АКТЁРЫ, ПРОШЕДШИЕ ВОЙНУ

Они сражались за Родину: известные советские актёры, которые прошли войну

Юрий Владимирович Никулин.

Они уходили на фронт молодыми людьми, полными надежд и мечтаний. Многие из них к тому времени уже были профессиональными актёрами и могли получить бронь, но взяли в руки оружие и пошли защищать Родину. В нашем обзоре десять известных актёров-фронтовиков, но на самом деле их было бесконечно больше.

Анатолий Дмитриевич Папанов

Анатолий Дмитриевич Папанов.

Анатолий Папанов оказался на фронте буквально с первых дней войны. Он был старшим сержантом и командиром взвода зенитной артиллерии. В 1942-м тяжело ранен в ногу под Харьковом и в 21 год стал инвалидом третьей группы. Впоследствии Папанов вспоминал, как юные призывники попали в настоящий ад. После двухчасового боя из 42 человек осталось всего 13. Именно этому времени посвящена одна из самых значительных и ярких ролей Папанова – роль генерала Серпилина в экранизации романа Симонова «Живые и мертвые».

Владимир Абрамович Этуш

Владимир Абрамович Этуш.

Владимир Этуш закончил курсы военных переводчиков в Ставрополе, но на фронте попал в стрелковый полк. Сражался в горах Осетии и Кабарды, принимал участие в освобождении Ростова-на-Дону, Украины. Владимир Абрамович был награждён орденом Красной Звезды, медалями. В 1944 получил тяжёлое ранение и после госпиталя был демобилизован.

Леонид Иович Гайдай

Леонид Иович Гайдай.

Леонида Гайдая призвали в армию в 1942 году. Его направили в Монголию, где он объезжал лошадей для фронта, а он рвался на войну. Когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера, Гайдай отвечал "Я". "Кто в артиллерию?" "Я", "В кавалерию?" "Я", "Во флот?" "Я", "В разведку?" "Я" - чем вызвал недовольство начальника. "Да подождите вы, Гайдай, - сказал военком, - Дайте огласить весь список". Из этого случая, через много лет родился эпизод фильма "Операция "Ы"". Направили его на Калининский фронт, во взвод пешей разведки. Будущий режиссёр не раз ходил во вражеский тыл за языками. Был награждён медалями.

В 1943 году Гайдай, возвращаясь с задания, подорвался на противопехотной мине. Ранение было настолько тяжёлым, что ему пришлось перенести 5 операций, чтобы избежать ампутации. «Одноногих актёров не бывает», - сказал Гайдай хирургу. Долгие годы его преследовали последствия этого ранения – рана открывалась, воспалялась кость, выходили осколки. Но он так стойко переносил всё это, что многие из коллег и знакомых даже не догадывались о его проблеме.

Юрий Владимирович Никулин

Юрий Владимирович Никулин.

Юрий Владимирович Никулин воевал ещё в Финскую. А в первых дней войны батарея, где он служил, вела огонь по фашистским самолетам, прорывающимся к Ленинграду, забрасывая Финский залив глубинными минами. В 1943 Никулин был контужен, попал в госпиталь, а после выздоровления – в 72-й отдельный зенитный дивизион под Колпином.

Владимир Павлович Басов

Владимир Павлович Басов.

Владимир Басов с юных лет бредил кино. Будучи школьником он проводил много времени театральной студии при МГУ и за кулисами МХАТа. Но выпускной вечер пришёлся на июнь 1941, и Басов, не колеблясь, отправился в военкомат. На фронте будущий знаменитый кинорежиссер, сценарист и актер, народный артист СССР точной корректировкой огня уничтожил шесть огневых точек. Но об искусстве он забыть не мог и организовал коллектив художественной самодеятельности, который под его руководством бал 150 концертов, из них 130 — в ротах и батареях, в блиндажах непосредственно на переднем крае. За этого Басов был награждён медалью «За боевые заслуги» и орденом Красной звезды. Закончил войну Владимир Басов в звании капитана и имел все шансы сделать блестящую военную карьеру. Но он не изменил своей мечте и в 1947 году поступил на режиссерский факультет ВГИКа.

Михаил Иванович Пуговкин

Михаил Иванович Пуговкин.

Михаила Пуговкина война застала на съёмках фильма Григория Рошаля «Дело Артамоновых». Он приписал себе год, и уже через два дня ушёл добровольцем на фронт. Первое боевое крещение он перенёс, ещё не успев переодеться в форму, – попал под бомбёжку, когда ополченцев везли на передовую. А потом чудом остался жив в боях под Смоленском, где был разведчиком стрелкового полка.

