А ГЕНИЙ КТО? Заметки на полях книги "Сэр".

  «Я не верю, что Бог нам обещал Палестину, - это меня не трогает. (С ироническим пафосом:) То, что есть еврейская цивилизация, что евреи замечательный народ, нужно их сохранить, они много для мира сделали – ( серьезно:) Цена слишком велика… Это так, но мы заплатили слишком дорого за это. В конце концов, еврейская история – не история мартирологии. Поэтому я бы не взялся сказать: нет, нужно идти дальше, и мы не имеем права уклониться… Если я бы мог превратить всех евреев в каких-то других неевреев, я бы это, может быть, и сделал… Так что я не говорю: ассимиляция – нет. Я за ассимиляцию принципиально, я не антиассимилянт. Но совершенно явно, что этому не быть».

 Текст невнятен. Публикатор не стал его редактировать из глубокого почтения к источнику этих идей. Но не только в этом причина. Уверен, четкость изложения в данном случае нежелательна. Необходима попытка уйти от банальности и тайной юдофобии изложенного. «Голый» смысл приведенного текста прост и банален. Трагическая история еврейского народа подсказывает, что решить «еврейский вопрос» можно только ассимиляцией, полным исчезновением евреев. Но подобное, к сожалению, невозможно, хотя, по убеждению автора цитаты, евреи – народ обычный, ничем не примечательный.   

  Анатолий Найман – известный поэт и публицист - написал книгу о себе под названием «СЭР», а в ней опубликовал записанные на магнитофон разговоры с Исайей Берлиным. 

 Не берусь оценивать саму книгу Наймана. Однако, впервые напечатанные тексты высказываний сэра Берлина весьма интересны и характерны для либеральной Европы, враждебной попыткам Израиля, атакованного исламским террором, отстоять свою независимость.

 Воспользуюсь заемной характеристикой личности Берлина из книги философа «История свободы». В предисловии к этой книге, подписанном Александром Эткиндом сказано: «Исайя Берлин (1909 –1907) – один из немногих современных мыслителей, кто оказался прав. Его классические работы по политической теории и интеллектуальной истории объясняют Х1Х век и предсказывают ХХ1… Эссе Берлина лишены нервности или полемичности, но это спокойствие обманчиво: он постоянно шел против течения. Ему мешали, и он мешал; его успех либерала  среди социалистов, историка среди философов, русофила среди холодной войны – был неожидан и непредсказуем…»

 Фигура Берлина еще и уникальна тем, что, несмотря на мнимый, с моей точки зрения, заплыв «против течения», этот человек имел почти все мыслимые и немыслимые награды, мантии и звания, возможные в среде интеллектуальной элиты Запада. Все, кроме Нобелевской премии. Так в чем же выразилась такая пророческая правота этого мыслителя?

 В заметках о живой, если верить Найману, речи Берлина я попытаюсь дать ответ на эту загадку. Сама же книга «Сэр» написана в странно понятом духе «мовизма», каким – то «заячьим следом по снегу». Автор изо всех сил стремится запутать «следы» своих оценок и своей мысли. Трудно сказать, почему он выбрал именно такой стиль рассказа? Чего здесь больше – погони за индивидуальностью, литературного кокетства, страха перед неизбежным разоблачением примитивности текста? Не знаю. Да и не хочу знать. Повторю, что хотел бы остановиться на самом интересном и поучительном в этой книге: интервью с Берлиным, фигурой авторитетной в высшей степени, во многом определившей современный диалог интеллектуальной элиты Запада с сионизмом, иудаизмом и Израилем.

  « В Лондоне, - пишет о себе Найман. – Со мной познакомился молодой еврей, активный член синагоги и общины; через пять минут разговора нас прикатило к «иудаизму и христианству», и он бросил с даже неосознанным и потому неправдоподобным хамством: « Не будем сравнивать Божий дар с яичницей». Берлин, которому я об этом рассказал, прокомментировал: «Неудачно сказано», - прежде всего потому, что предпочитал факт яичницы туману Божьего дара».

 Необходимо снова заняться расшифровкой: иудаизм, по мнению автора и, как мы потом убедимся, Берлина – туман. Христианство -  религия простая и полезная, как яичница.

 Найман – выкрест. Берлин – атеист. Позиция этих людей понятна. Но оба считают себя либералами, то есть людьми в высшей степени терпимыми к личности и мнению идеологического противника.

 Однако, молодой иудей, соблюдающий традиция, для которого его вера уж никак не туман, решительно признан хамом.

 О «еврейском вопросе» Берлин и Найман говорят охотно и много. Однако, их знания в этом вопросе весьма приблизительны. Дело не только в том, что, по словам самого Берлина, он в зрелом возрасте прочитал только Ветхий Завет, Пятикнижие, и с другой религиозной литературой евреев не знаком. Дело в примитивных схемах, часто заимствованных у антисемитов, которые используются для раскрытия сложнейших проблем, связанных с еврейством.

 - Библия. Замечательные вещи там есть. Это поэзия, но это не описание мира. Не моего мира, - говорит Исайя Берлин.

 Либерал – человек гордый. Он считает, что имеет право на свое описание мира, в котором он живет. И делает это с помощью культуры, выработанной человечеством в новейшее время. Здесь ничего не поделаешь. Свой мир старательно описывали и придумывали не только Шекспир и Лев Толстой. Право на свой мир отстаивали  Маркс и Ленин, Сталин и Гитлер, Мао и Пол Пот. Сегодня единоличное право на описание своего, единственно возможного, мира отстаивают фанатики ислама.

 Следом за красноречивым признанием Берлина идет «заячий след» Наймана: « Позиция Берлина – не богоборчество, а честность, подкупающая во всем».

 Но кто упрекнет в бесчестности, перечисленных товарищей и господ. Однако, не думаю при этом, что личная честность оправдывает проповедника террора или любвеобильного либерала.

 Но последуем дальше по дороге, проложенной честным человеком – Исайей Берлиным. 

 «Нельзя не быть антисемитом, - говорит он. – если вы верите в Евангелие… Павел посеял антисемитизм, не Иисус… Одна еврейская секта хочет очернить другую, потому что это политически выгодно. Это нужно было…. С этого начинается вот эта яростная, лютая ненависть к евреям. Богоубийцы – ничего не может быть хуже».

 По Берлину сами евреи виноваты в юдофобии. Их партийные разборки, гражданская рознь – привели к ненависти соседей к потомкам Иакова. Берлин не желает знать историю своего народа. Он забыл о юдофобии в Египте, о злобе язычников античного мира к евреям. Эти знания ему просто не нужны. Они могут помешать либеральной доктрине, согласно которой во всем виноваты евреи и Бог, которого они выдумали. 

 « Я в бога не верю, - цитирует Найман Берлина. – Но все-таки я еврей, и считаю себя евреем, и мне близки евреи. В этом отношении, что если какой-нибудь еврей делает что-нибудь гадкое. Я не только осуждаю это – мне стыдно».

  Отчего же так? Сам Берлин в строках, приведенных выше, отрицал какую-либо еврейскую особость. Бога нет – значит и народа Божьего быть не может, так чего же стыдиться гадкого в евреях – народе обычном?

 Ответ, как мне кажется, прост. Не стыд это, а привычный страх обывателя перед коллективной ответственностью. Глубокая убежденность в правоте юдофобов, преследующих, по мнению либералов, еврея не за добро в нем, а за мифическое природное зло, хотя бы за партийно-религиозные распри в древнем Риме.

