СТРИПТИЗ ДИМЫ БЫКОВА

О. ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. Наш гость сегодня – просит писатель Дмитрий Быков. Все остальные его профессии вам известны, и род занятий.

Д. БЫКОВ: Здравствуйте, Оля. Здравствуйте все!

О. ЖУРАВЛЕВА: Здравствуйте! Я пока начну с вопросов, которые пришли по интернету. Пишет нам один из наших слушателей: Дмитрий Львович, ВВП так и не поздравил нового президента Украины. Означает ли это, то Кремль не признает его легитимность. Это вообще важно?

Д. БЫКОВ: Знаете, поздравлять и признавать легитимность, как мы знаем, разные вещи. Барак Обама тоже долго медлил с известным поздравлением. Я написал такую драматическую поэму в свое время об этом:

Обама! Я хотя не Гавел, но уважай хотя б страну. Хочу, чтоб ты меня поздравил. — Ну поздравляю… — Нет, без «ну»!

Такой довольно долгий был между ними диалог, я помню. Я за что люблю Владимира Владимировича, люблю по-настоящему, искренне, так это за прямоту. Он не притворяется. Если бы он поздравил, в этом было бы какое-то фарисейство. Знаете, все эти фальшивые американские улыбочки, вечное « How do you do». А в глазах – «чтоб ты сдох!». А вот здесь все честно. Ну, не поздравил и не поздравил. Хорошо. И про Владимира Владимировича и про Порошенко после этого все ясно.

О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда уж раскройте, что ясно.

Д. БЫКОВ: Ясно, что Владимир Владимирович не будет прибегать к дипломатическим экивокам, но, вероятно, будет терпеть. Про Порошенко ясно, что он очень не нравится Владимиру Владимировичу. Это, наверное, при очень немногих свидетельствах в его пользу, скорее плюс, нежели минус.

О. ЖУРАВЛЕВА: То есть хорошо его характеризует.

Д. БЫКОВ: Хорошо его характеризует.

О. ЖУРАВЛЕВА: Если прямота Владимира Владимировича вам так нравится: было сделано заявление, но так как мы недавно слышали, что она на Крым тоже особо не претендует…

Д. БЫКОВ: На Крым она не претендовала, но там не было выхода. Здесь уже действительно нужно всерьез, мне кажется, хоть раз феноменологически посмотреть на Донецк. То есть назвать вещи своими именами. Этого не делается категорически. Я посмотрел вопросы. Меня очень многие просят, некоторые и требуют высказаться: как же вот, идет война, что же вы не против войны. Во-первых, я против этой войны изначально. Я был против тогда, когда вы, дорогие, спрашивающие, были за и кричали «На Киев! На Киев!». Я уже тогда говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет и много мирных граждан погибнет. Давайте посмотрим на вещи объективно. Донецк – российский Израиль. Очень многие говорят, что это российская Палестина. Нет. К сожалению, не так. Из общества выделяется (тогда – из большой еврейской диаспоры, сильно очень пострадавшей от Холокоста, теперь – из русского мира, который переживает и раздробленность, и униженность, и многие не лучшие времена) выделается пассионарная часть. Эта пассионарная часть вдохновляется совершенно эклектичными, очень странными идеалами. Они хотят восстановить ту Россию, которая существует в их воображении. Тут какая-то удивительная каша из эзотерики, из советского патриотизма, из Вед, Рун, Влесовой книги, славянского язычества!

О. ЖУРАВЛЕВА: Я еще добавлю «Остров Крым» туда.

Д. БЫКОВ: «Остров Крым», лимоновская романтика, совершенно безумная. У Лимонова была же книга, где все это было написано. Такая «Другая Россия». Очень трогательная романтическая поэма. «Республика молодых», где все занимаются сексом и воздухоплаванием, и при этом господствует военная дисциплина. Вот сейчас такой Израиль. Там такую идеальную Россию пытаются построить там российские идеалисты. Я хорошо помню, как Новелла Матвеева (я часто ссылаюсь на ее мнение, она умеет формулировать) мне когда-то сказала: поосторожней с апологией романтизма – Гитлер был романтик. И действительно, я помню, как Лени Рифеншталь мне в интервью сказала: конечно, Адольф был гораздо романтичнее, чем ваш Ленин. Это романтики. Стрелков романтик, Бородай романтик. Че Гевары такие, как правильно написал Кашин. Они удивляются, почему их не поддерживает местное население. Местное население совершенно не собирается их поддерживать. Многие меня спрашивают: как вы относитесь к тому, что русских убивают в Донецке. У меня вопрос: а что русские делают в Донецке. Донецк – территория Украины. Кто их туда позвал? Я не видел воззвание местного населения, которое бы обратилось к руссским варягам просьбой «придите и володейте нами, спасите нас от укрофашизма».Если бы они хотели спастись от укрофашизма, Донецк вывевал бы не так. Сейчас в Донецке воюет пассионарное меньшинство. Это попытка построить правильную Россию на чужой территории. Осталось уговорить чужую территорию

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы предполагаете, что основная масса этого меньшинства пришлая?

Д. БЫКОВ: Я не могу казать, что основная. Цифр у меня нет. Очень значительная масса – люди, приехавшие из России, потому что в России им делать нечего. Что делать сегодня в России пенсионариям? Сегодня в России пассионарий даром не нужен. России сегодня нужен тупой, покорный, готовый голосовать за что ему скажут, желательно – люмпен, потому что работать ему практически негде. Что делать молодым, здоровым людям со страшным хаосом в голове? Где им реализовываться? Что, им заниматься вечно, как Гиркин, реконструкциями, ролевыми играми? У меня много друзей играют в ролевые игры. Они утомляются к 3-4 сезону. Невозможно вечно жить в придуманном мире. Им хочется пожить по-настоящему. И вот они едут строить себе. Знаете, они же распространяют очень смешной, на самом деле, фейковый, конечно, я думаю, но хорошо придуманный документ, где говорят о ценностях этой ДНР. Что нам плевать и на российскую власть, и на российскую оппозицию, и на Америку, и на погрязшую в капитализме и люмпенстве Россию. Мы будем здесь строить новое и здоровое общество. Такой документ, несколько футуристического плана. Конечно, то, что они воюют, очень плохо. То, что при этом гибнет местное население, – трагедия. То, что эти мирные люди расплачиваются за чужие болезненные фантазмы, еще ужаснее. Но давайте, еще раз говорю, смотреть без оценок, как на феномен: когда появился Израиль, тот же Ближний Восток стал еще опаснее. И многие мирные люди погибли, погибли и в Израиле, и в Палестине. Но ничего не поделаешь. Пассионарная часть нации… Скажем, энергичная и не очень умная, в данном случае, часть нации романтическая выделяется в диаспору. И начинает самоутверждаться на чужой территории. Я всегда говорил, что России обязательно нужен свой Израиль, потому что внутри страны этим людям совершенно нечего делать. А вот теперь посмотрим, что у них получится. Мне бы, конечно, очень хотелось, чтобы они каким-то мирным путем это свернули. Но пока на это не похоже.

