В тот день, когда мы назначили интервью, на странице в соцсети появился пост: "Если я нарисую Иисуса, распятого поселенцами, это будет считаться антисемитизмом?" Реакции на это заявление были разными. Кто-то возмутился, кто-то посмеялся, а кто-то горячо поддержал. И тогда я поняла, что это будет непростая беседа с человеком, который и своим творчеством, и своей жизненной позицией дискутирует, эпатирует и троллит окружающих – самой провокационной художницей Израиля Зоей Черкасской.
- Зоя, судя по вашим картинам, для вас Советский Союз – это стабильное, сытное, теплое место, где вы чувствовали себя прекрасно.
- Да, я росла в конце семидесятых - начале восьмидесятых. Времена не были уже такими жесткими, как раньше. И да, это были счастливые, прекрасные годы.
- Когда вы очень сытно кушали. Ведь у вас дедушка был директором гастронома, а дядя – мясником.
- Ну да, мы с мамой заходили в магазин с черного хода.
- А остальные люди стояли в унизительных очередях за едой.
- Ну да. Конечно, это ужасно.
- Ведь вы по своим убеждения коммунистка?
- Да, я большая любительница коммунизма. А что, нельзя?
- А как человек, который думает, может быть любителем коммунизма?
- А как человек, который думает, может придерживаться правых взглядов в Израиле?
- Легко. Объясните мне такой парадокс: вы верите в равноправие, в справедливую систему распределения ресурсов. И при этом вы пользовались привилегиями, которых были лишены подавляющее большинство жителей социалистического рая.
- Ну как сказать… Я говорю о тех фактах, которые были, а то, к чему надо стремиться, это другое.
- А вы бы сейчас, будучи умной взрослой женщиной с принципами и идеалами, отказались бы от возможности заходить в магазин через черный вход?
- Ну, если бы я верила…
- Вы, Зоя Черкасская, состоявшая известная женщина, вам говорят: вот везде голод и нищета, а мы тебя заведем через заднюю дверь, и там будет изобилие и счастье. Вы бы что сделали?
- Это гипотетическая ситуация, это зависит от обстоятельств.
- Понятно.
- Ну вы, такая нарядная, вы же ходите в магазин и покупаете дорогие продукты? Вам нормально?
- Да, но при этом я не покупаю продукты, которые не доступны всем остальным.
- Но вы покупаете банку красной икры. А вот тут девушка за пятьдесят шекелей х-и на морозе сосет. Вам это нормально? Ей на героин не хватает. Вам не стыдно?
- Мне не стыдно, потому что я не проповедую идею о равноправии. Я в нее не верю.
- Очень плохо, что вам не стыдно за ваши привилегии. А скажите, почему вы считаете, что у вас должно быть право приходить в магазин и покупать дорогие продукты, а у этой девушки нет?
- Право у нее есть.
- У нее нет права. Потому что она наркоманка, и у нее нет денег.
- Я должна извиниться за то, что я не наркоманка?
- Нет. Но в нашем несправедливом обществе есть люди, которые вынуждены быть наркоманами. Большинство из них являются жертвами сексуального насилия, и если бы по-другому распределялись блага в обществе, то для таких женщин работали бы системы поддержки, которые бы не допустили, чтобы она оказалась на улице. В современном Израиле правые политики все время урезают программы помощи бедным. Я никогда не слышала слева попытки забрать деньги у бедных. Наоборот, левые силы хотят сделать все, чтобы облегчить жизнь тем, кому меньше повезло, чем вам. Между прочим, нет ни одной левой силы в Израиле, которая поддерживает откровенные террористические организации, такие, как ХАМАС, например.
- Ну спасибо им за это.
картина "Унижение в школе"
Картина "Яффо-далет"
- Вы приехали в Израиль в четырнадцать лет, сам по себе возраст очень сложный. И это наложилось на трудности абсорбции. Когда все черные входы оказались для вас закрыты, когда дети стали умнее родителей, привычная жизнь была разрушена. И я проследила последовательность ваших работ: ностальгические картины советского детства, затем "Новые жертвы", а потом начинается мрачная серия картин об абсорбции.
- Это не мрачная серия, а сатирическая.
- Но выглядит это так, как будто вы попали из прекрасного мира вашего детства в мир жестоких аборигенов, которые над вами измываются. Было такое?
