ЕВРЕИ ГЕРМАНИИ БЬЮТ ТРЕВОГУ

 

 

Рост процентной доли мусульман в населении Германии увеличивает вероятность нападений на еврейские общины и еврейских жителей страны

 

Уважаемые члены Центрального совета евреев в Германии!

 

Летом 2014 года Германия была потрясена тем, что впервые – после ликвидации правления нацистов – в стране состоялись массовые антисемитские демонстрации, направленные как против Израиля, так и против евреев, живущих сегодня в Германии. Среди многочисленных юдофобских лозунгов на этих демонстрациях был и такой, казалось бы, немыслимый в Германии после Гитлера, как «Евреев в газ!» Помимо демонстраций, имели место попытки нападений на евреев и на синагоги. Это были демонстрации мусульман и нападения мусульман. Например, в Берлине полиция была вынуждена вмешаться, чтобы предотвратить избиение разъяренной толпой еврея, а в Эссене были арестованы 14 человек по подозрению в подготовке нападения на синагогу. И всё это происходило вопреки Конституции ФРГ, вопреки тому, что все три ветви власти в стране – законодательная, исполнительная и судебная – активно противостоят антисемитизму, делают многое, чтобы не был забыт Холокост.

 

Уже 10 лет федеральным канцлером ФРГ является Ангела Меркель, чьё хорошее отношение к евреям и к государству Израиль общеизвестно. В 2010 г. Нью-Йоркский филиал Иерусалимского института имени Лео Бека наградил А.Меркель медалью Лео Беказа заслуги в деле немецко-еврейского примирения. Принимая эту награду, она произнесла речь, в которой содержались и такие примечательные слова: «Меня переполняет благодарностью и радостью возможность сказать: сегодня мы опять имеем в Германии одно из самых больших в Европе еврейских сообществ. Кто мог бы вообразить, что после невыразимых ужасов Холокоста в Германии снова будет цветущая еврейская жизнь?»

К сожалению, в последние годы проявления мусульманского антисемитизма в Германии усилились, и это стало заметно задолго до массовых антисемитских демонстраций 2014 года. Общеизвестны случаи преследований еврейских школьников их мусульманскими соучениками. Неоднократно происходили уличные нападения мусульманских экстремистов на евреев с нанесением им побоев и ранений. Подобные случаи побудили Ангелу Меркель – в январе 2015 года, в связи с 70-летием со дня освобождения Освенцима – к горькому, но правдивому высказыванию. Она указала на постыдность того, что сегодня в Германии люди подвергаются оскорблениям, угрозам и нападениям, если по одежде видно, что они – евреи, или если обозначена их причастность к Израилю. А.Меркель назвала позором для нашей страны необходимость полицейской охраны синагог и еврейских организаций. Антисемитизм, как и любая другая форма человеконенавистничества, заключила она, должен получать отпор в зародыше, при самых первых своих проявлениях!

 

Основной причиной усиления антисемитских проявлений в Германии представляется рост как абсолютного количества мусульман, так и их процентной доли в населении страны. Этот рост имеет две очевидные причины: продолжающийся приём мусульман в страну (главным образом в качестве беженцев) и гораздо более высокую рождаемость германских мусульман по сравнению с коренными жителями Германии – немцами. Не приходится сомневаться в том, что весьма значительная часть мусульман заражена антисемитизмом, и при этом заметное число их принадлежит к экстремистам: в противном случае антисемитские мусульманские демонстрации прошлого года не были бы столь массовыми.

 

В современной Германии особое значение (как нравственное, так и чисто практическое, позволяющее глубже оценить, насколько опасен для германских евреев антисемитизм здешних мусульман) должно, очевидно, иметь то обстоятельство, что традиционнаямусульманская юдофобия была усилена в период 2-й мировой войны целенаправленной нацистской юдофобской пропагандой, адресованной арабскому миру. Большая и очень содержательная статья об этой длительной пропагандистской кампании – «Зловещий альянс» – была опубликована в ежемесячной газете „Zukunft“ (2010 г., №8), издаваемой Центральным советом евреев в Германии. Велась массивная радиопропаганда, а в ряде арабских стран распространялись и соответствующие печатные материалы. В редакциях германских радиостанций работали как немецкие востоковеды, так и их арабские помощники. Среди последних особо примечательна фигура верховного муфтия Иерусалима Амина аль-Хусейни, который в 1937 году бежал из британской Палестины. Во время войны аль-Хусейни жил в Берлине, где для него были созданы комфортные условия. Сам Гитлер почтительно назвал его «великим вождём». В упомянутой статье приведена фотография, запечатлевшая беседу Гитлера с аль-Хусейни, и процитирован призыв муфтия, с которым он обратился к радиослушателям в 1944 году: «Арабы! Вставайте, как один. Убивайте евреев, где бы вы их ни нашли. Это угодно богу, истории и религии». Конечный вывод, сделанный в статье «Зловещий альянс», однозначен: «… нацистская радиопропаганда, пытавшаяся связать воедино старые мусульманские предрассудки в отношении евреев и антисемитизм нацистского толка, оставила след в арабском и исламском мире.» «…всякий, кто следит за исламистской пропагандой, не может не заметить её подчас поразительное сходство с пропагандой нацистской. Даже чисто внешне многие арабские карикатуры, изображающие евреев, обнаруживают большое сходство с карикатурами из нацистской газеты «Штюрмер».

 

И при всём этом правительство Германии в сентябре текущего года заявило, что страна резко увеличит темп приёма беженцев, с тем, чтобы общее количество принятых в 2015 году равнялось примерно 800 тысячам! Более того, судя по многочисленным публикациям в СМИ, итоговое число составит к концу года миллион и более! Примечательно, что такое громадное количество является чисто германской инициативой, а вовсе не требованием или даже просьбой Евросоюза. Великобритания и Франция, лишь немного уступающие Германии по численности населения, объявили, что планируют принять по 20-25 тысяч, и только! А каковы намерения германского правительства на следующий – 2016-й – год? Они стали ясными 5-го октября, когда руководители Евросоюза М.Шульц, Д.Туск и Ж.-К.Юнкер предложили президенту Турции Р.Эрдогану план совместных действий Евросоюза и Турции по преодолению кризиса в ситуации с беженцами. В этом документе фигурируют обязательства Евросоюза в целом, без распределения по его конкретным странам, но с одним только исключением, вызывающим чувство крайнего изумления: обязательства одной-единственной страны, и притом обязательства немалые, названы! И эта страна – Германия! В плане значится: «Германия должна в течение одного года вывезти самолётами из турецких лагерей и принять полмиллиона сирийских беженцев».

 

Подавляющее большинство беженцев – мусульмане. Мало того, наиболее значительную поло-возрастную группу среди беженцев составляют молодые мужчины. Без сомнения, многие из них оставили на родине семьи. Те из них, кто получит право на постоянное проживание в Германии, перевезут свои семьи сюда, и это явится причиной дополнительного резкого роста числа мусульман в стране.

 

При таком развитии событий процент мусульман в населении Германии за 1 – 2 года достигнет французской величины. Во Франции в течение ряда последних лет произошли многочисленные убийства евреев мусульманами: это – не только два преступления, получившие широкую известность: убийство троих детей и раввина возле еврейской школы в Тулузе в марте 2012 г. и убийство четырёх евреев в магазине кошерных продуктов в Париже в январе 2015 г., но и другие, менее освещённые СМИ убийства. Жизнь евреев во Франции стала невыносимой, и правительство ничего не может с этим сделать, потому что невозможно приставить к каждому еврею полицейский наряд. Поэтому с каждым годом поток евреев, эмигрирующих из этой страны, становится всё сильнее. Убийства евреев мусульманами в последние год-два произошли ещё в двух соседних с Германией странах: в Бельгии и в Дании. А в Швеции произошло другое, тоже позорное для страны событие: мусульмане сделали невыносимой жизнь евреев в третьем по величине городе Швеции – Мальмё. И евреи были вынуждены полностью покинуть этот город.

 

Сегодняшние опасения германских евреев, вызванные стремительным ростом числа прибывающих в страну мусульман, ещё более усилились после того, как были опубликованы многочисленные сведения о сомнительном, недостойном, часто агрессивном поведении многих прибывших в Германию беженцев. Именно об этом резко отозвался в одной из передач телеканала ZDF министр внутренних дел Германии Томас де Мезьер, а 2 октября это его выступление было процитировано в газете „Die Welt“. «До лета, – сказал де Мезьер, –они были благодарны за то, что находились среди нас. Они спрашивали, где находится полиция, где – та или иная федеральная служба, куда вы намереваетесь нас направить. С той поры ситуация изменилось. Теперь многие беженцы полагают, что они могут сами себя куда-либо направить. Они покидают места своего пребывания, они заказывают такси, поразительным образом имея деньги, чтобы расплачиваться за езду по Германии на сотни километров. Они бастуют, если им не нравятся общежития, они гневаются, если им не нравится еда, они устраивают драки…». Кстати, о драках между беженцами, подчас массовых, с поножовщиной (а также с применением других предметов в качестве холодного оружия), иногда с участием женщин-беженок, уже не раз сообщали различные СМИ. Опубликованы сведения о случаях гибели в таких драках.

