Итоговое коммюнике саммита мира по Украине, завершившейся сегодня в Швейцарии, поддержали 80 стран – участниц конференции и 4 организации.
Восемьдесят стран призвали к тому, чтобы "территориальная целостность" Украины стала основой любого мирного соглашения, которое положит конец двухлетней войне России", – пишет "Вашингтон пост".
Среди присоединившихся к декларации – Украина, США, Израиль, Канада, Великобритания, Молдавия, Грузия, Япония, Южная Корея, все страны Евросоюза, а также руководящие органы ЕС, Сербия, Турция, Аргентина, Катар, Ирак, Кипр, Австралия, ряд государств Африки и Латинской Америки.
Главный российский пропагандист Владимир Соловьев в эфире федерального телеканала "Россия-1" предложил взорвать дамбу Киевской ГЭС, чтобы затопить столицу Украины.
Советник мэра оккупированного Мариуполя Петр Андрющенко опубликовал соответствующее видео с фрагментом передачи пропагандиста.
"Простите, но я реально не понимаю — почему до сих пор киевская дамба стоит. Я считаю, что мы должны перейти к позиции жесточайшего наказания. Слушайте, они нам "утюжат" Белгород, а мы пытаемся "сохранить" Киев", — заявил Соловьев.
Его заявление негативно воспринял один из приглашенных на передачу "экспертов". Но Соловьева это не остановило, и он продолжил говорить о каком-то "благородстве" российской армии.
В качестве причины для осуществления теракта пропагандист указал предостережение руководителя Главного управления разведки Минобороны Украины Кирилла Буданова о судьбе Крымского моста.
"А если снести на хрен плотину, то надо будет ему рассуждать, что будет с Киевом", — прокричал рупор Кремля.
Андрющенко акцентировал на том, что призыв устроить теракт прозвучал на фоне Саммита мира, который сейчас проходит в Швейцарии, и слов Путина о желании достичь мира.
"Прекрасная возможность участникам принять предложения Украины и союзников, с одной стороны. С другой — они даже уже не прячутся. Какая там "денацификация и демилитаризация". Просто уничтожь всех украинцев — призывы к прямому геноциду. Мы и так знали, но ушло два года и более полумиллиона россиян, чтобы они уже не прятались", — подытожил советник мэра Мариуполя.
А.К. Иной раз мне кажется, будто этот ублюдок на самом деле - лютый враг Кремля: с таким упоением и искренностью он разоблачает людоедский режим своих хозяев.
Квентин Тарантино подвергается преследованиям и оскорблениям в ресторане со стороны пропалестинских активистов.
Желание модничать может обернуться проблемами и для спины, и для шеи. А привычка все свое носить с собой только усугубит ситуацию.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Женская сумочка, как известно, практически бездонна: туда ухитряются запихнуть и косметику, и кошелек, и солнцезащитные очки, и ключи, и бутылку воды, и ноутбук, если едут на работу, и зонтик, и запасной свитер. Неудивительно, что из моды не выходят объемные сумки, которые терпеть не могут врачи-ортопеды и нейрохирурги.
«Если вы перегружаете сумку, она может повредить запястья, локти, плечи или спину, в зависимости от того, как вы ее носите, — говорит доктор Кевин Лис. — Даже если вы распределите вес равномерно, тяжесть в итоге все равно повлияет на осанку и походку».
«Когда люди носят неподходящую сумку, особенно ту, которая создает чрезмерную нагрузку на позвоночник, у них часто появляется боль в плечах, а также боли в нижней части шеи и верхней части спины, — говорит нейрохирург, специализирующийся на хирургическом лечении сложных заболеваний позвоночника, доктор Лю Мацишин. — Все эти части тела связаны через большую трапециевидную мышцу, которая проходит от основания черепа до плеч, а затем до середины спины. Первые симптомы могут появиться уже к концу дня, а постоянные боли — через несколько дней или даже недель постоянного использования неправильной сумки».
Из более серьезных и затяжных последствий — проблемы с суставами, опорно-двигательным аппаратом. Из-за дисбаланса веса меняются осанка, походка. Если лямки при этом узкие и врезаются в плечи, они могут повредить нервные окончания — это ощущается как покалывание или онемение.
