МИРУ НАДОЕЛИ ЕВРЕИ. ПОЛНЫЙ ТЕКСТ

 Выяснилось, что статья Х. Соколина настолько популярна, что ее перевели на английский, "забыв" указать подлинную фамилию автора. Я получил от читателя английский текст и поспешил ,решив, что Соколин переводчик, а не автор. Признаю свою вину и публикую полный текст этой замечательной статьи, присланной автором.

Хаим  Соколин

                          Миру надоели евреи

                                                                        Миру  надоели  евреи.

                                                                                                        Чарльз  Краутхаммер,

                                                                                                        

                                                                        Я не думаю, что на кого-нибудь клеветали больше,

                                                                        чем  на  евреев.  Две  тысячи  лет  они  служат                                                                                 

                                                                        объектом  клеветы и обвинений за всё. 

                                                                                                          Фидель  Кастро, сентябрь 2010 г

                                                                      Еврейский вопрос – это ось, вокруг которой вращается

                                                                     история.

                                                                                                         Николай  Бердяев, 1927 г

Миру надоели евреи. Но при этом они  ему  очень  нужны. Только не в качестве равноправного  члена  мирового сообщества  и  партнёра.  Этот статус, как хорошо известно,   принадлежит  другим  странам и народам. Но только не евреям  и не Израилю.  Израилю и евреям, как столь же хорошо известно,   отведен  другой статус – постоянно действующего раздражителя  и козла отпущения.  Слова Кастро, приведенные в эпиграфе, взяты из его недавнего интервью американскому журналу  «Атлантик». То же самое могли бы сказать Обама,  Саркози, Меркель, королева Елизавета (забыл имя её премьера),  Путин и все остальные мировые лидеры, включая  даже ослеплённых  антисемитизмом   шведов  и норвежцев.  Но мир услышал  это признание  от  реликтового коммуниста, под руководством которого Куба  десятилетиями автоматически голосовала в ООН  за  любую  антиизраильскую  резолюцию, зная, что  это очередная  «клевета и  обвинение за всё»  (в одном лишь  2012 г из 26 резолюций, принятых  генассамблеей  ООН,  22  касались  Израиля и  только  4 - остальных стран).   Так же, как это исправно делали все другие страны Латинской Америки, Африки, Азии и многие европейские.  Кастро всегда это знал, он не вдруг прозрел.  Но израильских руководителей, не привыкших  к  такому неожиданному отказу от лицемерия,  его слова заставили расчувствоваться.  «Я благодарю Вас  от всего  сердца» -  написал ему  собственноручно по-испански  президент  Шимон  Перес.  Есть в этом что-то от знакомой бытовухи, когда  над беззащитной жертвой  долго издеваются «всем коллективом», погрязшем в пьянстве и разбое, а потом вдруг в минуту протрезвления  один из маргинальных членов коллектива  великодушно  заявляет:  «Ладно, живи. Тебя  в общем-то травили несправедливо».  И жертва  от  всего  сердца  благодарит  неожиданного заступника.

Мировое сообщество   представляет  крайне неустойчивую  социально-экономическую  и  политическую  систему.  Её  сотрясают большие и малые войны, революции, кризисы, взаимные претензии между странами, природные катастрофы.  Всё это накапливает напряжение,   чреватое взрывами с непредсказуемыми последствиями. В этих условиях  народам и их лидерам  требуется  эффективный  клапан, позволяющий  время от времени  снижать давление внутри системы  и  «стравливать пар» в безопасном направлении.  Поскольку речь идёт о  сообществе народов, то таким  клапаном по определению может быть только  некий народ.  Еврейский народ  и Израиль идеально подходят  для  такой роли.  Народ малочисленный,  рассеянный по многим странам, интеллектуально и общественно  активный, поэтому неизбежно имеющий свою долю как в успехах, так и в неудачах  при  разнообразных социальных  экспериментах. При  этом   традиционно  пассивный  в  обеспечении собственной  безопасности. Государство  этого народа территориально одно из самых  миниатюрных  на  планете, постоянно сражающееся  за своё существование,  но  помеченное  ярлыком самого агрессивного,  империалистического,  колонизаторского, угнетающего  оккупированный палестинский народ.  Дополнительным раздражающим фактором  служит то, что еврейский народ имеет больше исторических прав на  этот клочок земли,  чем  американцы, канадцы и австралийцы на территории своих государств. Больше, чем Англия на Северную Ирландию и Шотландию.  Больше, чем выходцы  из Испании и Португалии на  территорию  Южной Америки.  Больше, чем Россия на  Кавказ,  Сибирь, Сахалин и Курильские острова.  Сказанное не  ставит под сомнение  политическую карту мира,  но лишь констатирует общеизвестные исторические факты.  

Назовём, ради «игры ума» и в качестве  теоретически  возможной альтернативы   «еврейскому раздражителю»  некоторые другие народы и сообщества,  действительно ответственные после 1945 года  за  войны, конфликты, очаги напряженности, международный терроризм, пиратство и  другие проблемы современного мира.  И  покажем,   почему они не могут заменить евреев  в этой уникальной  роли.

1.  Агрессивный ислам, открыто  сделавший  ставку на  всемирный  джихад и  демографическую  экспансию в страны Запада.   Осталось не так уж много времени, когда  демографическая и политическая карты Европы, а затем и Америки   изменятся  неузнаваемо.  Арабские  нефтедобывающие  страны  не раз шантажировали  мир  сокращениями поставок нефти и искусственно вызывали  её нехватку.   Казалось бы, чем не раздражитель  для мирового сообщества?  Но не  по зубам  исламский мир  дряхлой Европе, а теперь и Америке, президент которой  не скрывает  своих  прочных мусульманских  корней. 

2.  Даже отсталый  Иран, стоящий одной ногой в средневековье,  бросил дерзкий вызов Западу, будучи  уверен  в своей безнаказанности.  Тоже неплохой  раздражитель, но  абсолютно  нечувствительный, в отличие от Израиля,  к  так называемому мировому общественному мнению.  А джентльмены предпочитают не связываться  с  хулиганом, не признающим  хороших  манер.

3.  Россия развязала  кровопролитную  войну  без правил  в Чечне, а до этого в  Корее  и  Афганистане.  Заметим, что Афганистан  не выпустил ни одной ракеты по России.  Кажется, и Чечня при Дудаеве   не стреляла по Ставрополю и Пятигорску. Но  Россия уж определённо не  может  заменить Израиль в роли возмутителя мирового спокойствия.  Ни  ООН,  ни всяким зелёным  правозащитникам и в голову не придёт самоубийственная мысль  проводить расследование  «неадекватных  действий»  российской армии в Афганистане и на Кавказе,  к каковому они с энтузиазмом приступили после операции «Литой свинец» в Газе.  Напомним,  что Советский Союз  до своего развала был главным спонсором  арабского террора  против Израиля.  Потом по иронии судьбы (а скорее всего по справедливости)  мусульманский террор бумерангом  ударил по России.

4.  Кто там ещё остался из претендентов?  Северная Корея, размахивающая атомной бомбой и потопившая среди бела дня южнокорейский военный корабль?  Нельзя. Её  крышует  Китай. А с ним теперь шутки плохи.  Сомалийские пираты?  Ну, это вообще смешно. Вот если бы  оказалось,  что их обучает какой-нибудь свихнувшийся  безработный израильский спецназовец…  Тогда да!  Тогда  ООН и Европа  заходили бы ходуном.  А так, пусть себе играют  в  казаков – разбойников…

В средневековой Европе  евреев обвиняли в отравлении колодцев и распространении чумы и холеры.  И во множестве убивали за это.  Именно евреев, а не французов, итальянцев, немцев. Хотя казалось бы  почему представители  коренных  народов не могли  тоже заниматься  этим  весёлым  делом?  Случись это в наше время, то  наверняка досталось бы  на орехи неэффективной  израильской пропаганде, которая в очередной раз проиграла  информационную войну.  Читатель, наверное, думает, что  я  намеренно  довожу ситуацию до абсурда, -  со  средневековым  мракобесием покончено навсегда.   Так ли это?  Вот сейчас в России  издан  новейший  учебник  по  истории  1917 – 2009  годов, где утверждается, что переворот 1917 года   был  не  русской  революцией, а революцией «малого народа» (российский эвфемизм для  евреев), которые в своих  собственных интересах  ввергли  страну  в  пучину гражданской войны. Леонид  Радзиховский  назвал  эту книжку пособием по научному антисемитизму. Поскольку гражданская война по числу жертв не уступает  эпидемии чумы и холеры, то вывод напрашивается сам собой.  Вместо отравления колодцев - гражданская война.  Впрочем,  и без отравления не обошлось. Но это потом, когда  разоблачили еврейских врачей-отравителей.  Добавим, что такой учебник не мог появиться без одобрения Кремля.

