Мирон Я. Амусья,
О небанальности зла
(Существует ли в обозримом будущем
опасность нового Холокоста?)
Без глупых не было бы умных,
оазисов - без Каракумов.
Нет женщин - есть антимужчины,
в лесах ревут антимашины.
Есть соль земли. Есть сор земли.
Но сохнет сокол без змеи.
А. Вознесенский. «Антимиры»
Бургомистр: Меня так учили.
Ланцелот: Всех
учили. Но. зачем же ты оказался первым учеником, скотина этакая?
Е. Шварц, «Дракон»
По мере того, как трагедия
Холокоста - организованного высшим руководством нацистской Германии поголовного
уничтожения евреев на всех подвластных ему территориях в годы ВМВ, уходит в
прошлое, отчётливо наметились две тенденции как в использовании самого термина,
так и возможности повторения чего-то подобного Холокосту в обозримом будущем.
Специфика Холокоста периода ВМВ состоит не только в массовости его жертв, не
только в использовании лишь одного – этнического – принципа при отборе тех, кто
подлежит уничтожению. Важнейшей, буквально определяющей чертой Холокоста
является то, что уничтожением целого народа открыто, без утайки, с бесстыдным,
во многом - гласным юридическим оформлением, лишив предварительно его всех
прав, прямо используя армию и полицию, занималось руководство, начиная с
высшего, крупного государства – нацистской Германии.
История знает случаи массового
уничтожения людей, в том числе иногда и по этническому принципу. Как правило,
однако, уничтожители пытались, пусть и сильно преувеличено, сформулировать вину
уничтожаемых. Им предоставлялась какая-то возможность «исправиться», к примеру, сменить веру, тем самым избегая гибели.
Недооценка гигантского масштаба той угрозы, которую представлял для евреев
приход к власти Гитлера, следовала вовсе не из-за всеобщей, охватившей
буквально весь мир, ненависти к евреям, а из простой невозможности вообразить
Холокост в 20 веке. Холокост отличался невообразимой, открыто узаконенной
безысходностью: ни доказательство преданности немцам, или даже нацистской
идеологии, ни полезность стране, ни безвинность из-за малолетства, ни
старческая немощь – ничто не давало спасения.
Иногда говорят о том, что Холокост
был выгоден, чисто в материальном плане, массе немцев, и потому населения
закрывало глаза на творящуюся аморальность. В этом есть доля истины. Но власть,
особенно высшее руководство Германии, могла, коли б захотела, оценить и
издержки Холокоста, во многом способствовавшие уничтожению того, что сама она
без ложной скромности прозвала «тысячелетним
рейхом».
К делу уничтожения евреев были
привлечены большие научно-технические силы, тратились заводские мощности,
расходовались усилия армии и полиции, при их явной нехватке в борьбе на фронтах
ВМВ. Большое внимание уделялось тому, чтобы своей трагической судьбы не мог бы
избежать ни один еврей. Помню, как в 1962, в библиотеке окружного военного
госпитали в Ленинграде мне дали почитать книгу «СС в действии» с грифом «Для
служебного пользования». Там было приведено выступление, кажется, Гейдриха,
посвещённого нацистской программе действий против евреев. В память врезался
абзац, который цитирую по памяти. «Каждый
из вас понимает необходимость окончательного решения (еврейского вопроса –
МА), понимает исключительную важность и
справедливость того, что нам предстоит сделать. Но у каждого из нас есть свой
еврей. Он будто хороший, достойный человек, и есть исключение из числа всех
остальных евреев. Но такое рассуждение опасно, поскольку позволяет ускользнуть
многим. Поэтому каждый из нас должен начать со своего еврея, покончить в первую
очередь с ним».
Это нормальному не понять – Германия
уже ведёт войну на два фронта, требующую полного напряжения всех сил, получила
серьёзнейшую затрещину под Москвой, нехватка людских ресурсов несомненна. Ещё
живы и влиятельны, особенно среди командования армии, свидетели того, сколь
верны были евреи Германии своему отечеству в Первую мировую войну. И, тем не
менее, руководство страны реализует программу, которая лишает её примерно 600
тысяч солдат, т.е. вдвое большего числа солдат, которых немцы вскоре потеряют
под Сталинградом. Такие действия, идущие вопреки здравому смыслу, самой логики
военных действий, банальными уж определённо не назовёшь. Они могут быть
продиктованы лишь безумной, уникальной в ужасном смысле слова идеологией.