РЕКЛАМА

О. ЖУРАВЛЕВА: Тут же написали вам: не обижайте Израиль. Даже не оскорбляйте, написали.

Д. БЫКОВ: Подождите, братцы! Давайте в научном поиске, в поиске научных аналогий не будем усматривать оскорблений. Тому, кто это спросил, я хочу сказать: собственно, к идее Израиля я тоже отношусь не очень хорошо, об этом многие знают. Я все время читаю рассказы бравых израильтян, как меня в Израиле избили, выгнал из страны, запретили появляться. Ничего подобного не было. В Израиле меня один раз спросили: вот в одном в вашем интервью есть мнение, что Израиль – историческая ошибка, вот почему вы так говорите. Я в ответ процитировал статью Эренбурга 22 года о том, что, на мой взгляд, место соли в других блюдах, а собираться в одной солонке ей не обязательно. И вообще, как мне кажется, создание своего национального государства в 20 веке – шаг назад. Это возвращение от светлого будущего всех наций к идеологии крови и почвы, то есть рожденных данностей. Это более примитивно, мне кажется. Я полагаю, что страна, которая как бы распространена всемирно, которая сплочена религией и культурой, общей памятью, но не территорией, - это просто антропологически более высокий образец. Вот так я считаю. Я не очень радостно отношусь к тому, что Израиль делает, что он говорит. И мне совсем неприятно, что многие туда уезжают. Но раз уж так получилось, приходится этот проект вот в таком духе продолжать оценивать. Что же вы обижаетесь, когда русские, которым не нравится существовать в нынешней России с ее абсолютной тупиковостью исторического развития, с ее господством лояльной глупости, с ее страшным недостатком умных людей во власти - что же в хотите, если кто-то пытается построить правильную Россию? Это лимоновские старые идеи: построим другую Россию. Искали территорию, на которой бы это сделать.

О. ЖУРАВЛЕВА: Подождите, Дмитрий Львович, вас тут ловят вот на чем: на юго-востоке разве не от 30 до 50% русских, пишет Таня. Ольга пишет, что русские там всегда жили, притесняемы были.

Д. БЫКОВ: Скажите, пожалуйста, а разве 30-50% жителей востока поддерживают сейчас военную операцию со стороны Донецкой республики?

О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда нужно о терминах договориться.

Д. БЫКОВ: Давайте договоримся. Давайте говорить об украинских русских и пришлых русских, скажем, условно говоря, ростовских русских. Что касается унижения русских в Донецке. Я служил в армии с донецким призывом (как в армии говорят, призывом). Там было довольно много украинских русских. Не то что никто из них не жаловался на притеснения – они совершенно легитимно чувствовали себя гражданами и во многих отношениях хозяевами области. А что же, они при Януковиче чувствовали себя униженными? Побойтесь бога! Или кто-то успел унизить за 3 месяца Майдана? Или они всерьез действительно испугались, что сейчас придет майдановская хунта и запретит им разговаривать на русском языке? Ну, господа! Они же в Украине живут. Ли на Украине, как вам нравится. Они все-таки смотрят не только российской ТВ. Они могут сами убедиться в том, что никто не собирался вырывать русский язык у них изо рта. И никаких притеснений там по-настоящему не было до того, как начались вот эти военные действия. А после этого сразу стали гибнуть мирные люди.

О. ЖУРАВЛЕВА: То есть некие пассионарии воспользовались ситуацией?

Д. БЫКОВ: Они долго искали, какой бы ситуацией воспользоваться. Они искали по российским границам анклав, где можно было бы это построить. Лимонов сам описывает свою экспедицию в поисках такого анклава. И, может быть, это было бы даже хорошо, если бы это получилось. Моя давняя приязнь к Лимонову после всей той позорной клеветы и дряни, которую он обо мне сейчас пишет, после всех этих провокаций, не может меня заставить меня разлюбить. Вас люблю, Эдуард Вениаминович! А то, что вы пишете, что я вам неприятен, так я не Фифи, слава тебе, господи, чтобы быть вам приятным. Вы со всеми, кроме женщин, рвете первым, чтобы сделать из них литературу. Со мной у вас этого не получится. Я продолжаю вас нежно любить. Пиши еще, Автор!

И Лимонов, и Джемаль, и многие другие русские идеологи, среди который есть весьма неглупые люди (не все же там Дугины). И все они мечтали о России, которая возродится, о России пассионарной, где человек готов будет умереть за идею. Я не очень люблю термин «пассионарность». Он в общем фальшивый. Назовем это иначе. Назовем это людьми, которые готовы жить ради дела и за это дело умереть. Многим хочется такую Россию построить. Многие понимают, во-первых, что в самой России сейчас построить это нереально: она слишком большая. Во-вторых, слишком испортившаяся за последние 20-30-40 лет. Уже и в 1982 году это было невозможно. Нужен маленький анклав, в котором русские, как на острове Крым, могли бы явить свои лучшие качества. Вот сейчас Донецку не повезло стать этой территорией. К сожалению, духовность там понимается как некая странная смесь религиозности и бандитизма. Наверное, нужно эту духовность как-то корректировать. Но то, что правильная Россия, мечта правильной России живет во многих сердцах, это факт. Я не хочу солидаризироваться с теми, кто расстреливает Донецкую республику. Мне очень жаль идеалистов, которые туда поехали. И это трагедия, что они в своей стране не нужны. Я, конечно, не фанат ни Стрелкова, ни Бородая. Но они идейные враги. А с идейными врагами можно разговаривать и договариваться. Стрелков, в конце концов, книжки пишет. Бородая - публицист. Они-то не бандиты по своей природе. Они люди с убеждениями, люди со взглядами. То, что происходит сейчас в Донецке – приговор состоянию российскому обществу, в котором такие люди не нужны.

О. ЖУРАВЛЕВА: Почему на то, что происходит в Луганске и Донецке, никак не реагирует Запад? Или, как пишет нам Дыбенко, реагирует странно. Якобы давление на нас: прекратить сопротивление востока центральной украинской власти.

