ТЕРРОР - ДЕЛО ВЕРЫ И НАРОДА

Черносотенец М. Шевченко снова заявил, что никакого "исламского террора" нет, а есть кучка зомбированных уродов, кои по приказу некоего центра убивают невинных людей.
 С Шевченко всё ясно давно, но почему он выступает в одном строю с либералами, любящими повторять, "что у террора нет веры и национальности"? Думаю, по двум причинам здесь наблюдается некое единство позиций. У новых либералов нет плохих народов и религий. Как-то страшно этой публике понять, что войну с ними ведут не бандиты-одиночки, а легионы, объединенные верой в Аллаха. Шевченко - исламист, и считает ислам - главным врагом евреев и Израиля, а размытость террора только мешает "мировому сообществу", на его взгляд, помнить, кто главный враг человечества.
 Увы, это сегодня у нацизма нет веры и национальности. В прошлом веке она была. Германия и немцы-христиане стали проводниками людоедских теорий.  Возможно, лет через 50 террор, при попустительстве того же "мирового сообщества",  станет явление интернациональным. Сегодня это не так. Нелюдь, исключительно с воплем АЛЛАХ АКБАР убивает людей в Израиле и Париже, в Турции и Сомали... Вера ( или то, как он они ее понимают) ведет на "подвиги" людоедов по всему миру.
 И именно с этой ВЕРОЙ необходимо бороться тем на земле, кто эту веру не исповедует. Только тогда возможна победа над злом радикального ислама. Иначе "террор без религии и народа" уничтожит всех неверных, включая русских черносотенцев и либералов Запада. 

НОВОДВОРСКАЯ ОБ ИЛЬЕ ИЛЬФЕ

КУДА МАКАР ГОНЯЛ ЗОЛОТЫХ ТЕЛЯТ

Среда, 18 Января 2012 г. 00:48 + в цитатник 

Пока тебя не посадили насильно в телячий вагон, как многих, слишком многих Макаров, добровольно туда двигаться не следует. Так же, впрочем, как и на Север, где и телят, и их пастыря гостеприимно поджидали Соловки.

Но вот куда Макар с удовольствием гонял телят, и не простых, а золотых, так это на юг. В Одессу. Этот солнечный, морской, почти космополитический, не русский, не советский, а точно вольный город из саги Ильфа и Петрова (тот, что у них в «Золотом теленке» именуется Черноморском) был веселым, шальным оазисом в унылой пустыне советской действительности. Одесса, наш личный Париж с элементами милого и анархического большого хутора близ Диканьки и намеками на гриновские Зурбаган, Лисс и Гель-Гью, бросила в серые советские будни плеяду разноцветных талантов (в основном сатириков, потому что даже в советское время в Одессе не разучились смеяться), словно пригоршню конфетти: Валентина Катаева, Юрия Олешу, Илью Ильфа и Евгения Петрова, Эдуарда Багрицкого. Эти теплые ребята, не дураки выпить и закусить, не относились к советской власти серьезно. Не получалось: в Одессе ходули и мрачный пафос не проходили. Советская власть первых пятилеток пыталась отменить жизнь, а одесситы жить умели и любили. На котурны становился один Багрицкий, что простительно: все-таки поэт, они иначе не могут.

[more = читать дальше]
 

 Шикарный технократ

Наш тандем, наша сладкая парочка Ильф и Петров встретились окончательно и соавторились в 1927 г. А до того у этих литературных сиамских близнецов была отдельная жизнь. И мало, очень мало удалось им перехватить воздуха и обстановки Серебряного века. Русская литература на нашем крутом маршруте похрустывает последними крупицами серебра, и скоро, очень скоро в Храм придут те, кто даже родился в Черном квадрате. После 1917-го. А Илья Ильф, который собрал себе псевдоним, короткое и хлесткое «погоняло», на самом деле был Илья Арнольдович, и даже сложнее того: Иехиел-Лейб Файнзильберг. Он родился в октябре 1897г. в Одессе в семье банковского клерка Арье Беньяминовича Файнзильберга и его жены, Миндль Ароновны. В семье было четыре сына. Одному, казалось бы, повезло: он стал французским фотографом и художником и звался Сандро Фазини. Но Париж не был безопасным убежищем для еврея начиная с 1940 г. И это аркадское благополучие обернулось для старшего брата нашего Ильфа большой бедой: виюле 1942 г. петэновский режим депортировал его с женой в Освенцим, и они погибли там. Не помог даже талант, не помогло чувство юмора. Холокост собирал свою страшную дань и с одесситов. Их третий брат, тоже классный фотограф, назвался Мафом, или Мифа. Он умер не так страшно, но тоже слишком рано: в 1942 г., одновременно с парижанином, в Ташкенте, в эвакуации. Слава Богу, не от голода. Только младший брат, Беньямин, один из всех не увлекавшийся фотографией, стал инженером-топографом и умер, дожив до старости, в 1988 г.

Трем Ильфам, оставшимся в СССР, вообще-то повезло: никто не сел, никого не расстреляли, никто не погиб в лагерях. Одесса хранила их издалека — как талисман, как добрый гений. А наш Ильф страшно интересовался техникой и тоже не расставался с фотоаппаратом, в чем весьма преуспел. В 1913 г. он окончил техническую школу. Работал в чертежном бюро, на телефонной станции, на военном заводе. После 1917 г. сначала был бухгалтером (бухгалтер Берлага, вице-король Индии,— это маленькая месть осточертевшему финансовому сословию). А потом нашел себя. Злоязычный одессит стал журналюгой. Оказалось, что Ильф — типичная гиена пера. В Одессе он даже редактирует несколько мини-юмористических журнальчиков. В 1923 г. Илья Ильф отправился завоевывать Москву и осел в газете «Гудок».

В той самой газете, где толпились изобретатели вечного движения, куда пришла с заметкой о Бендере в руке безутешная мадам Грицацуева, где в столовой можно было съесть кремовое пирожное, похожее на клумбочку, и куда бездарные поэты таскали саги о приключениях вездесущего Гаврилы, который служил то хлебопеком, то порубал бамбук. В «Гудке» веселый одессит прижился и налег на фельетоны. Своего же будущего героя, турецкоподданного, Ильф встретил еще в Одессе. Звали героя Митя Ширмахер, и болтался он в том же клубе поэтов, где состояли все наши добрые знакомые, от Катаева до Багрицкого. Клуб они назвали «Коллектив поэтов». Понятие было в моде. Ноmо был animal collectivus. В любви Ильфу тоже везло. Он влюбился в ангела с золотыми косами и классическим профилем, в ангела-искусствоведа. Они встретились в 1922 г. и уже не расставались до конца. Ангела звали Марусей Тарасенко. Она родила сатирику дочерей — Анну и Александру. Но для полного счастья и успеха, для литературного бессмертия Ильфу чего-то не хватало. И это «что-то» звалось Евгений Петров.

Валька его обокрал

 

 

О детстве Евгения Петрова мы знаем почти все благодаря романам его старшего брата, Валентина Катаева. Евгений Петров родился в семье Катаева, учителя истории, в 1903 г. Он был на шесть лет моложе Ильфа. Евгений — это и есть Павлик из «Паруса одинокого», «Хуторка в степи» и «Электрической машины». Благонравный Павлик с круглыми карими глазами, копивший деньги на велосипед в жестянке из-под какао «Эйнем». Это он вечно ябедничал отцу и тете на старшего брата.

Это Женя-Павлик надкусил как-то в Сочельник все пряники на елке; это он выиграл в лото у пароходной прислуги по дороге в Италию несколько пиастров и объелся рахат-лукумом. И это его обокрал однажды старший брат Петька, то есть Валька, когда проигрался в «ушки». Братец просто-напросто выпотрошил его копилку, где было 42 копейки медью и серебром. Валентин Катаев увидит своего Павлика-Женьку в гробу и опишет этот ужас в повести «Ветер».

Евгений Петров (Катаев) в 1920 г. закончил чудом не закрытую классическую гимназию и стал корреспондентом Украинского телеграфного агентства. Интересно, что Ильф тоже телеграфа не миновал, только подвизался он в Российском телеграфном агентстве, знаменитом РОСТе. Там он делал подписи к карикатурам, туда брали его фотоснимки. АЖеня обрабатывал украинскую телеграфную ниву, а потом три года прослужил в уголовном розыске. Работа была опасная, интересная и очень хорошо оплачиваемая. Женя был тихий, но упорный и не трусливый инспектор. А жуликов в Одессе было навалом. Это мы знаем от другого одессита, Льва Славина, автора «Интервенции». «Губернский розыск рассылает телеграммы, что вся Одесса переполнена ворами, и что настал критический момент, и заедает вредный элемент». В 1923 г. Женя тоже приезжает в Москву, и в нем тоже прорезается талант «шакала ротационных машин». Он начинает в журнале «Красный перец», а в 1926 г. переходит в газету «Гудок». Шакал и гиена обретают друг друга, примериваются, и в 1927 г. начинается их соавторство и работа над бессмертными «Двенадцатью стульями».