 

Абсолютно реальная опасность усиления антисемитизма в Германии, вызванная стремительным притоком мусульманских беженцев, очевидна отнюдь не только германским евреям. 25 октября в газете „Welt am Sonntag“ помещена публикация, отражающая вызванные наплывом беженцев опасения высокопоставленных сотрудников ведущих федеральных ведомств, призванных обеспечивать безопасность страны: Ведомства по защите Конституции, Федеральной антикриминальной службы, Федеральной разведывательной службы (BND), Федеральной полиции. Эксперты по безопасности полагают, что интеграция в Германии сотен тысяч нелегальных мигрантов нереальна.«Вместо этого, – цитирует газета находящийся в её распоряжении документ, – мы импортирует исламский экстремизм, арабский антисемитизм (выделение моё – И.Б.), национальные и этнические конфликты других народов, другие представления о праве и об обществе».

 

В Германии, как известно, суммарное количество членов еврейских общин к началу 1991 г. составляло лишь 29 тыс. Но, начиная с этого года, ФРГ приняла на постоянное жительство более 200 тыс. евреев и членов их семей из СССР и постсоветских стран. Численность членов общин возросла многократно, и именно этот рост дал возможность Ангеле Меркель с гордостью заявить, что «сегодня мы снова имеем в Германии одну из крупнейших еврейских общин Европы…» (см. выше). В свою очередь мы, прибывшие в страну евреи, надеялись обрести в обновлённой, антинацистской Германии надёжную защиту от антисемитизма. Однако в случае, если процентный прирост мусульман в населении Германии будет приближаться к французскому уровню, то можно с грустью прогнозировать гибель евреев от рук мусульманских террористов и в нашей стране, потому что нельзя превратить половину немецкого народа в полицейских, охраняющих евреев. Если только (не дай Б-г!) этот прогноз начнёт сбываться, евреи снова побегут из Германии, как это было во времена нацизма.

 

 В заключение отвлекусь от обобщений и напомню о двух трагических случаях. Приведу цитату из относительно недавней публикации на интернет-портале «Немецкой волны»: «…Австрия отменила выборочный пограничный контроль, препятствующий бесконтрольному проникновению нелегальных беженцев на ее территорию. Поводом для этого послужила публикация в СМИ фотографии мертвого ребенка, утонувшего на пути в Европу.» Да, действительно, фотография утонувшего рядом с греческим берегом трёхлетнего сирийского ребёнка потрясла весь цивилизованный мир. Но нет сомнений в том, что цивилизованный мир точно так же должен реагировать на гибель ребёнка любойнациональности. А когда мусульмане накапливаются в большом количестве в стране, где в диаспоре живут евреи, то происходит именно такое, о чём я уже напомнил выше: в Тулуземусульманский террорист застрелил не только раввина, но и троих еврейских детей. Трагична и гибель ребёнка в Греции, и гибель детей во Франции. Однако причины этих двух трагедий очень различны. Смерти сирийского ребёнка никто не хотел: налицо несчастный случай, первопричина которого – гражданская война в Сирии. Смерть еврейских детей в Тулузе – это юдофобское убийство с заранее обдуманным намерением.

 

Уважаемые члены ЦСЕГ! Именно на вас лежит историческая ответственность за судьбу немецкого еврейства! Я обращаюсь к Вам с призывом сделать всё от Вас зависящее, для того чтобы коренным образом сократить дальнейший прием мусульман в Германию и свести к минимуму ту часть сегодняшних мусульманских беженцев, которая останется в Германии навсегда. Хочу напомнить (конечно, не вам: вы это и без меня прекрасно помните, а читателям этого открытого письма), что исторические моральные обязательства перед евреями у Германии есть, а перед мусульманами, если я правильно помню, – никаких.

 

Мир велик, и мусульманские беженцы могут быть в принципе распределены по самым различным странам. Но в любой стране накопление чрезмерного количества пришлых мусульман будет создавать угрозу как нормальному существованию, так и самой жизни местных евреев.

 

С глубоким уважением

 

Илья Будовер,

еврейский иммигрант

ПАРИЖ. ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ

Пейзаж после битвы.                                     

Борис Гулько

Отмыты от крови мостовые прелестнейшего города Европы. Парижане заменили витрины с пробоинами от пуль на целые. Похоронили убитых. Пора задуматься: что произошло?

А случилось поражение, сокрушительное поражение. Идея постмодернистской Европы оказалась расстрелянной теми, кто получил от деидеологизации Европы более других.

Война, эпизодом которой стало побоище в Париже, началась вскоре после возникновения ислама. Первой добычей джихада – религиозной войны мусульман – стал христианский Ближний Восток. Потом последовали северная Африка, Испания. Турки в 11 веке начали покорение Византии, и через четыре столетия – в 1453 году – завоевали столицу восточного христианства Константинополь.

Христиане пытались организовать встречную волну. В 1099 году крестоносцы овладели Иерусалимом с его воображаемым «Гробом господним». Правда, уже в 1187 году султан Саладин, тот самый, личным врачом которого служил Маймонид, вернул Вечный город под владычество мусульман.

Арабы, завоевавшие в начале 8 века Испанию, принесли в Европу науки, искусства, философию. В ту пору ислам превосходил христианство как носитель культуры. Но, видно, нечто в учении ислама препятствует цивилизации. Поток достижений ислама быстро иссяк, и страны ислама постепенно превратились в задворки культурного мира.

Начиная с периода Ренессанса 14-16 веков и последовавшей за ним эпохи Просвещения  христианская Европа обогатила цивилизацию великими достижениями в науках, в искусствах, в литературе. К началу ХХ века Европейцы смотрели на мусульманский Восток со смесью превосходства и презрения.

Но мир наш полон иронии. Достижения европейцев со временем стали причиной увядания христианской цивилизации. Сначала постаралась наука. Чарльз Дарвин доходчиво объяснил миру, что человек мог развиться из инфузории «туфелька» без всякого божественного участия. Откуда взялась сама инфузория? Ну, она слишком ничтожна, чтобы заботиться об этом. Карл Маркс своей классовой теорией разъяснил законы развития общества, также развивающегося само по себе. А религия, он постановил, не больше, чем «опиум для народа». Крупнейший умник Франции конца 18-го – начала 19-го века великий математик и астроном Пьер-Симон Лаплас на вопрос Наполеона, есть ли Бог, надменно ответил: «Я не нуждаюсь в этой гипотезе».

Вслед за наукой избавилась от Бога литература. Если величайшие писатели конца 19 века Фёдор Достоевский и Лев Толстой ещё были религиозными мыслителями, то прогрессивные писатели 20-го века уже обходились «без этой гипотезы».

Тем же путём шли другие искусства. Музыка, проэволюционировавшая от божественного Баха до безбожного репа показала: путь от инфузории до человека можно проходить в оба конца.

 К началу ХХ века Европа ещё хранила наследие христианства, Ренессанса и Просвещения – гуманизм. Подчёркивая преимущества своей цивилизации над мусульманской, величайший европейский политик ХХ века Уинстон Черчилль в речи об исламе 1899 года говорил: «Беды и мучения, приносимые мусульманством своим последователям, ужасны! Помимо фанатичного безумия, которое столь же опасно в человеке как водобоязнь в собаке, у них возникает полная благоговения и фатализма апатия...

Тот факт, что по мусульманскому закону каждая женщина должна принадлежать какому-либо мужчине как его абсолютная собственность… задержит полное искоренение рабства, пока ислам не перестанет быть наибольшей силой среди этих людей...  влияние ислама парализует социальное развитие своих последователей. Нет в мире более реакционной, регрессивной силы.

Далекое от своего конца мусульманство является воинственной религией, вербующей последователей... Если бы не то, что христианство защищено оружием, данным наукой, оружием, против которого бороться бесполезно, цивилизация современной Европы могла бы пасть, как пала цивилизация древнего Рима". Успокоения Черчилля звучат сегодня как дурные предчувствия…

Страной, представлявшей собой ислам в пору речи Черчилля была Османская империя. Турки осуществляли тогда последовательный геноцид живущих среди них христиан-армян. В 1894-96 годы ими были вырезаны, по разным оценкам, от 100 до 300 тысяч армян. Англичане, поражённые антигуманностью свершавшегося, пытались собрать европейский экспедиционный корпус, чтобы защитить единоверцев. Но грянула Первая мировая война. Под шумок её турки в 1915 году вырезали ещё от полумиллиона до полутора миллионов армян.

Геноцид армян был чудовищен. Но европейцы, бессмысленно убившие в той войне около 10 миллионов граждан континента, утратили моральное право кого-то учить гуманизму. Коммунисты и нацисты, Вторая мировая война, Холокост сделали Европу местом самых ужасных преступлений против человечности в истории. Запад, по крайней мере в его европейской части, утратил духовные основания с высоты взирать на примитивный мир ислама.

Новый раунд войны цивилизаций (прошлый завершился в 17 веке битвой под Веной) – западной, уже не христианской, а постмодернистской, и мусульманской – вступил в открытую стадию 11 сентября 2001 года. И уже через два дня после атак на башни-близнецы Запад признал поражение. Это случилось, когда президент США Буш-младший заявил, будто ислам – это религия мира. Воевать стало не с кем.

Поначалу американцы были полны гнева. Помню, как сенатор МакКейн, играя желваками, грозился: «Наш ответ будет непропорциональным». Но, легко завоевав Афганистан и Ирак, Запад вдруг обнаружил, что ему нечего противопоставить там идеям ислама. Основа, на которой возникла Западная цивилизация – христианство – было уже по большому счёту утеряна. Политическая корректность? Сексуальные свободы? «Разнообразие»? Запад перед лицом ислама оказался духовно пуст.

Буш предложил завоёванным мусульманам демократию. Сменив диктаторов с социалистическими симпатиями, к власти демократически пришли исламские фундаменталисты. Ценой жизней тысяч солдат и триллионов долларов Америка значительно продвинула дело мирового джихада.