Итак, худшая сумка — это сумка на одно плечо или через плечо, а также любая перегруженная.
«Это приводит к несбалансированной нагрузке не только на плечо, но и непосредственно на шею, а также на грудной отдел позвоночника, — говорит врач. — Используйте такие сумки, только если нет других вариантов и недолго».
С нейрохирургом солидарна ортопед Джорданна Клэрфилд-Генри. Она предупреждает, что сумка на одно плечо, тем более тяжелая, может привести к смещению позвонков.
«Тяжелые сумки усугубляют нагрузку на спину, особенно если вес неравномерно распределен или сосредоточен в одной области, — предупреждает она. — Идеальная сумка должна быть легкой, чтобы снизить общую нагрузку на спину. Если вам принципиально нужна сумка через плечо, ищите модель с длинным и широким ремнем, чтобы грамотнее распределять вес».
Врачи советуют отдавать приоритет рюкзакам, но их тоже надо носить правильно: вес не должен превышать 10% от массы человека, а лямки должны быть мягкими и широкими. Поясные сумки тоже удачный вариант. Они, как правило, небольшие, их сложно перегрузить, и они не напрягают вашу спину.
Из-за лево-«зеленой» политики, поддерживающей антисемитизм, у евреев нынче мало шансов на будущее в Германии.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
«Эта книга посвящается всем тем, кто в состоянии соединять сердце и разум». Яснее, лаконичнее и точнее Михаэль Вольффсон не мог бы выразиться. Ведь даже в этом посвящении он дает понять: у каждого, кто всё еще выступает за неограниченный прием беженцев в Германию (и в целом в Европу), должно быть, каменное сердце и вата в голове.
Такое посвящение напрямую исключает определенную группу читателей: большинство лево-«зеленых» товарищей. Они кипят избирательными, хаотичными всплесками эмоций со щепоткой морализма. Вспомните, например, истерически-морализаторское «Добро пожаловать, беженцы!» многих взрослых женщин или безмозглое идолопоклонство взрослых мужчин перед маленькой шведской школьницей. Мысли для них Вольффсона определенно слишком рациональны, слишком разумны.
То, чего у одних слишком мало, у других слишком много. И наоборот. Именно потому обе стороны могут многому научиться у Вольффсона: одни – чувствовать умом, другие – думать сердцем. Причeм речь в книге, как можно догадаться из ее названия «„Никогда больше!“ Опять? – Старый и новый антисемитизм», идет о нынешнем росте антисемитизма в Германии. Центральную роль в этом играет лево-«зеленый» «культурный бомонд», большинство представителей которого рассматривает «каждого мигранта как хорошего, угнетенного и бесправного у себя на родине человека».
Тезис Вольффсона звучит так: «Как всегда, антисемитизм – это постоянный билет или, по крайней мере, временный пропуск в европейское общество». И далее: «Тот, кто хочет принадлежать к культурным гегемонам, нуждается в соответствующем антисемитизме, требуемом там в качестве входного билета, при этом антисионизм или антиизраэлизм преобладает как разновидность антисемитизма». Культура, наука и СМИ: если вы хотите преуспеть здесь, вы не только должны быть гендерно ориентированы и отдавать дань климатической идеологии, вы также должны быть антисемитом.
Каждый, кому приходилось или приходится вращаться в соответствующих кругах, знает, что это мрачное, но вполне реалистичное описание. Однако Вольффсон становится еще более мрачным, когда речь заходит о будущем евреев в Германии: «Важнейший вопрос: есть ли у евреев будущее в Германии? Мой ответ: из-за демографии и связанной с ней антиеврейской идеологии (идеологий) в долгосрочной перспективе – так же мало, как и в других странах диаспоры».
Подобные весьма неутешительные суждения Вольффсона во многом объясняются несколькими годами идеологической политики лево-«зеленых». В частности, их поддержкой ХАМАСа, особенно через свои проекты в Палестине. Только благодаря этой поддержке ХАМАС смог развить свою нынешнюю мощь и настолько серьезно атаковать Израиль, как это произошло в октябре прошлого года.
