О ГАЛИЧЕ И НЕ ТОЛЬКО

 ПРОЩЕННЫЙ ВОР 

  В молодости Александр Галич хотел быть, как все: советским человеком. Он им был. Сочинял сценарии и пьесы, легко минующие цензуру. Впрочем, уже тогда написал Галич «Матросскую тишину» – комедию злую и совершенно непроходимую. В годы оттепели Александру Аркадьевичу опротивело быть советским, стыдно стало, совестно. Он ушел во фронду к власти, потом в диссиденты. Советский человек мог быть никем: просто советским человеком. Диссиденту необходима была определенность по национальному признаку.

Юрий Нагибин в своей статье о друге пишет: «Оставить родину никому не легко, но никто, наверное, не уезжал так тяжело и надрывно, как Галич. На это были особые причины. Создавая свои горькие русские песни, Саша сросся с русским народом, с его бедой, смирением, непротивленчеством, всепрощением и естественно пришел к православию. Он ни от чего не отрекался, ибо ничего не имел, будучи чужд иудаизму, но ему необходим был этот смешной и несовременный в глазах дураков акт, исполненный глубокого душевного и символического смысла. Он не думал, да и не мог ничего выгадать у русского народа ( известно: «жид крещенный что вор прощенный»), за беззаветную службу которому поплатился потерей своей  р у с с к о й  родины.

 Саша стал тепло верующим человеком. И я не понимаю, почему хорошие переделкинские люди смеялись над ним, когда на светлый Христов праздник он шел в церковь с белым и чистым узелком в руке осветить кулич и пасху. Свою искренность он подтвердил Голгофой исхода».

 Давно хотелось написать об этом белом узелке в руке еврея, но на ум приходили одни «расуждизмы», и только очередная  цитата подсказала конец этой новеллы.

 Во втором томе  книги «Двести лет вместе» А. Солженицын пишет о Галиче: «И как же он осознавал свое прошлое? свое многолетнее участие в публичной советской лжи, одурманивающей народ? Вот что более всего меня поражало: при таком обличительном пафосе – ни ноты собственного раскаяния, ни слова личного раскаяния нигде… а ведь он «торговал елеем» полжизни… А еще по- настоящему  в нем болело и сквозило пронизывало его песни – чувство еврейского сродства и еврейской боли… Память еврейская настолько его пронизывала, что и в стихах не – еврейской темы он то и дело вставлял походя: «не носатый», «не татарин и не жид», «ты еще не в Израиле, старый хрен?!» и даже Арина Родионовна баюкает его по-еврейски… Иные уезжавшие черпали в его песнях затравку брезгливости к России и презрения к ней».

 Солженицын плохо знал Галича, не был, что естественно, близок с ним. Он и в поэзии разбирался плохо. Сам Александр Исаевич писал стихи, по авторитетному свидетельству Варлама Шаламова,  скверные. Можно сделать  скидку и на юдофобию знаменитого писателя. Все это так, но в любом случае ясно, что не смог Галич, как не старался, стать православным певцом русской души. Он даже «прощенным вором» не смог стать. По крайней мере, в глазах Александра Исаевича Солженицына.

 Не знаю, стоит ли крест над  могилой Галича в Париже, на кладбище Сен – Женевьев – де – Буа. Нагибин пишет, что видел он всего лишь табличку на русском языке: «Александр Аркадьевич Галич».    

 ПОКОРИТЕЛЬ ЕНИСЕЯ

 Звонит раз в неделю читатель Геннадий. Иногда ему нравятся мои статьи, а потому он меня перевоспитывает в духе любви к советской власти. Он меня деликатно поправляет, когда я об этой власти плохо отзываюсь.

Он говорит, что его родной город Красноярск при коммунистах стал каменным и большим, а до коммунистов был маленьким и деревянным. Он говорит, что много заводов было построено и фабрик.  В общем, «Зато мы строили ракеты и покоряли Енисей, и  даже в области балета мы впереди планеты всей».

Мне симпатичен читатель Геннадий. Он спокоен и деликатен. Он не грубит, не хамит, а настойчиво убеждает меня в том, что самая добрая и умная власть на свете была советской властью.

Я тоже стараюсь сдерживаться. Больше слушаю, говорить мне не хочется.

Мне трудно объяснить именно читателю Геннадию, почему никак не могу с ним согласиться. Мы, вроде бы, общаемся на одном языке, но на самом деле это не так. Не способны люди понять друг друга и договориться при таком разноречье.

 Не знаю, любит ли Геннадий поэзию. Я очень люблю. Один из моих любимых поэтов – Николай Заболоцкий. Его стихи часто начинаю бормотать в моменты душевной смуты. Помогает.

 Вот недавно вдруг вспомнил совершенно потрясающие строчки позднего Заболоцкого: «Хлестало, словно из баклаги, / И над собранием берез / Пир электричества и влаги / Сливался в яростный хаос. / А мы шагали по дороге / Среди кустарников и трав / Как древнегреческие боги, / Трезубцы в облако подняв».

 Не читал ничего сильнее этого описания грозы. Какой звучный, красочный, красивый текст.

 А вот еще строки, написанные Николаем Заболоцким в прозе: «Оглушенный ударом сзади, я упал, стал подниматься, но последовал второй удар в лицо. Я потерял сознание. Очнулся я, захлебываясь от воды, которую кто-то лил на меня. Меня подняли на руки и, мне показалось, начали срывать с меня одежду. Я снова потерял сознание. Едва я пришел в сознание, как какие-то неизвестные мне парни поволокли меня по каменным коридорам тюрьмы, избивая меня и издеваясь над моей беззащитностью. Они втащили меня в камеру с железной, решетчатой дверью… Тут меня жестоко избили, испинали ногами… Я очнулся от невыносимой боли в правой руке. С завернутыми назад руками я лежал, прикрученный к железным перекладинам  койки».

 Так пытали в НКВД великого поэта Николая Заболоцкого, но не убили, а всего лишь долгие годы мучили каторгой. Он, вопреки всему, вернулся к свободной жизни и написал стихотворение о грозе и о Божественной природе человека.

 Я бы мог напомнить патриоту города Красноярска о многих талантливых и добрых людях, которым так и не пришлось выйти из большевистских застенков. Вот Достоевский считал невозможным построить райскую жизнь, заставив одного ребенка пролить единственную слезу. А тут не одна слеза, а море слез и крови. И каких слез, и какой крови! Коммунизм и фашизм убили в мире человеческий гений, доброту и веру. ХХ век стал палачом гуманизма.

 Мы ушли из галута, оставив за собой не голодные очереди брежневской или горбачевской поры, не криминальную державу Ельцина.

 Мы ушли от безумной боли поэта Заболоцкого, от голодной смерти Мандельштама, от пули, разорвавшей череп великого Бабеля… Как я могу объяснить это читателю Геннадию? Он наверняка не бормочет строчки чужих стихотворений в минуты душевной тревоги.

 ТАЙНАЯ СТРАСТЬ

 Любят евреи их ненавидящих. За талант любят, за творческий потенциал.  Гитлер был бездарен, банален, пошл, потому и не заслужил любви еврея. Гению простили бы евреи все, даже Холокост. Впрочем, гению никогда бы и не могла прийти в голову чудовищная идея истребления целого народа. Гений способен на злодейство, но не способен стать олицетворением зла.

