опыта, я и в гольф играть не умею, но мистер Трамп дал мне шанс, взял под своё крыло, хоть я и израильтянин, да и работают у меня мексиканцы и гватемальцы. Такой же шанс он хочет дать всем! – Орен, казалось, из кожи лез, чтобы опровергнуть сложившееся представление об отношении Трампа к иммигрантам.

На правах друга семьи Трампов ведущий заранее отобрал вопросы, которые члены общины зададут Иванке. Все чётко срежиссированно, но вдруг, нарушая написанный сценарий, встает дама средних лет с несогласованным вопросом:
– У меня три дочери, и я хочу спросить Иванку как женщина…
Зал замирает – неужто про отношение правоверной иудейки Иванки к сексуальным домогательствам, которыми хвастался ее отец, будет вопрос.
– …я хочу спросить Иванку, как она, женщина, добилась такого успеха в бизнесе?
Нет, можно выдыхать.

Флорида – штат, где идет ожесточенная предвыборная борьба и шансы кандидатов оцениваются как равные. При этом он – четвёртый по численности населения штат, так что победа в нем нужна как воздух и Хиллари, и Трампу. Правда, во Флориде разрешается голосовать досрочно, а евреи – народ высокой самоорганизации, и многие пришедшие в этот вечер послушать Иванку уже проголосовали за ее отца, о чем гордо сообщали ей во время фотосессии с «випами» – членами правления синагоги, спонсорами и другими «более равными».

Следующий вопрос задает женщина с грузинской фамилией, с произнесением которой у ведущего серьезные проблемы: сколько он ни старается, всё равно получается «Джугашвили», за что он, краснея, извиняется.
– Какие качества вашего отца вы цените выше всего? – вполне ожидаемо спросила она.
Все вопросы примерно таковы – не дают слушателям никакого шанса узнать что-нибудь новое, но позволяют Иванке лишний раз похвалить отца, семью и себя.

Зато, в отличие от отца, она не жалуется на предвзятость прессы и фальсификацию опросов, никому не хамит и никого не хулит, не грозит массовыми беспорядками в ответ на подтасовку на выборах. Наоборот, ее образ – сам позитив. Она даже не версия «Трамп-лайт», а скорее «доктор Джекил» трамповского «мистера Хайда». Хотя семейное сходство присутствует, и не только внешнее – например, крайняя бедность словарного запаса. К слову, словарный запас ее отца эксперты оценивают на уровне третьего класса начальной школы – что даже несколько ниже, чем у Буша-младшего. А еще Иванка, как и папа, любит слово unbelievable – «невероятно». Она употребила его раз двадцать за выступление: «невероятно хороший отец», «невероятно хороший бизнесмен», «невероятно любит евреев, среди которых у него невероятно много друзей».

Правда, с последним вряд ли бы согласилась Антидиффамационная лига – старейшая еврейская правозащитная организация в США, уже выражавшая беспокойство по поводу антисемитских атак сторонников Трампа на оппонентов-евреев. Однако дискуссии по этому вопросу не вышло. Как и по другим актуальным темам: за весь вечер Иванка ни разу не коснулась ни одного серьезного вопроса. При том, что они тут же, за дверью синагоги. Те же мигранты – ведь если есть у Латинской Америки столица, то это, несомненно, Майами. В этом городе можно прожить всю жизнь, не выучив и слова по-английски. Многие так и делают: например, таксист-кубинец, подвозивший меня к синагоге, был крайне раздражен, что я не говорю по-испански. Я не стал ему объяснять, что еду на встречу с дочерью человека, который хочет отправить его обратно в Гавану.

Даже на модную нынче для жителей Бал-Харбора тему изменения климата на встрече Иванку так и не спросили. Хотя вопрос актуальный: остров, на котором находится Бал-Харбор, состоит из пористого камня, пропускающего воду, как губка, и исчезнет с карты одним из первых – лет через двадцать, а то и раньше. В низинах Майами-Бич уже сейчас перманентные лужи, а во время любого дождя случается потоп. Рядом с моим отелем роют котлован для нового здания – это готовый пруд. Впрочем, Трамп считает, что изменение климата – это изобретение китайцев, призванное погубить Америку. Однако евреев из Бал-Харбора всемирное потепление, похоже, действительно не заботит, или они просто полагаются на Б-га: недавно община решила потратить 20 миллионов долларов на новое здание синагоги.