В силу сказанного выше,
неоправданно расширенное применение понятия Холокост неосновательно, и даже
оскорбительно по отношению к его памяти. А я встречал очень странные сочетания
– «религиозный Холокост», или совсем уж нелепое «Культурный Холокост»
в применение к притеснениям евреев в области религии и национальной культуры,
при всём понимании важности и религии, и культуры для сохранения народа.
Примечательно, что сразу после ВМВ вопрос о Холокосте
выглядел сравнительно просто – поголовное убийство евреев рассматривалось как
следствие идейных установок Гитлера и его ближайшего окружения. Эта точка
зрения подчёркивалась Нюрнбергскими процессами – основным и более мелкими, где
развязывание ВМВ и страдания, ею причинённые, в том числе Холокост, были
отнесены целиком на счёт руководства Германии. Основные виновники, из тех, кто
не покончил собой, как Гитлер и Геббельс, и не исчез, как Борман, предстали
перед судом. Это были руководители нацистской Германии, её армии, служб
безопасности, подразделений СС, промышленности и пропагандистской машины.
Основных повесили, многих, под давлением США – недовесили. Это моё тогдашнее
отношение к результатам процесса сохранил до сегодняшнего дня. Осудили и
значительное число более мелких преступников – начальников концлагерей, и им
подобную по рангу и деятельности публику. Была осуждена нацистская идеология,
партия, основные службы.
Вопрос
«А судьи кто?», отошедший на второй
план в радости Победы, довольно быстро начал занимать своё законное место.
Наряду с чисто юридической проблемой – как судить людей, живших и работавших
строго по законам, но таким, которые просто невозможно было назвать людскими.
Ведь каждый из них имел на любое обвинение ответ: «Я выполнял приказ» или даже «Я
следовал закону». Это непростая проблема - определить, в какой мере
преступно следовать преступным законам, а в какой ситуации это в определённой
мере извиняющий или полностью оправдывающий фактор. Но ведь всё население
культурнейшей страны мира мирилось и жило по этим законам долгих двенадцать
лет. Основную массу людей за каких-то пять - шесть лет не подчинишь, казалось бы,
неугодным им законам. Значит, что-то такое было уже в них изначально заложено
природой или прошлым воспитанием, что обеспечивало согласие, эдакий
общественный договор, между населением и явно бандитской властью? Не
обязательно. Перед глазами и памятью печальные, даже трагичные примеры того,
как сравнительно малые группы направленным насилием овладевают массой людей,
держа их в покорности комбинацией обмана, подкупа и страха.
Не
упрощал отправление правосудия над нацистами и понимание того факт, что Нюрнбергские
трибуналы были судом победителей над побеждёнными. Учитывая масштаб карательных
операций против собственных граждан в СССР в предвоенные годы, легко было
вообразить, что, окончись война победой нацистов, суд над руководством СССР,
его идеологией, партией, армией, пропагандистской машиной и карательными
органами был бы в немалой степени похож, за исключением, пожалуй, лишь
названия, на нюрнбергский.
Лозунговая
простота первых послевоенных лет в оценке «кто
виноват?» и «что с виновными делать?»
не могла длиться слишком долго, особенно в условиях разворачивающейся холодной
войны и развивающегося идеологического противостояния бывших союзников по
антигитлеровской коалиции. Очень скоро СССР обвинил Запад в укрывательстве
недобитых нацистов. Это обвинение, держащееся, как видно на примере отношения
РФ к отошедшим от неё странам Балтии и особенно Украины, и по сей день, мало
ослаблялось с ходом времени. Одна сторона холодной войны была заинтересована в
расширении понятия «нацист»,
поскольку чем их оказывалось больше, тем вина не привлекающего их к
ответственности Запада выглядела (и выглядит, усилиями провластных
пропагандистов РФ и по сей день) значительнее в глазах обывателей. Другая
сторона пересматривала понятие врага по мере усиления противостояния с СССР и
его блоком.