 Очень злым, но гениальным карликом был Рихард Вагнер. Фюрер любил его не за музыку. Композиции великого немца можно было, по сложности, вполне отнести к «дегенеративному искусству». Гитлер любил этого композитора за его трактат «Еврейство и музыка», в котором Вагнер подвел теоретическую базу под необходимость уничтожения евреев, как народа.

Но Вагнер до Холокоста казался евреям в галуте совсем другим человеком. Просмотрел многие упоминания о нем конца Х1Х и начала ХХ века и не нашел даже намека на юдофобию композитора.

 Вот типичный пример из одного из самых значительных памятников русской культуры: Энциклопедии, изданной евреями Брокгаузом и Ефроном: " О Вагнере заговорила Германия, а затем и весь музыкальный мир. Во время своего пребывания в Цюрихе Вагнер занялся эстетическими трактатами… В них он высказал глубоко-религиозные взгляды на искусство и, как в операх, так в своих литературных произведениях далеко перешагнул уровень современных воззрений".

 "Далеко перешагнул уровень современных воззрений" Рихард Вагнер и в своих, юдофобских теориях: "В истории нашего общественного развития был поворот, с которого всеобщее признание возвело деньги на степень руководящего начала; с этого-то времени евреи евреям, единственный промысел которых – ростовщичество – обеспечивал им огромную выручку без трудовых затрат и дал первенство в обществе, жадном до денег".

 Впереди серьезное исследование, способное показать прямую связь между интеллектуальной юдофобией 19 века и решением «еврейского вопроса» в ХХ. На эту тему было написано множество статей, но, насколько мне известно, ни одна из них не дала анализ любви – ненависти антисемита, наделенного значительным талантом, яростного отторжения им еврейства в прямом родстве. Именно родство это  стало сложнейшим и, как правило, неосознанным мотивом теоретиков юдофобии  19 века, а также их последователей в веке ХХ. Именно эта любовь-ненависть и стала причиной еврейской тяги к знаменитым юдофобом, к множеству попыток понять и простить их, вовсе не «человекообразный», а вполне зоологический антисемитизм.

 Хороший музыкант из галута – Даниэль Баренбойм - в последние годы сделал все, чтобы музыка Вагнера стала популярной в Израиле. Музыканты Еврейского государства, в своем большинстве, поддержали Баренбойма. Зрители тоже были не прочь слушать на концертах сочинения великого немца.

Утверждалось, что музыка Вагнера – это одно, а его публицистика – совсем другое. Пропаганда творчества любимого композитора Гитлера совпала с энергичными «телодвижениями» в экстазе «мирного процесса» с арабами Арафата. В те годы наступление на Израиль и все еврейское велось последовательно, целеустремленно, по всем фронтам.

Даже уроки Холокоста евреи не усвоили в полной мере. И в диаспоре, и в Израиле мы  стремимся вернуться на исходные позиции века просвещения, когда было принято не замечать, не слышать, не принимать во внимание теории юдофобов в полной убежденности, что они неизмеримо далеки от  практики.

 ПИСЬМО БРЕЖНЕВУ

 Может быть, всего один раз проявил Иосиф Бродский слабость в контакте с властями СССР. Перед самым отъездом написал он письмо Л.И. Брежневу с просьбой "Дать возможность, сохранить мое присутствие в литературном процессе".

 Не сама насильственная депортация пугала поэта, не разрыв прежних связей, не разлука с отцом и матерью, Бродского страшило языковое небытие на чужбине. Думаю, поэт ясно сознавал, что письмо свое он пишет в никуда, "на деревню дедушке" но все-таки написал его, причем сделал это блестяще, вложив в искреннее послание тупоумному генсеку и силу своего отчаяния, и веру в будущее, и пророческое видения своего места в русской словесности.

 Язык рождения –  проклятие,  неизбежность языкового рабства, невозможность обрести свободу, пусть и выучив чужой язык. Писатель, даже переместив себя за тысячи километров от родины, не способен спрятаться, скрыться от самой сущности  дела своей жизни – от языка. По сути, он не способен эмигрировать, а всегда остается там, где впервые обрел дар речи.

 Это прекрасно понимал Бродский. Он писал Брежневу: "Я принадлежу русской культуре, я сознаю себя ее частью, и никакая перемена места на конечный результат повлиять не может. Язык – вещь более древняя и более неизбежная, чем государство. Я принадлежу русскому языку, а что касается государства, то, с моей точки зрения, мерой патриотизма писателя является то, как он пишет на языке народа, среди которого живет, а не клятвы с трибуны".

 Брежнев только что отдал приказ сочинить за него мемуары о войне и целине. Он не владел родным языком, а был способен только на клятвы с трибуны. Кровно оскорбил вождя поэт, стараясь пробиться к вниманию, совести, разуму генсека.

   И все-таки лукавил Бродский и со временем  сам признался в этом. Он был патриотом только слова, родной речи, последним классиком языка, сознающим свое фатальное одиночество. Однако, Брежневу он не мог написать об этом. Будущий лауреат Нобелевской премии  ставил перед собой иные, более простые цели и намеревался достичь их с помощью "легального" текста:  "Переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским  поэтом. Я верю, что вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге. Я хочу верить и в то, и в другое. Люди вышли из того возраста, когда был прав сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота – доброта. От зла, от гнева, от ненависти – пусть и именуемыми праведными – никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий".

Поэт невольно забыл о том, кому было адресовано письмо. Он и в эпистоле своей обращался к читателю. Молодой, тридцатитрехлетний Бродский, пишет старику – Брежневу о смерти, полагая, что тот способен отнестись к этому неизбежному факту философски. С  большим блеском он мог произнести свой спич перед собранием глухонемых. Вполне возможно, и это понимал Бродский.

 Сразу после прибытия в США он писал: "Возможности сострадания чрезвычайно ограничены, они сильно уступают возможностям зла. Я не верю в спасателей человечества, не верю в конгрессы, не верю в резолюции, осуждающие зверства… Если уж устраивать съезды и принимать резолюции, то первая, которую мы должны принять, это резолюция, что мы все – негодяи, что в каждом из нас сидит убийца, что только случайные обстоятельства избавляют нас от разделения на убийц и на их жертв.

Что следовало бы сделать в первую очередь, так это переписать все учебники истории и выкинуть оттуда всех героев, полководцев, вождей и прочих. Первое, что надо написать в учебниках, - что человек радикально плох".

Это уже не осторожное письмо изгнанного своему гонителю: жертве – палачу. Это точка зрения свободного человека, полностью исключившего из своего лексикона понятие "патриотизм" по отношению к любым странам или народам.

Ничего не поделаешь. Большой поэт не в силах покинуть галут, где бы он не находился. Галут одиночества. В обществе  людей недостойных прорыв из него невозможен, и сочинять свои послания можно только, адресуясь к Богу. Чем, в сущности, Иосиф Бродский и занимался всю вторую половину своей жизни.  

СВАСТИКА ПОДМЫШКОЙ

                                                Вл. Солоухин

 Слушаю «Эхо Москвы» и в очередной раз убеждаюсь, как глубоко идеи нацизма проникли в умы русских интеллектуалов. Вот Дм. Быков вспоминает трогательную историю о сердечном участии писателя Солоухина в судьбе поэта Вознесенского. Очень, мол, обидел и напугал Хрущев поэта-авангардиста, но тут коллега - Солоухин несчастного утешил, чуть ли не спас от суицида, проявив исключительную душевную чуткость и смелость. Казалось бы, пустяк. Однако, Быков, хоть и болтун изрядный, но слов случайно не роняет. Россия должна вспомнить своего истинного учителя. Кто знает, может быть, наставника самого Димы, если привести цитату из книги Солоухина «Последняя ступень»: «Израиль — это болезнь всего человечества, это рак крови. Болезнь началась давно, ещё в древности, а теперь выходит на финишную прямую.