 Либералы легко перебрасывают мост от морали к политике. Вновь слушаем  Берлина в пересказе Наймана: «Вы знаете, я не фанатик, я считаю, что между арабами и евреями нужно установить мир. Нужно это сделать. Мы этого не делаем, и, конечно, яростные сионисты все-таки не правы и наносят вред. Я думаю, что нужно, наконец, найти какое-то общее место, где можно людям встретиться».

 Вновь попытка возложить вину за конфликт на фанатиков – евреев, «яростных сионистов». Либерал – Берлин ни слова не пишет об арабском терроре, о фанатиках ислама. Евреи все простят: любую несправедливость, любое невежество, любое хамство. С арабами лучше не связываться. Вот позиция либеральной Европы.

 Есть в книге «Сэр» еще один любопытнейший текст, характерный для мировоззрения авторов.

 «Поймите, было 600 тысяч евреев в Румынии, - рассказывает поэту Берлин. – Они, конечно, когда немцы начали наступать, пробовали бежать. Некоторые бежали, некоторые не успели. Точно то же количество евреев было в Палестине, когда Роммель надвигался на Палестину ,чуть-чуть не попал туда, чуть-чуть не покорил Египет. Они не двинулись, никто не уехал. В этом разница».

 Бейлин признается, что он сионист, потому что не верит в возможность желанной ассимиляции. Он убежден, что евреи на своей земле станут какими-то особыми евреями. Но пример, им приведенный,  наивен. Во-первых, евреи Палестины в1942 году были по преимуществу «отборными» евреями: как правило, светскими и религиозными сионистами, убежденными в праве еврейского народа именно на эту землю,  во-вторых, им просто некуда было бежать из Палестины. На западе – море, на востоке, юге и севере ненависть арабов.

 И здесь подтверждение сомнительных мыслей с помощью заемных схем.

 Сомнительных мыслей и сомнительных оценок в книге Наймана множество. Вот характерный, в этом смысле, эпизод. Разговор идет о творчестве Бродского.

 Вопрос Наймана: - А как вы относитесь к поэзии Иосифа?

-         Положительно.

-         Ну, Исайя, ну, правда.

-         Не негативно.

-         Да – да - да. Это не вы ли тогда ответили….

-         Я никогда не считал Иосифа гением.

-         Не считали, ну и не надо, но он невероятно талантлив. В отдельных вещах и гениален.

-         Гениален, но не гений. Можно сказать «гениален» только по – русски, и по-немецки это можно сказать; нельзя сказать по-английски. Есть просто…. Есть такие моменты гения, но не гений в полном смысле, в котором Блок был гений. Настоящий гений.

-         А Пастернак?

-         Ну, Пастернак гений… Мандельштам гений, Ахматова.

   Чудовищна, на мой взгляд, сама постановка вопроса. Впрочем, если Создателя не существует, почему бы людям, способным на «описание» своего мира не занять его место, место Гения. Люди по Берлину в праве решать, кто гений, а кто – нет. Либерал и гордыня – понятия совместные. Но в данном случае, дело, как мне кажется, не только в поэзии Бродского.

 Вот что говорил сам поэт:

  «Я очень плохой еврей. Меня в свое время корили в еврейских кругах за то, что я не поддерживаю борьбу евреев за свои права. И за то, что в стихах у меня слишком много евангельских тем. Это, по-моему, полная чушь. С моей стороны тут нет никакого отказа от наследия предков. Я просто хочу дать следствию возможность засвидетельствовать свое нижайшее почтение причине – вот и все».

  А вот что писал о Бродском его ближайший друг и самый значительный критик его творчества – Лев Лосев:

«Мне смехотворны нападки на христианство Иосифа, или иудаизм Иосифа, или атеизм Иосифа и так далее… Я думаю, что в русской литературе нашего времени, в русской поэзии после Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама не было другого такого поэта, который с такой силой выразил бы религиозность, как таковую в своей поэзии».

 На мой взгляд, вот эта религиозность не позволила «честному атеисту» и либералу Берлину оценить  в должной мере талант Иосифа Бродского.

  К религии, в конечном итоге, и сводятся все попытки исследовать «еврейский вопрос».

    Не люблю книги и образ мысли Ф. М. Достоевского, и все-таки писатель этот был близок к званию гения. По крайней мере, обладал пророческим даром. Читать книгу А.Наймана об Исайе Берлине он, по причине своей давней кончины, не мог, но предвосхитил появление таких людей, как Найман и Берлин. Вот что писал Достоевский в Дневнике писателя за 1877 год: «Замечу в скобках и, кстати, что всем этим господам из «высших евреев», которые стоят за свою нацию, слишком даже грешно забывать своего сорокавекового Иегову и отступаться от Него. И это далеко не из одного только чувства национальности грешно, а и из других, весьма высокого размера причин. Да и странное дело: еврей без Бога как-то немыслим; еврея без Бога и представить нельзя».

 Но еврей без Бога – реальность 21 века. Еврей – воинствующий безбожник – особый вид ассимилированного существа. Сэр Исая Берлин сетовал на невозможность превращения всех евреев в датчан.  Нет Бога – нет еврея – нет нужды в государстве евреев. Вот упрямая логика мышления либералов, чья идеологическая, да и политическая власть над «цивилизованными и просвещенными» странами мира бесспорна.

 Еврей с его Богом мешал обывательскому, мещанскому сознанию и тысячу лет назад, и сто, мешает он той простоте, что хуже воровства, и сегодня. Еще одно подтверждение этому – книга А. Наймана «Сэр».

ПОГОВОРИМ ОБ ИСКУССТВЕ

 Начну с интереснейшей записи Ильфа: «Шел Маяковский ночью по Мясницкой и вдруг увидел золотую надпись на стекле магазина: «Сказочные материалы». Это было так непонятно, что он вернулся назад, чтобы еще раз посмотреть на надпись. На стекле было написано: «Смазочные материалы»».

 Так вот, «сказочные материалы» – это и есть искусство, а «смазочные» – жизнь.

 Сальвадор Дали ( мы еще не раз вспомним имя этого художника) писал так: «Если нам что-нибудь и интересно, так только чудо».

 Он же писал: « Моя живопись – это жизнь и пища и плоть и кровь. Не ищите в ней ни ума, ни чувства».

 Выходит, совершенно правильно поступили папа с мамой из афоризма Георга Кристофа Лихтенберга: « Родители, которые замечают, что сын хочет стать поэтом, должны пороть его до тех пор, пока он либо не бросит стихоплетства, либо не станет великим поэтом».

 Только великий поэт способен соединить в одно и сказочные и  смазочные материалы, и плоть и чудо. Вспомним классические строки Анны Ахматовой: «Когда б вы знали из какого сора растут стихи, не ведая стыда».

 Впрочем, у каждого свой метод. Жил когда-то в США литератор Дон Маркиз, так он прямо признавался: «Я никогда не думаю, когда пишу. Никто не может заниматься двумя делами одновременно и делать их оба хорошо».

 Маркиз мог стать еще одним Марком Твеном, если бы научился и думать, и писать одновременно. Впрочем, шутить он умел хорошо, а это уже не мало.

 Но здесь необходимо вновь вспомнить Лихтенберга: «Остротами и причудами, как и всеми вещами, способными ржаветь, следует пользоваться с осторожностью».

 Прекрасно, но что «такое осторожная острота» этот мудрец не раскрыл. Видимо, по той причине, что и сам не знал ответа на этот вопрос. Шутил он иногда совсем неосторожно. Ну, например: «Более странный товар, чем книги едва ли сыщется на свете. Их печатают и продают люди, которые никогда их не понимают, их переплетают, критикуют и читают люди, которые их тоже не понимают, да, пожалуй, они и написаны авторами, которые их не понимают ».

