ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

   

 

Герои нашего времени.                    Борис Гулько

 Все люди хотят любви. Юноши моего поколения учились искусству быть любимыми у Печорина, его «проходили» классе в седьмом. На школьных уроках литературы я обычно раскрывал на случайной странице потрёпанную хрестоматию, доставшуюся мне от прошлых поколений учеников. Такое бегство от происходившего в классе дозволялось школьными правилами. Почему-то я оказывался, как правило, посерёдке лермонтовского «Героя нашего времени», и в очередной раз читал о том, как Печорин домогался расположения княжны Мэри. К своей цели он шёл, будя сильные негативные чувства у предмета своего интереса. «Мои дела ужасно подвинулись. Княжна меня решительно ненавидит» – записывал Печорин о процессе обольщения в свой дневник.

Присмотревшись, можно обнаружить, что метод Печорина превосходно работает в мире политики. Полистав историю ООП, легко ужаснуться. Молодцы Арафата, охотившиеся на детей, на мирных жителей, на молящихся Богу, взрывавшие школьные автобусы, кафе, вызывали поначалу смесь ужаса и омерзения. Постепенно мир стал разворачиваться к ним с сочувствием, приглашая и принимая их в свои организации, субсидируя террористов. Можно попробовать объяснить это, сославшись на традиционный антисемитизм европейцев, болеющих душой за убийц евреев. Но и израильское общество, по крайней мере либеральная его часть, начала испытывать подобные чувства к своим обольстителям по системе Печорина. Израиль заключил в 1993 году с ООП Ословский договор, а недавно более 700 израильских интеллектуалов, включая знаменитых писателей Гроссмана, Йегошуа и Амоса Оза, в коллективном письме просят даровать ООП государство «юденфрай» Палестина.

В США лидирующий кандидат демократов в президенты на выборах 2016 года Хиллари Клинтон призвала, выступая 3 декабря перед студентами, «показывать уважение даже к врагам, стараться понять их и, насколько это психологически возможно, испытывать симпатию к их взглядам и к их точке зрения». Так что, наш вероятный следующий президент испытывает, «насколько это психологически возможно», симпатию и понимание к ребятам из ИГ, отрезающим головы американцам и прочим неверным.

Драматичны поиски любви и расположения к себе у одной из расовых групп американцев. Чернокожие попали в Америку из Африки помимо своей воли: арабские работорговцы завезли их в Новый свет, выменяв у вождей их племён на стеклянные бусы и прочую ерунду. Историю позорного для США рабства закончила кровопролитная Гражданская война Севера и Юга 1861-65 годов. С тех пор правовое положение чернокожих американцев постепенно менялось к лучшему. Президент Трумэн провёл десегрегацию армии; Эйзенхауэр настаивал на интеграции школьного образования, используя подчас для этой цели армию; движение за гражданские права начала 60х годов привело к принятию страной акта о гражданских правах 1964 года и о равных правах при голосовании 1965 года. На этом институализированный расизм в Америке закончился. Один из интереснейших американских публицистов, замечательный экономист, социолог и философ Томас Соуэлл недавно написал: «Я достаточно стар, чтобы помнить времена, когда расизм в США был направлен против чернокожих».

Соуэлл родился в бедной негритянской семье в 1930 году. На своём веку он наблюдал, как расизм перемещался из белой в афроамериканскую общину Америки. Из известных нынешних чёрных расистов первыми вспоминаются ментор нынешнего президента страны преподобный Д.Райт, нынешний его советник шарлатан Э.Шарптон, 84 раза навещавший Обаму в Белом Доме.

Начиная с программ Никсона о расовых предпочтениях при поступлении на учёбу и на работу, в Америке стало более выгодным быть национальным меньшинством, в частности – чернокожим, чем многочисленными выходцами из Европы или их потомками. Какой-то еврейский шутник жаловался: когда полезно было считаться белым большинством, нас зачисляли в меньшинства. Сейчас, когда правила поменялись на обратные, и лучше быть меньшинством, нас стали считать белыми.

Со времён десегрегации многие чернокожие добились превосходного положения в политическом истеблишменте страны. Пример тому Барак Обама. В мире предпринимательства чернокожие также достигли немалых успехов: К.Ченалт возглавлял Американ экспресс, Р.Парсонс был президентом Ситигруппы и главой Тайм Ворнер, Е.С. O’Нэйл возглавлял Мэррил Линч. Особенно велики успехи американских чернокожих в мире развлечений и спорта.

Одновременно с десегрегацией в Америке произошло другое глобальное либеральное преобразование – была принята программа президента Л.Джонсона «Великое общество». Эта реформа была призвана помочь бедным, к каковым принадлежала основная масса чернокожих. В отличие от десегрегации, это изменение принесло общине чернокожих огромный вред. Так, система велфеара, финансово стимулировавшая рождение детей без брака – привела к разрушению чёрной семьи. Например, в 2013 году 72% чернокожих детей родились у незамужних женщин. Дармовые деньги и безотцовщина произвели многочисленный класс чернокожих люмпенов, ничему не учившихся, ничего не умеющих и живущих за счёт государственной поддержки. Чернокожий публицист Ясон Рилей в статье для Форбса от 25 ноября приводит цифры, живописующие следствие этого процесса: чёрные составляют только 13% населения Америки, но совершают большинство убийств в стране. Убийства – ведущая причина смертности среди молодых афроамериканцев. У чёрного подростка более чем в 10 раз больше шансов быть убитым, чем у белого. При этом более 90% погибших убиты другими чёрными.

Этот кризис чернокожей общины Америки объясняет, я думаю, бунты и волнения, охватившие эту общину по всей Америке в связи с гибелью от руки белого полицейского чёрного громилы Майкла Брауна в пригороде Сент Луиса Фергусоне и смерть при задержании полицией чёрного великана, спекулянта сигаретами Эрика Гарнера на Стейтен Айленде. Никто не привёл каких-либо доказательств того, что цвет кожи погибших сыграл какую-либо роль в их конфликте с полицией, приведшем к их смерти. Реальная причина погрома, разграбившего и спалившего Фергусон и протестов по всей стране – другая.