Поняв, что первая битва проиграна, американцы перешли к «плану Б». Они избрали президентом парня, воспитывавшегося в детстве мусульманином, в зрелом возрасте поменявшего американское имя на мусульманское, в надежде, что тот установит гармонию с миром ислама. Обама, действительно, поклонился в пояс королю саудитов и извинился перед мусульманами в своей каирской речи за всю историю Америки. Он объявил США не христианской, а одной из самых больших исламских стран. Потом, везде где мог, Обама  рьяно повёл промусульманскую политику. Террористы превратились в Америке в «грубиянов на работе», пятерых кровавых лидеров Талибана Обама освободил, обменяв их на одного американского дезертира. Израиль, на котором ислам затачивает свою ненависть, стал для внешней политики США надоедливой помехой для гармонии с аятоллами Ирана. 

Джеймс Роббинс 15 ноября в статье для USA TODAY вопрошал: «Чем Белый Дом объяснит резню, случившуюся в Париже? Недостатком хороших работ для неустроенного населения? Возмущением обидным роликом на Ю-тюбе? Или, может быть, начало сказываться практическое влияние глобального потепления на государственную безопасность? Чем бы администрация ни объяснила случившееся, она никогда не обвинит в нём радикальный ислам, и это причина, почему мы не можем выиграть эту войну».

11 сентября 1683 года объединённая армия христиан центральной и восточной Европы под командованием Яна III Собеского, короля Польского и Великого князя Литовского, разгромила армию мусульман под командованием великого визиря Мехмеда IV – Кара-Мустафы. Европа на три столетия оказалась спасённой от нашествия мусульман. Победив, Ян Собеский перефразировал знаменитое изречение Юлия Цезаря: «Venimus, Vidimus, Deus vicit» – «Мы пришли, мы увидели, Бог победил». В нынешнем нашествии, начатом мусульманами – знаменательно, как будто та битва всё продолжается – также 11 сентября взрывами башен-близнецов в Нью-Йорке – бывшим христианам уже не на кого уповать. Поэтому сдались мусульманам после мадридских терактов 11 марта 2004 года испанцы, после лондонских терактов 7 июля 2005 года англичане.

Французы, после убийства редколлегии журнала «Чарли Хебдо» 7 января 2015 года, прошлись маршем «против терроризма» и даже допустили неохотно в ряды маршировавших премьера Израиля, но понадеялись, что отказавшись от свободы слова и критики ислама, они джихад утихомирят. Последние теракты в Париже поставили постмодернистов в тупик. Госсекретарь США Джон Керри, выступая в Париже 17 ноября, жаловался: атака на  «Чарли Хебдо» «имела резоны». Но как удовлетворить парижских убийц 13 ноября? Как им ещё сдаться?

Президент Франции Олланд заявил, что его страна находится в состоянии войны и ищет союзников. На кого она может рассчитывать?

Сейчас легче собрать коалицию сдающихся, обратную той, что победила под Веной почти три с половиной века назад. Евросоюз во главе с Германией уже решил запустить в свои страны миллионы мусульман. Запускает в США потенциальных террористов с Ближнего Востока и Обама.

Тяжёлые вопросы встали перед Западным миром после парижских терактов: какие ценности он готов защищать и против каких идей бороться? От какого наследия Запад может отказаться для умиротворения мусульман и имеет ли нечто, ради чего ещё стоит воевать? Пока ответов на эти вопросы никто не предлагает.

СМЕХ БРАГИНСКОГО

Смех Брагинского

19.11.2015

Он точно знал тайну смеха. Над его шутками смеялись всегда, из его сценариев они прямиком шли в народ. Но определяющими фильмами в его жизни стали «Гараж», «Ирония судьбы» и«Берегись автомобиля» – грустная и смешная комедия с героем, гениально сыгранным Смоктуновским. «Свободу Юрию Деточкину!», «Я за машину родину продал!», «Какая гадость эта ваша заливная рыба!» Ведь надо было это придумать! Талантливому сценаристу и комедиографу Эмилю Брагинскому сегодня исполнилось бы 94 года.

Однажды в 1975 году Эмиль (Эммануэль) Брагинский перенес тяжелый инфаркт. Жене Ирме сказали быть готовой ко всему. Но он поправился, хотя врачи осторожно пообещали писателю всего два года жизни. Прошло два десятилетия, и умер он 26 мая 1998 года в аэропорту по дороге из Парижа домой. Это была смерть счастливого человека, как бы парадоксально это ни звучало. Потому что жизнь он прожил замечательную, полную любви и творчества. Конечно, «для веселия планета наша плохо оборудована», и время было совсем не простое, но под его пером жизнь превращалась в увлекательное, полное юмора путешествие со счастливым концом. Он был «городским сказочником» и гордо носил это звание, одаривая нас своими добрыми, умными и смешными комедиями. С ними мы выросли, с его героями мы переживали самые сложные времена.

«Я из Москвы приехал. Я нервный»

Судьба обделила его любовью в детстве. Ранняя смерть матери, женитьба отца – Эмиля полностью отдали на попечение сестры. Воспетая Высоцким коммуналка – это фон его московских детства и отрочества. Попытки писать, поступление в медицинский институт (потому что там давали стипендию!), работа в госпиталях во время войны. Он рыл окопы, получил серьезную травму, лежал в больнице, зарабатывал себе на обед сеансами игры в шахматы, в которых был очень силен. Многое повидал в эвакуации в Сталинабаде (Душанбе). А в 1941-м произошла определившая всю его жизнь встреча с будущей женой Ирмой. Это была единственная любовь на всю жизнь. И об этой любви – чистой, вечной – он и писал.

В сочиненных им историях любви нет ни грамма цинизма. «Я пишу о любви, которая есть действительно любовь, а не партнерство. О любви, без которой жизнь теряет всяческий смысл. Я твердо верю, что такая любовь была, есть и будет во все времена и у всех народов. А людей, которые не умеют любить, мне жаль», – говорил он.

Об этой паре люди вспоминают только с восхищением, как, например, Аркадий Инин: «Мы жили на “Аэропорте” в пяти минутах ходьбы друг от друга. Часто, идя к метро, я встречал маленькую аккуратную еврейскую пару, будто из какой-то западноевропейской сказки, их чрезвычайная внимательность и почтительность друг к другу бросалась в глаза. Это были Эмиль и его чудесная жена Ирма, которая была главным человеком в доме. Ей он поверял всё, что писал. Это я понял, когда мы начали работать в соавторстве. “А вот Ирма сказала…” – говорил он мне по поводу написанного нами накануне».

Интересно, как причудливо складываются писательские судьбы. Поддержка Ирмы многое значила для Брагинского, и он смог оставить медицинский институт. Его путь в кино и театр пролегал через журналистику: первые пробы пера в газете «Советская Латвия», потом работа в журнале «Огонек», и наконец – предложение написать сценарии о художниках. Сначала о Сурикове, потом о Крамском. Он не любил вспоминать эти опыты юности.

Но об одном эпизоде, правда, говорил с улыбкой. На большом художественном совете обсуждали очередной сценарий Брагинского о Крамском. «Встала Уважаемая Персона, – рассказывал Эмиль Вениаминович, – и молвила: “Мне сценарий понравился, но явно недоработан образ пламенного трибуна революции Владимира Маяковского!”». Брагинский вскакивает с места, желая объяснить, что Маяковский родился в 1893 году, а Крамской умер в 1887-м. При чем здесь глашатай революции? Оказывается, машинистки перепутали имена и вместо «В. Маковский» всюду печатали «В. Маяковский». Смешно. Но ведь с этого момента вся его жизнь была связана с цензурой, с пробиванием, проталкиванием своих веселых и грустных комедий, которые нещадно критиковали со всех сторон. «Открытое окно» – первую пьесу, которую поставили в театре Станиславского, обвиняли в том, что она не смешна. Якобы писатель «уходит в мирок обывательских интересов». Но это не помешало профессионалам оценить его работу. Михаил Светлов, например, дал совет: «Раскрыли окно, Эмиль, не заглядывайте в рецензии– простудитесь!» И в это же время произошла судьбоносная встреча с Эльдаром Рязановым. Встреча, определившая следующие 25 лет жизни.

«Пойдем простым логическим ходом. Пойдем вместе»

С первых же дней работы над сценарием, повестью, фильмом «Берегись автомобиля» они почувствовали, что могут писать вместе. Создали свой устав, который позволял им существовать в этом творческом тандеме и не ущемлять права друг друга. О том, как это происходило, рассказал Эльдар Рязанов: «Итак, мы решили сочинить вместе что-нибудь эдакое. Каждое утро мы с соавтором встречаемся. Один из нас с надеждой смотрит на другого, думая, что тот сейчас скажет что-нибудь умное. В комнате висит длительная унылая пауза, тупые глаза соавторов шарят по стенам, внутри полное ощущение собственной бездарности. Наконец один произносит: “Мне рассказали интересный случай”. Глаза второго загораются в предчувствии удачи: сейчас мы схватим сюжет за хвост, как жар-птицу. Но не успевает первый закончить свой рассказ, как глаза другого потухают, и он только выразительно машет рукой. С самого начала работы наш авторский коллектив, как и всякая уважающая себя организация, принял устав. Пункт первый – полное равноправие во всем. Вплоть до того, что работаем по очереди – день у одного, день у другого. Затем от Совета Безопасности ООН мы позаимствовали право вето. Если одному из нас не нравилась реплика, эпизод, сюжетный ход, даже отдельное слово, он накладывал вето, и другой не смел спорить. Это было важно для экономии времени, и, кроме того, в текст попадало только то, что устраивало обоих… Если говорить о технической стороне работы – кто же именно водит пером, то дело обстояло так: у Брагинского в кабинете один диван, у меня в кабинете тоже один. Очень важно было первому занять ложе. Тогда другой не имел возможности лечь – некуда! И писать приходилось тому, кто сидит. Всем понятно, что писать лежа неудобно!»