Определённую
роль в неоправданном расширении понятия «нацист»
играли и различные левые интеллектуалы - литераторы, публицисты, историки,
идейно близкие СССР и его идеологии. Расширенное применение понятия «нацист» сказалось и на изложении истории
Холокоста, этого страшнейшего и уникального, позволю утверждать, проявления
нацистской идеологии в действии. Поиск корней Холокоста представлял тех, кто
воплощал его в жизнь, из исчадий ада, выродков, каких не видел свет, в
обыкновенных служащих, старательно карабкающихся («как все») по ступенькам карьеры. Здесь уместно вспомнить недобрым,
по моему мнению, словом Ханну Арендт с её книгой «Банальность зла: Эйхман в
Иерусалиме». Книга опубликована в 1963 по итогам процесса, проходившего в
Иерусалиме в 1961, в результате которого Эйхман был, как известно, повешен.
Канонический, существенно переработанный вариант книги, вышел в 1965. Её
русский перевод появился заметно позднее – в 2008.
Эйхман,
важнейший деятель нацистской машины, занимающейся «окончательным решением еврейского вопроса», согласно Арендт, есть
по сути рядовой подполковник, правда – СС. Никакой не то что ненависти, даже
обыкновенной неприязни к евреям как народности, он не испытывает. Эйхман,
якобы, озабочен лишь тем, как продвинуться по службе, выполняя как можно лучше
установки, идущие сверху. Он в этом смысле кардинально отличается от своего
самого высокого начальника, который для него никакой не фюрер (вождь), а тот,
кто обеспечивает службу и возможность продвижения по её ступеням. Фюрер этот,
как известно, евреев ненавидел люто, и пронёс это чувство, не расплескав, а
только рафинируя, от почти первой, широко известной публикации - книги «Моя борьба», до самого конца жизни.
Подполковников
таких, как Эйхман, по Аренд, пруд пруди, в любой стране. Продолжая в том же
духе, Э. Грайфер в статье «Вокруг Эйхмана»
говорит о нацистском выродке просто как одном из организаторов крупного
производства, вроде, например, С. Королёва в СССР или героя Сен-Экзюпери Риверы
из повести «Ночной полёт». Она пишет: «готова спорить на что угодно,
что окажись он (Эйхман – МА) в России двадцатых годов — был бы не менее
горячим поборником пролетарского интернационализма». Спор, однако, лишён
смысла, поскольку доказательство невозможно.
Аналогия между Эйхманом с одной
стороны, и Королёвым с Риверой с другой, показалась мне, возможно из-за
удалённости от занятий психологией, искусственной и совсем уж поверхностной,
опираясь лишь на внешний рисунок, но не на мотивы поведения. Мне важно
подчеркнуть здесь, что Эйхман – преступник. Он - не пример организатора любого
массового производства, выслуживающегося перед начальством и озабоченного своей
карьерой, а сознательный массовый убийца, сторонник евреененавистнической
идеологии с определёнными врождёнными чертами, позволяющими ему реализовать
желаемое. Судьи, разбиравшие его дело, большинство зрителей явно видели в нём
не некое «банальное зло», а одного из основных сознательных создателей
машины массового убийства ни в чём не повинных людей. Не случайно поэтому во
всяком случае первоначальное массовое отвержение книги Аренд.
«Банального зла» не видели в нём и те, кто, рискуя жизнью, его ловил
- обыкновенных убийц евреев "по
случаю" тогда по всему миру было ещё полно. Эйхман для тех, кто
сознательно, с большой изобретательностью, рискуя своей свободой, а при не
очень благоприятных обстоятельствах, и жизнью, был не просто исполнителем
чьей-то, пусть и злой воли, но важнейшим элементом, во многом – создателем,
чудовищной машины убийства.
Характерно, что с ходом времени
ответственность за Холокост усилиями литераторов или тех, кто полагает себя
историками, расширялась на всё большее число людей. Немалое значение в этом
расширение имела книга В.
