AL CHET by Cantor Mordechay Hershman (Yiddish) c.1921
Молится Всевышнему молодой еврей - отвечает ему Всевышний по-русски:
"Врёшь! ты сам хотел."
Другому молящемуся ответ:"Не надо было языком болтать".Снова по русски.
Третьему отвечает:"Не прощено".
Но приходит старый , немощный еврей . Молится, плачет, умоляет.
Голос ему с неба: "Ну, что нам с этим старичком делать?... Всё прощено.
Почему ответы по-русски?
понедельник, 4 ноября 2019 г.
ДВА ВЕЛИКИХ КАНТОРА
Сэмюэл Л. Джексон разрешил Квентину Тарантино использовать слово “нигер”
Сэмюэл Л. Джексон разрешил Квентину Тарантино использовать слово “нигер”
Знаменитый голливудский актер Сэмюэл Л. Джексон встал на защиту режиссера Квентина Тарантино, которого обвинили в слишком частом использовании в своих фильмах слова “нигер”. По словам Джексона, все, что делает постановщик, – это лишь оправданные сюжетом творческие приемы.
“Возьмем “12 лет рабства”, который основан на авторском материале. Стив МаКкуин очень отличается от Квентина. И когда у него в картине есть песня, в которой слово “нигер” повторяется раз 300, никто не говорит: “Какого черта”. Значит, для Стива МакКуина нормально использовать слово “нигер”, так как он с помощью искусства пытается изменить систему, и то, как люди думают и чувствуют, но когда Квентин делает то же самое, он что, просто развлекается? Это неправда. Нет ничего предосудительного в том, что Квентин пишет, или как люди говорят в его фильмах”, – прокомментировать он.
Напомним, что Сэмюэл Л. Джексон снимался во множестве фильмов, постановщиком которых был Квентин Тарантино. Одной из их последних совместных работ стал вестерн под названием “Омерзительная восьмерка”, выпущенный в 2015 году. Ранее было подсчитано, что в фильме “Джанго Освобожденный” слово “нигер” использовалось более 100 раз.
Андрей Воронцов
Массовое безумие в центре Тель-Авива
Массовое безумие в центре Тель-Авива
Десятки тысяч на Площади царей звали страну к новому Осло. Увидел внушительные фотографии этого собрания миротворцев и вспомнил рассказ моего отца. Его маму, мою бабушку, убили полицаи в местечке Сураж, в августе 1941 г. Убили, вместе со всеми евреями местечка. В 1947 г. отец встретил знакомого из Суража. Знакомому удалось эвакуироваться буквально за день до прихода фашистов. Он рассказал: было собрание в клубе и большая часть собравшихся буквально проголосовала руками – бежать не следует, немцы – нация цивилизованная и репрессии могут грозить только коммунистам.
Об этом рассказе отца я и вспомнил, но те, бедные евреи Суража, жили за железным занавесом, два года их агитировали за любовь и дружбу с гитлеровским рейхом, у многих стариков был опыт 1-ой мировой войны. Какое массовое безумие сегодня, после трех войн с арабами, кровавых интифад, террора, ракет из Газы и Ливана, заставило этих несчастных собраться в центре Тель-Авива, кто их-то принудил “голосовать руками и ногами” за добрые намерения цивилизованных “палестинцев”, передового отряда нацистов от ислама? Не знаю.
Аркадий Красильщиков
Источник: Facebook
Источник: Facebook
МНЕ СТЫДНО
Мне стыдно
Дина Меерсон о трусливом «правом лагере».
Я разочарована. Мне стыдно. Впервые в моей израильской жизни я стесняюсь сказать вслух о своих политических предпочтениях. Неудобно и неловко заявлять, что я отношу себя к правому лагерю, потому что … потому что «правый лагерь» в последние дни массово демонстрирует трусость.
Разумеется, круги на воде пошли от камня, брошенного профессором Кейдаром в его речи на митинге в защиту демократии, прошедшем в Петах-Тикве. Речь сделалась знаменитой уже в момент ее произнесения. Кейдар требовал снять гриф секретности с материалов по делу об убийстве Ицхака Рабина. Он утверждал, что Игаль Амир, обвиненный в этом убийстве и 24 года сидящий в условиях одиночного заключения, осужден на основе «липовых» фактов и «обработанных» материалов. Подтасовка явилась делом рук неких высокопоставленных политиков и послушных им органов суда и следствия, точнее, органов кривосудия и подтасовки фактов.
Реакция левого лагеря на эту речь была предсказуемой: Игаль Амир сидел, сидит и будет сидеть, а профессора Кейдара закопать живьем, предварительно четвертовав, или хотя бы запретив преподавать студентам в многострадальном университете Бар-Илан.
