понедельник, 13 января 2020 г.
ЕВРЕИ - ПРАРОДИТЕЛИ ЧЕРНОКОЖЕГО ДЖАЗА
ЕВРЕИ – ПРАРОДИТЕЛИ ТЕМНОКОЖЕГО ДЖАЗА?
Легенда гласит, что джаз родился в Новом Орлеане и его родителями называют темнокожих музыкантов. Но если вы полистаете американский музыкальный справочник, то убедитесь в том, что не только они стояли у его колыбели: добрая половина звезд раннего джаза были выходцами из черты оседлости Российской империи или же их потомками.
В конце 19 века по России прокатилась волна погромов, и около 2-х миллионов евреев покинуло неприветливую Родину. Куда только не заносила эмигрантов их горестная судьба: в Канаду, Южную Африку, Палестину, но большинство все-таки мечтало оказаться в Америке. Так попали в Новый Свет будущие родители Якоба Гершовича, которого весь мир теперь знает как Джорджа Гершвина. Он появился на свет 26 сентября 1898 года в Бруклине у четы Моисея и Розы Гершовичей. Моисей был добрым и спокойным человеком. Мягкий как воск, он бесконечно любил красавицу жену и хотел лишь одного, чтобы она была довольна и счастлива, а семья не знала нужды. Он перепробовал множество профессий, но был непрактичным мечтателем, шолом-алейхемским человеком воздуха, и деньги у него текли сквозь пальцы как вода. Полновластной главой семьи была мать, она твердой рукой вела семью сквозь все трудности и бури нелегкой жизни.
Жили не богато, но и не бедствовали. В доме было даже фортепьяно. Его купили не шумному и подвижному Джорджу, проводившему все свободное время на улице, а тихому и послушному старшему брату Айре. Джордж заинтересовался музыкой, услышав игру на школьном концерте еврейского вундеркинда Макса Розенцвейга. Его игра потрясла мальчика, и он сам страстно захотел заниматься музыкой. Судьба свела Джорджа с талантливым учителем Чарльзом Хамбитцером, моментально оценившим его редкостный талант.«Мальчик – гениален никаких сомнений; он сходит с ума от музыки и не может дождаться следующего урока. Время не существует для него, когда он играет».
Музыка Америки всегда была огромным плавильным котлом, в который все живущие на новой родине добавляли свои мелодии. Воздух ее улиц был наполнен музыкой марширующих духовых оркестров, креольскими мелодиями, клезмерскимимотивами, ариями итальянских опер и негритянским церковным пением.
«Я слушал не только ушами, я слушал нервами, умом и сердцем, слушал с таким увлечением, что буквально пропитывался музыкой. Я шел домой, но музыка звучала в моем воображении. Я садился за фортепиано и повторял услышанное», – описывал свои чувства Джордж. И в 15 лет он бросив школу, решил связать свою жизнь с музыкой.
Карьера Гершвина началась на знаменитой музыкальной 28-й улице Нью-Йорка, прозванной Тин-Пэн Элли, что в переводе значит «Аллея луженой посуды». Тин-Пэн Элли была буквально нафарширована нотными издательствами и магазинами. Звуки инструментов неслись из всех окон, создавая немыслимую какофонию. Кто-то сравнил эти звуки с огромной кухней, где хозяйки все время гремят сковородками и жестяными кастрюлями. Название быстро прижилось и словечко «Тин-Пэн-Элли» вошло в обиход как символ американской песенной «кухни».
В один прекрасный день пятнадцатилетний Джордж, сел играть на рояле перед менеджером музыкального издательства «Ремик и К» и был принят на должность плаггера. Плаггер- это пианист, который торгует песнями. Он наигрывает их на пианино для покупателей, подбирает репертуар исполнителям, и создает успех «своим»песням, насвистывая и напевая их во всех людных местах города. Эта должность была весьма скромной, но никто из педагогов не смог бы научить Джорджа тому, чему он учился сам, торгуя песнями: он научился понимать как на кухне Тин-Пэн-Элли «вариться успех».