Другой пример.  Всем известно,  в каком катастрофическом финансово - экономическом   кризисе  находится  сейчас  Греция.   23 декабря 2010 г  влиятельный  греческий митрополит  Серафим  (Русопулос), второй  в  церковной иерархии,  выступая  по национальному  телевидению,  заявил, что   экономику   страны  обвалили  греческие  евреи.   Укажем, что   из 11 млн  населения  Греции  евреев  в ней всего  5 тысяч  (0. 045%). В основном, это люди свободных профессий (художники, артисты, музыканты, журналисты).  Но ничего, справились, обвалили.  А  зачем?  Это уже другой вопрос  (читай   «Протоколы сионских мудрецов» или сочинения   Проханова и  Шевченко,  крупнейших из ныне живущих  специалистов  по евреям). 

 Вот так крутится колесо истории – ни одна страна, ни одна эпоха  не могут обойтись  без евреев, без этого вечного раздражителя и виновника бед и страданий  (если надо, то и ретроспективно)  всех  неудачливых  народов, начиная  от  средневековых европейцев, а затем  в  20  веке  немцев, русских, палестинцев.  Что бы мир делал без евреев?   Кого бы  ООН назначила  возмутителем спокойствия, порядка и  мирной жизни семьи народов?   Персов, сомалийцев, курдов,  цыган, папуасов,  руандийских  тутси и  хуту?  Народов много, но  выбирать не из кого!  Может быть рафинированно мусульманскую  Аль–Каеду?  Не  будем так зло  шутить… Это просто плохие мусульмане, не выражающие чаяний большинства своих единоверцев, как утверждают политкорректные евроамериканцы.  А без универсального раздражителя  и постоянного виновника  человечество тоже не может. Это надо понимать. Даже  легендарный  Фидель  понял  под конец своей долгой революционной жизни.  Поэтому никуда от этой роли нам не деться.  Таково единодушное  желание народов мира.  Спасибо  Христу и Аллаху за то, что есть  евреи, будь они прокляты!  

Напомним шутку, столь же известную, сколь  и правдоподобную:   древние  эскимосы  не  знали  о  существовании  евреев, поэтому в  своих  бедах  и  несчастьях  винили  силы  природы. В этом отношении  современные народы, в том числе великие  (вернее многочисленные) стоят  на  ступеньку  выше  древних  эскимосов.  Они точно знают, кто виноват. Некоторые   даже знают,  что делать.  Но не очень знают,  как  делать.  За исключением арабов, которые всё ещё уповают на  длинные ножи и Средиземное море (Ахмед Шукейри, предшественник Арафата на посту  главы ООП, заявил накануне Шестидневной войны:  «Когда мы освободим Палестину, то поможем уцелевшим евреям вернуться в страны  исхода.  Но я сомневаюсь,  что кто-то  вообще  уцелеет»).

Правда, с  субъективной  еврейской точки зрения  некоторым оправданием  нашего  присутствия  на планете   могли бы служить кое-какие дела со знаком плюс.  Ну, например, вакцины от  чумы и холеры   Владимира Хавкина  (в качестве компенсации за  их распространение в средние века),  или от  полиомиелита   Джонаса  Салка. Были ещё  Гертруда Элион (лекарство от лейкемии), Пол Эрлих (от сифилиса), Барух Блумберг (вакцина от гепатита Б).  И бесчисленное множество других открытий и изобретений  в науке и технике, которыми пользуются сотни миллионов  людей, включая отдельных антисемитов.  Возможно, последние делают это просто по незнанию.  Ибо знай  они,  что   доктор Салк был евреем, вряд ли позволили  бы привить его вакцину своим детям.  Автор понимает, что  ссылка на выдающиеся достижения   «этой нации»  в науке и технике  весьма уязвима  для критики.  «Ну и что, - скажут  несогласные. – Ну изобрели, ну открыли… Другие, из другой нации, сделали бы не хуже».  И с этим не поспоришь.  Открытия и изобретения  -  дело случая.  Может  быть,  просто повезло… А вот Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию,   принёсшую неисчислимые страдания русскому народу,  могли  учинить только евреи. Другой пример. Кто, кроме евреев, мог так насолить немцам и заставить их так глубоко страдать, что  всего за шесть лет  они превратились  из  якобы «цивилизованного культурного народа»  в  племя озверевших убийц  (Геббельс: «Евреи причинили нам  так много страданий, что самое жестокое наказание, которому они могут быть подвергнуты, всё ещё будет слишком мягким»).  Такие глобальные проекты по плечу  только евреям.  И за это надо платить – и в прошлом, и в настоящем.   Платили  по максимуму, торговаться  не приходилось. 

Главный счёт был предъявлен настрадавшимся немецким народом, к которому  с радостным поросячьим визгом примкнули столь же настрадавшиеся украинцы, поляки, румыны, венгры и  всякая  европейская мелочёвка (хорваты, словаки, литовцы, латыши, эстонцы) – все те, кто никогда не был уличён во внесении сколько-нибудь заметного вклада  в культурную и духовную жизнь человечества, в развитие науки и технологии.   Совместными усилиями  соорудили  проект  века под названием  «Окончательное решение», ставший  известным после войны как  Холокост.  Справедливости ради  следует сказать, что фактически это был  совместный Евро – Американский проект.  Хотя  Швейцария, Англия, США и Канада не афишировали  своё участие в нём, но  политика их правительств не  оставляет сомнений в том, что  они наблюдали за происходящим в  оккупированной Европе с  интересом и даже благосклонным вниманием.  После войны, чтобы вклеить хотя бы одну светлую страничку в уже свёрстанную чёрную книгу уничтожения европейского еврейства, была придумана красивая «сказка Андерсена» о том,  как  благородная Дания спасала своих евреев. Но опубликованное недавно исследование Питера Нанстада, профессора политологии копенгагенского университета Аурус,  разрушило эту единственную европейскую легенду. Король, вопреки сказке, не вышел на улицу с желтой звездой  на груди и  не делал никаких заявлений  в знак солидарности с евреями (его связывали с немцами «особые отношения»), а датские рыбаки переправляли  их в Швецию  не бескорыстно, а за огромные деньги. Согласно установленной таксе, цена  доходила до 100 тысяч долларов  и больше (в совремённом исчислении) за  двух человек.  Большинство не имели таких денег и расплачивались со своими  спасителями по долговым распискам  спустя многие годы после войны, иногда до  конца  жизни.  Нанстад  заключает:  «В конечном счёте, мы не лучше и не хуже других народов».

Сейчас, после ознакомления  с  подлинными фактами и документами,  можно с уверенностью утверждать, что  политика  союзников в  еврейском вопросе  состояла в том, чтобы не мешать Германии выполнять грязную работу.  Сначала ей дали понять «на языке жестов», что  «свободный мир» не очень озабочен судьбой немецких евреев (1938 г – позорная Эвианская  конференция; 1939 г – история теплохода «Сент-Луис» и отклонение  конгрессом  США  законопроекта, разрешающего въезд  из Германии двадцати тысячам   еврейских детей  в возрасте до 14 лет).  Затем,  уже во время войны  упорный отказ Черчилля и Рузвельта  бомбить  узловые  станции и подъездные пути  к лагерям смерти.  Не было сделано ни одного  веского   предупреждения  правительству Германии и немецкому народу об ответственности за преступления  после  войны.  Информация  о масштабах уничтожения евреев  скрывалась под предлогом невозможности её достоверного подтверждения, что  было заведомой ложью.   Опрос, проведённый в 1942 году в США показал, что  на одного американца, считающего  немцев главной угрозой  для страны, приходятся четверо, считающих таковой евреев.   Рузвельт не мог не учитывать настроений своего электората.  Короче говоря, у союзников были если не руки в еврейской крови, то рыло в пуху… 

После войны последовал  краткий период  «всеобщего ужаса и содрогания» от  сделанного немцами.  Уцелевших евреев  на какое-то время оставили в покое  от  «постоянной клеветы и обвинений»   (по Кастро)  и даже позволили создать своё крошечное государство.   Но очень скоро  «мировое  сообщество»  осознало свою ошибку.  Первым  пришёл в себя Советский Союз,  понявший, что Израиль не намерен превращаться в его  плацдарм  на Ближнем Востоке.  С этого момента  ближневосточная политика Сталина и его преемников превратилась в оголтелую  антиизраильскую, направленную на уничтожение  молодого государства  руками арабов, а в 1968 году  планировалась и самостоятельная  ракетная атомная атака с подводной лодки.  Планы кремлёвской банды были сорваны  неожиданными событиями в  Чехословакии.     Всё   это  сопровождалось   разжиганием   небывалого  за