— Но в чём же болезнь? И в чём вообще этот пресловутый еврейский вопрос?

— Я не знаю, откуда это пошло, кто из древних еврейских мудрецов сформулировал основные законы жизни и поведения евреев на все будущие времена и каким образом эти законы развились в религиозные догмы. Кто-то внушил им с самого начала, что они народ особенный, единственный на земле, а все остальные народы — лишь среда для их жизни и развития, лишь организм, на котором или в котором евреи должны паразитировать. Ты только представь себе: все религии мира твердят с небольшими вариациями — «люби ближнего, не убей, не укради, все люди братья». И только одна религия из всех человеческих религий твердит евреям: отними, презирай, покори, заставь служить себе, уничтожь».

 Ну, чистый Геббельс на пару с фюрером. И, наверняка, читал эту грязную книжицу наш Дима Быков, причем внимательно, с карандашиком в руке, читал.

 Ну, а что покойный Андрей Вознесенский? « Литературная карьера Вознесенского началась со знакомства с Борисом Пастернаком, которому он в 14 лет послал свои стихи. Позднее Вознесенский говорил, что Пастернак оказал на него "исключительное влияние как поэт и как человек". Из СМИ.

 Не думаю, что Андрею Вознесенскому были интересны странные, мягко говоря, взгляды Бориса Леонидовича - человека по «еврейскому вопросу». Вот сам Быков, как выкрест,  воспринял их в полной мере. В итоге получилась некая причудливая смесь между ботаническим антисемитизмом Пастернака и зоологическим - Солоухина. Похоже, смесь эта стала модной в России- некая свастика подмышкой.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ БОРИСА ПАСТЕРНАКА фильм

 Здесь все пять серий
http://www.youtube.com/watch?v=evJ_O3f_Bdk -  1
http://www.youtube.com/watch?v=LpR3WUuKS3M- 2
http://www.youtube.com/watch?v=jOGnCWvS-JY -  3
http://www.youtube.com/watch?v=WEjJFfRJjhg -  4
http://www.youtube.com/watch?v=OPyYxnYCciA - 5

КОЛЛЕКЦИЯ БЛЮД ДЛЯ ГУРМАНОВ

http://www.adme.ru/marazmy/pyhtet-pyhtet-solenye-yajca-612155

НОВЕЙШАЯ ЮДОФОБИЯ В РОССИИ

 «Война цивилизаций» - словосочетание неточное. Правильнее сказать: война цивилизации с мракобесием, невежеством, средневековьем. Но ошибется  тот, что сочтет мракобесами одних лишь фанатиков ислама. Увы, не одиноки эти несчастные    строители нового халифата.

 «Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды; тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество. Вот! А книга – это заряженное ружье в доме соседа. Сжечь ее! Разрядить ружье! Надо обуздать человеческий разум». Все это сказано Рэем Брэдбери 60 лет назад в романе «451* по Фаренгейту».

 Современный, православный сочинитель – Воробьевский Юрий в книге « Неизвестный Булгаков» готов поддержать лютого врага книжной продукции из романа классика фантастики: « Кто-то из старцев нашего времени назвал литературу коробкой просроченных конфет. В традиционном христианском обществе не было литературы как таковой. Было Священное писание, летописи, жития святых… А литературы, насыщенной мечтаниями и умозаключениями поврежденного ума писателей – не существовало. Да не только литературы, но и все искусство – это Горгона, взгляд которой превращает жизнь в фантазии, которые окаменевают. Превращаются в тяжеловесные тома, статуи, киноленты и прочее».

 Проще говоря: собрать бы все это – и сжечь. Прав был Фамусов в эпоху, когда еще не было «кинолент и прочего». Все «горе от ума» - верно отметил жертва исламских фанатиков Александр Сергеевич Грибоедов Мракобесие в любом разливе – враг  цивилизации, культуры, накопленной веками развития человечества, и в обязательном порядке проповедник ненависти шовинизма и юдофобии.

 Я этого «Неизвестного Булгакова» купил, можно сказать, по ошибке, во время последней командировки в Москву. Привлекло название.

 «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего.  Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас»  «Нагорная проповедь».

 Не уточнил Иисус, где это он прочел проповедь ненависти. (Впрочем, и так все понятно). Зато в Евангелие от Луки уточнил, кого следует ненавидеть: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником».  В том же тексте от Матфея, призывающего к вселенской любви есть, увы, и это: «"И, выйдя оттуда, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские. И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами. Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она, подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ: нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам...". Выходит, «дети израилевы» - люди, а все остальные – псы. Что же получается: Иисус Христос призывает любить, но и не запрещает, а даже советует в некоторых случаях, ненавидеть. На ненависти были построены первые века христианства, вплоть до последних погасших огней в кострах инквизиции. Сегодня католики и протестанты больше вспоминают о «Нагорной проповеди», православная церковь не собирается забывать, о разрешении ненавидеть отца с матерью, людей чужой веры и крови, особенно тех же «детей израиленвых». В этом она не отстает от исламистских проповедей, а потому не исключена солидарность (политическая и идеологическая) Кремля со слугами Аллаха. Есть хорошо удобренная почва для подобной солидарности. Собственно, эта мысль и стала причиной предпринятого,  небольшого расследования.

 Начнем с классика. Достоевский - письмо Аполлону Майкову от 18 февраля 1868 г.: «Но одна вещь, как будто ещё и не установилась. Мне кажется, в этой гуманности ещё много книжного, либерального, несамостоятельного... Наша сущность в этом отношении бесконечно выше европейской. И вообще все понятия нравственные и цели русских – выше европейского мира. У нас больше непосредственной и благородной веры в добро как в христианство, а не как в буржуазное разрешение задачи о комфорте. Всему миру готовится великое обновление через русскую мысль (которая плотно спаяна с православием, Вы правы), и это совершится в какое-нибудь столетие – вот моя страстная вера. Но чтоб это великое дело совершилось, надобно, чтоб политическое право и первенство великорусского племени над всем славянским миром совершилось окончательно и уже бесспорно”.

 Легко обнаружить в этом письме любовь к ближним и откровенную ненависть к дальним. Достоевский, по сути, был не только активным теоретиком юдофобии, но проповедником национального превосходства и расовой ненависти. Без должной идеологической подготовки нет зла в нашем мире. Нынешние исламисты – террористы могли бы  текст письма Майкову взять полностью, только изменив слова «русский» на «слуг Аллаха», а «славянство» на «ислам». «Черный» был человек, обманный – Федор Михайлович, даже в лучшем своем романе «Преступление и наказание». За гением этим и по сей день ломится толпа черносотенцев: серости, вроде Проханова, Шевченко, Мухина и людей незаурядных, таких как Игорь Шафаревич и Валентин Распутин, ломился и Солженицын.

