Социализм сейчас очень моден. Статьи, в которых нам предлагают перестать зацикливаться на прошлых неудачах социализма и начать радоваться его будущему потенциалу, стали почти самостоятельным жанром.
Например, Бхасхар Сункара, основатель журнала Jacobin, написал статью в New York Times, в которой утверждает, что следующая попытка построить социалистическое общество будет совершенно другой:
На этот раз люди смогут голосовать. Ну, дебатировать, обсуждать, а потом голосовать — и верить, что люди смогут объединиться, чтобы наметить новые пути для человечества. Социализм, доведенный до самой сути и возвращенный к своим корням, — это идеология радикальной демократии. […] [Он стремится расширить возможности гражданского общества и позволить ему участвовать в принятии решений, которые влияют на нашу жизнь.
Натан Робинсон, редактор журнала Current Affairs, написал, что социализм не “провалился”. Он просто никогда не был реализован должным образом:
Невероятно легко одновременно быть сторонником социализма и против преступлений, совершенных коммунистическими режимами XX века.
Когда кто-то указывает мне на Советский Союз или Кубу Кастро и говорит: “Вот вам и социализм”, я отвечаю […] [тем, что] эти режимы не имеют абсолютно никакого отношения к принципу, за который я борюсь. […] История Советского Союза не очень-то много говорит нам о “коммунизме” […]
Я могу провести различие между положительными и отрицательными аспектами политической программы. Мне нравится, когда рабочие получают больше выгоды от своего труда. Мне не нравится то, что диссидентов отправляют на расстрел.
Оуэн Джонс написал, что нынешняя версия социализма на Кубе не является “настоящим” социализмом, но что она еще может им стать: Социализм без демократии […] не является социализмом. […] Социализм означает социализацию богатства и власти. […]
Куба может демократизироваться и предоставить политические свободы, в которых ей сейчас отказано, а также защитить […] завоевания революции. […] Единственное будущее для социализма […] — это демократия. Это […] означает организацию движения, укорененного в сообществах и на рабочих местах людей. Это значит отстаивать систему, которая распространит демократию на рабочие места и экономику.
А обозреватель Washington Post Элизабет Бруениг написала статью с говорящим за себя названием “Пора попробовать социализм” (It’s time to give socialism a try):
Чтобы меня не путали с ностальгирующим по тоталитаризму, я бы поддержала такой вид социализма, который был бы демократическим и нацеленным в первую очередь на декоммунизацию труда, сокращение огромного неравенства, порожденного капитализмом, и разрушение удушающего контроля капитала над политикой и культурой.
Несмотря на различия в стиле и акцентах, статьи этого жанра имеют ряд общих недостатков
Слабые аргументы
Во-первых, как бы авторы ни настаивали на том, что предыдущие примеры социализма не были “по-настоящему” социалистическими, никто из них не может сказать нам, что именно они сделали бы по-другому. Вместо того чтобы дать хотя бы приблизительное представление о том, как “их” версия социализма будет работать на практике, авторы уходят в абстракции и говорят о высоких устремлениях, а не об ощутимых институциональных характеристиках.
“Наметить новые пути для человечества” и “демократизировать экономику” — красивые фразы, но что это означает на практике? Как “люди” будут совместно управлять “своей” экономикой? Собираться в Гайд-парке и обсуждать, сколько зубных щеток и сколько отверток нам следует производить? Как бы мы решали, кто что получает? Как бы мы решали, кто что делает? Что, если окажется, что на самом деле мы не во многом можем прийти к согласию?
Это не какие-то тривиальные технические детали, которые мы можем оставить до революции. Это самые основные, фундаментальные вопросы, на которые должен уметь отвечать сторонник любой экономической системы. С момента падения Берлинской стены прошло почти три десятилетия — достаточно времени, чтобы “современные” социалисты могли предложить идеи другого типа социализма. Но мы все еще здесь. За все эти годы мы так и не вышли за пределы стадии “шумихи”.
Во-вторых, авторы, похоже, не понимают, что в тех высоких устремлениях, о которых они говорят, и в тех “жужжащих” фразах, которые они используют, нет ничего даже отдаленно нового. Наделение “народа” демократическим контролем над экономической жизнью всегда было стремлением и обещанием социализма. И дело не в том, что это никогда не приходило в голову людям, участвовавшим в ранних социалистических проектах. Напротив, такая идея была всегда. Не было такого случая, когда социалисты начинали с явным намерением создать стратифицированные общества во главе с технократической элитой. Социализм всегда получался таким, но не потому, что так было задумано.
Социалисты обычно реагируют с искренним раздражением, когда политический оппонент упоминает предыдущий, неудавшийся социалистический проект. Они не видят в этом ничего, кроме аргумента соломенного чучела. Поэтому они отказываются отвечать на вопрос, почему те попытки обернулись так, как обернулись. По мнению современных социалистов, предыдущие социалистические лидеры просто не старались, и это все, что нужно знать.
Они ошибаются. Австро-британский экономист Фридрих Хайек уже в 1944 году показал, почему социализм всегда ведет к крайней концентрации власти в руках государства и почему идея о том, что эта концентрированная власть может быть демократически контролируема, является иллюзией. Если бы Хайек восстал из мертвых сегодня, он, вероятно, с трудом разобрался бы с iPhone, Deliveroo и социальными сетями, но он бы мгновенно понял ситуацию в Венесуэле.
В-третьих, современные социалисты совершенно не обращают внимания на недостатки социализма в экономической сфере. Они много говорят о том, что их версия социализма будет демократической, партисипативной, неавторитарной, милой и симпатичной. Предположим, они могли бы доказать, что Хайек ошибается, и волшебным образом сделать так, чтобы это сработало. Что тогда?
Экономика имеет значение
Допустим, что в следующий раз социалистам удалось бы избежать ГУЛАГов, показательных процессов и тайной полиции, что, очевидно, было бы неизмеримым улучшением по сравнению с существовавшими в прошлом версиями социализма. Но мы все равно останемся с неработающей экономикой.
Современные социалисты, похоже, полагают, что демократизированная версия социализма была бы не только более гуманной, но и экономически более продуктивной и эффективной: реформируйте политическую систему, и все остальное как-то само собой образуется. Для этого нет никаких причин. Демократия, гражданские свободы и права человека сами по себе желательны, но сами по себе они не делают страны богаче.
Восточная Германия без Штази, Берлинской стены и полицейского произвола была бы гораздо лучше, чем та, которая существовала на самом деле. Но даже в этом случае экономическое производство на душу населения в Восточной Германии составляло лишь треть от западногерманского уровня. Демократия сама по себе ничего бы не сделала, чтобы сократить этот разрыв. Версия Северной Кореи без тайной полиции и трудовых лагерей была бы гораздо лучше, чем та, которая существует на самом деле. Но даже в этом случае разрыв в уровне жизни между Севером и Югом настолько велик, что средний южнокореец на 3-8 см выше среднего северокорейца и живет более чем на десять лет дольше. Демократия не сделает северокорейцев выше и не добавит им лишние годы жизни.
В конечном счете, современные аргументы в пользу социализма сводятся к: “В следующий раз все будет по-другому, потому что мы так сказали”.
После более чем двух десятков неудачных попыток таких аргументов явно недостаточно.
Оригинал статьи
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
