НЕВЕРОЯТНЫЕ СОБАКИ

 Впечатляет до слёз. Вот уж друг, так друг ! Невероятно.

1К комментариев

ОДНИ ЧУДЕСА из дневника

 Слушаю, смотрю за руками замечательного пианиста. Никаких нот, никакой подсказки. Это чудо! Ни одной ошибки. Какое волшебство заставляет исполнителя прикоснуться пальцем к нужной клавише. Мне станут растолковать, поминая ежедневный, тяжкий труд, абсолютный слух пианиста, его бесспорный талант. Я киваю, я соглашаюсь, но в глубине души уверен, что виною всему ЧУДО - и только.

 Воздушный лайнер. Тонны веса - и вдруг эта безумная тяжесть, разбежавшись, отрывается от земли и взмывает в небо. Нет! Невозможно это! Только ЧУДОМ  могу подобное объяснить. Мне снова начнут растолковать что-то о реактивной тяге, способной преодолеть земное притяжение. Я вновь киваю, я понял... Не нужны мне эти формулы. Я согласен, что технический прогресс и не на такое способен... Но я смотрю на взлетающий самолет, битком набитый грузом и пассажирами, и не верю, что такое возможно. ЧУДО - и только.

 Я задаю своему компьютеру сложнейший вопрос. Две секунды - и он даёт мне исчерпывающий ответ. Вот здесь мне никакие объяснения помочь не в состоянии. Нет, я, конечно, сделаю вид, что ковыляю вровень с веком. Все понимаю, ничему не удивляюсь... Мне стыдно признаться, что свою, давно прирученную коробку, набитую какими-то детальками, считаю тоже ЧУДОМ.

 Да что там техника-механика. Пишут: нашли в кувшине семечко, пролежавшее там 10 тысяч лет. Посадили семечко, полили - и ожило оно, и ростком пробилось к свету. Ботаники знают, как такое могло произойти. Ученые на всё найдут ответ, но я смотрю на это растение, которое должно было появиться на свет в незапамятные времена, и не могу поверить в обыденность происходящего. Нет - это тоже ЧУДО - и только.

 И таких обыкновенных чудес множество. Мы к ним привыкли, мы их и за чудо считаем. Нам почему-то кажется, что говорящая щука - это чудо из сказки, а ракета, летящая к Марсу, - вещь обычная и понятная.

 Да что там ракеты, самолёты и какие-то долгоиграющие семена. Может быть, на миллионы световых лет вокруг нет такого ЧУДА, как комок мыслящей, чувствующей, видящей и слышаще материи, кем-то названной человеком. Смотрю в зеркало - разве это не ЧУДО и редчайшая, уникальная УДАЧА некогда родиться и дать ростки, подобные тому семечку, увидеть своих детей и внучек, и верить, что это чудо не прекратится даже тогда, когда ты сам "примкнешь к большинству", к тем, кто родился задолго до тебя. Нет! И это тоже ЧУДО: и жизнь, о которой, как нам кажется, мы знаем многое; и смерть, о которой мы не знаем ничего.

 Нет также ничего - скучнее безумного, атеистического сознания, способного разжевать до полной "ясности" все, что нас окружает. Тоскливого сознания, без удивления взирающего на небо, где мириады загадок невольно превращаются в ЧУДО, объяснить которое человек не сможет никогда, пока не избавится от бренной своей оболочки, от гордыни и лишнего веса, и сможет, по одному своему желанию, ЧУДОМ оторваться от земли и взмыть к облакам, как это делает нынче многотонный кусок железа, именуемый самолётом.

   

ВЕЛИКИЙ ГАРРИ ГУДИНИ

Люди всегда будут мечтать о чуде. Поэтому всегда найдутся другие, умеющие из своей жизни сотворить легенду. Граф Калиостро, Эмиль Кио, Дэвид Копперфильд — в разное время они виртуозно обводили вокруг пальца миллионы доверчивых зрителей. Но лучшим мистификатором ХХ века был Гарри Гудини. Вся его жизнь словно подтверждение нехитрого девиза: «Надуй других, не то они надуют тебя!»…

Когда экс-президент США Теодор Рузвельт, возвращавшийся из Европы на фешенебельном судне «Император», узнал, что путешествует вместе со скандально известным иллюзионистом Гарри Гудини, он развеселился и решил самолично разоблачить «этого афериста». Гудини давал представление в кают-компании, во время которого просил зрителей задавать вопросы «духу». Ответы же должны были появиться на чистой грифельной доске.