Талантливый, красивый, всегда улыбающийся, энергичный и остроумный, Джордж скоро стал заметной фигурой на Аллее луженой посуды. Скоро ему самому захотелось сочинять шедевры.
Летом 1916 года популярная молодая звезда София Гукер впервые исполнила на Бродвее песенку 18 летнего композитора «Я становлюсь девушкой». Гершвин описывал это события со свойственным ему юмором: «Всю ночь я не смыкал глаз. Я мысленно спел «Я становлюсь девушкой» двести раз, каждый раз находя в ней все новые перлы. Устал я смертельно. Под утро я возненавидел эту мерзкую песенку, убежденный в ее кромешной бездарности».
Настоящая слава пришла, когда популярный еврейский певец Эл. Джолсон спел его песню Swanee. Вся Америка точно помешалась на ней. За год было продано более двух миллионов пластинок и свыше миллиона экземпляров нот.
Так началась его музыкальная карьера.
Джордж Гершвин написал около 300 песен и постоянным соавтором стал его старший брат Айра.Едва ли можно найти столь не похожих друг на друга людей как братья Гершвины. Джордж заводной, шумный, общительный и нервный, он весь движение, всегда окружен друзьями, всегда в центре событий. Айра уравновешен и спокоен. Блаженно растянувшись на диване, не спеша, выкуривая одну сигару за другой, он мог не выходить из дома по нескольку дней, наслаждаясь покоем и тишиной. О его медлительности ходили анекдоты: «Сегодня мне предстоит поменять ленту в пишущей машинке, жаловался Айра брату, а это считай, что весь день пропал».
Джордж был общепризнанным светским львом и покорителем женских сердец. Его романы с первыми красавицами Америки заполняли колонки светской хроники.Айра же в отношениях с женщинами просто поражал своей наивностью. Его счастливый, долгий и единственный брак не состоялся бы никогда, если бы девушка, в которую он был молчаливо влюблен много лет, не выдержала и сама, наконец, не предложила ему руку и сердце.
Джордж – идеалист, витающий в облаках, он жил с сознанием своей высокой миссии художника, был одержим музыкой и мог работать где угодно, когда угодно и сколько угодно. Айра, в отличие от брата, обладал холодным, р
асчетливым умом и был реалистом, твердо стоящим обеими ногами на земле.
В одном, пожалуй, Джордж и Айра были схожи – и тот и другой стремились достичь в своем деле настоящего мастерства.
Годы «восхождения» молодого композитора совпали с окончанием первой мировой войны и началом джазовой экспансии, и Гершвин был одним из первых композиторов, кто по-настоящему понял его возможности. Двадцатые годы в Америке называют «веком джаза». Чикаго и Нью-Йорк стали великими столицами новой музыки. Пластинки Луи Армстронга, ДюкаЭллингтона, Пола Уайтмана расходились миллионными тиражами, а в клубах и танцзалах, где они играли, яблоку негде было упасть. Радио принесло джаз в каждый дом и, естественно, это не могло пройти мимо Джорджа Гершвина.
В 1924 году Америка отмечала 100–летний юбилей Авраама Линкольна и Полю Уайтмену, руководителю одного из самых больших белых оркестров, предложили выступить на концерте, посвященном этой дате. Уайтмену хотелось сыграть что-то новое, не звучавшее на эстраде. Он попросил Гершвина написать музыку специально для этого выступления. Джордж согласился и мгновенно забыл об этом. Каково же было его удивление, когда за месяц до концерта он прочел в «Нью-Йорк таймс», что знаменитый композитор Джордж Гершвин пишет для Пола Уайтмена новое произведение, которое обещает быть шедевром.