Так были написаны все великие комедии Рязанова-Брагинского, так оттачивались остроты, которыми пересыпана сейчас наша речь, а мы этого даже не замечаем. Один раз соавторы поссорились – когда Рязанов решил убить героя Леонида Филатова в фильме «Забытая мелодия для флейты». Брагинский бушевал – он был сказочником, он не мог допустить плохого финала! И на какое-то время они расстались.

«Мама такая хорошая, про паровоз поет»

Оттепель – время надежд, художественных прорывов, свежего ветра, подувшего в стране, давшего вздохнуть пусть не полной грудью, но вздохнуть. На страницах и экранах появляется не герой соцреализма, а обычный человек с улицы – со своими горестями, радостями. Иногда смешной, иногда глупый, иногда трогательный… Живой. «Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?» И замахнулись, поймав сюжет то ли в газете, то ли в разговоре…

Сценарий «Берегись автомобиля» не был принят высокими ценителями-цензорами и лег на полку, вернее, превратился в повесть. А повесть напечатать было проще, и она прошла препоны цезуры. А значит, к сюжету можно было обратиться снова. И вот в художественное пространство вернулся тот самый, любимый русскими писателями и западным кинематографом «маленький человек». Он пришел к нам в образе скромного страхового агента Юрия Деточкина, но напоминал героев Достоевского, с одной стороны, и Чарли Чаплина – с другой. «Нам хотелось сделать добрую, грустную комедию о хорошем человеке, который кажется ненормальным, но на самом он нормальнее многих других. Ведь он обращает внимание на то, мимо чего мы часто проходим равнодушно. Этот человек – большой, чистосердечный ребенок. Его глаза широко открыты на мир, его реакции непосредственны, слова простодушны, сдерживающие центры не мешают его искренним порывам. Мы дали ему фамилию Деточкин», – рассказывал Рязанов. Брагинский своих воспоминаний, к сожалению, не оставил.

Мы помним о том, что дальше были «Зигзаг удачи», «Старики-разбойники», «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Гараж», «Вокзал для двоих», «Забытая мелодия для флейты» и другие картины этого тандема. И были фильмы, поставленные другими режиссерами по сценариям Брагинского: «Суета сует», «Поездки на старом автомобиле», «Любовь с привилегиями», «Московские каникулы». Но «Берегись автомобиля» – грустная и смешная комедия с героем, гениально сыгранным Смоктуновским – стала определяющей в его жизни. Здесь прозвучали главные темы Брагинского – сострадание к слабым, благородство, проявляемое даже в самых приземленных ситуациях, внимание и любовь к «маленькому человеку».

«Какое счастье, что со мной случилось такое несчастье»

В 80-х годах знаменитый Федерико Феллини сказал: «Мой зритель уже умер». Можно ли так сказать о зрителях картин по сценариям Брагинского? Надеюсь, что нет. И главное, что заставляет нас, привычных к современному киноязыку, к новым технологиям, к новой стилистике, вновь смотреть эти ленты, – это смех. Природа смешного во все времена – тайна, разгадать которую, все равно что поверить алгеброй гармонию. У Брагинского был этот редкий дар – вызывать смех. Было ли это свойство врожденным, ведь юмор, как известно, присущ многим пишущим евреям? Или он выработал это умение, избрав жанр комедии? Почему именно комедия? Может быть, потому, что тем, кто вызывал смех, прощалось многое. Намеки, рискованные шутки, внутренняя свобода.

Глядя на экран, мы смеемся над обстоятельствами чужой жизни, мы улыбаемся и сопереживаем главному герою-недотепе, мы смеемся, узнавая себя. Да, герой Брагинского делает ошибки, он не величественен, не трагичен. Он – живой, и мы ему сочувствуем. Да, сегодня он существует в противофазе современному герою боевика, но он по-прежнему интересен. Потому что дело не во времени и обстоятельствах, не в красиво снятых драках или поражающих воображение спецэффектах – дело в нем. В человеке.

Вдвоем сочинять смешное легче, чем в одиночестве. Соавторам проще придумывать и оттачивать шутки. Это важная составляющая самой природы юмора: ты должен понять, смешно ли то, что ты придумал. Брагинский и Рязанов оттачивали свои сценарии. Мастерство, внимание к деталям и к слову делают каждый их фильм шедевром. Образы героев, их реплики, шутки уходят в народ, превращаясь на наших глазах в фольклор. «Свободу Юрию Деточкину!», «Я за машину родину продал!», «Какая гадость эта ваша заливная рыба!» И так далее. Ведь это надо было придумать!

Он прожил счастливую жизнь. Сын Виктор Брагинский, ставший художником, утверждал, что отец «прекрасно понимал, в каком мире и в какое время он живет и работает. Он больше всего ценил свою независимость, возможность писать то, что хочет и как хочет. В “маленьких людях” Брагинского легко узнать себя. Но счастливый конец в его сценариях возникает всегда не столько из-за каких-то внешних обстоятельств, сколько благодаря самим героям». И рассказывая об этой особенности сюжетов отца, он вспомнил знаменитый фильм Феллини «Ночи Кабирии». Тот самый финал, где обманутая проходимцем героиня Мазины – Кабирия – в слезах бредет по улице, и вдруг ей кто-то говорит: «Добрый вечер!» Она – жива, ее увидели, жизнь продолжается. И она улыбается сквозь слезы. Счастливый финал. Такими же счастливыми всегда были финалы сценариев великого комедиографа Эмиля Брагинского – свободного человека в несвободной стране.

Алла Борисова

http://www.jewish.ru/

СПОРТИВНАЯ НАДЕЖДА ИЗРАИЛЯ

91-летний израильтянин победил на чемпионате мира по бегу

Израильский бегун на длинные дистанции, 91-летний Семен Симкин, занял первое место на чемпионате мира по бегу для людей преклонного возраста.   Дистанцию на 10 километров во французском Лионе Симкин преодолел за 1:20:01, опередив занявшего второе место бегуна из Аргентины на 21 минут и 26 секунд. Участвовать в соревнованиях по бегу репатриант из России начал всего пять лет назад. За это время к боевым наградам ветерана Второй мировой войны прибавились 30 кубков и две медали, завоеванные в спортивных состязаниях.     Днем ранее израильтянин завоевал серебряную медаль в забеге на 5 километров, а три месяца назад он завоевал титул чемпиона Европы.   «Я о таком даже не мечтал. Надеюсь, что в будущем у меня будут силы, чтобы защищать честь Израиля», – заявил Симкин после своей победы.   Симкин родился в 1924 году в местечке Ляды на границе России и Беларуси. В годы Второй мировой войны служил в Красной армии связистом. Был награжден орденом Славы.    В начале июня 1943 года мы заняли оборону в районе севернее Орла. Про нас связистов была на фронте поговорка-«Руки в крови, морда в грязи. Вы откуда? -Мы из связи!»     До конца войны я почти ни разу не работал на рации, и провоевал простым связистом-телефонистом, а потом разведчиком взвода управления первого дивизиона полка.   Сидеть в тылу, когда на фронте люди насмерть сражаются, было для нас постыдным поступком. . В военкомате нас даже слушать не стали, боялись призывать 16-17-летних.   Я всем надоел в Краснопресненском военкомате, но меня не брали добровольцем, без открепительного документа с завода. Трижды ходил к директору, пока «уломал» его, отпустить на фронт. В военкомате сначала попал на собеседование, на отбор в диверсионные группы. Долго со мной беседовали чекисты, но пришел какой-то «дядя с двумя «шпалами» в петлицах» и сказал -«Этот не подойдет, слишком внешность типичная, немцы сразу в нем еврея узнают».     После войны женился на москвичке и перебрался в столицу России, где работал главным конструктором на заводе. В 1997 году Симкин переехал в Израиль. Сейчас проживает в Маале-Адумим.   Спортсмен рассказывает, что всегда любил бегать. В 60 лет он пробежал марафон. После репатриации в Израиль Симкин не оставил свое увлечение: он стал ходить в тренажерный зал, где занимался на беговой дорожке. Во время одной из таких тренировок 5 лет назад он познакомился с Игорем Наровецким, 73-летним врачом и тоже большим любителем спорта, который и подтолкнул его участвовать в соревнованиях по бегу.   "Он мне предложил участвовать в забеге на 10 км в Тверии. А мне тогда было 86 лет. Куда бежать в таком возрасте? Но Игорю удалось меня уговорить", - вспоминает Симкин. В результате спортсмен преодолел дистанцию за 1 час 15 минут. Первый успех окрылил ветерана, и он начал по 5-6 раз в год принимать участие в различных забегах в Израиле.   По словам Симкина, Наровецкий оказывает ему всяческую помощь: следит за состоянием его здоровья, составляет программу тренировок и сопровождает на соревнованиях. "Я получаю большое удовольствие от того, что помогаю Семену, потому что он очень интересный человек", - сказал Наровецкий.   В настоящее время 91-летний спортсмен самостоятельно тренируется 3-4 раза в неделю. Кроме того, периодически он посещает клуб "Солелим" в Иерусалиме, где получает консультации профессиональных тренеров. "Этот клуб дает мне моральную поддержку и возможность ездить на соревнования за границу", - пояснил Симкин.    В 2013 году атлет участвовал в чемпионате Европы по бегу в Чехии. А через несколько месяцев поехал в итальянский город Турин на Всемирные игры ветеранов спорта, где выиграл серебряную медаль. Во время последних соревнований в Италии Симкин преодолел 10 км за 1 час 21 минуту.   Спортсмен признался, что победа далась ему нелегко, и он рад, что сумел показать хороший результат и не опозорить страну. Сейчас атлет готовится к чемпионату, который пройдет в августе во Франции.    Пожалуй, единственное, что ограничивает возможности бегуна участвовать в соревнованиях по всему миру, это финансовый аспект, ведь за границу он ездит за свой счет. Впрочем, в мэрии Маале-Адумим успешному спортсмену уже пообещали финансовую поддержку.   Родственники Симкина поначалу не очень одобряли его увлечение, опасаясь за здоровье пенсионера, но, когда он начал получать медали, стали им гордиться. "Начав серьезно заниматься бегом и участвовать в соревнованиях, Семен открыл новую страницу в своей жизни", - считает Наровецкий.    По словам самого атлета, занятия спортом помогли ему пережить смерть жены, с которой он прожил 64 года, и сохранить оптимистический жизненный настрой.   Сегодня, несмотря на свой преклонный возраст, Симкин не чувствует себя стариком и говорит, что вполне здоров. Однако при этом шутит: "С меня песок тоже сыпется, но это обеспечивает мне безопасность во время бега".