Господин президент написал свой вопрос, стоя спиной к Гудини, и положил листок в корзину, с которой ассистент мага обходил всех желающих. Внезапно на грифельной доске Рузвельт увидел карту, начерченную цветными мелками, с дорогой и стрелкой, указывающей на конкретную точку. Это был район Южной Америки, куда президент несколько месяцев назад ездил в экспедицию, чтобы найти истоки так называемой «реки сомнений».

Когда же развернули записку Рузвельта, там было написано: «Где я провёл Рождество?» Комментарии, как говорится, были излишни. Гудини купался в лучах славы, как саламандра в огне, и потирал руки, подсчитывая, какие барыши ждут его в Америке, где сам Рузвельт подтвердит его магическую силу!

А между тем наивный президент и не догадывался, что стал жертвой хорошо продуманного фокуса. Перед отплытием Гарри побывал в редакции лондонской газеты «Телеграф» (где работал приятель) и узнал, что ближайшая центральная статья издания будет посвящена поездке президента США в Анды на минувшее Рождество. Ему также удалось скопировать карту, иллюстрирующую будущий материал.

Рузвельт в свою очередь знал, что статья ещё не напечатана, и был уверен, что посторонние не могут знать о его экспедиции. Но и это ещё не всё! Чтобы точно знать, что напишет Рузвельт в своей записке, Гудини придумал остроумный трюк. Живописно разложив на столах в салоне несколько книг из судовой библиотеки, он предусмотрительно вложил под суперобложку одной из них копировальную бумагу и лист обычной бумаги. Когда Рузвельт искал твердую поверхность, чтобы написать свой вопрос, ассистент Гудини просто подал президенту «ближайшую» книгу.

Перерисовать карту цветными мелками на доску для опытного иллюзиониста уже было делом техники. А результат «маленького чуда на корабле» превзошёл все ожидания: в порту Нью-Йорка Гудини встречали с не меньшими почестями, чем самого Теодора Рузвельта.

«Туз Гудини»

Прежде чем снискать мировую славу, Гудини пришлось немало потрудиться. Пять лет он вместе со своим братом Дэшем пытался покорить публику карточными фокусами «Братьев Гудини», но заработка едва хватало на еду и оплату аренды площадки для выступления. Один из его фокусов назывался «Туз Гудини». 

Для выполнения этого трюка фокусник брал игральную карту с отверстием посередине, конверт по размеру карты и ленточку около метра длиной. Карту вкладывал в конверт и конверт заклеивал. Затем пропускал ленту сквозь отверстие в карте. Но когда он раскрывал конверт, карта из него доставалась совершенно свободно, будто и не была прошита лентой.

Обмануть зрителей Гудини удалось благодаря тому, что карта, которая якобы ложилась в конверт, наполовину своей длины попадала в руку исполнителя через заранее прорезанную бритвой боковину конверта. Скрыть это удавалось левой рукой, которая держала конверт. Таким образом, лента проходила вокруг карты, а не через неё.

«Король наручников»

Однажды отчаявшийся Гудини пришёл за советом к другу-психиатру, у которого увидел смирительную рубашку. Это натолкнуло его на мысль о фокусе, которого не делал никто. Он отправился прямиком к менеджеру известного мюзик-холла и продемонстрировал, как с лёгкостью может освободиться от наручников. Но тот был непреклонен: «Ступайте в Скотленд-Ярд! И если сумеете ускользнуть от них, я дам вам шанс выступить на моей сцене».

В Скотленд-Ярде, этой «цитадели порядка» Лондона, над предложением Гудини все откровенно посмеялись, но всё-таки отвели в камеру и приковали к стене. Внимательно проверив запоры на двери, полицейский инспектор съязвил: «Счастливо оставаться, мистер Гудини! Я иду завтракать, но потом непременно вас выпущу».

Не успев пройти по тюремному коридору и десяти шагов, изумленный инспектор услышал за спиной веселый голос: «Подождите, я тоже голоден!» Обернувшись, он увидел Гудини с болтающимися наручниками на руке. Это стало началом целой серии «невероятных освобождений Гудини», которая принесла ему всемирную известность.

Гарри с лёгкостью выворачивался из смирительной рубашки, освобождался от цепей, выбирался из закрытого гроба и даже вылезал из завязанной бумажной сумки, не порвав её... Очевидцы вспоминали, что иногда «король наручников» проделывал это настолько быстро, что был вынужден некоторое время сидеть за ширмой, читая бульварный роман и ожидая, пока напряжение публики достигнет нужного предела.