Перла «Заговор Холокоста.
Международная политика геноцида», опубликованная в 1989, и вышедшая в
переводе на русский в 2010. «Традиционно
полагают, что Союзники недостаточно делали для спасения евреев во время
Холокоста. Данная книга приводит факты и документы, убедительно доказывающие,
что Союзники организовали Холокост с целью уничтожить евреев руками
Германии»,- говорится в предисловии
издателя.
Однако очевидно, что, будь Холокост обдуманным дьявольским предприятием всего
человечества, его очевидная незавершённость в ходе ВМВ толкала бы весь мир
заговорщиков к новым попыткам его осуществления. После ВМВ прошло более 70ти
лет, но ни намёка на новую попытку Холокоста нет. Неужели всё человечество
признало своё бессилие? Нет, конечно. Просто время показало несостоятельность
конспирологической концепции историка-ревизиониста.
Но его, и ему подобных работа дала
печальные плоды. В результате расширения толкования причин Холокоста,
естественное недоверие к серьёзности намерений Гитлера и его окружения в
отношении евреев со стороны лидеров ведущих стран мира, проявленное в Эвиане,
превратилось в преднамеренное преступление на антисемитской основе, во имя
исполнения всеобщего, чуть ли не всемирного, разделяемого всеми народами желания
– избавиться от евреев, даже путём их физического поголовного уничтожения. В
общественное сознание внедрялась, и не без успеха, мысль, будто в планы Гитлера
убийство евреев не входило. Он намеревался «всего
только» очистить от них Германию, и лишь нежелание других стран взять
евреев к себе «вынудило» его перейти
к печально известному «окончательному решению еврейского вопроса».
Поверить в это, следуя реальной истории, воспоминаниям очевидцев, основной
массе известных документов просто невозможно.
Появилась
хлёсткая публицистика с привлекательными заголовками вроде «Миру надоели евреи». В желании
подчеркнуть виновность множества стран в Холокосте, один человек пустил гулять
по свету поражающую неправдой фразу «Пора,
наконец, реабилитировать Гитлера». Замечу, что даже в таком документе, как
«Дневник Анны Франк», современнике ВМВ, немало говорится о помогавших
еврейской семье людях, и, как об исключении, о тех, кто семью выдал полиции.
Сейчас же в ход пошло обвинение целых, буквально всех европейских народов в
том, что они молчали, когда нацисты и незначительное в сравнении с общим
населением количество их пособников евреев убивали, а их имущество грабили. При
этом нацело стирается разница между обыденной неприязни к «другим», и
событиями Холокоста. Игнорируется тот факт, что массовые убийства евреев
происходили только при прямом участии или подстрекательстве нацистов.
Расследование двух массовых убийств после ВМВ тоже обнаружили своих вполне
близких к власти подстрекателей и организаторов.
Но
доводы и факты не в чести. И вот уже множество людей требует сейчас возврата
еврейской собственности, притом не наследникам погибших, а еврейским
организациям, выискивая и описывая при этом врождённый антисемитизм целых
народов - поляков, украинцев, литовцев, французов и т.д. За последние несколько
лет я наслушался и прочитал много о вине целых народов.
Все
эти народв якобы всосали антисемитизм «с
молоком матери». Трудно убедить людей в неосновательности подобной точки
зрения. Невольно и, надеюсь, бессознательно, журналисты и всевозможные
историки-ревизионисты распространяют вредные самому еврейскому народу домыслы о
кольце ненависти, в котором якобы находятся сейчас евреи по всему миру. «Если кто-то грозится тебя убить – верь ему»,
- говорит сильно-сильно престарелая узница гетто школьникам, которую те
спросили, каков основной вывод делает она из своей прожитой, полной столь
страшных переживаний, жизни. Конечно, «хочешь
мира, готовься к войне». Но ощущение, что буквально все окружающие – твои
явные или скрытые враги – крайне вредно и мешает нормальной сегодняшней жизни.
Я же давно пришёл к выводу, пока основательно ничем не опровергнутому, согласно
которому плохих народов не бывает.
