Деспот в кресле режиссера
03.10.2017
«Касабланка» – вот какой фильм принес ему «Оскара». Впрочем, статуэтка была гипсовой – на дворе была война, бронзой не раскидывались. Всего же режиссер Майкл Кертис снял больше 180 картин, среди которых были и библейские эпопеи – «Содом и Гоморра», «Ноев ковчег», и голливудская классика – «Одиссея капитана Блада» и «Приключения Робин Гуда».
В 40-х на одной из студий в Голливуде, куда стекались таланты со всей Европы и особенно из Венгрии, висел плакат: «Чтобы снимать фильмы, недостаточно быть венгром. Еще нужен талант». У Майкла Кертиса были обе составляющие. О его детстве известно мало: в справочниках сказано, что Михай (Мано) Кертес Каминер – так его звали по-настоящему – появился на свет в Будапеште 24 декабря 1888 года и был выходцем из еврейской семьи архитектора и оперной певицы.
Детство будущей звезды Голливуда было непростым. «Нередко нам нечего было есть», – вспоминал он позже в интервью. Бедный, но очень бойкий парень подрабатывал в свободное от учебы время, торгуя конфетами и папиросами у театров, а потом переквалифицировался в курьера и носил актрисам в гримерки цветы. Еще в детстве Михай организовал домашний театр и ставил небольшие спектакли с друзьями, но только когда увидел мир настоящей сцены, понял: это его. В 1904 году Михай окончил среднюю школу с приличным багажом гуманитарных знаний. Следующим этапом было обучение актерскому мастерству. Некоторые источники говорят, что он сбежал из дома вместе с цирком, чтоб заработать денег на учебу, другие – что просто время от времени выступал с бродячей театральной труппой. Акробатические навыки у него были – много позже он часто их демонстрировал на съемочных площадках собственных фильмов, деньги он тоже добыл и в Королевскую академию поступил.
Через два года Каминер уже работал в Национальном театре, но не очень преуспел. Как-то Михай признался другу, что актер из него так себе, что выразить он может только часть того, что по-настоящему чувствует. Его часто упоминали в прессе, но только потому, что двоюродный брат Каминера редактировал театральный журнал и был не прочь лишний раз написать о родственнике. Если достижений нет, их можно придумать, считал Каминер и беззастенчиво приукрашивал реальность. Например, ходили неподтвержденные, но красивые слухи, что Михай Каминер входил в олимпийскую фехтовальную сборную страны, которая в 1912 году завоевала четыре медали.
Медаль, может, он стране и не принес, зато подарил Венгрии кое-что не менее крупное – в 1912 году снял первый полнометражный венгерский фильм «Сегодня и завтра». Дебютная режиссерская работа свалилась на Каминера внезапно – первый режиссер вдруг отказался, а никого более подходящего, чем энергичный и всезнающий актер Каминер, в ту секунду на площадке не нашлось. Театральный Михай своей киноработой оказался жутко недоволен – если с драматической стороной дела все было понятно, то техническая часть ремесла была для него абсолютно неизведанной. Он понял, что нужно основательно поучиться.
Отсняв еще пару фильмов дома, он отправился постигать технологию нового искусства в одну из самых инновационных компаний того времени Nordisk – уже как режиссер. В 1913 году Каминер был вторым режиссером на сложных съемках полнометражной картины «Атлантида» по роману нобелевского лауреата Герхарта Гауптмана и вернулся домой с грандиозными планами. Их нарушила война – в августе 1914 года его призвали в армию, а вскоре после этого он был серьезно ранен в Польше. В тылу он продолжил делать художественные киноработы, параллельно снимая пропагандистские фильмы для Красного Креста.
Когда Венгрия в 1919 году стала социалистической, уже маститый режиссер перебрался на Запад и начал снимать в Австрии, Германии, Франции и Швеции. Он был аполитичен – ему было все равно, кто у власти, лишь бы бюджеты на его фильмы оставались приличными и никто не вмешивался в творческий процесс. Ни на первое, ни на второе дома рассчитывать уже не приходилось. Каминер считал себя больше венгром, чем евреем, но сюжеты из Торы его будоражили и увлекали. В 1922 году в Австрии он снял самый дорогой фильм в истории страны – «Содом и Гоморра», а в 1924 году на экраны вышла его киноэпопея Die Sklavenkönigin – «Королева рабов», или «Луна Израиля». Именно эта немая картина привлекла внимание главы студии Warner Bros. Джека Уорнера. Продюсер предложил венгерскому режиссеру работать в его студии, и тот быстро согласился.