Гудини придумывал всё новые фокусы, самыми известными из которых стали прохождение сквозь кирпичную стену, побег из китайской «камеры пыток» — погруженного в воду ящика, обитого стальными полосами снаружи, и освобождение из закрытого молочного бидона. Но и старые трюки он любил иногда усложнить: например, однажды объявил, что не просто выберется из смирительной рубашки, но при этом будет висеть вниз головой на карнизе небоскреба.

Многие слабонервные зрители во время трюка теряли сознание, а «великолепный Гудини» даже не получил ни царапины.

Освобождение из молочного бидона

Во время этого трюка на сцену выносили большой молочный бидон с широкой горловиной, доверху заполненным водой. Вначале Гудини залезал в бидон в наручниках, вставал ногами внутрь бидона и садился. При этом часть воды выливалась на пол. Крышка бидона завинчивалась и запиралась на замок. После этого на бидон набрасывали непрозрачную накидку и через пару минуте сдергивали.

Рядом с бидоном уже стоял Гудини, который держал в руках разомкнутые наручники. Секрет был в двойных стенках бидона. Пространство между стенками заполнялось водой, а в крышке были воздушные клапаны, позволяющие Гарри дышать.

Сундук перемещений

Этот трюк, который также называли «Метаморфозы», Гудини выполнял со своим братом Тео. Брату связывали руки, после чего запирали в деревянный ящик. Гарри вставал на крышку этого ящика и задёргивал занавеску. По счёту три занавеска открывалась, и перед глазами изумлённых зрителей представал Тео — на том самом месте, где ещё минуту назад стоял Гарри. Как только ящик открывали, оттуда появлялся связанный верёвкой Гарри Гудини. 

На самом деле в этом фокусе использовали устройство, известное как сундук-обманка: в нём была скрытая панель, за которой мог прятаться человек. Тео, освободившись от мешка, в котором он был связан, выбирался из сундука через потайную дверцу. И тут же прятался на четвереньках за занавесом, который держал Гудини. Затем братья менялись местами: Гудини нырял в ящик, а Тео опускал шторку. 

Проход сквозь каменную стену

Однажды в Нью-Йорке Гарри Гудини прошёл сквозь каменную стену. На сцене рабочие выстроили стену толщиной 30 см, по бокам встали добровольцы из публики. На сцене фокусник время от времени говорил: «Прохожу, прохожу!». Наконец произнес: «Вот и я» — и возник с другой стороны сцены.

Секрет этого трюка был в том, что когда настоящие каменщики строили стену, им «помогали» ассистенты Гудини, которые подложили ещё один тяжёлый камень в конструкцию. Этот камень был полый, и на каждой его стороне имелась потайная дверка, а снизу к нему присоединён другой камень, чтобы не вызвать подозрений у каменщиков.

Сладкая парочка

В 1894 году Гарри Гудини познакомился со своей будущей женой и ассистенткой Бесс. Настоящее имя миниатюрной 18-летней брюнетки из Бруклина было Вильгельмина Беатрис Ранер, а пикантность ситуации состояла в том, что сначала девушка считалась невестой брата Гудини Дэша и выступала в простеньком номере «Цветочные сёстры» с пением и танцами. Но уже через три недели после знакомства с Гарри Бесс заняла место Дэша, и теперь номер уже назывался «Супруги Гудини», а бедному Дэшу пришлось зарабатывать на хлеб «соло».

Супруги Гудини стали эффектной парой: мускулистый Гарри был невысокого роста, но рядом с Бесс, которая была ростом «метр пятьдесят» и весила около 50 килограммов, казался гораздо выше. А Бесс, со своими большими задумчивыми голубыми глазами, нежным тихим голосом, одетая в чёрные бархатные бриджи, белую блузку с кружевным воротником и чёрный бархатный жакет, напоминала сказочного эльфа и очень нравилась публике.

Не смотря на то, что характер у обоих артистов был далеко не сахар, они нашли остроумный способ сохранить хорошие отношения друг с другом на протяжении многих лет. Для этого у них была придумана своя тайная «система знаков», непонятная для посторонних: так, если Гудини поднимал три раза правую бровь, это означало, что он рассержен и жене следует немедленно замолчать. А если не в духе была Бесс, то муж должен был выйти из дома, обойти его и бросить шляпу в окно: если жена снова выбрасывала шляпу, ему приходилось делать ещё не один круг.