Не всякое осознание требует продолжительного времени для созревания. Иногда достаточно одного мгновения в жизни, чтобы внезапно прозреть. Увидеть реалистично. Как, например, 7 октября 2023 г., которое, безусловно, стало поворотным моментом для многих. В том числе и для Вольффсона. Данное событие определенно подтолкнуло его к пессимистичному суждению. Две речи, упоминаемые в книге, служат тому иллюстрацией.
Вот почему книгу Михаэля Вольффсона «„Никогда больше!“ Опять?» обязательно стоит прочесть. С одной стороны, каждый найдет время, чтобы прочитать менее 100 страниц. С другой стороны, она написана человеком, который, будучи евреем, сам страдает от происходящего, но при этом не позволяет своему беспокойству затуманить разум. Человеком, который знает, о чем говорит. Тем, кто умеет сочетать свой собственный опыт с объективными теориями – и приходит к правильным выводам. Вот что делает эту книгу такой приятной для чтения. Потому что это просто умная книга. Написанная с душой. И с пониманием.
Дебора РЫШКА, «Еврейская панорама»
Профессор Михаэль Вольффсон, историк и журналист, родился в 1947 г. С 1981 по 2012 г. был профессором современной истории в Университете Бундесвера в Мюнхене. Автор многочисленных книг, эссе и специализированных статей, публицист и признанный оратор. Лауреат многочисленных премий и наград, в том числе премии Ассоциации германских вузов «Преподаватель года» в 2017 г. и Премии в области прав человека им. Франца Верфеля от Фонда «Центр против изгнания» в 2018 г.
Michael Wolffsohn. Nie wieder? Schon wieder! – Alter und neuer Antisemitismus
Herder Verlag, 2024, 96 S.
ISBN: 978-3-451-07239-0
Старение населения и все более заметное нежелание молодежи вкалывать у станка приводят к нарастающей нехватке рабочих рук в промышленности Китая.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
По официальному прогнозу Министерства трудовых ресурсов и социального обеспечения КНР, в 2025 году в основных отраслях производства будет не хватать не менее 30 миллионов человек. Еще в 2021 году Государственное статистическое управление опросило руководство более 90 тысяч ведущих промышленных компаний и предприятий Китая – 44 процента из них своей главной головной болью назвали сложности с наймом рабочей силы.
Интересные дела происходят с трудовыми мигрантами из сельской глубинки, которые с начала хозяйственных реформ в КНР в 1978 году были одним из главных моторов китайского экономического чуда. Именно эта недорогая и достаточно дисциплинированная рабочая сила во многом обеспечивала превращение КНР в промышленную мастерскую мира.
По официальной статистике, в 2023 году в стране трудилось 297 миллионов мигрантов-поденщиков из глубинки. Это население огромной страны, вдвое больше, чем у всей России. Но со структурой этой рабочей силы произошли разительные перемены: сейчас 31 процент там приходится на людей в возрасте старше 50 лет. Это в три раза (в три раза!) больше, чем было в 2008 году, когда начали вести такую статистику.
В 2023 году на предприятия промышленности с привлекательной оплатой нанимались всего лишь 28 процентов рабочих-мигрантов из глубинки. А 54 процента выбрали сферу торговли, общепит, гостиничные и коммунальные предприятия. Где платят поменьше, но работать полегче. Это на 11 процентных пунктов больше, чем было 10 лет назад.
А с другой стороны, усилиями трудолюбивых самоотверженных родителей уже 60 процентов молодых людей после школы поступают в университеты и другие заведения высшего образования. После их окончания они хотят престижной офисной работы, и ее эти молодые люди готовы упорно ждать, сидя на шее у папы и мамы. Безработица в этой категории достигает 15 процентов, это втрое больше, чем в целом по стране, но на производство ребята шагать не желают. Короче, ситуация с трудовыми ресурсами в китайской промышленности интересная.
Где начиналась всемирная слава Венеции?
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
В городе что ни шаг, то история. Неповторимая нигде и никем.