Под конец Иванку спросили, какую роль она будет играть в администрации своего отца, если тот выиграет выборы? Как и полагается скромной дочери, она ответила, что «никакой позиции для себя в правительстве пока не видит». А потом как еврейка добавила:
– Но своё мнение у меня будет!

В этой синагоге довольно много русскоязычных, и не сыскать другой такой группы эмигрантов, среди которых Трамп котировался бы столь же высоко. С одним из них после мероприятия меня знакомит рабби Липскар. Он тоже, как и раввин, в широкополой шляпе и с окладистой седой бородой. Родом из Киева, с 35-летним стажем в Америке, правоверен и успешен.
– За демократов голосуют те евреи, семьи которых приехали в Америку до Второй мировой, – считает он. – Тогда Демократическая партия была консервативной, сейчас же она стала социалистической. А те евреи, которые эмигрировали относительно недавно – из бывшего СССР, Израиля, Франции, – они за республиканцев. Если дать выбор: больше социального обеспечения или больше свободы, – то я выберу больше свободы. Свободы личности, предпринимательства и всего прочего. Поэтому я за Трампа.

При этом никаких иллюзий относительно Трампа мой собеседник не испытывает:
– Да, Трамп наверняка собирается упрочить свой бренд и подзаработать на посту президента, но ведь все они выжимают из политики деньги.
Не смущает этого еврея и антисемитизм, который разбудила в Америке предвыборная кампания Трампа:
– Ну и что? На евреев всегда и везде были гонения. Сейчас мы живём в США, комфортно себя чувствуем и неплохо преуспели. Но это не будет продолжаться вечно.
– Так что, вы всегда готовы вновь, как в Киеве, собирать чемоданы?
– Всегда готов.
Вопрос, нужно ли голосовать за Трампа, тем самым приближая этот светлый день, вертелся у меня на языке, но так и остался незаданным. Спрашивать об этом в синагоге – всё равно, что говорить о веревке в доме повешенного. Да и к чему было омрачать этот фестиваль любви?

Алексей Байер

ЗАЧЕРКНИ СЕМЕРКУ, ЗАЧЕРКНИ!

*Почему некоторые пишут цифру семь с горизонтальной чертой посередине,
 хотя при печати обычно используется семёрка без чёрточки?*
 - Дело было так.Когда Моисей читал своему народу 10 заповедей и дошёл
 до седьмой - "не прeлюбодействуй", - народ в один голос закричал: "ЗАЧЕРКНИ
 СЕМЁРКУ, ЗАЧЕРКНИ!"

 *Профессор внезапно возвращается домой из командировки и застает в постели
 свою жену вместе со своим коллегой.*- И что ты, как интеллигентный человек,
 можешь мне сказать?! - в гневе восклицает профессор.
 - Как интеллигент интеллигенту? - уточняет коллега.
 - Естественно!
 - Стучаться надо!

 - Папа, а чем отличаются ум и хитрость?
 - Ум позволяет решать сложные проблемы, а хитрость позволяет их обходить.
 - А что полезней?
 - Полезней всего - интеллект. Он позволяет выбирать, что лучше: решать,
 обходить, или не лезть не в свое дело.

 1. Не думай.
 2. Если думаешь - не говори.
 3. Если думаешь и говоришь - не пиши.
 4. Если думаешь, говоришь, пишешь - не подписывай.
 5. Если думаешь, говоришь, пишешь и подписываешь - не удивляйся.

 Мечта государства - абсолютно здоровый, богатый гражданин, всегда плативший
 налоги и умерший в день выхода на пенсию...

 Напрасно думать, что мудрость - это привилегия старости.
 Мудак с возрастом не становится мудрецом - он становится старым мудаком.

 Левша отличается от обычных людей тем, что у него деньги лежат в правом
 внутреннем кармане, а у обычных людей наоборот - в левом. А если развиты
 оба полушария, то деньги лежат в швейцарском банке.