 Людям свойственно заблуждаться, причем трагически. Иногда жизнь человека идет под знаком самообмана. В искусстве это случается сплошь и рядом. Механику этого несчастья вскрыл в своих записных книжках Антон Чехов: «Бездарный ученый, тупица, прослужил 24 года, не сделав ничего хорошего, дав миру десятки таких де бездарных ученых, как он сам. Тайно по ночам он переплетает книги – это его истинное призвание; здесь он артист и испытывает наслаждение. К нему ходит переплетчик, любитель учености. Тайно по ночам он занимается наукой».

 Вот проблема. Люди никак не хотят согласиться, что быть хорошим переплетчиком лучше, чем плохим поэтом или ученым. Отсюда у многих и боль душевная и лютая зависть и страх перед разоблачением.

 А все в искусстве удивительно просто. Стоит только послушать Иоганна Себастьяна Баха: «В музыке нет ничего особенного. Надо просто ударять по правильным клавишам в правильное время – а инструмент играет сам».

 Точно также рассуждал Роберт Шуман: «Чтобы сочинять музыку, надо только вспомнить, какую–нибудь мелодию, о которой никто другой не подумал».

 Замечания эти, наверняка, обидели бы критиков – музыковедов. Впрочем, только ленивый не обижал самих критиков.

  «Критики похожи на евнухов в гареме: они знают, как это делается они ежедневно видят, как это делают, но сами сделать это не могут». (Брендан Биэн)

 Ну, и что? Кто-то должен присматривать за гаремом в искусстве, иначе даже музы займутся блудом.

 А вот еще плевок в адрес людей этой достойнейшей профессии: « Театральный критик – это лицо, разъясняющее изумленному драматургу смысл его пьесы» (Уилсон Мизнер).

 Впрочем, критики могут утешиться остротами в адрес самих творцов: «Слишком глупое, чтобы быть произнесенным, всегда можно спеть» (Вольтер).

 Рискуем раскрыть секреты «школы остряков», если приведем встык шутку Станислава Ежи Леца: «Возможности оперы далеко еще не исчерпаны: нет такой глупости, которую нельзя было бы спеть».

 А следом приведем и остроту Уинстена Одена: «Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух громким голосом, когда находятся в здравом уме».

 Лауреат Нобелевской премии по физике Эдуард Эплтон заметил как-то: «Мне все равно на каком языке поют в опере, лишь бы это был язык, который я не понимаю».

 Но не только мастерам оперы достается «на орехи». Нет такой области искусства, которую бы пощадили шутники.

 « Пейзажист может работать спокойно – природа никогда не настаивает на сходстве ». (Рамон Серн).

 «Современные фильмы делятся на боевики и бабоевики ». (К. Мелихан).

 «Архитектура – это искусство без пользы растрачивать пространство ». (Филип Джонсон).

 «Искусство – это умение сделать что-то из ничего и продать это что-то» ( Френк Заппе).

  Французы, нужно отметить, всегда серьезно относились к любви, но далеко не всегда жаловали искусство. Вот мнение Шарля Луи Монтескье: «Автор – это глупец, который, не удовлетворившись тем, что он надоел своим знакомым, старается надоесть будущим поколениям».

 Кстати, сам Монтескье был автором добротным, и своими трудами вот уже почти 250 лет «надоедает» людям. Впрочем, уметь смеяться над самим собой – верный признак достоинства в искусстве.

 Пабло Пикасо придумал некогда остроту от имени своей жены: «Если бы мой муж встретил на улице женщину, похожую на женские изображения на его картинах, он бы упал в обморок».

 Насчет и за счет Пикассо шутили многие.

 «Умник –это человек, который смотрит на сосиску и думает о Пикассо».(Алан Герберт).

 «Дети любят ломать игрушки, не отдавая себе отчета в том, зачем они это делают. Пикассо сознательно превратил в бизнес это занятие ». ( А. Ганевский)

 «Нужно было стать таким блистательным рисовальщиком, как Пикассо, чтобы потом разрешить себе забыть об этом искусстве ». (К. Юон)

 Но вернемся к шутке без подтекста, простой и ясной:

 «Меня иногда спрашивают, как я пишу. Отвечаю: справа налево». (Сесар Брут).

 Один из самых блестящих писателей мира – Фридрих Ницше признавался: «Видеть в писательстве призвание жизни – в этом следовало бы усматривать особого рода помешательство».

 Он же отметил с особым цинизмом: «Боль заставляет кудахтать кур и поэтов».

 А сколько ревности в некоторых замечаниях прозаиков по отношению к поэтам, живописцев в адрес художников фотографии, композиторов в адрес исполнителей и наоборот.

 Привожу образец такой шутки. Ее автор прозаик из США Эван Эссар: «Не говорите, что это плохая проза: может быть перед вами – стихи!»

 Писатель Честертон, судя по всему, не жаловал живопись: «Искусство – в ограничении; одна из самых красивых частей картины – это рама».

 Оскар Уйальд очень не жаловал  творчество Вагнера, хотя и не читал его юдофобских, публицистических сочинений: « Я люблю музыку Вагнера больше всякой другой. Она такая громкая, что можно все время разговаривать, без опасения, что другие люди услышат, что вы говорите».

 Драматический актер Ральф Ричардсон язвил: « Музыка – это просто искусство удерживать большую группу людей от кашля»

 Можно подумать, что театр искусство иного рода.

  А вот что сочинил один автор куплетов и скетчей: «Чем больше в книге воды, тем она глубже».

 Зависть гения к гению явление совсем не редкое. Привожу одну остроту Сальвадора Дали: « Более всего на свете я презираю Родена, который изваял этого мыслителя. В такой позе не то что мыслить, даже гадить неудобно».

 Но не станем утверждать, что только люди искусства способны на такую страстную, горячую зависть. Есть в моей коллекции цитата из политика Жоржа Клемансо: «Америка – единственная страна в истории, которая чудесным образом прошла от варварства прямо к упадку без обычного периода цивилизации».

 Мудрецы прошлого обходились без сарказма и зависти, называя вещи своими именами. Всегда радуюсь афоризмам Вовенарга. Он блестяще писал об искусстве, причем любом:

 «Если мысль нельзя выразить простыми словами, значит она ничтожна и надо ее отбросить.

 Ясность – вот лучшее украшение истинно глубокой мысли.

 Где темен стиль, там царствует заблуждение.

 Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет».

 И снова Дали: «Играя в гениальность, гением не станешь, разве что заиграешься».

 Вот мне и кажется, что все творцы «темных мыслей» играют в гениальность.

 Но будем снисходительны, как Томас Элиот: «Некоторые редаторы – это писатели – неудачники, но ведь и большинство писателей тоже».

 Замечательный писатель Роберт Хайнлайн признавался: «Литературное творчество – не то дело, которого обязательно нужно стыдится, но лучше занимайтесь им без свидетелей и мойте после него руки».

 И снова не могу обойтись без Сальвадора Дали. Мне кажется, что об искусстве этот художник отпускал первоклассные шутки, в которых, иной раз, больше истины и глубины, чем в толстенных, серьезных, искусствоведческих трактатах:

 «Не бойтесь совершенства. Вам его не достичь. Тем более, что в совершенстве нет ничего хорошего».

 « Если бы я не работал, что бы я делал здесь, на земле? Скучал бы, как устрица. Поэтому я терпеть не могу устриц».

 «Ленивых шедевров не бывает».