Гершвин схватился за голову, однако нужно было срочно что-то делать.Вначале он хотел ограничиться простым коротеньким блюзом, но,
вспоминает Джордж Гершвин,«внезапно мне пришла в голову идея. Так много все болтали об ограниченности джаза, что я решил разбить одним ударом эту ошибочную концепцию. Вдохновленный этой целью, я принялся писать с непривычной скоростью. У меня не было ни плана, ни структуры. Я слышал рапсодию как музыкальный калейдоскоп Америки – наш кипящий котел, нашу многонациональную энергию, наши блюзы, нашу столичную суету».
С 7 января по 4 февраля 1924 года гостеприимная, шумная, всегда полная друзей, квартира Гершвина закрыла двери для всех посетителей. Всюду – на рояле, на столе и на полу были разбросаны нотные листы.
Работали так: Гершвин писал клавир рапсодии для двух фортепиано, оставляя пустые строчки для импровизаций пианиста. Как только лист заполнялся, его брал аранжировщик и оркестровал музыку для джазового состава. Затем ноты поступали к Полю Уайтмэну, и он начинал репетицию с оркестром. Свое детище Гершвин назвал «Рапсодия в стиле блюз». Слово Blueпо- английски, означает не только синий или голубой, но и “хандра, печаль и блюз. Так что получается нечто вроде «Рапсодия в грусти», «Голубая Рапсодия» или «Рапсодия в стиле блюз». Премьера состоялась 12 февраля 1924 года, и эта дата стала поворотной в жизни и музыкальной карьере Джорджа Гершвина.
«Те, кто хоть раз слышал Гершвина в «Рапсодии в стиле блюз», тот никогда этого не забудет. Разлетавшийся по залу блеск, виртуозность и точность ритма в его игре были невероятны.Он «заводил» оркестр и публику, буквально «сдвигая их с места» и это просто «наэлектризовывало воздух»,писали об этом концерте его современники.
Гершвин проснулся знаменитым, и его слава вскоре достигла Европы.
«Рапсодию» играют в Париже, в Лондоне, где Гершвина ждал настоящий триумф. Высокий, красивый, обладавший безупречными манерами, остроумный Джордж был нарасхват. В его честь дают обеды и приемы, а будущий король Георг Vдарит ему свой портрет с надписью «Джорджу от Джорджа».
Вместе со славой пришел и достаток. В 1925 году Айра и Джордж покупают пятиэтажный дом на 103-й улице Нью-Йорка, куда и перебирается все многочисленное семейство Гершвиных.
В 1928 году Гершвин вновь гастролирует по Европе. Лондон, Вена и, наконец, Париж. Этот город в те годы был магнитом для разноплеменной богемы, слетавшейся туда со всего света. Но не только феерический расцвет искусства в 20-е годы привлекал американцев. Европа за время войны обнищала, и на полновесные доллары можно было жить припеваючи.
Из Парижа Гершвин привозит замысел «Американца в Париже». Премьера, которого состоялась 13 декабря 1928 года в Нью-Йорке, и вскоре «Американец» вошел в постоянный репертуар многих джазовых и классических оркестров мира.
В 1933 году тридцатилетний Джордж Гершвин на вершине славы, у него солидный годовой доход, его имя гремит по обе стороны океана, им написано множество популярных песен и поставленных на Бродвее мюзиклов.
Джордж перебирается из общего семейного дома в новую двухэтажную квартиру, состоящую из четырнадцати жилых комнат, гимнастического зала, зала для приемов и английского сада. Квартира была элегантной и респектабельной, интерьер и мебель проектировались по эскизам лучших американских декораторов. У композитора еженедельно собирался кружок близких ему друзей, время и день могли меняться, но содержание никогда – главными действующими лицами этих встреч были только он и его музыка, и не было на свете более счастливого человека, чем Джордж Гершвин, садящийся за рояль.
Следующий 1934 был для Гершвина годом невероятной активности. Он начался с турне по Америке, в котором за 29 дней было дано 28 концертов. Гершвина приглашают на радио, и теперь каждый понедельник и пятницу блистательный ведущий выходит в эфир.