До Берлина Михаил Пуговкин не дошёл из-за ранения. Он был ранен в ногу. Грозила ампутация, но медикам удалось спасти ногу. Кстати, именно в госпитале его фамилия Пугонькина трансформировалась в Пуговкин. После операции его комиссовали, он вернулся в Москву и в театр.

Иннокентий Михайлович Смоктуновский

Иннокентий Михайлович Смоктуновский.

На долю Иннокентия Смоктуновского выпали непростые испытания. В 1943 году он получает направление в пехотное училище, а в августе его уже направляют рядовым в 75-й стрелковой дивизии. Связной Смоктуновский принимал участие в боях на Курской дуге, в форсировании Днепра и освобождении Киева. В 1943-ем его представили к медали «За отвагу» за то, что он «… под обстрелом противника вброд через реку Днепр доставлял боевые донесения в штаб дивизии». Но получит награду Иннокентий Смоктуновский только через 49 лет - в 1992 году на сцене МХАТа.

А в далёком декабре 1943 он попал в плен. Через месяц ему удалось бежать, и советского солдата спрятала у себя украинская женщина Василиса Шевчук. До конца своей жизни актёр был ей благодарен и помогал во всём. В доме своей спасительницы Смоктуновский знакомится с с замкомандира партизанского отряда Каменец-Подольского соединения и ушёл в партизаны.

Юрий Васильевич Катин-Ярцев

Юрий Катин-Ярцев.

Юрий Катин-Ярцев, известный миллионам по роли Джузеппе в фильме про Буратино, начал свой боевой путь в 1939 году. Он был военным железнодорожником: с однополчанами восстанавливал пути, по которым шли эшелоны с бойцами и техников. В октябре 1944 он получил медаль «За боевые заслуги», а позднее - «За победу над Германией». Демобилизовался он только в 1946 году.

Николай Николаевич Еременко (старший)

Николай Николаевич Еременко (старший).

Николай Ерёменко в 1941 году после окончания ремесленно училища работал в Новосибирске токарем. Когда началась война, 16-летний молодой человек приписал себе 2 года, чтобы попасть на курсы младших лейтенантов. После курсов Николай Ермёнко попал на фронт, был ранен и оказался в плену в фашистском концлагере. Несколько раз он пытался бежать, выжил чудом и воевал в составе подпольной группы Сопротивления.

Зиновий Ефимович Гердт

Зиновий Ефимович Гердт.

В начале войны Зиновий Гердт, как и большинство актёров, имел бронь. Но в июня 1941 года он ушёл добровольцем на фронт. Сначала спецсборы в Московском военно-инженерном училище, где он получил специальность сапёра, а потом Калининский и Воронежский фронт. Через недолгое время Гердт уже возглавлял инженерную службу 81-го гвардейского стрелкового полка 25-й стрелковой дивизии, которой доверяли самые сложные задания по разминированию. И нужно сказать, что будущий известный актёр не отсиживался на разминировании, хотя, как начальник, мог и не ходить на минные поля, а шёл на операции вместе со своими бойцами.

12 февраля 1943 года на разминировании проходов под танки Зиновий Гердт был тяжело ранен. Уже в госпитале он перенёс 11 операций. Ногу удалось сохранить, но она стала на 8 см короче. Но и это не помешало Зиновию Ефимовичу стать впоследствии известным и любимым миллионами актёром.

Стоит отметить, что многие из современных актёров служили в армии. Подтверждением тому 20 армейских фотографий отечественных медийных персон