Были сомнения, что зря христианином считался гениальный писатель Федор Михайлович Достоевский. Толстой Лев, по свидетельству Максима Горького, даже в иудействе заподозрил своего коллегу по писательскому цеху: «В крови у него было что-то еврейское. Мнителен был, самолюбив, тяжел и несчастен. Странно, что его так много читают, не понимаю – почему! Ведь тяжело и бесполезно, потому что все эти Идиоты, Подростки, Раскольниковы и все – не так было, все проще, понятнее». Оставим на совести Льва Николаевича характеристику еврейского характера. Сам Толстой ангелом тоже не был. Вот что писал о нем и Иване Бунине Корней Чуковский: «Читаю Бунина «Освобождение Толстого». Один злой человек, догадавшийся, что доброта высшее благо, пишет о другом злом человеке, безумно жаждавшим источать из себя добро. Толстой был до помрачения вспыльчив, честолюбив, самолюбив, заносчив, Бунин – завистлив, обидчив, злопамятен». Ну, чисто еврейские характеры у классиков русской словесности, а потому  оставим эти негодные разборки на совести конкурентов на Парнасе и вернемся к нашей теме.

 Большая часть знатоков творчества Достоевского убеждена, что "чертей" своих Федор Михайлович с себя же и писал, с могучих своих страстей: зависти, алчности, желания мести. Повальную еврейскую нищету в "черте" Достоевский увидеть не захотел. Вот фигура Ротшильда вдохновила его на юдофобское обобщение в романе "Подросток" (не от заурядной зависти обобщения эти и пошли?) Точнее Федор Михайлович изобрел некую "идею Ротшильда" – главного врага мира и человечества. В подготовительных материалах к роману Достоевский пишет: "Его главное, утешает в его системе наживы – бесталанность ее. Именно то, что не нужно гения, ума, образования, а в результате все-таки – первый человек, царь всем и каждому и может отомстить всем обидчикам". Получается, главная еврейская идея противна таланту, уму, образованию. Бред! Но как легко этот бред о бесталанности и  особой алчности потомков Иакова стал расхожей идеей неонацизма и современных фанатиков ислама. Впрочем, не все нынешние юдофобы от православия со своим учителем в этом пункте  согласны. Федору Михайловичу и в голову не приходило лишать евреев человеческого достоинства и отлучать их от имени Божьего.

 Нынешние последователи Достоевского, во исполнении завещания фюрера, убеждены, что не Божьи дети евреи. От Сатаны они, его посланники, его ученики, его адепты. Виновата, видимо, в этом Нобелевская премия. Вот и в этом году: лауреаты по медицине – еврей, по физике – опять же Перельмутер. Ждем-с следующих. Маленький народ, но очень подозрительный в плане гениальности. Как-то надо с этим разобраться. Упомянутый Воробьевский и разбирается. Начал читать его книжку, хотел сразу бросить, уловив неистребимый  дух дерьма юдофобии, но продолжал читать, поразившись не только средневековому мракобесию автора, но и той компании, в которую записал потомков Иакова этот Юра. 

  Логика современного юдофоба очевидна. Еврей и гений связаны воедино, а потому  Воробьевский  утверждает, что гениальность рода людского не от Бога, а от дьявола. Даже такому светлому таланту, как Моцарт достается от православного, таким он себя декларирует, «писателя». Масоном был великий композитор, а потому: « Моцарта…. не случайно запрещали даже похоронить по-христиански, а бросили в яму с гашеной известью». Любой энциклопедический словарь докажет, что нагло врет Воробьевский, но у него свои, особые справочники. Но стоп! В опровержениях невежды можно утонуть. Достаточно экскурса по тексту этой книжки.

 Итак, почти все таланты  от Сатаны, утверждает Воробьевский (видимо, человек патологически завистливый), но особо отмечены адским огнем те, кто посмел сказать хоть полслова в защиту еврея. Посланник дьявола В. Соловьев, посмевший заметить, что не по христиански убивать во время погромы еврейских детей и стариков. 

 Тем не менее, клише шовинизма и юдофобии от Федора Достоевского  под рукой. Воробьевскому не дает покоя «идея Ротшильда»: « Человек всегда хочет счастья. Так было, и так будет – и на Западе и на Востоке. Каково происхождение русского слова «счастье»? Первоначально это – «хорошая часть, доля». В православном сознании – близко к понятию «причастие. Счастье – быть с Богом. Фортуна – это «счастье» человека западного мира. Знаете, как изображается этот языческий кумир? Фортуна стоит на шаре (что означает зыбкость удачи), с повязкой на глазах и рогом изобилия». Прочел этот текст и сразу понял, к чему это все – и точно: на следующей страницы опуса Воробьевского знак Фортуны: магическое кольцо и круг Фауста, продавшего свою душу Сатане, а на кольце по кругу буквы на иврите. Значит, русский народ в своей нищете и бесправии исправно служит Богу и ангелам, Запад, по еврейской указке, - чертям и Сатане. Понимаю, что бред этот хоть как-то лечит муки зависти, оправдывает тысячелетнюю неспособность создать для своих граждан пристойную жизнь. Голод, войны, рабство – это от Бога. Ведь сказано самим Спасителем: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут». Нет смысла искать счастье в довольстве, мире и свободе. Но кто, кто из живущих прежде и ныне способен найти его на небе? Единицы. Все остальное человечество не в силах глаза оторвать от бренной и греховной земли. Пожалеть  бы этих бедолаг, дать кусок хлеба, помочь бы этим несчастным. Так нет же – это от Сатаны. Впрочем, хорошо знал людей Христос, а потому и старался поднять их к высотам недостижимым: пусть тянутся, глядишь, хоть что-то и выйдет.  Опасно и гибельно, когда человек не знает Бога и живет одними лишь скотскими потребностями, но еще более омерзительно внушать несчастному, в горе и убогости, но собрату по вере, что он счастлив в несчастье, что именно так и нужно жить. Католики и протестанты давно поняли это. Православная церковь по понятным причинам упрямо держится за восхваление нищеты и бесправия.

 Но это так, невольная ветка в сторону. Увидел буквы иврита на сатанинской печати и понял, что и окончательное разоблачение близко, вдруг читатель – невежда и не разберет, на каком языке вещает нечистая сила. Надо бы поставить точку над «i». Вот она: «Теофил поклялся отомстить. Он обратился к еврейскому магу, который ночью привел его в пустынное место. Там священник обнаружил дьявола со свитой. Теофил произнес клятву верности сатане, отрекся от Бога…» В интереснейшей книге Джошуа Трахтенберга «Дьявол и евреи»  таких средневековых баек, ведущих к кострам инквизиции, предостаточно. Характерно, что одну из них православный Воробьевский приводит как доказательство не только козней сатаны, но и пособничества дьяволу потомков Иакова в мрачном, сатанинском деле. Автор «Неизвестного Булгакова»  не силах отказаться от церковной традиции и забыть о национальной идее, заключенной в двух, простых словах: «Бей жидов!»