Джордж загружен по уши и просто не понятно, как среди этой массы дел он находит время и силы для работы над своим самым знаменитым и значительным произведением – оперой «Порги и Бесс».
Началось эта история в середине 20-х, когда Гершвин прочел книгу Хэйворда «Порги и Бэсс». Колоритный быт чернокожего населения американского юга, история любви калеки Порги и красавицы Бесс, нежность и страсть, предательство и верность, любовь и измена. О таком сюжете для оперы, можно было только мечтать. Прошло много лет, и Гершвин вернулся к идее написать оперу по понравившейся книге.
В июне 1934 года Джордж Гершвин вместе с кузеном Гарри Боткиным, отправились для сбора материала на остров Фолли-Айленд. В рыбацкой деревушке друзья жили настоящими дикарями. В маленьком деревянном домике были две железные кровати, таз для умывания и старенькое пианино. Гершвин забыл о своих щегольских привычках, ходил полуголый в шортах и сандалиях, отрастил бороду, был весел и счастлив. Собирая музыкальный материал для оперы, он облазил весь остров вдоль и поперек, пропадая на плантациях, в местных церквях и лавках. В конце лета Джордж и Гарри возвращаются в Нью-Йорк. Полтора года продолжалась работа над «Порги» и все это время Гершвин жил с уверенностью, что опера будет лучшей его работой. На последней странице рукописи значится дата: 23 августа 1935 года.
«Метрополитен-опера» предложила контракт на постановку оперы, но Гершвин отказался – темнокожие певцы не допускались на эту сцену, а композитор не мыслил себе других исполнителей. Оперу поставили в Бостоне. Премьера состоялась 30 ноября 1935 года. Публика приняла оперу с огромным энтузиазмом. Газеты после премьеры писали, что никогда прежде американская музыка не сверкала таким разнообразием народных интонаций. Блюзы, спиричуэлс, духовные гимны, элементы джаза и классика сливались в одну упоительную музыкальную ткань. Вслед за Бостоном опера была поставлена в Нью-Йорке, Филадельфии, Питтсбурге, Чикаго, Детройте и в Вашингтоне.
Но вскоре переутомление дало себя знать. Гершвина начали мучить головные боли и бессонница, он стал раздражительным и вспыльчивым. Врачи отправляют его отдохнуть в Мексику, но непонятная болезнь продолжало подтачивать его здоровье, ему становилось все хуже и хуже, и однажды он потерял сознание на одном из концертов.Джорджа помещают в клинику. 8 июля врачи убедились в том, что перед ними тяжелый случай рака мозга. Предстояла серьезная операция. Знаменитый нейрохирург Денди был в отпуске. По распоряжению правительства два эсминца разыскали в океане его яхту и доставили профессора в клинику, где находился Гершвин. Операция не внесла изменений в положение больного.
11 июля 1937 года Джордж Гершвин в возрасте 38 лет скончался.
«Многие композиторы ходили вокруг джаза, как коты вокруг тарелки с горячим супом, ожидая пока он остынет, чтобы насладиться им, не опасаясь обжечь языки, поскольку они привыкли к тепловатой, дистиллированной жидкости, приготовленной поварами классической школы. Леди Джаз, украшенная интригующими ритмами, шла танцующей походкой через весь мир, вплоть до эскимосов на Севере и полинезийцев на Южных островах. Но нигде ей не встретился рыцарь, который ввел бы ее как уважаемую гостью в высшее музыкальное общество. Джордж Гершвин совершил это чудо. Он смело одел эту крайне независимую и современную леди в классические одежды концерта и до сих пор многие поколения музыкантов и слушателей наслаждаются музыкой великого композитора Джорджа Гершвина», – дирижер Уолтер Дамрош.
Автор: Юлия Королькова
ИМПЕРИЯ НА ОБОЧИНЕ
Еще вчера казалось, что Россия выброшена на мировые задворки. Сегодня этот изгой вновь на авансцене. Ирония в том, что возвращение Москвы в клуб глобальных игроков — следствие не ее неожиданной силы, а бессилия коллективного Запада.