Д. БЫКОВ: Ну как же Запад «не реагирует»? Запад вот попросил миллиард у Конгресса, чтобы активизировать американское военное присутствие в Европе. Понимаете, это все очень плачевно. Пассионарии всегда приносят серьезные проблемы. Давайте посмотрим на ситуацию в Латинской Америке в 50-60 годы. Тогда ведь мир тоже оказался на грани ядерной войны. Куба – такая часть латиноамериканского мира, которая этих пассионариев объединила. И вы обратите внимание: копия же ситуация. Все поехали туда. Кстати говоря, не случайно ведь Бородай – копия барбудос. Почему Фидель Кастро не брил бороду? Вот победит коммунизм во всем мире – тогда сбреет. Близко время, Фидель, когда ты побреешься, - хочется мне иногда сказать ему, потому что коммунизм во всем мире уже близок. Если говорить серьезно, Куба же тогда тоже объединила в себе всех пассионариев Латинской Америки. Я не говорю о том, что колумбиец Габриэль Гарсия Маркес был большим другом Фиделя. Но давайте вспомним, откуда родом Че и почему у него такая кличка. Он аргентинец. И вся абсолютно Латинская Америка делегировала на Кубу своих пассионариев. И у них получилось: они построили свою Донецкую область в Карибском бассейне. После чего случилась постановка мира на грань ядерной войны. Так получилось, что поговорили по прямому проводу Хрущев и Кеннеди и сказали: ладно, на этот раз, глядишь, понесло. И тоже не демобилизовывали, да. Это же аналогии настолько очевидные! Я не понимаю, как люди мимо нее проходят. Они, наверное, не хотят такую приятную вещь, как революционная Куба, как-то соотнести с такой неприятно вещью, как ДНР. Но, ребята, поймите: на Кубе тоже очень многие погибли. Про Че Гевару его родственники говорили: плохой был человек – никогда не спорил, сразу стрелял. При том, что они был романтик абсолютный. Он даже внешне был немножко на Стрелкова похож. Если Стрелкову повезет уцелеть и начать строить мирную жизнь в Донецке, он будет это делать так же неумело и неловко, как Че, который на промышленных совещаниях с инженерами читал стихи. И говорил, что достоин медали как худший министр, как худший банкир в истории человечества. Но он не умел этого делать. Поехал в Боливию - и там случилось то, что случилось. История с Кубой – один в один. Донецк – наша Куба либре. И будет, наверняка, какой-нибудь коктейль, типа «Куба либре», самогон с колой. И мне просто хочется, чтобы люди перестали делиться так яростно, кричать: вот, Донецк - свобода. Или наоборот: «героям слава, Украина раздавит Донецк». Поймите, Куба не может быть хорошей или плохой. Это остров свободы. Вот сейчас остров свободы выглядит так. Это ужасно, это бесчеловечно, это приводит к гибели мирных жителей. Но вы не может кастрировать все человечество. Поэтому мне и приходится с тоской думать о том, что эти глубоко неприятные мне люди имеют свою правду и свой резон.

О. ЖУРАВЛЕВА: Дмитрий Львович, дорогой, но ведь понятно, почему никто не видит этой вашей истории, этой вашей конструкции. Кроме вас ни в каких романтиков в политике, даже в вооруженных романтиков никто не верит.

Д. БЫКОВ: Как я сочувствую страстно сейчас Путину! Оно оказался в чудовищной ситуации. Кашин, конечно, прав. Путин с его осторожностью, с его принципиальной непассионарностью не стал бы координировать этих людей. Ему Стрелков классово не близкий. Путин романтиков не любит. Я не вижу посредников в этой ситуации, который мог бы их развести. Можно развести по разным сторонам политически разных людей. Но как вы антропологически, по-человечески разных людей разведете- я не представляю. Я, кстати, не думаю, что в Донецке так уж много единомышленников у Бородая и Стрелкова. Не зря это отчаянное, страшное обращение Стрелкова. Очень похожее на Мисимы перед смертью: что же вы все терпите, что же вы все не придете в наши ряды. А Мисима, кстати, один из любимых писателей Лимонова. Вот в этом-то весь и ужас: там, в Донецке, они в одиночестве. Иссечь эту Донецкую республику, чтобы о ней вечно сохранялась память в легендах, как герой Стругацких: «а ты войдешь в легенды» красивому разбойнику. Это целая проблема. Я не вижу пока выхода реального из этой ситуации. Мне очень жаль российское руководство.

О. ЖУРАВЛЕВА: А там тоже красивые разбойники вокруг этих романтиков?

Д. БЫКОВ: Там разные люди. Прав, конечно, Бабченко, что на вторую неделю войны забываешь, за что воюешь. А тут уже только уцелеть бы. Там разные люди. Разные, сложные. Среди них есть, безусловно, романтики. Но подавляющее из них большинство это либо романтики с большой дроги, которые хотят погреть тоже руки на этом, по магазинам пошмалять. Большое количество людей, поехавших из России за этим удивительным делом. Я еще раз говорю: ребята, попробуйте, пока вы не участники ситуации, пока к вам это не пришло, посмотреть на это дело со стороны. Не надо все время делиться и кричать: ах, вы за тех, кто сжигал в Одессе. Вы немножко сначала разберитесь, кто там кого сжигал в Одессе и что там было на самом деле. Кто эти люди, которые с тыла от Дома профсоюзов заходили в него и там стреляли? Кто загнал туда людей с Куликова поля, поманив их убежищем? Давайте сначала в этом разберемся, а потом будем говорить. Но не нужно все время кричать: ах, вы за тех, кто убивает, ах, где же Алексеева и Ковалев, почему они не возмутятся. Убивают там с обеих сторон. И активизировалась эта ситуация и зародилась эта ситуация .безусловно, потому, что кое-какие не в меру активные люди захотели, как пишут на одном форуме, дойти до Брюсселя. Дойти до Брюсселя у них не получится. Это пора признать. Но признать из-за этого, что вся Донецкая республика состоит из грабителей и подонков – это тоже нельзя. Это колоссальная ложь. Там очень много людей с безумными тараканами в голове. А эти тараканы в голове расплодились у них после краха советской власти. Вот тут мы и подумаем.

О. ЖУРАВЛЕВА: Какова правильная политика с уже выбранной украинской властью? Что сейчас Порошенко делать несчастному?

Д. БЫКОВ: К сожалению, у украинской власти нет выбора. Ситуация дошла до того, что антитеррористическая операция, как это ни называют, должна быть закончена. Можно же закончить и закончить. Давайте вспомним мудрую политику Владимира Путина, закончившего антитеррористическую ситуацию в Чечне. У нас там сейчас в Чечне сидит человек, которого многие называют большим лоялистом, чем Путин, большим русским, чем Путин. Мне кажется, что там, в Донецке, можно поставить своего Кадырова. Мятежник, который переходит на сторону власти…

О. ЖУРАВЛЕВА: Желательно, бывший бандит.