ПРОСНУЛИСЬ?

Израильский эксперт рассказал о проблемах безопасности россиян в аэропортах Как Израиль защищает свои авиарейсы Сегодня глава ФСБ доложил Владимиру Путину о том, что в самолет, упавший в Египте, была заложена бомба. Очевидно, что найти и уничтожить исполнителей теракта мало — нужно пересматривать всю систему безопасности для российских пассажиров. Об опыте израильской авиакомпании El Al мы поседовали с региональным директором ее восточноевропейского направления Игорем Вайсбурдом. Фото: IAA.GOV.IL — Какие меры безопасности предпринимают израильские авиаперевозчики в аэропортах? — В этом вопросе есть две серьезные отправные точки. Во-первых, обеспечение авиационной безопасности — для любой израильской авиакомпании — является прерогативой государства. Если подходить формально, то в МВД России тоже существует отдел безопасности на транспорте. Но нюанс в том, что если соответствующее министерство в Израиле (оно так и называется — министерство безопасности Израиля) наделено функциями организации контроля и ответственности, под это выделяется отдельная строка в бюджете и человеческие ресурсы, то в Россиинаоборот — МВД является, скорее, контролирующим органом. А вся ответственность и материальные затраты находятся в ведении конкретного аэропорта. Естественно, если это крупный, столичный аэропорт, в руководстве которого есть люди ответственные, мы видим серьезные шаги по обеспечению безопасности. Это выражается и в выделяемом бюджете, и в количестве людей, и во взаимодействии с израильской стороной — на постоянной основе (курсы, тренинги, обмен сотрудниками, инструкторами) и т.п. Если аэропорт небольшой, то и затраты у него другие. А мы знаем, что террористы, к сожалению, в той стене, которая противостоит террору, ищут слабые места, бреши. Вторая отправная точка — в Израиле существует единый стандарт обеспечения авиабезопасности. Если пассажир вылетает из аэропорта имени Бен-Гуриона в Тель-Авиве, то неважно, какого перевозчика он выбрал: он проходит через одну и ту же процедуру, с теми же вопросами, проверками и т.д. Если же израильский самолет вылетает из-за границы, то опять же неважно, о какой израильской компании идет речь: безопасность обеспечивается по тем же стандартам. Есть случаи, когда сотрудники нашей компании обеспечивали проверку для рейсов других израильских перевозчиков. Но самое главное, на мой взгляд, в том, что в любом аэропорту у нас есть служба безопасности, начальник которой подчиняется непосредственно директору общей службы безопасности («Шабак»), а тот, в свою очередь, подчиняется премьер-министру страны. И никто не может дать указание, например, провести кого-то без проверки, без очереди, это исключено. Естественно, ведется работа и на других направлениях — разведывательные, контртеррористические меры. Обеспечение безопасности в самом Израиле начинается еще до аэропорта — в нескольких километрах от «Бен-Гуриона» существует система шлагбаумов, где останавливают каждую въезжающую на территорию машину, задаются вопросы, в том числе психологами. Это занимает не больше минуты, но уже становится понятно, представляет ли человек потенциальную угрозу. Если это так, то за ним ведется визуальное наблюдение. Формула успеха зиждется на этих «китах», к которым добавляется применение специальной техники, и тот факт, что 80% всей службы безопасности — продукт очень тщательного отбора молодых людей. Они, как правило, прошли не просто армию, но и боевые войска, они владеют в совершенстве английским языком, дружат со спортом. И их все время держат в тонусе — есть специальная команда, которая ездит и устраивает различные «провокации». Обязательным элементом также является психологическое обучение. — Рейсы из зарубежных аэропортов, как и из Израиля, проверяются в соответствии с израильскими стандартами? — Конечно. Если человек вылетает, предположим, из «Домодедово», то он проходит все проверки по российскому законодательству на уровне аэропорта. Затем он проходит на стойку регистрации и перед получением посадочного талона некоторое время беседует с нашим сотрудником службы безопасности, проходит своеобразный психотест. И на основе ответов, реакции принимается решение, летит ли этот человек. И в тот момент, когда пассажир сдает свой багаж, он находится под тройным контролем: в визуальном контакте с сотрудником, в электронном, и на самом багаже есть специальные бирки, которые не позволяют чемодану не со своего рейса и не прошедшего проверку попасть на борт самолета. — Как много людей задействовано в этом? — Достаточное количество. — Насколько дорого это обходится компании? — Безусловно, это дорогое удовольствие. Как следствие, мы, еще находясь на земле, уже, скажем, на 20% дороже, чем наши конкуренты, потому что у них нет таких затрат. Но в то же время наша компания является одним из «законодателей мод» в сфере авиабезопасности. — Перенимают ли другие авиаперевозчики ваш опыт? — Не думаю, что могу давать другим компаниям оценку, это едва ли будет корректно, кроме того, я не располагаю достаточным объемом информации. Но законы соблюдения авиационной безопасности прописаны ИКАО, являющейся регулятором международных полетов. Но, например, в России огромный рынок внутренних перелетов, и они уже в ведении Росавиации. И после трагедии на Синае, я знаю точно, какие-то необходимые действия российской стороной начинают предприниматься. Есть тесные контакты с нашей службой безопасности по обмену информацией, опытом, и это радует. — Какие еще меры, кроме психотеста, вы применяете? — Думаю, чем меньше мы будем раскрывать наши секреты, тем сложнее будет террористам. И наша, и ваша задача — показать людям, что есть меры противодействия, и успокоить их. — Какие меры и средства защиты используются непосредственно на самолетах? — Речь идет о том, что на самолетах есть специальное антиракетное оборудование, чтобы их нельзя было сбить с земли. 13 лет назад была попытка сбить израильский самолет — не нашей компании — в Момбасе, в Кении, после чего на правительственном уровне было принято соответствующее решение и выделены деньги на специальное оборудование. — Нет ли жалоб со стороны пассажиров относительно тщательности проверок? Или люди с пониманием относятся к тому, что это, в конечном счете, их же собственная безопасность? — Думаю, вы ответили на свой вопрос. Лет шесть назад подобное было, но со временем это минус превратился в огромный плюс. Сейчас мы перевозим паломников, наша компания получила благословение от патриарха. Мы доставляем больных детей, перевозили раненных солдат, пострадавших в Чечне, на лечение в Израиль. Все это ведь неспроста. — Случались ли проколы в работе? — Я скажу так: конь о четырех ногах, и то спотыкается. А уж человеку свойственно делать ошибки. Основная задача, думаю, сделать правильные выводы и, не дай бог, не повторить ошибку. Мы летаем в Россию больше четверти века — пока, к счастью, инцидентов не было. — Когда и в связи с чем было принято решение о введении особой системы безопасности? — С момента возникновения Государства Израиль у нас из-за нашего окружения были проблемы, связанные с обеспечением безопасности. И в эпоху становления страны первый премьер-министр Давид Бен-Гурион заявил, что, если что-то произойдет, например, с гражданским самолетом, это будет прямой повод для войны. Тогда и был дан «зеленый свет» идее о том, что экономить можно на чем угодно, кроме безопасности. Цена всегда одна и та же — человеческая жизнь. И я бы хотел закончить тем, чему нас учили, когда я был еще молодым летчиком. Самолет летает, строго подчиняясь законам, на земле и в воздухе. Их нужно соблюдать неукоснительно, потому что каждый из них, к сожалению, написан кровью. Путин провел совещание по теракту A321 с Шойгу и Бортниковым (8 фото)

Ренат Абдуллин 

ПАРОХОД ОБРЕЧЕННЫХ

                                          Худ. Белов "Беломорканал"

 «Надо помнить, что за победу зла в мире в первую очередь отвечают не его слепые исполнители, а духовно зрячие служители добра». Фёдор Степун.