всю историю России  антисемитизма. Сталин, этот невежественный, кровожадный и психически неполноценный вождь (по новейшему блудливому  определению «эффективный менеджер»)  огромного многострадального народа,  готовил его к завершению в пределах своей империи дела,  начатого Гитлером.  Только смерть Кобы помешала осуществлению этого плана.  Несколько позже к выводу о  нежелательности  существования сильного Израиля   пришли  и  страны  так называемого «свободного  мира».  Хотя  по форме  их  действия  отличались от грубой политики  Советской империи, но цель была та же.  Наиболее открыто это проявилось накануне Шестидневной войны, когда  Израиль был  полностью окружен  армиями  нескольких арабских стран, намного превосходивших  израильскую в живой силе и технике,  а Насер и другие  арабские лидеры  открыто заявляли  о  намерении тотального уничтожения  «сионистского образования».  В этот судьбоносный для Израиля момент  мир хранил зловещее молчание, предвкушая трагическую развязку.  Морские державы не выполнили своего обязательства  по обеспечению  свободы судоходства в Тиранском проливе, а Франция  пыталась связать Израилю руки, заклиная  его «не стрелять первым».  После израильской победы  де Голль  не мог скрыть своего раздражения и объявил  эмбарго на поставку  стране  оружия и запчастей. Следующая  общеевропейская попытка  покончить с Израилем, на этот раз хорошо скоординированная,  была предпринята в разгар Войны Судного дня  (1973 г), когда  армия истекала кровью и остро нуждалась в  поставках американского оружия, без которого  выстоять было трудно. В те дни  все европейские «демократические» (!) страны, без единого исключения,  отвергли просьбу президента Никсона и запретили  промежуточную посадку  на своей территории американских транспортных самолётов  с оружием для Израиля.  Положение спасла тогда ещё «тоталитарная» (!) Португалия, которая  предоставила  американцам аэродром на Азорских островах.   Это в очередной раз  смешало европейские карты  и разрушило  «европейскую мечту».

С тех пор мир избрал  другую тактику.  Начались непрекращающиеся до наших дней  попытки   делегитимизации  и изоляции Израиля.  Сейчас эти попытки достигли  небывалых масштабов и превратились в кампанию патологической клеветы и ненависти со стороны  левых, правых, зелёных  и  всего остального  европейского политического и социального спектра.  Лидируют как традиционно антисемитские страны, так и  новые,  неожиданно  ощутившие вкус  к этому делу, хотя  евреев  в них живёт  очень мало (Швеция, Норвегия, Испания). Показательно свидетельство израильского дипломата  Цви Майзеля в недавнем интервью  журналисту Александру Майстровому:  «Нигде я не встречал такой ненависти к Израилю, как у шведских зелёных». Далее он говорит:  «Европейцы знают, что  ведут дело к уничтожению  Израиля и согласны с этим».   Возникает вопрос:  «Для чего им это нужно?»  Единственный  возможный ответ заключается в том, чтобы  вернуть  положение дел с евреями  к прежней  удобной ситуации, когда  была еврейская диаспора и не было Израиля.  В те благословенные времена каждая  страна могла делать со своими евреями всё, что ей  нужно в соответствии с  требованиями «текущего политического момента» - организовать дело Дрейфуса, дело Бейлиса, дело врачей-убийц,  начать борьбу за чистоту расы, обвинить евреев в экономических и социальных трудностях, да мало ли ещё  в чём евреи могли пригодиться (даже, если очень приспичит, в ритуальном убийстве  где-нибудь в глухой деревушке).  «Протоколы сионских мудрецов» никто не отменял, а там  полный набор преступлений против человечества.  Но существование Израиля   сильно затрудняет, а иногда и вовсе  исключает  такие вольные игры  на природе.  Если кто-то  упрекнёт автора в возрождении   химер  далёкого прошлого, то  достаточно посмотреть,  в чем нас обвиняли только за последние годы.  Диапазон обширный – от  разбрасывания в Газе с вертолётов отравленных шоколадок  и вырезания органов израильскими врачами у жертв землетрясения на Гаити  до  уничтожения башен-близнецов в Нью-Йорке.  Ну, а насчёт  фабрикации Холокоста можно послушать  не только полоумного перса,  но и  так называемых «историков-ревизионистов» (Дэвид Ирвинг и ему подобные).  Таким образом, предлагаемый ответ на вопрос «Для  чего им  это нужно?»  вроде бы  не содержит внутренних  противоречий  и кажется логичным.  Если только не считать  одного важного фактора:  сейчас никто уже не сомневается, что полная  исламизация  Европы – это лишь вопрос времени.  Согласно официальным правительственным прогнозам,  при сохранении  нынешнего демографического тренда, Франция станет исламской республикой в 2049, Германия – в 2050 году.  Приведу  опять слова Цви Майзеля:  «Один  итальянский политик сказал мне недавно:  “Европа смирилась со своей участью. Она не хочет бороться с террором и не пытается остановить  волну исламизации, которая вот-вот  затопит её. Вы предоставлены сами себе, мой друг“».  В свете этого решающего обстоятельства  мои  рассуждения о причинах, по которым  Европа может желать ликвидации Израиля, становятся  несколько спорными  (даже странными).  Казалось  бы, какое ей должно быть дело до Израиля, если  сами европейцы  в собственных странах  в весьма обозримом  будущем  могут стать национальным меньшинством  и  превратиться в этом отношении  «в  новых евреев»?  Такова будет участь тех, кто  не  пожелает носить  чадру и стоять  раком на  улицах Парижа, Лондона, Берлина и других городов будущих  европейских  халифатов.  Но здесь вступает в действие другой важный фактор - инерционность мышления.  Никто не хочет думать о завтрашнем дне, даже если огненную надпись на стене не замечать уже невозможно, а недвусмысленных  предупреждений  европейских имамов более чем достаточно.  Поэтому европейцы  предпочитают оставаться в плену  прежних привычных стереотипов:  всё зло от евреев; борьба с ними - главная задача истинных либералов, левых, правых, демократов, анархистов, антиглобалистов, защитников окружающей среды, защитников  редких животных, птиц и бабочек (пусть простят те, кого забыл).  Везувий уже  выбросил  своё знаменитое древообразное облако, описанное Плинием младшим,  а  Помпея  продолжает жить своей обычной  жизнью.  Завтра – «Последний день Помпеи».

В свете этой ситуации и  такой  перспективы  не имеет никакого значения, что Израиль будет или не будет делать.  Он может вернуться к границам 1967 года, отдать  Восточный Иерусалим (а Сирии Голанские высоты), принять палестинских беженцев.  Это не снизит  ни на иоту накала антисемитизма в Европе и усилий по его дальнейшей изоляции и делегитимизации.   И разумеется не принесёт  мира на Ближний Восток. Но стратегические позиции Израиля  будут ослаблены настолько, что   выживание  его станет проблематичным.  Результат будет точно таким же, если  страна не пойдёт ни на какие уступки. Но в этом случае  её обороноспособность  останется на приемлемом уровне.

И ещё один вывод можно сделать из всего этого. Также не имеет  никакого значения,   какие усилия будет (или не будет) предпринимать Израиль  в области пропаганды, информационной войны и разъяснения своей позиции.  Обращаться не к кому.  Потенциальные оппоненты необратимо зомбированы и  не желают слушать  никаких доводов.  Опять сошлюсь на Цви Майзеля:  «Израильские дипломаты  в беседах с европейцами  постоянно взывают к здравому смыслу и политической целесообразности. Подчёркивают, что  Израиль – единственное  демократическое государство, дружественное европейцам на Ближнем Востоке. Призывают к пониманию наших проблем. Все аргументы проваливаются в пустоту. Нас отказываются слушать и слышать».  Пройдёт время и мнение  европейцев уже не будет иметь значения. Их заменят мусульмане, мнение которых  хорошо известно, и разговаривать с которыми будет бесполезно.   

Такова политическая и стратегическая  реальность. Так  видится  положение  дел  рядовому  гражданину, живущему в Иерусалиме.  Я не располагаю  секретными документами, не знаю, что происходит в  ближневосточных, европейских и американских коридорах  власти, вообще  мало  что знаю  в этом отношении.  Но я знаю еврейскую  и   арабскую  историю.  Хорошо знаю  европейскую историю  прошлого  века, изобилующую предательствами, фатальными ошибками, маниями величия  государств, которые давно уже  стали второразрядными  и даже ничтожными в моральном отношении.  Наблюдал с близкого расстояния  развал  Советской империи.  Пристально слежу за удивительным, но вполне предсказуемым  перерождением Америки.  Всё это в совокупности даёт огромную информацию для размышлений  и позволяет сделать  обоснованный вывод  относительно Израиля.