 « Великие художники – такие, как Веласкес, - не заботятся о вдохновении, а работают, как повар на кухне, делают себе потихоньку свое дело, не впадая в экстаз. Мы, классики, должны иметь ясную голову. Только так делается то, что волнует зрителя, читателя, слушателя».

 Не торопитесь упрекать Дали за чрезмерную гордыню. Он и здесь все предусмотрел: «Как хорошо, что ни современное искусство, ни русский коммунизм не оставят по себе ничего кроме архивов!»

 С великим мужеством признается классик живописи вот еще в чем: « Моя живопись – самое настоящее дерьмо».

 Не так безнадежно оценивал свое искусство знаменитый архитектор Фрэнк Райт: «Врач может похоронить свои ошибки, но архитектору остается только посоветовать своим клиентам посадить вьющиеся растения».

 Замечательно писал об искусстве Эмиль Кроткий:

« В книгах мы жадно читаем о том, на что не обращаем внимания в жизни».

«И ослы играют роль в музыке: их кожу натягивают на барабан».

 « Великие платят за искусство жизнью, маленькие – зарабатывают им на жизнь».

 На этом не очень веселом замечании можно поставить точку, утешившись только тем, что нет правил без исключений.

УДАЧИ! СПЕШУ ПОДЕЛИТЬСЯ.

Черчилль, когда произносил тосты, говорил следующее:

"Я предпочитаю не желать никому ни здоровья, ни богатства, но лишь удачи.

Ведь большинство тех, кто был на ТИТАНИКЕ были и здоровыми и богатыми.

Но удачливыми оказались очень немногие из них"

  Может быть, вы знаете, что руководитель одной из крупных компании выжил в атаке 11 сентября, потому что повел своего сына первый раз в детский сад.

 Другой парень остался жив, так как была его очередь идти за пончиками.  Одна женщина опоздала, потому что ее будильник не прозвенел вовремя. Кто-то опоздал, застряв в пробке на автостраде Нью-Джерси.

 Один из них опоздал на автобус.  Одна женщина пролила кофе на одежду, и ей нужно было время, чтобы переодеться.

 У кого-то не заводилась машина, кто-то вернулся, чтобы ответить на телефонный звонок.  У другого ребенок тянул резину и не был готов вовремя.  Один не мог поймать такси.

 То, что особо впечатлило меня, это мужчина, который надел тем утром новые туфли, добирался до работы различными средствами, но прежде чем попасть туда, заработал на ноге мозоль. Он остановился в аптеке, чтобы купить лейкопластырь! Вот почему он сейчас живой.

 Теперь, когда я застреваю в пробке, не успеваю на лифт, возвращаюсь, чтобы ответить на телефонный звонок... Когда случаются все эти мелочи, которые раздражают меня, я думаю про себя, что это именно то место, где Бог хочет, чтобы я находился в данный момент. 

В следующий раз, когда вам кажется, что утро идет не так, дети одеваются медленно,

вы не можете найти ключи от машины, стоите на каждом светофоре, не расстраивайтесь и не выходите из себя"

Удачи!

ЯЗЫЧНИКИ Очерк судеб

 Нет загадки в склонности евреев к революциям разного рода. Народ – Богоборец был всегда последователен в своем грехе гордыни. В минуты тревог и печалей он забывал о миссии Моше и начинал лепить золотого тельца.

 Скрижали в нашей истории неоднократно раскалывались на части и становились единым целым. Евреи на протяжении веков были свободны в своем выборе и далеко не всегда выбирали Закон, а вновь возвращались язычеству.

 Таким, внезапным, но достаточно объяснимым, был поворот еврейской массы к язычеству большевизма. Людям Исхода Бог простил возврат к старым предрассудкам рабов. Евреи России за свою отчаянную и упрямую страсть к язычеству заплатили огромную цену.

 Идолы исправно пожирают своих фанатиков. Закон этот существовал всегда. Примеров тому в истории человечества множества. Но, как известно, история никогда, никого, ничему не научила. И в этом, пожалуй, одна из удивительных загадок человеческой цивилизации.

 Язычество медленно сдавало свои позиции в России. Оно и сегодня там сильно. Дело в том, что ревизия сталинского, палаческого режима, шла под тем же красным знаменем «возвращения к ленинским нормам». Один идол пал, необходимо было сохранить другого. Хрущевское время было отмечено диким , очередным приступом  атеизма. Одно это говорит о том, что языческая суть советского режима сохранялась.

  Было, правда, декларировано, что большевизм бывает хорошим и плохим, с человеческим лицом и без оного. Были реабилитированы жертвы режима – старые коммунисты. Им-то и стали приписывать «хорошесть» и сопротивление режиму культа личности.

 Все это было предпринято во имя сохранения язычества, нового культа и мифической идеи построения коммунизма.

  «Идолы пожирают своих творцов». Сталин уничтожил «ленинскую гвардию», идол Сталина поверг Хрущев, самого Хрущева сместили его «товарищи». Оставили, правда, в живых, просто потому, что само язычество большевизма неотвратимо теряло свою силу.

 Далеко не все евреи в те годы приняли марксизм - ленинизм, но те, кто принял, слишком поздно поняли, что их выбор был выбором самоубийственным..

 Здесь дело не в  суде над теми людьми, не в оценке их жизни и поступков. Живым очень трудно, если вообще возможно, судить мертвых. Дело лишь в понимании той чудовищной трагедии, которая произошла в России в прошлом веке,  в той самоубийственной страсти язычества, захватившей евреев мира.. И понимание это необходимо, чтобы понять то, что происходит с народом Израиля сегодня.

 Есть в моей библиотеке удивительная книга: « 17 съезд Всесоюзной Коммунистической Партии (б). Стенографический отчет». Страшнее книги нет, пожалуй, в мире. В этом томе, пропитанном ложью, низостью, предательством, трусостью, подробно рассказана чудовищная история окончательного сотворения идола, идола смерти.

 За суетностью, фальшью человеческих слов, видна немая и дикая пляска обнаженных и обреченных, ослепленных человеческих существ вокруг истукана, губы которого  измазаны кровью.

 Зиновьев ( Радомысльский) Григорий Евсеевич реабилитирован посмертно. Значит, был признан властями хорошим большевиком, жертвой, но человек этот некогда сделал свой выбор. Стоя на трибуне съезда, он прекрасно знал, что обречен на смерть, что говорит свое последнее слово и слово это нужно не ему, во спасение, а идолу, чтобы утвердить свою палаческую власть.  Он знал все это, но лгал трусливо, лгал, лихорадочно, цепляясь за иллюзию продолжения жизни. Впрочем, жизни не простой, а сытой и обеспеченной. Жизни привилегированного сословия в Совдепии.

 Он говорил под свист и улюлюканье, понимая, что и говорит-то только потому, что служит своему собственному палачу и не тащат его от трибуны прямо к плахе, потому что еще не вышел на это приказ хозяина.

  Он говорил: « Вы помните, товарищи, что Владимир Ильич сказал о программе электрификации, что она заслуживает названия второй программы партии. С тем же правом конечно заслуживает того же названия доклад товарища Сталина, вошедший в сокровищницу мирового коммунизма в тот самый момент, когда он был здесь произнесен… Товарищи, после того, как меня в первый раз вернули в партию, мне пришлось выслушать однажды из уст товарища Сталина такое замечание: « Вам в глазах партии вредили и вредят даже не столько принципиальные ошибки, сколько то непрямодушие по отношению к партии, которое создалось у вас в течение ряда лет» ( Многочисленные возгласы: « Правильно, правильно сказано!») Совершенно правильно, товарищи! Это именно так. И я надеюсь, что теперь я полностью оценил это замечание…. Товарищи, сколько личных нападок было с моей стороны и других бывших оппозиционеров на руководство партии и в частности на товарища Сталина! И мы теперь знаем, что в борьбе, которая велась товарищем Сталиным на исключительно принципиальной высоте, на исключительно высоком теоретическом уровне, - не было ни малейшего привкуса сколько-нибудь личных моментов… Я позволю себе надеяться на то, что в дальнейшем мне хоть немножко удастся в своей практической работе загладить ту громадную  вину, которую я имею перед своей партией».