США продолжают бегство от мировой ответственности. Европа так и не сумела сформировать видение будущего и не пытается защищать свои принципы. На Западе активизировались силы, заинтересованные в том, чтобы вернуться к диалогу с Россией. Одни опасаются, что изоляция Москвы усилит ее агрессивность. Другие связаны с ней коммерческими интересами. Наконец, есть те европейские политики, которые, как президент Франции Эммануэль Макрон, за счет моста с Россией пытаются повысить свой потенциал.
Возникла благоприятная для Кремля геополитическая ситуация. «Мы победили! Эпоха Запада завершилась!» — затрубил кремлевский истеблишмент, бросившись рисовать планы переустройства мирового порядка. Естественно, претендуя на роль главного архитектора.
Однако не стоит спешить. Впечатление российской фортуны обманчиво. То, что кажется победой, завтра может обернуться стратегическим поражением. Так, усталость Запада от Украины не меняет того факта, что Украина никогда не вернется в российские объятия. А совместный с Турцией раздел Сирии вовлекает РФ в ловушку, подобную афганской, которая ускорила гибель СССР.
Российские идеи собственного позиционирования в мире походят на осознанный блеф. Кремлевская мечта о многополярности может оказаться в реальности не парадизом, а обескровливающим Jurassic Park. Идея Большой Евразии не вызывает энтузиазма даже у ее создателей. Какая может быть Евразия без Европы, которая вряд ли станет петь в кремлевском хоре? Насколько возможна Евразия без Украины, с Беларусью, шантажирующей Москву угрозой побега, и со Средней Азией, ставшей китайским экономическим плацдармом?
Сторонники российского поворота в сторону Китая тоже умерили эйфорию, увидев, что Пекин не намерен компенсировать России санкционный урон и не рассматривает ее в качестве партнера для женитьбы. Надежды на то, что новый мировой гегемон попытается не наступать на российские мозоли, скорее всего, окажутся, для Москвы отложенным разочарованием. Причем весьма болезненным.
Ни шагу назад
Пока неясно, как Кремль отреагирует, когда станет очевидно, что российские претензии на державность не работают. Сможет ли Россия сохранить себя в нынешнем государственном формате, отказавшись консолидироваться, через поиск врага и угрожающий рык?
Как в этом контексте будет выглядеть отношение России к Украине? Вряд ли путинский Кремль согласится на отступление. «Если мы не сможем Украину удержать, то по крайней мере осложним ей жизнь» — такова кремлевская стратегия. Проблема даже не в мести и не в понимании того, что державность без Украины лишена содержания. Дело в том, что российский политический класс осознает: трансформация близкого к России социума может стать для российского общества заразительным примером.
А что принесет 2020‑й внутри России? Здесь мы видим бессилие президентской вертикали, подменившей собой государство. Путинские нацпроекты, которые должны были придать импульс развитию, не вызывают оптимизма даже в Кремле. Сама вертикаль превратилась в изъеденную ржавчиной конструкцию, выходящую из‑под контроля своего создателя, с отчаянием причитающего: «Воруют сотнями миллионов, сотнями миллионов!»
Власть неспособна консолидировать народ через обещание благосостояния. Но не работает и традиционная модель управления — через превращение России в крепость. Люди хотят нормальной мирной жизни. Нарастает глухое недовольство, прорывающееся наружу сотнями локальных протестов.
Правда, пока нет признаков того, что в России зарождается системная альтернатива, способная стать угрозой свирепеющему самодержавию. Скорее всего, в 2020‑м в РФ сохранится тягучая ситуация безысходности. Пока не возникнет кризис, который породит импульс к обновлению. Но кризис является результатом отчаяния. Зачастую общество предпочитает застой и гниение, не будучи готовым платить цену за непредсказуемость нового. Тем более если не видит в окружающем мире примера для подражания.