Речь идёт о требовании класса чёрных люмпенов изменения отношения к себе. Эти люди хотят, если не любви, так хотя бы уважения. Признания их традиций, их отношения к закону, к жизни. Практически, это могло бы выразиться в невмешательстве полиции в их жизнь, прекращении их задержания за нарушения законов.   

На локальном уровне  такое изменение уже произошло в Чикаго. Рилей пишет в цитированной статье: в 2012 году в управляемом демократами Чикаго было совершено 507 убийств, три четверти которых не раскрыты. Другими словами, сотни убийц свободно гуляют по городу. В этом направлении в начале девяностых двигался Нью- Йорк под управлением чёрного мэра Д.Динкинса. В 1992 году Динкинс позволил три дня бушевать еврейскому погрому в Краун Хайтс. И только после убийства толпой чёрных погромщиков студента йешивы Янкеля Розенбаума, мэр позволил полиции вмешаться. После Динкинса мэром был избран Р.Джулиани, который рассадил преступников по тюрьмам. Обсуждая такое отношение к традиции насилия и игнорирования закона у чёрных люмпенов Нью-Йорка, чернокожий социолог М.Е.Дайсон, в дискуссии на телевидении, обвинил Джулиани в «белой расовой надменности».

Чернокожий журналист Д.Мёрдок придумал для деятелей, помешанных на теме расовой несправедливости, везде чующих ущемление прав чёрных, таких, как «президент Обама, министр юстиции Холдер, мэр Нью Йорка Ди Блазио, шут гороховый Шарптон, профессор М.Д.Дайсон», название «расоголики». Иллюстрирует отношение «расоголиков» к юстиции требование, предъявляемое Обамой, по его словам, к кандидатам в судьи – обладание симпатией к обвинённым в преступлениях. Не строгое следование закону, а симпатия к его нарушителям.

Истерия, устроенная «расоголиками» по поводу гибели Брауна и Гарнера в конфликте тех с полицией, привела к нападению на полицейских в Нью-Йорке. Двое служителей порядка были избиты на Бруклинском мосту во время «мирной» акции протеста 13 декабря, а неделей позже двое полицейских были убиты чернокожим мусульманином в Бруклине. Не при попытке ограбления или бегстве подозреваемого с места преступления. Беспричинно расстреляны в их полицейской машине. Представители нью-йоркских полицейских заявили, что кровь погибших – на руках подстрекателей протестов, в первую очередь мэра Нью Йорка Ди Блазио.    

Метод, которым в романе Лермонтова пытался вызвать симпатию, а то и любовь Печорин, не принёс счастья ни ему самому, ни людям, сталкивавшимся с ним. Погибла Бэла, разрушена жизнь «честных контрабандистов» в «Тамани», поругано чувство княжны Мэри, убит Грушницкий. Да и сам Лермонтов, присвоивший, очевидно, Печорину своё отношение к жизни, погиб трагично рано.

Борьба за симпатию и уважение к себе чернокожих борцов, включающая поджоги, грабежи, как было в Фергусоне, убийство боснийца в Сэнт Луисе и полицейских в Нью-Йорке, нападение с ножом на еврея в бруклинской синагоге, мятежи и протесты, не принесёт счастья чернокожей общине Америки. Борьба против полиции абсурдна. Как написал Рилей, «когда вы делаете мишенью полицию, страдают бедняки из неблагополучных районов. Проблемы Фергусона не в белых полицейском или прокуроре, они – в бандитском поведении, демонстрируемом индивидуумами вроде Майкла Брауна».

Появились публикации, будто, выбирая кандидата на звание «Человека года», ежегодно украшающего обложку новогоднего номера журнала Таймс, редколлегия думает об организаторах бунта в Фергусоне, то есть рассматривает этих организаторов как героев нашего времени. Боюсь, что провоцирование неприязни к себе как путь к достижению понимания, это показал ещё герой времени Лермонтова, может принести горе и героям нашего времени. Их современникам тоже.       

КОШЕЛЕК рассказ солдата

Сплю я крепко, но тут проснулся среди ночи. Слышу — всхлипывает кто-то и громко всхлипывает. Ясно кто — Нафтали. Он мой сосед по комнате. Слушайте, если здоровый мужик по ночам слезы льет — это, я считаю, событие. Тут надо разобраться.

Но прежде о Нафтали. Парень — мой дружок хороший, но вырос в теплице. Нет, он как раз не киббуцник, а городской, но родился в семье богатого промышленника, сестер-братьев никогда не имел, и вырос не то что балованным парнем, но каким-то не от мира сего. Его, видать, от всякой пакости берегли, охраняли. Отца его видел — нормальный мужик, а как иначе бизнесом заниматься. Матушка Нафтали — это совсем другое дело. Такое нежное создание с тихой улыбкой. Думаю, это он от матери набрался оранжерейного воспитания.

Нафтали, похоже, и в школу-то не ходил, — дома учился. И сразу, из домашнего уюта, попал в боевые части. Но ничего, все выдерживал, даже как-то весело тянул солдатскую лямку. Тиранут¹ прошел отлично. Помню, весь ночной кросс по пустыне тащил за спиной пуд ленточного пулемета «МАГ». 52 километра тащил по бездорожью. Все, в общем, нормально было, только на каждую обычную черноту-негатив реагировал Нафтали так, будто до того и не знал, что этот негатив в мире — дело обычное.

Доходило до полной ерунды. Вот, например, отдают ему приказ вполне нормальным тоном, а он и говорит офицеру:

— Не надо на меня кричать, убедительно тебя прошу. 

Один раз пошли мы на дискотеку, а там он одной девчонке понравился очень. Ее Риной звали. Так мне потом эта Рина и говорит:

— Твой приятель, он что — сумасшедший?

— Это, — спрашиваю, — почему ты так решила?

— А он мне сказал, что поцеловать меня не может, потому что не испытывает ко мне чувства любви. 

