ФИЛЬМ ПОЗНЕРА - ОЦЕНКА БОРИСА ГУЛЬКО

Познер познаёт Израиль.

 Иногда, очень редко, фильм, телепрограмма или иное явление, выглядящее далеко не эпохальным, может повлиять на ход истории. Зафиксирован даже случай, когда футбольный матч – между Гондурасом и Сальвадором в 1969 году – привёл к реальной войне.

 Фильм Владимира Познера «Еврейское счастье», восемь вечеров рассказывавший своими восемью сериями российским зрителям об Израиле, может значительно повлиять на мир, и не обязательно путём, предусмотренным создателями.

Прежде всего, сам фильм, по-моему, сделан превосходно. Следует иметь в виду, что он снят не для евреев. Этот фильм – для российских граждан, взгляд на мир которых формируется тем, что они каждый вечер видят по телевизору. И фильм Познера интересно попытаться увидеть глазами этих зрителей.

  Владимир Познер представляет собой лучшее, чего достигла когда-то советская журналистика. Это – умение изгибать своё мнение до уровня, приемлемого для власти, но не сильнее, чем требуется; тонко чувствовать грань дозволенного. Это – мастерство намёка, умение показать то, что хочешь, не объявляя открыто свою позицию. То есть это специальный язык, который требует воспитанного этим языком зрителя.

Особенно большого совершенства Познер достиг, судя по тому, что я видел, как интервьюер. Сощурившись, он внимательно вглядывается в собеседника, пытаясь определить, как он может выудить из того что-то интересное, и в какой момент нужно остановиться; чего избегать, чтобы человек не впал в занудство или не понёс ахинею. По аналогии, использованной Гамлетом, беря интервью, Познер играет на собеседнике как на флейте.   

В сериях про Израиль интересно наблюдать скептичного, всё познавшего Познера, постепенно подпадающего под обаяние чуда страны, людей (я имею в виду, понятно, не политиков), с которыми беседует. В первой серии – про Иерусалим – он ещё стоит перед Стеной Плача и разочарованно восклицает: «Я здесь ничего не чувствую!»

Это очень смешная фраза. Познер так часто повторяет о своём атеизме, что начинает казаться, будто он уговаривает себя. Что атеист ожидал почувствовать у сохранившегося остатка подпорной стены Храмовой горы? Фраза Познера подтверждает мою догадку: большинство атеистов – лицемеры. Познер, похоже, ожидал от стены мистического опыта.

Вообще, пытаться понять Израиль атеисту не проще, чем импотенту проникнуть в суть страстной любви. Интересно наблюдать Познера, от серии к серии всё больше ощущающего магию Израиля. В его возрасте 81-го года менять свою картину мира – пагубную доктрину «борьбы народов за освобождение», унёсшую за последние две трети века больше жизней, чем самая кровопролитная война, «научный» атеизм, какие-то остатки социалистических бредней, крайне трудно. В фильме видна сложность для Познера совместить увиденное и услышанное с тем, во что он, вроде бы, должен бы верить. 

Во второй серии – про Тель-Авив – Познер находит в крупнейшем городе Израиля многое от города своего детства – Парижа. Театры, рестораны, ночная жизнь, лёгкая и безмятежная атмосфера. Среда художественной интеллигенции вроде той, среди которой протекала вся его жизнь. Да ещё тёплое море в придачу.

Чудеса начинаются с третьей серии – про кибуцы. То, о чём мечтал его отец-коммунист, оказывается, существует! Грёзы: «по способностям, по потребностям» – вот они ожившие, перед ним.

Эта серия содержит искус для российских жителей. Познер показывает кибуцную семью – муж русский, у жены лишь мама еврейка. Живут в коммунистическом раю, ни о чём не заботясь. В какой российской семье не найдётся кого-то, у кого бабушка или дедушка евреи? Рай – вот он – лишь купи билет на самолёт.