 

Цветики-советики

 

Те, кто разобрал на цитаты, как конструктор «Лего», «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» (а ведь эти две книжки стали Библией советского студента-интеллигента, а в 60-80-е — советского тинейджера из хорошей семьи), никогда не отдавали себе отчета в причинах своего трепетного отношения к этой классике. В 1928 г. выходят «Стулья», в 1931-м — «Теленочек». В том же, кстати, ключе сделаны издевательские скетчи «Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска». Тот же 1928 г. Те же советские трудящиеся. Такие же, как в дилогии. Есть об кого зубы поточить. Как уже заметил Остап Бендер, ему попадались исключительно глупые души. А Ильфу и Петрову — исключительно глупые трудящиеся. Что в Черноморске, что в Колоколамске, что в Москве, что в Старгороде. А может, умных и не было?
 

Ильф и Петров, коварные журналюги, протащили в массовую печать самиздат и сделали из пафосной, лживой, ходульной пятилетки (плюс из «великой» индустриализации), из всех этих строек: Турксибов, ДнепроГЭСов — посмешище. На века вперед. И так ловко втерли очки ГПУ, что не сели в тюрьму и не встали к стенке. Хотя стерли советскую действительность в порошок. Зубной. Схема такая. Есть песня, дурацкая агитка: «Смело мы в бой пойдем за власть Советов и как один умрем в борьбе за это». Приходят остроумные дети 60-х, пионеры из Мальчишей-Плохишей, которым эта казенщина давно надоела, и пишут пародию: «Смело мы в бой пойдем за суп с картошкой и повара убьем столовой ложкой». Дураков нет искать военную тайну или воевать с буржуинами. Ритм сохранен, размер сохранен, есть и бой, и смелость. А по сути — пародия. Вот такой бой за суп с картошкой и такой «наезд» на повара предлагают нам Ильф и Петров.

 

Аркадий Беленков, отсидент сталинских времен, литературовед и эмигрант, обозвал Ильфа с Петровым прихлебателями и соратниками советской власти за то, что они осмеяли русскую интеллигенцию в лице Васисуалия Лоханкина. По-моему, Беленков неправ. «Стулья» и «Телок» — не «Архипелаг», о жизни лагерей там ничего, естественно, нет. А на воле достойных людей не было. Они и антисоветчиков-болтунов, из тех, что никогда ничего не делают, осмеяли. Союз «Меча и орала» — это отражение деятельности тех, кто пошел работать на советскую власть (а пошло большинство), или сдался большевикам и сложил оружие, или уплыл в Константинополь играть на тараканьих бегах. Словом, «заграница нам поможет», а убеждения у нас — «Всегда!». А«гиганты мысли» и «отцы русской демократии» почему-то 90 лет подряд смотрят, как Киса с Бендером, в чужой карман или на чужой шашлык. Полная тайна вкладов. А пока надо поделить места губернаторов или вытянуть пост городского головы. О бессмертные Ильф и Петров! Вам это сегодняшнюю оппозицию, которая уже несколько лет подряд виртуально делит президентские места, не напоминает? И чем Старгород отличается от Кирова или Сочи для охотников за званиями в 20-е годы ХХ века или в 2009 г.?

Старгород, Черноморск и Москва дают нам целую плеяду зануд, жуликов, лузеров и дураков. Это и есть замечательный советский народ в разрезе. Жалкие ударники, тупые и восторженные. Жалкие жулики. Жалкое дворянство, работающее в загсе и мечтающее о стуле с собственными бриллиантами. Жалкие батюшки, мечтающие о свечных заводиках. Жалкие подпольщики. Жалкие лавочники. Жалкие обыватели. Диссиденты вроде Кая Юлия Старохамского, прикидывающиеся психами. Смешные демарши несогласных из ассортимента клиники профессора Титанушкина: «И ты, Брут, продался ответственным работникам!» Глупость не может быть героической. Глупость бывает только смешной. Легко, без особой даже злобы, с помощью Вергилия-Бендера, проводят нас два бесстрашных сатирика по Стране Советов. И никакого героизма. Оказывается, живут в СССР «цветики-советики», и чем больше они о себе мнят, тем они смешнее. Вот вам индустриализация и первая пятилетка: «Мой первый слог сидит в чалме, он на Востоке быть обязан, второй же слог известен мне, он с цифрою как будто связан». И самое блестящее: «Четвертый слог поможет Бог узнать, что это есть предлог». Конечно, бежать, бежать к чертовой бабушке, в Рио-де-Жанейро. Идея хорошая, но как бежать из СССР с золотым блюдом в штанах, в бобровой шубе, без паспорта и визы? И здесь уже смешным делается сам Остап Бендер, alter ego авторов. Они грустно посмеиваются сами над собой. Из СССР не убежишь. После, добравшись до Америки, Ильф и Петров тоже не убегут: в СССР ведь останутся заложниками их семьи. Все схвачено и все схвачены. И все смешны, в том числе и оба сатирика. А глупая советская власть ничего не поняла, и дела авторов идут в гору. После «Двенадцати стульев» боссы от литературы вообразили, что соавторы «бичуют» «бывших» и мещан и воспевают советскую действительность (где питаются фальшивым зайцем или вегетарианскими сосисками). С 1932 г. соавторам доверяют писать фельетоны для главной газеты страны, «Правды». У Ильфа появляется отдельная квартира в писательском доме в Лаврушинском переулке! И не эту ли квартиру залило, когда этажом выше Маргарита на пару с Булгаковым топили в ванне всем известный костюм?

И вот в 1935 г. компаньоны Ильф и Петров совершают путешествие в США. Им стоило большого труда выбить эту поездку, вспоминает младшая дочка Ильфа, Александра. Кстати, она потом издавала дневники двух своих отцов: и Ильфа, и Петрова, потому что дети у них тоже были на двоих. Ильфовские дети. Женя Петров не обзавелся семьей.

Поездка в США двух сатириков — это еще одна диверсия. Правда, на последней странице походя упомянут товарищ Сталин, но как-то сухо, невпопад и без всякого пиетета (а книга вышла в 1937 г.!). Правда, оба соавтора в конце книги «Одноэтажная Америка» (слава Богу, не «Город Желтого Дьявола») всячески заверяют, что им не хочется жить в США, но как-то неубедительно. Правда, несколько раз в романе устами американцев (не своими!) они хвалят СССР за братство, взаимопомощь и уверенность в завтрашнем дне (не за сытость, комфорт и свободу), но становится ясно, что это по неведению. А читатели из «Одноэтажной Америки» могли узнать неслыханные вещи. 1. Американцы — трудяги, они стоят на своих ногах и не жалуются на других, но винят внеудачах только себя. 2. Американцы гостеприимны больше русских, они общительны и помогают друг другу и даже иностранцам. 3. В Америке потрясающие машины, и американцы (простые американцы!) могут их купить. Америка ездит на машинах. 4. Американцы живут в отличных домах. 5. У американцев полно сказочной электротехники. 6. В Америке свободы от пуза: можно хвалить СССР, и о тебе разве что в газете плохо напишут (но не расстреляют!). 7. Америка на век опередила СССР в техническом отношении.

раной громыхал искрежетал Большой Террор. В 1940 г. Женя Петров решил подстраховаться и вступил в компартию. Васисуалий Лоханкин и сыновья лейтенанта Шмидта одобрили бы его. Начинается война, и Женя становится военным корреспондентом. В 1942 г. он летит из осажденного Севастополя. Он не долетел. Самолет сбили. В конце концов, ему тоже повезло. Быстрая легкая смерть. Не как у Бабеля и Мейерхольда. Сатирики ушли и стали недосягаемы. А смех остался, смех над страной во всю глотку, на всю страну. Они посмеялись последними.

НОВОДВОРСКАЯ О ЕГЕНИИ ШВАРЦЕ

Возвращение короля. Валерия Новодворская – о Евгении Шварце

• 14.11.2013
• автор: Валерия Новодворская
• смотрели: 2654

Тэги:

Валерия Новодворская, Евгений Шварц

У Толкиена третья книга его великой трилогии «Властелин колец» называется «Возвращение короля». В мир, где только что царило Сауроново зло, где только что закончилась Великая война между Мордором-Востоком и Гондором, столицей Запада, возвращается полузабытая королевская власть дунаданов, любимцев валаров (Богов и Стихий), некогда владевших Нуменором.

