Боевые сводки из Ливии и дипломатическая возня вокруг нее вышли на первые страницы многих мировых изданий. Поскольку бои идут уже в пригороде Триполи, страна оказалась на грани выхода из затянувшейся неопределенности и хаоса, растянувшихся уже на восемь лет. И это достаточно веский инфоповод, чтобы напомнить и присмотреться, что же там происходит.
Оранжевое послевкусие
Как это бывает почти всегда после свержения тоталитарного режима, низвергатели из союзников превращаются во врагов, еще не успев даже объявить о смене власти. Ливия, в 2011 освободишаяся от Муаммара Каддафи, тому классический пример. Светские и либеральные силы, сформировавшие первый парламент – Всеобщий национальный конгресс(ВНГ) встретили яростное сопротивление исламистов, попытавшихся взять реванш в 2014 в лице Нового ВНГ и Правительство национального спасения во главе с Халифом аль-Гави. В стране образовалось двоевластие, поскольку в том же году вместо прежнего ВНГ был избран новый меджлис – Палата представителей.
Поскольку два парламента не могли уживаться в одном месте, Палата представителей перебралась за 1,3 тыс. км. в Тобрук. Параллельно с этим появилась и множество региональных группировок самого разного толка. Страна географически и политически оказалась расколотой на лагери и фронты, на которых то и дело льется кровь. Они поддерживаются разными внешними силами, хронически противоборствующими между собой.
Обозначим не все, но лишь основные из них. Их три. На западе страны со столицей Триполи обосновалось Правительство национального единства во главе с Президентским советом и премьер-министром Фаизом Сараджем. Родом он из известного в стране семейства: отец Мустафа – один из основателей современной Ливии. По профессии Сарандж - архитектор и градостроитель со степенью магистра, чем и занимался в министерстве жилищного строительства при Кадаффи. Его то- как фигуру светскую и ничем особенным не запятнанным при диктаторе, и лобировала ООН в Правительства национального единства Ливии, которое утвердилось в 2016 в результате победы над структурами исламистов. А Сарандж продолжал исполнять свои обязанности до и после того, как в 2017 было распущено правительство аль-Гави. И он является полноценной креатурой Запада – и в лице США, и ЕС.
На востоке, юге и центре страны владычествует Национальная армия во главе с фельдмаршалом Халифой Хафтаром, которая стала опорой Палата представителей в Тобруке. На Западе он считается если не «рукой Москвы», то под ее патронажем. Ну, а она, как обычно, выступает, якобы, из самых добрых и нейтральных побуждений в роли миротворца. Что не мешает регулярно принимать Хафтара и других его офицеров в Москве, предлагать оружие в неограниченных количествах и даже демонстрировать кулак, швартуя авианосец «Адмирал Кузнецов» у берегов этой страны. Впрочем, в военном отношении фельдмаршала реально поддерживают Египед и эмираты, которые предоставили ему авиацию, а также Франция.
Третью группировку, куда менее системную и разношерстную, представляют исламисты разного пошива, которые под разными вывесками в огромном количестве возникают в обстановке хаоса. В том числе и ИГИЛ, который только и ищет вакуум власти, чтобы тут же его заполнить. В Ливию он приполз в 2014. Особенностью всех этих джихадистов является стремление действовать самостийно- даже если это микроскопическая команда. Появление этого фактора создало мощный дополнительный допинг хаосу, ведущему к региональному дроблению страны. При этом идейно-религиозные мотивы имеют третьестепенное значение, подавленное алчным стремлением овладеть нефтяными источниками. Не даром основные их силы обосновались на нефтеносном севере страны вокруг Бенгази. Именно эта корысть способствует тому, что и в их стане идет смертельная междоусобица. В частности, крупнейшая группировка"Бригады Мисураты» сыграла решающую роль в победе над ИГИЛ, взяв штурмом его столицу в Ливии, город Сирт. Как военная сила, она поддерживает Триполи, и стала важным игроком на политическом поле Ливии, фактически выполняющей полицейские функции со стороны Правительства национального единства.
При этом, чтоб оценить всю сложность ситуации, следует иметь ввиду и то, насколько аморфна и разнокалиберна по интересам эта «третья сила», которая подпитывет и Сараджа, и Хафтара. Скажем, воюя с ИГИЛ на стороне Хафтара, эта «группа поддержки» не хочет воевать против Триполи. И с изменением ситуации готова легко переметнуться в другой лагерь. И наоборот.
Это обстоятельство требует осторожности в прогнозах, будто победа Тобрука над Триполи поставит точку в гражданской войне. И создает потенциальный резерв для перегруппировок и рецидивов вспыхивания новых конфликтов.
В клубке противоречий
Фундаментальной причиной того, что похлебка хаоса варится и никак не остывает многие годы, является крайняя запутанность и текучесть интересов участвующих в ней ингредиентов.