В конце серии скепсис Познера просыпается. Он сообщает: кибуцы в нарушение коммунистической идеи начали нанимать на работу таиландцев, филиппинцев, и присваивать прибавочную стоимость как вульгарные капиталисты. От Познера ещё, видно, утаили размер долга кибуцев перед государством. Одна из руководительниц кибуцного движения мрачно предсказывает: из существующих ныне двухсот кибуцев выживет штук 50. Если так, то сколько выживет после этого из оставшихся 50-ти?

Восторг овладевает Познером в четвёртой серии – об армии. В боевые части израильской армии конкурс желающих как в московские МГИМО или в ГИТИС – по 8-9 человек на место. Молодые люди любят свою страну и рвутся её защищать. Отношения внутри армии – офицеров с солдатами и между солдатами – братские. Познер спрашивает, есть ли в израильской армии дедовщина? Его не понимают: конечно, послужившие и многое уже умеющие солдаты пользуются большим уважением. По сравнению с российской армией – это другая вселенная. Познер произносит: «Я в восторге», «Я горжусь ими» – как будто он уже израильтянин. Правда, идея российского патриотизма присутствует в фильме: Израиль столь хорош, потому, что в нём большую роль играют русские евреи. В СССР нас, правда, не принимали в престижные ВУЗы, мытарили отделы кадров. Но как велика их страна, если даже ненужные ей граждане столь успешны после эмиграции!

От армии – в двух следующих сериях – Познер переходит к конфликту с местными арабами. Здесь с блеском играет мастерство Познера-интервьюера. Главный говорун у него – член кнессета Ханин Зуаби. Страстная, красноречивая – она прекрасно озвучивает демагогию врагов евреев. Особенно на фоне тяжёлых на язык Либермана и Щаранского. Позиция евреев: мы создали из ничего прекрасную страну, с высокопродуктивным сельским хозяйством, с яркой культурой, передовыми наукой и промышленностью, с равными правами для всех, включая арабов. Позиция арабов: это наша земля, мы готовы песок есть, верблюжью мочу пить, но евреев рядом с собой не потерпим.

Позиция Познера? После монолога Зуаби о несправедливости блокады Газы, сарказма главного арабского переговорщика Саиба Ариката о том, что евреев не устроила бы во главе ООП даже мать Тереза, съёмки продолжаются в Сдероте, городке, по которому из Газы, оставленной евреями, были выпущены десятки тысяч ракет. Прелестные еврейские дети, которых стремятся убить освобождённые от «оккупации» арабы. Подчёркивают различие двух миров параллельные монологи еврейской матери, сына которого убили террористы, и арабской, сын которой погиб в беспорядках. Мечта о понимании с арабами одной и неукротимая ненависть к евреям другой.

Опосредованное отношение к природе этого конфликта имеет седьмая серия – о посещении Познером музея Холокоста. Как атеисту, Познеру важно убедить себя и зрителей, что причина возникновения Израиля – это геноцид евреев в Европе в 1933-45 годах. Для него природа Израиля не мистическая – ведь Бога-то нет.

Ничего нелепее, чем искать корни воссоздания Израиля в Холокосте, не придумать. Во-первых, еврейское про-государство начало возникать в Палестине ещё с конца 19 века. Первый сионистский конгресс состоялся в 1897 году. Декларация Бальфура была принята в 1917 году, задолго до Холокоста. И во-вторых – геноцид скорее должен был бы побудить евреев развеяться по миру, а не собираться в одном месте, где новые гитлеры могут накрыть нас одним ударом. Советское Политбюро дважды было на грани приказа о ядерной атаке Израиля, что подтвердило бы стратегический риск израильского предприятия. А если уж собираться евреям вместе, то были безопасные варианты Аргентины, где во второй половине 19 века еврейские колонии организовал барон Гирш, Уганды, проект Гитлера с Мадагаскаром и Сталина с Биробиджаном. За Землю Израиля в последние 3000 лет велись бесчисленные войны. Что кроме мистической связи евреев с этой землёй и предопределения Торы могло привести их в это опасное место?