 Не дали «загладить», да и не могли дать. Ровно через десять месяцев после «Съезда победителей», идол арестовал своего ваятеля, а 25 августа 1936 года уничтожил, вдосталь насладившись муками  Зиновьева в пыточной камере.

    Не знаю, почему так все сложилось в истории человечества. За идолом – разрушение, смерть, за Богом – творчество, жизнь. За Богом, без посредничества идола, за Богом, без рокового привкуса язычества.

 Все они и «хорошие и плохие» большевики были «двуногими без перьев» и  без Бога.

 Люди поражены психологией линейного прогресса во всем. Им так хочется верить, что живут они в лучшее, более разумное, справедливое время. Для этой цели они придумывают тысячи суетливых, «умных» слов, способных  скрыть очевидное за плотной завесой демагогии, лжи и фальши.

 И наши, современные социалисты, за шумовой завесой благих призывов к свободе, равенству и братству, как и столетие назад, скрывают обычное язычество под знаком гордыни. Язычество с «человеческим лицом».

  Накануне несчастного съезда Радек ( Собельсон) Карл Бернгардович издал книгу под названием «Зодчий социалистического общества». В этой книге талантливого журналиста были впервые найдены формулы славословия «вождю народов», которые впоследствии  повторялись неоднократно, и служили, тем самым, обязательным каноном прославления языческого идола – Сталина.

 В награду, на съезде, этот интеллектуал, хорошо знавший, что в результате «мудрой политики товарища Сталина» миллионы русских крестьян были замучены раскулачиванием, а миллионы украинских просто погибли голодной смертью, получил слово и слово это произнес: « Единство нашей партии, сила народных масс, стоящих за съездом партии, я бы сказал, не только бодрость, а это веселье, которое живет среди делегатов, несмотря на то, что они отдают себе великолепно отчет о больших затруднениях, которые сулит нам международная буржуазия, они – залог победы, залог того, что под руководством товарища Сталина мы доведем до конца с честью то великое дело, которому учил нас Ленин».

 О «веселье» делегатов не зря было сказано. 2/3 этого съезда было репрессировано. Из 64 членов ЦК идол уничтожил 40. Было чему веселиться, дергаясь в трансе у капища истукана.

 Каменев ( Розенфельд) Лев Борисович  не принимал поначалу активного участия в сооружении идолы. И он  был некогда сторонником язычества с «человеческим лицом», но, почувствовав запах крови, тут же забыл об этом лице и согласился оказать своему палачу посильную помощь.  Ему тоже дали слово на этом съезде. И он это слово произнес: « Товарищи! На мне лежит печальная обязанность на этом съезде победителей представить летопись поражений, демонстрацию цепи ошибок, заблуждений и преступлений, на которые обрекает себя любая группа и любой человек, отрывающиеся  от великого учения Маркса – Энгельса – Ленина – Сталина… Да здравствует наша социалистическая страна! Да здравствует наша партия! Да здравствует наш вождь и командир товарищ Сталин!»

  Каменева арестовали вместе с Зиновьевым тоже через десять месяцев после этой здравницы. Сын сапожника вдоволь натешился муками сына железнодорожного машиниста, а потом и его пристрелил, как собаку.

 Этот мартиролог я мог бы продолжить еще на многих страницах. К еврейским именам присоединить множество русских, грузинских, казахских и так далее. Язычество того разлива не знало, до поры до времени, национальных различий, довольствуясь классовыми. Это со временем идолу, в поисках новых жертв, пришлось двинуться по пути другого истукана, фюрера, и заняться чеченцами, калмыками, евреями…Тонкие, спрятанные за усами губы, требовали крови. Только человеческие жертвы продлевают жизнь истукану.

 Тот страшный съезд произошел в прошлом веке, но совсем недавно собрались на свой шабаш авторитеты ислама, и решили, что убийство еврея прокладывает путь в рай истинному слуге Аллаха. Убийство – путь в рай!

 Разве не о том же говорил на съезде большевиков  будущие жертвы режима.

 Противостояние язычества монотеизму началось давно и продолжается оно по сей день. Все эти фашизмы, коммунизмы, социализмы, фундаментализмы, либерализмы при ближайшем рассмотрении, - всего лишь современные формы язычества. Собственно, на этом поле брани и происходит борьба добра со злом вот уже не одно тысячелетие.

 Борьба жизни против смерти. Творчества против разрушения. Возможно, и другого выбора нет у человека. Он может молиться идолу или Богу. Третьего не дано.

 Со Всевышним – проблема. Он – тайна. Он – невидим, всесилен, бесконечен. Здесь на пути к вере необходимы знания, творчество и воображение. Поклоняться идолу гораздо проще. Он видим, ощутим, близок и понятен. Поклоняться идолу – это, в какой-то степени поклоняться и себе. Своему возможному, царственному могуществу, своей власти над природой и людьми.

 Язычество и гордыня – вещи взаимосвязанные. Все вожди тоталитарных режимов тайно исповедуют язычество.

 Это не ислам пошел в атаку на мир сравнительной тишины и благополучия, а язычество. Фанатик веры тут же эту веру и утрачивает. Большевики, превратившись в фанатиков, сразу же стали жертвой людоедской морали.

 Тоже происходит и с нынешней, мировой революцией террора. И понятно, почему острие этой революции направлено на евреев и Израиль.

 В мире, повторю это, тысячелетия не было иного противостояния, кроме борьбы монотеизма с язычеством, света с тьмой. Все это прекрасно понимал Гитлер, пытаясь решить «еврейский вопрос», понимал Сталин, раздувая «дело врачей», понимают нынешние лидеры слуг Аллаха.

 На том, трагическом съезде, будущий палач миллионов – товарищ Ежов – возглавлял странную, тихую, безобидную «мандатную комиссию». В своем скучном докладе он долго перечислял безликие цифры и проценты. Страшный карлик  деловито и нудно рассказал делегатам о том, о чем они смело могли и не знать.  

 Впрочем, он тогда и сам не знал, что вскоре станет по приказу партии тем самым страшным  карликом, а потом и погибнет точно также как и его жертвы. Палача сменит другой палач, но и его ждет пуля в затылок. Язычество существует ради самой смерти, как таковой.

  Гибель стариков, детей, женщин. Упоение кровью – вот подлинная страсть всех идолопоклонников мира.

 Та давняя, чудовищная трагедия большевистского съезда, никак не могу назвать ее фарсом, ушла в прошлое. У нынешнего шабаша язычников свои приемы, свои догмы, свои призывы…

 Впрочем, кое - что осталось без изменений. И те, и эти язычники борются за свободу и равенство угнетенных, бедноты всего мира, объявляя войну дворцам.

 Брали Бастилию, Зимний Дворец, взяли башни Торгового центра в Манхеттене. Только в первом случае научили их этому просвещенцы разного рода, во втором Карл Маркс, в третьем, как будто,  – Аллах с Бин - Ладеном. Вот и вся разница.

 Время идет и даже мчится. Человек во времени остается неподвижен. Все те же красивые слова  произносят тонкие губы идола, измазанные горячей кровью жертв. 