Это видно, прежде всего, по тому, как складывались отношения между главными действующими лицами – Саранджем и Хафтаром. Будучи по натуре оба людьми светскими, они поначалу действовали как союзники против общего врага – исламистов. Именно в поисках силовой опоры, Сарандж сформировал в январе 2016 в Тобруке Военный совет во главе с Хафтаром, тогда главнокомандующим Восточной Ливии. А в мае следующего года между ними в Абу –Даби состоялись переговоры, после чего последовало заявление об объединении усилий, в том числе – создании общей армии для борьбы с терроризмом, снижения эскалации насилия на юге и принятии всех возможных мер по мирной передаче власти путем проведения в 2018 парламентских и президентских выборов.
Но как только Хафтар с ИГИЛ и наиболее оголотелыми джихадистами разобрался, начались лобовые столкновения с Триполи, обнажив главный мотив – элементарную борьбу за власть. Хафтар уже не скрывает, что претендует на пост президента. При этом он опирается на «приватизированную» им в Тобруке Палату представителей. Но юридически и практически это слабый аргумент, так избрана она с очень неубедительной арифметикой – из 1,6 млн. избирателей проголосовали только 400 тыс. Это означает, что у него немало противников среди насаления, а в нем – симпатий к исламистам.
Ну, а на воне, как на войне – соперники ищут силовой поддержки, не особенно привередничая. В частности, Сарандж не брезгует и услугами со стороны исламистов.
При этом непросто определиться и внешним игрокам. Например, Запад, в частности Италия и Франция, которые на стороне Саранджа, одновременно вынуждены и признавать тобрукский парламент, на защиту которого в свое время стали в 2014 против ВНК. И закрывать глаза на непривередливость Саранджа в выборе попутчиков. Это тот классический случай, когда на Западе говорят: Восток – дело тонкое.
Товарищ фельдмаршал
76 летнего Халифу Хафтара хорошо знают в Москве еще с тех времен, когда было принято обращаться друг к другу «товарищ». В конце 70-х и начале 80-х Хафтар стал в доску своим и при московском дворе – закончил там офицерские курсы и Академию им. Фрунзе. Возможно, сейчас его кличут там уже «господин», но теплота отношений не изменилась. Он систематически бывает в Москве, где общается с С. Лавровым, С. Шайгу, Патрушевым и другими высшими особами. И скорей всего – без переводчиков.
Впрочем, еще лучше у него с английским, поскольку более 20 лет прожил в США.
Биография нынешнего фельдмаршала своей витиеватостью и красочностью способна вобудить аппетит у всякого любителя литературных портретов. Приняв участие, будучи 26-летним кадетом, в свержении в 1969 году монархии, он сделал блистательную карьеру при Мауммаре Каддафи, став одним из доверенных ему лиц, почти что – «сыном». В 1973-м командовал ливийскими войсками в составе арабской коалиции против Израиля и дослужился до главнокомандующего. Но в 1987 влез в авантюрную войну с Чад, в которой потерял тысячи солдат, а сам с четырьмя сотнями подчиненных попал в плен. Поскольку это было его инициативой вопреки соглашению о выводе войск из Чад, Кадаффи от него открестиля, обретя тем самым лютого врага. Хафтара из плена вскоре выпустили, после чего он тут же наладил контакты с ливийской оппозицией. Но поскольку Кадаффи его упредил, устроив в Чад переворот, вынужден был с помощью ЦРУ скрываться в начале в других странах Африки, а затем -– в США, где он пробыл около 20 лет. Еще на пару лет он возвращался туда в 2012-м.
В середине 90-х он при поддержке американцев пытался организовать свержение Каддафи, но после того, как в 2003 тот пошел на замирение с янками, согласившись отказаться от программы по разработке ядерного оружия, Вашингтон потерял к нему интерес.
Хафтар примкнул в «оранжевой революции» 2011, но был сильно разочарован, что при раздаче постов его ограничили сравнительно скромной должностью командующего сухопутными силами в звании генерал-лейтенанта. Свое недовольство он выразил тем, что вернулся в США.
На Западе на него обратили внимание лишь в 2014 году, когда он провел блестящую операцию «Достоинство Ливии», разгромив радикальных исламистов из группировки «Рассвет Ливии», при их попытке захватить международный аэропорт Триполи, а также начав наступлен на их оплот в Бенгази. Однако, по мере ослабления угрозы Запад, прежде всего, в лице Вашингтона стал относитеся к нему с неприязнью, в то время как связи с Москвой стали крепнуть. А когда в середине 2017 пал Бенгази, уже ничего не сдерживало переход соперничества Триполи-Тобрука в открытую фазу.
На начало апреля с.г. ситуация приблизилась к развязке и вышла из под контроля Совбеза ООН и «Больщой семери». У Кремля есть, по меньшей мере два мотива, чтобы обеспечить влияние на Триполи – экономический – в виде утраты нефтяных контрактов и потери важного оружейного рынка, клиентом и гарантом которых был Каддафи. И личный в лице Путина, всегда крайне болезненно реагирующего на свержение «законной власти», будь она хоть самой людоедской пробы. Да еще при поддержке Запада.
Тем не менее, Москва не спешит откровенно обнажать свою позицию и пока предпочитает демонстрировать нейтралитет, артикулируя общие призывы решать разногласия путем переговоров. И, на деле оказывая помощь Хафтару, поддерживает контакты и с Сараджем. То есть – балансирует. Как бы не прогадать: а вдруг карты лягут иначе. Ведь Восток – дело тонкое!