В последней серии Познер занялся безнадёжным вопросом: что делает евреев евреями? Показал безудержное веселье еврейской свадьбы («тут беспорядок, и совсем не весело» – слукавил Познер), поговорил с еврейскими мудрецами. Как во всех сериях, в этой проходит тема восхитительной еврейской кухни. Познер невольно соблазняет своих зрителей, подобно «Рабби Юда из Наварры» из стиха Гейне «Диспут», уговаривавшего капуцинов принять иудаизм. Тот завлекал возможностью, в день восстания из мёртвых: Рыбы господа, отведать, 

Частью в соусе чесночном, 

Частью в винном. А винцо-то! 

Приготовят эту рыбу 

Наподобье мателота. 

В белом соусе чесночном 

Редька плавает в приправу. 

Я уверен, патер Хозе, 

Что наешься ты на славу. 

Но и винную подливку 

Непременно ты попробуй, 

Если ты, мой патер Хозе, 

Ублажишь свою утробу.

Бог наш знает в кухне толк, 

Так не будь же ты болваном: 

Распрощайся с крайней плотью, 

Насладись Левиафаном!»

Невероятность демонстрации фильма, восхваляющего Израиль, в течение восьми вечеров по первому каналу российского ТВ указывает на возможную смену парадигм в российской пропаганде. Трудно поверить, что этот показ прошёл без санкции с самого верха российской иерархии. Россия и Израиль сегодня – это две страны-аутсайдера. У России в мире нет ни единого друга. Её опасаются бывшие «братские народы СССР», не любят в восточно-европейских странах, которые она насиловала почти полвека. Россия живёт под торговыми санкциями Европы и Америкой, и отвечает им тем же.

Аналогично положение Израиля. Когда Познер в фильме спросил Нетаньяху о причинах враждебности к Израилю европейского сообщества, тот удивлённо поднял на него взгляд и ответил несмышлёнышу: «Антисемитизм». В сенсационной колонке для Jerusalem Post от 14 января Каролин Глик рассказала о подрывной деятельности правительства США против своего «союзника», ставшей публичной благодаря обнародованным е-мэйлам Хиллари Клинтон в бытность её госсекретарём. Бывший посол США в Израиле, а позже один из столпов внешней политики Америки Томас Пикеринг в декабре 2011 года прислал Хиллари проект, как США должны использовать левые антиеврейские израильские НПО (в письме конкретно назван «Мир сейчас»), чтобы дестабилизировать ситуацию в Израиле. Резолюция Хиллари была: распечатать этот е-мэйл. Глик рассказала, как реализовывалась рекомендация Пикеринга, как через НПО оплачивались акции протеста и левых (или нанятых) евреев, и арабов. Строительный рабочий араб удивлялся: пять дней в неделю одни евреи ему платят за работу в Модиин элит (это «оккупированная территория»), а в оставшиеся два он бросает камни в солдат за деньги, получаемые им от других евреев. Бесплатно, он говорит, камнями бы не швырялся.

Сейчас сближение двух аутсайдеров – России и Израиля – взаимовыгодно. России, ведущей войну на Ближнем Востоке против некоторых исламистских движений, полезно иметь в друзьях единственное стабильное сильное государство региона. Израиль становится для России также, из-за разных санкций, важным поставщиком сельскохозяйственной продукции. Израилю нужен покупатель, не озабоченный маркировкой произведённого в Иудее и Самарии, не отягощённый антисемитизмом движения BDS.

История евреев полна иронии, и нам важно научиться её вовремя улавливать. Сто лет назад Россия была воплощением антисемитизма, а Германия страной эмансипированных евреев. Тридцать лет спустя СССР, хоть и невольно, спасая себя, спас евреев от нацистов. Позже СССР был главным покровителем арабских врагов Израиля, а США и её европейские союзники противостояли коммунистической экспансии и поэтому поддерживали Израиль. Сегодня Америка тратит деньги на то, чтобы разрушить Израиль изнутри, пыталась установить в Египте власть смертельных врагов Израиля Мусульманских Братьев, а сейчас переключилась на поддержку другого ненавистника Израиля Ирана. Россия же бомбит некоторые группы исламистов, угрожающих Израилю.