 Спасибо Интернету, в котором сочинитель этот предстает перед нами, как ярый мракобес, борец с жидомасонами - «мировой закулисой». Грош цена и христианству, этого человека. За маской виден заурядный, тоскливый неонацист в православном разливе: ««Да, Мемфис Мицраим предстает перед нами зловещей, таинственной и вездесущей организацией. … Не они ли, используя патологический антисемитизм Гитлера, обрубив "сухие ветви" еврейского народа, спровоцировали миграцию евреев из Европы в Палестину? То есть помогли создать государство Израиль». В финале сочинения Воробьевского, под названием: «Мистика и фашизм» мы узнаем, что Еврейское государство – порождение самых пагубных и зловещих сил в мире, а жертвы «окончательного решения еврейского вопроса», включая полтора миллиона одних детей – «сухие ветви». Посмел бы этот «писатель» счесть «сухими ветвями»  миллионы русских детей, погибших от рук нацистов и большевицкого режима. Конечно, нет. Еврейская спина все стерпит

  В приведенном письме Достоевского Майкову так и  проглядывает расистская идея сверхчеловека, а где появляется сверхчеловек, там еврею нет места. Мало того, он первым мешает заподозрить род людской в способности вытащить себя за волосы из болота обыденности, хотя бы потому, что от сверхчеловека до культа исключительной, сверх - нации – один шаг. Юдофобы, однако, подозревают, что место исключительности занято «народом избранным». Отсюда и особый градус ненависти к еврею.

 Философа Николая Федорова многие считают "русским Сократом", провидцем, гением. Но вот цитата из очерка об этом человеке: "Какой же образ жизни навязывает нам "железный век", век индустриализации, который Федоров отрицал и называл "английским", а мы с вами могли бы запросто назвать "американским". Философ пишет о том, что английский (читай – американский век погони за выгодой) скоро закончится, и за ним настанет русский век – век высших духовных ценностей". Почему русский, а не китайский или век чукчей? Почему не исламский, на чем настаивают его нынешние адепты?

 Здесь и Юра Воробьевский, современный ненавистник Америки, посмевшей жить по «идее Ротшильда»: «Озвученная Ницше идея «сверхчеловека» вдохновила бесноватого Гитлера. Теперь она спроецирована на политику американской сверхдержавы. США абсолютно безумное государство, считает себя вправе наказывать страны – «изгои». Становится все более очевидным, что рано или поздно этот буйный больной устроит в мировом сумасшедшем доме апокалипсическую бойню». Понятно, что «прогрессивные режимы» Ирана или Северной Кореи этого православного деятеля не пугают. В этих странах нищий народ не ищет

 Последователи Достоевского в веке ХХ1 осторожней, чем классик. Они  вынуждены быть такими после опытов нацизма, но сути дела это не меняет. Из документа новейшего - «Манифеста» Никиты Михалкова: «"По Божьей Воле сложившийся в России тысячелетний союз многочисленных народов и племен представляет собой уникальную русскую нацию... Нам свойственно особое сверхнациональное, имперское сознание, которое определяет российское бытие в системе особенных - евразийских - координат. Ритм нашего развития и территория нашей ответственности измеряются континентальными масштабами... Россия-Евразия - это не Европа и не Азия, и не механическое сочетание последних. Это самостоятельный культурно-исторический материк, органическое, национальное единство, геополитический и сакральный центр мира… Непонимание роли и места, которое занимала, занимает и призвана занимать в мире Россия, по меньшей мере, опасно, а по большому счету - губительно, потому что ведет к гибели православной цивилизации, исчезновению русской нации и распаду российского государства".

 Снова одна демагогия, сдобренная откровенным расизмом. О каком «геополитическом и сакральном центре мира» бредит режиссер. Какое «сверхнациональное, имперское сознание»! Нет, не дает этим беднягам покоя «тысячелетний рейх».

  Виктор Шкловский, если не ошибаюсь, делил человечество на две категории: тех, кто читал «Братьев Карамазовых» и тех, кто не читал. Я тоже смело делю род людской на те же две части: первая – строители нового Аушвица и те, кто не занят этим кровавым делом.  Федор Михайлович, что прискорбно, даже после своей кончины занят. Впрочем, можно сделать скидку на сравнительно вегетарианское время конца 19 века. Не думаю, что после опыта Холокоста этот писатель с той же смелостью взялся за решение «еврейского вопроса». Тем не менее, его последователей в России и мире, людоедский  опыт нацизма только вдохновил на очередной виток ненависти. Пример тому – Александр Солженицын.

Логика юдофоба прогнозируется легко. Еврей и гений связаны воедино.  Воробьевский в упомянутой книге смело утверждает, что гениальность рода людского не от Бога, а от дьявола. Даже такому светлому таланту, как Моцарт достается от «писателя» – Юры. Масоном был великий композитор, а потому: « Моцарта…. не случайно запрещали даже похоронить по-христиански, а бросили в яму с гашеной известью». Любой энциклопедический словарь докажет, что нагло врет Воробьевский, Благополучно отпели Моцарта в Соборе Святого Стефана, но у православного «писателя» свои, особые справочники.

ИЗРАИЛЬ - СТРАНА БЕЗУМНОЙ ДЕМОКРАТИИ

В каждой стране есть предатели и шпионы. В каждой стране их ловят, изобличают, судят, сажают в тюрьму или казнят. Есть такая мразь и в Израиле, причем  в изрядном количестве, так как сама политика государства потворствует с давних времен леворадикальной заразе. Но здесь я прочел и глазам своим не поверил. Наглость шпионов-евреев в Израиле границ не знает. Итак:  «В апреле 2013 года Кам подала иск против газеты "Гаарец" и требует заплатить ей компенсации на сумму в 2,6 миллионов шекелей». Мало того, что эта Анат Кам, изобличенная шпионка, раньше времени выходит на свободу, так она еще и подает в суд на левую газетку, которая своей публикацией НЕВОЛЬНО разоблачила эту Кам. Еще раз можно поразиться, насколько уникальна демократия в Еврейском государстве, но, вернее всего, не уникальна, а безумна. Вот почему я не удивлюсь, когда суд Израиля решит еще и наградить эту сволочь за шпионах, подрывающий основы своего собственного  государства.

ПРОХАНОВ - ЗОВУЩИЙ В СМЕРТЬ

"Да будут прокляты вещатели Апокалипсиса"  Талмуд.           

 Чума мизантропии захлестнула мир в ХХ веке. Сначала большевики - человеконенавистники решили изничтожить человечество  с помощью мировой революции. С мировой ничего не вышло, зато были успехи в родном отечестве. За 70 лет кровавого эксперимента Россия не только утратила львиную часть своего населения и  все еще плетется позади развитых стран, но и, если верить СМИ, действиям правительства и новым законам, успешно возвращается в  самое страшное свое прошлое – в сталинизм.Вернемся к истории. Затем безумец Муссолини чуть не задушил Италию в черном капкане фашизма. Далее  все рекорды мизантропии перекрыл фюрер. Этот мрачный тип пустился в вакханалию человекоубийства, как и большевики, в масштабе мировом. И достиг, пожалуй, самого внушительного  результата, отправив на тот свет 55 миллионов человек. Затем в мире наступило некоторое затишье. Молох притих, напившись крови, но это вовсе не значит, что племя мизантропов окончательно сдало свои позиции. С США. Францией, Норвегией, Китаем и прочими странами пусть разбираются местные аналитики. Мы же попробует понять, что происходит с этой публикой в России. Какими путями они рассчитывают столкнуть свою родину в очередную  пропасть, из которой, боюсь, ей уже не выбраться. Методы они используют прежние. Нет таланта изобрести новые. Во-первых, национализм на грани расизма. Чтобы заставить родной народ проливать без меры кровь, нужно убедить его в своей исключительности. Слушаем русского Геббельса А Проханова (эфип "Эхо Морсквы за 15 января): "Я буду говорить пафосно и сложно. Или нужно пафосно и просто, и поэтому, наверное, я до конца не буду понят. Ведь, если вернуться в ту пору, когда власть, а также элита, а также интеллигенция, когда не было еще интеллигенции, а была духовная, церковная элита, говорили о смыслах в России, они говорили, что Россия – это страна, через которую реализуются райские смыслы. То есть православные высокие смыслы».