Помню, в Ливане он, в плечо раненный, рану скрыл и в вертолет забрался последним, да еще другим помогал. Я тогда удивился и спросил, чего это он скромничает, а Нафтали ответил, что он и раненый — сильнее многих здоровых. Это было правдой. Таким он был силачом, при всем своем тепличном воспитании. Я таких редко встречал. 

В общем, лежит этот амбал, не спит, а рыдает, как девочка.

— Ты чего? — спрашиваю. 

Сразу замолчал, только, помолчав, вздохнул тяжко. Тогда я вылез из мешка спального. Холодина была, дождь на улице хлестал. Очень, помню, не хотелось вылезать. Прошлепал к лежанке Нафтали, сел рядом.

— Болит чего? — спрашиваю.

— Нет... Иди спать, — отвечает.

— А чего плакал?

— Тебе показалось.

Ну, не хочет человек откровенничать — его право. Я встал, но тут Нафтали и говорит:

— У меня кошелек украли.

— С документами? — спрашиваю.

— Там все было.

— И деньги?

— Пятьдесят шекелей.

— Ладно, переживешь, — говорю. — Только в полицию сообщить надо и в банк.

— Ты ничего не понимаешь, — снова всхлипывает Нафтали. — Не в деньгах дело и документах.

— А в чем еще?

— Я его подвез. Он тоже солдат. Такой парень хороший. Так говорил хорошо. Мы с ним за час подружились. Он вышел на перекрестке, а я потом ищу кошелек — и нет его. Он между нами лежал. Он всегда там лежит.

Рис. Т. Поповиченко

Дело в том, что у Нафтали своя роскошная машина. Он на ней домой ездит, в Тель-Авив. Всех всегда возит, и на обратном пути таких же, как он, солдатиков подсаживает.

— Ты проверял, — говорю я. — Может, кошелек дома забыл?

— Все перерыли, — Нафтали даже из мешка вылез до пояса и сел. — Понимаешь, такое у того парнишки лицо хорошее было и улыбка. Он мне сказал, что у него сестра есть — красавица, и он хочет свою сестру со мной познакомить, потому что я ему тоже очень и сразу понравился.

— А как зовут, сказал?

— Кого, сестру?

— Да нет, этого, с тремпа²?

— Нет... Погоди, он сказал, что в школе у него была кличка — Груша. И правда, что-то у него в лице было от груши: нижняя часть шире верхней...

— С документами, — говорю, — возни будет много.

— Да не в этом дело! — прямо-таки сердится на меня Нафтали. — Как же он мог? Ты мне скажи, как он мог? Документы ему мои ни к чему, а деньги я бы и так ему дал, если бы попросил. Как можно брать чужое?

— Наф, — говорю я. — Ты спи сейчас, а утром разберемся. Ночью нельзя горевать, потому что темно, холодно и дождь, а утром будет солнце — и мы разберемся обязательно, а люди разные бывают.

— И воры такие? — тихо спрашивает этот чертов ангел. 

Тут я не выдержал, да как заору:

— И воры, и бандиты, и шлюхи, и насильники, и такие придурки, как ты! Перестань реветь! И спи! Завтра разберемся.

Нафтали, похоже, моего крика испугался. Залез в мешок и затих. 

Утром мне в увольнительную. Я уже размечтался, как мы с моей девушкой... Нет, зря размечтался. Уже ночью понял, что с любовным делом придется подождать.

Было нетрудно вычислить, у какой базы Нафтали высадил того воришку. Подкатил на перекресток тремпом, потом пешком протопал километра три. База, как база.

Лейтенанта по кадрам нашел в офисе. Эта публика всегда важничает, и тот офицер сначала сделал вид, что занят, но на самом деле не знал этот толстяк лысый, куда время девать. Он мне чем-то понравился. Так понравился, что все лейтенанту и рассказал про нашего ненормального Нафтали. Хорошо вышло, потому что кадровик о нашем силаче слышал всякие добрые слова. Потом я ему описал эту самую «грушу». Лейтенант долго не слушал.

— Есть такой, — сразу сказал этот командир над кадрами. — Он мог. Вызвать полицию? Сделаем обыск.

— Не надо, — сказал я. — Сами разберемся. Где его найти? 

Груша на складе тюки таскал с новым барахлом для новобранцев. Лейтенант сразу ушел, так что мы вдвоем остались в ангаре. Я подонку этому сначала помог сгрузить тюки на тележку. Груша все принял, как должное, даже как-то сразу от дела отстранился и покрикивать на меня стал. Хорош гусь, а?

— Перекур, — сказал я, сел на тюки и достал сигарету. 

Этого негодяя тоже пришлось угостить. Потом я сказал:

— Знаешь, парень, есть люди, которых нельзя обижать, — большой это грех. Это как малого ребенка кровно обидеть. Ты меня понимаешь? 

Тут он насторожился.

— Ты кто? — спрашивает.

— Сержант Кранц, — говорю. — Друг Нафтали — человека, у которого ты кошелек спер.

Он встал так резко, что руку обжег окурком, кистью стал трясти и дуть на пальцы. А потом просто и молча двинулся к выходу со склада.

Ты видишь — роста во мне немного, но всегда этим мучился и наращивал мышечную массу. Меня в родном городе Ташкенте сызмала обижали за этот самый рост и не ту национальность. Потом обижать перестали. Так что такую «грушу» отрясти — дел на минуту.

Ворюга этот стал орать, будто я его не только «отряс», но и сожрать вознамерился. 

Тут сразу лейтенант-кадровик появился. Глянул он на нас безучастно — и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелые ворота.

Тогда негодяю этому говорю:

— Слышь, друг, я тебя сейчас долго буду мучить, делать больно. Я это люблю с детства. Причем умею делать это без всяких следов.

Груша попробовал вырваться, даже ткнул мне в нос вялым кулачком, но почти сразу понял, что дергаться бесполезно — и затих.

Я, сидя на нем сверху, так сказал:

— Хотел же миром, без полиции и обыска. Сошлись — разойдемся — и все дела. Что ж ты такой несмышленый оказался?

Тогда этот сукин сын говорит:

— Деньги я потратил... И слезь с меня.