Положение Израиля лучше, чем Европы.  В недалёком будущем  он останется единственным немусульманским  государством в огромном  регионе,  охватывающем  Европу,  Россию и Ближний Восток.   Чтобы выстоять, ему необходимо  следующее:  1. Никаких территориальных уступок,  2. Консолидировать  поселения в Иудее и Самарии,  3. Решить проблему израильских арабов,  4. Развивать и создавать принципиально новые  эффективные виды оружия – ядерное, лазерное, психотронное, кибер и т.п.   Что касается внешней пропаганды и «разъяснения своей позиции», то на них не следует возлагать никаких надежд,  а  следовательно тратить деньги и людские ресурсы.   У Израиля нет слушателей и  нет собеседников.  Так же, как  их не было у Чехословакии в 1938 году.

Сильный Израиль  сможет  выстоять, как неприступный остров  в исламском море, и дождаться  Новой Европейской Реконкисты.  Она неизбежна, ибо  в истории  «всё возвращается на круги своя».   Долго ли придётся  ждать?   Судите сами. Как было отмечено, первые крупные государства Европы   (Германия и Франция) перейдут под власть ислама в середине века. Ещё лет двадцать, возможно меньше, потребуется для исламизации остальной Европы. Это подводит нас к 2070 году.  Реконкиста  в 8 веке  началась уже через  восемь лет  после  завоевания арабами Пиренейского полуострова.  Начало  следующего  отвоевания  Европы  не заставит себя  ждать дольше.  Изменится и роль евреев в этом «проекте».  Если  в 8 веке они были союзниками арабов, то в  21 веке   будут их  противниками.  Кто знает, возможно, это  станет решающим фактором…   Как бы то ни было, примерно в 2080 году  начнётся  Новая  Реконкиста.  Всего лишь семьдесят лет от наших дней.   Ничтожный срок в еврейской истории.  Лехаим!

                                                                                                                       Октябрь, 2010 г

ЛЕТОПИСЬ ЖЕЛЕЗНОЙ БОЧКИ

                                           МАША, ШЕЛИ И СОНЯ 2011 г

Есть писатели, убежденные, что нельзя творить без цели, идеи, определенной задачи. Не думаю, что это так уж необходимо. Идея, сплошь и рядом, оковы и западня. Мало того, за идеями, часто, скрывается ложь. Сегодня ты веришь в одно, а завтра в нечто – противоположное. В этом рассказе нет никакой идеи, а есть одна благодарность к упомянутой в заглавии бочке из железа.

 Прогорела она по корпусу, у днища. Я ее обкладываю разной жестью, чтобы не расстаться навеки и продолжать сжигать в ней  горючий мусор, палые листву и хворост. Бочка эта железная еще полезна в хозяйстве. Боюсь, что последний год, а как жаль расставаться. Бывают вещи такие родные, и даже любимые, что их утрата – лишняя заноза в сердце.

В тот год, 37 лет назад, всякое барахло собирал, необходимое для дачи. Простых гвоздей было тогда не купить. Приходилось все, от кирпичей до досок, не доставать, а изыскивать с разными хитростями. Бочку железную обнаружил у продуктового магазина. Кадку не местную, из Бельгии, от топленного масла. Я катил это случайное чудо вниз, по улице, к своему дому с грохотом и восторгом удачливого охотника.

 Домишко невзрачный, тоже из каких-то случайных материалов, построил быстро и поставил к водостоку, как положено, бочку для сохранения дождевой воды.  Была наша бочка всегда полна до краёв. Не приходилось часто таскаться с ведрами к колодцу. Выйдешь утром - в чистый лесной дух, зачерпнешь ладонями из бочки прохладную водицу – и лицом в живительную влагу. Всё – можно жить дальше. Помню как в темень, возвращаясь после ночного преферанса, мыл в бочечке нашей персты, оскверненные картами и денежными знаками.

 Ну, и полив, конечно. Окунешь в бочку лейку, наберешь водицу – и к огороду, к картошке, лучку, к кустам смородины и крыжовника. Если честно, огород у нас был хилый, не до огорода было, но полив такой, бочечный, очень любил. Сам себе казался хозяином жизни. Жаждет природа-матушка, страдает от сушняка, а ты ее поишь от всей души. И знаешь, что спасибо она тебе обязательно скажет. За каждую, дарованную каплю поклонится зеленым ростком.

 Крепкая, заграничная попалась бочка, из знаменитой, видимо, стали. У соседей такие же ёмкости быстро ржавели, а наша долго стояла, как новенькая.

 - Бочечка у тебя, Аркан, супер, - говорил сосед Толя. – Хозяйство так себе, плохонькое у тебя хозяйство, а бочка – супер. Жить ей сто лет.

  Я не обижался, меня многие критиковали: забора нет вокруг участка, сотки плохо ухожены, да и домок наш больше на сарай был похож, что правда, то правда. Только в те годы мне эта жизнь на опушке леса казалась спасением, счастьем. Чуть ли не с первых чисел мая, только темный, игольчатый снег в лесу сходил, вытаскивал детей из духоты школьных классов – и вперед – к  чистому воздуху, чистой воде, к жизни по любви с природой. Я к тому, что по возвращению в наш скудный рай – первым делом был торжественный акт переворачивания бочки. На зиму мы ее оставляли днищем к снегу, к неласковому, низкому, давящему зимнему небу.

 - Жить твоей бочке сто лет, - говорил Толя. Я и сам тогда думал, что вечная она вещь. Еще и моим праправнукам служить будет.

 И вот, выбираюсь я из машины. Дети за спиной визжат от восторга, а я важным хозяином иду к бочке и переворачиваю ее в рабочее состояние, но прежде под днище кладу кирпичи - фундаментом - как положено. Иной раз, приезжали в дождь, и тогда  бочка наша сразу принималась за работу. Я и сейчас слышу стук капель по сухому днищу. В общем, жизнь наша полнокровная, настоящая, летом, на даче, – начиналась с бочки.

 Редко, но случались засухи. Пусто в нашей бочке – тоска. И вдруг – ливень – прямо гудеть начинала ее тугая, заморская сталь от удовольствия возвращения к нормальному, привычному состоянию водохранилища при доме.

 Кто-то решит, что о такой суете, о такой обыденности и вспоминать, и говорить не стоит. Ну, кадка с дождевой водой – эка невидаль. Может быть, только я почему-то очень благодарен бочке нашей, что она была чем-то совершенно необходимым, приметным в той, нашей, очень простой жизни.

 Хочу одну побудку вспомнить. Всегда просыпался рано. Серое утро, дождливое. Бегу в скворечник сортира босиком по мокрой траве, полощусь у рукомойника. Потом сажусь к шатучему столу, к пишущей машинке. Передо мной широкое окно в мир. Стучу, что-то изображаю на прокорм семейству. Я стучу, стучит дождь по крыше, капает вода в бочку. Мне такой ритм бытия, порядок вещей - помогал жить и работать

 Так продолжалось долгих 15 лет. А потом мы оставили и наши кусты смородины, и домишко, с перевернутой на зиму бочкой... Все оставили – и улетели за тысячи километров в мир ухоженный и благополучный, где не было никаких бочек под водостоком, да и сам дождь, только зимой, радовал жителей совсем не так часто, как хотелось.

 Без нас преобразился наш скудный рай. Исчезла прежняя, чудная, теплая нищета, вырос крепкий забор вокруг участка и нужда в бочке отпала. Поставили ее в дальний конец земельного надела и определили на другую работу.

 Водную повинность бочечка наша выдержала, а огневая оказалась не под силу. Первые годы, еще до наших, летних визитов, она держалась, а потом проел жадный огонь в железе дыры, а там и такие пробоины в корпусе появились, что стало ясным – гибель нашего верного друга и помощника неизбежна.

  Век свой отбыла наша бочка достойно и красиво: надежной, крепкой тарой была для масла, затем необходимым хранилищем работала с дождевой водой, а под старость мучили  ее люди огнем лютым. В общем, испытала наша нехитрая бочечка в своей недолгой жизни и силу стали в молодости, и текучесть воды в зрелые годы, и лютость огня на старости лет. Вот такая удивительная биография. На мой взгляд, вполне достойная этой, моей краткой летописи бытия и трудов железной бочки, родившейся в Бельгии и почившей на жалком огороде в России.

 Прошла она и медные трубы: с каким победным звоном катил я ее по асфальту к нашему дому в Москве, и воду, и огонь… Собственно, и наша, человеческая жизнь, проходит через те же испытания, только человек крепче стали и есть у него свобода выбора, может он уйти от рабства под водостоком и навязанного пламени в своей утробе.

 Может… Но как же редко удается это нам на вечном нашем «огороде» - скудном или богатом, под жарким солнцем или низким, холодным небом.