Д. БЫКОВ: Не обязательно. Я так не думаю. Бывший пассионарий. Просто, знаете, я трусливее вас, и у меня словарь уже подготовлен на этот предмет. Нужно найти там своего человека. Конечно, придется кормить Донецк очень сильно. Но он всегда был дотационным регионом в последние 10 лет. Просто нужно провести переговоры с кем-то из них. И найти там лояльного человека. Я вряд ли думаю, что это будет Стрелков или Бородай – они слишком принципиальные. Но кого-то из них…. Тот же Рамзан Кадыров вряд ли был самым известным человеком в Донецкой республике. Самым известным был Масхадов – и вы помните, как он кончил. Найти своего человека там. И он усмирит Донецкую республику, воспринимаясь ей как свой. Н усмирит гораздо лучше, чем любая АТО. Слушайтесь Владимира Путина. Этот человек плохого не посоветует.

НОВОСТИ

О. ЖУРАВЛЕВА: И вот прекрасна последовала реакция на пламенное выступление о пассионариях: «какой ужас, куда несется тройка Быков. Ну, это мягко».

Д. БЫКОВ: Тройка – имеется в виду такая троичность: Быков-отец, Быков-сын?

О. ЖУРАВЛЕВА: Так: «не оправдывайте Путина». «Господи, как лжет Быков, самолетами по людям, как же гадко это слышать».

Д. БЫКОВ: Подождите, какой Быков лжет самолетами по людям? Где я лгал самолетами по людям?

О. ЖУРАВЛЕВА: Нет, все, что выше – лгал Быков. А «самолетами по людям» - это, наверняка, фашисты.

Д. БЫКОВ: А! Про самолеты я тоже прошу разобраться. Мне пока не очень понятно, что там произошло с Луганском. Конечно, это ужасно, что убили двух женщин. И из них одна – член Донецкого правительства. Мне только интересно, кто сделал ее членом Донецкого правительства и почему она не была эвакуирована из зоны обстрела своевременно и кто в этом виноват. Потому что она оказалась в зоне обстрела, о котором, между прочим, предупреждали. И сам этот обстрел тоже ужасный. Я много раз об этом говорил. Что вы ждете от меня все время осуждения обеих сторон? Осуждение – не теория, не идея, не мышление. Это мой моральный ужас перед историей. Но ход истории надо понимать холодным умом. Мне очень нравится многие эти тезисы и про конченую мразь, про страшного циника, про ненависть к российскому народу и про то, что я Путина оправдываю. Если прилетает с двух сторон – значит, все правильно, потому что истина всегда находится на этой тонкой линии между двумя враждующими, обалдевшими кланами. Вот они пишут вы ненавидите русский народ. Нет, ребята, все гораздо лучше: я ненавижу вас, которые называют себя русским народом, не имея на то ровно никаких НРЗБ. Почему ненавижу? Потому что на любую попытку мысли, анализа, исторической аналогии вы отвечаете ревом, криком, прямыми личными оскорблениями. Вы назвали себя русским народом. И кстати, очень жалко, что Стрелков и Бородая строят и защищают ту Россию, которая им кажется. Вот с реальной Россией – богатой, сложной, европейской, умной, широкой необычайно – это не имеет ничего общего. Вот они себе придумали такую Россию вы, которые агрессивно называете себя русским народом, никакого отношения к русскому народу не имеете. Не напрашивайтесь, не лезьте туда: русский народ благополучно вас отряхнет и продолжит свой триумфальный путь с Гагариным, Победой, антифашизмом – со всем. А вы у него путаетесь под ногами. Вы, профессиональные русские. Ну, ничего не поделаешь: приходится терпеть ваше существование.

О. ЖУРАВЛЕВА: Маргарите пишет: Дмитрий Львович, спасибо. Это вам прилетело из центра.

Д. БЫКОВ: Спасибо и вам, Маргарита. Спасибо от вашего Мастера. Мы всегда готовы.

О. ЖУРАВЛЕВА: Надо теперь уже только осмысливать сказанное.

Д. БЫКОВ: Осмысливать сказанное и искать такого человека в Донецке, который мог бы оказаться компромиссным между, условно говоря, Стрелковым и Порошенко. Как бы только этот человек не убрал первыми Стрелкова и Бородая. Их мне жаль. И я бы хотел, чтобы какие-нибудь российские профессионалы гарантировали им жизнь и безопасность, равно как и всему донецкому правительству, в котором, кстати, есть женщины. Женщин вообще убивать – как? Это не умещается в мое сознание.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы гуманист.

Д. БЫКОВ: Да, я большой гуманист. Феминист даже, я бы сказал.

О. ЖУРАВЛЕВА: Наоборот же, феминистки за равные права, вы что!

Д. БЫКОВ: Да, я контрфеминист в таком случае.

О. ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. Тогда еще по одной такой истории, которая искаженным эхом де=то рядом прозвучала. Дыбенко спрашивает: вы считаете, что Анкваб поступил правильно, не став бороться с оппозицией? Вы написали по этому поводу стихи.

Д. БЫКОВ: Он не совсем веселый. Я бы сказал, лирический, лирико- даже драматический, в каком-то смысле. Я написал и думаю, что очень трудно оценивать в этических категориях поступки, продиктованные неизбежностью. Я не знаю, был ли у Анкваба выбор. Мне кажется, что его совестью в этот момент, его моральным императивом был Сурков, который дал ему такой совет.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вот так все просто?

Д. БЫКОВ: Мне кажется, да. Я в любом случае одобряю поступок человека, который вместо вооруженного противостояния под гарантии согласился оставить пост. Когда говорят, что Виктор Федорович Янукович поступил как тряпка, а надо было весь Майдан разогнать сразу: ребята, Виктор Янукович уже попытался силовым методом самый первый студенческий Майдан, 300 человек, разогнать. Он их разогнал, а на следующий день их было сотни тысяч. Это такая вещь, которую не всегда можно разогнать. Я поступок Анкваба одобряю. Это поступок моральный. Человек, который уходит от власти, чтобы не вызвать революцию, в любом случае человек нравственный. Беда в том, что иногда это поздно делать. Вот Николай Второй отрекся, а отрекаться-то уже поздно было – уже процесс пошел, уже нельзя было не отречься. Александр Анкваб, по-моему, человек хороший. Я не знаю его лично, но этот его поступок я одобряю.

О. ЖУРАВЛЕВА: Еще пара вопросов совершенно по другому поводу. Есть еще одна точка болевая.

Д. БЫКОВ: ЕГЭ?

О. ЖУРАВЛЕВА: Да. «Кто придумал вопрос про самого старого участнвки Крымской войны? Это издевательство или на полном серьезе?».

Д. БЫКОВ: Я не знаю ничего об этом. А кто это?

О. ЖУРАВЛЕВА: Не знаете? Это черепашка. Она в 2004 году умерла.