Арагорн, вернувшийся наследник древних королей Запада, силен и добр, и люди и эльфы надеются, что он сумеет вернуть в мир атмосферу чести, достоинства и Добра – вернуть из древних, легендарных эпох.

Уже много месяцев подряд мы рассказываем здесь о поэтах и писателях, едва глотнувших дивного напитка Серебряного века и тут же захлебнувшихся на остаток жизни нечистотами века Железного (и советской власти). В наш Храм пришел полумрак, ибо писателям, чтобы выжить, надо было лгать, выкручиваться, приспосабливаться, и это гасило чистый свет солнца Русской литературы. А иные авторы и вовсе не попали в Храм, обретя вечный покой на зеленых лужайках за его стенами, хотя и в ограде.

Тем удивительнее феномен Евгения Шварца, скорее эльфа, чем человека, но, увы, лишенного бессмертия. Он вернулся в неласковый мир советской эпохи как король, наследник древнего прекрасного Царства, населенного феями, рыцарями, принцессами, говорящими котами и умными свинопасами, где Добро рискует жизнью, иногда идет на смерть, но, теряя оптимизм и невинность, в конце концов побеждает. Как и положено в сказках. Кто в замке король? Волшебник, добрый, усталый и гневный волшебник. Митрандир. Гэндальф Белый. Белый Евгений Львович Шварц, который, в отличие от валара Гэндальфа, не мог вернуться в Валинор. Но он вернулся, как король, жил, как король, писал, как король, победил свое жалкое Время и умер, как король. Он шел сквозь Эпоху без страха и сомнения, он дрался с ней – один «за всех – из всех – противу всех» (по рекомендации М. Цветаевой), и Время сдалось, и не тронуло его, и легло покорным щенком у его ног. Ну начнем, как и полагается, с заклинания, любимого заклинания Евгения Шварца: «Снип, снап, снурре, пуре, базелюрре!»

Вода – ледяная. И Шварц прыгает в Дон в чем есть: в шляпе, в теплом пальто и калошах

Евгений Шварц. 1899. Екатеринодар

Король против Снежной королевы

Принято считать, что Шварц написал «Снежную королеву» в 1939 году. Но он столкнулся с ней гораздо раньше, в 1918-м, и ушел от нее непобежденным. А началось все в Казани, в октябре 1896 года. Серебряному веку оставалось еще доживать 21 год. Женя успел родиться в семье медиков, людей культурных, прогрессивных взглядов, республиканцев, но без партийной принадлежности и радикальной одержимости. Отец Жени, Лев Борисович, учился на медицинском факультете Казанского университета, мать, Мария Федоровна Шелкова, окончила акушерские курсы. Отец выучился на хирурга. Врач, акушерка – вполне народническая семья. Но они предпочли служить народу не на ниве грошовой социалистической пропаганды.

После гимназии родители настояли на том, чтобы их сын, бредящий театром, типичный гуманитарий (уже в пять лет он твердо заявил матери, что будет «романистом»), поехал учиться на юридический факультет Московского университета. Женя был воспитанным мальчиком и поехал. Проучившись два года, он завалил римское право. Послал родителям телеграмму: «Римское право погибает, но не сдается» – и послал к черту юриспруденцию. Дальше в его биографии есть загадочный пробел в целых пять лет. Что поделывал Е. Шварц с 1914-го по 1919 год? В остросоветский период чисток, анкет и политудочек (и тем более в мрачные, свинцовые сталинские времена) об этом периоде знали очень немногие, родные, самые близкие друзья. А они не трепали языком. Это были смертельно-расстрельные годы, и с такой биографией не было шансов уцелеть. А губить доброго и веселого сказочника, такого щедрого, такого воспитанного, не хотелось никому из его окружения. Конечно, если бы он полез к вождям, как Бабель, или в политику, как Мейерхольд, до этих пяти лет быстро докопались бы. Но сказка, сцена, детская литература – это было надежное убежище, здесь пролетарская бдительность давала слабину, и чекистский маниакал делал сбавку. А потом, к 60-м годам поближе, давать такие сведения о классике детской литературы тоже было нельзя. Здесь бы уже несдобровать цензорам и надсмотрщикам за литературой. Союзу писателей, например. «Куда смотрели, почему не доложили?!» – спросили бы у них. Хотя то, что было надежно скрыто в 20-е, 30-е, 40-е, в начале 50-х, не могло выплыть наружу и потом. Да и многие друзья поумирали, иные – не своей смертью. Валентин Катаев сам придумал себе «красную» биографию, скрыв «белую», пустив последнюю по рассказам и повестям. Евгений Шварц лгать решительно не научился. Но его о таких неслыханных вещах и не спрашивали, а от партии и ответственной работы он держался подальше. Но в позу на площади он вставать не умел. Его вызов тиранам надо искать в его пьесах. Листовки и лозунги он писать не мог. Памфлеты – тоже. Сатирикам пафос противопоказан. А пять потерянных лет выглядят в биографии безобидного сказочника просто фантастически. Его призвали в армию в 1917 году (до этого он играл в разных антрепризах, колесил по провинции, имел успех как актер, пробовал свои режиссерские находки и возился с «театральными» детьми, помогая им готовить роли). Но солдатствовать ему не пришлось, студенты до Октября только офицерствовали. Женю послали в юнкерское училище, он окончил его, стал прапорщиком. Но так было со многими: по инерции, по течению, по классовому признаку, куда несло представителей среднего класса (а интеллигенция в него входила целиком). Для резких шагов влево (как у Бухарина и Лавренева) нужен был сознательный выбор. Сознательный выбор сделал и (21 года от роду) Женя Шварц. Он идет в Белую Армию, он участвует в Ледовом походе Корнилова. При взятии Екатеринодара он получил тяжелое ранение. Отсюда его вечный мучительный тремор рук, скачущий почерк. А ведь это принимали за болезнь. Этот сказочник, этот волшебник тогда впервые схватился со Снежной королевой и остался жив. Чистые русские мальчики из Белой гвардии, из Ледового похода были Каями, которым в глаза не попали осколки пошлого и вульгарного Зеркала, их зрение осталось чистым и незамутненным. Как писала М. Цветаева: «Старого мира – последний сон: Молодость – Доблесть – Вандея – Дон». Мальчики Каи прошли этот путь вместо девочки Герды. Прошел этот путь и главный противник Снежной королевы (равнодушия и бездушной Власти) в СССР, офицер-корниловец Евгений Шварц, верный присяге и в 1917-м, и в 1937-м, и в блокаду в 1941-м (опять ведь поединок со Снежной королевой! В голодном и замерзающем городе). А потом начался театр. Весь мир лицедействует.

Евгений Шварц на репетиции спектакля «Тень» в Ленинградском театре комедии

Кочующий лицедей

Демобилизованный после ранения вчистую, Шварц поступил в университет Ростова-на-Дону, чтобы отдаться любимой словесности, но учиться не пришлось. Театр забрал его в свои шелковые, бархатные, душистые объятия. Еще бы! Отец, Лев Шварц, вечно что-то играл в любительских спектаклях, по дому ходил в римской тоге. Оба сына, Женя и его брат Антон, вступили в маленькую театральную труппу в Ростове-на-Дону. Здесь Женю настигла первая любовь. Он влюбился по уши в хорошенькую, изящную, талантливую актрису. Ее звали Гаяна Халаджиева. Она вполне отвечала вкусам юного романтика («Шаганэ ты моя, Шаганэ»). Тайна, загадка Востока, жгучая брюнетка, актриса и в жизни, и на сцене. Мальчик не знал, что это не любовь, а влюбленность. Откуда ему это было знать? Он ухаживал за кокеткой, а она не верила ему. Он клялся, что выполнит любое ее желание. А Гаяна привыкла к лживым клятвам поклонников и спросила: «А в Дон вы прыгнете?» Заметьте: ночь, ноябрь, даже конец ноября. Вода – ледяная. И Шварц прыгает в Дон в чем есть: в шляпе, в теплом пальто и калошах. Гаяна завопила диким голосом, сбежались люди, Женю спасли. И она не устояла – стала его женой и родила ему очаровательную дочь. И эта дочь была ему очень дорога, и потом от нее у Шварца, обожавшего детей, был внук.