Правый лагерь был куда более разнообразен в своих эмоциях. Честно говоря, «правые» растерялись. Их реакции заметались, как языки огня. Спектр мнений оказался широк, от «выпустить безвинно осужденного» до «что теперь будет с Нетаниягу?». Впрочем, все это естественно и вполне предсказуемо. Удивляет другое: в правом лагере громко раздаются голоса, со всех сторон повторяющие одну и ту же мантру: «Ах, зачем, зачем Кейдар бросил камень в наше такое тихое, такое спокойное болото?!» Мгновенно припомнили, сколь тяжкие времена пришлось пережить всем, кто числил себя правым. Я много раз задавала вопрос, какие же это времена, чем они были так тяжелы? Что, много народу уволили с места работы, как когда-то в СССР в период «дела врачей»? Может, в ходу были ссылки в Негев, за неимением Сибири? Перевод из профессоров в дворники? Массово закрыли людям выезд за границу, прямо вот на таможне не пропускали и дарконы отбирали? А вот однозначно правую в те поры – поскольку выходила под главенством Эдуарда Кузнецова – газету «Вести» закрыли, да? И лозунг «Народ с Голанами» в мгновение ока содрали со всех балконов, смыли стикеры с машин, Ариэль выселили, Гуш Эцион разогнали, и каждый рядовой израильтянин не спал ночами, томительно прислушиваясь, не шуршат ли под окнами шины «воронка». Я уж не знаю, какие еще ужасы идеологического давления на правый лагерь припомнить.
А может быть, все было не совсем так и даже совсем не так? Может быть, «левые», всегда отличавшиеся быстротой реакции и луженой глоткой, завопили «Ату их, правых» еще до того, как тело Рабина успели доставить в приемный покой больницы Ихилов. Может быть, испуг в правом лагере был успешно подготовлен провокациями и массированным промыванием мозгов, потоками демагогии, которые неслись из каждого утюга. Правые не стремятся к миру! – а левые стремятся так, что «жертв мира» не успеваем хоронить. Правые готовят переворот! – а левые засылают провокаторов ШАБАКА. Правые все фанатики! – а левые отдают территорию страны в обмен на бумажки и вооружают врага. И пока правые оправдывались и ходили на митинги, левые действовали и обвиняли правых во всех грехах, которые сами же и совершали.
Так уж исторически сложилось, что в нашей стране у власти всегда были левые. Убийство Арлозорова, Сезоны, расстрел Альталены, соглашения Осло, уход из Ливана, размежевание с сектором Газа – это только беглый перечень тех судьбоносных и неблаговидных поступков, которые были выполнены руками сторонников левого лагеря. А «правые» привычно оправдывались. Эта привычка въелась в плоть и кровь, стала единственно возможной реакцией на демагогию, единственно доступным проявлением недовольства. Какой-то» стокгольмский синдром», ей-богу, патологическое желание заслужить внимание и милость своих «тюремщиков». И когда нашелся один-единственный представитель правых, который от слов перешел к делу, весь правый лагерь содрогнулся от ужаса: «Что теперь с нами будет? Из наших рядов вышел убийца демократии, мы все коллективно ответственны!» При таком покорном склонении головы ничего не стоило стоящим у власти сплести любую, даже самую дырчатую сеть обмана. Правый лагерь, привыкший оправдываться, был морально готов и к осуждению, и к репрессиям. Словно какие-то флагелланты средневековые, люди торопились покаяться, публично хлестнуть себя идеологической плетью в знак смирения, или по крайней мере, молча нести груз общественного осуждения. Правый лагерь добровольно встал к позорному столбу.
Сегодня, спустя четверть века от того выстрела, люди правосторонней ориентации по-прежнему готовы скорее выискивать вину Игаля Амира, чем доказывать несоразмерность наложенного на него наказания. Ну а громко произнесенный призыв к пересмотру дела вызывает у них оторопь, граничащую с истерикой. Им уже сообщили, что король-то голый, а они боятся в это поверить. Элементарный страх заставляет их вычислять, а вовремя ли были сказаны важные слова, а что на них ответят наши левые, и как понять ход мыслей Нетаниягу. Да вы хоть своих мыслей ход поймите! Нетаниягу разберется, но насколько легче ему будет это делать, если у него будет существенная поддержка справа. Пока что – поддержка весьма призрачная, чуть что – и пошли обвинения Игаля Амира во всех тяготах жизни простых правых страдальцев.
А где радость от того, что наше левачьё в кои веки непритворно взволновано? Где готовность встать единым фронтом против лжи в СМИ и судейского произвола? Где решимость добиваться честного расследования самого запутанного, самого засекреченного политического процесса? Правый лагерь привычно испугался, не в силах оценить смелость лидеров, боясь последовать за ними. Так было, когда Игаль призывал к борьбе, а его старались не услышать. Так происходит, когда Кейдар бросил властям перчатку, а его упрекают в том, что этот жест навредит правому делу. И охотно перемывают кости Нетаниягу вместо того, чтобы на деле, а не на словах выступить в защиту демократии.
Отечество в опасности! Ой, да лишь бы болото уцелело.
Мне стыдно.
Дина Меерсон
НЕЗАКОННЫЕ ДЕПУТАТЫ В КНЕССЕТЕ
Незаконные депутаты в Кнессете
13 депутатов «Объединённого арабского списка» не вправе быть депутатами Кнессета.
В Кнессете 22-го созыва 13 незаконных депутатов. Незаконных, потому что они не признают «Основной закон Израиля: Израиль – национальное государство еврейского народа», принятого Кнессетом 19.07.2018 года, и не приняли присягу депутатов.