Д. БЫКОВ: Ребята, я этого не знаю я знаю одно, что в этом году на текстах по русскому языку ЕГЭ был и мой. Из моей книжки про Маяковского ЖЗЛ-вской, еще не вышедшей, но из опубликованных двух глав. Может быть, это не очень удачный выбор, потому что это сложный текст. Но я благодарен, я польщен, да. И спасибо тем, кто это сделал. Я оказался в одном рядом с классиками: Астафьевым, Солоухиным, Толстым. Я от очень многих детей, в том числе моих выпускников (слава богу, моим выпускникам этого не досталось!) получил вопрос: какова главная мысль этого текста. Там надо всегда мотивировать. Я простой человек, у меня главная мысль всегда наглядна. Главная мысль заключается в том, что в Октябрьской революции делали ее романтики, а победили обыватели. И Маяковский этот кризис в 27 году ощутил. Вот и все. Это удивительным образом корреспондирует с тем, о чем мы говорили сегодня.

Бородай ведь не только барбудос. Бородай – такой русский Жаботинский. Примерно того же таланта публицист идейный. Некоторые боготворят Жаботинского, некоторые восхищаются его талантом. По-моему, это просто посредственный писатель и довольно хлесткий публицист. В Израиле многие говорят, что я завидую. Наверное, завидую. Я не люблю ни Жаботинского, ни Бородая. Но я за то, чтобы писатели все-таки не были убиваемы. Вот это важная вещь. Да и остальные чтобы жили. Я за то, чтобы все жили.

О. ЖУРАВЛЕВА: Да и Виктор Хара.

Д. БЫКОВ: Да, там есть и свой Виктор Хара. Я даже думаю, что если бы в России было место людям, которые хотят работать, строить армию, жить по-настоящему, не играть вечно в ролевую игру под названием «НАШИ». Чтобы меньше было карьеризма, чтобы больше было живого дела. Если бы в России было что делать умным, талантливым и активным людям, эти люди не уезжали бы ни в Силиконовую долину, ни в Донецкую долину. Они бы Россию делали нормальной. И не было бы между ними никаких противоречий, потому что люди, занятые общим делом, не вспоминают на каждом шагу, кто еврей – кто русский, кто левый – кто правый. У них есть общее дело – Россия, которую надо возрождать. А пока у нас тут имитационная Россия, они будут ехать. Одни на Запад, а другие на Восток.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы когда-то говорили, что экзамен – такая штука, нужно ребенка немного невротизировать, чтобы он бодрее был. В прошлом году у нас была волна про нарушения. Сейчас вдруг возникли самоубийства. Хотя я читала одного мною уважаемого доктора, который говорил, что психически явные проблемы ребенка надо было бы отследить до ЕГЭ.

Д. БЫКОВ: Отследить заранее психические проблемы у ребенка, который убил учителя, которые никак не были связаны с проблемами преподавания географии. Очень многие во многих депрессивных регионах России кончают с собой. В Пскове, например, самый большой, самый высокий процент самоубийства. Тамошний губернатор Турчак даже создал комиссию по этому вопросу, каковое действие я горячо одобряю. Октябрьская статья прошлого года. Почему вообще в России так высок процент самоубийств, выше, чем в мире, в Европе? Хотя в Скандинавии тоже очень высок. Люди не натренированные. Люди при преодолении трудностей в имитационной стране не имеют должного запаса прочности. А жизнь – не имитация. Жизнь – всерьез. Я за то, чтобы школьник перед экзаменом волновался. И чтобы он умел отстаивать свою правоту.

О. ЖУРАВЛЕВА: Как отстаивать? Вам тут говорят: камеры, чуть ли не наручники, чужие люди, много вопросом.

Д. БЫКОВ: Наручников нет. Не надо. Надо уметь. Когда-нибудь вам придется спать с чужим человеком, незнакомым, придется строить семью с чужим человеком. Придется подчиняться в армии чужому человеку. Все люди чужие. Максим Кантор, когда я еще общался с этим человеком, сказал: иногда жалко себя – всех много, а я один. Это хорошая фраза. Всех много. Я люблю своих врагов. Всех много, а мы одни, нас мало. Надо учиться отстаивать свое. Тогда вы не покончите с собой ни в какой ситуации. А ваши враги покончат. И это будет правильно.

О. ЖУРАВЛЕВА: Пожелания от Дмитрия Быкова. «Особое мнение». Всем спасибо. Всего доброго!

РЕВИЗИЯ СТАЛИНИЗМА

 

 Ревизия сталинизма подобна ревизии Холокоста. И та и другая компания направлены на повторение былого. Одним не терпится решить окончательно "еврейский вопрос", другие спешат вновь ввести в России рабство на крови. Сегодня, похоже, и в стандартные учебники России, войдет скромная цифра расстрелянных при Сталине людей (несколько сот тысяч). Да и те, как растолкуют, не были "невинными овечками". Ну, а иные источники можно и удалить из Интернета. Спешу напомнить, пока эти цифры и факты легкодоступны. 

Оценки масштабов сталинских репрессий

Оценки масштабов репрессий сильно различаются главным образом из-за разного определения понятия «репрессии» и набора категорий лиц, включаемых в понятие «жертвы репрессий», а также в связи с существенной неполнотой и противоречиями в доступных исследователям документах^[134]. К жертвам репрессий различные исследователи относят следующие категории граждан:

• только осуждённых за «контрреволюционные преступления» (преимущественно по 58-й статье) (Земсков, Воронцов);

• дополнительно включаются все осуждённые органами госбезопасности, а также сосланные на спецпоселения раскулаченные крестьяне, репрессированные народы (Охотин, Рогинский^[134]);

• дополнительно включаются жертвы неоправданно жестоких наказаний по некоторым уголовным статьям (по «закону о колосках», за прогулы и т. п.);

• подсчитывается общее число заключённых в лагерях (Вишневский^[135]) либо общее количество осуждённых судами (включая наказания без лишения свободы; Попов^[136][137], Цаплин^[138]) и утверждается, что получившиеся огромные цифры характеризуют масштабы избыточно репрессивной политики государства.

Основным критерием для включения той или иной категории граждан в общее число репрессированных служит необоснованность применённых репрессий. В отличие от официальной статистики НКВД по осуждённым по 58-й статье, надёжные данные о численности остальных категорий отсутствуют, и исследователями приводятся различные оценки. Суммарные оценки по всем упомянутым категориям составляют 25—30 млн подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки^[135] и свыше 40 млн для менее суровых наказаний.

Всего жертвами репрессий за советский период, по данным правозащитной организации «Мемориал», стало от 11—12 до 38—39 млн человек^[139]. Из них:

• 4,5 — 4,8 млн человек были осуждены по политическим мотивам, из них расстреляны примерно 1,1 млн, остальные попали в ГУЛАГ;
• не менее 6,5 млн подверглись депортации (с 1920 года, когда были депортированы 9 тысяч семей пяти казачьих станиц, или 45 тысяч человек, до депортации 1951—1952 годов);
• примерно 4 млн были лишены избирательных прав по Конституции 1918 года (более миллиона) и постановлению 1925 года (по которому в эту категорию включались члены семей);
• примерно 400—500 тысяч было репрессировано на основе разных указов и постановлений;
• 6—7 млн погибли от голода 1932—1933 годов;
• 17 961 тыс. человек стали жертвами так называемых трудовых указов (изданы 26 июня 1940, отменены в 1956 году).