Среди «обвинителей» особенно
выделяю пишущих по-русски, которые забыли, или просто делают вид, что забыли
своё и родителей происхождение из страны, где так называемые репрессированные,
или родственники безвинно убитых, не могли рассчитывать ни на какую помощь и
поддержку не то, что соседей, но даже быстро «забывающих» их друзей и уцелевших родных. А то большинство, которое
должно бы не допускать безобразий и преступлений режимов, тогда, как, впрочем,
и сейчас, отнюдь не безмолвствует, а активно происходившее и происходящее
поддерживает. Среди этой обширнейшей «группы
поддержки» были немало родителей сегодняшних обличителей целых народов.
Воистину, «бревно в своём глазу трудно
заметить»!
С печалью наблюдаю я, как
выискиваются цитаты из личной переписки, двусмысленные эпизоды биографий
знаменитых не-евреев, для доказательства наличия пресловутого «молока матери». Всё новые громчайшие
имена относятся к антисемитским – не то написал в письме П. Чайковский, не так
сказал о своей первой любви А. Чехов, был недостаточно филосемитичен Л.
Толстой. Выводы делаются сплошь и рядом на основании небрежной фразы или
странноватого мимолётного эпизода в биографии. Нет того, чтобы вспомнить свои
отнюдь не редкие неуместные фразы в адрес своего же народа на основе
раздражения отдельными его представителями. Фразы, которые по спокойному
разумению сам относишь к категории «лучше
б промолчал». Известно, что не следует умножать сущности. Тем более, не
стоит неосновательно множить число врагов, которых вовсе не мало. Я
неоднократно писал, что, как показывает мой жизненный опыт, основная масса
людей – не фило- и не антисемиты, а люди, к проблеме еврейскости равнодушные.
Спор
о банальности (или небанальности) Эйхмана как проявления абсолютного зла лишь
на первый взгляд кажется абстрактным и чисто теоретическим. Есть у него и
конкретная сторона. Если зло банально, а антисемитизм – почти всеобщая черта,
то Холокост есть не некая исключительная ситуация, а нечто, вполне ожидаемое
"за ближайшим поворотом"
истории. Такой вывод считаю неосновательным. Конечно, людское равнодушие к не
своей беде - фактор, злу способствующий, но без нелюдской идеологии, без её
авторов и истых сторонников, зло останется на домашнем, так сказать, уровне.
Напомню, что даже знаменитые в начале прошлого века еврейские погромы в России
требовали (и имели) идеологическое обеспечение и деньги от власти. Главные
бандиты "всех времён и народов",
Гитлер и Сталин, были людьми явно психически ненормальными. Тому много
разнородных свидетельств. К примеру, моя двоюродная тётя, практикующий
врач-психиатр, неоднократно слушала выступления Гитлера, и обнаружило у него целый
ряд расстройств. Диагноз человека, страдающего психическим расстройством,
Сталину поставил, говорят, академик Бехтерев, за что и поплатился жизнью.
Неприятна готовность ряда
интеллигентов, будь то А. Сахаров, В. фон Браун, служить опасному для человечества
правителю и правительству. Огорчает, что талантливые люди по своей инициативе
предлагают бандитам сокрушительные «оборонные»
идеи. Для меня было, например, крайне неприятно узнать, что торпеду с огромным,
в 100 мегатонн ТНТ, зарядом, которая, взорванная у берегов США, способна
вызвать огромную нагонную волну, и привести к неисчислимым жертвам, предложил
Сахаров. Об этом он поведал в своих мемуарах. Но прямо организовывать процесс
убийства миллионов? Нет, для такого быть "одним из огромного множества", пусть даже и не очень далеко
просчитывающим последствия своих действий людей, недостаточно. На это, думаю,
согласятся немногие, а уж возглавлять или инициировать - это от пресловутой
"банальности" – крайне
далеко.