Лилия Шевцова, The Economist (перевод — nv.ua)
Трамп готов был отдать приказ об убийстве Сулеймани еще летом
13 января 2020, 18:26
СМИ: Трамп готов был отдать приказ об убийстве Сулеймани еще летом
Еще семь месяцев назад, когда иранские военные сбили дрон ВВС США, президент Дональд Трамп подумывал об устранении генерала Касема Сулеймани. В том, что против командующего спецназом «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Ирана нужна спецоперация, главу государства убеждал тогдашний советник по нацбезопасности Джон Болтон, информирует NBC News.
К мнению Болтона присоединился глава Госдепа Майкл Помпео, однако руководитель Штатов сдал назад. По словам Трампа, он решил, что отдаст приказ убить Сулеймани, исключительно, если из-за действий Тегерана погибнут граждане США.
3 января 2020 года военные США все же убили Сулеймани, точечно ударив по его автомобилю в окрестностях Багдада. Спецоперации предшествовали беспорядки у посольства США в Ираке, предположительно устроенные «Кудс».
"АМЕРИКАНЦЫ ПОКАЗАЛИ, КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН"
Ирина Тумакова
спецкор «Новой газеты»
Ирина Тумакова
спецкор «Новой газеты»
Совершенно неожиданно для мирового сообщества Иран сделал то, на что не сразу решались даже демократические державы: громко признал вину за сбитый гражданский самолет, а командующий КСИР попросил у соотечественников прощения. Какие выводы могла бы сделать российская власть, глядя на иранскую, объясняет востоковед и политолог Леонид Исаев.
— Почему Иран все-таки признал вину за сбитый самолет? Это персидская гордость или просто «под тяжестью улик»?
— У Ирана в сложившейся ситуации было две опции: признать вину, или прикрываться дежурными фразами о том, что необходимо дождаться результатов расследования и так далее. Результатов расследования можно ждать несколько лет. В какой-то момент инцидент станет уже никому не интересен, о нем забудут.
— Но внутри страны это вызвало волну протестов. Люди скандировали «Нам врут, что наш враг Америка» и «Смерть диктатору».
— История со сбитым самолетом и последовавшим признанием вины послужила триггером к протестам, и ничего удивительного в этом нет. Самолет был украинский, но большинство пассажиров были иранцы, то есть КСИР убил собственных сограждан. А дальше — причин для недовольства у людей много, не только плохая экономическая ситуация. Иранское студенчество — это та часть общества, которая хотела бы, чтобы западный образ жизни проникал в страну все больше и чтобы Иран все больше интегрировался в мировое сообщество. Кроме того, преклонный возраст верховного лидера с каждым годом актуализирует межэлитную борьбу за власть, и каждый пытается извлечь максимальную выгоду, в том числе — из массовых протестов. Каждая из внутриэлитных группировок пытается воспользоваться ситуацией в своих интересах, чтобы ослабить оппонентов.
— Какие выводы делает власть в Иране из протестов? Или только ждет, когда они сами рассосутся?
— Наблюдая за иранскими протестами последних лет, я бы не сказал, что в Иране на этот счет есть какая-то жесткая установка, например — ни при каких условиях не идти на компромисс, а всеми силами подавить. Иранская власть старается совмещать кнут с пряником: силовое подавление с попытками договориться с протестующими и даже принять какие-то их требования. В случае, если они выполнимы. Очевидно, что этого не скажешь о последних требованиях — об отставке верховного лидера.
— Если это такая рациональная, такая прагматичная власть, зачем она дразнила американцев?
— Иранский режим действительно очень рационален. Он существует больше 40 лет во враждебном окружении.
Он умудрился выжить в 1980-е годы после ирано-иракской войны. Он испытал на себе не одну волну санкций. И были периоды, когда союзников он мог сосчитать на пальцах одной руки. И то, что Исламская Республика все еще существует, означает, что режим ведет себя действительно очень прагматично.