Источник: http://www.kulturologia.ru/blogs/090516/29458/

Литераторы умолкли только от страха

«Литераторы умолкли только от страха»: отчёты охранки за 1852-1855 годы

24.04.2017

III Отделение ежегодно выпускало для царя отчёт о «состоянии умов» в России. В 1852-53 годах охранка рисует утихнувшее и «благостное» русское общество, отмечает, что Европа злобно завидует «благоустройству России». Небольшая кучка смутьянов — лишь литераторы, да немного столичной молодёжи. А в 1855 году охранка рисует разрушающуюся от тягот войны России и просит царя скорее заключать мир с Европой.
О деятельности III Отделения рассказывается в книге «Россия под надзором. Отчёты III отделения 1827-1869». Составители историки М.Сидорова и Е.Щербакова (издание «Российского фонда культуры» и «Российского архива», 2006).
«Круг обязанностей III Отделения был обширен — от «распоряжений» по делам высшей полиции до сбора сведений «о всех без исключения происшествиях». Четыре экспедиции, на которые первоначально подразделялось это учреждение, ведали следующими «предметами»:
1-я — наблюдение «за мнением общим и духом народным», за поднадзорными лицами, а также за действиями государственных чиновников разного ранга;
2-я — контроль за религиозными сектами и местами заключения «государственных преступников», за различными обществами (научными, культурными, просветительными и т.д.) и изобретениями, разбор многочисленных жалоб и прошений на «Высочайшее Имя», дела о фальшивых ассигнациях и документах, а также ведение личным составом отделения;
3-я — контрразведка, «все постановления и распоряжения об иностранцах, в России проживающих, в пределы государства прибывающих и из оного выезжающих»;
4-я — сбор и систематизация сведений о происшествиях в империи (пожары, эпидемии, грабежи, убийства и пр.).
В 1842 году возникла ещё одна экспедиция, взявшая под свою опеку цензуру. Обязанности и широчайшие полномочия III Отделения не были обусловлены никакими юридическими нормами, кроме служебных инструкций. Управление страной через собственную канцелярию, «находящуюся вне состава других государственных учреждений и не подлежащую ничьему рассмотрению, ни отчётности», помимо самого монарха, являлось одной из наиболее характерных черт политико-правовой системы той эпохи.
Штат III Отделения был немногочисленный (20 человек на момент создания и 58 — на пике). При зачислении в III Отделение новых людей учитывался опыт их работы в «присутственных местах» (не менее 3 лет стажа). «Текучки кадров» в этом учреждении практически не наблюдалось, процент служащих, переходивших в другие ведомства, был очень невелик; большинство чиновников III Отделения работали там почти всю жизнь.

Граф Орлов. Отчёт о действиях III отделения за 1852 год:
Политические вопросы, возмущавшие спокойствие Западной Европы, теряют свое прежнее значение, и народы, утомленные волнениями, начали оставлять свои заблуждения и обращаться к прежним занятиям. Во всей Германии первые места заняли люди благомыслящие, а возмутители и недовольные законным порядком дел, которые в предшествовавшие годы двигали событиями, опустились на низший план, и имя демократа сделалось почти укором.
Враги общего спокойствия не могут не видеть, что этот благотворный переворот в Европе произошёл более всего от примера благоустройства в России и поддерживается её влиянием. В собственном бессилии своём, питая ненависть нашему Отечеству, они стараются поколебать общее уважение к нам, то изливая клеветы на правительство наше, то доказывая, что Империя наша не так могущественна, как ее представляют, то угрожая другим государствам разрушительною политикою России, которая будто бы со времен Императора Петра I и по его завещанию руководствуется системою вечной войны и жаждою всемирного владычества.
Эти враги спокойствия ещё более желают поколебать в русском правительстве доверие к собственному народу. Без сомнения, с этою целью присылались несколько раз из-за границы доносы, что существующие в Лондоне демократические комитеты успели найти в некоторых местах нашего Отечества сочувствие и быстро распространяют свои ветви. Доносы эти, будучи поверены чрез доверенных агентов, оказались совершенно ложными. В Лондоне развился даже особый род промышленности доносами, так что некоторые из заграничных миссий сделались игралищем этих спекуляторов, и удостоверились в обмане не прежде, как после многих пожертвований.
Напротив того, непрерывное наблюдение доказало, что внутреннее спокойствие на всём пространстве обширного и разноплеменного государства нашего в продолжение 1852 года было совершенно непоколебимо. Несчастные события на Западе, соделавшие великое зло для Европы, принесли большую пользу России тем, что многие из заразившихся у нас вредными мечтаниями увидели свое заблуждение и обратились на путь истинный.

Этого нельзя сказать вообще о литераторах: ибо некоторые из них остаются при своих преступных понятиях и, не убедясь примерами несбыточности ложных теорий, умолкли только от страха; но мы не верим их угрюмому молчанию и продолжаем строго наблюдать за ними. В прочих сословиях случаи свободномыслия и вредного направления проявляются у нас весьма редко, исключительно между молодыми людьми, которые, как по внимательном рассмотрении обстоятельств оказывается, в проступки впадают не столько по злоумыслию, сколько по неопытности или от легкомысленного желания блеснуть своим мнимым образованием и знанием современных заграничных теорий.
О людях же истинно образованных и возмужавших опытом, равно как обо всей массе низших классов русского народа, безошибочно можно засвидетельствовать, что все они неизменно преданы своему Государю и Отечеству. Если нельзя отнести этого к Западному краю Империи, то, по крайней мере, и там жители увидели, что они, в сравнении с другими народами Европы, благоденствуют под сильною державою России; поэтому они начали возвращаться к благоразумной деятельности, и в течение 1852 года там не произошло ни одного покушения к какому-либо злоумышлению.
Правительство наше в мудрой заботливости своей всеми мерами старается, чтобы это благоустройство Империи не было нарушаемо никакими соблазнами Западной Европы и не только сохранялось бы в нашем поколении, но перешло бы во всей чистоте своей и к будущим поколениям. В этих видах оно продолжает неусыпно смотреть за всеми приезжающими в Россию иностранцами, с осторожностью и разбором увольняет наших подданных за границу и внутри Империи строго преследует все проступки, от которых при послаблении может распространиться разврат умов и нравов.
Строгость правительства, хотя бы она была и несколько тягостна молодому поколению, благословляется всеми людьми опытными: ибо на ней зиждется настоящее и будущее благоденствие государства.
Граф Орлов . Отчёт за 1853 год.
Война России против Турции дала новую пищу зависти и недоброжелательству иностранных держав к могущественной Империи, и с тем вместе возбудила деятельность изгнанников разных стран. Преступные выходцы надеются достигнуть своих целей, если бы Англия и Франция успели возжечь европейскую войну. Вообще с прискорбием рассуждая о непонятном действии этих двух держав, все с изумлением взирают на то, что правительства христианские подают руку помощи Турции в деле христианском!