Количество осуждённых по обвинениям в контрреволюционных преступлениях[править | править исходный текст]

В феврале 1954 г. на имя Н. С. Хрущёва была подготовлена справка, подписанная Генеральным прокурором СССР Р.Руденко, министром внутренних дел СССР С.Кругловым и министром юстиции СССР К.Горшениным, в которой называлось число осуждённых за контрреволюционные преступления за период с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. Согласно справке, всего за этот период было осуждено Коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе приговорено к смертной казни 642 980 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220 человек, к ссылке и высылке — 765 180 человек.^[140][141].

Согласно «Справке 1 спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осуждённых в период 1921 −1953 гг.» от 11 декабря 1953 г., подписанной начальником архивного отдела МВД Павловым, на основании данных которой, видимо, была составлена справка, направленная Хрущёву, за период с 1921 г. по 1938 г. по делам ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД и с 1939 г. по середину 1953 г. за контрреволюционные преступления было всего осуждено судебными и внесудебными органами 4 060 306 человек, из них приговорено к смертной казни 799 455 человек, к содержанию в лагерях и тюрьмах — 2 631 397 человек, к ссылке и высылке — 413 512 человек, к «прочим мерам» — 215 942 человек. Согласно этому документу, всего было арестовано за 1921—1938 гг. 4 835 937 человек (к/р — 3 341 989, другие преступления — 1 493 948) из них осуждено 2 944 879, их них к ВМН 745 220. В 1939—1953 осуждено за к/р — 1 115 247, из них к ВМН 54 235 (из них 23 278 в 1942 г.)^{[142][143][144][145][146]}).

По данным разных исследователей, всего за период с 1930 по 1953 годы по политическим обвинениям было арестовано от 3,6 до 3,8 млн человек, из них расстреляно от 748 до 786 тысяч^{[141][147][148]}. Основной пик расстрелов пришёлся на годы «большого террора», когда было казнено 682—684 тысячи человек^[149][150].

Всего в 1918—1953 гг., по данным анализа статистики областных управлений КГБ СССР, проведённого в 1988 г., органами ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ были арестованы 4 308 487 человек, из них 835 194 расстреляны.^[141].

Существует вполне обоснованное мнение, что при оценке общего числа жертв политических репрессий необходимо учитывать не только самих осуждённых за «контрреволюционные преступления». Репрессиям подвергались и члены семей осуждённых, которые могли проходить по документам не как осуждённые за «контрреволюционные преступления», а как «социально опасные» или «социально вредные элементы» (в эту категорию включались и некоторые другие лица, репрессированные по политическим мотивам). Кроме того, официальная статистика подобных репрессий принципиально неполна, поскольку были массовые казни, которые не включались ни в какую статистику, например Катынский расстрел (21 857 человек).

Депортированные[править | править исходный текст]

По данным новейшей историографии, всего в 1930—1950-е гг. было депортировано от 6 до 6,4 млн человек; во время транспортировки и в период нахождения в ссылке умерли не менее 1,2 млн человек, то есть примерно каждый пятый.^[151]

По оценкам демографа Анатолия Вишневского, основанным на имеющихся архивных данных, в 1930—1953 гг. было депортировано не менее 6,4 млн человек (включая раскулачивание, депортации по национальному признаку и др.)^[152].

Статистические данные о масштабах советской репрессивной политики[править | править исходный текст]

В Статистическом сборнике Верховного суда 1958 г. говорится о 17,96 млн приговорённых по указам военного времени, из которых 22,9 %, или 4 113 тыс., были приговорены к лишению свободы, а остальные — к штрафам или исправительно-трудовым работам. Из них к жертвам политических репрессий могут быть отнесены осуждённые по Указу Президиума ВС СССР от 6 июля 1941 г. об ответственности за распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. 15,75 млн человек по этим указам были осуждены за самовольный уход с работы (самовольно менять место работы многим категориям работающих запрещалось и после окончания войны).^[153][154]

Кроме того, значительное число людей было приговорено к большим срокам заключения и даже расстрелу за мелкие кражи в условиях голода (т. н.«Закон о колосках»)^[141][155].

По оценкам историка В. П. Попова, общее число осуждённых за политические и уголовные преступления в 1923—1953 годах составляет не менее 40 млн. По его мнению, эта оценка «весьма приблизительна и сильно занижена, но вполне отражает масштабы репрессивной государственной политики… Если из общей численности населения вычесть лиц до 14 лет и старше 60, как малоспособных к преступной деятельности, то выяснится, что в пределах жизни одного поколения — с 1923 по 1953 г. — был осуждён практически каждый третий дееспособный член общества». Только в РСФСР общими судами приговоры были вынесены в отношении 39,1 млн чел., причём в разные годы к реальным срокам заключения было приговорено от 37 до 65 % осуждённых (не включая репрессированных со стороны НКВД, без приговоров, вынесенных судебными коллегиями по уголовным делам Верховных, краевых и областных судов и постоянными сессиями, действовавшими при лагерях, без приговоров военных трибуналов, без ссыльных, без высланных народов и т. п.)^[156].

По данным Анатолия Вишневского, «общее число граждан СССР, подвергшихся репрессиям в виде лишения или значительного ограничения свободы на более или менее длительные сроки» (в лагерях, спецпоселениях и т. п.) с конца 1920-х по 1953 г. «составило не менее 25-30 миллионов человек»(то есть осуждённых по всех статьям УК СССР, включая также спецпоселенцев).^[157] По его данным, со ссылкой на Земскова «только за 1934—1947 годы в лагеря поступило (за вычетом возвращённых из бегов) 10,2 млн человек». Однако сам Земсков пишет не о вновь поступивших контингентах, а описывает общее движение лагерного населения ГУЛАГа^[158], то есть в это число включены как вновь прибывшие осуждённые, так и те, кто уже отбывает сроки заключения.

При оценке числа погибших в результате репрессий необходимо учитывать как казнённых, так и умерших в местах заключения и ссылки.

По подсчётам историка В. Н. Земскова, за период с 1 января 1934 г. по 31 декабря 1947 г. в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа умерло 963 766 заключённых, однако в это число входят не только политические заключённые, но и осуждённые за уголовные преступления^[140]. Однако демограф и социолог А. Г. Вишневский и ряд других исследователей оспаривают эти данные^{[159][160][161]}.