Возможно, сегодня мы стоим перед новой сменой ролей в мировой политике. И талантливый фильм Владимира Познера выглядит знаком этого.

ДНР и ЛНР - ТУФТА

«ДНР» И «ЛНР» — ЭТО ШИРМА, ПРИКРЫВАЮЩАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ВОЕННЫХ ИЗ РФ, – ЭКС-СПИКЕР ПУТИНА

«Ополчение» Донбасса и лидеры террористов «ДНР» и «ЛНР» — лишь ширма, прикрывающая действия профессиональных российских военных.

Об этом заявил бывший глава пресс-службы президента России Владимира Путина Михаил Кожухов, видеозапись разговора с которым появилась на Youtube, передает Обозреватель.

По его словам, «полевые» командиры террористов и их подвиги – это продукт российской пропаганды и если бы граница с Россией была перекрыта, то конфликт закончился б очень быстро.

«Я — абсолютно гражданский человек, но так сложилась жизнь, что я четыре года был на войне. Абсолютно точно знаю, что никакой Моторола не смог бы привести в движение 20-тысячную группировку войск и организовать котел под Иловайском или под Мариуполем. Я точно знаю не потому, что мне так сказали, а потому что по-другому и быть не может. Этой группировкой должны руководить люди, у которых как минимум есть диплом Генерального штаба. Это должны быть сработавшиеся, знающие друг друга, привычные друг другу люди. Мне говорят люди, которые оттуда приезжают в Россию, что если бы была перекрыта граница, то проблема юго-востока закончилась бы очень быстро», — сказал журналист.

ПУТИН ЗОВЕТ ЕВРЕЕВ ОБРАТНО В РОССИЮ

Президент России Владимир Путин позвал в Россию евреев, которые сталкиваются с проявлением антисемитизма в европейских странах.

0

Европейского еврейского конгресса Вячеслав Кантор заявил, что положение евреев в Европе сегодня «худшее со времени окончания Второй мировой войны», отметив рост антисемитизма. «Пусть к нам едут. В Советском Союзе выезжали, пусть вернутся», - отреагировал на эти слова Путин, улыбнувшись, передает «Интерфакс».

При этом Путин заметил, что не думает, что в Европе «настолько уж плохо», хотя и отметил ухудшение ситуации.

В среду сообщалось, что депутат городского совета населенного пункта Кретей под Парижем и сын основателя местной еврейской общины 73-летний Ален Гозлан был убит в своей квартире.

В последние дни во Франции произошло несколько нападений на почве антисемитизма. В частности, в понедельник, 11 января, в Марселе 15-летний подросток, вооруженный мачете, напал на учителя еврейской школы. Пострадавший получил ранения спины и рук. Полиция задержала нападавшего, объявившего, что он действовал по воле Аллаха и от имени террористической организации «Исламское государство».

12 января глава еврейской общины Марселя раввин Цви Аммар посоветовал членам общины не носить кипы (традиционный еврейский мужской головной убор) в публичных местах «до наступления лучших времен». «Я считаю, что сохранение жизни является важнее всего остального», - заявил он в эфире французского телеканала BFM.