Я слез. Потом мы отправились в его берлогу. Груша кошель не сразу нашел. Копался долго под койкой, что-то передвигал, кряхтел, потом еще вздохнул, там ползая и себя жалея:

— Вот дурак, что сразу не выбросил. Кожа хорошая, надо было выбросить. 

Он вылез с кошельком. Тут я не выдержал и оставил-таки след на его физиономии. Потом сказал: если услышу о каком воровстве при тремпе, сразу к нему приду — разбираться. 

Что дальше? Да ничего особенного. Вернулся я на нашу базу в обед. Нафтали в комнате не было. Я и засунул его кошелек за тумбочку, только предварительно положил туда свои пятьдесят шекелей. И сам отправился обедать.

Нафтали удивился.

— Я думал, — говорит, — что ты уже дома.

— Вернулся, — говорю. — Слушай, а ты не мог в затмении кошелек свой из машины забрать и куда-то его... Ну, понимаешь?

— Нет, не мог, — твердо отвечает Нафтали.

— И все-таки, — настаиваю. — В комнате нашей надо пошуровать, на всякий случай.

Долго пришлось Нафтали уговаривать, еле он согласился. Кошелек свой за тумбочкой нашел сразу и вопить стал, будто миллион в лото выиграл.

— Да как же я мог, как же я забыл?! — причитает. — Нет, быть того не может! 

Стал он в кошельке копаться и вдруг насторожился.

— Слушай, — говорит. — Деньги здесь, но одной бумажкой, а у меня была пара двадцаток и десять шекелей — монетой. Я точно помню... Ничего не понимаю.

— Плохо у тебя стало с памятью, Нафтали, — говорю. — К врачу надо. Ты же помнил, к примеру, что кошель у тебя в машине лежал, а он здесь оказался.

Сидит Нафтали, сгорбившись, «закрыв» себя могучими плечами, кошелек раскрытый на коленях, головой покачивает, как старик на молитве. И в голосе снова слеза.

— Как же я мог, — говорит. — На такого хорошего человека подумал, что он — вор. А он еще хотел меня с сестрой своей познакомить. Надо его найти и извиниться, обязательно это сделаю. 

Вот это, думаю, фишки!

— За что, — спрашиваю, — извиняться? Этот парень ни сном, ни духом, что ты о нем так плохо подумал. Он себе живет-служит тихо, спокойно, а ты его только расстроишь своей ошибкой и подозрением.

— Верно, — сразу же соглашается со мной этот ненормальный и тут, распрямившись, поворачивает ко мне сияющее свое личико: — А ты говорил, что все люди — бандиты, насильники, шлюхи и воры. Получается, что не все. А я совсем не придурок, как ты сказал. Бери свои слова обратно! 

Хотел я этого ненормального опять послать подальше, но потом передумал. Если человека в теплице вырастили, нельзя его сразу в открытый грунт пересаживать. Опасно это — завянет такой росточек, хоть и роста в нем под два метра и кулачища дай Б-г каждому.

АРАБСКАЯ МЕНТАЛЬНОСТЬ

Об  арабской  ментальности

Никакой араб еще не признавался, что виноват

· Никакой араб еще не признавался в том, что ошибся, что виноват в провале битвы, не рассчитал свои силы. У арабов, с которыми я общался и воевал в их рядах в течение 7-ми лет, всегда в их бедах виноват кто-то другой.
Лоуренс Аравийский 

*******

"...Она  рассказала мне свою историю, вернее,  лгала с начала до конца, как лгут все арабы — всегда, по любому поводу и без всякого повода.
     Вот одно из самых поразительных и самых необъяснимых свойств туземного характера — лживость. Эти люди, в которых ислам внедрился до такой степени, что стал частью их природы, воспитал их чувства, создал особую мораль, видоизменил целую расу и отделил ее от других, как цвет кожи отличает негра от белого, — все они лживы до мозга костей, настолько лживы, что нельзя верить ни единому их слову. Обязаны ли они этим своей религии? Не знаю. Нужно пожить среди них, чтобы понять, насколько ложь срослась с их существом, сердцем, душой, насколько она стала второй их натурой, жизненной потребностью.         
                                                            Ги де Мопассан, рассказ "Аллума"

· Ложь весьма распространена среди арабов, и правда у них ничего не стоит.Араб не испытывает угрызений совести, если благодаря лжи достигает своей цели… Он более прислушивается к чувству, чем к фактам, скорее заинтересован произвести впечатление, чем рассказать что-либо правдиво. Более того, арабский язык дает его носителю возможность преувеличения.

Социолог Сании Хамади. "Характер и темперамент арабов" 
 Если араб говорит только то, что он думает, без ожидаемого от него преувеличения, слушатели усомнятся в его правоте и даже будут подозревать его в совершенно обратных намерениях.
Египетский ученый Али Шуби

· Арабская культура совершенно иная, чем наша. В нашей культуре произнесенное слово обязывает, а в арабской - украшает. Слово в данном случае предназначается не для коммуникации, а для орнамента. Войдите в мечеть, и вы увидите сплетенные из букв украшения - такова буквенная и словесная функция в мусульманском понимании.
Шимон Перес 

· Единый арабский народ? Миф. Эта нация существует в теории. На деле есть сотни кланов и хамул, исторические раздоры и вражда, и только одно у арабов общее: необузданные фантазии и неспособность признавать свои ошибки. Им постоянно нужен козел отпущения.
Лоуренс Аравийский. "Семь столпов мудрости"
· Для того, чтобы принять ислам, нужна атрофия психики, готовность жить на правах муравья или пчелы, не имеющих своей воли и своего личного облика.
Лоуренс Аравийский. "Оттиски памяти"
· Я призываю вас следовать примеру аль-Хансы - средневековой мусульманки, пославшей своих четверых сыновей на смерть во славу Аллаха. Сделать своих детей мучениками за веру - величайшая заслуга и величайшее счастье для любой арабской женщины.
Шейх Юсуф Джумаа Салама. Из обращения к арабским женщинам

· Если ты бежишь и сдаёшься - в традициях ислама это всего лишь доказательство, что ты неправ. И напротив, если тебя считали плохим человеком, но сила оказалась на твоей стороне и ты победил, в глазах арабов ты стал и прав, и хорош.
· Израильтяне не понимают, почему арабы всё время требуют тех или иных жестов и уступок в их пользу, и их требования постоянно растут. Потому что в их культурном багаже понятие «я должен тебе» просто не существует. Коль скоро ты что-то мне уступил - это лишь доказательство того, что ты слабак, у тебя нет выбора, что сила, а значит и право, на моей стороне, и потому мне полагается ещё и ещё. Они не станут ненавидеть тебя больше, если ты покажешь им свою силу, - напротив, начнут уважать.
Моше Фейглин. "Там, где нет людей"
· Для психологии арабов отсутствие возмездия - синоним отсутствия мужества и решимости. 