В ст.7-алэф «Кто не может быть кандидатом в Кнессет» этого закона ясно сказано: Список кандидатов и лица не будут кандидатами на выборах в Кнессет, если в их целях и в действиях, включая высказывания, присутствует прямо или косвенно: 1) отрицание существования Государства Израиля как еврейского и демократического государства.».
В ст.16 «Отказ от произнесения присяги» сказано: «Если председатель Кнессета пригласил депутата произнести присягу, но депутат этого не сделал, он не сможет пользоваться правами депутата…».
13 депутатов «Объединённого арабского списка» отказались выполнить обе статьи «Основного закона государства Израиля». Стало быть, они не вправе быть депутатами Кнессета.
Но они не лишены депутатских мандатов. Почему? Потому что, сознательно совершается тяжелейшее государственное преступление. Безнаказанно.
Вот за это и надо судить премьер-министра Израиля Б. Нетаниягу. Но, судя по всему, в этом преступлении повинен и Верховный суд Израиля. Так что судить, видимо, должен сам народ Израиля, или Сам Господь-Бог.
Хаим Брейтерман
ПУСТЬ СИЛЬНЕЕ ГРЯНЕТ БУРЯ
Пусть сильнее грянет буря
Накануне очередной годовщины смерти Ицхака Рабина в Израиле разорвалась бомба.
В преддверии «фестиваля Светлой Памяти», когда все официальные профессиональные танцовщики уже ногу подняли, нацелившись пуститься в ритуальный пляс, певцы уже глотки прочистили, прокашлялись и рты раскрыли, приготовившись камлать своё «хавер_ата_хосер», когда в школах помыли коридоры, очищая место для массового построения подневольных учеников, собираемых ради ежегодного впрыскивания мантры «еврей убил еврея, он же расстрел демократии, он же агент ШАБАКа, он же «будет сидеть, я сказал» – короче говоря, накануне очередной годовщины смерти Ицхака Рабина в Израиле разорвалась бомба.
Впрочем, о том, что известный ученый-арабист, профессор Бар-Иланского университета Мордехай Кейдар произнес речь, сегодня в стране знают все, вот просто ВСЕ. Кейдар во всеуслышание объявил, что дело от 1995 г. об убийстве премьер-министра требует пересмотра. А точнее, он потребовал, чтобы с этого дела был снят гриф секретности, чтобы были обнародованы имеющиеся документы, и на основании их изучения было бы проведено новое следствие. Это требование равносильно заявлению о том, что пожизненно осужденный как убийца премьер-министра Игаль Амир таковым не является. Соответственно, он 24 года сидит незаконно.
Речь Кейдара произвела эффект разорвавшейся бомбы. Во-первых, она явилась прямым вызовом, настоящей перчаткой, брошенной в лицо судебно-прокурорской системе Израиля. Во-вторых, случайно или НЕслучайно, но эта пощечина юридической элите прозвучала почти одновременно с высказыванием министра юстиции Оханы, обвинившего верхушку юридической системы в необъективности и предвзятости. Похоже, повязка с глаз Фемиды давно сползла, и чаши весов склоняются исключительно в одну сторону, заранее выбранную и обслуживающую интересы строго определенных слоев нашего общества.
Трудно сказать, как связаны выступления профессора-арабиста и министра юстиции с репертуаром в наших кинотеатрах. Возможно, что никак. Возможно, права старинная латинская пословица Post hoc non propter hoc, что значит: «После этого, но не вследствие этого». И тем не менее, все эти пламенные речи прозвучали после того, как во всех кино театрах страны прошел и был выдвинут на «Оскара» фильм «Дни Трепета» – об Игале Амире и о том пути, который привел его на площадь Царей Израиля.
У меня есть только одно объяснение всем этим совпадениям – атмосфера. В стране изменилась атмосфера. Люди заговорили о том, о чем боялись сказать вслух: о неправедном суде и ангажированных судьях, об откровенной лжи и очевидной предвзятости всех наших масс медиа, о постоянных усилиях по промыванию мозгов самых широких народных масс. Народ не готов жить во лжи. Народ требует правды. И что самое главное: народ готов услышать правду. Дайте людям факты – выводы они сделают сами. Правда, эти выводы могут не понравиться властям, именно поэтому информация и подается под искусно сваренным, тщательно приготовленным соусом. Тем не менее, даже десятки лет полуправды и откровенной лжи не сумели промыть мозги так чисто, как этого хотелось бы нашим элитам.