Не может быть Холокоста без
совершенно небанальных Гитлеров, а тем не совершить своё тщательно обдуманное
зло без абсолютно небанальных, осознанно действующих пособников. Эти пособники,
приведенные в суд, когда цель оказалась ими не достигнута, словами «я выполнял приказ», и обыденным
поведением скрывают свой страх перед наказанием, своё абсолютно небанальное
мегабандитское существо, разыгрывая некую комедию напоследок, которую суд, по
счастью, в большинстве случаемв, не принимает. Они разыгрывают эту «комедию ошибок» также перед публикой и
журналистами, которые готовы воспринимать ложь как истину, поскольку опытный
подсудимый говорит им то, что они на самом деле хотят услышать. Воистину, «Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!».
Обычно отмечают, что некий рьяно
действующий в рамках данной политической системы человек, энергичный и
находчивый в исполнении диких приказов данной, аморальной системы, не затерялся
бы и при власти другой системы. Но приказ приказу рознь, а системы нередко
отличны лишь по названию, но не по сути. Конечно, авиаконструктор постарается
работать в схожей области. Например, ведущий специалист по радиотехнике на
Пенемюнде делал своё дело, объективно укрепляя режим Гитлера, открыто относясь
к нему негативно и не будучи даже членом НСДАП. Ю. Харитон занимал важнейший
пост в ядерном проекте СССР, обладая плохой с точки зрения власти анкетой и не
очень «правильными» взглядами. Он
успехами своей работы укреплял режим Сталина. Но между таким укреплением режима
и работой непосредственно по уничтожению миллионов ни в чём не повинных людей
обоего пола и любого возраста есть дистанция огромного размера. Банальный врач
не перейдёт к смертельно опасным, убивающим или калечащим пациентов, опытах на
людях – для этого надо быть выродком, небанальным Менгеле.
Как я отмечал выше, уничтожение
евреев объективно ослабляло Германию, приближало крах гитлеризма, но
омерзительные идеи Гитлера и Ко были для самого Гитлера, да и этой Ко
были важнее их собственной физической жизни. Это вам не какое-то банальное зло.
Оно, особенно у Гитлера, прослеживается всю его жизнь, и даже в завещании, за
часы или даже минуты до смерти, он с неистребимой ненавистью, только
усилившейся за годы власти, говорит о своём ненавистнейшем враге. Какая уж тут
«банальность зла».
Другой, важнейший, фактор, резко
снижающий сегодня опасность нового Холокоста- это существование Израиля. И, как
следствие и руководство к действию для всех евреев мира – необходимость
обеспечения его силы и безопасности. Последнее, но не по значимости, есть
отсутствие диктатур в развитых странах мира, антидиктаторская прививка жизнью и
воспитанием. А без диктатуры к Холокосту не привести: она для этого необходима,
хотя сама по себе и недостаточна.
Научные
работники, разумеется, несут огромную ответственность за создание орудия
массового поражения. Эта тема нередко обсуждается в их среде. Перед каждым есть
возможность избежать, уклониться, и только очень редко цена этого уклонения
особо велика – казнь или тюремно-лагерный режим. Обычная плата за уклонение -
это заторможенная и/или ограниченная карьера, неудовлетворённое любопытство и
т.п., т.е. кары переносимые. Однако, так или иначе, но возможность уклонения -
выбор немногих. Обычный довод научных работников - люди будут уничтожать друг
друга и без нового или новейшего оружия, грызться зубами, т.е. такое оружие,
спутник нового в науке и технике, не ответственно за новый уровень людского
уничтожения.
Они
отмечают, что эффект панургова стада приносит в долговременной перспективе вред
куда больший, чем самое мощное оружие. Разумеется, ответственность за этот
эффект отнюдь не ограничена научным сообществом. Избежать того, чтобы стать
участником этого стада на первый взгляд просто, но на практике мало кому
удаётся - силён в человеке животный стадный инстинкт. Современное общество с
его "Каждый за себя"
пытается ввести дозу "антипанурговой"
прививки, но природа столь часто, увы, берёт своё.
Чтобы
минимизировать опасность нового Холокоста нужно в первую очередь укреплять
Израиль, а во вторую – бороться с диктатурой, возникни она в крупной,
потенциально сильной стране.
Санкт-Петербург