 Не знаю, впрочем, зачем пишу все это? Мои дети хорошо знакомы с нашей бочкой – водохранилищем. Внучкам известен ее «огненный период». С великим удовольствием они собирали прошлогоднюю листву и сухие ветки с берез, чтобы потом постоять у огня и столба дыма, уходящего в небо. Волшебное зрелище! И вдруг, чудом, кто-то из моих правнуков или правнучек овладеет грамотой на кириллице, прочтет этот текст и узнает, что когда-то, очень давно, в прошлом веке, тихим, ранним утром их прадед… Стоп! Как же я мог забыть. В то утро меня выгуливала наша замечательная, лохматая собаченция, по имени Мадамка. Так вот, гремящую и звенящую бочку мы катили вниз вместе. Мадамка мчалось за ней с громким и радостным лаем, а я спешил, молча, но совершенно счастливый, что удалось обнаружить такую необходимую в хозяйстве вещь.       

ОБРЕЧЕННОСТЬ СОСЕДСТВА

02 июля 2015, 12:18

ОБРЕЧЕННОСТЬ СОСЕДСТВА. 

Юрий Каннер

Президент русско-еврейского конгресса.

Арабы и евреи Израиля – и тем, и другим надо научиться слышать не только о чем кричит Ханин, но и о чем говорит Сара.

В Иерусалиме вышел поутру из гостиницы прогуляться по Старому городу. Уже припекало. У израильтян этой привычки нет, а я предпочитаю в жару носить шапочку. Думал купить по дороге. Проследовал всю улицу Мамила, сплошь состоящую из магазинов, - нигде не нашел. А едва вышел к Яффским воротам, в первой же арабской лавке – пожалуйста, и в большом выборе.

На крошечной площади у входа в Старый город в арабских магазинчиках есть вообще все, что только может понадобиться заезжему туристу, – от ледяной воды и свежевыжатых соков до путеводителей и карт на всех языках, сумок, зонтиков и ювелирных украшений с иерусалимской символикой. А на красивой, дорогой торговой улице Мамила, по которой большинство туристов и иерусалимцев попадает сюда, - практически ничего.

Поделился этим наблюдением со своими иерусалимскими друзьями. «Открыл Америку! – посмеялись они надо мной. -  Всем известно, что арабы – лучшие торговцы».  Рассказали, что любимыми местами времяпровождения русских (и не только!) израильтян до первой интифады были арабские ресторанчики и кафе в Старом городе. По пятницам и субботам они были забиты евреями. Как, впрочем, и сейчас в Абу-Гоше. В этот же мой приезд сводили меня в арабский ресторан в Галилее – нигде в Израиле я не ел так вкусно и при этом дешево. 

Но не только о сфере обслуживания речь. Приятель  рассказал такую историю. Жена у него упала – вывихнула руку в плече. Привез он ее в приемный покой иерусалимской больницы «Адаса». Там много и пациентов, и медперсонала – арабы. Попался и им арабский врач, молодой, видно, только что после университета. Они насторожились вдвойне. Парень сделал чудо: вправил плечо аккуратно, без боли, ласково – моментально и идеально.

Приятелю было с чем сравнить. Несколько лет назад и у него случился вывих. На станции Службы скорой помощи окружили его медсестры, вызвали врача – русского. Тот сказал на родном им обоим языке: «Покажем туземцам советскую школу? Только потерпи». Дернул – вправил, но боль была жуткая, плечо о себе напоминает до сих пор. А этот молодой араб - без демонстраций, без «у совестких собственная гордость» – и абсолютно безболезненно.

К чему все эти житейские зарисовки? Мне ли, формально иностранцу, доказывать израильтянам, что евреи и арабы в Израиле могут жить вместе, быть полезными друг другу, помогать и обеспечивать взаимную выгоду от совместного существования? Надо ли вообще это доказывать? Ведь пути в обратном направлении нет! Никуда арабы с этой земли не денутся и никогда евреи отсюда не уйдут – как бы ни мечталось обоим народам остаться без чужеродных соседей.  Они на это вынужденное соседство обречены. Это – данность. Есть только два варианта поведения в ней: либо отравлять друг другу совместное существование, либо извлекать из него пользу.

На житейском уровне вообще не вопрос, какой из двух вариантов разумнее, продуктивнее, лучше.

Почему же я лезу со стороны со своими, может быть, излишними доказательствами? Потому что есть еще и уровень политический, где действует совсем другая логика.

Говорю об этом именно сейчас, поскольку в последние дни произошло несколько событий, наглядно продемонстрировавших, насколько актуальна разность подходов – политиков и людей.

Сейчас самый известный арабский депутат кнессета – Ханин Зуаби. Все ли помнят, как этот начинающий политик стала знаменитостью?  Никто ее знать не знал до инцидента с «Мави Мармара» - флагмана «флотилии свободы» в Газу, где Ханин Зуаби принимала деятельное участие, будучи депутатом кнессета.

И вот в понедельник была остановлена новая «флотилия свободы» - и стал знаменитостью еще один арабский депутат, имени которого прежде тоже никто не знал, - Базель Гатас. Он присоединился к флотилии – уже новой – и прославился. 

Я внимательно слежу за сообщениями из Израиля. Все сенсации, которые связаны с арабскими политиками этой страны связаны с их антиизраильскими заявлениями. Раньше лидировала в этом Зуаби. Теперь, очевидно, соперничать с ней будет и Гатас. Я не знаю, что они сделали для решения социальных проблем арбаского населения Израиля, но то, что своими антиизраильскими действиями эти две новые политические звезды усилили и продолжают усиливать недоверие израильтян к израильским арабам, очевидно.

Нужно ли это торговцам в Старом городе Иерусалима, врачам и медсестрам израильских больниц, владельцам ресторанов, гаражей и других бизнесов, сотрудникам муниципальных служб, ученым и студентам, инженерам, адвокатам (многие из них, кстати, владеют русским и могут обзаводится русской клиентурой) – в общем, простым людям, израильским гражданам арабского происхождения,  озабоченным, как и остальные израильтяне, благополучием своих семей, здоровьем близких, будущим детей? Легче им станет или труднее обеспечивать себе нормальную жизнь  от того, что недоверие и опасение растет? Ответ очевиден.

Не только для евреев. Но и для большинства, я уверен, израильских арабов самих. Они знают, как живут их соплеменники и единоверцы в других странах – где они большинство. Они знают, что при всем недовольстве, которое у них, возможно, есть своим экономическим и социальным положением (как есть оно и у многих израильтян) в Израиле жизнь у них лучше, чем у арабов в арабских странах – разве что, кроме нефтеносных королевств и княжеств, но там и свобод поменьше. Точно так же, как русские в США или в том же Израиле в массе своей живут лучше, чем в России. Это убедительно, ибо Марксова формула «бытие определяет сознание» не опровергнута вместе с его социалистическиой теорией.

Пару недель назад стало израильской сенсацией случайное заявление участницы кулинарного(!) телевизионного конкурса «Мастер-шеф»: «Я – израильтянка, арабка, мусульманка, сионистка! – сказала она. - Они убьют меня за эти слова, но я действительно считаю, что для нас нет лучшего места, чем Израиль».

Уверен, что все слышали эти слова. Не уверен, что все запомнили ее имя. Ее зовут Сара Зуаби. Она – родственница знаменитой совершенно другими заявлениями депутата Ханин Зуаби, имя которой у всех на слуху. 

Конечно, это внутриобщинная проблема арабов, что в израильском парламенте их представляет Ханин Зуаби, дискредитирующая их, а Сара Зуаби, выражающая мнение большинства простых арабских граждан Израиля (ведь политически озабоченных в любом обществе неизмеримо меньше, чем озабоченных житейски), вынуждена опасаться за свои слова.

Но это проблема и евреев Израиля. Им необходимо научиться отделять зерна от плевел. СМИ всегда будут выносить в заголовки провокационные заявления Ханин. Но думающим людям должно быть понятно, что мнение большинства выражает Сара. Потому что это просто логично. Если, конечно, считать, что арабы такие же люди, как все, и хотят того же, что все, за исключением фанатичных маргиналов и фанатиков, а также циничных политиков. А считать иначе – глупость или расизм, что по сути одно и то же.

P.S. К великому сожалению, уважаемый Юрий Каннер ошибается в главном: большинство арабов не за Сарой, а за  Ханина. Психология нации, воспитанная веками, исключает подчинение араба еврею, как бы это выгодно не было. То, что он наблюдал, всего лишь явления временного, вынужденного компромисса - и только. Достаточно пожить в Израиле несколько лет, чтобы убедиться в этом. Я понимаю, что наш, еврейский характер, никак не может примириться с постоянной конфронтацией с соседями. Здравый смысл диктует нам, что мир с евреями жизненно важен для арабов. Израиль готов и делает всё, чтобы поднять уровень жизни не только арабов - граждан страны, но и арабов территорий. Но в том-то и дело, что зло, как правило, носит форму иррациональную, далекую от здравого смысла. Евреи - жертвы  безумия зоологической юдофобии - когда-то поняли это. В результате возникло Еврейское государство, способное противостоять злу. Мир с теми, кто даже не понимает, что это такое, просто невозможен. Возможна только капитуляция и очередные ужасы, связанные с ней.