- У меня этого не было, потому что я прямо с трапа самолета попала в элитную художественную школу, которая была аналогична той школе, в которой я училась в Киеве. Поэтому всю жизнь я находилась в культурном пузыре, мало соприкасаясь с внешним миром. И только лет в тридцать я стала более широко смотреть на мир вокруг.
картина "Новые жертвы"
- Тогда, если вы не пережили эту травму, почему она вас так волнует?
- Это было в воздухе. Это коллективная память, коллективное переживание, которое затронуло всех. В начале девяностых подавляющее большинство приехавших впервые в жизни оказались за границей. Израиль – страна очень интенсивная, со своей проблематикой, и люди, оказавшись здесь, испытали большое потрясение. Они думали, что ехали на Запад, а оказались практически в Африке. И первой реакцией было, конечно, отторжение. Я помню, как в газетах писали о том, какие израильтяне животные. Тогда это был нормальный дискурс. Я помню, что меня это очень коробило, потому что я пыталась влиться в израильское общество. Но сейчас, по прошествии многих лет, мне кажется, у меня созрела возможность говорить об этой травме более отстраненно, глядя с высоты прожитых лет и своего опыта. Тридцать лет – это как раз тот срок, который требуется для переживания исторического опыта.
- И ваши попытки осознания исторического опыта наталкиваются на резкое неприятие со стороны бывших новых репатриантов.
- Мне кажется, что сейчас началась новая волна: полное неприятие любой критики Израиля, пусть даже и сатирической. И исходит оно, как правило, от тех самых людей, которые тридцать лет назад называли сабров животными. Сейчас их травма переработана в психопатриотизм. Для меня это очень ценно, потому что эти реакции, это возмущение говорит как раз о том, что мне удалось задеть какие-то струны в человеческих душах, поймать и передать дух времени.
- Это была провокация с вашей стороны?
- В большой степени, да. Это было желание вывести зрителей из зоны комфорта, чтобы они возмутились или, наоборот, восхитились.
- А вы сами пережили эту травму? Несмотря на внешнее благополучие вашей абсорбции?
- Нет, я думаю, что это пережить нельзя. И эта травма переселения, отрыва от корней не может пройти незамеченной. Она навсегда останется со мной. Но я научилась с этим жить.
картина "Ицик"
картина "Внуки евреев"
картина "Унитаз"
- А вы себя чувствуете взрослой? Ведь ваш художественный стиль остался примитивистским.
- Нет, очень многие путают примитивистский стиль с модерном. Он возник в начале двадцатого века в Европе под воздействием непривычного на Западе "дикого" искусства Африки и Востока. Весь модернизм вырос из этой революции, возникло новое отношение к форме, цвету, трактовке человеческого тела. Тогда возник интерес к любительским работам и даже к творчеству сумасшедших. Мой стиль находится под большим влиянием модернизма двадцатого века, но он не копирует его, а перерабатывает определенным образом. За последние десять лет я прошла большой путь и как личность, и как художник. И это находит отражение в моих картинах, которые стали более сложными и композиционно, и технически.
- Вам важно вызвать ответную реакцию?
- Конечно, я говорю о любых проявлениях культуры без политической корректности.
- А вот представьте, что вы без всякой политической корректности нарисовали такую карикатуру в советские времена. Что бы с вами сделали?
- Ну у вас и вопросы… Кстати, Сталин мало интересовался художниками, он больше специализировался на писателях и театральных деятелях. Наверное, Никита Сергеевич закричал бы "пидарасы!", а потом дали бы Сталинскую премию.
- Или не дали бы.
- Ну откуда я знаю, что бы было, если бабушка была бы дедушкой… Я не знаю. Я вижу мир сложно, а не так примитивно, как вы. Я считаю, что огульно хаять советский режим – это так же неправильно, как хвалить его без оглядки на историю. Для меня важно озвучить свою позицию, потому что сейчас "линия партии" другая.
- А ваша "линия партии" какая?
- Я в партии не состою. А если вы говорите про мои внутренние убеждения, то они абсолютно понятные: love, peace, not war.
- Очень оригинальные мысли.
- Может, не очень, но зато справедливые. Я вообще выступаю за справедливость и равноправие. А Советский Союз воспринимаю не примитивно и не плоско, как будто это были семьдесят лет ГУЛАГа. Были и другие вещи, и очень хорошие. Мне интересно в этом копаться, разбираться, и самой делать выводы. Пересматривать заново такое явление, как советское искусство. Которое было очень сложным, очень разноплановым.