Они сами могут отказаться от мести только из-за страха, и никакого другого объяснения не принимают.
Психолог Вадим Ротенберг. "Всего один вопрос"

· В чем главная разница между Востоком и Западом? 

Восток - это культура стыда. А Запад - культуравины. 

Стыд и вина - два принципиально разных регулятора поведения. Для японца, араба, китайца главный регулятор - стыд. Для них важно, что о них подумают представители своей группы. 

Для маленького японца самое большое наказание, когда его фамилию напишут крупными буквами на доске. А уж если его выгонят из класса, отделят от своей группы... это уж вообще! 

А для американца, европейца главный регулятор - внутреннее чувство вины. 

Перед Богом, перед собой. Главным образом перед собой. По-другому это называется совестью. 

Почему психологи называют разницу между стыдом и виной принципиальной? 

Потому что европейцу может быть жалко убитого араба, он может испытывать чувство вины за его смерть. 

А араб, убив европейца, стыдиться не будет. Стыдно может быть только перед своими. 

Стыд работает лишь внутри группы. А люди вне их группы, воспринимаются арабами как нелюди, которых можно уничтожать безжалостно и бесстыдно.
Этнопсихолог, др. психологических наук Татьяна Стефаненко. "Восток - Запад"
· У христианского креста четыре конца: верхний символизирует добро, нижний - зло, правый - силу, левый - слабость. 

В мусульманском полумесяце - только два конца: сила и слабость. Добро находится там, где сила, а зло ассоциируется со слабостью. 

Из-за того, что в основе ислама лежит материальность, он развил анти-производительную культуру. Зачем сажать дерево, плодами которого я не наслажусь? Когда нет добра и зла, единственный критерий развития - это прямая выгода. 

Проклятие: "будешь жить мечом своим" и "рука его на всем, и рука всех - на нем", которое получил Ишмаэль, является основой этой культуры. 

Араб - не "сын пустыни", на самом деле он "отец пустыни".

Его черная коза пожирает на корню все зеленые ростки, не оставляя шансов для продолжения развития. Араб не ворует и не грабит - он просто так зарабатывает на жизнь. 

В арабских государствах никогда не будет развитой экономики, в любое место, куда бы они не пришли - придет пустыня. 

Арабы грабят не только материю, но и духовность.     Мечеть на Храмовой горе не имеет для ислама никакой ценности, сама Храмовая гора столетиями была заброшена, что хорошо видно по старым снимкам. Она стала священной для мусульман только тогда, когда они украли ее у евреев. Могила Йосефа интересовала арабов как прошлогодний снег, когда она была под их властью, но как только ее отняли у евреев, там моментально построили мечеть и объявили это место священным. У них нет своей святости, поэтому даже ее им приходится воровать.
Моше Фейглин. "Мировая война"

*With  kindest  regards,

           Boris  Shapiro*

ДОЛЛАР - ЗЕЛЕНЫЙ КОЗЕЛ

• 
  Кудрин: "У Путина нет информации о развитии кризиса"
  Заголовок в газете: «У Путина нет достаточной информации о развитии кризиса»
  Председатель комитета гражданских инициатив Алексей Кудрин уверен, что в следующем году нас ждет полномасштабный экономический кризис: ВВП упадет на 4%, инфляция достигнет двузначного значения, разорятся многие крупные и средние компании, вырастут неплатежи и безработица. По его мнению, у президента Владимира Путина «нет достаточной информации по поводу развития кризиса». Кудрин призывает власть как можно скорее помириться с Западом, в противном случае антикризисные меры могут не сработать.
  Леонид Беррес

ПРОПАГАНДА УБИЙЦ

 ВПЕРЕД, с песней и весело. Специально к выборам. Левым смотреть обязательно.