 Циничная статистика:
 За прошедшие 10 лет из России за границу на заработки выехало 5670
 физиков, 1349 химиков, 986 медиков и ни одного гаишника

ОБОРОНА БАБЬЕГОЯРА

Виктор Некрасов. Оборона Бабьего Яра

Две главные вехи в его судьбе остались в нашей памяти навсегда. Повесть «В окопах Сталинграда», в которой мы узнали неприкрытую правду о страшной войне. И его слова на стихийном митинге у Бабьего Яра: «Здесь похоронены не только евреи. Но лишь евреи были убиты за то, что они – евреи...» Именно писатель и диссидент Виктор Некрасов показал Евгению Евтушенко место массового расстрела, и тот чуть ли не на спор написал свою поэму «Бабий Яр», прогремевшую на весь мир. 10 октября 1959 года на второй странице «Литературной газеты» была напечатана небольшая статья в рубрике «Писатель предлагает». «На окраине Киева, на Лукьяновке, за старым еврейским кладбищем есть большой овраг, название которого известно теперь всему миру. Это Бабий Яр. Восемнадцать лет тому назад именно здесь, в этом яру, было совершено одно из самых страшных преступлений за всю историю человечества. 29 сентября 1941 года сюда было согнано гитлеровцами несколько десятков тысяч ни в чем не повинных мирных жителей и безжалостно расстреляно…» Он пишет в этой статье, что в сентябре 41-го года зверски были уничтожены «тысячи советских людей». Он еще не может написать «евреев». Но стоя над пустынным, залитым водой Бабьим Яром, думает о проектах памятника – всеми тогда забытых. «Сейчас в архитектурном управлении города Киева мне сообщили, что Бабий Яр предполагается “залить” (вот откуда вода!), иными словами, засыпать, сровнять, а на его месте сделать сад, соорудить стадион... Возможно ли это? Кому это могло прийти в голову – засыпать овраг глубиною в 30 метров и на месте величайшей трагедии резвиться и играть в футбол? Нет, этого допустить нельзя!» Автор статьи – известный советский писатель Виктор Некрасов, лауреат Сталинской премии, коммунист, орденоносец. Через несколько месяцев Виктор, или, как его называли друзья, Вика, Некрасов водил по родному Киеву своего молодого, но уже знаменитого друга Евгения Евтушенко. И 19 сентября 1961 года в уже упоминавшейся «Литературной газете» была опубликована прогремевшая на весь мир поэма «Бабий Яр». Вы помните, одно из самых знаменитых стихотворений ХХ века заканчивалось так: «Еврейской крови нет в крови моей. Но ненавистен злобой заскорузлой я всем антисемитам, как еврей, и потому – я настоящий русский». На самом деле, так по праву мог сказать о себе русский писатель Виктор Платонович Некрасов. Окопная правда Самым близким ему человеком была мама – Зинаида Николаевна. Она была потомком древнего аристократического рода Мотовиловых, внучкой шведского барона и дальней родственницей Анны Ахматовой. В юности училась в Швейцарии и Франции, там вышла замуж за банковского служащего Платона Федосеевича Некрасова. Виктор родился 17 июня 1911 года в Киеве. Раннее детство провел в Лозанне, потом и в Париже (мать работала врачом в военном госпитале). В 1915 году они вернулись в Киев. В октябре 1974 года Виктор Платонович вернется во Францию уже изгнанником и упокоится спустя 13 лет на Сен-Женевьев-де-Буа. А перед этим была советская биография писателя-фронтовика. И все же не совсем обычной была эта судьба, вместившая учебу в Киевском архитектурном институте, увлечение театром, работу актером и режиссером, художником в провинциальных театрах. С 1941 по 1944 годы он воевал. Бои в Сталинграде, на Украине, в Польше. Потом – журналистская работа в киевской газете, которая стала преддверием литературной судьбы. Он писал повесть. Задолго до появления лейтенантской прозы Быкова, Бакланова, Астафьева он написал свой «Сталинград» (позже повесть была названа «В окопах Сталинграда») – это была настоящая, правдивая, «окопная» книга. Да, официальная литература о войне была иной. Лишенная всяческого глянца повесть о людях из окопов, об их быте, жизни на грани гибели, переживаниях и открытиях имела оглушительный успех, но и недоброжелателей хватало. «Сегодня, возвращаясь к тексту “Окопов”, – пишет Зоя Богуславская, – я вижу между строк прозрение человека, прошедшего, быть