Какими только титулами не наградили Бориса Евсеевича Чертока авторы множества биографических очерков, написанных по случаю его смерти. На него, ушедшего последним из поколения основателей советской ракетной техники и космонавтики, кажется, выпало всё, что не смогли или не успели получить его соратники.
Много ли, например, можно было высказать в адрес С.П. Королёва, ушедшего на 45 лет раньше. Тогда, кстати, именно Чертоку выпала «честь» составить текст некролога, который он должен был согласовать с заведующим отделом оборонной промышленности ЦК КПСС И. Д. Сербиным. Иван Дмитриевич, просмотрев текст, сказал, что написано очень скромно.
Дело в том, что уже было принято решение впервые рассекретить Сергея Павловича Королёва. Брежнев, посоветовавшись по телефону с членами Политбюро, решил «открыть» Королева, чтобы даже факт его смерти использовать для пропаганды достижений советской науки. Однако простые журналисты в те времена не могли себе многого позволить, подвергая каждое слово самоцензуре.
Да и сам Черток в последних своих интервью ограничивал себя. Например, отвечая на вопрос о причинах смерти С.П. Королёва, он не говорил о том, что одной из них стали последствия его ареста. На одном из допросов следователь сломал Королёву челюсть, ударив его графином по лицу. По-видимому, челюсть плохо срослась, и это самым пагубным образом проявилось во время операции, не позволив вставить трубку аппарата искусственного дыхания.
Борис Евсеевич как-то сказал, что советский социализм был жестоким строем, но не в смысле лагерей. Королёв, наверное, так не смог бы сказать. Так мог говорить только человек, сам избежавший лагерей. В молодые годы Черток был ответственным инженером по электро-радиооборудованию самолёта, на котором летел в США через Северный полюс Герой Советского Союза летчик Леваневский. Связь с самолетом пропала где-то над Северным полюсом. Почти все начальство Чертока посадили. Говорили и ему: «Готовь сухари!», но обошлось. И во время «дела врачей» обошлось, и за потерю орбитальной станции ДОС-3 наказали других.
В стране, где создавалась эта новая отрасль техники, сначала воцарилась полная гласность, а потом перестала существовать и сама страна. В стране же преемнице произошли столь значительные потрясения, которые не могли не сказаться, как нам кажется, на адекватности оценок деятельности Бориса Евсеевича, и на его собственном восприятии советского и постсоветского прошлого. Рассмотрение этих вопросов и составит основное содержание данного очерка.
После смерти называли Чертока отцом и легендой российской космонавтики, основоположником космонавтики, последним здравствующим ученым, стоявшим у ее истоков. Он, действительно, был последним человеком, связывавшим нас с эпохой С.П. Королева, последним из поколения первых ракетчиков. Но вряд ли адекватным будет его назвать пионером космонавтики и основателем науки о системах управления движением и навигации пилотируемых космических кораблей, программно-логического управления, телеметрического контроля, отображения и диагностики, управления спуском, приземлением, энергопитанием, автоматического и ручного сближения, стыковки.
Во-первых, то ли в силу известных обстоятельств, то ли по причине скромности и отсутствия больших амбиций Борис Евсеевич никогда не был ни Главным, ни, тем более, Генеральным конструктором, а только их замом. Во-вторых, создателем советской научной школы управления движением и космической навигации считается, и это справедливо, Борис Викторович Раушенбах. Доказательством мог бы служить, к примеру, такой случай, когда из-за отсутствия главного конструктора систем управления после гибели в 1973 году ДОС-3 освободили от обязанностей руководителя комплекса отделов по системам управления движением именно Раушенбаха, а Борис Евсеевич получил лишь выговор.
Несмотря на то, что Борис Евсеевич был заместителем сначала С.П. Королёва, потом В.П. Мишина, затем В.П. Глушко, руководители смежных предприятий, входивших в созданный Королёвым Совет Главных конструкторов, воспринимали Чертока всегда равным себе. Это во многом объяснялось ещё и тем, что все они прошли через совместный советско-немецкий институт RABE (RaketenBau und Entwicklung Bleicherode - строительство ракет в Бляйхероде), основателем и начальником которого был Борис Евсеевич.
В апреле 1945 года в составе группы специалистов Б. Е. Черток был командирован в Германию. В июле 1945 года он стал начальником совместного советско-германского ракетного института, объединившего оставшихся в советской оккупационной зоне в Тюрингии немецких специалистов по управлению баллистическими ракетами дальнего действия. На базе института RABE в 1946 году был создан новый институт - Нордхаузен», главным инженером которого был назначен С.П. Королёв. После возвращения в Москву, было принято решение в самые сжатые сроки воспроизвести эту организацию в подмосковных Подлипках.