СЕРГЕЙ ГУРИЕВ И СИНДРОМ ЗАЛОЖНИКА

Есть ли у Запада План для России?

Про политику

Сергей Митрофанов

Все-таки я не мог успокоиться относительно фразы Сергея Гуриева о том, что может возникнуть такая ситуация, что России потребуется «План Маршалла». Возможно, с его стороны это была только метафора, но хотелось бы надеяться, что кто-то на Западе действительно рассматривает вариант кризисного менеджмента. Меня бы, например, это сильно обрадовало бы. Поэтому я решил встретиться с известным экономистом в его парижском офисе, который на поверку оказался всего лишь маленьким кабинетиком с компьютером, несколько «недостойным» российских регалий экс-ректора Российской экономической школы и прочее, прочее, в том числе и члена совета директоров «Сбербанка». Однако пели птички, на безоблачном парижском небе ярко светило солнце, и Сергей Маратович мне показался в этой спартанской обстановке абсолютно органичным и счастливым. Как бывает органичным и счастливым человек, сбросивший с себя тяжеленный груз причастности к российскому «бардаку». Отчего ему даже потребовалось сделать определенное психологическое усилие, чтобы напустить на себя серьезный вид и вернуться к «Путину, войне и приближающемуся краху режима».

Сергей Митрофанов: «Так это была метафора?» — с порога спросил я.

Сергей Гуриев: Этот тезис — действительно метафора, потому что речь не идет о том, что Россия будет оккупирована американскими войсками. Хотя я слышал и такие теории, что Россия ввяжется в войну с Западом, проиграет ее, ну, и… так далее со всеми вытекающими. Но я воспринимаю это как маловероятный сценарий. Скорее всего, будет что-то вроде 91-го года, когда в стране кончатся деньги и каким-то образом сменится власть. Возможно даже, что при этом у власти останутся антизападные элиты, но поскольку они плохо представляют себе, как работает мир, как управлять экономикой и государством, они тоже долго не продержатся. Поэтому существует вероятность того, что разумные силы в элите, обществе и массах все же возобладают и будут вести разговор о том, чтобы Россия опять стала нормальной страной. Или стала нормальной страной — без «опять». И тут как раз выяснится, что средств что-то делать нет, инфраструктуры нет, что непонятно, как правильно отстраивать органы управления, судебную систему, реформировать образование и здравоохранения. В этот момент помощь Запада идеями и деньгами будет полезна.

С.М.: Но идея такого «плана для России» упирается в еще более острую проблему: а возможен ли вообще выход из того авторитарного тупика, в котором Россия исторически отказалась. Ведь она по каким-то причинам постоянно в него возвращается на протяжении веков. Отчего и возникает разговор о внешней силе, потому что абсолютно всем в России сегодня кажется, что внутренней потенции исправить положение у нас совершенно недостаточно.

С.Г.: Цель режима как раз в том и заключается, чтобы вы так думали. (Меня несколько покоробило «вы». — С.М.) И над этим он усиленно работает. Но один из важных тезисов, который я изложил в своей статье в «Вашингтон Пост», заключается в том, что у режима нет идей, стратегии, видения будущего. Как он собирается продолжать существовать дальше, непонятно. У него нет ответов на вопрос, что будет с Россией в перспективе. И даже ответа на вопрос: а что бы мы хотели, чтобы было с Россией? В этом месте прогнозирования и проекта пусто, ничего. Основная идея власти заключается в том, что эти люди хотят удержаться в ней как можно дольше. Конечно, это означает, что этот режим рано или поздно должен измениться. Как это будет происходить, действительно, совершенно непонятно. Будут ли какие-то части элит стараться устроить мирную передачу власти вменяемым управленцам, будет ли революция, выборы — все это трудно предсказать. При этом, по аналогии, в некоторых случаях смена режима происходит с внешним участием, а в некоторых нет, если представить себе кейсы Испании или Польши, или переход к демократии западного типа в Южной Корее. Таким образом, в принципе необязательно иметь оккупационную администрацию.

С.М.: Главное, что вы предсказываете наступление этой точки бифуркации в ближайшее время.

С.Г.: Действительно, я не вижу, как бы это все могло разрулиться иначе. Конечно, есть сценарий, что цены на нефть поднимутся. Однако если они не поднимутся, изменения произойдут уже в ближайшие пять лет. При этом на протяжении двух ближайших лет — я бы сказал — ситуация не изменится. Это зависит от многих факторов, впрочем, власть умеет совершать ошибки…

С.М.: В случае обрушения институтов и банкротства социальной системы — рассмотрим такой вариант, — какой все-таки мог бы быть «План для России»?

С.Г.: Все будет зависеть от того, кто будет находиться у власти в Европе, Америке и Китае.

С.М.: Нет, я спросил для того, чтобы просто понять, что это может быть в принципе. Потому что вот Алексашенко взялся полемизировать с вами в короткой статье и там сказал, что если речь идет о тупой накачке экономики деньгами, то России деньги не нужны.

С.Г.: России нужны умные деньги. Например, вместе с проектами Всемирного банка по строительству инфраструктуры без коррупции. Опять-таки, сами деньги действительно не так важны, да и у Запада нет столько денег, чтобы спасти Россию. На Украину еле-еле хватает. А на Грецию уже не хватает. Однако для России суммы, которые ей нужны, есть у российских предпринимателей, которые вывезли их за границу. В этом смысле деньги все равно придут, но нужны будут механизмы и институты, чтобы их освоить. И здесь я не вижу предмета спора с Алексашенко. Насколько я помню, его главный тезис заключается в том, что Россию можно построить только изнутри. И в моей статье тоже так написано, что будущее России будут решать россияне. Хотя Запад может очень помочь. Роль Запада будет второстепенной, но очень важной. И прежде всего в том, чтобы гарантировать, что деньги, которые будут инвестировать западные страны и возвращать российские предприниматели, не разворовывались. То есть это и техническая помощь, и помощь людьми, проектами, и в том числе умными деньгами.

С.М.: Это общая концепция. Но можно ли представить себе, что мы берем где-то загодя заготовленный «план», типа «500 дней», и что-то начинаем делать по очереди?

С.Г.: Даааа… Конечно, все есть… (Я смеюсь, думая, что он шутит, но Сергей Маратович абсолютно серьезен. — С.М.) Это долгий разговор, однако в мире накоплен огромный опыт технической помощи развивающимся странам. По восстановлению инфраструктуры. По судебной реформе. По реформе госуправления. По реформе здравоохранения и образования. И есть готовые специалисты в этих областях. Притом что на это не потребуются сверхъестественные суммы.

Впрочем, тут есть и развилки. Готово ли российское общество идти по тому или иному пути реформ? Какой, грубо говоря, мы должны обеспечить минимальный уровень с точки зрения образования и здравоохранения? Я думаю, что сейчас есть определенный консенсус внутри общества насчет того, что высшее образование должно быть универсальным, но не обязательно бесплатным, а среднее образование должно быть бесплатным. Сегодня в обществе есть запрос на то, чтобы все 100 процентов окончивших среднюю школы имели возможность поступить в высшее учебное заведение. Другое дело, что мы не обещаем, что и высшее образование будет бесплатным. С другой стороны, все попытки обсуждать, что и какие-то части среднего образования были бы платными, обществом не принимаются. Идет дискуссия о том, какой минимальный стандарт медицинской помощи должны получать российские граждане. Мы видим: общество считает, что государство должно обеспечить критически важными для выживания препаратами, но также и соглашается с тем, что нормально, когда высокотехнологичные виды медицинской помощи оказываются за рубежом. Понятно, что общество не приемлет, что каждый день россияне погибают в отделениях полиции. Реформа полиции должна быть обязательно проведена, чтобы полиция перестала считаться главной угрозой личной безопасности. Такого рода вещи должны быть сделаны. Но есть и нерешенные моменты: считаем ли мы, что нужно вводить плату за проезд транспорта в городе, считаем ли мы, что возможно частно-государственное партнерство в аэропортах и дорогах? Это технические моменты. Большие решения — решения конституционального характера. Как должны быть построены федеративные отношения? Должна ли Россия быть президентской или парламентской республикой? Здесь у Запада нет ни готовых решений, ни возможности повлиять на ход дискуссии. Однако сама дискуссия о том, какой демократией быть России, может опираться на исследования, которые накоплены западными институтами. Хотя окончательное решение, конечно, будет не за Вашингтоном и Берлином.

