…Это случилось 30 октября 1956 года, на второй день Синайской компании. Когда подразделение израильских десантников шло на соединение с засевшим у входа в ущелье Митла батальоном Рафаэля Эйтана, над ними появилось два египетских МИГ-15. Еще мгновение – и эти железные ястребы просто расстреляли бы израильтян с воздуха, но тут перед ними возник израильский «Пайпер PA-18», пилотируемый капитаном Биньямином Каханэ…
Исход этой схватки был предрешен изначально: что мог легкий, давно оживший свое самолетик 1949 года выпуска против двух самых современных на тот момент боевых машин? Но Каханэ вступил в бой, который длился ровно 15 минут – для воздушной схватки почти целую вечность. За это время «Пайпер» каким-то чудом сумел подбить один из МИГов, и тот, загоревшись, рухнул вниз. Еще через пару минут «Пайпер» тоже загорелся и начал пикировать вниз. Но пока шел бой израильские коммандос сумели рассредоточиться и найти укрытие, и оставшемуся МИГу пришлось убраться ни с чем.
Сегодня воздушная тактика, которую использовал Биньямин Каханэ в том своем последнем бою, преподается в военных авиационных академиях всего мира. Любой израильский историк скажет вам, что своим отчаянным мужеством капитан Каханэ не только спас сотни жизней, но и, по сути, даровал ЦАХАЛу победу в Синайской компании. Победу, которую Давид Бен-Гурион назвал «величайшей и славнейшей в истории Израиля», поскольку именно она обеспечила тогда дальнейшее существование еврейского государства.
За свой подвиг Биньямин Каханэ был посмертно удостоен высшей награды страны – Ордена Мужества, а в 2011 году ему было присвоено звание майора. Хотя по возрасту и выслуге лет Биньямин Каханэ в том бою и должен был быть, как минимум, майором.
Однако, хотя о самом подвиге летчика известно давно и его значение никем не оспаривается, подробности биографии героя долгие годы почему-то замалчивались. Лишь недавно журналист Мордехай Хаймович с помощью сына Биньямина Каханэ Одеда восстановил непростую и печальную историю его жизни и опубликовал о ней большой очерк на страницах газеты «Маарив».
К 65-летию со дня начала Синайской кампании мы решили опубликовать краткий пересказ этого очерка.
Как оказалось, мать Биньямина Каханэ, Мирьям, родилась в крохотном еврейском местечке в Беларуси. В 1894 год под влиянием своего дяди, пламенного билуйца Исраэля Белкинда она репатриировалась в Эрец-Исраэль, и было ей на тот момент ровно 18 лет.
В это же самое время ее ровесник, сын богатого венского ювелира Эфраима Каханэ вместо того, чтобы внять настоятельным увещеваниям родителей и поступить в Венский университет, бежит в Триест и садится на пароход, направляющийся в Землю Израиля. Однако уже на подходе к Яффо стало известно, что в городе бушует эпидемия, и судно прошло мимо, последовав к основному пункту своего назначения – Бомбею.
Оказавшись в Индии без гроша в кармане, юный Эфраим быстро вспомнил некоторые навыки, которым нахватался в мастерской отца, устроился гравером в ювелирную мастерскую, и это позволило ему скопить деньги на билет до Порт-Саида. Оттуда он уже двинулся к заветной цели через Синай – то пешком, то на попутных бедуинских верблюдах.
В Палестине Эфраим Каханэ обосновался в Ришон ле-Ционе, стал работать сборщиком урожая на местных плантациях цитрусовых, и тогда же познакомился с жившей по соседству Мирьям. Молодая пара после хупы обосновалась сначала в Саджаре, а затем переехала в Яффо, где 6 марта 1911 года и родился Биньямин Каханэ.
С началом Первой мировой войны Мирьям и Эфраим Каханэ становятся членами подпольной организации НИЛИ и регулярно передают собранные сведения о турецкой армии британскому агенту, подплывавшему к берегу под видом простого рыбака.
Когда связь с британцами оборвалась, один из видных деятелей НИЛУ Авшалом Файнберг решил направиться в штаб британской армии в Каир через Синай. С собой он прихватил и Эфраима – как человека знакомого с Синайской пустыней. В пути они были остановлены турками, но им удалось откупиться. Во вторую ходку в Каир Файнберг, как известно, отправился один, и домой уже не вернулся – проводник-бедуин сдал его туркам, и те на этот раз расстреляли его на месте.
Уже во времена английского мандата Эфраим Каханэ открыл в Яффо компанию дилижансов и магазин по продаже оружия. Хитрость заключалась в том, что в этом магазине оружие не только нпродавалось, но и делалось – для нужд еврейского подполья. Настал день, когда Эфраим был разоблачен, отдан под суд и приговорен к пяти годам заключения. Правда, английские власти решили учесть его прошлые заслуги, и потому в тюрьме он не просидел и дня.