По мнению Чертока, одним из самых важных результатов работы в Германии оказалось создание благоприятных условий деятельности для группы ведущих специалистов, которые впоследствии составили Совет главных конструкторов. Сам С.П. Королёв об этом как-то сказал: «Самое ценное, чего мы там достигли – создали основу сплоченного творческого коллектива единомышленников». Роль Бориса Евсеевича в этом бесспорна, и признавалась всеми участниками.
Чертоку довелось пережить всех своих знаменитых сподвижников, начиная с Королёва, погибшего в начале 1966 года. Никто из первого состава Совета главных конструкторов не дожил даже до начала двухтысячных годов. Борису Евсеевичу дожить до преклонных лет и не превратиться в развалину, по его собственным словам, помог интерес, который он никогда не терял, к любимому делу. Уже отойдя от руководства большим коллективом, Черток многие годы занимался подготовкой и проведением «Королевских чтений», работал над 4-х томной энциклопедией «Ракеты и люди», а над её английским изданием трудился вплоть до своей смерти.
Эта книга, помимо истории создания и развития советской ракетной техники и космонавтики, содержит интереснейшие мысли Бориса Евсеевича, выходящие за рамки его специальности. Однако не со всеми из них можно согласиться. Например, большое место в ней занимает рассмотрение причин, по которым Советский Союз проиграл американцам Лунную гонку. По мнению Чертока, точку в «Лунной программе» поставили три человека: президент академии наук Мстислав Келдыш, министр общего машиностроения Сергей Афанасьев и секретарь ЦК КПСС по оборонным делам Дмитрий Устинов. Они пришли к выводу, что после четырех неудачных пусков ракеты Н-1 нет смысла продолжать её дальнейшую отработку. Вряд ли они, не будучи специалистами в области ракетных двигателей и ракетостроения, могли принять такое решение
Но их мог убедить в этом Валентин Петрович Глушко, назначенный генеральным конструктором нового предприятия НПО «Энергия», в состав которого вошли королёвская фирма и предприятие самого Глушко по ракетным двигателям. Возглавив новую фирму, Глушко первым же своим приказом закрыл все работы по тяжелой ракете Н-1 и по лунному кораблю. Конечно, закрытие такой темы, в которую уже были вложены миллиарды, заняты сотни тысяч людей, не обошлось без предварительного согласования на самом высоком уровне.
Борис Евсеевич считал главной причиной провала проекта ракеты Н-1, а с ней и всей «Лунной программы», отказ от наземной отработки первой ступени ракеты. Для этого требовался огромный и очень дорогостоящий огневой стенд, который решили не строить. И проектные просчеты, которые могли быть обнаружены при наземных испытаниях, проявились на натурных испытаниях. Конечно, с этим нельзя не согласиться. Но могли ли быть устранены обнаруженные просчеты? Ведь «просчетом» являлось принятое ещё Королёвым в 1960 году решение передать из-за ссоры с Глушко разработку и изготовление двигателей для Н-1 авиамоторной фирме Кузнецова, не имевшей опыта создания ракетных двигателей.
Мало того что двигатели, созданные на предприятии Кузнецова, были недостаточно надёжными, они обладали малой тягой - всего 150 т. Поэтому потребовалось установить на первой ступени ракеты три десятка таких двигателей. Вряд ли удалось бы синхронизировать одновременную работу такого большого количества двигателей. Глушко при создании ракеты «Энергия» не только настоял на строительстве стенда для полной огневой отработки ракеты на земле, но и создал для неё двигатели тягой 740 т, существенно сократив потребное число одновременно работающих двигателей.
Б.Е. Черток до последних дней жизни оставался большим патриотом своей Родины, которой считал Советский Союз, и его распад воспринимал как величайшую трагедию, о чем говорил в разных выступлениях последних лет. Черток не признал демократическую перестройку, а следствием либеральных рыночных реформ считал утрату лидерства в Космосе. Но лидерство Советского Союза в Космосе носило в большой степени пропагандистский характер, не имея под собой прочной экономической, технологической и научно-производственной основы.