Как известно, самые широкие реки начинаются с маленьких ручейков. Точно так из отдельных разговоров, из деятельности нескольких групп единомышленников, из устных и письменных речей в социальных сетях, на домашних кружках, в присутственных местах вырастает общественное мнение. И постепенно эти «городские сумасшедшие», эти «маргиналы» привлекают внимание и обретают сторонников. И вдруг выясняется, что многие люди согласны и думают также, только молчали, будучи запуганы и не желая прослыть ниспровергателями основ. А когда обнаружено, что король-то голый, когда слово сказано, прозвучало и автору «за это ничего не было», тогда развязываются языки, формируется общественное мнение. И приходит час, когда одновременно с разных сторон на авансцену выходят обладатели известного имени и весомого голоса. Создана атмосфера народной поддержки, на которую можно опереться в работе за изменение Государства Кривых Зеркал, за отмену дипстейт, за возвращение истинной демократии. А начиналось с «маргиналов в социальных сетях»…
Дина Меерсон
Иранская тактика: использовать заложников для оказания давления на переговорах
Иранская тактика: использовать заложников для оказания давления на переговорах
Захват заложников – постоянная и подлая тактика иранского режима, с тех пор как в 1979 году исламские фундаменталисты свергли правительство страны. В том году радикалы взяли в заложники более 50 сотрудников посольства США и в течение 444 дней удерживали 52 американцев в заключении.
Иностранцы, которые приезжают сегодня в Иран для работы, учебы или посещения родственников, часто становятся жертвами режима, который видит в них возможность заниматься вымогательством денег от иностранных правительств.
Обладатели двойного гражданства – Ирана и другой страны, – по-прежнему подвергаются “произвольному и длительному содержанию под стражей”, и их часто лишают возможности нанять адвоката и защищать себя в суде, указывается в подготовленном Государственным департаментом США Докладе о правах человека в Иране за 2017 год. В некоторых случаях обладатели двойного гражданства приговаривали к тюремному заключению сроком на десять или более лет.
Например, британо-иранский сотрудник гуманитарной организации Назанин Загари-Рэтклифф в апреле 2016 года была арестована по сфабрикованному обвинению в шпионаже, когда она возвращалась в Великобританию после посещения родственников. Несмотря на то, что она имеет право на условно-досрочное освобождение в соответствии с иранским законодательством, судья в Тегеране недавно постановил, что она не будет освобождена до тех пор, пока Иран не получит платеж в счет погашения старой задолженности Великобритании, сообщает Центр по правам человека в Иране.
Судья “подтвердил то, что мы давно подозревали, – сказал в июле Центру по правам человека в Иране муж Загари-Рэтклифф Ричард Рэтклифф. – Его высказывания подтверждают, что Назанин удерживается в тюрьме в качестве инструмента давления. Но нас шокировало то, что он так прямо об этом заявляет”.
Ирано-американский бизнесмен Сиамак Намази навещал своих родителей в Тегеране в 2015 году, когда он был арестован за “сотрудничество с вражескими государствами” и приговорен к десяти годам лишения свободы. Он содержится в печально известной иранской тюрьме Эвин и лишен доступа к адвокату и визитов семьи.
Студент Принстонского университета Сиюэ Ван, иммигрант из Китая, принявший американское гражданство, тоже был арестован по обвинению в шпионаже в 2016 году во время изучения языка фарси и проведения исторических исследований для своей докторской диссертации. Представители университета заявили, что они продолжают “надеяться, что иранские власти разрешат этому настоящему ученому, преданному мужу и заботливому отцу вернуться к учебе в докторантуре и к своей семье”. Университет будет продолжать поддерживать усилия “в попытках добиться его благополучного возвращения домой”.
Бывший агент ФБР Боб Левинсон исчез в Иране более 11 лет назад, в результате чего он является самым долгосрочным американским заложником в истории США.
Иранский Корпус стражей исламской революции арестовал не менее 30 обладателей двойного гражданства в течение последних двух лет, в основном по обвинению в шпионаже. По состоянию на август 2018 года 11 из них, в том числе несколько американцев, остаются в иранских тюрьмах.
In exclusive @VOAIran interview, @SecPompeo said his team works "every day" for safe return of Robert Levinson, an American who disappeared March 9, 2007 while visiting #Iran's Kish Island as a private investigator: my @VOANews story w/Setareh Derakhshesh
16 человек(а) говорят об этом
Первая версия статьи опубликована 24 сентября 2018 г.
Какое отношение имеет Биби к расцвету хайтека?
Какое отношение имеет Биби к расцвету хайтека?
Израиль превратился во вторую силиконовую долину.
А давайте, я немножко вам расскажу о налогах, в их динамике.
20 лет назад, когда я только начинала учить налоговое законодательство, была у нас такая тема – налоговые послабления, а конкретно – никуИм.
Простым языком – это когда деньги, потраченные на что-то определенное, помимо разрешенных расходов вашего эсека или фирмы, списывают с доходов – и, значит, налоги на эти доходы не платятся.
Разрешенных таких трат было всего 3, а именно:
- Поиски нефти и газа.
- Производство фильмов.
- Наука и развитие.
На мой вопрос – а почему именно на это, преподаватель ответил, что это почти безнадежные отрасли, что-то вроде ЛОТО по вероятности прибыли, и добровольно туда вкладывать никто не будет – а так, может, все-таки.
Ну вот да, на фоне нашей газовой лихорадки, мы уже забыли, что 20 лет назад эта тема – Нефть в Израиле – была не более, чем темой для анекдотов. Помните – Моше 40 лет водил евреев по пустыне и искал место, где не будет этого мерзкого запаха.