Охотник за привидениями

В последнее десятилетие своей карьеры неугомонный Гарри Гудини снова удивил весь мир: он выпустил ряд книг, раскрывавших секреты его мастерства. А сделал он это, так как был не на шутку встревожен тем, что из-за популярного в те годы спиритизма многие иллюзионисты средней руки начали выдавать свои трюки за доказательства общения с «потусторонними мирами».

Как ни странно, но именно Гудини, признанный «отец иллюзии», был первым, кто объявил войну спиритам. Вместе с переодетым в штатское платье констеблем Гудини стал инкогнито посещать спиритические сеансы с целью разоблачить шарлатанов и заметно преуспел в этом. Газеты тут же окрестили его «охотником за привидениями».

Гарри неоднократно приглашали в качестве эксперта на судебные процессы в отношении последователей спиритизма, и Гудини всегда блестяще повторял в зале суда их «мистические» трюки. Однажды это стоило «разоблачителю» давней дружбы с известным писателем Артуром Конан Дойлем. Слепая вера последнего в спиритизм стала камнем преткновения в отношениях двух незаурядных личностей.

Как-то, будучи в трёх кварталах от дома Гудини, Конан Дойл написал на листке бумаги: «Мене, текел, фарес» — слова, согласно Библии, появившиеся на стене дворца Валтасара. Через час в доме Гудини писатель увидел, как обмазанный белилами пробковый шарик самопроизвольно вывел эти слова на грифельной доске. Конан Дойл потерял дар речи и признал друга «величайшим медиумом». Но тот возразил ему при свидетелях:

«Сэр Артур, над этим фокусом я работал почти всю зиму. Не хочу раскрывать его секрет, но заверяю вас, что это — ловкость рук в соединении с некоторыми несложными устройствами. Я разработал трюк специально, дабы показать вам, на что способен ловкий и опытный человек. И я вас очень прошу: когда вы видите что-то невероятное, не торопитесь с заключением, что тут не обошлось без сверхъестественных сил!»

Увы, литературный отец Шерлока Холмса не поверил Гудини, сочтя это жестоким розыгрышем, и рассорился с ним на всю жизнь...

Memento mori

Выражение древних римлян Memento mori, что означает «Помни о смерти», Гарри Гудини не забывал никогда. Он заранее оговорил со своей женой Бесс, как хотел бы быть похоронен.

Ещё в молодости Гарри заказал роскошный гроб из бронзы и проделал невиданный трюк — в наглухо запертом гробу его опустили на дно бассейна, а через полтора часа вытащили живого и невредимого. Тогда он и сказал жене: «Если со мной что-нибудь случится, используй тот гроб по прямому назначению». Более того, чтобы раз и навсегда проверить, возможна ли спиритическая связь друг с другом после смерти одного из них, супруги обменялись кодовым словом, которое умерший должен произнести, если его дух сумеет вернуться на грешную землю.

Но к визиту дамы с косой, как и все простые смертные, великий волшебник оказался не готов. 29 октября 1926 года Гудини успешно гастролировал по Канаде. После выступления к нему за кулисы зашёл студент местного университета Гордон Уайтхед. Гудини в это время отдыхал на кушетке. Гость присел рядом, они разговорились о только что закончившемся шоу, и юноша между прочим спросил, правда ли, что маэстро может выдерживать сильные удары в живот без вреда для организма. Гудини ответил утвердительно, но умолчал о том, что перед такими ударами он должен сгруппировать мышцы тела.

Неожиданно студент вскочил и нанес собеседнику несколько сильнейших ударов в брюшную полость. Гарри почувствовал дикую боль, но только улыбнулся в ответ... А через два дня в середине выступления в Детройте он упал на сцене, потеряв сознание. В больнице выяснилось, что несколько дней назад вследствие удара у пациента лопнул аппендикс и развился гнойный перитонит. Спасти его, увы, было уже невозможно...

31 октября 1926 года тело Гудини было отправлено из Детройта в Нью-Йорк для предания земле в том самом бронзовом гробу. На протяжении 10 лет, в полночь 31 октября вдова безуспешно пыталась вызвать дух своего любимого Гарри. Тот не являлся. Тогда Бесс решилась раскрыть журналистам тайну кодового слова. Им оказалось слово Believe — «Верь!»