Но веселые времена ростовской «театральной мастерской» закончились для Евгения, хотя критика сулила ему славу Качалова. Он сатирик и подрабатывает фельетонистом в веселой газете «Всесоюзная кочегарка». Там он встретит Николая Олейникова, друга и соавтора, тоже книгочея, но с математическим уклоном. Чтобы обеспечить Шварцу спокойную жизнь, он выдумывает ему шикарную биографию-розыгрыш. Мол, этот самый Шварц работал в продотряде. Это Шварц-то! Он не то что отобрать не мог, он все раздавал, что имел, а когда у самого денег не было, так шел занять, потому что не хотел отказывать тем, кто у него просил, и вечно сидел без копейки, потому что было у него сто друзей, и с ними он не мог скопить даже сто рублей. Но люди поверили в комиссара Шварца, и наш белогвардеец и «контрик» сошел за своего.

И вот труппа из Ростова в Петербурге, и в январе 1922 года они дают «Гондлу» расстрелянного Гумилева. (Женя Шварц потом отомстит за казненного поэта, ведь Ланцелот из «Дракона» во многом списан с него.) В «Гондле» Антон сыграл Гондлу, а Женя – Лагге. Хотя надо было наоборот. Король Женя Шварц, в отличие от окуджавского короля Леньки Королева, не очень-то умел драться, но дух его был высок, и он мог бы повторить слова Гондлы: «Там, в стране, только духам известной, заждались короля своего, мой венец не земной, а небесный, Лаик, терны – алмазы его».

Труппа распадается, и Шварц идет работать к тем, кто ценит волшебников – к детским писателям (К. Чуковскому и С. Маршаку), которые обращаются к детям (кто еще способен понять, кто не забит, не запуган, кто сохранил доброту и чистое сердце?). Это хорошие люди, и они продержались до конца темных времен, не труся, не солгав, не донося. Евгений Львович работает литсекретарем у Чуковского (а это просто гнездо свободомыслия, одна Лидия Корнеевна, дочь, чего стоит). Он находит себя в детских прелестных журналах с крупинкой хармсовских парадоксов, антиподах «Пионерской зорьки» и «Мурзилки» – в «Чиже» и в «Еже». Подвизается и в провинциальном журнал «Забой». Его компания – это М. Зощенко, Д. Хармс, обэриуты, которые поиздевались-таки над советской действительностью в силу полного демонстративного отсутствия идеологии. «Несчастная кошка порезала лапу», и вылечить ее можно было только с помощью воздушных шариков. Походив к серьезным и истовым «Серапионовым братьям», Шварц бросил их ради неформалов обэриутов. Мало кто из них уцелел, и судьба безобидного Хармса оказалась страшной. А вот Шварц вышел невредимым из огня, как и положено волшебнику.

Но прекрасный, интеллигентный Евгений Львович со своими друзьями попал в скверную историю. Каверин познакомил его с братом Александром и его женой, Екатериной Ивановной. И это была судьба. Женя Шварц и Екатерина Ивановна были созданы друг для друга. Пришлось Кате бросить мужа, а несчастный Шварц со слезами и стыдом оставил Гаяну и любимую дочь. И они дожили вместе до старости, были рядом тридцать лет, до конца.

Натан Альтман, Евгений Шварц, Илья Эренбург. 1957 г. Ленинград

Убить Дракона

В 1925 году Маршак, которого обрел на свое счастье Евгений Львович, получил от него рукопись в стихах – «Рассказ старой балалайки». И его стихи напечатали сначала в журнале «Воробей», а потом и отдельной книгой. Мир тесен! Шварц поработал даже в журнале «Ленинград», том самом, который будут громить и закрывать после доклада т. Жданова вместе со «Звездой» за то, что они посмели напечатать М. Зощенко и А. Ахматову. А потом он знакомится с Н. П. Акимовым, это сложившийся нонконформист, книжник, юморист. И кончается время тайн, главный клад и шарм Шварца выходит наружу, как алмаз из кимберлитовой трубки. Это сказка, и это пьеса. Однажды Акимов, главреж Ленинградского театра комедии, даже запер Шварца в своем кабинете на пару дней, чтобы он не отвлекался и дописал феерию. Спасибо Акимову, он помог нам получить это полезное ископаемое – сказочника и драматурга Шварца. Сначала шли пьесы-эскизы, оставшиеся во времени, как на дне, нужные только литературоведам, ибо нет в них «нетленки»: первая пьеса «Ундервуд» в 1929 году, потом «Остров 5-К» в 1932-м, потом «Клад» в 1933-м. И вот первая пьеса, где этот мальчик Кай выложил из ледяных обломков холодного времени слово «вечность» и стал сам себе господином и хозяином всего света. Это «Голый король», вроде бы обработка Андерсена. Три новеллы: «Принцесса на горошине», «Принцесса и свинопас» и «Голый король». Но это вам не благостная Христиания. Новый текст, гневный и значительный, антифашистский и антисоветский, рождается под пером Шварца. 1934 год. «Кировское дело», высылают и сажают каждого четвертого интеллигента Петербурга. «Голый король» прошел как чистый антифашизм, но ведь эта пьеса о том, что власть – голая, что обличать ее могут только невинность и чистота (дитя, поэт, идеалист) и что власть падает, когда народ поймет, что она голая. Всевластье, его кольцо – Кольцо Самовластья – вот против чего восстал открыто Шварц. Не поняли, слава Богу. А будущие бестселлеры идут косяком: «Красная Шапочка» (1936), «Снежная королева» (1939), и везде обличаются власть и предательство. О, он не прятался. Он раз двести повторял на людях, что пишет все, кроме доносов – в самые страшные времена. Он подкармливал семью арестованного друга, Заболоцкого. Он не подписывал ничего против «врагов народа». Он никогда не говорил о Сталине. Растущее косо дерево он публично называл холопом. Тихий, рафинированный, изысканный интеллигент, настоящий петербуржец. И вот появляется «Тень» (1940), пьеса настолько откровенная, что ее снимают сразу после премьеры в акимовском Театре комедии. Страшная, убийственная политическая сатира: Тень, порождение ночи, у власти, а люди ей в ужасе подчиняются и льстят. И надо только сказать: «Тень, знай свое место». Ученый побеждает Тень, но после того, как ему отрубают голову. Пьесу в панике сняли, но Шварца не тронули. Никто не поверил, что это он нарочно. Думали, случайно так вышло, опять списали на антифашизм.

Он раз двести повторял на людях, что пишет все, кроме доносов – в самые страшные времена

Начинается война, и Шварц записывается в ополчение, отказывается от эвакуации, а когда в войска его не берут (все этот тремор рук и глубоко штатский вид), он с Екатериной Ивановной каждую ночь тушит на крыше зажигалки. Они ходят всегда вдвоем на эти дежурства – чтобы если уж бомба, то вместе умереть. И бомбы их обошли. И чуть ли не силой его, погибающего от голода, вместе с женой эвакуируют на самолете Вера Кетлинская и верный Акимов. Киров, потом Сталинабад. Вроде бы советский писатель, блокадник, герой осады в 1943 году пишет свой шедевр «Дракон». Где только фамилии Сталина нет, а все остальное есть: слуги Дракона, люди, которые будут сажать и ссылать и после смерти Дракона (Сталина), все советское время, до самого его конца. Люди, о которых сам Дракон скажет: «Меня утешает, что я оставляю тебе прожженные души, дырявые души, мертвые души…» Верные фюреру немцы, верные Сталину «совки». Имеющие Дракона внутри – как нравственный закон. Вместо Закона. История Власти, Всевластья и того, что они делают с человеком. Воскресший Ланцелот карает преемников Дракона, его приговор суров. Шварц-Ланцелот не любил драконов не потому, что ему нравилась девушка Эльза. А потому, что тираническая власть – всегда Дракон, и разум и совесть с этим не могут смириться. Акимов поставил «Дракона» в 1944 году. Его сняли сразу после первого спектакля. А Шварца не тронули. Он был заговорен. Его пьесы не шли, газеты его ругали, сборники не печатались. А он дожил до 1958 года, до 15 января, и успел увидеть свои пьесы идущими и переведенными. Он не дождался только спектакля Акимова по «Дракону», его поставят в 1962 году; «Тени», фильма с Олегом Далем (1971), и «Каина XVIII», к которому он написал сценарий (1963). Евгений Шварц умер от инфаркта, последние годы он страдал от сердечной недостаточности. Но это все же легкая смерть. Его мужество помогло ему выжить и пережить двух Драконов его эпохи. И победить по рецепту своего Ученого из «Тени»: «Мне страшно было умирать, но я пошел на смерть. Ведь, чтобы победить, надо идти и на смерть. И вот – я победил. Прощайте, господа!»