Да, пришлого человека потчуют блюдами устоявшегося туристического меню, которое подается на центральных частях островов, обнимающих Canal Grande. Но, как говорят знатоки вопроса, истинное ядро Венеции все же не здесь, а в районе Кастелло. Дескать, если вы хотите избежать шума и суеты, оставьте площадь Сан-Марко и сосредоточьтесь на историческом Арсенале.
Феноменальное явление для Венеции: здесь никаких толп с экскурсоводами при шестах с пестрыми и заметными издалека ленточками, а то и с национальными флагами. К примеру, опознавательный флаг с черным силуэтом боевого быка (Toro de Osborne), неофициальный национальный символ Испании.
В Кастелло – пугающая применительно к шумной Венеции тишина. Именно этот ныне дремлющий район был ядром власти и великолепия города, его промышленной гордостью, залогом торговых и военных успехов. Кастелло – особая зона внимания. Смотреть порой надо, не высоко задрав голову, а под ноги: у порога иных домов в Кастелло – медные таблички, так называемые «камни преткновения» родом с берегов Рейна, указывающие на еврейских обитателей, которые стали жертвами нацистов. О еврейском вкладе в славную историю Венеции я расскажу в следующей части очерка.
Говорят, именно дож Орделаффо Фальеро, 34-й дож, предложил в 1104 году объединить разрозненные мастерские в один обнесенный стеной производственный хаб, постепенно укрупнявшийся. Через два века хаб смог обеспечить выполнение полноценного государственного заказа: не 20 и не 30, а десятки судов, построенных одновременно.
Мало кто верил, что двум болотистым, ничем не примечательным островкам в районе Кастелло уготовлена мировая слава. Вначале стали изготавливать небольшие и маневренные боевые корабли, требовавшиеся для крестовых походов, в которых участвовала Венецианская республика. Уже через несколько десятилетий она славилась как набирающая известность морская держава. У венецианских судов было два движителя – паруса и весла, чем обеспечивалась необходимая скорость и замечательная маневренность. Всего этого, при нужных параметрах, было достаточно для побед на море. Зная это, маркиз Бонифаций I Монферратский заказал Венеции перевозку 400 тысяч рыцарей с лошадьми для Четвёртого крестового похода на Святую Землю, который он возглавил.
О, то было время великого взлета славы, о чем турист в последние два века мог не подозревать, знакомясь с городом откровенно открыточного характера. Поэтому Марк Твен в своей книге «Простаки за границей или Путь новых паломников» (с нее началась его литературная карьера), взирая на Венецию, предлагал «помнить ее только такой, какой она была, когда потопила корабли Карла Великого, когда смирила Фридриха Барбароссу или развернула победные знамена на стенах Константинополя». Намекают на это не только и музеи и галереи Венеции. Но и частные коллекции горожан, одну из которых увидел в семье, подарившей миру пару венецианских генералов, Иосиф Бродский. Он написал в Fondamenta degli incurabili: «Картины изображали, насколько можно было разобрать, морские и сухопутные сражения». Хотя хозяин дома никакого отношения к флоту не имел, а был «немного драматург, немного художник». И такая овеществленная и развешанная по стенам память в семейном формате – не единственная в городе на воде.
Военные походы, предпринятые Венецианской республикой, – лишь часть ее истории. Она, по представлению многих туристов, участвовала в преображении средневекового мира не только своим людским ресурсом, а судами, которые по причине тогдашний представлений о совершенстве сдавались в пользование чужеземцам для их кровавых дел. Казалось бы, можно утверждать, что Венеция – не боец, а предприниматель, поскольку зарабатывать менеджментом на войнах было гораздо выгодней, чем в мирное время. И, как можно подумать, очень часто брала плату трофеями, добытыми иностранными нанимателями судов. Но нет, это не так. Венецианцы никогда не отдавали военные корабли иноземцам, поскольку это означало: расстаться с наработанными именно здесь технологиями. А Светлейшая республика хотела оставаться единственной в мире обладательницей таковых. Если чем и торговала, то плавсредствами особой конструкции для перевозки исключительно пассажиров и грузов.