— Когда они вредили американским союзникам в регионе, когда подзуживали толпу брать штурмом американские объекты, это тоже было рационально?
— Вполне. После выхода США из СВПД (ядерной сделки, — И.Т.) Тегеран планомерно испытывал американское руководство на гибкость. И в общем-то извлекал из этого выгоду. Ему необходимо было очертить для себя «красные линии», понять, насколько далеко можно заходить, при каких обстоятельствах Трамп начнет реагировать. И эта задача была выполнена, пусть и ценой жизни Касема Сулеймани. После его убийства Иран продолжал действовать не менее прагматично. Нужно было дать какой-то симметричный ответ, чтобы в глазах собственного населения не выглядеть лузерами. Точнее, не столько дать ответ, сколько создать его видимость. И они атаковали американские базы с таким расчетом, чтобы ни одна ракета, упаси боже, эти базы не задела. Все бы так и шло дальше: иранский постпред в ООН заявил, что Иран больше не будет атаковать американские объекты, Трамп пообещал не идти на эскалацию. Если бы по традиционному для региона разгильдяйству иранцы не сбили самолет. Из-за этого не удалось вернуться к тому статус-кво, который предшествовал убийству Сулеймани.
Это, кстати, урок, который неплохо бы из сложившейся ситуации извлечь России.
— Почему России?
— Государство может играть на повышение: захватывать танкеры в Ормузском проливе, атаковать нефтезаводы в Саудовской Аравии. Отнимать у слабого соседа кусок территории, посылать туда «добровольцев». Это такая демонстрация силы региональным оппонентам, в мире она некоторое время может оставаться без внимания. И некоторые политические очки в глазах собственного населения режим получает. Но в какой-то момент бонусы иссякают. Приходится повышать ставки или идти ва-банк. В ситуации, когда ресурсы режима ограничены, а борьбу он затеял с противником совсем не своей весовой категории, издержки могут свести к нулю все добытые преимущества даже внутри страны.
— В России тоже до июля 2014 года сохранялась иллюзия, что с Донбассом все как-то рассосется. Пока не сбили «Боинг». Когда ты все время «играешь на повышение», можно ждать, что произойдет что-то не просчитанное и прихлопнет твой статус-кво.
— Всего не просчитаешь. Вероятность того, что они собьют самолет в небе над собственной столицей, в своем тылу, а не где-нибудь на границе, была минимальной. А до того момента все было хорошо просчитано, все шаги соответствовали интересам Исламской Республики в ее попытках расширить влияние в регионе.
— Почему на всю эту ситуацию Россия реагировала так болезненно? И МИД, и Минобороны, и даже Госдума как-то неадекватно расстроились. Им-то чем был так дорог Сулеймани?
— Как раз после убийства Сулеймани у России открылось пусть и краткосрочное, но окно возможностей в регионе. Иран оказался занят противостоянием с США, а потом еще и урегулированием ситуации со сбитым самолетом. К тому же он лишился человека, который фактически курировал распространение иранского влияния в «шиитском полумесяце» и отвечал за действия иранских прокси на этой территории, в том числе в Сирии. И у России появилась возможность усилить давление на Асада. Что тут же и было сделано: Путин полетел в Дамаск, начал переговоры по деэскалации в Идлибе, по соблюдению договоренностей, достигнутых с Эрдоганом в сентябре позапрошлого года. То есть Россия явно попыталась воспользоваться временной слабостью Ирана, чтобы упрочить собственные позиции.
— Почему тогда так раскричались? Зачем Америку клеймили, Сулеймани оплакивали?
— Во-первых, нужно было заранее на всякий случай снять с себя ответственность за риски, к которым гипотетически могла привести ликвидация Сулеймани, если бы все развивалось по негативному сценарию. Все-таки на протяжении последних лет Россия позиционировала себя как ведущую силу на Ближнем Востоке, некоего гаранта существующего статус-кво. А ресурсов для этого у нас нет. И на случай, если американо-иранское противостояние приведет к большой войне, нам надо было заранее снять с себя ответственность: дескать, виной всему американцы, которые опять пренебрегли мнением мирового сообщества, пусть теперь они и расхлебывают. Это дежурная антиамериканская риторика, которая служит для российского МИДа условным страховочным механизмом.