До сих пор сеансы в ночь на Хэллоуин (с 30 на 31 октября) не прекращаются. Многие продолжают верить, что однажды дух великого Гудини всё-таки материализуется...

После смерти Гудини газеты писали, что в сейфе одной из старинных нотариальных контор Нью-Йорка хранится запечатанный пакет, который по завещанию артиста должен быть вскрыт в день столетия со дня рождения Гарри. В этом пакете все тайны иллюзиониста: каким образом он вышел из завинченного болтами ящика в Лондоне и из тюремных камер Вашингтона и Москвы, как платки, взятые у зрителей, оказались внутри статуи Свободы, и многое другое.

Назначенный день наступил, сейф вскрыли — он оказался пустым. Великий обманщик опять обманул всех.

---

Источник: http://www.softmixer.com/.

ИНТЕРНЕТ И КОСМОС

Когда-нибудь люди отправятся на Марс. И это будут обычные люди, которые смотрят сериалы и хотят общаться со своими близкими по видеосвязи. Сейчас это невозможно, поскольку скорость передачи данных слишком мала. Чтобы улучшить ситуацию, создан протокол, который — теоретически — когда-нибудь позволит смотреть Netflix на Марсе. Издание Popular Mechanics рассказывает о перспективах и проблемах межпланетного интернета. 

Сейчас связь с аппаратами в далеком космосе (более двух миллионов километров от Земли) осуществляется при помощи гигантских антенн на Земле. Центры связи NASA расположены в трех точках: в Канберре, в Мадриде и в калифорнийской пустыне. 

Космические аппараты взаимодействуют с центрами на Земле напрямую. Роверы обычно передают данные сначала космическому аппарату на орбите космического объекта, а тот доставляет пакеты данных на Землю. Опять же напрямую. Когда в космосе было мало зондов и роверов, связь было держать просто. Теперь, когда их около ста штук, это стало сложнее: приходится придумывать расписание сеансов связи. 

Чтобы решить эту проблему, был придуман новый протокол для обмена данными: с его помощью космическим аппаратам необязательно передавать информацию напрямую на Землю, можно сначала ее послать на другой ближайший зонд, а тот сохранит ее и передаст дальше. Одним из создателей протокола выступил Винтон Серф, которого часто называют «отцом интернета», поскольку он разработал стек протоколов TCP/IP — на них держится весь современный веб. Сейчас Серф работает вице-президентом Google. 

Винтон Серф

Фото: Антон Новодережкин / ТАСС / Scanpix

Он рассудил, что такой же подход, как в TCP/IP, для космоса не годится. Для наземного интернета отсутствие связи скорее исключение, нежели правило. В космосе все наоборот: там гигантские расстояния, и зачастую между двумя аппаратами может долго не быть связи. В наземном интернете пакет данных при отсутствии связи просто теряется; для космоса это недопустимо. 

Новый протокол называется Bundle protocol. Допустим, данные нужно передать с Плутона на Землю. Для этого не обязательно связываться с Землей напрямую, можно передать их сначала на зонд, летающий вокруг Марса, потом — на зонд на орбите Луны и потом уже на Землю. Причем, если данные будут переданы на марсианский зонд, а в это время связи с лунным аппаратом не будет, они не потеряются, а сохранятся. Как только связь наладится, информация уйдет. Таким образом теоретически можно покрыть всю Солнечную систему достаточно быстрым интернетом. Сейчас сигнал до аппарата около Плутона идет около четырех с половиной часов, до Марса — от трех до 20 минут. 

Для начала можно было бы залить программное обеспечение для связи через Bundle protocol в уже запущенные космические аппараты. Но еще лучше вдобавок запустить специальные аппараты, которые будут нужны только для передачи данных по этой технологии. Так будет создан «позвоночник» межпланетного интернета — в земном интернете эту роль играют оптоволоконные кабели, которые проходят по дну океана и по суше. Аппараты «позвоночника» могли бы быть связаны не радиосигналом, а передавать информацию при помощи лазеров на большей скорости. 

NASA планировало запустить один такой зонд — Марсианский телекоммуникационный орбитальный аппарат — как раз для начала построения межпланетного интернета, но миссию отменили. Главная проблема — отсутствие финансирования. В NASA боятся тратить деньги на перспективные, но неопробованные технологии. 