С.М.: Меня несколько пугает перспектива этого нового поворота на реформы. Дело в том, что в России уже 20 лет идут реформы, не прекращаясь, и западные рецепты как раз вроде вполне востребованы, поскольку все становится и «рыночным», и «эффективным» при внешней авторитарной рамке. Поэтому в данной ситуации идея, что новым политикам России опять придется предложить какой-то «пакет реформ», вряд ли встретит восторг и понимание у населения.

С.Г.: Сейчас не встретит, но когда произойдут изменения режима, вдруг окажется, что иначе попросту нельзя. Все прошлые рецепты устарели, и уже не будет вопроса, какие нужны реформы, а будет один вопрос, как обеспечить минимальный социальный набор. Это же касается и минимального набора обязательных услуг ЖКХ, и так далее. Я думаю, что новое правительство, будь оно хоть правым, хоть левым, все равно должно будет декларировать, что все россияне достойны лучшей жизни. При этом надо понимать, что тот дискурс, которые есть сейчас, — что у нас все нормально, — основан лишь на шатких предположениях, что нефть вырастет в цене. Однако те чиновники, которые на это не надеются, уже сейчас обсуждают сокращение пенсионных обязательств. И я думаю, что они правы. Многие предсказывали, что запас прочности иссякнет к концу 16-го года, а он уже сегодня почти на исходе.

С.М.: Насколько ясно понимают эту ситуацию России коллеги за рубежом? Понимают ли они, что драма разворачивается в ядерной стране, что катастрофа тут никому не нужна и что это все не совсем внутреннее дело России?

С.Г.: Это хороший вопрос. Никакой западный политик не хотел бы смены режима, пока он сам находится у власти. Это огромный риск и огромная головная боль. В том смысле, что помощь при смене режима, разработка «плана Маршалла» — это все огромная работа с непредсказуемым результатом. Сейчас все говорят, что Запад потерял Россию в 90-е годы. Не все довольны тем, как действовал Буш-старший или Билл Клинтон. Потому что они много сил вроде бы потратили, а результат оказался не очень хорошим. Именно потому любой западный политик хочет, чтобы перемены в России произошли при следующем лидере. Притом что все они понимают, что Россия — ядерная держава, а ее распад не является чем-то невероятным. Все хотят, чтобы в России не было войны, чтобы Россия управлялась и не разваливалась. С другой стороны, многим становится ясно, что ситуация контролируется плохо. Убийство Немцова стало для многих западных политиков шоком, поскольку он был и очень известным на Западе, а для многих ведущих западных политиков еще и личным другом. Его убийство показало, что ситуация не контролируется, и тот факт, что убийца не пойман, доказывает, что, может быть, силовой аппарат не вполне подчиняется действующему президенту.

С.М.: Это сигнал к вмешательству в ситуацию — хотя бы на уровне идеологии и наведения мостов с какими-нибудь референтными группами?

С.Г.: Речь не идет о вмешательстве. Но речь идет о защите западного публичного пространства от агрессивной российской пропаганды. Это очень серьезная проблема. Запад видит, что Кремль сам стал вмешиваться в европейские дела. В Америке это невозможно, там нет зависимых от Кремля экономических и культурных интересов, но в Европе по определению уровень сотрудничества и взаимозависимости с Россией гораздо выше, и Кремль этим пользуются. Есть крайне левые или крайне правые политики, которые получают деньги от Москвы, — это очень беспокоит Запад. Запад беспокоят кибератаки. Они беспокоят даже больше, чем ядерное оружие, потому что вероятность применения кибератак гораздо выше. И, конечно, Запад беспокоит пропаганда. Тот факт, что многие русскоязычные на Западе отравляются пропагандой российских телеканалов, беспокоит всех, и так или иначе на эти вопросы надо будет давать ответы. Возможно, придется снова масштабно запускать «Голос Америки», «Свободу» и «Свободную Европу». Но главная проблема — агрессия российских СМИ и российских денег внутри Европы.

С.М.: Являются ли эти угрозы сигналом к мобилизации Запада?

С.Г.: По-прежнему Россия — пока не самая главная угроза для Запада. Есть ИГИЛ. Есть другие проблемы на Ближнем Востоке. Есть европейский кризис, связанный с Грецией. Кризис, связанный с эмиграцией из Северной Африки. Все это вещи, с которыми надо справляться. Показательными будут дебаты кандидатов на пост президента Америки по вопросам внешней политики. Я думаю, там не будет никакой дискуссии о том, стоит ли признавать аннексию Крыма или нет. Все кандидаты в президенты США гораздо более воинственно настроены по отношению к Владимиру Путину, чем нынешний президент Барак Обама. Но не будет и содержательной дискуссии о том, что должна делать Америка в отношении России. Следующий президент будет так же питать надежду, что смена режима произойдет не при нем.

С.М.: Немножко личный вопрос: бросает ли здесь тень на людей из России то, что они из путинской России?

С.Г.: Бросает и очень сильно. Психологически это очень некомфортно. Понимаете, мы с вами граждане страны, развязавшей войну, в которой погибли тысячи людей и по крайней мере миллион стали беженцами. Мы все несем ответственность за то, что не установили более мирное правительство. И по историческим меркам это тоже достаточно необычное событие, что одна страна в современной Европе захватывает часть другой. Но у тех, кто продолжает жить России, хотя бы развивается синдром заложника, а когда оказываешься на Западе, уже не можешь сослаться на то, что был заложником.

13.07.15 18:39

РУССКИЙ ЖУРНАЛ

Недовоевали

Про политику

Ярослав Шимов

Корень и суть нынешней ситуации "Россия – Запад" выражается одним словом: недовоевали.

Так уже было при крушении кайзеровской Германии, и во многом поэтому из Германии веймарской потом возникла гитлеровская. Ни один солдат Антанты на момент заключения перемирия-1918, как известно, не стоял на немецкой земле. Идти на Берлин западным союзникам не хотелось – жертв и без того за четыре года войны было по уши, а Германия, совершенно ясно, еще могла сражаться и нанести противнику существенный урон, но уже без всякой надежды на успех. Вот враги и поговорили в итоге в Компьенском лесу – с известными последствиями, расхлебывать которые пришлось детям Европы, рожденным в год перемирия. И как раз достигшим призывного возраста к началу новой войны.

Советский Союз тоже недовоевал. Он не был побежден окончательно и однозначно, как рейх Гитлера, но просел под давлением внутренних проблем, не меньшим, чем внешнее давление – как рейх Вильгельма II и Гинденбурга. Это важно. В СССР не возникло массового чувства реального поражения, опустошения и желания как-то договориться с победителями. Не было и массового чувства освобождения. Скорее появилось, по крайней мере у значительной части общества, чувство отчуждения и предательства собственных элит (Dolchstoss, "удар в спину", любимый образ немецкой националистической, а затем нацистской пропаганды 1920-30-х годов).

Главная ошибка, конечно, была после крушения СССР совершена ведущими странами Запада, этим – с начала 90-х годов – царством благодушных идиотов. Я довольно далек от идеалов рейгановско-тэтчеровского неолиберализма, но вместе с его столпами в западной политике – причем внешней больше, чем внутренней – почти исчезли и пресловутые balls, яйца, выражаясь по-русски. Стратегов и людей убеждений на десятилетия вперед сменили тактики и люди компромиссов.

Выходов по отношению к России у Запада на протяжении не менее чем десятка лет после распада СССР было два. Один назовем условно "потсдамским", другой – "пекинским". Первый предполагал введение в побежденной стране в той или иной степени внешнего управления, по меньшей мере – проведение реальной люстрации в высших и средних эшелонах политической власти и силовых структур. В дополнение к кнуту следовало применить и пряник: Россия 90-х была вполне готова к перспективе постепенной, но однозначной интеграции в западные структуры, прежде всего в Евросоюз и НАТО. Но это требовало существенных расходов и заметных политических и идеологических усилий, на которые западные страны пойти не пожелали. В результате ельцинскую и раннепутинскую Россию вначале преждевременно списали со счетов, а затем просто выпустили из поля зрения, занявшись проблемами международного терроризма и Ближнего Востока, которые показались западным лидерам более актуальными.

"Пекинский" путь предполагал бы проявление к России того, что является в русской культуре, в том числе политической, одним из важнейших понятий –уважения. Недаром нынешняя путинская политика, давно вышедшая за пределы рациональности, де-факто сконцентрировалась вокруг этого понятия. В действительности США и другие страны Запада достаточно хорошо знакомы с таким подходом. Во время пребывания Генри Киссинджера на посту госсекретаря США в начале 70-х коммунистическому Китаю было не только предложено прагматическое сотрудничество, но и проявлен респект, намного превосходивший реальное положение тогдашней КНР, разоренной кошмарными социальными экспериментами Мао. Президент Никсон и госсекретарь Киссинджер понимали, что, не приняв в этом символическом плане правила, предложенные Пекином, они не добьются реальных выгод, в которых был заинтересован Вашингтон.