Его сын Биньямин Каханэ к тому времени уже вступил в ряды «Бейтара» и серьезно увлекался спортом – прежде всего боксом, боевыми искусствами и велоспортом. В 1934 году, вскоре после прихода Гитлера к власти, Беня вместе с группой еврейской молодежи из Палестины принял участие в велопробеге по Европе с призывом к евреям перебираться в Палестину, пока не поздно. За время велопробега он побывал в Италии, Франции, Греции, Польше, а по его завершении вместе с другими участниками сфотографировался с Зеэвом Жаботинским.
По возвращении в Эрец-Исраэль Биньямин становится активным участником боевой организации ЭЦЕЛ и принимает непосредственное участие в акциях возмездия за недавние арабские погромы. В ходе одной из таких акций он вместе со своим командиром подъехал на мотоцикле к кафе в деревне Изур (нынешнем Азуре) и бросил гранату в его посетителей.
В результате взрыва десятки человек были ранены, а так как акция не была согласована с руководством, оба участника попали под суд. Но если командира Каханэ исключили из организации, то его самого оставили, решив, что он был простым исполнителем и не знал о том, что занимается произволом.
В том же 1936 году Хагана решила создать в Гиват-Бренере первые летные курсы. Официально на них готовили летчиков-любителей для спортивных самолетов, но все понимали, что речь идет о подготовке боевых пилотов для будущего еврейского государства.
Биньямин Каханэ, увидевший в этом «настоящее дело», явился к начальнику курсов Цви Надаву с просьбой принять его в число учеников – несмотря на то, что он является членом «Бейтара». Он так горячо убеждал Надава, что его политические взгляды никак не повлияют на верность службе и лояльность Хагане, что тот пообещал переговорить с командиром этой организацией Элиягу Голомбом.
Просьба Надава явно не вызвала восторга у Голомба. «Я думаю среди наших ребят вполне хватает достойных парней, которые могут учиться на курсах. Зачем нам чужаки?!» – отрезал он. И затем пояснил: «Может возникнуть ситуация, когда для него приказ командира «Бейтара» окажется куда важнее приказа его командира по нашему летному клубу!».
Однако чем-то Биньямин Каханэ пришелся по душе Цвике Надаву, и тот продолжал настаивать на своем, убеждая Голомба, что «именно так мы докажем, что наши двери открыты для всех достойных парней без исключения».
Так Биньямин Каханэ оказался на летных курсах ХАГАНы, и сдержал свое обещание – за все время учебы он ни разу не заводил разговор о политике и четко выполнял все приказы командиров.
* * *
Вскоре по окончании курсов Каханэ стал настаивать на том, что ЭЦЕЛ также должен создать аналогичные курсы, и в декабре 1938 года добился своего. Официально новые курсы назывались «Гражданской летной школой им. Хаима Каца», а, чтобы окончательно отвести подозрения англичан, что ее создатели преследуют военные цели, на учебу даже приняли двух арабов.
Командиром курсов был назначен убежденный ревизионист Авраам Шехтерман, которому спустя много лет предстояло стать депутатом кнессета и зам. мэра Тель-Авива.
Весной 1939 года среди курсантов появились активисты «Бейтара» из Польши, прибывшие «с дружеским визитом в Эрец-Исраэль». Они очень удивились, узнав, что обучение на летчиков проходят без самолета и тут же направили телеграмму на родину с просьбой начать сбор денег на его покупку.
В августе 1939 года самолет был куплен, назван гордым именем «Хар-Цион», и в 1 сентября, в день начала Второй мировой войны, прибыл в Бухарест. Оттуда он был благополучно доставлен в Египет, и спустя месяц с небольшим Биньямин Каханэ отправился его получать. Но тут выяснилось, что, прежде чем вступить в права владельца самолетом, нужно заплатить немалую пошлину, а у Каханэ за душой не было ни гроша.
Он телеграфировал о возникшей проблеме Шехтерману, а тот от безвыходности направился к Голомбу и предложил сделку: Хагана ссужает ЭЦЕЛ необходимой суммой для оплаты пошлины, а новый самолет поступит в ее распоряжение и останется в пользовании, пока ЭЦЕЛ не выплатит ссуды. Однако Голомб от сделки отказался, а у Шехтермана взяло еще год на то, чтобы достать деньги, после чего Каханэ снова выехал в Египет.
На этот раз он получил самолет, благополучно долетел до Лода, а затем и до Тель-Авива. Здесь самолет на явочной квартире разобрали на детали, но лишь для того, чтобы заново собрать и начать тренировки возле Сдома – уединенном месте на Мертвом море. На тайной базе ЭЦЕЛ в Сдоме, согласно сохранившимся письмам Биньямина Каханэ к своей Адассе, он и встретил 9 мая 1945 года.