При этом случае, как в прежние времена, когда нашему Отечеству угрожали опасности, в России раскрывались те внутренние силы, владея которыми она всегда и из всех бед выходила победительницею. Люди высшего и среднего сословий преисполнены удивления, что Турция ещё не научилась опытами и вновь осмеливается вступать в борьбу с нашей Империей; они, хотя видят, что борьба будет трудная, но, надеясь на Бога и на Царя, не сомневаются в успехе; простой же народ не вдаётся в рассуждения, но как бы инстинктивно верит, что русским никто и ничто проти-вустоять не может.
Губернские жандармские штаб-офицеры доносили, что Манифесты о начале войны и передвижении российских войск в Придунайские княжества приняты были всеми сословиями с полным и нелицемерным восторгом. Русские увидели новые доказательства тех неутомимых забот и попечений о поддержании православия, о благе, чести и славе России, которые они привыкли видеть в продолжение последних 28 лет. Усматривая же из Манифестов самые умеренные чуждые видов завоевания, благородные и с тем вместе твердые намерения своего Монарха, все с народною гордостью и умилением повторяли: «Не завоеваний ищем мы, в них Россия не нуждается!».
Не говоря о военных, которые нетерпеливо ожидали войны, жители всех губерний изъявляли готовность на всякие пожертвования и каждый готов принести все на дело общее. Сначала дворяне Тамбовской, потом Московской, Киевской, Рязанской и других губерний вызвались на разные пожертвования.
Только в Царстве Польском и в Литовских губерниях многие из местных уроженцев, по обыкновению, предаются беспокойным и несбыточным мечтам. И здесь не может быть ничего явного; но заметны тайные надежды, что турецкая война вовлечёт Россию в войну европейскую и что при этом возобновятся в Европе беспорядки 1848 года, от которых мнимые польские патриоты в легкомыслии своем ожидают выгодного для себя переворота.
Все же подтвердившиеся политические провинения состояли только или в хранении запрещенных книг и рукописей, большею частью по одному любопытству, или в противозаконных суждениях, иногда проистекающих от молодости и легкомыслия. Равным образом в сочинениях русских писателей и в журналистике более не заметно желания блеснуть мыслями коммунистическими, социальными и им подобными, которые потеряли цену даже у людей, следящих за ходом европейского просвещения. Вообще политическое направление России таково, что если можно желать лучшего, то разве потому, что правительство всегда обязано заботиться о большем и большем усовершенствовании нравственности своего народа.

При всём том со стороны высшей полиции ни одно сомнение о возможности политического преступления не было оставлено без строжайшего исследования: ибо преступления могут родиться и развиться от самой слабости в преследовании их. Столько же внимания было обращаемо на то, дабы не проникла к нам зараза из-за границы».
Граф Орлов. Отчёт за 1855 год.
Наблюдение за общим духом народным во время настоящего тяжкого испытания приводит к самому утешительному заключению, что вся собственно Россия готова принести наивеличайшие пожертвования, и, в чувстве благоговейной преданности к Отечеству и к своему Государю, готова исполнить всё, что мудрость Его укажет.
Тем не менее, нельзя умолчать, что война чрезвычайно тягостна для России: рекрутские наборы, ополчение, остановившаяся торговля умножают нужды и бедность, и хотя русские готовы переносить и дальнейшие бедствия, но если бы правительство, сохраняя твёрдость и своё достоинство, достигло мира на условиях честных, то это было бы общею радостью в Империи».
(На всех отчётах охранки того времени имеются резолюции Николая I: «Слава Богу», «Дай Бог, чтоб было так!»)