Концепт Марсианского телекоммуникационного орбитального аппарата

JPL / NASA

Правда, на самом деле технология уже применялась. В 2008 году NASA передало данные через аппарат Deep Impact обратно на Землю, где находились передатчики, притворяющиеся марсианскими роверами и зондами. Технологию Bundle Protocol также опробовали для связи Международной космической станции с Землей. Астронавты с МКС управляли роверами на Земле — причем как игрушечным, сделанным из Lego, так и настоящим. 

В конечном счете межпланетный интернет обязательно понадобится. Ученые призывают строить его как можно скорее, поскольку это может значительно упростить исследование космоса: исследователям больше не нужно будет продумывать, как связать космический аппарат напрямую с Землей. Ну и потом, первым марсианским посетителям наверняка захочется скачать свежую серию любимого сериала. (англ.яз.)

 

Источник: https://meduza.io/feature...

ПОЧЁТНЫЙ ЕВРЕЙ ИТАЛИИ

Великий дирижер Артуро Тосканини был итальянцем, но фашистская пропаганда вмиг окрестила его «почетным евреем» за нежелание сотрудничать с нацистским режимом. Он тяжело переживал отлучение от миланского оперного театра «Ла Скала», но боль за еврейский народ была сильнее. И в 1936 году он не раздумывая согласился на просьбу виртуозного скрипача Бронислава Губермана дирижировать первым еврейским оркестром в Палестине. Именно благодаря Тосканини и Губерману появился Израильский филармонический оркестр – один из самых престижных сегодня в мире.

Пощечины маэстро

Когда в январе 1933 года Адольф Гитлер пришел к власти в Германии, 65-летний Тосканини был в зените славы. В престижном Нью-Йоркском филармоническом оркестре, который маэстро возглавил в 1930 году, на него буквально молились. Но был в мире один театр, где великий дирижер хотел работать больше всего на свете, но не мог – итальянский «Ла Скала».

Тосканини возглавил этот миланский «храм оперной музыки» в 1920 году, провел там радикальную революцию и создал сильнейший оркестр под своим руководством. Однако в 1929 году маэстро пришлось оставить свое любимое детище из-за нарастающего конфликта с фашистским режимом и лично с Бенито Муссолини. Свои политические взгляды итальянский дирижер отчасти унаследовал от отца, портного из Пармы и патриота, воевавшего за освобождение Италии в стане Гарибальди, недолюбливавшего церковь и монархию. Несмотря на непродолжительную близость к фашизму как к поначалу левому движению, родившемуся на патриотическом подъеме, Тосканини практически сразу резко порвал с партией. Фашисты на протяжении нескольких лет пытались принудить маэстро исполнять перед выступлениями свой гимн, а когда поняли, что артист не поддается контролю, буквально выжили его из театра.

А немного позднее, в 1931 году, и из страны. Случилось это так. Тосканини приехал в Болонью из США, чтобы дирижировать концертом в память об одном из своих любимейших композиторов – Джузеппе Мартуччи. В это же время в городе проходил фестиваль фашистской партии, и туда съехались все первые лица. Маэстро, как обычно, отказался исполнять партийный гимн. У входа в театр его окружили фашистские хулиганы и дали ему несколько увесистых пощечин. После этого эпизода, вызвавшего международное негодование, Тосканини покинул Италию и не выступал там до конца Второй мировой войны.

Компромисс невозможен

Спустя несколько месяцев после прихода к власти Гитлера Тосканини вместе с группой деятелей культуры подписал телеграмму, адресованную новому рейхсканцлеру, выражая жесткий протест против расовой политики Германии и преследований еврейских музыкантов. С евреями Тосканини связывало не только чувство профессиональной и человеческой солидарности – его зять, муж дочери Ванды, был знаменитый российско-американский пианист еврейского происхождения Владимир Горовиц.

Позднее маэстро отказался от участия в Байройтском фестивале 1933 года. За несколько лет до этого итальянский дирижер, страстный поклонник Рихарда Вагнера, первым из иностранцев за всю историю фестиваля был удостоен чести дирижировать операми немецкого композитора в Байройте в 1930-31 годах. Убедить в 1933 году Тосканини вернуться не помогло даже личное письмо Гитлера, написанное по просьбе Винифред Вагнер, вдовы Зигфрида, сына композитора, и страстной поклонницы фюрера.