- Вы даже свою студию оформили советской атрибутикой: ковер на стене, автомат Калашникова, чешские сервизы.
- Но это же красиво.
- Безусловно. И плакат с надписью "ГОВНО" над всем этим.
- Это чтобы не забыть, что наша жизнь – говно. И вообще, люблю это слово.
- Оно сопровождает ваше творчество? Вот заходите в студию, и оно тут уже висит!
- Да, я пришла домой! А на самом деле я здесь восстановила советский интерьер, потому что часто использую его в работах.
- А вам не кажется, что это очень комфортная позиция: из двадцать первого века, в мире "зверского", как вы говорите, капитализма, ничем не рискуя, эксплуатировать тему социализма?
- Ну почему не рискуя? Сейчас левые идеи не очень популярны, они находятся под откровенным гонением. Правые побеждают во всем мире.
- Но при этом ваши выставки устраивают в Музее Израиля, газета "Нью-Йорк таймс", известная тем, что может уничтожить любую карьеру, так же, как и любой карьере дать зеленый свет, пишет о вас хвалебные статьи.
- Ну да, мы друг за друга стоим. Люди искусства вообще должны поддерживать своих.
- То есть у вас мафия.
- Называйте как хотите. Но люди, которые разделяют одни и те же гуманистические убеждения, должны поддерживать друг друга.
- Интересно вы поддерживаете друг друга, прославляя людоедское государство.
- Это ваше мнение.
- Но ваша позиция очень удобная: рисовать карикатуры на израильскую действительность, с теплом и тоской вспомнить про советское детство.
- Ну удобная, да. Мне кажется, что критиковать Израиль – это абсолютно легитимно. Я гражданка этой страны, и многое меня здесь не устраивает. Сейчас любая критика воспринимается, как "предательство", и это мне очень не нравится. Это откровенное подстрекательство против инакомыслия. И сам факт, что здесь возможна какая-то критика, говорит о том, что мы живем в более-менее нормальной стране.
- Тогда откуда берется эта идеализация Советского Союза?
- Это не идеализация Советского Союза, это проект про детство. Это взгляд ребенка на распадающуюся империю. Там есть много вещей, которые возмутили убежденных коммунистов, так же, как и вызвали гнев у ненавистников советского строя. Таких проектов еще не было, и я первая выступила с такой идеей. Каждый человек видит что-то свое. Кто-то – плохие туалеты, а кто-то вкусные пельмени.
картина "Первая работа в Израиле"
картина "Путч"
- А девочка на этих картинах – это вы?
- Ну типа да. Я специально для этого проекта поехала в Киев, чтобы воспроизвести с максимальной точностью все детали, игру света, какие-то вещи, которые не сохранились в памяти, но важны для моей работы.
- А советская тематика сейчас в тренде?
- Я не могу сказать, что советская тематика сейчас в тренде. Скорее, на Западе обратили внимание на периферийных художников.
- То есть израильская художница, которая рисует картины на тему советского детства и сатиру на израильскую действительность, сейчас тоже интересна?
- Да. Мне кажется, что сейчас у меня появился шанс быть замеченной в мире. Я считаю, что залог моего успеха в том, что я делаю то, что меня искренне интересует. Как художник я готова рассмотреть абсолютно любое культурное явление. Я могу заинтересоваться, например, фашисткой эстетикой, хотя фашизм как идеология для меня не существует. Я все время жалуюсь, что израильский фашизм не породил такой сильной эстетики, как другие фашизмы.
- Может быть, этот "фашизм" не такой уж и фашистский?
- Да, израильский недофашизм не породил даже недоэстетику. Идиотизм современной политики состоит в том, что те израильские художники, которые представляют истинную ценность, сегодня подвергаются гонениям, а им ничего не противопоставляется. Пока что израильской правой культуры просто не существует.
- Возможно, она еще не выросла? Потому что в течение семидесяти лет в искусстве довлела левая социалистическая идеология.
- Интересно посмотреть. Но пока что это выглядит как мертворожденный проект. Я надеюсь, что эти попытки закончатся раньше, чем правые доведут Израиль до конца его существования.
Я долго думала, что приготовить для Зои, и поначалу даже мой выбор пал на буржуазный чизкейк. Но потом я передумал и решила, что для моей собеседницы лучшим подарком будет ностальгический медовый бисквит с романтическим названием "Осенний вальс".