 Чужими стали небеса: погасли звезды на небе мировой словесности. Сегодня, когда власть измельчала до полной невидимости, и вместе с ней исчезли настоящие служители муз, хочется думать, что все это во благо рода людского. И не нужны людям больше Бетховен и Моцарт, Рабле и Толстой, Пушкин и Гюго, Гоголь и Булгаков… А вдруг научится «мыслящий тростник» жить по-человечески: в мире и согласии без опоры на культурный слой, накопленный тысячелетиями? Без «озонового слоя» высокого искусства над головой.

   Сам по себе был он подозрителен,  слой прежней культуры, зыбок и ненадежен, слаб и труслив, атакованный злом. Слишком легко «духовно зрячие» превращались в слепых…  Туда ему и дорога – слою этому.

Злая власть уничтожила добро гения, но и гений, сопротивляясь, уничтожил эту власть. Мы живём в опустевшем мире.

«Хочется думать». Да мало ли, что тебе хочется при мысли о своих детях, внуках и возможных правнуках… Жестокая, греховная власть погасила те звезды на небе твоей родины – это верно, но кто погасил их в мире свободы? Чудовищное, кровавое безумие ХХ века? Может, может быть… Как же, все-таки, все сложно в том мире, где исчезли злые гении власти и добрые – словесности, но не исчезли зависть и тщеславие, насилие и ненависть…

 Так получилось, что пришлось вплотную заняться темой, которая и прежде меня интересовала. Были в истории СССР три удивительных парохода. На двух, «философских», Ленин согнал в вечную ссылку «мозг нации», как «говно», противное идее строительства коммунизма во всем мире. На третьем - чекисты и Сталин, как рабов на галере, отправили сотню лучших писателей, поэтов, драматургов в путешествие по Беломорканалу, построенному теми же рабами - заключенными. «Инженеры человеческих душ» должны были написать книгу, с оправданием их рабства и рабского труда на строительстве упомянутой «пирамиды».

 Кстати, современные археологи считают возможным применение неких высоких технологий в строительстве пирамид в Древнем Египте. Беломорканал был построен одними лишь лопатами, тачками, пилами, топорами и ломами. Тем самым перо писателя было приравнено не к штыку, о чем мечтал Маяковский, а к лопате и тачке.

 Вл. Маяковский убил себя в 1930-ом, а то бы и его отправили рабом на галеру. Сам же «поэт революции» писал за пять лет до гибели: «Не хочу, чтоб меня, как цветочек с полян, рвали после служебных тя́гот. Я хочу, чтоб в дебатах  потел Госплан, мне давая  задания на́ год».  Вспотевший ГОСПЛАН и счастливый, получивший задание аж на целый год Маяковский… Ужас!

 Если «философским пароходом» всё достаточно понятно. Слава Богу, что всего лишь выслал «мозг» Ленин, а не убил, чем активно занимался его ученик и последователь, то с «писательским пароходом» все не так просто. Что заставило, например, Михаила Зощенко написать целую главу в этой книге о «перековке» зеков в новых людей, а потом он же, Зощенко, не раз изображал этих «новых», как моральных уродов, тупиц и ничтожеств. За что, в конце концов, он был «списан на берег», без права ставить зеркала перед обывателем страны, почти победившего социализма.

 Толстой Алексей, Ильф и Петров, Катаев, Олеша… Все они были прикованы к веслам той галеры. Цвет отечественной словесности тех времен, греб по команде, дружно и с песней, прославляющей тех, кто их приковал к галере.

 Потомкам трудно, если вообще возможно, судить предков. Не знаю, как бы повел себя сам, попади в волчий капкан сталинских репрессий. Знаю, что во времена, гораздо более вегетарианские, тоже пытался протиснуться в щель между добром и злом, ложью и правдой. До сих пор все бока в крови.

 Прав был Бенедикт Сарнов, когда писал: «Российским интеллигентам, вступившим в жизнь на заре нашего века, досталось пройти через такие испытания, какие не снились их отцам и дедам. Нет на свете казней и пыток, которые не были бы им знакомы по личному опыту».

 Дело не в суде, не в оценке поведения тех или иных служителей муз в годы сталинизма, а в попытке понять характер того, что вновь стало происходить на русскоязычном пространстве земного шара. И сделать это, хотя бы по той причине, что понять прошлое – значит догадаться о характере будущего и быть готовым к его «прыжкам и гримасам», если такая готовность вообще возможна.

 Поэтам проще, чем прозаикам уйти от политических реалий общества, где им приходиться жить и работать, но не там, где тоталитарная власть стремится подчинить себе всё: от обычной природы до мира людей. И вот здесь случай Бориса Пастернака и Осипа Мандельштама - двух мастеров высочайшей пробы - необыкновенно интересен.

 Почему то или иное  ничтожество уходит от своих корней и своего народа – не так уж важно. Уходит – и слава Богу. Любопытен, как мне казалось, феномен национального перерождения значимых, ярких, талантливых людей. Вот почему не раз старался найти причины упорного бегства Бориса Пастернака от своего еврейства. Увы, в написанных прежде заметках слишком увлекся национальным вопросом, упустив проблемы социальные, политические, характер сделки с режимом, неизбежный в годы сталинизма для каждого «инженера человеческих душ».  А он гораздо существенней и, кстати, злободневней  и  важней, чем причины крещения Гейне, Феликса Мендельсона или Людмилы Улицкой.

 Художник и власть – вот тема-тем, за которой и рабство и свобода, и жизнь, и смерть мира нашего. Другое дело, что в странах юдофобских национальность и лояльность вождям пребывают в неразрывной связи. В особенности, само собой, у тех, для кого родной язык и родина – звук не пустой, а повод к творчеству.

Осип Мандельштам, судя по всему, не нуждался в удобствах быта, в душевном покое, в мире с народом, на языке которого он писал и с государством, где ему пришлось жить и погибнуть. Борис Пастернак был совсем другим человеком: миротворцем и мифотворцем. Оба великих поэта писали «с голоса», но Пастернак жил радостями простой жизни, а Мандельштам и жить пытался в неразрывном единстве с правдой «голоса». Представить автора «Египетской марки» на огороде у своей дачи или в президиуме какого-либо писательского собрания – совершенно невозможно. Он был рожден для одиночества, для жизни певчей птицы без гнезда.

 Крещение Мандельштама в первой попавшейся кирхе, а не в церкви – было, во многом, формальным, вынужденным актом. Христианство Пастернака - естественной, искренней формой перерождения.

 Кем был Мандельштам: язычником, иудеем, христианином? Не столь это важно – он был поэтом, ищущим родства с братьями не по крови, а по слову, по мастерству.

«Наследство чужих певцов по Мандельштаму важней (блаженней!) кровного родства и соседства, - пишет Наум Вайман. - Он считает себя вольным выбирать и язык, и родину. Ну а согласится ли с ним народ, что живет не в языке, а на земле-матери и свое родство, родину и язык не выбирает, – это проблема сего народа».

 Пастернак так не считал. Б.Л. был убежден, что это его проблема – родство с народом, на языке которого он творил. К родству этому он и стремился всю жизнь. Мандельштаму не было свойственно обожествлять само определение «народ». Пастернак – толстовец – был согласен с величием этого понятия. Он так хотел, чтобы чернь была не врагом поэзии, а её заказчиком, хотя весь строй его поэтики был враждебен массовому сознанию, вкусам толпы.

 Мандельштам, лишь в страхе перед неизбежным, смертельным насилием над ним, сделал робкую, слабую попытку перейти в большевицкую веру, примкнуть к большинству. Пастернак и здесь не кривил душой, подписав кровью некое соглашение с дьяволом.

 Оба великих поэта были волшебниками русского слова, оба,  далекие от еврейской ортодоксии, и жили в русле русской культуры, но Мандельштаму, кроме самой музыки слов, не нужны были идеологические и религиозные подпорки. Пастернак, увы, не мог обойтись без этой суеты сует. Ему необходима была легитимация в тоталитарном государстве, где настоящему художнику нет, и не может быть места.

 Миф о технократической сущности социализма тешил Андрея Платонова, миф об общности революции с авангардом мирил с Октябрём Мейерхольда и Эйзенштейна, Вертова и Маяковского, Шагала и Малевича… У Мандельштама не было платформы для согласия с большевицким режимом.  В декабре 1917 года он писал:

 Когда октябрьский нам готовил временщик

 Ярмо насилия и злобы,

 И ощетинился убийца-броневик

 И пулеметчик узколобый.

 Мандельштам не принял Октябрь на вкусовом уровне и как явную победу узколобой черни – врага поэзии.  Отсюда и долгое, мучительное его изгойство и только незадолго до смерти попытка побега в «спасительную» силу толпы, той же враждебной поэзии черни, где, как ему казалось, можно спрятаться, уйти от самосуда государства, от одиночества.

  При большевизме образованные люди, люди чести и совести, утешали, успокаивали себя мифическим духом революции, идеей построения нового, неведомого прежде, общества - светлого будущего, где будут жить новые же, особые люди, избавившиеся от пороков и черных страстей минувшего.

 Они, мастера слова, стали верить словам, не замечая чудовищных, уродливых, кровавых дел, стоящих за этими красивыми словами. Они же придумали слова-оправдания земного ада, вроде, кровавых родов будущего и неизбежных щепок при рубке леса. Щепки – нечто обычное, понятное, простое, а не головы человеческие, не умирающие  с голода дети.

 Оправдывая жестокое время, в котором пришлось жить, они оправдывали сами себя, свою работу на строителей «нового мира». На самом деле, в глубине души многие из них понимали, что империя и они сами, вместе с толпой  подданных, движутся не вперед, а назад – в язычество, к жестокому аморализму первобытного строя. Что шагают они не к идеалам Великой французской революции, а в рабство, к людоедству и к холодной, голодной нищете пещер. 