В США он стал Майклом Кертисом, переиначив имя на английский лад. «Когда я приехал, мне давали снимать по шесть-семь фильмов в год. Я ни один сценарий не завернул [...]. Я вкалывал на каждой картине. Только так и учатся», – вспоминал Кертис. Кертис хоть и умел быть терпеливым и работать со скромными бюджетами – война научила экономить, – всегда стремился к размаху. Еще в 1926 году Уорнер пообещал Кертису, что в США ему поручат снять фильм масштаба «Луны Израиля». И обещание продюсер выполнил. В 1928 году Кертис выпустил высокобюджетную и частично звуковую картину «Ноев Ковчег» хронометражем более двух часов, в которой снялось около десяти тысяч актеров массовки. Экранизацию произведения Дэррила Занука, в которую вложили больше миллиона долларов, критики приняли на «ура», а высокие сборы только подтвердили их мнение. Коммерческий успех картины дал студии славу самой быстро развивающейся киностудии Америки, а за Кертисом закрепил статус авторитетного режиссера.
Была за ним и другая слава – режиссера крайне деспотичного. На съемках «Ноева ковчега» трое актеров массовки утонули, потому что Кертису хотелось настоящей паники и он «забыл» предупредить группу, что потоп будет настоящим. «А как же актеры?!» – забеспокоился оператор, когда узнал, что наводнение будут снимать «по-взрослому» с 15 тысячами тонн воды, а не с парой ведер в мини-декорациях. «Ну а им уже как повезет», – пожал плечами Кертис.
Актеры ненавидели Кертиса за его жесткость и пренебрежение даже к самым простым их просьбам – он, к примеру считал, что обед только расхолаживает, и запрещал перекусывать. С тактом у него тоже было не все в порядке. В первый же день съемок картины «Милдред Пирс» он с ором налетел на исполнительницу главной роли Джоан Кроуфорд, гордую звезду оскароносного «Гранд Отеля». Ему показалось, что актриса тайком поставила подплечники, хоть он ее не просил. Режиссер при всех разорвал Джоан платье – но ничего криминального не обнаружил, плечи у Джоан были широкими от природы. Она бы его точно прокляла, если бы не получила за этот фильм единственный в своей долгой карьере «Оскар».
Кертис умел делать хиты, и ради роли в новой громкой картине многие звезды проглатывали обиды и возвращались снова. В работе с ним была еще одна сложность: по-английски Майкл разговаривал крайне невнятно, и на съемках все вечно ломали голову, что же хочет бешеный главный. Его оговорки и неправильные расстановки слов стали афоризмами в Голливуде: «Не говорите со мной, когда я перебиваю!», «Когда захочу поручить это идиоту, сам это сделаю!», «Станьте чуть ближе порознь». «Он прекрасно знает английский, но вот произношение оставляет желать лучшего», – говорил актер Пол Хенрейд, который сыграл в «Касабланке». Коллеги его уважали за невероятную энергию и талант, называя «Железным Майклом», а женщины просто любили. У Кертиса было три официальных брака – первый с юной актриской еще в Венгрии, затем стремительный союз с Лили Дамита. И ту, и ту он снимал в своих картинках. Потом Майк женился на Бесс Мередит, которая помогала адаптировать «Ноев ковчег», ценил ее талант и оставался ее мужем почти до самой своей смерти. Но верность никогда не была его коньком. Кертис крутил романы направо и налево, заимел множество внебрачных детей, но своему отцовству уделял мало внимания, зачастую просто откупаясь щедрыми суммами.
С начала 30-х в послужном списке Кертиса появилось больше 20 картин, которые стали классикой мирового кино – «Одиссея капитана Блада», «Приключения Робин Гуда», «Ангелы с грязными лицами, «Дорога на Санта-Фе», «Янки Дудл Денди» и множество других. В 1942 году «Железный Майкл» снял картину «Касабланка», взрывная популярность которой превысила все ожидания. Американский институт киноискусства со временем назовет ее лучшей мелодрамой всех времен в США, а для многих она станет чуть ли не самой главной в истории Голливуда.
Если откровенно, своему успеху «Касабланка» обязана не звездному участию юной Ингрид Бергман и именитого Хамфри Богарта, не сентиментальному сюжету и даже не умелой режиссуре Кертиса, а удачному моменту. В ноябре 1942 года марокканская Касабланка перешла под окончательное управление союзными войсками, в самом начале 1943 года в городе встретились Рузвельт и Черчилль, все передовицы пестрели этой новостью. Лучшей рекламы мелодраме «Касабланка» и придумать было нельзя. В 1943 году Кертис получил за нее «Оскара» – свою первую и последнюю награду Американской киноакадемии. В стране тогда экономили металл для нужд армии, поэтому единственный «Оскар» Кертиса был гипсовым – на бронзовый его заменили только после войны.
И все-таки Майкл Кертис чувствовал, что его время заканчивается. На съемочной площадке своей последней картины «Команчерос» для 20th Century Fox он вдруг упал. О том, что у него рак, стало известно еще семь лет назад, но жена и семейный врач решили не говорить об этом импульсивному Кертису. Когда Майкл отправился в больницу делать рентген, на снимках его кости уже были похожи на кружево. Тогда он спросил врача, почему же его держали в неведении так долго. «Сколько фильмов вы сняли с момента того осмотра?» – «Семь-восемь». – «А как думаете, сколько сняли бы, если бы знали?» – «Вы правы». Майкл Кертис ушел из жизни через несколько месяцев, 10 апреля 1962 года.