Арсенал век от века разрастался, пока не стал, говоря современным языком, военно- промышленным комплексом, включавшим кузницы, судоверфи, оружейные склады, помещения для хранения руды, мастерские литья и по пошиву парусов, склады – пороховые склады и оружия. Он до наступления эпохи индустриализации оказался моделью для государств Европы, жаждавших обрести морское могущество. Отсюда, с верфей Арсенала, сходили и торговые суда, но тоже были по-своему уникальны: все они без исключения были спроектированы так, чтобы можно было легко и быстро превратить их в военные корабли. Секрет стремительного преобразования был опять же в руках венецианцев.
Много столетий подряд любой побывавший в Арсенале (а это было возможно лишь при наличии специального разрешения полиции) в изумлении отмечал, насколько четко отлажен производственный процесс, начиная от обработки древесины и изготовления парусов и камбузов до соблюдения мер безопасности в пороховых складах.
Масштабы, говоря современным языком, хаба поражали современников да и весь мир. Древесина прибывала, в основном, с полуострова Истрия – от Венеции к востоку примерно в 100 км по прямой. Только на производство шести весел для галеры требовалось одно пятнадцатилетнее буковое дерево. По числу весел можно представить, сколько гектаров леса было вырублено для галер, произведенных в Арсенале. Суда были разные: водоизмещение менялось по мере применения их в условиях сражений. От 20-метровых галер с двумя-тремя десятками весел до галеаса длиной в 40–50 метров, на которые требовалось несколько сот весел. Не отставали и литейщики: они производили в расчете на каждое судно от 30 до 50 пушек. Максимум зафиксирован на уровне 80 пушек.
Высочайшее мастерство демонстрировали плотники, конструкторы мачт, изготовители парусов, кузнецы, которые пожизненно были членами гильдий. О них заботились. Им организовывали обеды, включавшие, к примеру, традиционное для итальянцев вино (арсенальцы потребляли ежегодно до 600 тысяч литров вина!), но при этом никакого пьянства не было и в помине. Причем, иные мастера в силу возраста не имевшие возможности производить продукцию, оставались на территории Арсенала практически до своей естественной кончины, продолжая оставаться консультантами и на полном довольствии. Таким образом, Арсенал стал прообразом современной системы социального страхования.
Арсенал считался объектом самой высокой концентрации рабочей силы по всей Европе, насчитывая до 3000 рабочих. В Венеции они были самыми уважаемыми рабочими, хорошо вознаграждались (включая и шивших паруса женщин, труд которых оплачивался наравне с мужским) и пользовались рядом привилегий, чтобы предотвратить их перекупку зарубежными конкурентами. К примеру, рабочему люду, который состоял в тогдашних профсоюзах – гильдиях (arti) и трудился под присмотром мастеров (Proti), было предоставлено благоустроенное по тем временам жилье в Marinaressa, специально для них построенном квартале. Главный инженер Арсенала занимал государственную должность и получал самую высокую заработную плату во всей Венеции. Высшее руководство Арсенала (Patroni dell´ Arsenale), они же члены Большого Совета, избранного на определенный период времени, жили в трех дворцах, которые назывались Paradiso (рай), Purgatorio (чистилище) и Inferno (ад).
«… как в венецианском арсенале Кипит зимой тягучая смола, Чтоб мазать струги, те, что обветшали, И все справляют зимние дела: Тот ладит весла, этот забивает Щель в кузове, которая текла; Кто чинит нос, а кто корму клепает; Кто трудится, чтоб сделать новый струг; Кто снасти вьет, кто паруса латает…»
В особые дни мастеровые, которые именовались арсеналотти (рабочие Арсенала) 1 снимали робы облачались в праздничную одежду. Особенно охотно они делали это в день Обручения с морем. И на то были свои причины.
Арсеналотти творили три вида суден: военные, торговые и по спецзаказу. Спецзаказным было штучное изделие, именовавшееся Бучинторо (по другим версиям Буценторо, Буччентауро, Буцентавр, Букентавр; в переводе «Золотая барка»), персональное судно дожа, церемониальная галера. Это было не просто весьма вместительное и удобное в управление судно, но и изысканным произведением искусства. Галера была украшена изысканной резьбой из дерева, в центре палубы стояло кресло государя. Две позолоченные фигурки, изображающие детей, образуя раковину, служили балдахином над креслом. Судно украшали аллегорические фигуры Побед и Трофеев Серениссимы.