«Дорогая, сегодня у нас вроде как праздник, – писал он любимой. – Мы не работаем в честь Дня победы. Как ты знаешь, Национальное собрание объявило этот день таким же праздничным и выходным, подобно нашим национальным праздникам. Но я все думаю: а для кого он, этот праздник? Для русских? Британцев? Американцев, чехов, голландцев, арабов?.. Для них – да, безусловно. Но для нас?! Да, конечно, эта победа важна, особенно, если учесть, что на той войне были убиты миллионы евреев. Но для нас, евреев, война еще не закончена. Больше того – похоже, она только начинается…»
К этому времени отношения между Биньямином Каханэ и руководством ЭЦЕЛ довольно сильно разладились. Прежде всего потому, что командиры ЭЦЕЛ постоянно задействовали его в качестве пилота, но почти ничего за это не платили, а ведь он уже давно мечтал отпраздновать свадьбу с Адассой!
Хупу они поставили 24 января 1946 года в кафе «Галина» в Нетании – вскоре после освобождения Адассы из английской тюрьмы, где она отбывала срок за участие в еврейском подполье. А сразу после хупы новобрачный сел в самолет и улетел – даже первой брачной ночи у них толком не было!
* * *
В середине 1947-го, за год до Войны за Независимость, Элиягу Голомб поручил своем зятю Иехошуа Айзеку Эшелю приступить к созданию ВВС будущего еврейского государства. И одним из первых, кому Айзек обратился с предложением присоединиться к те, кто будет реализовывать эту задачу, стал Биньямин Каханэ.
– Ты же знаешь, что я из «неправильного» течения, – сказал ему Каханэ.
– Наступают другие времена. Теперь мы все будем вместе, – ответил Эшель.
– Такой подход мне нравится! – только и сказал Биньямин Каханэ.
Но прошел день, другой, затем неделя, а Эшель так и не вернулся к Каханэ, чтобы объяснить, в чем конкретно будут заключаться его функции. Когда же Биньямин обратился к нему сам, Эшель вынужден был признаться, что несколько поторопился с выводом о других временах.
– Я посоветовался с товарищами, и они сказали, что на таких, как ты, нельзя полагаться, – отводя глаза, объяснил Иехошуа Айзек.
Тогда Каханэ направился в ШАЙ – службу безопасности Хаганы.
«Проверьте меня! – сказал он. – Проверьте, чтобы не осталось никаких подозрений по моему поводу. Я чувствую, что Иехошуа готов взять меня в пилоты, но кто-то, думаю, что вы, против этого. Так проведите же собственное расследование, проверяйте меня с какой угодно стороны, но дайте возможность защищать в небе нашу страну!».
Проверка была произведена, и по ее итогам в ШАЙ решили, что Каханэ и в самом деле вполне можно допустить к созданию военно-воздушных сил. Однако, когда он прибыл в аэропорт Сде-Дов, все находившиеся там летчики, бывшие, разумеется, членами партии МАПАЙ, встретили его откровенно враждебно.
С ним просто не разговаривали. Его просто не замечали. А еще через три дня командир эскадрильи сказал Каханэ, что его вызывает к себе Айзик.
– К сожалению, – сказал Айзик, – ты не можешь оставаться здесь дальше в качестве пилота.
– Почему? – спросил Каханэ.
– Другие пилоты говорят, что не могут полагаться на тебя в бою, а я не могу не прислушаться к их мнению. Я предлагаю тебе перевестись на три месяца на должность техника по обслуживанию.
– Никогда не слышал, чтобы в армии подчиненные диктовали командиру, что ему делать. Или вам недостаточно той проверки, которую проделал ШАЙ? Я пришел сюда как пилот и хочу остаться пилотом.
– У тебя есть три дня, чтобы решить, подходит ли тебе мое предложение или ты можешь идти на все четыре стороны. И учти: мне открыли глаза на твое истинное лицо! – сказал Эшель, давая понять, что разговор окончен.
В итоге Биньямин Каханэ остался в качестве техника, но одновременно снова обратился в ШАЙ с требованием еще раз проверить его на лояльность. Там ему открытым текстом заявили, что готовы дать самую лестную рекомендацию, если он согласится на «сотрудничество»: начнет докладывать обо всем, что ему известно о деятельности ЭЦЕЛ.
«Я хочу быть пилотом, а не стукачом!» – ответил Каханэ.
В конце концов его дело дошло до самого Давида Бен-Гуриона, и с разрешения последнего в дни Войны за Независимость Биньямин Каханэ был допущен к полетам. Он летал на грузовом самолете, доставляя боеприпасы, медикаменты и все необходимое в Гуш-Эцион и другие осажденные арабами районы. Но на крыльях его самолета не было звезды Давида – вместо нее там почему-то значилась буква «куф», напоминавшая ему самому про клеймо Каина.