http://player.vimeo.com/video/106171741

ЕВРЕИ - БЕЖЕНЦЫ

Я живу в России, но бываю в Израиле настолько часто, что некоторые параллели между двумя странами для меня совершенно очевидны. Например, перед обеими странами остро стоят проблемы беженцев. Не репатриантов, переезжающих в страну более или менее сохраняя имущественный статус, а именно беженцев - обездоленных, испуганных, травмированных преследованием и репрессиями. В этом году 30 ноября в Израиле впервые отметили специальной церемонией «День памяти об исходе и изгнании евреев из арабских стран и Ирана».  В картине мира современного человека прочно закрепилось словосочетание «палестинские беженцы», а вот «еврейские беженцы» ассоциируются только с Катастрофой и Второй Мировой Войной. И мало кто знает, что в 1947-1972 годах из стран Ближнего Востока и Северной Африки были вынуждены уехать, спасаясь от расправ и дискриминации почти 900 тысяч евреев.  Некоторые аналитики утверждают, что причины их бегства схожи с причинами, побудившими покинуть свои дома палестинцев во время Войны за Независимость в 1948-49 годах. Однако разница есть, и она принципиальна. Евреи бежали от реальных погромов, волной прокатившихся по арабским странам «в знак протеста» против голосования в Генассамблее ООН о разделе Палестины. Бежали, спасая детей, теряя близких, полностью утратив имущество.  Арабы тоже боялись погромов и бежали - правда, недалеко, в ту часть Палестины, которая была отведена им ООН. Их лидеры кричали на площадях - «мы убивали евреев и теперь они будут мстить». Однако никаких арабских погромов не было, наоборот, израильское правительство призывало арабов остаться, и жить в дружбе. И некоторые остались - и живут полноправной, даже привилегированной жизнью. Не была умышленно снесена ни одна арабская деревня - их и сейчас достаточно на территории Израиля. Это современные, благоустроенные посёлки; а некоторые, полностью оставленные жителями, стоят пустыми до сих пор, их земля не продана и не застраивается.  Катастрофа европейского еврейства отдалась кровавым эхом в Иране, Сирии, Египте, Саудовской Аравии, странах Магриба. Мы знаем, что Германия признала вину немецкого народа за Холокост и взяла на себя обязательства по выплате компенсаций его жертвам. Арабские страны напротив, никакой вины за собой не видят, а вкладывают многие миллионы нефтедолларов, чтобы «достать» евреев и в Израиле.  Если бы сложить эти деньги с теми, что потеряли еврейские беженцы и с теми, что Израиль тратит на оборону и содержание «территорий» - Палестина стала бы домом для двух народов, не менее комфортабельным, чем Сингапур или Швейцария.  Увы, это лишь мечта. Скорых извинений от арабских лидеров получить скорее всего не получится. Но, как сказал премьер-министр Израиля Биньямин Натаниягу, «мы сделаем всё возможное, чтобы законные требования беженцев и их семей не были забыты». Людям, пережившим трагедию, это очень важно. Будучи немного идеалистом, я верю, что благодаря усилиям цивилизованных стран появится международная процедура признания беженцев «беженцами» и те режимы, которые допустили массовые беззакония, будут принуждены к выплате компенсаций семьям погибших и ограбленных.  Это касается и русских, спасавшихся в России от преследования на национальных окраинах развалившейся советской империи. Юрий Каннер

НУЖНЫ ЕЩЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА?

 Кто воюет в Украине.

http://www.szona.org/poteryannoe-pokolenie-tomskie-nayomniki-otpravlyayutsya-v-lugansk-video/#t20c