Эту идею по-своему интерпретировали судостроители Нового Света.
В это великолепие погружались, кроме дожа, патриарх, послы иностранных государств и другие почетные гости, которые любовались шествием сопровождающих галер из 43 окошек в бортах Бучинторо.
Иоганн Вольфганг фон Гёте, совершивший осенью 1786 года поездку по Италии, был впечатлен судном: «Корабль довольно декоративный, поэтому нельзя сказать: перегруженный орнаментом, полностью позолоченная резьба…» И добавил: «Настоящий монстр, чтобы довольно чудесно показать людям на их головы». Гете сравнил судно с уникальным головным убором: «Люди, которые любят украшать свои шляпы, хотят, чтобы и их начальство было великолепным».
Начальство в образе очередного дожа ежегодно получало из рук старых капитанов, побывавших в сражениях, золотое кольцо и объявляло начало «Сенсы» (Sposalizio del Mar) – праздника обручения с Адриатическим морем.
Как писал Федор Тютчев, «И недаром в эти воды Он кольцо свое бросал: Веки целые, не годы Диковалися народы, Чудный перстень воеводы Их вязал и чаровал».
По сути, такая практика не могла считаться венецианским изобретением. Это был ремейк действа, описанного Геродотом: Поликрат, тиран Самос, бросил в море драгоценное кольцо, чтобы успокоить богов. Что соседствует с легендой о том, как императрица Елена, известная обретенными ею в ходе раскопок в Иерусалиме реликвиями Страстей, бросила в Адриатическое море гвоздь со Святого Креста, надеясь таким образом добиться изменения направления ветра.
Sposalizio del Mar совпадал с праздником Вознесения Господня. Если вдуматься, получалось смешение несопоставимого: языческое торжество невероятным образом обручалось с христианским.
Союз Города и Моря был неравным: брачной церемонией за дожем закреплялась власть над морем, как власть мужа над женой. А эта власть основывалась на мощной флотилии. На тех самых 3 тысячах арсеналотти, 168 из которых, – а это были лучшие из лучших, – управляли веслами Бучинторо.
Венецианцы и гости города восхищались маневренностью заглавной галеры и потрясающей слаженностью движений гребцов: двухпалубный многотонный корабль дожа не имел мачт и перемещаться мог только силой мышц. Поэтому гордость мастеровых была вполне оправдана. Считается, что идея окольцовывать, а, по сути, обязывать море быть благосклонным к республике, принадлежит Папе Александру III, когда Венеция, выступив по праву сильнейшей в тогдашней Европе в качестве посредницы на политической арене, примирила Папу с императором Фридрихом Барбароссой I. Но об этой подоплеке большинство созерцателей церемонии обручения с морем не всегда знали. Знали другое: они должны дружить с морем, поскольку только оно и давало им вести безбедную жизнь, о которой могли лишь мечтать обитатели материка: твердь его давала ресурсы, которых венецианцы не имели.
В этом-то и состоит величайший парадокс. Гонимые войной люди облюбовали острова в болоте, где их вроде бы ждала неминуемая смерть, а они взяли и выжили, построив город, удивиться которым можно было уже через тройку веков, а восхититься – через пять.
Мраморная доска со строками Данте венчает стену Ingresso all’Acqua – входных арсенальных ворот на суше, построенных в стиле триумфальных ворот, чтобы показать: слава и богатство Венеции исходит из этого места. (Считается, что это первый пример стиля Возрождения в лагуне). Водные ворота, башня Torre di Porta nuova, имели дополнительное назначение – служили опорой для кранов, которыми устанавливали или снимали мачты кораблей.
Арсенал и поныне принадлежит военно-морским силам Италии, поэтому есть единственный пятачок, с которого можно сегодня познакомиться с ним. Все, что могут рассказать пришлому люду, сосредоточено в расположенных рядом с Ingresso all’Acqua и Torre di Porta nuova Академии ВМС и Военно-морском музее. Былой милитаристский дух, витающий над Арсеналом, усмиряется новыми профессиями его помещений и пространств. К примеру, во время биеналле искусств и архитектуры, проведения театральных постановок и концертов. Можно сказать, что ни один клочок весьма дорогой в Венеции земли – а речь идет о площади в 36 (по другим версиям, 42 или 46) гектаров – не пропадает даром.