Опубликовано в журнале «Медведь» №134, 2009

О ЯПОНСКОМ ДОЛГОЛЕТИИ

О японском здоровье на Западе принято писать с придыханием. Как же, самая долгоживущая нация в мире! Японки в среднем доживают до 85-ти, японцы - до 78-ми. Старичками, дотянувшими до сотни лет, здесь никого особо не удивишь. При этом - вопреки всем канонам западного выживания! - средний японец вкалывает как лошадь, курит как паровоз и глушит свое "нэдзакэ" (сакэ перед сном) чуть ли не каждый вечер.

Всемирная Организация здравоохранения хватается за голову и бросает своих лучших специалистов на изучение сего парадокса. Эти специалисты созывают конференции, строчат диссертации и создают интернет-блоги, посвященные, первым делом, исследованию того, что же такое эти японцы едят. И вот что за выводы, в целом, у них вырисовываются.

1) Японцы едят куда более свежую пищу, добытую в регионе своего же обитания. Эта еда попадает к ним на стол не позднее суток-двух после добычи как таковой - будь то овощи, сорванные на грядке, или рыба, доставленная на берег в рыбацкой шхуне. СВЕЖЕСОРВАННОСТЬ И СВЕЖЕПОЙМАННОСТЬ - один из главных законов их рациона. Плюс отточенные до филигранности способы хранения каждого продукта в отдельности. 

 

Кроме того, вся японская еда подвергается МИНИМАЛЬНО ДОЛГОЙ ОБРАБОТКЕ НА КУХНЕ - не пережаривается, не переваривается, не перетушивается и т.п. С нашей точки зрения, практически все японские блюда на первый взгляд кажутся недоприготовленными. Но ведь именно в этом виде они сохраняют максимум природных веществ! Привыкнуть к такой пище нашему брату непросто: обычно проходит около месяца, пока твой желудок не перестанет бунтовать, а язык начнет различать тончайшие оттенки вкуса того, что ты всю жизнь до сих пор считал просто сырым.

2) РИС - основа японского питания, местный хлеб. Слово "гохан" (рис) - аналог японского слова "еда". Сегодня мало кто знает, что именно в рисе были в 1911 году открыты первые витамины. Однако еще меньше известен у нас простой факт: тот рис, который продается в большинстве магазинов России, японец станет есть разве только с большой голодухи. Японский рис насчитывает более тысячи разновидностей. Самым элитным считается рис, выращиваемый на северо-востоке - в регионе Тохоку. В целом же японский рис называют "коротким рисом" в противоположность основной азиатской разновидности - индийскому, или "длинному рису". "Короткий рис" несколько отличается по вкусовым характеристикам от индийского. Он более влажный, клейкий и сладкий. Но главное - он должен быть ЦЕЛЬНЫМ И НЕШЕЛУШЕННЫМ. Только тогда он сохранит необходимые для японца вкус, питательность и витамины.

3) Японцы едят очень МАЛО КРАСНОГО МЯСА, почти все их питание - на овощах, частично курятине и, конечно же, великом множестве морепродуктов. А именно красное мясо - особенно в сочетании с алкоголем, как это принято на Западе, - увеличивает потребление железа, что приводит к преждевременному старению тканей нашего тела.

Что же такое японское вегетарианство? В целом, в японском рационе - гораздо больше, чем у нас, овощей, причем выбор их неизмеримо шире. Вегетарианство как популярный стиль жизни вообще существовало в Японии с древних времен. Буддийские монахи, которым предписывалось отказываться от употребления в пищу мяса, в совершенстве овладели искусством кормить себя всем, что только растет вокруг. Знаменитая сёдзин рёри - "монашеская диета", популярная в Японии до сих пор, состоит из овощей, дикоросов, водорослей, орехов, соевого творога. Это очень строгая и экономичная диета, в ней даже для приготовления теста вместо яйца используется батат. В ней практически нет отходов. Даже очистки моркови и редьки солят, кипятят и бросают в суп. Достаточно ТИПИЧНЫЙ ОБЕД ЯПОНСКОГО ВЕГЕТАРИАНЦА может выглядеть таким образом: 1. Поджаренные кабачки, морковь, грибы и баклажан. 2. Шпинат и тофу с приправой. 3. Блюдо из лука с уксусом, огурца, японского имбиря и клейковины пшеницы. 4. Суп мисо с жареным баклажаном и грибами. 5. Соленья. 6. Рис с отваренными соевыми бобами.

4) Японцы потребляют КРАЙНЕ МАЛО МОЛОЧНЫХ ПРОДУКТОВ. Коровы вообще были завезены в Японию только в середине 19 века. И хотя в магазинах сегодня можно купить почти все что хочешь - на традиционном японском столе ни молока, ни масла, ни сыра не встретишь. Таким образом, повседневное потребление холестерина у этой нации сведено почти до нуля. 

5) Японцы пьют очень много:
а) ВОДЫ, которая вымывает из организма все вредные вещества, а также приносит клеткам организма дополнительные кислород и глюкозу.
б) ЗЕЛЕНОГО ЧАЯ, который как раз и изгоняет из нас лишнее железо, от которого мы стареем раньше, чем могли бы. 


 

При этом, что важно - и то, и другое они пьют весь день, НЕ ДОЖИДАЯСЬ, КОГДА ПОДСТУПИТ ЖАЖДА. Мы часто пьем, лишь когда нам хочется пить. А это неправильно - ведь тогда наш организм уже обезвожен. Японцы же поддерживают в себе водный баланс в течение всего дня. Вода или зеленый чай подаются перед каждой едой за любым столом, без этого не начинается обычная трапеза. 

* * *
Конечно, простую мудрость "мы есть то, что мы едим" оспаривать трудно. И все-таки, прожив в Японии вот уж более 10 лет, я бы не стал искать причины японского здоровья исключительно в кулинарной стороне вопроса.

Ведь секрет японского долголетия - это сложнейший комплекс мер по физическому выживанию целой нации в стране, где почти нет своих природных ресурсов. Где люди с населением практически равным России обитают лишь на 30% своих крошечных островов, остальное - горы да скалы, которые постоянно трясет, заливает цунами и задувает тайфунами. И где каждая пядь земли должна кормить как можно больше людей, а те, в свою очередь, должны реагировать на любые изменения Природы сплоченно и быстро, очень быстро и даже еще быстрей.

Задумаемся - а благодаря чему обеспечивается вся эта "свежевыживаемость"?

1. СИСТЕМА ПЕРСОНАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ. На каждом купленном в магазине пучке овощей можно видеть колечко или обмоточку, на которой стоят штрих-код и малюсенький штампик - фамилия крестьянина, который эти овощи вырастил. Если вам что-то не понравилось в этом сельдерее, вы всегда сможете отследить, на чьем огороде его выращивали, и предъявить претензии. Крестьянин, не получивший лицензии, не имеет своего штрих-кода и не может продавать людям плоды своих трудов.

2. ОТЛАЖЕННАЯ ТОВАРОРАСПРЕДЕЛИТЕЛЬНАЯ ЦЕПОЧКА. Путь любого продукта по маршруту "огород/море - рынок - магазин/общепит - потребитель" отлажен до последнего поворота, и транспорт работает как часы: с наступлением ночи по всем железнодорожным артериям страны разносятся скоростные поезда с контейнерами. 

Если же встать в Токио в 6 утра и сходить на главную "пищевую Мекку" Японии - рыбный рынок Цкидзи - вы увидите, как горы тунца, только что выгруженные с траулера, поступают на аукционные торги. Там уже через 10 минут оптовики растаскивают их на кучки поменьше, а потом и на отдельные рыбные туши. Работяги в передниках и сапогах с бодрыми воплями "Поберегись!" развозят эти туши на громыхающих железных тележках по розничным продавцам. От них уже в считанные минуты откупают магазины и рестораны попроще. Все это расходится кругами, как волны от биения огромного сердца, и лишь где-то на самом краю рынка маленькая старушка покупает себе за пенсионную иенку 200 грамм туны на завтрак... А уже через полчаса Время Тунца кончается, приходит Время Лосося. И опять все сначала.

2. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ГОСВЕДОМСТВ. О том, насколько здесь чистый воздух, во всем мире слагают легенды. По своим друзьям знаю: люди с хроническими проблемами дыхания излечиваются в Японии от бронхиальных астм, просто прожив здесь пару месяцев. Думаете, так было всегда?

И вот вам очередной пример японского способа выжить. Еще в 90-е годы японцы отказались от использования при гололеде шипованных покрышек. Несмотря на очевидную, казалось бы, экономичность шин с железными пупырышками, вся нация в приказном порядке вернулась к зимним покрышкам без шипов и обычным цепям. И вот почему. 