ОТ "ЧЕРНОГО КВАДРАТА" К ЧЕРНОЙ ДЫРЕ

АНДРЕЙ КОНЧАЛОВСКИЙ В 1991 году неизвестный англичанин Дэмиан Херст купил за 5000 фунтов мертвую акулу и отправил ее в Лондон. Он опустил труп акулы в стеклянный куб и залил ее формальдегидом. Свое произведение он назвал (обратите внимание, название должно быть достаточно заумным – А.К.) "Физическая невозможность смерти в сознании живущего". Просто удвойте цену, и тогда придут покупатели. Просто нарисуйте еще несколько нулей на ценнике. Я всегда так и делаю Дэмиан Херст, рекордсмен в мире искусства В 2004 году эти "рыбные консервы" были куплены за 12 миллионов долларов американским коллекционером, который передал их в дар нью-йоркскому музею. Эта покупка сразу поставила Херста в ряд самых дорогих художников в истории, наряду с Кандинским, Малевичем и Джаспером Джонсом. Об этой, можно сказать, жульнической операции, ничего не имеющей общего с искусством, пишут с восторгом, а Херст снискал славу "супермодного" продукта современной британской культуры. Я не обвиняю Херста – для многих деньги сегодня важнее художественной ценности. Херст - отличный бизнесмен: фокус с трупом акулы может войти в учебники по маркетингу искусства. Пару лет назад накануне вручения премии Тернера по результатам опроса среди пятисот самых влиятельных фигур в мире британского искусства произведением, оказавшим наибольшее влияние на искусство XX века, признан писсуар. Писсуар из белого фарфора стал шоком для неподготовленной публики, когда в 1917 году на выставке в Нью-Йорке экстравагантный французский художник Марсель Дюшан водрузил его на пьедестал, обозвал "Фонтаном" и написал у него на боку один из своих псевдонимов – R. Mutt, что в переводе означает "дурак". И, главное, он, не моргнув глазом, заявил, что это - искусство. Сантехнический "Фонтан" с автографом Дюшана был признан самым значительным произведением современного искусства, набрав 64% голосов, оставив далеко позади картину Пикассо "Авиньонские девушки" - первый опыт в кубизме, некогда слывший величайшим шедевром современного искусства. О чем это говорит – это что, развитие или упадок? Европейское искусство кончилось или открывает новые горизонты? Марсель Дюшан. "Фонтан" Отмечу, что подобное предрекал в 1918 году немецкий философ и теоретик культуры Освальд Шпенглер в своей работе "Закат Европы": "Всякое искусство смертно, не только отдельные творения, но и сами искусства. Настанет день, когда перестанут существовать последний портрет Рембрандта и последний такт моцартовской музыки - хотя раскрашенный холст и нотный лист, возможно, и останутся, так как исчезнет последний глаз и последнее ухо, которым был доступен язык их форм..." В этом смысле европейское искусство еще пока воспринимается, но оно больше не воссоздается. Что случилось и как это произошло? Я задался вопросом: был ли момент, когда европейское искусство от пренебрежения к рыночным ценностям "съехало" на торгашеский расчет Если Борис Пастернак когда-то писал о славе: "Быть знаменитым некрасиво, не это поднимает ввысь…", то те времена прошли, и сегодня призыв к скромности звучит как наивный бред. Сегодня "быть НЕизвестным некрасиво". Сегодня важно чтобы в изобразительном искусстве просто выжить, стать известным – любой ценой! Я не шучу – ЛЮБОЙ! Если ради известности "художник", простите, готов публично прибить гвоздями свои гениталии к мостовой Красной площади или выставлять изображение религиозной направленности, обвешав его слоновьим калом, - выходит, любая цена годится! Кстати, о последнем кощунственном "произведении": после скандальной выставки его автор продает свои "работы" с фекалиями по 400 тысяч долларов! Вот что пишет, например, корреспондент журнала "Власть" Кира Долинина о том, как должен действовать современный русский художник, чтобы его работы покупали: "Времена, когда хороший художник был бедным, ушли безвозвратно. Любителям изобразительного искусства, воспитанным на кровавых и слезных историях несчастных, пьяных, сумасшедших, гонимых и непонятых гениев вроде Ван Гога, Модильяни, Малевича, Татлина, нелегко бывает с этим смириться. Но современные художники точно знают, что, если даже Шагал, Матисс и Кандинский могли себе позволить быть вполне обеспеченными людьми, то после Энди Уорхолла не быть таковым в цивилизованном художественном мире стало почти неприличным. Самый старый, короткий и эффективный путь к коммерческому успеху - это скандал. С пощечин общественному вкусу начинали почти все русские авангардисты, чьи работы теперь входят в топ-лоты мировых аукционов…" Пабло Пикассо. "Авиньонские девушки" Я задался вопросом: был ли момент, когда европейское искусство от пренебрежения к рыночным ценностям "съехало" на торгашеский расчет, в какой манере я должен творить, чтобы быть успешным? Каким образом эти спекулятивные, чисто коммерческие идеи стали откровенно завладевать художественным миром? Ведь для творца его свобода, его эстетические принципы должны быть дороже всего. Именно фанатическое служение своим художественным взглядам и вынуждало таких гениев как Сезанн, Ван Гог, Врубель, Коровин жить постоянно в нужде. Конечно, находились меценаты, которые чувствовали в их полотнах какое-то волшебство и дальновидно приобретали их, но по мизерным ценам. Почему по мизерным? Потому что в те времена об их картинах тогда не сложилось ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ, и поэтому их не покупали. Они не были ТОВАРОМ. Когда произведение искусства стало товаром, тогда и начался процесс замены художественной ценности рыночной стоимостью. Этот процесс, в котором рынок победил искусство, занял где-то три века. Но сначала попробую определить и понять что такое искусство. "Искусство – это знание, выраженное словесными или материальными образами. Знание, которое помогает человеку понять и осмыслить окружающий его мир, и способствует его внутреннему росту". Можно добавить, что искусство - это попытка выразить свое отношение к окружающей нас реальности. Все наше сознание является только выражением нашего восприятия этого окружающего мира. Поэтому издревле, с тех пор, когда человек еще только начал изображать в материальных и словесных образах этот мир, человек всегда пытался выразить то, что его волновало. Когда произведение искусства стало товаром, начался процесс замены художественной ценности рыночной стоимостью. Этот процесс, в котором рынок победил искусство, занял где-то три века Простому, самому необразованному человеку вообще свойственно представление о красоте, свойственно любить природу, людей гармонически сложенных. Представление о красоте у каждого человека заложено с самого детства, и не нужно много слов, чтобы понять и ощутить красоту неба, воды, деревьев. Чему должно отвечать искусство? Четырем условиям. Первое – талант, дар Божий. Талант художника – увидеть нечто, что не видят другие, и в чувственной форме передать это нам. Как говорил Толстой – искусство есть сообщение чувства. Без таланта, без способности чувствовать художника не существует. Поэтому иногда люди не грамотные, но страстно влюбленные, например, переписывают любовные стихи других поэтов, чтобы выразить свои чувства. Они хотели бы написать собственные стихи, но им, как говорится, "не дано". С этой точки зрения, великий Пушкин, если бы он был однолюбом, вряд ли смог написать такое количество любовной лирики. Он влюблялся, и это выражалось не только в сексуальных победах, но и в сообщении своих чувств в поэтической форме, которые становились понятны каждому. Японцы говорят еще, что для художника достаточно "увидеть" картину, но не обязательно ее запечатлеть. Если вы способны "увидеть", вы - уже художник. Второе условие для существования искусства – это мастерство. "Почувствовать" мало, надо уметь "выразить". Для этого необходимо мастерство. И, если талант бывает от рождения, то мастерство – это постоянный труд. Поэтому большой художник, даже когда он гениален, для овладения мастерством должен упорно трудиться. Мастер – это тот, кто умеет делать нечто, что другой не может. У китайцев секреты мастерства ремесленников и нетрадиционные методы лечения передаются из поколения в поколение. И настоящий мастер может появиться только в пятом поколении. До сих пор в Китае врач, который себя ценит, может с гордостью насчитать до десяти предшествующих поколений врачей. Как миф о Трое, доведенный до совершенства Гомером, передавался из века в век, так передаются