В Венеции не хочется думать о грустном. Душа желает праздника. И к любому празднику Арсенал имел прямое отношение.
Но действительность, к счастью или к сожалению, состоит из буден, а те и скучны и многолики, как сама Венеция. Взлет, упадок, падение, новый взлет – причудливая судьба города нынешними его жителями его осознается как великая. Правда, пришельцами вроде Марка Твена – иначе: «Она, в дни своего расцвета управлявшая торговлей полумира, одним мановением дарившая народам счастье или горе, стала теперь смиреннейшим из земных городов — мелким лавочником, продающим дамские стеклянные бусы, игрушки и дешевые украшения для малых детей и школьниц».
Настроение сегодняшних венецианцев, изрядно подуставших от круглосуточных порций туристов в сотни голов, не меняется. Они при всей своей терпимости к напряжённому ритму одного из самых популярных городов в мире оптимистичны, поскольку приток твёрдой валюты не убавляется. К тому же была передышка, вызванная недавней пандемией. Беда оказалась парадоксальна. Да, она уложила в местные больницы сотни людей. Однако она же позволила Венеции на избавиться от людского нашествия по суше и по воде, чтобы приступить к реализации давних проектов. Главный из них, о котором уже упомянуто, – избавиться от загрязнения каналов, в которое свою лепту вкладывают все подряд: и приезжий и коренной люд, и малые и большие суда, и неубывающий слой ила. Ну есть еще и высокая вода, которая привлекает адреналинофанатов своей легендарной и регулярной неотвратимостью.
Неизменной остается мировая известность города в лагуне, не единожды прославившегося – как великолепием, так и запредельным нашествием туристов. Все спешат увидеть это обилие дворцов и храмов, прежде чем Венеция окончательно погрузится в воды Адриатики. Европейцев, соседей по континенту, в последние годы, большинство. Каждые двое из трех приезжих. А чем живут венецианцы? Казалось бы, город, избавленный локдауном от пришельцев и ставший хоть на короткое время пустым и тихим, и есть осуществлённая мечта многих поколений. Можно освободить уши от чужих говоров и грохота чемоданов на колесиках, прислушаться к пожеланиям своих семей, осуществлять давние задумки, в числе которых – избавление, начиная со вторых этажей, от неотвязной плесени и вечной сырости даже в пору, когда вовсю старается помочь нещадное солнце. Как считают социологи, у идиллии оказалась оборотная сторона – кошмар для тех, чьи средства к существованию напрямую зависят от потока посетителей.
Но рано радоваться (и огорчаться, конечно). В ноябре 2021 года началось возвращение к ненавистному (и желанному, конечно) режиму жизни, который навязала городу обладаемое им созвездие былой (и сохранившейся) роскоши. За прошедшие два с половиной года городская казна, поистратившаяся в период пандемии на частичные меры – очистку каналов и обновление памятников архитектуры, пополнилась. Город вернулся к прежнему стилю жизни, «неприлично многолюдному», как иронично отзываются здешние экскурсоводы, продолжающие зарабатывать на туристах, которые прибывают на железнодорожный вокзал Santa Lucia и сходят с трапов бесчисленных круизных судов, не считая автобусов. Едва ступив на венецианскую твердь, они немедленно попадают в объятия дилеров с их пластиковыми масками и дешевыми шляпами в устоявшемся сегменте Made-in-China. И неизменно, как и всегда, находят охочих до обладания сувенирами покупателями.
Но далеко не каждый приезжий знает, что в считанных минутах ходьбы от площади Сан-Марко, моста Риальто, моста Вздохов и других знаковых объектов находится исток величия Венеции, которым уже много веков восхищается род людской.
Фото автора.
Использованы фотографии из экспозиций Морских музеев в Венеции и в Ньюпорт-Ньюс; данные в видеороликах по теме «Сражение при Лепанто», в очерке.
После окончания факультета журналистика ТашГУ работал в ряде республиканских газет, журналов, редакций Узбекского радио.