Министерство Здравоохранения предоставило отчет в Парламент о том, во сколько обходится государству покрытие страховок для лечения астм и бронхиальных заболеваний. Одной из главных причин высокого уровня этих заболеваний называлась пыль, которая поднималась от шипованных покрышек на дорогах и висела над полотном аккурат на уровне носа водителей. Параллельно Министерство транспорта подготовило отчет, сколько оно сэкономит на ремонтах дорог, если на них будут ездить только автомобили с обычными шинами. Все, что осталось сделать Парламенту - это сравнить цифры убытков и сберечь государству деньги. Так народ получил обратно свой чистый воздух.

3. Вообще, отношение японцев к своему правительству - тема для отдельной беседы. Самое главное, о чем хотелось бы упомянуть здесь: они его не боятся. Многие обычные домохозяйки вообще не знают фамилию нынешнего премьера. Если он и сменился - в ее жизни не произошло никаких потрясений. Законы в стране слишком хорошо отлажены, а люди слишком много работают, чтобы совать нос в чужие обязанности. И это, я считаю, один из важнейших залогов психического здоровья. Ведь, что ни говори, а большинство болезней начинается с нервов... ОТСУТСТВИЕ ПОВАЛЬНОГО СОЦИАЛЬНОГО СТРЕССА превратило эту нацию в жизнерадостных трудоголиков, которые движутся с утра до вечера и веселятся, сбиваясь в стайки, по любому удобному поводу. 

4. Они чтут древние синтоистские ритуалы и берегут окружающую Природу, которая кормит их за это сполна. Даже в самом современном доме вы почти непременно найдете хотя бы одну комнату с татами. Соломенные маты из свежей травы, на которой спят и по которой ходят босиком. Деревянная мебель обрабатывается здесь филиграннейшим образом и стоит раз в пять дороже металлической или пластмассовой. На старости лет, даже живя в огромном каменном городе, японец мечтает вырастить хотя бы одно неповторимой формы дерево в крошечном садике у себя перед дверью. ТАКТИЛЬНЫЙ КОНТАКТ С ПРИРОДОЙ - сильнейшая розетка для подпитки его выживаемости.

* * *
В прошлом году довелось мне переводить любопытную лекцию. Ее устроила Всеяпонская Ассоциация по распространению суси за рубежом при поддержке Посольства Японии. Это была лекция для поваров московских суси-баров, и ее решили устроить именно потому, что общее качество московский сусей (позвольте мне уже склонять это слово по всем правилам русского языка!) начало пугать население не на шутку.

Это была лекция-шоу, в течение которой три японских мастера-сусимейкера состязались на сцене в том, кто быстрее и качественнее накормит почтенную публику, а четвертый подробнейшим образом рассказывал, как нужно обеззараживать рыбу. В японской кулинарии таких способов масса. Это и вовремя проложенный имбирь, и соус васаби, и методы промывки каждой отдельной рыбы, и подкапчивание лосося для избавления от паразитов, и многое, многое другое... На этой лекции присутствовало примерно двадцать поваров и поварят со всей Москвы. Половина из них была азиатских кровей - казахи, буряты, чуваши и прочие степные нации, не имеющие к рыбе никакого отношения ни в историческом, ни в географическом, ни в гастрономическом смыслах. Эти бравые ребята очень бодро умеют выкрикивать "Ирассяй!" (Добро пожаловать, яп.) и прочие японские зазывательные междометия, потрясая накачанными по-каратистски мышцами. Но, глядя на их лица, я четко понимал, что добрую половину этой информации они слышат впервые.

И в этом смысле суси в Москве как "здоровая пища" - профанация. Ибо, ей-богу, смешно называть "здоровой пищей" рыбу в городе без моря. Одному богу известно, где и когда эту рыбу ловят, сколько в чем везут и как хранят, прежде чем она попадает на стол даже самого изысканного московского ресторана. 

В общем, мой вам совет: если вы живете в России, да еще и в городе без моря - не злоупотребляйте местными суси-барами. Денег оставите много, а риск подцепить заразу пока, к сожалению, слишком велик.

* * *
И еще один парадокс: знаменитое японское здоровье не имеет ничего общего с состоянием японского здравоохранения. Красивая картинка в голове меняется, как только сюда приезжаешь надолго. Лечить здесь людей, в нашем понимании, не умеют. Великолепная диагностика со всеми техническими прибамбасами - и никакой практики гуманного исцеления. Начиная с того, что медбратья в скорой помощи ни бельмеса не смыслят в медицине. Это просто грузчики, цель которых - как можно скорее доставить заболевшее тело в больницу. И заканчивая тем, что твоя болезнь - это твоя проблема: ты должен терпеть все тяготы собственного излечения. Никакого наркоза даже при родах. Вырезать из ляжки фурункул - без обезболивания, скальпелем по живому. Ори, твое дело. Все всё понимают, терпи. Наркоз в японском понимании - прямой вред организму пациента, и его применяют только в случаях, когда болевой предел граничит с умственным помешательством.

Другое дело, что вся нация на медицинской страховке, это закон. Не дай бог завтра цунами или землетрясение. Руки-ноги поломанные лечить - разоришься, без страховки-то. А так - плати свои тридцать процентов от стоимости лечения, да выздоравливай поскорей. Некогда болеть, не правда ли. Да и неприлично как-то.

Вот в чем закавыка. Если заглянуть в обычную японскую больницу, поражаешься одному: там не увидишь никого, кроме стариков. ЭТА НАЦИЯ НЕ УМЕЕТ ЛЕЧИТЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО ОНА НЕ БОЛЕЕТ. Она закалена до предела. Она заточена для того, чтобы выживать - в любых условиях и всем стихиям вопреки. Девочки-школьницы в матросских галстучках, знакомые нам по сериалу "Сэйлормун", действительно бегают с голыми коленками даже зимой - это около нуля градусов, если не брать северные острова типа Хоккайдо. Сквозняки в домах постоянно, но это никого не расстраивает. Все привыкли. А вот русские дети, привезенные сюда хоть из Центральной Сибири, сопливятся, кашляют и чихают. Первое время, пока не привынут к океанской закалке. И их несчастные мамаши проклинают островной образ жизни и японский минздрав, который кроме мультивитаминных таблеток и предложить-то ничего не способен. А все почему? 

А все потому, что ваша болезнь - это ваши проблемы. И если вы изволили заболеть, надевайте-ка медицинскую маску. В метро, на работе, дома - носите ее, нормальная практика. Конечно же, мы сочувствуем вам, товарищ больной, но ведите себя прилично. Болезнь - это грех, так не грузите своим грехом окружающих.

Подождите, скажет читатель, что вы все о простуде? А как же все остальные болезни - сердце, печень, почки, диабеты и прочая гиподинамия? Или японцы от этого свободны?

Свободнее, скажем так. И, мне кажется, вот почему.

Вот я пишу сейчас эту статью. Полчаса назад я перекусил в ресторанчике неподалеку от дома. Я выхожу из кабачка на улицу, сажусь на скамейку на берегу реки. Обычный берег реки. Весна, только сакура отцвела. Я могу пойти домой и засесть за эту статью. А могу писать ее здесь, пока батарейки в ноутбуке не кончатся. Ощущение внутри не изменится. Как-то они умудрились построить эту жизнь, что внутри дома (НАКА) и снаружи дома (СОТО) чувствуешь себя одинаково спокойно, мирно и безопасно. И так по всей Японии. Я знаю, что могу здесь заснуть, на скамейке, и со мной ничего не случится. Ну разве что землетрясение. Но мои НАКА и СОТО - едины. Я не нервничаю, не психую от их дисбаланса. Я не боюсь хамства окружающих, не шарахаюсь от полицейских. "Я - здоров!" - вдруг ощущаю я. И если где-то что-то болит - то за любимых в России. А здесь я просто физически чувствую, что сотни лет вокруг не происходило ни революций, ни гражданских войн. Разве только землетрясения... И что если ты работаешь как положено, то и к тебе относятся, точно в дельфиньей стае: заболел - будут подталкивать носами к поверхности воды, чтоб дышал, пока сам бороться не перестанешь. И в этом, выходит, здоровье нации. Всей в целом - и каждого человека в отдельности.

Если зайти в японский храм и спросить монаха: "Кто для вас самый близкий человек на земле?" - он по всем дзэн-буддийским канонам должен ответить одно: "Тот, кто сейчас сидит прямо передо мною". Потому что если вдруг прямо сейчас тряханет не по-детски, еще неизвестно, кто кого спасать будет. Все по-честному. Дураков нет. Жила бы стая родная, и нет у дельфина других забот...