А наша киноиндустрия шустро клепала фильмы бурекасы, и их смотрели и хвалили из местного патриотизма. Да, исключения были, среди них, прежде всего – Шотер Азулай, совершенно прекрасный и не потерявший актуальности – но это исключения. Талантливые израильтяне уезжали в Голливуд.
Что же касается науки и развития – ну, местные не бедные люди могли помочь деньгами какой-нибудь лаборатории в универе или в колледже, чистая благотворительность, а владельцы производств имели возможность понемногу модернизировать процессы. С кучей регуляций. Но все-таки.
Шло время. Денежные потоки направлялись должным образом.
И вот что мы имеем сейчас.
Газовые месторождения. Фильмы, которые номинируются на Оскара. Очень качественные сериалы. Ну, сами знаете.
Что же касается науки – там все было ещё интереснее.
До 2009 года условия вкладов в науку c использованием налоговых льгот были очень четко определены. Человек не мог получить льготы, вложив деньги в науку и развитие, если это была не его личная фирма. То есть, хочешь двигать науку – двигай сам.
Реформа 2010 года разрешила вклады в акции другой фирмы, если эта фирма начинает делать что-то совершенно новое.
Далее. Расходы на науку и развитие можно было списать только в течении года. Реформа дала возможность продлить это до трех. Ну, то есть, допустим, купил человек акции фирмы. И в течении 3 лет снимает себе налоги с доходов с самым высоким процентом налогообложения.
Что такое фирма, которая начинает разрабатывать что-то, совершенно новое? Это стартап.
Да, вклад в стартап – это большой риск.
Еще жива была память о лопнувшем пузыре начала двухтысячных. Да и кризис 2008-го. Вкладчики, потерявшие тогда деньги, были весьма скептично настроены. Но, в условиях данной реформы, вкладчик получил возможность рисковать за неполную цену.
Капитал подумал, покачался – и пошел в хайтек.
Наши талантливые девочки и мальчики получили возможность разрабатывать свои идеи и показывать их на рынке….
Дальше… Дальше, наступил, если можно так выразиться – эффект обратного домино.
Стартапы начали продаваться. Люди стали вкладывать больше.
Иностранные вкладчики увидели возможность для прибыли и капитал пошел из-за рубежа.
Да, кто-то прогорел. Кто-то не успел выйти на рынок – обогнали. Это хайтек. Ставки высоки, риски тоже. И, тем не менее.
Увидев уровень профессионализма и таланта наших ребят – иностранные вкладчики стали не только вкладываться в наш хайтек, но и открывать новые центры развития. (мерказей питуах.)
На сегодня – кто у нас только не открылся, беря на работу израильских программистов и платя им немалую зарплату.
Израиль превратился во вторую силиконовую долину.
И – ДА. Реформа эта была инициирована лично Биби.
И ему-таки пришлось за нее побороться. Побороться с вечными жалобами на то, что он делает хорошо богатым. Хотя люди рисковали – и сильно рисковали – собственными деньгами. (Я знаю многих, прогоревших. Знаю тех, кто продал квартиру, чтобы рискнуть.)
Хотя потом от этого расцвета выиграли все.
Сейчас – мы видим, на какой уровень поднялся наш хайтек. И – да, на налоги от него, в немалой степени, мы можем содержать инвалидов, и стариков, и поднимать пособия, и помогать малоимущим. Это позволило включить в корзину лекарств многие очень дорогие вещи. И, кстати – поднять схарминимум.
Совершенно непропорционально поднять. Я тогда боялась инфляции, но ничего, товарный профицит. Сошло с рук. Хотя, это была довольно опасная штука…
Чтобы деньги дать – надо сначала их заработать. Что и случилось.
А началось все в 2010, и я внимательно следила за всем процессом. Это было блестяще.
Виталия Белостоцкая
Источник: Facebook
ИОРДАНСКИЙ РАЗЛОМ
Иорданский разлом
Петр Люкимсон об истории отношений Израиля и Иордании.
26 октября исполнилось 25 лет со дня подписания мирного договора с Иорданией. Израиль отмечает эту дату на фоне требования Амана о немедленном прекращении всякого израильского присутствия на острове Наараим и выделении полгода фермерам Аравы на то, чтобы они собрали свое имущество с сельскохозяйственных угодий в районе Цофар – несмотря на то, что речь идет об их частных землях.
Требования Иордании явно застали врасплох официальный Иерусалим. По словам судьи Эльякима Рубинштейна, возглавлявшего израильскую переговорную группу в 1994 году, в договоре четко прописано, что «аренда этих земель автоматически продлевается на следующие 25 лет, если ни одна из сторон не выдвигает против этого возражений». Дескать, никто тогда и не думал, что такие возражения будут выдвинуты. Что ж, значит, самое время оглянуться назад и вспомнить, как был заключен мир между Израилем и Иорданией.
Начать, видимо, надо с того, что определенные отношения между двумя странами существовали давно. Известно, что король Иордании Абдалла незадолго до провозглашения государства Израиля встретился с Голдой Меир в надежде предотвратить будущую войну путем создания вместо этого самого государства широкой еврейской автономии и в составе его королевства. Затем были встречи уже с королем Хуссейном в 1967 и 1973 году, помощь Израиля в дни «черного сентября».