"ПАЛЕСТИНСКИЙ" ТЕРРОР. ВИДЕО

1 minute video will transform the way you look at 'Palestinian' terror In the past months, Israelis have suffered from hundreds of terror attacks: stab attacks, firebombs, and rock-throwing - all as the outcome of ongoing Arab Palestinian incitement on social media and TV. Imagine if this was happening to you. Imagine if this was happening anywhere else in the world. SHARE THIS VIDEO. SPREAD THE WORD. SAY 'NO' TO HATE. Click here to forward this email to your friends. Today's Most Watched Click here to watch:The Unexpected Ending To A Sad Sad Occurrence To all those who actually know Israel, this is not unexpected at all. Timely Topics Click here to watch: Brigitte Gabriel reveals why what is happening in Germany should be a message to us all If you don't stop Obama's refugee resettlement program, the writing is already on the wall... Enrich Your Day Click here to watch:Londoners tell us who is the worst human rights abuser: Israel or ISIS What people said will shock you. This is what happens when a Jewish Chazzan joins a Mexican Mariachi Band Today's Music Feature - You won't see this everyday... We invite you to send us any videos you think will help us connect people to Israel and the Jewish People. We love your feedback and read it everyday. Looking forward to hearing from you! If you received this email from a friend and wish to subscribe - Just click here. Everyday, we will bring you fresh, fascinating, and enriching content which will include exclusive videos you will not be able to see anywhere else. If you would rather receive a Weekly Connection to Israel instead, sign up here to be switched over to the weekly list. Shalom from Jerusalem, Israel! Avi Abelow avi@Israelvideonetwork.com Click here to forward this email to your friends.

ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕНТ ЧЕРНЫХ

17:39 , 19 января 2016

---

Черно-белое кино

АВТОРМатвей Ганапольскийобозреватель

Казалось бы, в респектабельном «Оскаре» никаких скандалов быть не может. Сначала все идут по красной дорожке. Потом поют-танцуют на сцене. Потом одни артисты раскрывают конвертики и объявляют, кто получил приз. Получившие выбегают на сцену, хватают приз, благодарят жизнь, съёмочную группу, семью (плачущая жена в кадре) и продюсера (гейский поцелуй в губы). Потом снова танцы.
Так из года в год.

Единственное отличие этого года должно быть в очередном неполучении Оскара Дикаприо с последующим его харакири прямо на сцене.
И вдруг проблема. Скандал прямо.

Оказалось, что среди номинантов дефицит афроамериканских (употребляю именно это слово, потому что оно разрешённое) деятелей кино. И вот сейчас они грозят не просто устроить бойкот Оскара, но даже переизбрать всю американскую Киноакадемию – а там этих академиков весьма большое число.

Рамзан Кадыров:Шакалы будутнаказаны по законуРоссийской Федерации

Оригинал — «Известия» Мояриторика по отношению к тем,кто призывает к свержениюгосударственного строя…

Блоги

И вот наша служба новостей поручила мне этот казус прокомментировать.

Однако, я бы разделил, что именно стоит комментировать, а что нет.

Во-первых, комментировать американскую жизнь из наших морозов – дело глупое. Во-вторых, я не Плахов или Долин, чтобы комментировать кино.

Однако, есть тут на чём заострить внимание. Вы будете смеяться – на политике. А она тут есть, потому что всё в нашей жизни – это политика.

Если вы посмотрите на списки лауреатов Оскара уже после того, как в расовом отношении США стали образцом, то всё равно заметите перекос – один год больше светлых, другой – больше темноватых (надеюсь, я никого не оскорбил). Да, недовольные всегда были, но никогда не доходило до подобных демаршей.

Это первый признак политики.

Но есть и второй – он более явный. Понимаете, те кто требуют сейчас большего процента ! чернокожих актёров, они не могут ответить на простой вопрос. И я этот вопрос сейчас задам, хотя навлеку на себя гнев уже не одного Кадырова (в рамках своей работы на Эхе).
Вопрос звучит так: а что если в этом году действительно нет достойных номинантов в этой группе населения. Ну, так случилось.

Из этого исходит следующий вопрос – означает ли это, что нужно ввести обязательный процент номинантов, чтобы никому не было обидно. К примеру 30% белых, 30% афроамериканцев, 20% коренных индейцев, 19,99% евреев (на них всё американское кино держится). И 00,01% — это Дикаприо – чтобы он когда-то, в дальней перспективе, получил свой Оскар.

Вопрос: может сделать так? Скажете абсурд?

А заявлять, что «нас мало» – это не абсурд?

Давайте так: либо критерий – это мнение огромного числа киноакадемиков, голосующих за Оскар – а их 6404 – тут субъективность исключена, ибо там и белые, и чёрные, и жёлтые, и все прочие. Даже есть одна священница.

Это как 87% любви к Путину: такое число не может лгать – любят, и всё!

Либо социалистическая процентовка.