 Чего уж тут не понять. Еще недавно в головы немецкого народа вбивали идею, что именно арийцы несут в себе «высокие смыслы и ангельские помыслы» Но, где есть ангелы, там обязательно должны быть черти. Мизантропы любят раскрашивать мир в два цвета: черный и белый. Черную нишу, опять же, по привычке, должны занимать евреи, как главный, отвлекающий момент в человеконенавистнической пропаганде. Снова дадим  возможность высказаться Проханову: « Я замечаю это, да. Я это замечаю, потому что в 1991 году исчезло государство. И появился человек. Вместо государства появился человек. И появился человек в странном обличии. Большинство людей перестало носить человеческое обличие – они были сброшены. Появился великий человек-гедонист, богач, купец, стяжатель, бравый человек. Появился огромный коллективный Полонский. И вот этот человек заменил государство, для которого, если у тебя нет миллиарда долларов, ты не человек, ты тля, перхоть, ты моль. И вот этот человек – он доминировал в 90-е годы. Потом постепенно он вступил в конфликт с таинственной какой-то, имманентной или внутренней тенденцией, связанной с русской историей, с русским народом, с русским государством. Этого Полонского стали теснить. Один Полонский кончил самоубийством в ванной-комнате под Лондоном, другой Полонский сел в тюрьму за нарушения в нефтепоставках, третий убежал в Израиль и так далее».

 Расшифровка сказанного не составит труда. Все упомянутые, страшные «человеки», подмявшие под себя государство российское – евреи. С истреблением оных и советует начать, судя по всему, Проханов, а там, он знает это по опыту, и остальные «людишки» полезут на минное поле зависти, ненависти, мести.

 Но нужно орудие, способное снова устроить кровавую кашу. Есть предложение насчет нового рейха и у Проханова: «Мне нравятся выступления Путина, потому что он сказал грандиозную вещь – он сказал о русской цивилизации. Он ввел термин «русская цивилизация». До него этот термин никто не вводил. Этот термин фигурировал только в узкой среде таких вот, патриотических интеллектуалов. Например, этот термин впервые употребил Олег Анатольевич Платонов, такой подвижник изумительный, который работает над цивилизацией. Поэтому Путин понимает, что русская история – это история русской цивилизации, это огромная субстанция, включающая в себя имперский контекст,многоукладность, многонациональность, православно-исламский союз и братство. Он это всё понимает. Вот, об этом должна быть история».

 Что здесь главное: Пахан – Прохан понимает, что у России мало силенок осталось даже на массовый суицид, но есть помощник, пока мифический «православно-исламский             союз и братство». Вот с этой силой и можно начать бить жидов, а там и возгорится мировое пламя. Старый прием. В прошлом веке усатый людоед тоже старался убедить народы СССР, что их лучший друг фюрер немецкой нации, а враг – «загнивающий Запад». Не забыл Проханов о рекламе трудов своего друга - Олега Платонова. В Википедии написано о нем так: "Один из тезисов произведений Платонова — вера в существование «жидомасонского заговора» против России.^[33] Он авторконспирологических и антисемитских публикаций, посвящённых т. н. «жидомасонскому заговору».^{[5][4][34][6][35]} Является активнымотрицателем Холокоста.^[36][37] Ряд наблюдателей считают, что некоторые публикации Платонова являются шовинистическими,^[38]националистическими,^[6] имеющими расистскую направленность".

 В своё время Проханов, в должности «соловья генштаба», всячески старался реанимировать безумье афганской бойни, рассчитывая, что, в итоге, он станет свидетелем гибели России и значительной части рода людского в пламени мирового пожара. Сорвалось. Погибла империя, выдохлась холодная война. Обратно к «железному занавесу», к концлагерям, нищете, истерике милитаризации зовет страну Проханов. В надежде, что на старости лет, удастся этому откровенному мизантропу-параноику увидеть пламя Апокалипсиса.

 Нет сегодня в России большего врага этой страны, чем записные ее патриоты, националисты, вроде Проханова. В 1991 году Дмитрий Лихачев писал: « Прожив 80 лет, с глубоким сожалением вижу: после трагического опыта фашизма, нацизма рост национализма продолжается. Не могу этого понять. Причем уроков не извлекают и ошибки повторяют те, кто в прошлом сам страдал от национализма… Это противоречит рассудку».

 Мудрец и гуманист Лихачев не хотел  верить, что все дело не в нацизме, фашизме и национализме, а в ненависти его носителей к роду людскому вообще, в дьявольской, суицидальной силе людского безумия, в необоримом зове к смерти.

ОРИЕНТАЦИЯ П.И. ЧАЙКОВСКОГО

Этому композитору все равно, как к нему относятся ныне. Он есть, он состоялся, он сочинил волшебные мелодии. Это он выбирает друзей своей музыки, а не мы его. Чайковскому с высоты Парнаса плевать на критиков-потомков. Он это право на плевок заслужил в полной мере. Такова посмертная сила гения. Его святое право быть таким, каким он был.

Работаю на компьютере, поставив диск с 6-й симфонией — «Патетической» — и еще раз убеждаюсь в справедливости своих же слов. Гений — бесспорно!

Так что речь пойдет не о музыке Петра Ильича, а о той музыке, что жила во мне грешном, а потом, как-то вдруг, смолкла. Точно так же, как в «Патетической». Победительное, радостное адажио — аллегро в начале, а потом горькая, слезная жалоба аллегро кон грациа...

Во всем виновата мерзкая привычка, желание сблизиться с человеком, пусть и давно умершим. Потрепанный том переписки Петра Ильича прошел через мое детство и молодость. Лучше бы я не читал эти письма. Сие эпистолярное наследие поставило меня перед мучительным выбором, как это не раз случалось при внимательном знакомстве с русской культурой. С ней ты — прекрасной и великой, или со своим народом — непривлекательным, жалким, убогим, как мне тогда казалось.

1878 год. Чайковский женится крайне неудачно. Жену  свою он ненавидит всем сердцем и бежит от нее. Деньги на путешествие дает его платонический друг — гр. фон Мекк.

Зима во Флоренции, первые месяцы весны — Швейцария, затем Украина — Жмеринка и Каменка. Имение сестры вблизи еврейских местечек.

Италия излечила Петра Ильича от душевной боли, Швейцария (снежные пики гор, озера, камин уютной виллы у альпийских лесов), а следом, будто в насмешку, жалкие пределы черты оседлости.

Как же я понимал, даже тогда, в далекие шестидесятые годы Петра Ильича. Как ему сочувствовал. Вот он пишет другу своему, Альбрехту, из Сан-Ремо 8 января 1878 г.:

«... в духовном смысле я совершенно больной человек. Короче сказать, я в двух шагах от сумасшествия. Я могу жить только в безусловной тишине, в изолированности от шума большого центра и в покое абсолютном... Я с удовольствием поселился бы где-нибудь в самой непроходимой глуши, лишь бы избавиться от столкновений с людьми».