Согласно имеющимся архивным данным, в 1930—1953 годах во всех местах заключения умерло 1,76 млн человек^[159]. Некоторыми исследователями отмечались заметные противоречия и неполнота в имеющейся статистике смертности в лагерях^[162]. По подсчётам А. Г. Вишневского, убитые и умершие только в местах заключения и ссылке составили 4-6 млн.^[159]

Сторонники вышеприведённых цифр, защищая свою точку зрения, нередко пытаются поставить под сомнение достоверность архивных данных. Например, в таблицах движения населения ГУЛАГа есть странная графа «прочая убыль». Непонятно, что это за убыль, если заключённые не умерли, не бежали, не освободились и не были перемещены в другие места. Как предполагает демограф С. Максудов, под «прочей убылью» скрывается уничтожение заключённых в лагерях^[160]. С другой стороны, В. Н. Земсков утверждает, что расстрелянные в лагерях и при попытках к бегству учитывались как «умершие от болезней органов кровообращения», а сама графа может отражать приписки, делавшиеся лагерным начальством^[163]. Впрочем, эта графа достаточно небольшая — по нескольку тысяч человек в год, и лишь изредка больше.

БЫКОВ СОВСЕМ ПЛОХ

 Быков совсем плох. Опять почти час про Еврейское государство и евреев на "Эхе" пургу нес. "Донецкая республика - это Израиль", потому что и там и тут пассионарии какие-то, вроде Бородайя. Опять  старый бред, что Израиль, как национальное государство, - ошибка. Лимонова любит, а Жаботинского не любит. Путину сочувствует, потому как президент "плохого не посоветует". Завтра будет текст, не поленюсь - напечатаю. Быков, в страхе, похоже, решил полную индульгенцию у властей затребовать, как идейный черносотенец и шут гороховый. Никак понять не хочет, что с такой рожей и наследством от папы и мамы (МАМЫ ТОЖЕ) не получится у него косить под русского патриота. Человек, борющийся со своей собственной природой, - зрелище и смешное и трагическое. И все-таки, не удивлюсь, если Быкову снова предложат эфир на центральных каналах и колонку в газете "Завтра". Сегодня и такие пропагандисты сгодятся.

Всегда считал, что русская оппозиция (демшиза) настолько прикормлена и зажирела, что и прежде, и сегодня, толку от неё, как от козла молока. Корысть и привычка быть на сцене способны превратить и не такого, как Быков, в жалкое подобие личности и человека. 

"ДОЖДЬ" ДУШАТ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО И АККУРАТНО

«Дождь» не смог найти новое помещение для студии

04.06.2014

Телеканал «Дождь» не смог найти новое помещение, в котором бы расположилась студия. Об этом Интерфаксу сообщил инвестор канала Александр Винокуров.

Напомним, договор об аренде помещений на «Красном октябре», где сейчас располагается «Дождь», истекает 20 июня. С помещением, куда студия должна была ппереехать, возникли трудности, рассказал собеседник агентства.

«Выход пока не нашли. Отсрочку пока нам тоже не дали. Мы, вообще-то, ждем, что арендодателю просто разрешат продлить с нами договор. К всеобщей радости и выгоде», — сообщил Винокуров.

Винокуров сказал, что «наверное, канал закроют», если арендодатель откажется продлить договор. Позднее в посте в фейсбуке Винокуров уточнил, что канал сам закрываться не собирается.

В марте владелец «Красного Октября» уведомил руководство «Дождя» об отказе продлить с каналом договор аренды. Причины разрыва отношений арендодатель не озвучил.

ПРОКЛЯТЫЕ МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

 В одном доме коллективного проживания на севере нашего необъятного Еврейского государства, решила часть населения отпраздновать Новый год вместе, дружно и весело.

 Инициативная группа сразу же взялась за дело. На объявление, вывешенное в холле, откликнулось 30 человек.

 Собрание желающих эту самую инициативную группу утвердило официально, образовали также ревизионную и финансовую комиссию.

 Решили собрать по 50 шекелей с человека. И собрали без особых проблем. Проблемы, и разного рода сюрпризы, как вводится, начались потом. Вот об этом я вам и расскажу.

  Шмайлесон Григорий Абрамович был самым высоким и дородным жителем того дома. И понятно, что именно Шмайлесону решили поручить самую ответственную роль доброго дедушки в шубе, с бородой из ваты.

 Григорий Абрамович согласился стать на время дедом Морозом, но при этом он попросил уладить персональный конфликт, возникший у Шмайлесона с чиновным руководством дома.

 Дело в том, что жил Григорий Абрамович и его супруга Софья Натановна на первом этаже. И был у них отдельный выход на улицу, а не только в коридор дома коллективного проживания.

 Имелась также и площадка перед второй дверью, на которой супруги могли отдыхать, радуясь зеленым насаждениям и свежему воздуху. Но отдыхать приходилось бдительно, потому что над площадкой не было никакого козырька, и сверху, на головы Шмайлесонов, всегда могла свалиться всякая дрянь: от цветочного горшка до обычной, пластиковой или стеклянной бутылки.

 Надо признаться, что кубатура помещений, в которых жили обитатели дома, была незначительной, а потому они и использовали каждый сантиметр пространства, включая пространство подоконников.

 Вот Григорий Абрамович, в прошлом архитектор, придумал защиту от падающих предметов: он устроил над площадкой что-то, вроде брезентового тента. Вокруг посадил всякие вьющиеся растения, и со временем стал владельцем замечательного дачного бунгало.

 Естественно, такое строительство на казенной территории не могло остаться незамеченным. Кто-то, мучимый тайной завистью, сочинил возмущенную «телегу» в вышестоящие инстанции.

 Незамедлительно прибыла чиновная комиссия, и у Григория Абрамовича категорически потребовали его палатку убрать, как строение, портящее внешний, замечательный вид дома.

 Шмайлесон успел нежно полюбить свою «дачу», и чиновникам он сказал, что его больше беспокоит свое здоровье и внешний вид, а потому защитный тент над головой он ликвидировать не намерен.

 Администрация дома заняла нейтральную позицию. Так вот, в оплату своей услуги, Григорий Абрамович потребовал от местного начальства акцию в защиту его брезентовой недвижимости, то есть, документа, в котором руководство и общественность дома ходатайствуют о сохранении его выносной конструкции, как необходимого защитного устройства.

 Григорию Абрамовичу пошли навстречу. Документ такой составили, но сказали, что отправят его только после  Нового года. Недоверчивость инициативной группы, как потом выяснилось, оказалась не случайной.

 Шмайлесонам выделили деньги, и немалые, на костюм деда Мороза. Они этот костюм: шубу, шапку, сапоги – соорудили, но за два дня до праздника Григорий Абрамович слег от нестерпимой боли в коленях. Ни о каком выходе на люди, даже с палкой или на костылях, не могло быть и речи.