Другого выбора нет.

Вот почему можно не знать ни американскую жизнь, не быть Плаховым и Долинным.

Но чувствовать, что тут густо несёт политикой. Кто-то кого-то хочет менять, кто-то готов использовать любимый вечный довод политической игры – этнический, национальный.

Флаг им в руки!
Может на фоне этого раскола, Дикаприо и проскочет.
Хотя, он заявил, что хочет сыграть Путина.
Интересно, как к этому отнесутся в Госдепе?
Неужели всё же будет харакири?!

А.К. Либеральный фашизм в действии и все ближе к правилам совка. Был ведь когда-то обязательный процент нац. меньшинств, принятых в столичные ВУЗы. 

СПАСИБО ВАМ, ЕВРЕИ

                                     

  Художник Вениамин Клецель

 От маминой, большой семьи остались живы, в моем детстве и юности, два брата и две сестры. Отцу повезло меньше, но и с его, еврейской родней, я был близок. Двоюродные, братья, сестры, тетки и дядья - мы часто собирались вместе - практически каждый день рождения и праздники. Дружны все были необыкновенно. В те трудные годы помогали друг другу без просьб, только с учетом ситуации.

 Помню, как четыре года учебы в университете жил в нашей комнатушке мой двоюродный брат - Леон. Помню, как спал на матрасе под столом в шестиметровой комнате моей тетки, в бараке у Рижского вокзала. В общем, этих "помню" столько, что "Книга участия, братства и благодарности" могла бы составить целый том на сотни страниц. И удивительное дело: среди моих родственников не было торгашей, чиновников, жулья разного, а были простые и бедные люди труда: учителя, врачи, инженеры... Я рос среди лиц моей родни. Само собой выглядели они по-разному, но было в их облике нечто, что грело мое сердце, внушало доверие и обещало поддержку. Об этом говорил опыт прошлого, опыт общения. Антисемиты говорят: "Вы, евреи, всегда горой друг за друга". Им почему-то кажется, что это плохо и соответствует неким отрицательным, природным качествам потомков Иакова. Но все это их проблемы, а не тех, кто не бросает в беде близких. Так вот, я вырос в среде, где все мои близкие стояли горой друг за друга. Вырос в государстве и среде, где, по большей части, встречались другие лица, другого облика и иного выражения. Среда эта, за редкими, счастливыми исключениями, была, в лучшем случае, ко мне равнодушна, но слишком часто агрессивна, враждебна и постоянно напоминала мне, что они - главные люди в стране, а я "мордой не вышел"; и должен сидеть, как таракан за печкой: тихо и не шуршать, иначе...

 Я рос и продолжалась история с родными лицами. Нет, лица эти не были для меня кровными родственниками, но они, по-прежнему, были и спасением и поддержкой. В каждом кризисном моменте моей жизни именно они оказывались рядом, чудом спасая меня во время тяжелейшей операции, помогая получить высшее образование, начать плодотворную работу и так далее. Рядом со мной всегда были эти родные лица, пусть и не родных, по крови, людей. И я знал, что именно это, всегда поможет спастись, выплыть, даже в самых критических случаях. Потом эти лица стали исчезать. Умерла мама, уходили один за другим ее братья и сестры, да и рядом с собой я все реже видел тех, кто, в чем я был уверен, достойны доверия.

 Границы открылись. Париж, Лондон, Рим... - все это было прекрасно, но и там жили чужие люди, с чужими лицами. И вдруг - Израиль! Тот, еще не отстроенный, "малорослый", провинциальный, но я вдруг очутился в окружении родных лиц. Я любовался этими лицами. Я любил их, а потому не мог не полюбить страну, где они жили. Нет, всегда был далек от расизма, я прекрасно понимал, что передо мной разные люди: добрые и злые, умные и глупые, честные и мошенники.  Я все это понимал, но то, что я вновь оказался в том окружении, в котором вырос, в окружении родном и надежном - было сильнее злых знаний о человеческой натуре.