Под этими строчками могли подписаться практически все одаренные сверх меры люди, кому требовался вакуум среды, чтобы услышать голос своего таланта.

Не от жены бежал Чайковский — от людей, от пошлости и суеты мира, где кроме музыки и поэзии есть много всего необходимого, чтобы не умереть с голоду. Есть шумный фон человеческой, рутинной и тяжкой работы.

В те годы я как раз и жил полдня в грохоте инструментального цеха большого завода, а потом «отдыхал» в шумной компании великовозрастных учеников школы рабочей молодежи. Оставалась для тишины только ночь, но и в ночи этой взрывался криками огромный, доходный дом на Кирочной улице, скрипели двери, громыхал всеми своими железными суставами трамвай, а ранним утром будило меня радио гимном Советского Союза. Как же я ненавидел тогда этот гимн, просто потому, что по его сигналу нужно было выбираться в промозглую темень питерского утра.

Как же я понимал тогда Чайковского! Как он был близок мне! Но в потрепанной книге оставалось еще много писем. Читаю послание Н.Ф. фон Мекк от 12 апреля 1878 года из Каменки: «Я буду жить в очень маленькой, уютной хатке, значительно удаленной от местечка и жидов». Прочитав это, я не очень обиделся. На что обижаться? Тишина нужна была композитору. Вот он как страдал от ее отсутствия, а евреи — народ шумный — тут не поспоришь.

Но оказалось, что дело не только в шуме. Читаю в письме той же «благодетельнице» за 23 апреля: «Сад хотя большой, но не живописный, воздух отравлен близостью завода и в особенности жидовским местечком».

Как ножом по сердцу, и в который раз такое. Убаюкивает русская культура, оглаживает, ласкает — и вдруг... Впрочем, я мог тогда выбирать, с кем быть: с Петром Ильичом или со своими предками, в вони местечка.

Надо отметить, что под «заводом» Чайковский разумел предприятие по выработке сахара из свеклы. Был на таком заводе. Вонь, и в самом деле, чудовищная. Следовательно, запахи местечка были таковы, что решительно перешибали ароматы завода. Вот ужас-то!

Я читал письма и был рядом с Петром Ильичом в барской усадьбе окнами на парк, пусть не такой уж и живописный. Местечко никак меня не привлекало. Скученность, шум, вонь... Нет, я решительно не рвался в гости к своим предкам.

Но снова письмо той же фон Мекк, датированное 4 мая:

«В Каменке мы живем бок о бок с (—) и воздух всегда заражен еврейским ароматом». Тут я насторожился, предчувствуя, что дело не только в запахе. «Аромат» — это уже нечто неистребимое, фатальное, роковое.

Так и оказалось. Прочел в другом письме: «Я очень доволен своей хаткой. Она в сторонке; местечка и жидов не видно; вид на село довольно красивый».

Даже смотреть на родину моих предков великому композитору было противно. Как же они жили, бедные, если нищее, украинское село, даже после Флоренции и Швейцарии, ласкало взгляд композитора, а местечко вызывало душевную депрессию.

Вот тут я и стал перед решительным выбором. Филармония с Чайковским и Мусоргским в десяти минутах ходу. Рядом вздыбленные кони Аничкова моста, за углом, на Фонтанке, Публичная библиотека для неостепененных юных граждан, лампы под зеленым абажуром, священная  тишина Храма книг, дальше улица зодчего Росси, Эрми¬таж — чудо живописи.., А что было там: вонь, нищета, убожество. Позор на мою, в те годы, лохматую голову. Нет, я с Петром Ильичом, с его волшебной музыкой. Я знать не хочу моих предков в той грязной норе, провонявшей чесноком, луком и нечистотами.

   Как прозрачна и просторна музыка Чайковского. За ней вся широта мира, просторы необъятные. И как прекрасен и чист этот огромный мир.

Вот англичане ютятся на маленьком островке. Хитрый народец, своекорыстный, подлый. Как же откровенно ненавидел этих англичан Петр Ильич за то, что мешали они России воевать на Балканах и двинуться на юг, к Босфору.

Русскому гению нужны пространства. Может быть, и весь мир. Кто знает? Вот сам Чайковский завоевал все страны и континенты своей волшебной музыкой.

Гению мешал шум, вонь и вид еврейских местечек. Все это мешало миру усадьбы своей невозможной и непонятной чуждостью, невозможностью гармонично вписаться в нотный стан симфонии православия.

Чайковский Петр Ильич ненавидел фальшь. Еврейское местечко и было для него такой фальшивой нотой.

Пресная лепешка вместо хлеба, коза вместо коровы, невидимый, страшный Бог вместо такого родного и понятного распятия. Зачем они здесь, зачем рядом? Женщина – лишнее, еврей – лишнее. Такая была у гения ориентация. 

Случилась точка соприкосновения. Кляйзмеров позвали в усадьбу. Устроили пляски. Сам Чайковский не выдержал и плясал до утра. Трудно представить пляшущего Петра Ильича под еврейскую скрипку. Но сам он об этом пишет, сам признается в таком смертном грехе.

Впрочем, не грех это, а дозволенная потеха. Музыкантов попросили вымыть шею и не потеть при игре. Пусть дергают смычками и трясут бородой — это дозволено. Даже цыгане имеют давнее право тешить господ. Нет их здесь, цыган, в черте оседлости. Свободная ниша занята евреями. Утром кляйзмеров отпустят. Они уйдут, снова забьются в вонючую щель местечка. Снова притихнут, до нового зова хозяев жизни.

Вот здесь я вдруг почувствовал острую причастность к тем, уставшим людям со скрипками. Холодное утро, туман... Их покормили, дали денег, а теперь они уходят, с трудом передвигая ноги. Нет, возможно, их увозит на телеге тощая лошаденка. Трясет телегу по ухабам скверной дороги, но музыканты засыпают. И возница дремлет, не трогая вожжи. Лошадка сама знает дорогу к своей незамысловатой конюшне.

Представил себе это, и горечь предательства омрачила мою радость жизни в таком замечательном городе, старшем брате усадьбы, где в ту весну отдыхал Чайковский.

«Это временно тебе разрешили быть рядом с Петром Ильичом, — подумал я тогда. — Но неизбежно наступит утро, и тебя вместе с кляйзмерами попросят убраться к своим».

«К своим». А почему бы и нет. Вот тот пейсатый скрипач, положивший лохматую голову на плечо дремлющего соседа, вполне мог быть моим прадедом. Знаю точно, что он умел играть на скрипке.

Кто мне, вечному бродяге, Петр Ильич Чайковский? Он всегда остается, а я ухожу. Странствия того года в Италию и Швейцарию — всего лишь легкая разминка. Он возвращается к еврейскому местечку, а я ухожу оттуда в путешествие вечное — без времени и пространства. Ухожу от вони и грязи, а он остается там, не в силах осмыслить, понять чуждый мир этих гомонящих инопланетян, прибывших из другого измерения, иного пространства.

Музыка Чайковского привязана к своему веку и к месту. Вот я слышу в музыкальной ткани «Патетической» — «Боже, царя храни". Такой низкий поклон в сторону Зимнего дворца. Что мне этот дворец вместе с самодержавием и картинами? Он остается, а я ухожу.

И жалкий мир тех местечек был жалок, потому что не цеплялся за время и постоянство во времени. Он был  случайным пристанищем, привалом на пути в незнаемое, шалашами в пустыне.