КТО К НАМ ПРИЛЕТЕЛ? О терроре и массовом искусстве

-         И вот прилетел бин - Ладен, - бормочет безумец, сидя на скамейке в парке. – И вот прилетел бин - Ладен…И вот

-         Прилетел и улетит, - привычно успокаивает его спутница. – Прилетел и улетит. .. И вообще – покойники не летают.

 Человечество любит сказки. Трудно заснуть без нежной, колыбельной песни: такой спокойной и такой радостной. Так и слышу в этой фразе ритмичное, тихое: «Ой-ой-ой-ой…».

 «Ой-ой» - «человечества сон золотой».

 Сказка – не ложь. Сказка – это сказка. Но от сказки до лжи рукой подать. Как там у классика: «Сказка – ложь, но в ней намек, добрым молодцам урок». Сказка – плод доброй фантазии, ложь – злой. Во лжи намек злым молодцам.

 Только нам ли, людям, дано различить, где добрая ложь, а где злая.

 В подлинном искусстве, как ни странно, лжи не было. Иван – дурак ловил говорящую щуку и ездил на печи в гости к царю - это факт. История о том, « как Гаргантюа накрыл языком целую армию» – совершенно правдивая история, в рассказе о том, как Гулливер, расстегнув ширинку, погасил пожар во дворце императора – нет ни капли лжи. Снежная королева и в самом деле похитила мальчика – Кая, а верная Герда спасла его из ледяного плена. И булгаковская Маргарита бесспорно летала над Москвой с помощью одной  волшебной мази. Готов поручиться, что все подвиги Мюнхгаузена имели место. Все, без исключения. И так далее.

 Ложь становится ложью только тогда, когда она бездарна. И такая ложь не способна противостоять злу, просто потому что она сама по себе – зло.

 Общество потребления, наряду с пищей для тела выработало индустрию пищи для души.

 Нас окружают, чаще всего, настоящие, надежные механизмы. Наш хлеб – доброй выпечки, а колбасы могли бы вызвать зависть у того же Гаргантюю. Но на полках наших стоят ненастоящие книги, на стенах висят поддельные картины, мы слушаем странную, мертвую музыку-попсу и смотрим в кинотеатрах поддельные фильмы.

 Душа наша голодает и мерзнет, а мы, порой, даже не догадываемся об этом.

 Злодей Лопес соблазнил несчастную Веронику. Вероника любил Энрико. Энрико обезножил в дорожной катастрофе, подстроенной Лопесом. Несчастный верит в свою любовь и медицину. Вера вознаграждается. Энрико побеждает в соревнованиях по бегу и получает на десерт свою возлюбленную Марию. Злодей Лопес  наказан тюремным заключением….Все замечательно!

 Пленка мнется, крошится, горит…

 НО ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 140 лет назад один из самых мудрых людей на нашей планете – Генри Адамс – писал: « Человек оседлал науку, и она его понесла. Я твердо уверен, что пройдет немного столетий, прежде чем наука станет хозяином человека. Контролировать машины, которые он изобретет, будет вне его сил. Когда-нибудь существование человечества окажется во власти науки, и человеческая раса совершит самоубийство, взорвав мир».

 Сказано это задолго до изобретения ядерного оружия, задолго до самоубийц в «боингах» над Манхеттеном.

 Наверно, есть резон дополнить Адамса и такой фразой: « Человек оседлал искусство, и оно его понесло»…

 Куда понесло? В опасную ложь непременной победы добра над злом. Сотни раз бравые ребята из спецназа крушили террористов, разрушали их замыслы, спасали мир от гибели. Сотни клише, настоянных по трафарету на бездарной лжи, сформировали  сознание тех несчастных жертв в башнях Международного торгового центра.

 Те башни, сами по себе, были в невозможности своей, как фантастическое видение. И люди в башнях этих будто спали и видели чудный и спокойный сон.

 И ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 Прилетел и разрушил в очередной раз этот самый «человечества сон золотой». Невольно написал рецензию на все эти фильмы - катастрофы, боевики, фильмы – ужасов.

 Придуманное было, как правило, бездарно. Бин-Ладен сотворил гениальное шоу – шоу смерти в ответ на жалкие потуги Голливуда. Нельзя лгать бездарно. Это опасно. Бездарная ложь привораживает зло. Верю в это свято.

 Болит душа человечества и так хочется слушать колыбельную песню, угревшись под одеялом и зажмурив глаза.

 Мой отец в молодости был тапером в годы немого кино. Он записал в дневнике за 1928 год: «Слишком много лжи – быть беде».

 Только вслед за ложью в искусстве пришел настоящий Сталин, и фюрер повторил его путь. В те годы душа человеческая все еще не казалась убитой. Ложь часто была талантливой, но талант не может бесконечно существовать в атмосфере лакейской лжи, Талант не прислуживает, он служит.

 Бездарная ложь одержала сокрушительное поражение над ложью талантливой.

 Умирающим от голода и болезней зэкам в концлагерях не показывали милые сказки о Золушках – певуньях, ударницах производства. Ни к чему это было. Несчастных уже угладили, укачали в «сон золотой».

 ПРИШЕЛ СТАЛИН, ПРИПОЛЗ ГИТЛЕР … И ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 Прилетел не случайно. Не верю в подобные случайности. От сказок «Тысячи одной ночи», от «Золотого века» в Испании - ни одного славного имени, ни одной личности мирового значения. Мертвая дыра в истории арабов.

 Религия? Но без заложенного в искусстве Богоборчества, превратилась она в фанатизм, в механическое соблюдение обрядности. Без тяги к знаниям омертвел ислам, легко стал наукой ненависти, а не любви.

 Даже немцам, после безумия нацизма, было, куда и к кому вернуться. Не знаю, куда вернуться те же арабы, когда рассеяться бред их новых, агрессивных идей?

 Некуда им возвращаться, не к кому. 

 Есть связь между кризисом мировой души человечества и степенью одичания людского.

 Чудище террора  необходимо было вызвать, разбудить, спровоцировать тошнотворной, фальшивой колыбельной песней, развратить безумной свободой, превратить самого себя в куклу в розовом парике, с губками бантиком, с пальчиками в сладком креме….

 И ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 Искусство без искусства подобно мертвечине. Картонные люди смеются картонным шуткам. Делают все, чтобы товар на рынке был раскуплен. Такое искусство как будто стерильно, но на самом деле источает острый запах падали.

 Нельзя до бесконечности поглощать отравленную пищу. Рано или поздно наступит «самая страшная из амортизаций: амортизация  сердца и души».

 Искусство – не гамбургер, не стиральная машина, не автомобиль, не сеанс у массажиста. Искусство – великая пища для души. Дурная пища, или полное ее отсутствие, неизбежно вызовут болезнь или летальный исход  Богодуховности нашей. « Человек оседлает искусство, и оно его понесет».

 Куда? К пропасти, нет сомнений. Первопричина массового искусства не потребности населения, а алчность производителя. Алчность, не знающая границ.

 Нет нынче живописи, музыки, литературы… Есть одно шоу – бизнес. Нет Бога. Есть глиняный идол, бездарно раскрашенный во все цвета радуги.

 Тысячелетия «кормилось» человечество искусством народным. Искусством, как правило, чистым, отфильтрованным, просеянным ситом качества. Каждый народ породил свое искусство, свою веру, свои традиции. Все это помогало выжить чукчи за полярным кругом, индейцу в прериях, чернокожему в саванне.

 Конвейерное искусство убивает способность любого народа к сопротивлению, к сохранению вида, к индивидуальности, лежащей в основе всякой жизни.