С приходом к власти нацистов и прославленному польскому скрипачу-виртуозу Брониславу Губерману пришлось принимать бескомпромиссные решения. До 1933 года он гастролировал по всей Европе, в СССР и в США, но особенно любила его публика в Германии. Именно в Берлине за много лет до этого юный Губерман начинал всерьез учиться музыке, после чего этот вундеркинд сделал блистательную музыкальную карьеру. Однако с приходом Гитлера польский музыкант сразу же отменил все свои выступления в Германии.

Несмотря на то, что евреи были теперь исключены из культурной жизни рейха, знаменитый немецкий дирижер Вильгельм Фуртвенглер попросил министра пропаганды Йозефа Геббельса сделать исключение для выдающихся артистов и пригласил Губермана вернуться. Тот ответил решительным отказом, позднее отметив: «Фуртвенглер – это типичный немец-не нацист, миллионы которых и сделали нацизм возможным».

Рождение оркестра

Губерман понимал, что компромиссы в сложившейся ситуации невозможны, поэтому с большим скепсисом отнесся к деятельности Еврейской культурной лиги, созданной в нацистской Германии в 1933 году и дававшей работу еврейским артистам и музыкантам, выступавшим исключительно перед еврейской публикой. Польский музыкант уже тогда понимал, что ни в Германии, ни в уязвимой Европе у его еврейских коллег нет будущего. И вот, вернувшись с концертами в Палестину в 1934 году – впервые он побывал там в 1929 году и был поражен аудиторией, ее жаждой культуры и идеализмом, – Губерман был озарен одной идей. «В то время как Гитлер выгонял с работы лучших музыкантов в Германии, я вдруг осознал, что это было невероятной возможностью для того, чтобы дать палестинской аудитории свой первоклассный оркестр», – позднее вспоминал он.

Так возник замысел создания Палестинского симфонического оркестра. В последующие два года Губерман, оставив свою работу в Венской академии музыки, ездил по Центральной и Восточной Европе с прослушиваниями, набирая музыкантов в будущий оркестр. В феврале 1936 года он написал Тосканини, прося о встрече, чтобы изложить ему «конструктивную идею в области искусства», которой Губерман был «одержим». Узнав, о чем шла речь, маэстро сразу же согласился дирижировать первыми концертами оркестра в Палестине, настояв, что поедет туда за свой счет и не возьмёт гонораров.

Новость сразу же облетела весь мир и позволила за короткое время собрать деньги на проект. Самый известный еврей в изгнании – физик Альберт Эйнштейн, ставший вскоре президентом американской Ассоциации друзей Палестинского оркестра, писал Тосканини 1 марта из Принстона: «Позвольте мне сказать Вам, как я Вами восхищаюсь и почитаю Вас. Вы не только непревзойденный исполнитель всемирного музыкального наследия <…>. В борьбе с фашистскими преступниками Вы проявили себя как человек наивысшего достоинства».

«Земля чудес»

Тосканини прилетел в Палестину 20 декабря 1936 года вместе с супругой Карлой и немедленно приступил к репетициям. «По прибытии в Тель-Авив мне сразу же был оказан самый восторженный прием, – писал маэстро в письме к одной знакомой. – Казалось, будто наконец свершился приход их Мессии». Приезд Тосканини стал и впрямь выдающимся культурным событием для еврейских поселенцев, но больше всего его ждал оркестр Губермана. Еще с сентября 73 музыканта, главным образом из Польши, Германии, Австрии, Венгрии и Нидерландов, репетировали под руководством немецкого дирижера Уильяма Стайнберга, которого Губерман убедил покинуть Еврейскую культурную лигу и возглавить вместе с ним Палестинский оркестр.

На первой репетиции Тосканини без лишних слов приступил к делу. Поднявшись на подиум, он произнес: «Симфония Брамса». И началась напряженная работа. Уже после следующей репетиции маэстро покрыл музыкантов итальянскими проклятиями – о гневе Тосканини ходили легенды, во время репетиций он рвал на себе одежду, мог и разбить вдребезги платиновые часы с бриллиантами. Но оркестром Тосканини остался все-таки доволен и был благодарен Стайнбергу за проделанную работу.

И вот 26 декабря настал вечер первого концерта. Программа была очень солидной – 2-я симфония Брамса, увертюра из «Шелковой лестницы» Россини, «Неоконченная симфония» Шуберта, скерцо из «Сна в летнюю ночь» Мендельсона, чьи произведения были запрещены в Германии из-за еврейского происхождения композитора, и увертюра из «Оберона» Вебера.