 Но жить в сознании подобного ужаса - сродни самоубийству. Пастернак благополучно выиграл свой поединок со своим, неудобным, тревожным и трагическим еврейством, став РУССКИМ ПОЭТОМ, о чем он не раз сообщал современникам. Мандельштам и не думал о таком перерождении. Он был ПРОСТО ПОЭТОМ, пишущим стихи и прозу на русском языке, языке страны, где не по его воле  пришлось родиться и жить.

 Пастернаку, в поисках мира и покоя, удалось выиграть еще один поединок. Здесь ему, убежденному толстовцу, пришлось и вовсе тяжело. Он должен был принять тот мир, в котором жил. Принять, при ясном сознании его греховности, насильственной, богоборческой сути. Но и здесь Борис Леонидович нашел выход: он обрел гармонию в душевной связи, в некоем родстве с «вождем и учителем». Он нашел в себе силы почитать, глубоко уважать и даже любить товарища Сталина. После раскулачивания, голодомора, убийства Кирова, первых политических процессов, ужасов рабского труда по строительству Беломорканала, он пишет Сталину: «Теперь, после того, как Вы поставили Маяковского на первое место, с меня это подозрение снято, я с легким сердцем могу жить и работать по-прежнему, в скромной тишине, с неожиданностями и таинственностями, без которых я бы не любил жизни. Именем этой таинственности горячо Вас любящий и преданный Вам. Б. Пастернак».

 Не могу представить себе Мандельштама, пишущего письмо не только Сталину, но и любому из «пролетарских вождей». Немыслим Мандельштам, любящий Сталина и преданный ему.

 «Парнок бросился к нему, как к лучшему другу, умоляя обнажить оружие.

- Я уважаю момент, - холодно произнес колченогий ротмистр, - но, извините, я с дамой, - и ловко подхватив свою спутницу, брякнул шпорами и скрылся в кафе».

 Парнок в «Египетской марке» пробовал спасти несчастного от самосуда. В 1926 году, когда поэт писал удивительную по силе, пророческую вещь, он уже знал, что самосуд стал обычной, государственной практикой в стране победившего Октября, подозревая, что и он сам станет жертвой самосуда. Знал он и то, что большая часть его коллег, с «оружием» и без,  окажется «с дамой» и «брякнув шпорами, скроется в кафе».

 Д.Сегал отмечает в исследовании «Сумерки свободы»: «… характерной чертой Кржижановского у Мандельштама является ложь, то самое неразлечение правды и лжи – виноватых и невинных, которое печать обличала как характерные черты большевизма, да и вообще русской революции, и которое, согласно преданию процветало в библейских Содоме и Гоморре».

 Не стоит забывать о самосудной сущности еврейских погромов в Российской империи. Еврей в империи всегда находился не под судом, а под самосудом. Для Мандельштама эта тема была существенной, можно сказать, что существовала она на уровне подсознания. Пастернак – столичный житель – был и здесь далек от «еврейского вопроса». Какие уж тут погромы – он и Холокост постарался не заметить, как событие к нему лично отношение не имеющее.

 Борис Леонидович ушел от страхов самосуда, убедив себя в том, что он истинно РУССКИЙ ПОЭТ точно так же, как сумел увидеть за ложью большевизма некую силу правды Иосифа Сталина. Осип Мандельштам, судя по всему, был ближе к текстам Торы и помнил о страшном конце Содома и Гоморры.

 Бенедикт Сарнов пишет в своём эссе: «Мандельштам и Сталин»: «В тот год, когда Пастернак «мерился пятилеткой» и самобичевался, проклиная свою интеллигентскую косность, Мандельштам открыто провозглашал готовность принять мученический венец:

 Мне на плечи кидается век – волкодав,

Но не волк я по крови своей.

Запихай меня лучше, как шапку в рукав

Жаркой шубы сибирских степей, -

Чтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,

Ни кровавых костей в колесе,

Что б сияли всю ночь голубые песцы

Мне в своей первобытной красе.

Разница между отношением Пастернака и Мандельштама к «веку», в котором им обоим выпало жить и творить, была огромной».

 Было нечто общее у Пастернака и Сталина: оба тяготились своим происхождением. Вождя мучил акцент. Он хотел быть русским император, а не лицом кавказского происхождения. Здесь, надо думать, поэт и вождь понимали друг друга.

 О какой любви к «рябому черту», по словам того же Мандельштама, могла идти речь. Он написал свое классическое, самоубийственное стихотворение в год начала массового угара любви к вождю, в ноябре 1933 года:

Мы живем, под собою не чуя страны,

Наши речи за десять шагов не слышны,

А где хватит на полразговорца,

- Там помянут кремлевского горца…

 Вполне возможно, что безумной отвагой этого стихотворения Мандельштам лечил себя от близкого, неизбежного безумия страха. Михаил Зощенко – один из несчастных гребцов на галере, плывущей по Беломорканалу, писал, что испуганный писатель – потеря квалификации. Мандельштам до последнего часа страшился этой потери, но не смог ее избежать в стране, оцепеневшей от страха.

 «Ездили и в Малый Ярославец… Они приехали в этот неосвещенный, глинистый город поздно вечером – ни фонарей, ни прохожих, на стук в окна – искаженные страхом лица: оказалось, что в последние недели город накрыла волна арестов – и наутро Мандельштамы в ужасе бежали в Москву» Павел Нерлер «С гурьбой и гуртом».

 В Москве и Питере фонари все еще горели, но и там:

Я на лестнице черной живу, и в висок

Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,

Шевеля кандалами цепочек дверных.

В столице, примерно в это время, Михаил Булгаков позволил себе беспощадное пророчество о роковой возможности внезапной смерти. Атеисту Берлиозу повезло – смерть его под трамваем – и в самом деле оказалась неожиданной и внезапной. Раз – и нет головы.  В 1937 году граждане страны советов, наделенные хоть с какой-то фантазией,  ждали, внезапности «гостей дорогих», как черных ангелов смерти.

  В конце концов, Мандельштам не выдержал тяжести страны, парализованной страхом. Он был ей раздавлен.

 По-своему, доступным ему способом, лечился от грядущего ужаса Пастернак. Приведу известный пассаж из дневника Корнея Чуковского:

«Вчера на съезде сидел в 6-м или 7-м ряду. Оглянулся: Борис Пастернак. Я пошел к нему, взял его в передние ряды (рядом со мной было свободное место). Вдруг появляются Каганович, Ворошилов, Андреев, Жданов и Сталин. Что сделалось с залом! А ОН стоял, немного утомленный, задумчивый и величавый. Чувствовалась огромная привычка к власти, сила и в то же время что-то женственное, мягкое. Я оглянулся: у всех были влюбленные, нежные, одухотворенные и смеющиеся лица. Видеть его — просто видеть — для всех нас было счастьем. К нему все время обращалась с какими-то разговорами Демченко. И мы все ревновали, завидовали — счастливая! Каждый его жест воспринимали с благоговением. Никогда я даже не считал себя способным на такие чувства. Когда ему аплодировали, он вынул часы (серебряные) и показал аудитории с прелестной улыбкой — все мы так и зашептали. «Часы, часы, он показал часы» — и потом, расходясь, уже возле вешалок вновь вспоминали об этих часах». Пастернак шептал мне все время о нем восторженные слова, а я ему, и оба мы в один голос сказали: «Ах, эта Демченко, заслоняет его!»

 Нынешний, высокий рейтинг товарища Сталина в России подняла не одна лишь чернь, и дело здесь не только в тоске по прошлому «величию» империи. Здесь еще и возвращение к привычным, сладким страхам: потери работы, крыши над головой, каторги, голодной смерти, казни без суда и следствия - некоей внезапности, способной поставить точку в тягостной маяте обычной жизни. Именно под этими страхами и жил несчастный народ веками. Привык, сроднился.

 Галера с высоколобыми талантами  плыла все дальше и дальше по нитке Беломорканала, по Ладоге и Онеге. Писатели не были прикованы к тяжелым вёслам. Кормили их, как на убой (многих, кстати, в прямом смысле слова), поили лучшими винами и коньяками. Они не видели надсмотрщиков с бичами и не хотели понимать, зачем и куда их везут. Летописцы «великой эпохи» тоже бежали от страха.

 Ильич ошибался, полагая, что он избавился от мозга нации. От мозга и таланта народа избавиться невозможно. Вот от мужества нации, и ее совести – легко.

 Но и здесь абсолютная победа невозможна. Как раз тогда, когда распределяли каюты писательской галеры, Осип Мандельштам всё еще жил «с голоса», бормоча страшные, самоубийственные свои строчки:

А вокруг него сброд тонкошеих вождей,

Он играет услугами полулюдей.

Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,

Он один лишь бабачит и тычет,

Как подкову, кует за указом указ:

Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.

Что ни казнь у него - то малина

И широкая грудь осетина.

Мало того, что Мандельштам написал всё ЭТО. Он нашел тех, кому ЭТО можно было ПРОЧЕСТЬ. И пусть тот же Пастернак в ужасе бежал от собрата, с криком: « Ты ЭТО не писал, а я это не слышал!». Но бежал-то он с тайным сознанием, если не правоты Мандельштама, но его права на свободный голос.

 После 1937 г., убийства зятя и травли дочери – Лидии – отношение Чуковского к «задумчивому и величавому» стало иным.  Пастернак, судя по всему, до самой смерти остался верен «восторженным словам» в адрес Сталина. И даже арест любимой женщины не смог изменить его отношения к вождю.

