.
Дэниел Гринфилд
Путин дважды вторгался в Украину — первый раз при Обаме в феврале 2014 года, второй — нынче, при Байдене в феврале 2022 года.
Даты обоих вторжений, произошедших с точностью до месяца с разницей в восемь лет, не были выбраны случайно. Оба раза Владимиру Путину противостояла в Вашингтоне «хромая утка» — демократ, только что уклонившийся от военного столкновения.
Каждый раз Путин чуял слабость и наносил удар.
В 2013 году Обама декларировал красные линии в Сирии, но затем запаниковал и отступился. Когда же он поддержал украинские протесты против пророссийского режима в Киеве, Москва, разоблачая его блеф, пошла на захват Крыма и частей Донбаса. В ответ Обама позвонил Путину, предупреждая того, что, мол, действия России являются «нарушением суверенитета Украины», и потому «в координации с нашими европейскими партнерами мы готовы возложить на Россию дополнительные расходы за ее действия».
Эти «санкции» в итоге свелись к удвоению в январе 2015 года закупок российской нефти по сравнению с февралём 2014 года.
Нынешнее российское вторжение последовало за сдачей Кабула и жалким зрелищем, американских войск, бросающих своих собственных граждан на произвол талибов, что сделало Байдена явной «хромой уткой».
Стали бы мы свидетелями войны в Украине, если бы не позор Байдена в Афганистане?
Помимо вопросов о том, как нам следовало поступить в Афганистане или Сирии, есть ещё один крайне важный аспект — национальная репутация. Нации могут ошибаться, совершая за границей как умные, так и глупые поступки. Единственное, чего они не могут себе позволить — это допустить, чтобы к ним не относились всерьез. Когда президент Соединенных Штатов говорит, мир должен замереть и обратить на это внимание, а не переключать, зевая, каналы.
Путин, несмотря на утверждения администрации Байдена и послушных ей СМИ, вполне рациональный игрок. Как всякий тиран, он не видит никакой иной ценности в риторике, кроме утверждения силы или признания слабости.
Байден, как и его бывший босс, продолжает оскорблять Путина и угрожать ему, но не с позиции силы, а скорее, расписываясь в собственной слабости. Байден призывает к смене российского режима и к судебным процессам против Путина за военные преступления, тормозя при этом поставки оружия в Украину, и, отказываясь передавать ей самолеты.
Это выглядит так же жалко, как когда Обама, осудив путинское вторжение в Крым, отказывался поставлять Украине серьезное вооружение, затягивая даже с поставками амуниции.
Путин понимает такое послание так же, как большая собака понимает подтявкивание мелкой собачонки из подворотни.
Москва обращает внимание не на то, что говорит Вашингтон, а на то, что он делает. И настоящее послание Байдена выглядит, как страх перед Путиным, который Байден пытается скрыть за резкой риторикой.
Байден хочет получить все политические дивиденды от позиции на стороне Украины, без каких-либо военных рисков. Как и Обама, он пытается поддержать международный порядок, сосредоточенный вокруг Соединенных Штатов, делая вид, будто это возможно одними лишь дипломатией и санкциями без применения силы.
Вот только реальный мир так не работает.
Это и есть тот самый ложный выбор между глобализмом и изоляционизмом. Внешняя политика — это ведь не идеология, это баланс. Когда нации проводят идеологическую внешнюю политику, они навлекают на себя катастрофу. Катастрофа Путина в Украине — это прямой результат стремления поставить идеологию выше стратегии, принять желаемое за действительное, игнорировать реалии поля боя и цену войны. И мы это видим сейчас совершенно ясно.
Но какой бы ущерб Путин ни наносил сегодня России в Украине, Байден наносит нам ещё больший.
Помимо болезненной экономической цены, Байден в очередной раз подорвал доверие к Америке, когда, взяв на себя публичные обязательства и сделав определённые заявления, поставил нашу честь на карту в войне, в которой он не собирается ни побеждать, ни даже участвовать. Путин понимает, что даже частичная победа в Украине означает поражение не только самой этой страны, но и США, и Европы, которые предстанут перед всем миром этакими бумажными тиграми.
Москва вполне готова пожертвовать десятью, двадцатью и даже более тысячами человек ради этой стратегической цели.
Байден поставил Америку в ужасное положение, ввязавшись в войну, в которой победить может лишь третья сторона. И он не собирается должным образом вооружать эту третью сторону, чтобы дать ей возможность победить на поле боя.