 Агрессия массового искусства сегодня, искусства, произведенного промышленными методами конвейерного производства для всеобщего потребления, – не меньшее преступление, чем выращивание и производство наркотиков.

 Такое искусство только внешне кажется добрым и правдивым. Обезличенная халтура  не бывает доброй и правдивой. Имитация подлинного   убивает душу и усыпляет мозг человека.

 Белая красавица полюбила чернокожего, зрячая – слепого, дикарь из джунглей стал Нобелевским лауреатом, невежда понял, что знания – благо, а убийца заплакал над трупом очередной своей жертвы….

 И ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 Мы стали путать катарсис с оргазмом. Эра кощунства соединила эти два понятия в одно. Секс, экран, залитый красной краской – имитацией крови, игра в пытки, игра в боль – стали чем-то вроде бесконечной мастурбации: дешевого и всегда достижимого способа получения удовольствия.

 Удовольствия от насилия, смерти, страха…

 Чудо подлинного искусства уязвимо до хрустальной хрупкости. Вот, казалось, было оно в силе и здоровье. И вдруг, все исчезает, испаряется, будто и не было славных традиций, великих примеров.

 Страшно включать телевизор, открывать книги, изданные в России. Большевики не смогли одолеть великий бунт правды против лжи, правды подлинной культуры. Корысть оказалась сильнее самой варварской цензуры. Все рассыпалось в прах. Все превратилось в подобие умной и неожиданной израильской рекламы: лежит голый парень в полном восторге, лежит на матраце из денег, и доллары падают на него сверху, как благодатный дождь.

 Мы все с ним, рядом с тем парнем. Нашу душу греют только деньги, падающие с неба.

 И ВОТ ПРИШЕЛ БИН - ЛАДЕН.

 Еще одна реклама: осень, ветер, листопад, чудный желтый лист падает на землю, а из земли выдирается навстречу тревожному небу рука человеческая. Кого зовет мертвец, что нужно ему в мире живых?

  Искусство и Бог не смогли спасти род людской от бездны падения в 20 веке. Новый век – век мести и отказа от Бога и искусства. Век атеизма, лжи и массового потребления развлечений. Век, убивающий саму  суть и возможность творчества.

  Вновь кто-то, не мы сами, виноват в нашем падении, в Холокосте, в безумии кровожадных толп, в мировых и гражданских войнах. Рабле и Свифт виноваты, Толстой и Чехов, Рембрандт и Ван Гог, Бах и Моцарт?

 Бог виноват? Богодуховность в искусстве? Пока было все это, и была надежда на спасение, на цикличность бытия нашего, на возможность победы добра в каждом, трагическом цикле нашей истории.

 На скамейке в  парке сидит безумец и повторяет без конца:

« И ВОТ ПРИЛЕТЕЛ БИН - ЛАДЕН».

-         Прилетел и улетит, – утешает его спутница.

Улетит ли?

СИЛЬНЫЕ МОЗГАМИ

 Первый канал российского телевидения смотрят десятки миллионов человек. Сегодня, 27 ноября 2013 года, из передачи о Сталине, магах и экстрасенсах узнал, что убил вождя лично Вольф Мессинг. Сосо ему сказал, что всех евреев нужно убить, а Мессинг ему на это: «Всё, хозяин, теперь тебе самому карачун!» Ну, остальное по мелочи: вождь народов верил в магию, искал, как и Гитлер, чашу Грааля и какое-то копье, гнался за бессмертием и строил пирамиды в виде высоток, Опять же по совету мага и чародея Мессинга в поисках бессмертия.. 

 Что с этим делать? Учитывая всенародную любовь в России к усатому людоеду - жди погрома. С другой стороны – предупреждение юдофобам – не трогайте «избранный народ» - народ страшный и мстительный, в котором все поголовно Вольфы Мессинги, черные маги и злые чародеи.

 В тот же день, уже по русскому радио, узнаю от писателя Лимонова, что гении литературного труда на земле перевелись. Ну, с этим я согласен, но национал-большевик тут же нашел причину. Оказывается, виноват в этом запрет на ревизию Холокоста. Вот, получается, разрешат доказывать, что евреи в прошлом веке сами вымерли от тифа – и порядок – сразу Лев Толстой с Оноре Бальзаком народятся.

Ужас какой-то! Все это похоже на пандемию острого психического расстройства, какие-то пляски языческие, заклинания. Нет, я понимаю, что поставщики всего этого теле-радио бреда - люди вменяемые. Но тогда получается, что зрители и слушатели большой страны все поголовно убеждены, что земля плоская, звезды прибиты к небосводу гвоздями, а в Индии живут люди с песьими головами. Ну. этим деятелям виднее. Многое могло произойти за годы дикого капитализма "на просторах родины чудесной". Как там у доморощенного поэта: «Мы сильны мозгами и крепка рука. Двинемся рядами рядами  в Средние века!»

ПОГОВОРИМ О НАЧАЛЬСТВЕ

 Тема, как я считаю, весьма поучительная и для малочисленного отряда начальников и для огромного племени подчиненных. Начну с Мишеля Монтеня: «Не имея возможности достичь высокого положения, давайте в отместку его очерним».

 Впрочем тот же Монтень продолжил так: «Найти в чем-либо известные недостатки не значит очернить; их можно найти в любой вещи, как бы хороша и вожделенна она ни была».

 Это власть «хороша и вожделенна», но  Монтень советует не абсолютизировать ее преимущества: «Сдается мне, что мы вообще склонны переоценивать высокое положение, равно как и давать непомерную оценку решимости тех, кто на наших глазах презрел его, или же уверяет, что полон к нему презрения, или же добровольно от него откажется. Само по себе оно вовсе не так приятно, чтобы всякий отказ от него рассматривать, как чудо… Самое, на мой взгляд, тягостное и трудное на свете дело – это достойно царствовать. Ошибки, совершаемые королями, я сужу более снисходительно, чем этот вообще принято, ибо со страхом думаю о тяжком бремени, лежащем на властителях. Трудно соблюдать меру в могуществе столь безмерном».

 Из сказанного можно заключить, что к власти испытывал Монтень почти нежные чувства, хотя он же и писал: «Противны мне и владычество и покорность».

 Наше время склонно не рассуждать на эту тему, а давать практические советы.

 Я уж не помню, кто так сказал, но сказал откровенно: «Не любить своего начальника – значит себя не любить».

 Приведенное изречение придумано, наверняка, в наше, циничное время. Выходит, кем бы не был твой начальник – люби его и все тут, иначе возненавидишь себя самого.

 Однако, мало кто любит начальство. Почему – вопрос сложный. Может, из зависти, а может… В любом случае, злословят о начальстве постоянно. А многие считают, что только пороки дают возможность одним людям возвыситься над другими.

 В давние времена цинизма было поменьше, и подчиненные все-таки надеялись, что начальником может стать человек достойный. Читаем у Конфуция: «Князь скорбной памяти спросил:

-         Как привести народ к покорности?

Конфуций ответил:

-         Если возвысить и поставить честных над бесчестными, то народ придет к покорности. Если возвышать бесчестных, ставя их над честными, то народ не покорится».

 Совсем, выходит, другие народы заселяли некогда Земной шар. В наше время приводили народы к покорности только бесчестные негодяи, вроде Гитлера, Сталина или Мао.

 И как тут не вспомнить Илью Ильфа: «Когда гиганты, размахивая зонтиками, ушли  на прогулку, в их дом пробрался карлик».