Впервые о возможности перехода от тайной дипломатии к открытым отношениям и заключения мира между двумя странами заговорил премьер-министра Ицхак Шамир. В 1990 году в Лондон на встречу с одним из приближенных короля Хуссейна выехал один из тогдашних руководителей «Моссада» Эфраим Галеви.
Встреча была назначена во дворце, принадлежащем этому иорданскому вельможе, и войдя в его залы, Галеви был ослеплен роскошью, словно сошедшей со страниц «Тысячи и одной ночи». Вельможа сел на диван, предложил гостю присесть на кресло напротив, и начал разговор о том, как можно улучшить взаимоотношения между двумя странами. Неожиданно двери распахнулись, в комнату вошел король и присел на диван рядом со своим фаворитом. Беседа все теми же общими фразами продолжилась, но вдруг в какой-то момент хозяин дворца поднялся и вышел. И тут король заговорил.
Это был один из тех разговоров, ни одно слово из которых не должно было быть записано, но Галеви знал, что он обязан передать его с точностью до запятой, до интонации Ицхаку Шамиру. С того дня Галеви стал личным связным между Хуссейном и Шамиром, и в ходе этих встреч улаживались многие спорные вопросы, а также намечались узловые проблемы нормализации отношений между двумя странами. Не удивительно, что, когда Ицхак Рабин в 1992 году пришел к власти, эта роль за Галеви осталась.
Однако Рабин и Перес сосредоточились на палестинском направлении, и отношения с Иорданией на какое-то время отошли на задний план. Норвежские соглашения готовились в тайне, и их подписание стало для многих сюрпризом. В том числе, и для Эфраима Галеви и короля Хуссейна. Иорданский монарх был взбешен тем, что столь важное и, безусловно, касающееся его страны соглашение было подготовлено и подписано за его спиной, о чем недвусмысленно заявил Галеви – и в ответ предпринял два дипломатических демарша против Израиля. Но одновременно Хуссейн дал понять, что готов к мирным переговорам с Израилем.
Однако по возвращении из Аммана Галеви ждал новый удар: Ицхак Рабин и Шимон Перес подготовили резкое заявление с осуждением Иордании и лично короля Хуссейна. Галеви умолял подождать с публикацией заявления, по меньшей мере, до Дня Независимости, но Рабин ничего не захотел слушать. И лишь после того, как израильский протест был опубликован, согласился принять и выслушать Иегуду Галеви.
– Почему же ты не сказал мне это по телефону?! – бросил премьер Галеви, и велел немедленно велел немедленно подготовить новое заявление, несколько смягчающее предыдущее. К счастью, Хуссейн в момент публикации первого заявления находился в самолете, а по прибытии в Лондон прочел уже второй его вариант.
Так в апреле 1994 года был дан старт тайным переговорам между Израилем и Иорданией. Главой переговорной группы был назначен тогдашний секретарь правительства Эльяким Рубинштейн – он занимал этот пост в период каденции Ицхака Шамира, и после 1992 году уже готовился к отставке, но Ицхак Рабин попросил его остаться.
И в качестве руководителя переговорной группы Рубинштейн тоже был выбран не случайно. Дело в том, что до юрфака Рубинштейн окончил факультет арабистики и некоторое время зарабатывал переводами с арабского, так что отлично владеет языком и вдобавок является знатоком арабской культуры. И хотя переговоры велись на английском, Рубинштейн перезнакомился со всеми участниками иорданской переговорной группы на арабском, расспросил их об их семьях, и впоследствии не упускал случая, чтобы спросить у иорданцев как дела и здоровье их близких. Узнав, что у одного из членов делегации тяжело заболела мать, он записал ее имя и сказал, что во время субботней молитвы будет молиться за ее здоровье. Это растрогало иорданского министра до слез, так как арабы верят в особую силу еврейской молитвы.
Не раз и не два во время переговоров Рубинштейн вставлял в разговор цитаты из Корана или стихов классиков арабской поэзии, и все это необычайно импонировало иорданцам. Но одновременно… отнюдь не делало переговоры более легкими. Как и в свое время Анвар Садат, король Хуссейн хотел получить «до последней песчинки» все земли, которые Иордания считала своими, а также еще много чего другого.
Основные темы переговоров обрисовались с самого начала: вода и границы. Для их разрешения были созданы две специальные переговорные группы, и обе стороны понимали, что им предстоит жаркая схватка.
* * *
Главой группы, ведущей переговоры о распределении водных ресурсов был назначен Ноах Кинерети. Нет, речь отнюдь не идет о случайном совпадении фамилии и рода занятий человека (что, кстати, бывает и нередко). На протяжении нескольких поколений жизнь семьи Кинерети была связана с главным водохранилищем Израиля. На момент начала переговоров Кинерети был главой Объединения водопользователей Кинерета и, само собой, давним и верным членом партии «Авода».