На самом деле это означает одно — Байден и его администрация подвели Америку к заведомому проигрышу.
Как в своё время Обама, Байден с его администрацией втянули нас в череду международных унижений, которые, похоже, рассчитаны именно на то, чтобы ослабить нас как мировую державу и подорвать к нам доверие.
Байден неуклюже использует санкции и поставки вооружения, непрерывно отставая от стратегического графика Путина, не успевая за темпом событий, и, раз за разом уступая инициативу России. Всё это, отнюдь не делает войну менее болезненной или безопасной, напротив, она становится лишь всё более мучительной для всех.
Если Россия всё же потерпит поражение, Байден постарается присвоить себе весь кредит, хотя не заслуживает даже самой малой его доли.
Пугающая нерешительность администрации создала у Путина впечатление будто бы он может быстро захватить Украину и победить. Дав Путину разрешение на «незначительное вторжение» в качестве своей версии красной линии Обамы, Байден столкнулся с полномасштабным вторжением, но и сейчас, спустя месяц так и не дал понять ни России, ни Украине, ни кому-либо из американских союзников, что же им в конце концов ждать от него? Что Америка намерена сделать в нынешней ситуации?
Все эти двусмысленные сигналы убедили обе стороны в том, что они все еще могут победить, и лишь затянули войну.
Если Байден считает, что поражение России отвечает нашим национальным интересам, он должен это сказать и повести себя соответственно, а не продолжать пустую болтовню о том, кто должен управлять Москвой, на что он не имеет права голоса, или уж тем более бессмысленно грозить судом над военными преступниками. Если он хочет вооружить Украину, он должен сделать это как следует или же вообще остановиться, поскольку половинчатый подход лишь убьет больше людей.
Вашингтон может свести войну в Украине, к войне хэштегов, подобной тем, которые он ведёт против Боко Харам или ИГИЛ. Вот только Китай и Иран наблюдая за происходящим, извлекают для себя важные уроки. Если мы решили относиться к Тайваню и Ближнему Востоку, нашим технологическим и энергетическим жизненно важным регионам, как к чему-то ненужному, разразится война, в которой нам придется сражаться. И да помогут нам небеса, если мы попытаемся бороться с этим с помощью хэштегов и санкций.
Сильные нации ясно дают понять, за что они будут сражаться, а за что — нет. И они не посылают двусмысленные сигналы, которые говорят лишь об их слабости. Они также не говорят о том, как боятся драки.
Это не означает, что войны за границей — это хорошая идея или их следует рассматривать как последовательную политику.
Это значит лишь то, что лучший способ избежать внешних войн — это иметь значимые красные линии и доктрины, которые четко излагают национальные интересы, и рассматривать войну как выбор, сделанный с позиции силы, а не как катастрофический выход из серии неумелых и неуклюжих шагов, убедивших наших врагов в том, что мы не станем сражаться, и в том, что им не о чем беспокоиться, даже если мы решим драться.
Увы, Байден продолжает неудачную политику двусмысленных международных обязательств под прикрытием международного права и совершенно неубедительных ценностей международного сообщества, в которых нет четких красных линий ни для принятия жёстких решений, ни для отказа от них.
В итоге, в Украине Байден, как и Обама, прикрывается европейцами, которые, в своё очередь, прикрываются нами, в этом международном шоу трусости.
Владимир Путин понимает, что война — это то, в чем нужно побеждать в то время, как вашингтонский истеблишмент не ведет войну, а направляет американские силы на реализацию многосторонних ценностей.
Вот поэтому мы никогда и не побеждаем. Если вы не ведете войну, как вы сможете ее выиграть?
Путин понимает, почему он в Украине. А мы? Каковы наши национальные интересы там, да и вообще где угодно? Как применение военной силы делает нас более защищёнными, сильными или богатыми? Мы ввязываемся в войну, чтобы поддержать низкие цены на энергоносители и хлеб или чтобы избежать будущей войны на худших условиях?
Это основные вопросы, и неспособность ответить на них каждый раз неизбежно приводит нас к поражению.
В итоге, вот уже две администрации демократов посылают сигнал нашим союзникам, врагам и прочим странам с вопросом, кем те хотят быть в мире, в котором американская эра подошла к концу.
Апрель 2022