 Иван Павлов, в своей знаменитой лекции о русском мозге, произнесенной в 1918 году, говорил, что мозг этот склонен слепо верить словам и не замечать действительность. «…русский ум не привязан к фактам. Он больше любит слова и ими оперирует».

 Можно предположить, что в своем перерождении Борис Пастернак достиг совершенства: даже его мозг уподобился уму коренного народа. Великий мастер слова и сам стал  жертвой слов, жертвой пустой демагогии и лжи. Факты тревожили, мучили, слова утешали, баюкали и даже во сне не тревожили совесть.

 Мозг Мандельштама так и остался еврейским, не способным принимать черное за белое, убийственную ложь за спасительную правду. Он знал разницу между словом поэта и словом политика.

 Но если эта жизнь – необходимость бреда,

 И корабельный лес – высокие дома –

 Лети, безрукая победа –

Гиперборейская чума!

И в декабре семнадцатого года

 Всё потеряли мы любя:

 Один ограблен волею народа,

Другой ограбил сам себя

…

 На площади с броневиками

 Я вижу человека: он

 Волков горящими пугает головнями:

 Свобода, равенство, закон.

 «Закон», надо думать, пошел в рифму, вместо хрестоматийного – братства. Стихотворение «Кассандра» посвящено Анне Ахматовой, но кто ограблен волею народа, кто ограбил сам себя? Пастернак, Мандельштам? В любом случае, ограблены были оба.

 Пастернак всё же смог примириться с «чумой» и «необходимостью бреда», сохранив чудом свой удивительный голос, просто потому, что другого у него не было. Сохранив с помощью удивительной маскировки, преодолев канон социалистического реализма, требование простоты и народности. В погоне за недостижимым Б.Л. умудрился признаться не только в любви к Сталину. (Это чувство можно хоть как-то объяснить и понять). Пастернак спел панегирик Демьяну Бедному: «И я скажу вам, товарищи, что Демьян Бедный не только историческая фигура революции в ее решающие моменты фронтов и военного коммунизма, он для меня и по сей день остаётся Гансом Саксом нашего народного движения» Пленум правления Союза Писателей, февраль 1936 года.

 Мандельштаму «перековка» не удалась. Как не удалось любовное приближение к Сталину, Демьяну Бедному, а также к «нашим» фронтам военного коммунизма. Верно, на пороге насильственной смерти его уговорили написать «разрешенные» стихи о Сталине. С мукой он изобразил некие стансы, но здесь дело не только в том, что стихи Пастернака о вожде были искренни и талантливы, а Мандельштама - безлики и невзрачны, а в том, что к 1937 году время утверждения культа личности прошло. «Рябой черт» уже поверил в  своё божественное происхождение и в подтверждениях даже таких мастеров, как Мандельштам, он  не нуждался. Поэт был отправлен в кровавое, пыточное колесо и смерть в то время, когда большинству «инженеров человеческих душ» вовсе не хотелось покидать «пароход современности», с доступными удобствами и привилегиями на его борту.

 Мандельштам остался за бортом, Пастернак плыл дальше, выиграв время, чтобы подарить человечеству замечательные стихи и блистательные переводы Шекспира. Впрочем, не только: он и сам себе смог подарить то, что, с возрастом, казалось ему необходимым и важным.

«И полусонным стрелкам лень

Ворочаться на циферблате,

И дольше века длится день,

И не кончается объятье».

 Пастернак написал это о женщине, которую любил. Он был старше Ивинской на 22 года. Поэт, тем самым, продлил молодость тела и души, продлил свой «день».

 Мандельштам и женщина – тема особая, но и здесь представить Осипа Эмильевича, доживи он до преклонных лет, в мире с постаревшей  женой и в «объятиях»  молодой красавицы, второй, по сути, женой, - трудно, если вообще возможно. Одна жена была у Мандельштама, а он с ней «одна плоть», как и заповедано в Библии.

 С первой супругой, Евгенией Лурье, Пастернак развелся, и дело здесь, думается, не только «в  несходстве характеров». РУССКИЙ ПОЭТ и жена – еврейка – союз, скажем так, не совсем правильный.

 В двух поединках: со своим еврейством и палаческим режимом большевиков – Пастернак оказался победителем, но судьба ему преподнесла третий, решающий бой – с «Хрущевской оттепелью».

 Пастернак не лгал, не лицемерил, когда клялся в любви к вождю. Через 9 дней после похорон Сталина он пишет письмо Фадееву с очередным описанием причин своего преклонения не только перед  образом «величия и необозримости»  «гения всех веков и народов», но что самое удивительное: он клянется в любви к времени под властью вождя: «Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля, где мы родились и которую уже раньше любили за ее порыв и тягу к такому будущему, стала родиной чистой жизни, всемирно признанным местом осушения слез и смытых обид».

 Как после таких строк отнестись к антисоветскому пафосу «Доктора Живаго» - не знаю. Зато мне понятна реакция Пастернака на разоблачения ХХ съезда: «И каждый день приносит тупо,/ Так что и вправду невтерпёж,/ Фотографические группы/ Одних свиноподобных рож.

 Сколько ненависти за развенчание его героя, но и за суд над временем, которым Б.Л. гордился. Свиноподобные рожи покусились на всю жизнь Бориса Леонидовича, а то, что пришел конец ГУЛАГу, «Делу врачей» с возможным геноцидом его народа, кончилось деревенское рабство, стали строить дома для простых людей – все это не имело значения для великого гуманиста, верного заветам Льва Толстого.

 Впрочем, насчет «его народа» я оговорился. В список подписавших страшное письмо о «врачах убийцах» Сталин включил, несмотря на отчаянное сопротивление даже Лазаря Кагановича, а Бориса Пастернака, высочайшей волей, из евреев исключил, оставив ему чин РУССКОГО ПОЭТА. Он и здесь проявил исключительное «родство душ». Впрочем, даже тогда проявил, когда Пастернак, рискуя всем на свете, включая жизнь, не стал, по его же приказу, подписывать палаческое письмо с одобрением казни «врагов народа». До сих пор гадают, почему Сталин всё-таки не убил, пожалел тогда Пастернака? Догадок множество, как, видимо, и достаточно было причин такой милости. Мне же кажется, что инстинктом зверя, вождь уловил, что поэт – не враг ему, как некоорые генералы и маршалы, приговоренные к казни, а искренний друг, способный осветить своим гением его эпохальное значение в истории мира.

 Не враг, но и не раб, как большая часть «полулюдей», по определению того же Мандельштама. При всей любви к вождю, рабом его Борис Леонидович не был. Это к рабам, даже к самым преданным, хозяин был беспощаден. Он казнил каждого, кто под пытками подписывал «царицу доказательств» - добровольное признание. Тем, кому хватало мужества, здоровья и воли, отказаться от подписи – давал шанс выжить в ГУЛАГе. Тем же «добровольным признанием» было рабство даже самых близких к «трону» друзей и соратников вождя. Пастернаку удалось не только сохранить дистанцию, но и не стать рабом Сталина.

 Прямое тому доказательство: Ягода и Сталин не включили Б.Л. в бравую компанию лучших писателей, поэтов, драматургов СССР - упомянутых рабов на галере по Беломорканалу. Пастернак явно не годился для коллективного выражения одобрения политики партии и правительства, как не годился для рабского труда и «перековки».

 Тоже НЕ РАБСТВО, возможно, «спасло» Мандельштама от расстрела сразу после «суда». Он получил всего лишь пять лет лагерей. Срок, по тем временам, «детский». Великому поэту было позволено умереть не сразу, а на каторге - от голода, вшей и безумия.

 «Свиноподобные рожи» прощать Пастернаку ненависть к ним не захотели, и великий поэт стал жертвой очередной, партийной травли. Любимого, беспощадного Сталина не смел бояться Борис Леонидович, а Хрущева, большевиков с расшатавшимися зубами, испугался, струсил, отказавшись от Нобелевской премии, но, вернее всего, от угрозы высылки за бугор и, главное, лишения его звания РУССКОГО ПОЭТА. Глядишь, и  кремлёвская власть насильно определит его обратно- в евреи, вернув туда, откуда он бежал всю свою жизнь.

Читаю у Варлама Шаламова: «У Солженицына та же трусость, что и у Пастернака. Боится переехать границу, что его не пустят назад. Именно этого и боялся Пастернак. И хоть Солженицын знает, что «не будет в ногах валяться», ведёт себя так же. Солженицын боялся встречи с Западом, а не переезда границы. А Пастернак встречался с Западом сто раз, причины были иные. Пастернаку был дорог утренний кофе, в семьдесят лет налаженный быт. Зачем было отказываться от премии – это мне и совсем непонятно. Пастернак, очевидно, считал, что за границей «негодяев», как он говорил – в сто раз больше, чем у нас».

Понятно, что вынести перемену участи Борис Пастернак не смог, как не смог при жизни догадаться, что еврейское происхождение и звание великого поэта отнять у него было не по силам никому. Таким уж произвели его на свет Божий Исаак и Розалия, в девичестве - Кауфман.

 «Погасли звёзды»? Что за пошлость пришла тебе в голову. Да нет же! Раз ты думаешь, пишешь о них, читаешь великий дар тех же, Пастернака и Мандельштама. Беги от глупости гордыни – много таких, как ты… Всё еще много. «Рукописи не горят» и Звезды не гаснут. Может быть, уходят всё дальше в глубины Вселенной. Уходят всё дальше, до полной невидимости с Земли.