Несколько раз Каханэ просился включить его в состав боевой эскадрильи, но ему отвечали, что в свои 37 лет он уже староват для боевого пилота.
Когда произошла история с «Альталеной», он оказался под домашним арестом – в руководстве ВВС опасались, что он может поднять самолет на помощь расстреливаемому кораблю, и тогда гражданская война станет неизбежной…
* * *
После Войны за Независимость Биньямина Каханэ отстранили от полетов и назначили на административную работу.
В начале 1950-х годов судьба наносила ему один удар за другим: сначала от опухоли мозга умер его старший сын, затем последовала «смерть в колыбели» восьмимесячной дочери, а после этого на фоне нервного срыва с тяжелым воспалением легких попала в больницу Адасса, и он вынужден был взять отпуск, чтобы ухаживать за детьми.
Когда Адасса вернулась из больницы, его направили администратора курса военных летчиков в Гиват-Морэ. В один из дней, когда был жуткий хамсин, группа курсантов отправилась в соседнюю Афулу. Когда Биньямин Каханэ представил, что может произойти с ребятами, когда они будут пешком по такой жаре возвращаться на базу, он сел в машину и оправился за ними. Но на дворе в Израиле стояло время, когда каждая капля бензина была на счету, его расход строго контролировался и на дорогах дежурили полицейские, отслеживавшие тех, кто зря тратил драгоценное топливо.
За неоправданный расход бензина командир базы отдал Биньямина Каханэ под суд, но еще до начала судебных слушаний понизил его в звании с капитана до лейтенанта. Суд, кстати, счел понижение в звании излишним, но оставил все как есть, и лишь спустя два, а то и три года Каханэ вернули капитанские погоны.
Ну, а потом 29 октября 1956 года началась Синайская компания. В первый день компании он провел в воздухе с утра до вечера, и вернулся домой мертвый от усталости. В задачу Каханэ входило совершение разведывательных полетов на сделанном едва ли не из фанеры стареньком «Пайпере». За ужином он пообещал жене, что несмотря на войну, каждый вечер будет дома, а на службу будет отправляться только в шесть утра.
Но посреди ночи к ним постучали – телефонов тогда в Израиле не было даже у летчиков.
– Его вызывают! – только и сказал курьер.
– Но он только что прилег! – попыталась отстоять мужа Адасса.
– Его вызывают! – повторил курьер.
День 1 октября не предвещал никаких неожиданностей. По словам механика Алекса Анского, машина была хоть и старенькой, но в отличном состоянии – Биньямин Каханэ имел обыкновение сам проверять перед вылетом каждый винтик, да и ничего экстраординарного не намечалось.
Биньямин Каханэ вылетел с заданием обнаружить и прояснить судьбу группы десантников, с которой прервалась связь, очень быстро ее нашел и передал координаты – оказалось, что у бойцов вышел из строя прибор связи. Затем он увидел подразделение ЦАХАЛа, продвигавшееся на воссоединение с Рафулем и приближавшиеся к ним два МИГа…
То, что произошло дальше, сегодня до деталей известно любому боевому летчику – на примере последовавшего затем боя курсантам военных академий показывают, как безумная храбрость и высокий интеллект пилота способны выровнять шансы в любом, самом неравном бою. Биньямин Каханэ тогда ценой своей жизни выиграл главное – время. И спас тем самым жизни сотен евреев, а заодно обеспечил победу своей стране в той войне.
…Когда в одиннадцать вечера он так и не появился дома, Адасса поняла, а точнее, почувствовала, что произошло и разрыдалась.
Командующий базой ВВС Эзер Вейцман появился вместе с маячившим его спиной Алексом Анским только на следующее утро.
«Я думаю, ты уже все знаешь, – сказал он. – Армия готова сделать для тебя и твоей семьи все, что ты только попросишь. Все, что только попросишь…»
* * *
Вряд ли нужно говорить, что на похоронах Биньямину Каханэ были отданы высшие воинские почести. На них присутствовало все командование ВВС ЦАХАЛа и члены генштаба. Адасса так больше никогда и не вышла замуж, посвятив всю себя работе и воспитанию детей, а также тому, чтобы они помнили: их отец был настоящим героем, и они должны им гордиться.
Но все величие отца, Одед Каханэ понял только после смерти матери, когда, разбирая ее вещи наткнулся на ящик с письмами и дневниками отца, по материалам которого и был написан этот очерк.
Сейчас Одед готовил книгу о боевом летчике Биньямине Кахане. Капитане Каханэ, который лишь спустя 55 лет после гибели был повышен в звании до майора.
И трудно придумать более израильскую историю, чем эта.
Петр Люкимсон, «Новости недели»
Источник