В начале прошлого десятилетия новоиспеченный президент Путин предлагал США и их союзникам нечто вроде того, что хотел 30-ю годами ранее увядающий председатель Мао. С одной существенной разницей: помимо уважения собственно к России (способы его символического проявления могли быть разными), речь шла и о фактическом предоставлении ей carte blanche на всем или почти всем постсоветском пространстве. Путин не из сентиментальных чувств (у него?! смешно) звонил Бушу-мл. после терактов 9/11: это было приглашение к переговорам, предложение сделки, фактически желание принести оммаж сильнейшей державе мира – но на правах самого могущественного и уважаемого вассала. Идеологической программой такого путинского западничества стала известная статья Анатолия Чубайса "Либеральная империя". Раннепутинская элита была готова обменять положение сверхдержавы на позицию державы региональной и в целом прозападной – однако с возможностью делать, что хочешь не только по отношению к ближайшими соседям России, но и внутри нее самой. Если правила рыночной игры раннепутинская элита была готова соблюдать, то все эти «мансы-пансы» вокруг демократии, прав человека и проч. были ей чужды еще с ельцинских времен. (Стоит ли напоминать о том, как проходили выборы президента РФ в 1996 году?). Вдобавок в Москве никогда всерьез не подходили к суверенитету таких стран, как Украина, Белоруссия или Казахстан, автоматически считая их частью собственной сферы влияния.

После 2000 года возможностей для реализации "потсдамского" пути, направленного на превращение России в некое подобие ФРГ времен Аденауэра, практически не осталось. Выбор же в пользу "пекинского" варианта тоже не был сделан, поскольку Россия продолжала восприниматься Западом как все более неудобный, но тем не менее европейский и в целом прозападный партнер. При этом по периметру России возникла целая полоса государств, от Молдавии и Украины до Азербайджана и Киргизии, для которых пророссийская ориентация более не являлась альфой и омегой внешней политики. Сталкиваясь со все более упрямой и «империалистической» позицией Москвы, Запад начал делать ставку на дружественные ему силы в этих странах, что Россия восприняла как противодействие ее интересам на постсоветском пространстве.

Событием, которое в конечном итоге привело к разрыву между Москвой и западным миром, стала украинская "оранжевая революция". Всё последующее, включая столкновение с Грузией (2008), аннексию Крыма и войну в Донбассе (2014), можно считать "отложенной реакцией" путинской элиты на унижение, испытанное на рубеже 2004-05 годов. Здесь сыграли свою роль сразу несколько факторов. Во-первых, западные политики не учли, что эта элита, к концу второго срока Путина практически полностью состоявшая из бывших офицеров КГБ, позднесоветских чиновников среднего звена и прагматичных интеллигентов не слишком высокого полета, отнюдь не отказалась от державных амбиций и свойственного эпохе позднего СССР восприятия Запада. А именно – подхода к нему как к стабильному противнику, т.е. такому, которого сложно быстро победить, с которым следует договариваться по частным вопросам, однако полное примирение с ним в обозримом будущем не представляется реальным. Колоссальная коррумпированность новой российской элиты и ее склонность жить и вкладывать деньги на Западе ошибочно интерпретировалась как стремление вписаться в западный мир. В реальности речь шла лишь о стремлении паразитировать на благах и уюте этого мира. (Характерно, что только русские заграничные общины породили массовый тип богатого или по крайней мере благополучного эмигранта, долгие годы живущего на Западе и склонного крайне враждебно относиться к западному образу жизни и ценностям).

Во-вторых, условия возможного компромисса, де-факто предложенные Москвой во время первого срока Путина, Запад и не принял, и не отверг – он просто посчитал их несвоевременными и неадекватными. Тем самым дав еще одну пощечину путинской элите, начавшей к тому времени быстро набухать деньгами. В ее мире, лишенном реальных ценностных ориентиров, последнее должно было означать автоматический пропуск в "высший свет". Но автоматика почему-то не срабатывала. Своими в западном мире ни российские политики, ни российские олигархи не стали, хотя в Давос ездили неоднократно.

Начиная с 2007 года (мюнхенская речь) Путин регулярно давал понять urbi et orbi, что сильно обижен. Ответом западных политиков было уже почти не сдерживаемое презрительное удивление. Стороны окончательно стали разговаривать на разных языках. В России почти все, от высших эшелонов власти до общественного мнения, как правило, принимали и принимают либеральную, правозащитную и проч. риторику западных деятелей как проявление лицемерия, не желая замечать, что эти ценностные императивы действительно стали частью западной политической культуры – при всем прагматизме последней. На Западе, в свою очередь, с трудом воспринимается российский подход к политике, которая при Путине базируется на чистом макиавеллизме, нарочитом мачизме, культе силы и геополитических теориях рубежа XIX – XX веков.

На самом деле возможность найти общий язык была упущена 15–20 лет назад, когда выбор между "пекинским" и «потсдамским» вариантами так и не был сделан. В результате Запад считает архаичной блажью упор Москвы науважение к ее статусу великой державы (вне зависимости от того, соответствует ли это реальности – но был ли по-настоящему великой державой Китай, когда президент Никсон приехал туда с визитом в 1972 году?). После аннексии Крыма и прочих манипуляций Москвы по отношению к Украине эта блажь выглядит еще и опасной. Но в действительности и западные страны не могут снять с себя вину по меньшей мере за три ошибки. Первая и главная: в течение почти четверти века Запад упорно избегал определения ясных правил игры (жестких или мягких – другой вопрос) по отношению к России, хотя для других посткоммунистических стран и правила, и интеграционные цели были определены еще в 90-е.

Вторая ошибка: Запад не отследил и/или недооценил процессы, происходившие в российских верхах после 1991 года – в частности, роль в них сотрудников бывших советских спецслужб, то есть тех, кто "недовоевал" и так или иначе мечтал о реванше. Третья: Запад и сам в течение последних 20–25 лет предпринял немало силовых акций, сомнительных с точки зрения международного права в том его виде, в каком оно было зафиксировано Хельсинкским актом 1975 года и другими подобными соглашениями. Хотя ни одна из этих акций, от Косово до Ирака, не сопровождалась ни аннексиями, ни таким количеством лжи, как действия Кремля по отношению к Украине, расшатывание современной системы международного права и отношений между государствами началось задолго до 2014 года.

Правда, именно нынешний год может стать датой окончательного погребения этой системы. Возможности для диалога выглядят почти исчерпанными. С одной стороны, российская политика, нарочито базирующаяся на концепции уважения к истинному или мнимому статусу и правам страны, становится заложницей этой концепции, в рамках которой любые уступки – это уже не элемент политической игры, а нечто гораздо большее: оскорбление, поражение, унижение. С другой стороны, очевидная усталость западных политиков от Путина, проявившаяся в форме откровенной обструкции на саммите G20 в Брисбене, тоже становится своего рода обязательством на будущее: трудно вновь отнестись как к партнеру к тому, кого ты публично сделал изгоем. Однако само присвоение Путину статуса парии накладывает на западных лидеров нелегкое обязательство: в случае нового обострения оскорбленным российским вождем ситуации вокруг Украины придется идти до конца. Но что считать концом в конфликте с ядерной державой?

Итого: мы пожинаем сегодня плоды "недовоеванности" холодной войны, многолетнего отсутствия ценностной и политической определенности в отношениях между Россией и ведущими странами Запада. Это конфликт паранойи и нерешительности, наглости и невежества, хулиганства и лицемерия. Но прежде всего – это конфликт престижа или, вернее, представлений об оном. Россия не может уступить, потому что она потеряетуважение (прежде всего в собственных глазах), а ее нынешняя власть – весь рейтинг, основанный на концепции и риторике "вставания с колен". Запад не может уступить, потому что выборы непрерывны, а значит, победы, реальные или имиджевые, вроде Брисбена, нужны; образ врага, в который Путин и сам рад вписаться, во многих ситуациях выгоден, ибо на него можно списать очень многое; ну и, наконец, агрессорам действительно не уступают – хоть чему-то же история должна учить. Что же касается третьей стороны конфликта, несчастной Украины, то ей уступать и отступать вообще некуда.

Вывод, как ни крути, получается страшным: придется довоевать. Если, конечно, не случится чудо. "Черных лебедей" за последний год прилетело более чем достаточно. Почему бы не появиться наконец и белому?

19.11.14 9:26

РУССКИЙ ЖУРНАЛ