Вот он, собственно, и второй фактор японского здоровья. Они постоянно помнят, откуда мы все вышли. Из Океана. Поэтому в пищу употребляют все, что там шевелится и произрастает. В как можно более сыром, натуральном виде. И правильно. Потому что мозгу для нормальной работы нужен йод, а он в больших количествах содержится во всём, что живет в морской воде. И не верьте страшилкам о том, что сырая рыба - источник заразы. У японцев есть куча способов кулинарной дезинфекции - многочисленные умения, выпестованные веками. Другое дело, что в наших суси-барах эта гигиена не очень-то соблюдается. Но это - наши проблемы. Проблемы нации, не определившейся с собственной географией: так мы - равнинная нация или морская?

Интересный факт: в середине 90-х японцы, устав таскать тунца - одну из своих самых любимых рыб - со всех океанов мира, решили выращивать ее у себя дома. Отгородили часть акватории в Токийском заливе и накидали мальков. Да через пару лет сей проект и закрыли. Ибо оказалось, что если рыба не борется за выживание в природных условиях, она теряет половину своего вкуса...

Есть в Японии некий ритм жизни, некий пульс, который напоминает морскую волну. Кто попал в него - выживет. Как показывает практика, выживают не все. Трудней всего тем иностранцам, которые вообще не знакомы с морем. На моих глазах здесь загибались и чахли совершенно вменяемые ребята из Казахстана. У них другой ритм, пустынный. И дольше двух-трех лет люди с равнин здесь обычно не живут, ломаются. Им не понять, как так можно - все время находиться в движении. Ведь у обычного японца весь день состоит из каких-нибудь, на первый взгляд, совершенно бессмысленных ритуалов. Мой сосед каждый день чистит и без того чистый дворик. Каждый день с семи до восьми. У него во дворике растет маленькая сосенка, так он уже не знает, где еще ее стричь. Но каждый день с семи до восьми я слышу, как он чикает ножницами. Это его ритуал, его пульс, по которому можно сверять часы жизни. И покой для него - погибель.

Как-то я брал интервью у японского старика-долгожителя, которому испонился 101 год. Естественно, первым делом я поинтересовался: "А как по-вашему, благодаря чему вы так долго живете?" А он пожал плечами и говорит:

- Так мне пока интересно, вот и живу! А перестанет быть интересно - лягу, отвернусь и помру...

И когда меня спрашивают, чему же можно научиться у японцев, чтобы жить так же долго и цепко - я отвечаю: берегите Природу, которая вас окружает, вслушивайтесь в нее и бейтесь в одном пульсе с нею. Служите ей - и совершайте те ритуалы, которые этой Природе угодны. Чтобы было интересно - и вам, и ей.

Казалось бы, проще некуда? А вот поди ж ты. 

Источник: http://www.susi.ru/pulse.... Автор: Дмитрий Коваленин

НЕ МОЖЕТ НЕ БЫТЬ БОГА

ные Института солнечно-земной физики Сибирского отделения РАН недавно заявили, что во Вселенной обнаружено 80 странных объектов – их назвали РОКОСами, – которые выглядят как звезды, но таковыми не являются. Сотрудник института Григорий Бескин предположил, что «это некие маяки, поставленные могущественными цивилизациями для каких-то своих целей»…

Ученого дополнил его коллега Сергей Язев: «Пару десятков лет назад «свалить» на внеземные цивилизации вмешательство в структуру Солнечной системы мог только ученый, не заботящийся о своей репутации. Но с фактами не поспоришь. Предположим, что мы изучаем Солнечную систему «со стороны», с одной из звездных систем. И что же остается думать, видя у нас множество «странных закономерностей»?»

На все эти странности астрономы обратили внимание уже давно. Оказалось, параметры той части Солнечной системы, где расположена наша планета подозрительно точно «подогнаны» для создания условий, пригодных для жизни. Это и скорость вращения Земли, и угол ее наклона, и расстояние от Солнца, и наличие и масса Луны, и огромный Юпитер поблизости, который благодаря своей массе перехватывает огромное количество пролетающих мимо комет и астероидов…

Один из миллиарда

Но оказалось, что на земле чудес не меньше. Применение методов точных наук (в частности, физики, теории вероятностей, информатики...) к изучению биологических объектов дало ошеломляющие результаты. Просчитав вероятность, ученые пришли к выводу, что для случайного возникновения жизни на нашей планете не было и одного шанса из миллиардов.

Наверное, первым холодным душем для атеистов стали данные, приведенные на І Международной конференции по проблемам связи с внеземными цивилизациями в 1978 г., на которой космологи активно обсуждали проблему возникновения жизни во Вселенной. Простой белок может состоять из 100 компонентов, называемых аминокислотами, среди которых 20 – необходимых для жизни.

Поэтому вероятность их случайного объединения в соответствующем порядке, чтобы образовать белковую молекулу, которая состоит из 100 аминокислот, равна 20 в минус 100-й степени, или приблизительно 10 в минус 130-й. Ученые подсчитали, что все элементарные частицы во Вселенной, взаимодействуя миллиарды раз в секунду в течение всего ее существования, могут, однако и не образовать этот белок.

Еще более поразительное число – необходимое количество комбинаций для случайного образования ферментов, которое равняется 10 в минус 40000-й степени... Довольно известный космолог профессор прикладной математики и астрономии Кардиффского университета (Уэльс) Н. Ч. Викрамасингхе в статье «Размышления астронома о биологии» прокомментировал это следующим образом:

«Скорее ураган, пронесшийся по кладбищу старых самолетов, соберет новенький суперлайнер из кусков лома, чем в результате случайных процессов возникнет из своих компонентов жизнь».

Но чтобы пояснить, как ученые пришли к этому сногсшибательному выводу, надо сделать небольшой экскурс в историю вопроса.

Мертвые не рожают

Длительное время наиболее популярными были три теории возникновения жизни на Земле. Библейская, утверждавшая, что Бог создал мир и живые существа в нем за 6 дней. Гипотеза панспермии, выдвинутая в ХІХ в. Г. Рихтером – жизнь занесена на нашу планету из космоса. Теория А. Опарина, согласно которой жизнь на Земле самопроизвольно зародилась в первичном океане миллионы и миллионы лет назад.

Именно опаринская работа «Происхождение жизни» (1924 г.) длительное время подавалась атеистами как нокаут, нанесенный материализмом теологии и идеалистической философии, которые утверждали, что возникновение жизни есть результат творческого акта Бога или Высшего разума.

Радость атеистов была закономерной. Их борьба с теологами началась с наивных предположений средневековых ученых, что жизнь самозарождается и в нашу геологическую эпоху (например, бельгийский алхимик Я. Гельмонт верил, что из смеси пшеничной муки, пыли и старых тряпок на чердаках домов могут зарождаться мыши). После этого материалисты прошли долгий путь, кое-чего достигли, особенно по части отдельных экспериментов, но стройной всеобъемлющей теории так и не создали.

В известном смысле спасением для них была гипотеза панспермии, согласно которой «зародыши жизни» (простейшие микроорганизмы) были занесены на Землю метеоритами или солнечным ветром. Любопытно, что материализм поначалу принял панспермию в штыки, хотя она выводила его из тупика, в который он попал, утверждая, что жизнь на Земле возникла сама собой. Потом он это осознал и неоднократно возвращался к теории панспермии, когда заходил в очередной глухой угол в своих попытках обосновать, как сама собой появилась на нашей планете жизнь во всем ее многообразии.

Поэтому на первый взгляд достаточно последовательная теория Опарина казалась долгожданным ответом на этот старый вопрос. Коротко суть ее в следующем. В горячем первичном океане, покрывавшем Землю, было множество углеродистых соединений, из которых образовывались органические полимеры, собиравшиеся так называемые коацерватные капли. Эти капли, поглощая из окружающего раствора богатые энергией вещества, увеличивались в объеме и массе. Постепенно эволюционируя в течении миллионов лет, они превращались сначала в протобионты (обособленные от раствора системы из органических веществ), а потом в простейшие клетки – протоклетки, уже обладавшие свойствами живого.

Поначалу казалось, что эксперименты подтверждают концепцию. Опарину с сотрудниками удалось добиться образования в органическом бульоне коацерватных капель. Мало того, что они увеличивались в размерах, поглощая различные вещества, так набор этих веществ и скорость их поглощения определялись составом и пространственной структурой самих капель. Ну, прямо как биологические системы, которые поглощают из окружающей среды не все подряд, а каждая свой набор веществ!

Но на этом совпадения заканчивались. Множество ученых во многих странах десятки лет варили «опаринский» бульон в различных режимах с различными добавками, облучали его различными видами излучения... Результат неизменно был один и тот же – коацерватные капли образовывались, увеличивались, но... категорически отказывались размножаться! Иными словами, не образовывали себе подобных, которые способны функционировать по определенному алгоритму в определенных условиях, и передавать это свойство следующему поколению.