Ведь именно по вине советской власти был ликвидирован в 30-е годы задел в этой области – было расстреляно руководство ракетного института (РНИИ) и арестованы ведущие сотрудники, включая Королёва и Глушко. По той же причине долгое время оставалась в загоне кибернетика, из-за чего настоящая бортовая вычислительная машина была установлена в СССР лишь на «Буране», пуск которого состоялся в 1988 г. В то время как у американцев уже в 1958 г. первый спутник был оборудован бортовым компьютером. А на знаменитой королёвской «семерке» - ракете Р-7, которая до сих пор используется для вывода пилотируемых кораблей, стоят двигатели, созданные Валентином Глушко на основе модернизации двигателей немецкой ракеты ФАУ-2.
К сожалению, действительно, после распада СССР не стало лучше, потому что никакой либерально - рыночной реформы в России не произошло. Более того, она и не задумывалась в конце 80-х годов прошлого века, о чем вряд ли мог не знать и даже не догадываться Борис Евсеевич. Простые обыватели могли лишь удивляться и возмущаться, почему новое вроде бы демократическое руководство страной упорно дистанцируется от полной энтузиазма массы его сторонников. Руководство же ВПК, к которому был всегда близок Черток, знало, что была задумана передача всех активов, находившихся в государственной собственности, не российским гражданам, а коммунистической номенклатуре, красным директорам, элите ВПК и спецслужбам.
В итоге произошла «Великая Криминальная Революция». Её плачевные результаты стали очевидны лишь в двухтысячные годы, когда деградировала не только российская ракетно-космическая отрасль, но оказались почти полностью уничтоженными и другие отрасли: гражданское авиастроение, судостроение, приборостроение, электроника, машиностроение. Впятеро сократилось количество крупных коллективных хозяйств на селе, были закрыты десятки тысяч заводов. Практически разрушена отраслевая наука. Без работы остались миллионы людей. И теперь ещё продолжается превращение России в сырьевую колонию.
Черток, наблюдая за разрушительной деятельностью этой корпорации «Россия», очень переживал, но держался, посвятив себя созданию истории развития советского ракетостроения и космонавтики. Сильнейшим стрессом для Бориса Евсеевича стала смерть его старшего сына, Валентина, о которой он узнал вечером 5 декабря, и она подкосила его. На похоронах сына Борис Евсеевич простудился, ослабленный стрессом организм не справился с простудой, которая перешла в пневмонию. И он сгорел буквально за несколько дней. Когда в понедельник 12-го декабря его забирала скорая, он предчувствовал, что уже не вернётся.
В своём последнем большом интервью, которое Черток дал 1 сентября 2011г. РИА «Новости», он с горечью отметил, что Россия давно потеряла мировое лидерство в космической отрасли. В связи с прикрытием полетов американских шаттлов временно получилось так, что она осталась единственной страной, которая выводит человека в космос (правда, Китай тоже кое-что делает). Но в ближайшее время Соединенные Штаты создадут новый пилотируемый корабль и станут снова лидерами. Но и в первой половине 60-х годов первенство СССР носило пропагандистский характер, и было временным до тех пор, пока США не поставили задачу намного опередить Советский Союз, с которой они успешно справились, осуществив пилотируемый полет на Луну.
Борис Евсеевич прогнозировал, что в ближайшие 20 лет США создадут ракету-носитель, которая обеспечит создание постоянной базы на Луне. Следом за Америкой пойдет Китай, который, видимо, станет второй державой мира, способной обеспечить своё господство в космосе. Академик Черток настаивал на разработке стратегии развития космической отрасли, и её утверждения на самом высоком уровне политического руководства страны. И ещё он считал необходимым увлечь молодое поколение этим направлением, убеждая, что пилотируемая космонавтика будет существовать. В ближайшие 10-15 лет в США будут созданы новый сверхтяжелый носитель и пилотируемые корабли для полета к Луне, где начнут строить базу с участием человека.
Марк АврутинМарк Аврутин – писатель-публицист, автор 13 книг и более 300 статей, опубликованных в бумажных и электронных СМИ России, Германии, Голландии, США, Израиля и др. Редактирует сайт «Международная поддержка Израиля» http://cdialog.org/. В прошлом проработал более 30 лет системным аналитиком на фирме, созданной акад. С.П. Королевым. Участвовал в разработке «лунной» программы, в создании долговременных орбитальных станций и ракетно-космического комплекса «Энергия-Буран». В настоящее время живет в Германии.
книге «Лидеры ракетно-космической гонки…», ISBN 9789 Книгу,Марка Аврутина «Лидеры ракетно-космической гонки…», ISBN 9789081372152. можно заказать по E-Mail redaktion@cdialog.org,