В переговорную группу вошли представители ЦАХАЛа, а также видные специалисты по водным ресурсам региона и члены руководства Управления водоснабжения Израиля. У членов группы были необходимые знания, был опыт ведения деловых переговоров, но при этом никакого опыта общения с арабами и, само собой, ведения с ними переговоров такого уровня.
Поэтому для начала группа сосредоточилась на поисках необходимой информации, запросив ее в университетах и всюду, где только было возможно. Очень скоро им стало ясно, что Иордания находится на грани водной катастрофы, и если не найдет решения этой проблемы, то такая катастрофа грянет, самое позднее, к 2005 году. После того, как американцы блокировали границу Иордании с Ираком, ситуация с водой стало ухудшаться с каждым днем. Словом, было ясно, что в обмен на израильскую воду иорданцы должны быть готовы отдать все, что угодно.
Затем участники группы устроили репетиции возможных переговоров – с тем, чтобы предвосхитить возможные ходы иорданцев и заготовить ответы на них. Наконец, была назначена дата первой встречи переговорных групп в Вашингтоне.
Иорданскую «водную делегацию» возглавлял политик и бизнесмен Мурдан Хададин. Как и было отработано на репетициях, заседание началось с того, что израильтяне предложили господину Хададину стать председателем «совещания». Тот был явно польщен этой ролью, тепло поблагодарил за доверие, затем взял слово и… вылил на израильтян ушаты грязи.
Он говорил о том, что во всех бедах Иордании виноваты евреи; что Израиль за все годы своего существования только и занимается тем, что ворует у соседей воду, грабит их, обирает, мошенничает и так далее – перечисление грехов еврейского государства заняло не меньше четверти часа, пока, наконец, один из израильтян не решили прервать эту ораторию шуткой: «А еще мы распяли Иисуса».
Но дело в том, что члены группы не зря репетировали возможный ход переговоров: они были готовы к такому повороту событий. Было ясно, что они находятся на арабском рынке, где надо соблюдать правила игры. То есть, во-первых, ни в коем случае не нервничать, во-вторых, не торопиться доставать из кармана кошелек и вообще делать вид, что ты никуда не спешишь, и времени у тебя в запасе – вагон и маленькая тележка.
Все понимали, что иорданцы запросят максимум, чтобы получить хоть что-нибудь, и за это «что-нибудь» тоже надо поторговаться. В итоге, как известно, Израиль согласился предоставлять Иордании 50 млн кубов воды в год (Иордания требовала 100 млн.) и долю в реке Ярмук, чтобы Иордания имела 3/4 от неё. Кроме того, было согласовано, что обе страны будут также развивать другие водные ресурсы и водохранилища, и помогать друг другу в годы засухи.
Споры вокруг использования водных ресурсов продолжались и на заключительной стадии переговоров, когда на них присутствовали король Хуссейн и Ицхак Рабин. Когда Мурдан Хададин потребовал внести в окончательный текст договора еще одну поправку, Ноах Кинерети поднялся со своего места с красным от гнева лицом и выкрикнул: «Этого не будет никогда!».
Все заметили, как в этот момент также побагровел Хуссейн – его разозлили не столько сами слова Кинерети, сколько тон, которым это было сказано. Рабин тут же поднялся и попытался успокоить страсти, одновременно подтвердив непреклонность израильской позиции.
«Я знаю Ноаха много лет, – сказал он, – и знаю, что если он говорит, что чего-то не будет никогда, этого и в самом деле никогда не будет. Но мы можем подойти к данной проблеме с другой стороны…»
* * *
Костяк переговорной группы по установлению границы составляли специалисты картографического отдела ЦАХАЛа. Иорданцы четко обозначили свои требования: граница должна проходить там же, где она проходила во времена британского мандата. Но, как известно, Иордания была создана Уиннстоном Черчиллем на территории, которая до того входила в область с общим названием Палестина. Граница между Иорданией и той областью, где англичане планировали создать еще два государства – еврейское и арабское – была определена Черчиллем и тогдашним губернатором Палестины Гербертом Самуэлем в августе 1922 года следующим образом: она проходит «к западу от Аккабы, посередине пустыни Арава, посередине Мертвого моря, посередине реки Иордан до границы Сирии».
При этом ни Черчилль, ни Самуэль на месте не были и представляли собой границу очень умозрительно. Линия перемирия, прочерченная Моше Даяном в 1967 году, тоже была расплывчатой. В результате споры о том, какую территорию считать израильской, а какую иорданской вспыхнули сразу же после начала переговоров. Например, только по вопросу, где проходит пресловутая «середина пустыни Арава» разница во мнениях составляла больше 8 км. Кроме того, иорданцы претендовали не только на часть Аравы, включая Йотвату, но и на значительную часть территории, прилегающую к заводам Мертвого моря.
Сообщения об идущих переговорах и о том, что Израиль готов на территориальные уступки Иордании не на шутку встревожили фермеров Аравы, и в офис Эльякима Рубинштейна началась массовое паломничество с требованием сохранить их земли за Израилем.