Опарин принял желаемое за действительное. Пожалуй, свою работу ему следовало бы назвать не «Происхождение жизни», а «Происхождение условий, пригодных для жизни». Потому как он так и не смог объяснить, как физико– химический этап эволюции природы перешел в биологический. И как возникло одно из основных фундаментальных отличий между неживым и живым – отличие в том, как они взаимодействуют с информацией.

Его суть можно продемонстрировать на следующем примере. Например, если в определенном регионе планеты температура постепенно падает, то вода в озерах также становится холодной и в конце концов может превратиться в лед. Т.е. в результате поступления информации в виде снижения температуры вода переходит в иное агрегатное состояние. Живые же существа, которые здесь обитают, реагируют иначе — или мигрируют в теплые края, или, если изменения климата происходят постепенно, приспосабливаются к ним — например, покрываются шерстью или обрастают жиром. И, что важно, передают эти качества потомкам. Но если с сегодня на завтра температура подымется выше нуля – вода снова станет жидкостью, однако животные в одночасье не сбросят жир или шерсть, полученные от предков в качестве защиты от холода.

Это, сравнение, возможно, страдает слишком упрощенным изложением вопроса, но все же в общих чертах дает представление о том качественном разрыве во взаимодействии с информацией между неживым и живым, который должна была преодолеть материя в ходе эволюции. По последствиям это скачок, результаты которого зафиксированы в явлении, присущем только живому – наследственности. Но как именно произошел этот скачек – вразумительного ответа у материалистов нет.

Дарвину не хватило информации

С наследственностью связано еще одно потрясающее свойство живой природы на нашей планете – ее многообразие. Материалисты, полемизируя с идеалистами и теологами, всегда ссылаются на теорию естественного отбора Ч. Дарвина, открытия основателя генетики Г. Менделя и их последователей.

Все живое способно производить потомства больше, чем способна прокормить природа. Причем, часть этого потомства имеет отклонения от стандартного набора наследственных признаков – мутации. Те особи, мутации которых совпадают с изменениями окружающей среды, получают преимущества по части выживания. Остальные гибнут. Иными словами, менее приспособленные к условиям существования отбраковываются в ходе естественного отбора.

Позднее, в начале ХХ века, очень популярной стала гипотеза, что возникновение жизни на Земле – результат случайного образования единичной «живой молекулы», в строении которой якобы был заложен весь план дальнейшего развития жизни. В 1953 году Дж. Уотсон и Ф. Крик открыл роль рибонуклеиновых кислот в реализации механизма наследственности. Гипотезу, что все живое развилось из одной простейшей клетки, в которую преобразовалась «живая молекула», казалось теперь можно бы обосновать на молекулярном уровне.

Молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), похожие на спираль, хранят биологическую информацию. Когда живая клетка размножается делением, происходит репликация – удвоение спиралей ДНК, и каждая из двух новообразованных клеток наследует полный комплект наследственной информации. Мутации возникают как следствие ошибок при репликации. Т.е. во время удвоения спиралей ДНК при разделении клеток происходит частичная перекомпоновка составных частей молекул дезоксирибонуклеинових кислот.

Когда речь идет об эволюционном совершенствовании уже существующих видов живых существ, все вышеупомянутое звучит убедительно. Когда же касается видового многообразия жизни в целом, то вероятность того, что оно возникло именно этим путем, вызывает большие сомнения. Опять процитирую статью Викрамасингхе:

«Нелепо полагать, что информацию, которую несет одна простейшая бактерия, путем репликации можно развить так, чтобы появился человек и все другие живые существа, которые населяют нашу планету. Этот так называемый «здравый смысл» равнозначен предположению, что если первую страницу Книги бытия переписать миллиарды миллиардов раз, то это приведет к накоплению достаточного количества ошибок репликации и, следовательно, достаточного многообразия для появления не только всей Библии в целом, но и всех томов, хранящихся в крупнейших библиотеках мира.

Эти два утверждения одинаково нелепы. Процессы мутаций и естественного отбора могут оказать только незначительное воздействие на жизнь, выступая в роли некоей «точной подстройки» всей эволюции. Для жизни прежде всего необходимо постоянное поступление информации, которое во времени охватывает все геологические эпохи».

Информационные системы – а все формы жизни таковыми являются – не могут прогрессировать без поступления новой информации. Если бы живые организмы на Земле только накапливали ошибки вследствие репликации, это привело бы к деградации информации в них. Иными словами, утверждение что все существующие на Земле виды, включая человека, развились на протяжении миллиардов лет из единой примитивной формы жизни вышеописанным образом, несостоятельно с точки зрения теории информации...

Зачем орангутангам фортепиано?

Человеческий разум – еще одно явление, которому материализм не смог дать внятного объяснения. Утверждение ученых-материалистов, что мышление человека – результат биохимических реакций в его мозге, по большому счету ничего не объясняет. В мозгу обезьян также идут биохимические реакции. Но почему же результат этих реакций настолько разителен, учитывая, что, к примеру, наследственная информация шимпанзе и человека не совпадают всего лишь на 3 процента?

Хрестоматийно описание того, как в Индии ловят обезьян: кладут апельсин в ящик, в одной из стенок которого делают отверстие такого размера, чтобы обезьяна с трудом могла просунуть лапу. Схватив апельсин, она не может вынуть лапу из узкого отверстия. Сколько ни делает мучительных попыток, апельсин при этом не выпускает. Т.е. уровень мышления примата таков, что он не способен сделать простейшего (причем, жизненно важного) умозаключения из очевидного. Почему же тогда ближайший «родственник» обезьян – человек – способен делать умозаключения, противоречащие очевидному, зато соответствующие реальности? Например, еще до кругосветного плавания Магеллана был сделан вывод о шарообразности Земли, а до полетов в космос – что она вращается вокруг Солнца, а не наоборот.

Или как гены человека, необходимые для разработки математических теорем, создания музыкальных и литературных произведений могли случайно образоваться из генов обезьян, если в ходе естественного отбора отбиралось только то, что необходимо на данный момент для выживания?! Когда и в каких джунглях шимпанзе или орангутангам, чтобы выжить, необходимо было передать потомкам наследственные признаки, позволяющие в принципе играть на фортепиано?!

Показательны в этом плане и многочисленные безуспешные попытки создать искусственный интеллект. В известном смысле задача на момент ее постановки абсурдна: человеческий разум пытается смоделировать самое себя еще до того, как сумел дать определение, что он собой представляет. И это еще вопрос, сможет ли он когда-нибудь самостоятельно дать такое определение в случае, если он не следствие естественного развития, а результат акта творения.

Биохимик М. Бехе в книге «Черный ящик Дарвина» обратил внимание на то, что биологические объекты настолько четко функционируют как информационные системы, что создается впечатление, что кто-то спрограммировал их математически. И выдвинул концепцию сознательного конструирования, идеей которой стала максима «Не может быть программы без программиста». Руководствуясь ею, математик У. Дембовски разработал метод, с помощью которого можно выявлять искусственно сконструированные объекты. Человек, «протестированный» Дембовски, попал в разряд искусственно созданных...

Наука становится столпом веры

Физико-математические и биологические науки длительное время развивались параллельно, почти не пересекаясь. Их сближение дало поразительные результаты, о которых шла речь выше. И это радикально повлияло на миросозерцание самих ученых.

В начале ХХ века атеизм занимал такие прочные позиции в научной среде, что вера в Бога считалась чуть ли не дурным тоном. На пороге ХХІ столетия ситуация кардинально изменилась. Судя по многочисленным высказываниям самих ученых, по мере познания мира материализм среди них становится все мене популярен, уступая предположению о существовании Разумного начала, на более низком образовательном и интеллектуальном уровне именуемого просто Богом.

Кстати, в конце жизни в него верил даже А. Эйнштейн, заметивший по поводу изощренности мироустройства: «Бог изощрен, но не злонамерен». Ну а уже цитированный Викрамасингхе написал:

«Понятие Творца, помещенного вне Вселенной, выдвигает определенные трудности логического характера, и я вряд ли могу с ним согласиться. Свои собственные философские предпочтения я отдаю вечной и безграничной Вселенной, в которой каким-то естественным путем возник творец жизни – разум, значительно превосходящий наш.»

Но это высказывание ученого конца ХХ века. А есть еще просто блестящее замечание средневекового монарха – короля Кастилии Альфонсо Х, прозванного Мудрым (ХІІI век): «Если бы Господь Бог оказал мне честь, спросив моего мнения при сотворении мира, так я бы посоветовал ему создать его получше, а главное – попроще».

Валентин Пустовойт

Источник: http://www.softmixer.com/... Автор: Валентин Пустовойт