 Впрочем, неизвестно точно обитали ли когда-нибудь на земле эти самые гиганты с зонтами. В карликов как-то веришь охотней.

 Наши, еврейские мудрецы из прошлого были, на мой взгляд, дальновиднее Конфуция . Вот текст из Мишны: «Будь осторожен с власть имущими, ибо они приближают к себе людей только по своим собственным интересам. Они становятся друзьями только, когда это им выгодно. Не жди их помощи в час беды».

 Там же читаю и вовсе отчаянный текст: «Шемайя и Авталион получили традицию от них. Шемайя говорил: «Возлюби труд, возненавидь власть и не стремись к сближению с сильными мира сего».

 «Возлюби труд». Ну, как тут не привести очередное, современное высказывание – «Аксиому Вайля» из книги А. Кондрашова «Великая житейская наука»: «Работать и дурак может. Главное – руководить».

 Стоп! Снова чистый анархизм: выходит, руководитель не работает. 

 Но не так все просто. Мудрость человеческая не терпит однозначности. Читаю снова Мишну: «Рабби Ханина, помощник первосвященника, говорит: «Молись за благополучие правительства, ибо если бы не страх перед ним, люди пожрали бы друг друга».

 Вот так, и нечего заноситься в гордыне, и думать, что само по себе положение подчиненного – есть залог высокой морали. Но критикой себя самого и человечества в целом займемся как-нибудь потом…. Приведу только одно высказывание Вовенарга, не согласного, судя по всему, с точкой зрения рабби Ханина: «Если род человеческий все же блюдет некий порядок, это лучшее доказательство того, что верх в сознании людей берут разум и добродетель».

 Рабби Ханина, выходит, знал о том времени, когда разум и добродетель покинут человеческий разум, а Вовенарг, в своем 18-ом веке, не знал.                                                                                                 

 И все-таки оставим в покое человечество и вспомним о теме этих заметок.

 Вопреки доброму совету не шутить с начальством, решимся на это с помощью людей отважных и в зависимости от формулы, выведенной неким Догбертом: «Количество энергии, истраченной на смех над шуткой, должно быть прямо пропорционально высоте служебного положения шутника».

 Тот же Догберг вывел еще одну удивительную закономерность: «Чем ближе вы к кабинету босса, тем более простые задачи вам поручают».

 Великий  Бомарше был убежден: «Если начальник не делает вам зла, то это уже великое благо».

 Вильям Корнуэл шутил едко: «Начальство склонно давать работу тем, кто менее всего способен ее выполнить».

 Дуг Ларсен предупреждал: «Совершив что-нибудь невозможное, вы добьетесь лишь того, что начальник добавит это к вашим обычным обязанностям».

 Дье Лофтус советовал: «Руководи по книге, даже если не знаешь ни имени автора, ни названия».

 К. Мелихан, как обычно, рубит с плеча: «Начальниками становятся сильные, подчиненными – слабые, а заместителями – умные». Знаем, на кого намек.

 Очень мне нравится афоризм Мэтча: «Глупец на высоком посту подобен человеку на высокой горе: все кажутся ему маленькими, а он сам тоже кажется всем маленьким».

 Послушаем Альфреда Ньюмена: «Прежде чем спорить с начальником, очень полезно посмотреть на вопрос с обеих сторон: с его стороны и… снаружи!»

 Некто Огнев сочинил целую инструкцию по «грамотным взаимоотношениям между руководителями и руководимыми». Приведу наиболее полезные пункты этой инструкции:

 « Шеф всегда прав! Кто приходит со своими убеждениями – выходит с убеждениями шефа. Чьи убеждения совпадают с убеждениями шефа – тот делает карьеру. Шеф не кричит – шеф убедительно высказывает свое мнение. Шеф не трус – шеф поступает осмотрительно. Шеф не неуч – шеф предпочитает творческую практику бесплодной теории. Шеф не любит сплетен – шеф внимательно выслушивает мнение сотрудников. Шеф не допускает ошибок – их допускают подчиненные. Если шеф не прав, читай сначала».

 Снова перейдем к шуткам «одноразовым». Некто Готлиб заметил: «Если начальник пытается произвести впечатление на подчиненных знанием деталей, он теряет из виду конечную цель».

 Джон  Гэлбрейт: « Оклад руководителя крупной корпорации – не вознаграждение за его достижения, определенное на основе рыночного подхода. Зачастую это фактически теплый дружеский жест индивидуума в свой адрес».

 Но лучше всего шутили о начальниках сами начальники. Слушаем:

 А. Бенкендорф: «Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства».

 Петр 1: « Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство»

 Самуэл Голдуин: « Мне нужны подхалимы, я хочу, чтобы все говорили мне правду, если их даже уволят за это с работы»

 «Если вы не возражаете мне, то как мне узнать, что я прав?»

 «Когда мне понадобится ваше мнение, я вам его сообщу»

 Джон Догберт: «Старайтесь, чтобы то, что вы пишите, никого не обидело и не вызвало проблем внутри фирмы. Самый безопасный подход – удалить всю полезную информацию».

 Однако, умные люди всегда понимали, что власть начальства ничто по сравнению с бюрократической машиной, которой он служит. Как тут не вспомнить горечь шуток Сирила Норкота Паркинсона:

 « Учреждение, в котором работают более тысячи сотрудников, становится «вечной» империей, создающей так много внутренней работы, что больше не нуждается в контактах с внешним миром».

 В связи с этим так бы хотелось узнать, сколько сотрудников получают заработную плату в министерствах Израиля?

 Да, никто так не изучил сущность бюрократии, как Паркинсон. Мудрейший был человек. Только вдумайтесь:

 « Расширение означает усложнение, а усложнение – разложение».

 «Численность персонала возрастает, независимо от того, становится работы больше, меньше или ее нет совсем»

 «Любой работник начинает терять хватку за пять лет до достижения пенсионного возраста, чему бы этот возраст ни равнялся».

 А закон Лоуренса Дж. Питера раскрывает полностью причину кризиса любого человеческого сообщества: «В любой иерархии государственной или коммерческой, каждый работник имеет тенденцию подниматься до своего уровня некомпетентности».

 Питер успешно развил свой постулат: « Каждую должность в конце концов займет работник, некомпетентный в отношении своих должностных обязанностей».

 «Некомпетентность не знает границ ни во времени, ни в пространстве».

 «Работа выполняется сотрудниками, еще не достигшими своего уровня некомпетентности».

 « В иерархии работники, в сущности, не имеют ничего против некомпетентности своих коллег, но компетентность всегда кажется им подозрительным качеством».

  Здесь, пусть извинит меня читатель, я вновь вынужден отдать дань «рассуждизмам». Мы сами строим «Вавилонскую» башню своей личности. Строим в гордыне, не в силах остановиться на одном каком-либо уровне. Тем самым, неизбежно достигаем «уровня некомпетентности».  Отсюда и крушение наших личных замыслов,  катастрофа отдельных коллективов и даже государств.

 Но завершить эти заметки я все-таки хотел бы тем, чем начал: мудростью Мишеля Монтеня: « Август писал эпиграммы на Азиня Поллиона: « А я, - сказал Поллион, - буду молчать. Неблагоразумно писать против того, кто может предписать мне отправиться в ссылку». И оба они были правы. Ибо Дионисий, не будучи в состоянии сравняться в искусстве поэзии с Филоксеном и в красноречии с Платоном, одного приговорил к работам в каменоломнях, а другого велел продать в рабство на остров Эгину».

 Знаю, мне тут же скажут: « Мы и так в рабстве таскаем камни. Хуже не бывает».

 Бывает, отвечу я, бывает и хуже.