— То есть вообще-то России убийство Сулеймани и все, что за ним последовало, выгодно?
— С чисто рациональной точки зрения, да. А с идеологической, что тоже немаловажно для российского режима, — нет.
— Это как?
— Ликвидация Сулеймани отрезвляюще подействовала не только на Россию, но и на других региональных акторов. Миф о том, что русские вытеснили американцев с Ближнего Востока, что без ведома России там ничего не происходит, развеялся в одночасье. Американцы даже не выносили на Совет безопасности ООН атаку на свое посольство, а просто спланировали операцию и ликвидировали одного из ключевых военачальников Исламской Республики. Это означает, что американцы, как и раньше, могут действовать в регионе в своих интересах и без ведома России. Ну и, кроме того, они показали, кто в доме хозяин. Поэтому тот факт, что Россия играет роль первой скрипки в Сирии, говорит не о ее возросшей мощи, а, скорее, о дефиците внимания к Сирии в США после прихода Дональда Трампа. Помните, как он комментировал помощь России сирийским властям? «Там много песка, в который они могут играть». Что бы там ни говорили относительно американского ухода из региона и конце Pax Americana, руку-то на пульсе они держат и вмешаться готовы в любой момент.
Вот это, мне кажется, больше всего задело российское руководство.
— Как выводы из этой ситуации, особенно из трагедии с самолетом, могла бы сделать Россия?
— Ну, во-первых, вывод о том, что друзей в этом регионе у нас нет, доверять там никому нельзя.
— Это все и раньше понимали про Восток.
— Понимать-то понимали. Но непонятно, зачем российская пропаганда бросилась защищать Иран даже более рьяно, чем сами иранцы. Меня поразило, с какой неимоверной скоростью Россия начала выдвигать выгодные для себя версии о том, например, что самолет сбили американцы. В итоге иранцы, признав вину за сбитый самолет, поставили нас в очень невыгодную ситуацию.
— Да просто подставили!
— Иранцы-то вину признали, а что делать нашим политикам и пропаганде? Они-то утверждали, что доказательств вины Ирана нет и быть не может. В итоге действия Ирана привели к тому, что в глазах мирового сообщества лгунами выступили опять мы. И снова все выглядит так, будто ложь — это главная скрепа российского государства. Ведь от Ирана признания никто не ожидал. Все думали, что этот одиозный режим никогда в жизни не признается. Даже сверхдержавы в подобном признавались не сразу или не признавались вовсе. А здесь иранцы, нужно отдать им должное, совершили мужественный поступок. Волей-неволей начинаешь вспоминать не тот эпизод, когда американцы сбили иранский самолет над Персидским заливом в 1988 году. У людей, которые даже не сильно-то и следят за Ираном и за Украиной, в сознании всплывает первым делом малазийский боинг, сбитый в Донбассе.
А следом возникает желание разобраться, почему одни сознались, а другие продолжают делать вид, что к ним это не имеет отношения. И получается, что иранцы поставили нас в такую ситуацию, что даже в сравнении с Исламской Республикой мы выглядим более темными и неповоротливыми. На наш взгляд, это со стороны иранцев, конечно, подлость. Получилось, что Россия несет имиджевые потери даже в ситуации, к которой не имеет отношения. То есть конфликтуют Америка с Ираном, а по касательной это бьет опять по репутации России. Хотя чему тут удивляться? Мы сами сделали все, чтобы мир усвоил: наши союзники — «ополченцы Новороссии», Башар Асад и иранский режим, которые в последние годы только и делают, что сбивают самолеты. Малазийский боинг, Ил-20 в Сирии, теперь — украинский самолет. Ничего не поделаешь, мы сами выбрали себе таких партнеров.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)