может, самую бесчеловечную из войн, лишавшую людей, кроме самого права распоряжаться жизнью, – будущего, а страну – потенциала великих открытий и свершений». И не было еще в газетах историй про «убийц в белых халатах» и «космополитов». Поэтому едва ли не самым обаятельным героем книги стал сутулый, нескладный, интеллигентный математик, ушедший на войну лейтенант Фарбер. Уже во время «оттепели» эта роль в фильме «Солдаты» станет первой и определяющей для молодого фронтовика Смоктуновского. «Смоктуновский еще не был Гамлетом. Но он уже был Фарбером… Правдивым до предела», – говорил Некрасов. «По непонятным мне причинам Фадеев не очень благосклонно отнесся к этой повести, – вспоминал писатель. – Но дальше случилось совершенно неожиданное для меня событие – она получила Сталинскую премию». Писателю рассказали в редакции журнала под большим секретом: «Вчера ночью, на последнем заседании Комитета, Фадеев вашу повесть вычеркнул, а сегодня она появилась. За одну ночь только один человек мог бы вставить повесть в список. Вот этот человек и вставил». Некрасов получил большие по тем временам деньги. Можно было и машину купить, но капитан Некрасов отдал деньги на покупку колясок для инвалидов войны, поскольку они стали к тому времени платными… И были поездки за границу, и очерки в газетах журналиста и писателя Некрасова, не радовавшие Политбюро. Пока наконец 21 июня 1963 года на Пленуме ЦК КПСС Хрущев не заявил, что чем раньше партия освободится от таких людей, как Некрасов, тем лучше. Его стали прорабатывать в печати, на всевозможных заседаниях и собраниях, возникло персональное дело... Он недостаточно клеймил суровый оскал капитализма. Над Бабьим Яром Другом и учеником Некрасова стал Ион Деген – герой, ветеран, врач, поэт, давно ставший в Израиле всеми уважаемым героем ветераном-танкистом и еще – известным хирургом. Он вспоминает, как однажды, вернувшись в Киев из Москвы, Некрасов сказал ему: «Понимаешь, я обедал в ЦДЛ. Подошел ко мне Женя (Евтушенко) и сказал: “Ваши киевские друзья меня почему-то не любят. А вот я через пару дней отколю такой номер, что вы ахнете”. И, как видишь, отколол». «Некрасов имел в виду появившееся накануне в “Литературной газете” стихотворение “Бабий Яр”, – рассказывает Деген. ­– Я не собирался обсуждать литературные достоинства этого стихотворения. Но мне не очень понравилось, что человек написал стихотворение, чтобы отколоть номер…» Так случилось, что увековечивание Бабьего Яра, в котором немцы и их подручные расстреляли несколько десятков тысяч киевских евреев, стало делом жизни русского писателя Виктора Некрасова. «Траурное осеннее небо нависло над Киевом 29 сентября 1966 года, ровно через четверть века после начала бойни в Бабьем Яре. Бойни? Человечество еще не придумало этому названия, – рассказывает Ион Деген. – Трагедия? Катастрофа? Охватывают ли эти земные слова космическое сатанинство преступления? Способно ли человеческое сознание вместить и осмыслить произошедшее здесь? Люди, никем не организованные, не приглашенные, опасавшиеся наказания за недозволенную демонстрацию, стекались в Бабий Яр. Даже приблизительно я не могу сказать, сколько сотен или тысяч киевлян пришли на стихийную демонстрацию памяти и протеста. Почему эта демонстрация была противозаконной, если лозунги советской системы, если ее фразеология – не сплошная фальшь и очковтирательство? Никакая власть, кроме фашистской, не могла и не должна была опасаться такой демонстрации. Огромная молчаливая толпа ожидала чего-то, вытаптывая увядший бурьян. Взоры людей остановились на Викторе Некрасове. И, может быть, поэтому он, один из толпы, стал ее выразителем и голосом. Некрасов говорил негромко. Но такая тишина окутала Бабий Яр, что слышно было шуршание шин троллейбусов на Сырце, а тихое стрекотание кинокамер казалось смертельным треском пулеметов. Некрасов говорил негромко о невообразимости того, что произошло здесь четверть века назад, о немцах, об их пособниках украинцах, о том, что коллективная память человечества должна способствовать предотвращению подобного в будущем, о преступности забвения и умолчания…» А сам Некрасов вспоминал об этом дне так: «Когда