 Я снова оказался в доме своего детства, хотя росли за его окнами не березы, а пальмы и говорили эти родные лица на непонятном языке. В пятьдесят лет, поселившись в Израиле, я вновь обрел чувство родства и ушел в новую жизнь без страха. И все повторилось. С первого дня в стране родных лиц я ощущал внимание и поддержку. Я жил без страха оступиться. Родные лица попадались разные: иной раз матерое жулье, стукачи совкового разлива, подонки или обычные пошляки, но я знал, что в решающий момент, не они закажут погоду моего бытия и жизни моей семьи, а совсем другие люди, с другими глазами и другим сердцем. Таким все и оказывалось каждый раз. Мне, падающему, всегда протягивали руку. И теперь, когда "драка" за выживание, как будто выиграна. И нет больше нужды "покорять горы" и "штурмовать небеса", я могу сказать только одно: СПАСИБО ВАМ, ЕВРЕИ.

   

ГЕОГРАФИЯ ДМИТРИЯ БЫКОВА

Географическое

Чечня не часть России — она ее судьба...

16.01.2016 Теги: кадыров, чечня

— Рамзан, подай в отставку! —
Взывает либераст.
О да. Читайте Кафку.
Сейчас, сейчас подаст!
Оставь слова пустые
И с главного начни:
Чечня — не часть России.
Россия — часть Чечни.

Молчи. Не надо бреда.
Сейчас везде Чечня.
Нет, это не победа
И даже не ничья.
Большая часть народа —
Не бОльшая пока —
Желала бы прихода
Подобного царька.
Сейчас, среди развалин
(А как еще назвать?)
Потребен новый Сталин,
Да неоткуда взять.
Любые русофилы
Полягут, как трава,
К ногам Бесспорной Силы —
Она всегда права.
Мы любим дух морозный,
И плаху, и топор…
Уже здесь правил Грозный —
И помнят до сих пор!
Теперь мы моем кости
Сегодняшним властям,
Гадая: что же после?
А после — то, что там.
Оставьте ваши войны.
По правде говоря,
Сегодня мы достойны
Подобного царя.
Россия без остатка
Себя втоптала в грязь
Распада и упадка —
И к этому свелась.
Ему не помешает
Ни Путин, ни Барак.
Сегодня он решает,
Кто враг, а кто не враг.
И юноша, и старец
Покорно пали ниц.
Покайся, красноярец!
Памфилова, винись!
Смирись, верховный воин
Невидимой войны:
Твой друг сегодня волен
С любого снять штаны.
И для чего стараться?
Зачем искать защит?
Чистейший сахар рабства
Лишь он тебе вручит.
Как сладко, сладко, сладко
Найти в себе следы
Верховного порядка
По правилам орды!
 
Скажу без фанаберий,
Ничуть не огорчась:
Судьба любых империй —
В свою сводиться часть.
Хотя и не косые,
С ордою мы в родстве.
Духовный центр России,
Похоже, не в Москве.
Похоже, участь Рима
Не так неповторима,
Как думал древний галл,
Когда его сжигал.
Пускай шумят витии,
Но истина груба:
Прислушайтесь, глухие,
Уже трубит труба.
От нового Мессии
Не спрячут погреба.
Чечня — не часть России.
Она — ее судьба.

АМЕРИКА. СТО ЛЕТ ВОЙНЫ С ИСЛАМОМ

America's 100 Year War with Islam underway - A C T I O N - A L E R T!

By: Russ Read

The war against radical Islamic terrorism could go on much longer than anyone is expecting, and the enemy may not give the U.S. any choice but to fight it.

Former Speaker of the House Newt Gingrich was quite sober in his address Wednesday on the subject of the politics of dealing with radical Islam.  Speaking to a room of people packed to the brim on Capitol Hill, Gingrich outlined in a clear and concise manner his belief that combating the terrorist forces within radical Islam will take as many as 100 years.  He noted that the choice to go to war had already been made by the enemy, and the U.S. will eventually have no choice but to respond in a massive way.