 Шмайлесон сказал об этом руководителю комитета по устройству праздника. Руководитель только пожал плечами. Григорий Абрамович предложил замену. Руководитель не возражал, только при этом прозрачно намекнул, что когда некоторым нужна помощь общественности, им идут навстречу, а когда оказывается, что пора ответить на нее благодарностью, начинаются проблемы.

-          Понял, - сказал лежачий Шмайлесон. – Бумагу в нашу защиту вы отправлять не намерены?

  Руководитель в ответ только пожал плечами, повернулся и вышел.

-          Что будем делать, Софа? – спросил у жены Григорий Абрамович. – Они ведь такие. Они еще помогут тем. Проснемся утром, а «дачи» нашей … Нет, я встану, встану!

 Он попробовал выполнить обещанное, но чуть не упал.

-          Знаешь, Гриня, - сказала Софья Натановна, - дедом Морозом буду я.

-          Ты?! – уставился на жену Шмайлесон. – Это невозможно.

 Надо сказать, что жена Григория Абрамовича, весила почти на сто килограммов меньше, чем ее супруг, и роста в ней было не больше одного метра и пятидесяти сантиметров. Мало того, голосочек у Софьи Натановны был тонюсенький, слабый. Говорить таким голосом: « Здрасте, дети, дед Мороз вам подарочки принес!» – могла только Снегурочка, но никак не ее престарелый родитель.

 Но делать было нечего. Теперь представьте себе празднично убранный холл. Столы, уставленные всякой снедью, огни на большой, нейлоновой елочке, радостно оживленную публику, и тут выходит ко всей           этой компании крошечная Софья Натановна в красной          шубе 58 размера, в валенках – 45–го, и с мешком, который  больше ее самой. И при этом пищит не громче комара: « Добрый дедушка Мороз всем подарочки принес».

 Тут наступило некоторое замешательство, и даже растерянность. Народ не знал - смеяться ему или возмущаться, но подарки все хотели получить, а потому быстро приняли из маленьких лапок Софьи Натановны всякую ерунду, и отпустили ее к страдающему мужу.

 Обижен до невозможной степени был руководитель инициативной группы.

-          Это им еще аукнется, – зловеще пообещал руководитель. – Это прямое издевательство над коллективом.

-          И не к добру, – пробурчал его заместитель. – Ох, не к добру.

 Прав он оказался. Явлением маленькой Софьи Натановны в роли деда Мороза неприятности в ту новогоднюю ночь не кончились.

 Второй инцидент произошел совершенно неожиданно. В доме этом жила одна милая старушка по имени Геула. Родилась она в Израиле, знала только иврит, и в «русскоязычном» доме страдала от дефицита общения.

 Была Геула человеком добрым, улыбчивым и очень компанейским. Кормила всех кошек в округе и считала подарком судьбы, когда могла угостить кого-нибудь из жильцов дома.

 Так вот, эта Геула вернулась с прогулки, увидела праздник в холле и очень обрадовалась этому событию. Она тут же радостно уселась на один из свободных стульев у столика, со всеми весело поздоровалась, и даже налила себе минеральной водички в пластиковый стакан.

 Народ застыл в полном недоумении и даже испуге, потому что денег эта Геула за угощение не платила, а могла, по неведению, и съесть неположенное.

 Руководитель сразу же послал одного из членов инициативной группы уладить недоразумение. Член этот владел азами иврита. Он кое-как объяснил старушке, что они здесь веселятся в складчину. Геула радостно закивала и достала двадцатку, больше денег у нее с собой не оказалось.

 Тогда вмешался руководитель и убедительно попросил Геулу покинуть помещение, что она, тяжко вздохнув, и сделала к облегчению всех собравшихся.

 Потом раздался крик одного человека, который был назначен следить за потреблением бутербродов с икрой. Дело в том, что на каждого присутствующего заготовили по два бутерброда с этим лакомством, а у инициативной группы появились серьезные опасения, что кто-нибудь, тайком, слопает не два, а три или даже четыре бутерброда. Потому и был назначен специальный человек - контролер.

 Этот человек и заметил, как некто решил отправить в рот третий бутерброд, и поднял крик, поймав нарушителя в момент преступления. Некто стал оправдываться тем, что он хотел съесть бутерброд жены, прохладно относящейся к икре. Но сосед за столом поклялся, что жена нарушителя свои два бутерброда уже съела. А похищенный его, законный бутерброд.

 В общем, нехорошо получилось, но в дальнейшем больше с дефицитной продукцией не было происшествий. Праздник шел своим чередом. Жители дома пили шампанское, произносили тосты, и закусывали положенными продуктами.

 Но тут явилась, опоздавшая к началу пиршества, Клара Михайловна Кац –замечательная, надо сказать, и даже дипломированная повариха. Клара Михайловна решила сделать своему столу подарок. Внесла она на прямых руках в помещение большую миску с великолепным, как потом выяснилось, холодцом.

 Клара Михайловна была законным членом праздника. Она полностью оплатила свое участие, а вот теперь еще и принесла людям холодец, бескорыстно сотворенный за свой, собственный счет.

 Соседним столикам этого угощения не досталось. Свои быстро слопали, но такая привилегия не осталась без внимания общественности.

 Вечер подошел к концу. Клара Михайловна накрыла свою пустую миску крышкой, и была готова отправиться домой.

 Но тут к руководителю подошли две милые дамы и прошептали на ухо, что Кац втихомолку собрала в свою миску остатки продуктов, и теперь может ими питаться хоть неделю.

 Возмущенный руководитель ринулся навстречу Кларе Михайловне и потребовал немедленно поднять крышку. Кац удивилась такому требованию, но не посмела ослушаться приказа.

 Миска оказалась пустой. И руководитель тут же и громко сделал выговор милым дамам, заставившим его провести безрезультатный обыск.

-          Нам показалось, - хором ответили дамы.

Но тут же на одну из них указал контролер за бутербродами с икрой и поклялся, что эта дама сама спрятала в сумочку миндальное пирожное, предварительно завернув его в салфетку.

 Тогда руководитель громогласно заявил, что оставшиеся продукты будут разделены поровну между всеми участниками праздника, и попросил оставить все на столах.

 Народ, услышав это, разошелся по своим углам. Все почему-то остались недовольны этим праздником. И решили, что еврейский Новый год они станут праздновать индивидуально.

 Жители того коллективного дома были так взволнованы незапланированными происшествиями, что многие заснули не сразу. А  Григорий Абрамович Шмайлесон вообще не смог смежить веки до утра. Больные колени тут не при чем. Несостоявшийся дед Мороз боялся, что ему отомстят за жену в роли этого деда, и ночью, незамедлительно уничтожат его замечательную «дачу». 

                                                                       2002 г.