В итоге израильская делегация настояла на том, чтобы окончательные границы не повторяли бы границы британского мандата, а просто определялись бы на их основе, но с поправками. Теперь пограничную линию вычерчивали с учетом существования израильских мошавов и киббуцев, но при этом за каждый приписанный Израилю дунам иорданцы получали дунам взамен, и граница получалась очень изрезанной. И все же постепенно прорисовывался свет в конце туннеля, и настал день, когда Эльяким Рубинштейн сказал членам переговорной группе на идиш: «Киндерлех, по-моему, у нас получается!».
Под конец осталось два спорных вопроса: остров Нахараим, который иорданцы считали занятым Израилем в нарушение соглашения о прекращении огня, и район Цофар, который выступал за пределы пограничной линии, напоминая тот самый палец, который обычно показывают оппоненту во время спора. Но в Цофар были расположены плантации израильских фермеров, которые были переданы им в собственность государством, и выходило, что они являются законными владельцами этой земли.
Тогда-то и возникла идея о том, чтобы объявить эти земли как бы сданными в долгосрочную аренду. То есть с одной стороны они как бы принадлежали Иордании, и она получала всю причитающуюся ей территорию «до последней песчинки», а с другой истинными ее хозяевами оставались израильтяне.
Израиль требовал, чтобы срок аренды был определен в 50 лет, иорданцы заявили, что их это не устраивает, и в итоге сошлись на 25. Эти 25 лет как раз и истекли 26 октября.
Еще один пункт будущего мирного договора был написан лично Ицхаком Рабиным. Он требует от обеих стран предоставления свободного доступа граждан и туристов ко всем расположенным на их территории иудейским, христианским и мусульманским святыням, а также закрепляет особый статус Иордании на Храмовой горе и провозглашает, что когда дело дойдет до заключения мирного договора с палестинцами и договора об окончательном урегулировании израильско-арабского конфликта, Израиль будет настаивать на сохранении за Иорданией особого статуса опекуна святых мест в регионе.
Этот пункт уже не раз приводил к конфликтным ситуациям между Иорданией и Израилем. В частности, именно на его основе Иордания выдвинула протест против установки камер наблюдения на Храмовой горе, которые показали бы всему миру, кто именно стоит за беспорядками и провокациями на территории этой святыни. Сейчас может стать серьезным препятствием на пути нормализации отношений с арабскими странами; в первую очередь, разумеется, с Саудовской Аравией.
Но когда Ицхаку Рабину заметили, что когда израильские правые, прочтя этот пункт, заявят, что он «продал Храмовую гору Иордании», он ответил фразой, которую можно перевести, как «Я их мнение просто игнорирую». Но если сохранять дух сказанного, то перевести ее следует. Как «Да плевать я хотел на их мнение!».
Любопытно, что бы сказали израильские СМИ, если бы такую. фразу произнес по отношению к левым Биньямин Нетаниягу?
Как бы то ни было, эйфория в связи с заключением мирного договора с еще одним соседом была всеобщей. За ратификацию соглашения с Иорданией, как известно, голосовало 105 депутатов кнессета. Против – только 3 депутата от партии «Моледет».
Представляя соглашение, Ицхак Рабин сказал, что пункт об аренде района Цофар и части Нахараима на 25 лет с автоматической опцией продления не более, чем «техническая уловка, которая помогла решить возникшую проблему» и понятно, что аренда будет продлеваться и дальше.
Но в Иордании, видимо, считали иначе. На Востоке знают, что главное – никуда и никогда не торопиться.
* * *
Дальнейшее известно.
Иордано-израильский мирный договор был подписан на пограничном пункте «Арава» в присутствии президента США Билла Клинтона.
Помнится, на церемонии подписания присутствовали и журналисты «НН», включая фотографа Михаила Лидского.
Запомнилось мне это потому, что, вернувшись, Лидский рассказывал, как все зарубежные журналисты тут же отправили снимки с церемонии, так как у них были сверхновые дигитальные фотоаппараты, а у Лидского – старый добрый «Никон».
«Но вся эта электроника не идет ни в какое сравнение с обычными пленочными фотиками. Настоящий цвет передает только пленка!» – убежденно сказал Лидский.
Не знаю, придерживается ли он сегодня тех же взглядов на фототехнику, что и 25 лет назад.
Да и прежнего восторга по отношению к миру с Иорданией давно уже нет. Хотя несмотря на то, что за это время ему не раз приходилось выдерживать испытание на прочность, мир этот держится – пусть и не оправдал всех возложенных на него ожиданий.
P.S. Сейчас израильские фермеры, которых изгоняют с острова Нахараим, обвиняют в сложившейся ситуации правительство. По их словам, их семьи обрабатывают эти земли больше 60 лет, а в таких случаях аренда обычно начинает восприниматься как вечное владение. Власти, говорят фермеры, просто бросили нас на произвол судьбы и даже не попытались переиграть ситуацию. Но, во-первых, попытались. А во-вторых, как объяснить этим людям, что рано или поздно приходит время, когда за ошибки политиков приходится платить? Причем отнюдь не самим политикам, которые к тому времени могут уже давно пребывать в лучшем из миров. Или в худшем.
Петр Люкимсон
«Новости недели»
Подписаться на:
Сообщения (Atom)