Though he certainly had ample criticism for President Barack Obama’s current strategies for countering terrorism, calling the President “delusional,” he was willing to point blame for the current situation in multiple directions.  “You have to look seriously at why we failed in Iraq … in Afghanistan.”  Gingrich believes that the commission set up to investigate the attacks on September 11, 2001, failed.  So too did both Bush and Clinton, and especially Paul Bremer, Bush’s envoy to Iraq after the initial 2003 invasion.

He opened his remarks with a comparison of today’s time to that of former British Prime Minister Neville Chamberlain just before the outset of World War II.  Unlike others who have attempted to draw the comparison as a slight, the former history professor took a different tack.

“Chamberlain was not weak” he explained, referring to the former Prime Minister crushing his opposition in parliament at the outset of the war, “[he believed] almost any future was worth getting to that did not involve World War II.”

Gingrich said Chamberlain certainly had a point, highlighting the massive death and destruction left in the wake of the conflict.  “Look at the scale of World War II, you can’t argue that it was successful,” he explained.

He outlined the point that people knew then that another war was going to be bloody, much like those, who look at the war on terrorism realize it’s going to be bloody now.

“It’s not irrational to ask how to avoid that,” said Gingrich, “we could be involved in a 70 to 100 year war … this is going to be hard to communicate,” he continued.

Reality, though, sometimes trumps one’s preferences, and Gingrich believes that the reality of the threat posed by Islamic radicalism and the terrorism it spawns requires a very difficult, and bloody, form of vigilance.

“We are having a difficult time coming to grips with how large this problem is … this is a clash of civilizations,” he said.

Despite current disagreements over how to confront radical Islamic terrorism, Gingrich is optimistic that leaders will come to his point of view, if only because things will get to a point, where they have no choice but to do so.  He outlined three points that he predicts will occur in the process that will eventually lead to people acknowledging the severity of the problem:

“One.  This is going to be a very hard to win the argument about, because if you do win the argument, you’ve now undertaken a project of historic depth involving an enormous amount of blood.”

“Two.  It will happen eventually because the enemy won’t give you any choice … the threat is so obvious, that people will say, just as they did with World War II … OK, we have no choice.  The challenge for those of us, who are trying to win this, is to shorten the amount of time it takes … for us to get there.”

“Three.  You have several different blocs engaged in this [argument].”

Gingrich believes those camps run across a spectrum.  On one end you have those “who want the enemy to win.”  You also have “an entire academic left which is so anti-Western… that they can’t really imagine there is a threat to us that we haven’t earned.”

Yet another political cabal knows there’s a problem, but doesn’t have the will to confront it.  “You have the group who sort of know that, OK, we out to do something, but after all, we shouldn’t disrupt the culture of the State Department, we shouldn’t disrupt the patterns of the U.S. military.”

Gingrich alluded that these are the same people who have contributed to U.S. failures abroad.  He believes these are the individuals, who said “we should wage an Iraqi campaign that doesn’t disrupt the Army, as opposed to we should change the Army as much as we have to win the Iraq campaign.”

On the opposite end of the spectrum, he believes there is “a minority, but a growing minority, that breaks into two units.”  The first is a small, but crucial “intellectual pattern … which has always been worried about security … has always thought America was worth defending, and needed defending.”

The other much larger portion is a growing bloc whose view is “if I think you are going to come and try to kill me, I’d like to kill you before you come and try to kill me.”  Gingrich refers to this mentality as the “Roman model of defense,” the idea that “I really don’t want to fight you, but if I do have to fight you, I am going to wipe you out.”

He points to the U.S. bombing of large population centers in Germany and Japan as an example of how the U.S. has genuinely wished to avoid war, but reacts to threats with tremendous force.

Gingrich believes that the same mentality that has led the U.S. to fight and win against its adversaries before, should and will, be the mentality applied to the question posed by radical Islamic terrorism.

“We have probably been the most ferocious [country] with the application of force once provoked,” he noted.  He believes those, who are worried about being attacked are “going to keep growing for a practical reason.”  Gingrich believes this growing faction will inevitably be one the one to force change in policy.