я, почти двадцать лет спустя, пытался заикнуться о памятнике на месте расстрела <…>, на меня смотрели, как на полоумного: “Какой памятник? Кому? Памятник ставят героям. А здесь – люди добровольно пошли, как кролики в пасть удава...” И тут же был отдан приказ – Бабий Яр замыть. Чтоб следа его не осталось. Какая трагедия? Никакой трагедии. Забудьте! И переименовали яр в Сырецкий Яр. А потом замыли – насосами, пульпой – смесью глины с песком. И превратился овраг в пустырь, заросший бурьяном. Как известно, логика – не самая сильная черта коммунистической идеологии. Сначала решили забыть и замыть Бабий Яр. Потом уничтожили старое еврейское кладбище, соседствовавшее с Бабьим Яром. Осквернили и разбили памятники. Затем разогнали людей, которые в день 25-й годовщины расстрела собрались на том месте, где погибли их отцы, братья, сестры. Участников этого якобы “сионистского сборища” стали прорабатывать, вызывать на партбюро. В том числе и меня... Через две недели рядом с шоссе, ведущим на Шулявку, появился вдруг камень с надписью, что здесь будет сооружен памятник жертвам временной фашистской оккупации города Киева. Вскоре объявлен был конкурс на этот памятник». «Я – неугоден?» 17 января 1974 года в квартире Некрасова проходил обыск. Нашли два неопубликованных рассказа. Начались допросы, из библиотек страны книги Некрасова были изъяты. «Я стал неугоден, – пишет Некрасов Брежневу. – Кому – не знаю. Но терпеть больше оскорблений не могу». 12 сентября 1974 года, имея на руках советские загранпаспорта сроком на пять лет, Некрасов с женой вылетели из Киева в Цюрих. Началась совсем другая история – не очень длинная, но яркая. Он жил в Париже, вначале у Марии Розановой и Андрея Синявского, затем на съёмных квартирах. Летом 1975 года был приглашён писателем Владимиром Максимовым на должность заместителя главного редактора журнала «Континент», сотрудничал в парижском бюро радиостанции «Свобода». Через несколько лет Виктор Некрасов был лишён советского гражданства «за деятельность, несовместимую с высоким званием гражданина СССР». Он будет много работать. Пить. Болеть. Скончается от рака лёгких в Париже 3 сентября 1987 года. А тогда, вскоре после его эмиграции, 29 сентября 1976 года в израильском поселении в Галилее бывшие киевляне отмечали 35-летие трагедии Бабьего Яра. Из Парижа к ним в гости приехал Виктор Некрасов. Он написал потом об этом: «Пели молитву. Тоже чужую, непонятную мне, как и многое в этой стране. И горы окружали меня чужие, невысокие, складчатые, сухие над вечерним озером. Но себя я не чувствовал чужим. За те немногие дни, что я пробыл в этой маленькой, изрезанной границами, окруженной врагами, обуреваемой страстями, верной чуждым мне традициям стране, я понял, что я ей не чужой, как и то, что она близка мне. Чем же? Чем может быть близка мне страна, язык которой я никогда не выучу, религиозный уклад которой мне далек и мирты не похожи на березы? Я стоял у Стены Плача в черной ермолке на макушке и смотрел на старых евреев с длинными пейсами и в белых чулках и на бледных мальчиков с такими же пейсами, на молодого светловолосого парня в солдатской форме, на нем тоже была ермолка, и губы его что-то шептали. И глядя на него, в запыленной форме, и на тех, на автобусных остановках, голосующих на дорогах, чтоб подвезли на субботу домой («Мерзавцы, а кто же в лавке остался?»), я думал о том, что, может быть, это единственные сейчас в мире солдаты, которые, стреляя, знают, во имя чего они стреляют и что защищают. Свою страну, свое право жить в этой стране». Это было 40 лет тому назад. Две главные вехи в его судьбе остались в нашей памяти навсегда. Его правда о войне. И его слова на митинге у Бабьего Яра, о которых так замечательно написал Сергей Довлатов: «Отмечалась годовщина массовых расстрелов у Бабьего Яра. Шел неофициальный митинг. Среди участников был Виктор Платонович Некрасов. Он вышел к микрофону, начал говорить. Раздался выкрик из толпы: – Здесь похоронены не только евреи! – Да, верно, – ответил Некрасов, – верно. Здесь похоронены не только евреи. Но лишь евреи были убиты за то, что они – евреи...» Автор Алла Борисова Источник - www.jewish.ru