мастерство резчиков по кости в Китае, искусство хохломской росписи, дымковской игрушки. Фрагмент картины Веронезе "Цефал и Проксис" В школах Тициана, Веронезе, чтобы стать художником, надо было учиться всю жизнь. Искусные люди испокон веков ценились на вес золота - ювелиры, поэты, картографы. Их брали в плен, в рабство, но никогда не убивали, им создавали хорошие условия, чтобы они могли творить. Поэтому можно увидеть персидские мотивы в египетской пирамиде, арабские узоры в европейском искусстве. Эти художники создавали штучный, уникального качества продукт, ему можно было подражать и самим расти, подражая. Вопрос о количестве никогда не ставился, как раз наоборот: каждый феодал, герцог или Папа стремились иметь то, чего нет больше нигде на свете И сейчас на рынке в Китае можно увидеть вырезанные на орехе и слоновой кости фигурки – сколько веков традиции и мастерства стоит за это фигуркой? Художественная ценность этого произведения огромна, а рыночная стоимость - пять копеек Третье условие для создания произведения искусства – сообщение чувства прекрасного. Это некая высокая идеальная цель, мысленный образец совершенства, которым всегда пронизано творчество большого художника. Очень точно написала Татьяна Толстая: "иногда художнику удается привстать на цыпочки и удается на секунду увидеть, что там, за стеной из видимой реальности". Непреодолимое желание уничтожить прошлое, избавиться от традиции как от чего-то ненужного, стало доминирующим к началу ХХ века Четвертое - новаторство. Новатор нарушает законы – но чтобы нарушать законы нужно их ЗНАТЬ. "Дикарь", который ничего не знает, конечно, может нарушать законы искусства, но он не может быть новатором, ибо у него не будет культурных ассоциаций. Ассоциация не может быть без знания – предыдущего опыта старых мастеров. Настоящий новатор, зная традиции, ломает их. Поэтому большой художник всегда образован, и решителен, чтобы нарушать, ломать привычное. Он видит по-новому то, что мы видим по-старому. С конца XIX века в европейском искусстве наметилась явная тенденция разрыва со своими историческими корнями и традициями. Это непреодолимое желание уничтожить прошлое, избавиться от традиции как от чего-то ненужного, собственно, избавиться от всей предыдущей культуры, стало доминирующим к началу ХХ века. Помните, у Маяковского: "Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь... пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм"? Этот сознательный разрыв с традицией, привел искусство Европы к закату, о котором писал 100 лет назад немецкий философ Шпенглер Фрагмент росписи Сикстинской капеллы Но разрыв с традицией не происходил сам собой, он был мотивирован какими-то более сложными общественными и экономическими процессами в Европе и России. Это процесс возникновения рынка искусства, того, что называется арт-рынком. Попробую изложить мой взгляд на возникновение рынка искусства. Во времена Возрождения знать, которая спонсировала, поддерживала художников, никогда не заказывала работу с целью продажи. Аристократы и могущественные Гильдии либо украшали картинами, скульптурами и росписями свои палаты, увековечивая свои имена; создавали с помощью произведений искусства общественно значимые здания – соборы, ратуши, собственные дворцы, где фрески и росписи подчеркивали могущество Имени или Города. Микеланджело, Леонардо делали свои работы по заказам, и целью заказчика не было превращение этого в товар, а лишь желание иметь уникальный предмет искусства в своем личном распоряжении. В эпоху Ренессанса рынок был ограничен власть имущими, знатью. Разрыв с традицией не происходил сам собой, он был мотивирован какими-то более сложными общественными и экономическими процессами в Европе и России С появлением класса буржуазии, представителей которого было гораздо больше, чем аристократов, потребность в произведении искусств возросла, и возникла востребованность бóльшего числа профессионалов - художников. Как только возник спрос, возникло и предложение. Тематика изобразительного искусства изменилась – в моду вошли бытовые сцены из жизни ремесленников и буржуа. Менялись и цены на произведения искусства. Но цены формировались стихийно, до тех пор пока в 18 веке в Европе национальные Академии художеств не стали законодателями моды. Например, парижская Академия изящных искусств "держала" французский арт-рынок чуть ли не три века, пока с 1884 года ее официальный салон не затмил "Салон независимых", где стали выставляться импрессионисты. Ведь такой салон (или академическая выставка) был не просто экспозицией - картины, отобранные выставочной комиссией Академии, продавались по более высоким ценам. Такие хваткие коллекционеры, как Павел Третьяков, покупали полотна в мастерских прямо "с мольбертов. Портрет П.Третьякова работы И.Репина из коллекции Третьяковской галереи Российская академия художеств в XIX веке периодически устраивала распродажи картин своих учеников, а полотна профессоров, которые приглянулись императору, любой мог приобрести с академических выставок. Альтернативной площадкой для покупки живописи в России были выставки "Передвижников". Правда, такие хваткие коллекционеры, как Павел Третьяков, покупали полотна еще непросохшими, в мастерских прямо "с мольбертов". На мой взгляд, торговец искусством в современном смысле слова, возник с появлением рынка. Торговец старается продать дорого то, что купил "по дешевке". Но продать что-то по более высокой цене можно, лишь создав ажиотаж, интерес, моду. Для этого торговец воспользовался услугой критиков, которые могли навязать аудитории нужную оценку и таким образом формировать моду на ту или иную тенденцию в искусстве. Рынок искусства - сложная система, интегрирующая функции различных его компонентов: художников, аукционов, галерей, музеев, дилеров, коллекционеров, предпринимательских и финансовых кругов, средств массовой информации, политиков, экономистов, таможни и налоговой инспекции. Как сказал один владелец галереи: "Рынок искусства – это категория не эстетическая, а экономическая". Сегодня масс-медиа формируют спрос и, зачастую, цены на те или иные произведения. Кто-то правильно заметил, что рынок искусства похож на терроризм: оба не могут существовать без СМИ Сегодня "ценности" могут быть созданы по заказу платежеспособной корпорации или частного инвестора До Интернета и СМИ, начиная от Моисея, Христа и кончая Шаляпиным, Крючковым или даже Солженицыным, ценности вырабатывались поколениями. На их взращивание уходили столетия. Они создавались поколениями творцов, поэтов, художников, мыслителей. Они утверждались в обыденном сознании именно как ценности всеобщие, присущие цивилизации в целом. Эта постепенность их создания и врастания в жизнь и делала их такими устойчивыми. Сегодня "ценности" могут быть созданы по заказу платежеспособной корпорации или частного инвестора. Те, кто заинтересован в их распространении, ожидает от этого идейные или материальные дивиденды и платит за свои будущие выгоды. То есть, отныне ценности не вырабатываются изнутри общества - они внедряются в него извне. Сегодня может почитаться ценностью толерантность, завтра - бескомпромиссность, послезавтра - самодовольный гедонизм. Соответственно будут пропагандироваться и имиджевые фигуры, эти ценности воплощающие. Сегодня - одно имя, завтра - другое, а послезавтра, если это коммерчески выгодно, третье. Маркетинг стал главной движущей силой развития цивилизации, ибо сила маркетинга в том, что качество товара менее важно, чем качество его рекламы: важен результат, измеряемый полученной прибылью. Для художника во все времена проблема свободы творчества сталкивается с требованием заказчика или цензуры. И часто нужно жертвовать своей индивидуальностью во имя гонорара или идеологии. Микеланджело, расписывая Сикстинскую капеллу, не творил, что вздумалось, а должен был соотносить свои замыслы с требованиями церкви и лично заказчика – Папы Юлия II. Но в те времена цензура следила за содержанием произведения, за его контекстом, а не соблюдением принципов живописи или скульптуры. Да и сам художник, будь ты всеми признанными гением, как правило, рассматривался как наемный artisan. Винсент Ван Гог. "Автопортрет" Но именно во времена Возрождения в Европе возникает понятие индивидуальности, личности, свободного творца. Просветители Руссо и Вольтер призывали к освобождению человека от всех уз - социальных и религиозных.