В зале на территории «Торгово-промышленной выставки Ближнего Востока» в Тель-Авиве собралось 3 тысячи человек, не считая тех, кто столпился снаружи или забрался на крышу, надеясь что-нибудь услышать. Присутствовали на концерте и Хаим Вейцман, президент Всемирной сионистской организации, Давид Бен-Гурион, в то время председатель Еврейского агентства Израиля, и Голда Меир, в будущем ставшая выдающим израильским политическим деятелем. Успех был оглушительный, он повторился и на последующих концертах.

Всего Палестинский оркестр под руководством Тосканини дал 12 концертов за 18 дней, побывав в Иерусалиме, Хайфе, Каире и Александрии. Один из иерусалимских концертов транслировался по радио, и все движение в городе встало, пока люди слушали музыку дома и сидя в кафе. Из-за огромного спроса Тосканини даже открыл для публики репетиции за символическую плату.

Итальянский дирижер был в полном восторге от увиденного в Палестине. «С тех пор как я прибыл в Палестину, я живу в постоянной экзальтации души», – писал он в одном письме. Тосканини хотел приобщиться к еврейской жизни во всех ее аспектах. Маэстро побывал в библейских местах, посетил лекцию в Еврейском университете, но больше всего его поразили киббуцы. Тосканини с женой и Губерманом несколько раз побывали в киббуце Рамот Хашавим, основанном евреями-выходцами из Германии. «Я встретил чудесных людей среди этих евреев, выдворенных из Германии, – людей образованных, докторов, юристов, инженеров, ставших фермерами, обрабатывающими землю; там, где лишь недавно были дюны, песок, растут теперь оливковые и апельсиновые рощи», – писал маэстро. Жители киббуца подарили Тосканини участок земли, где он торжественно посадил апельсиновое дерево.

«Прямой путь»

В апреле 1938 года маэстро вновь дирижировал концертами «новорожденного» Палестинского оркестра, оставив на несколько недель специально созданный для него в США Симфонический оркестр NBC. Как раз незадолго до этого произошел аншлюс Австрии. Еще ранее, видя, что австрийский канцлер все больше идет на поводу у нацистов, Тосканини отменил свое участие в Зальцбургском фестивале, где он выступал на протяжении нескольких последних лет. На уговоры подождать с окончательным решением, пока ситуация в стране не определится, маэстро ответил немецкому дирижеру еврейского происхождения Бруно Вальтеру: «Для меня существует лишь один способ думать и действовать. Я ненавижу компромиссы. Я иду и буду идти прямым путем, который я избрал для себя в жизни».

Находясь в Палестине, Тосканини писал одной знакомой: «При мысли о трагическом разрушении еврейского населения Австрии кровь стынет в жилах. Только подумай, какую выдающуюся роль евреи играли в жизни Вены на протяжении двух столетий! Не забывай, что, когда Мария Тереза попыталась изгнать их, Великобритания и другие нации выразили протест посредством дипломатических интервенций. Сегодня, несмотря на весь великий прогресс нашей цивилизации, ни одна из так называемых либеральных наций не шелохнется. Англия, Франция и США молчат!»

В 1938 году для Тосканини и других музыкантов, отказавшихся выступать на традиционных летних фестивалях в нацистских странах, был создан Люцернский фестиваль. После выступлений в Швейцарии Тосканини задержался на отдых в своей любимой Италии, где он узнал о только что вступивших там в силу расовых законах, направленных против евреев. «Средневековье!» – возмутился он в подслушанном секретной полицией телефонном разговоре. По распоряжению Муссолини у дирижера и его семьи конфисковали паспорта, и только благодаря нажиму международной прессы их выпустили в США. В Италию Тосканини уже не возвращались до конца войны.

Когда война закончилась, а разбомблённый «Ла Скала» был восстановлен, маэстро лично позаботился о том, чтобы вернули на работу еврейских музыкантов, уволенных во время фашизма. На первом послевоенном концерте театра 11 мая 1946 года Тосканини вновь дирижировал своим любимым оркестром, а хором руководил еврейский хормейстер Витторе Венециани. А 14 мая 1948-го в Тель-Авиве было провозглашено создание независимого еврейского государства, и оркестр Губермана – теперь называвшийся Израильский филармонический оркестр – играл на церемонии гимн «Ха-Тиква».

Фото предоставлены Домом-музеем Артуро Тосканини в Парме (Museo Casa Natale Arturo Toscanini) / Nicola Luberto

Анна Лесневская

Источник: http://www.jewish.ru/hist...