Те кляйзмеры в усадьбе играли свою музыку. Это было понято. Все остальное и не пытались понять те хозяева жизни. Мало того, «все остальное» ставило под вопрос ценности усадьбы, стремилось оспорить такой уютный, устойчивый и тихий мир «вишневого сада».

Они, люди местечка, не просто воняли, шумели и видом своим нелепым оскорбляли гармоничный мир Петра Ильича Чайковского. Они угрожали этому миру своей временностью и чуждостью.

И понял я тогда, что не раствориться мне в туманах Питера, не приковать себя цепями к атлантам Эрмитажа, не продать свою душу бродяги ангелу Филармонии.

   Верно, подумал я тогда, если верить записи в дневнике: «не только сатана охотится за нашей душой».  

Мне перестал нравиться Петр Ильич Чайковский. Я обиделся. Я и сейчас считаю, что имел на это право — обидеться. Обидеться за прадеда моего — кляйзмера, которому был закрыт путь в мир реальный: в Италию, Швейцарию, даже в Питер и Москву. Впрочем, дело не в этом и даже не в том, что писал Чайковский слишком уж жалобную музыку. Просто плакал он по кому угодно, только не по мне.

Уставший скрипач возвращался к своей жене и детям, в покосившуюся избенку, в маленькую комнатушку под низким, покрытым сажей, потолком. Он раздевался, устраиваясь под драным одеялом рядом с моей прабабкой.

- Ой, Шимон, — бормотала она сквозь сон. — Какой ты холодный.

А Шимон только вздыхал в ответ, вспоминая, как заразительно и весело плясал в парке усадьбы незнакомый ему господин, которого все звали Петром Ильичом, или просто Петей.

 Из книги "Рассказы в дорогу"

АЛКОГОЛЬ В ТОРЕ

На Скрижалях, полученных Моше, не было Закона: «Не пей спиртного». Видимо, понимал Всевышний, что требование это, при всем желании министерства здравоохранения, неисполнимо.

« Среди многих трудов Ноя был такой: он посадил виноградник. Первый результат оказался плачевен. Не зная ничего о свойствах виноградного сока, патриарх напился и заснул обнаженным в шатре, где его и подсмотрел Хам. Об увиденном же — судя по фреске Микеланджело в Сикстинской капелле, посмотреть было на что! — он немедленно рассказал братьям Симу и Иафету. Братья повели себя благоразумно: отвернув лица, вошли в шатер и накрыли отца одеждами; когда тот проснулся, обо всем доложили. Взбешенный Ной проклял четвертого сына Хама, Ханаана».  П. Басинский.

Перед нами христианская трактовка истории Ноя. Миф после мифа оправдывает старика – Ноя. Праведник не знал, мол, что вино способно раздеть и усыпить человека. В Торе нет этого оправдания. В Пятикнижии сказано только: « И стал Ноах земледельцем, и насадил виноградник, и выпил вина, и опьянел, и обнажил себя посреди шатра своего». Правда, в комментариях «Сончино» сказано: «Некоторые комментаторы объясняют, что поскольку Ноах был первым, кто насадил виноград, он не знал о том, каким опасным свойством обладают плоды этого растения». Оговоркой этой мне позволено уйти от домыслов «некоторых комментаторов». Уверен, что Ной и до потопа выпивал, как и все нормальные, пусть и святые, люди. Не только Хам унес с собой багажом в Ковчег греховность мира людей, но и Ной не мог быть свободен от слабостей и пороков созданий Божьих. Где-то прочел: «Праведник не безгрешен. Он тот, кто стремится избежать греха». Так зло порока не погибло в водах потопа, а уцелело в недрах Ковчега. Нет и быть не может Ковчега, способного спасти весь род человеческий.

История Бога в иудаизме и Торе – это история проб и ошибок. Сам Вседержитель не желает быть застывшим идолом. Вот почему  именно в эту историю, а не ханжески очищенный до непотребства лжи миф, можно верить.

«Дочери Лота…. В одну ночь лишиться самых близких людей! И для них эта ночь была роковой, это была ночь выбора. Отец, знающий и боящийся Бога, и жених, почти уже одно с нею... За кем пойти? Кому последовать? Нелегкий выбор... И все же они последовали за отцом, пренебрегши душевными чувствами. Какой поразительный пример для современной молодежи!» Перед нами одна из христианских трактовок, не нарушающих святости мифа. В Торе совсем иное. Старшая дочь Ноя «пошла за отцом», подразумевается и за Богом по христианской версии, чтобы «лечь с ним», пьяным, в одну из недобрых ночей. Абсурд! В Торе никакого пафоса и праздника победы. Праведник Лот был спасен Всевышним, чтобы породить врагов Израиля. Сатана взял реванш, как только Творец успокоился, решив, что дело сделано. Так устроена природа мира и человека, где зло плетется вечной тенью за призраком добра.

Дочери Лота, по библейскому сказанию, возлегли со своим отцом, напоив его, и родили от него сыновей Моава и Аммона — предков моавитян и аммонитян - врагов иудеев. Как красиво и страшно заканчивается миф о Лоте, каким, в итоге, чудовищным испытаниям подвергается святость племянника Авраама.

Ислам, как и христианство, очищают святых от греха, лишая миф правды и смысла. В Коране Лот  известен как пророк Лут, его история в исламе, в общем, близка к библейской, но об инцесте с дочерями не рассказывается. Напротив, эта история считается выдуманной и приписанной Лоту. Известно, что в Исламе все пророки считаются свободными от греха. Тем самым и нарушается художественная правда Торы, где сложность жизни человеческой далека от идеологических догм, от простоты, которая хуже лжи.  

Не могли дочери Лота, рожденные в городе порока,  выйти чистыми из  Содома. Об этом и комментарии к Пятикнижию: «Их дальнейшее поведение свидетельствует о том, что они были истинными воспитанницами Сдома» Грех  инцеста понятен, как и то, что враги Израиля рождаются в результате этого греха. Где-то прочел: «Праведник не безгрешен. Он тот, кто стремится избежать греха». И еще: «… нет на земле такого праведника, который бы творил благо и не погрешил».

Всевышний даровал человеку свободу воли: выбор между добром и злом. Получается, что и само зло необходимо, как условие существование вида нomo sapiens. Сам ток жизни человеческой нуждается в полюсах, он бежит от плюса к минусу, от минуса к плюсу. Ангел прогуливается по небу под руку с Сатаной.

Миф становится правдой истории. Пороки галута  две тысячи лет совращали ментальность евреев,  превращая многих из них во врагов Израиля. По сути дела инцест и есть ассимиляция. В таких прозрениях и состоит гениальность Торы, поднимающая ее и над мифом и над «исторической правдой».

Есть еще одна особенность отмеченных двух историй в Пятикнижии Моисеевом. Человек в сознательном состоянии еще способен быть праведником. В бессознательном – он лишен свободы выбора и беззащитен перед злом.  Вижу за этим притчи не только о Ное и Лоте, но и о самом человечестве. В сознательном состоянии народ немецкий рождал гениев и праведников, в бессознательном - произвел на свет нацизм. Тоже и с русским народом: Толстой, Чехов, Мусоргский, а следом бессознательное состояние в бреду большевизма. А разве Китай при Мао не был безумен? Ныне, похоже, народ арабский впал в бессознательное состояние. И большевизм, и фашизм помогли ему в этом.