Великая хромоножка

6
Мозес Монтефиори и Джудит-Иегудит Монтефиори-Коэн
Из цикла "История евреев в историях о любви"
Петр ЛЮКИМСОН
За последние столетия немало евреев было удостоено рыцарского звания, но в еврейской истории есть только один человек, при упоминании имени которого непременно добавляется звание "сэр".
И если кому-то еще нужны какие-то доказательства того, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина, то лучшего примера, чем судьба сэра Мозеса Монтефиори, для этого не придумаешь. Впрочем, некоторые утверждают, что само это выражение и родилось из знаменитого признания сэра Монтефиори: "Я вовсе не великий человек. Если мне что-то и удалось совершить в жизни, то лишь благодаря жене, чей благородный энтузиазм и глубокое религиозное чувство подвигли меня на добрые дела".
…А ведь это была самая странная свадьба 1812 года в Англии! Чего только не говорили тогда и в высшем свете, и в синагогах, и в деловых кругах Лондона о предстоящем браке блистательного Мозеса Монтефиори и Джудит Коэн. Знаю: в некоторых книгах можно прочесть о том, что Мозес и Джудит познакомились на приеме в доме Коэнов; что Монтефиори увидел будущую жену в тот момент, когда она грациозно спускалась с лестницы, и сразу же без памяти в нее влюбился.
Но это, мягко говоря, неправда. И, думаю, пришло время рассказать, как все было на самом деле.
Начнем с того, что к началу XIX века семья Монтефиори уже была одной из самых известных и уважаемых еврейских семей Англии. Дед сэра Мозеса Монтефиори обосновался в этой стране еще в середине XVIII века, но по иронии судьбы Мозес родился в 1784 году в Ливорно, куда его родители отправились, чтобы познакомиться с "родиной предков". К этому времени два дяди будущего сэра Монтефиори — Иехошуа и Вильям — уже успели войти в историю. Иехошуа стал первым евреем-офицером британской армии, а вот Вильям, этот позор семьи, крестился, начал карьеру священника и в итоге дорос до сана епископа. Именно его преосвященство Вильям Монтефиори выдвинул гипотезу о том, что Иисус Христос был гомосексуалистом, чего этому епископу- выкресту христианский мир так до сих пор и не простил. Кроме того, епископ Вильям вошел в историю как категорический противник развития самолетостроения он утверждал, что "потомки Адама не могут выжить при такой скорости полета".
В школе Мозес Монтефиори учился отвратительно. Премудрости Талмуда и Галахи давались ему с трудом, но зато очень скоро выяснилось, что он является гениальным бизнесменом и финансистом. Уже в юности Мозес стал одним из двенадцати еврейских маклеров лондонского Сити, затем с братом Авраамом основал банкирский дом, пользующийся отличной репутацией, а потом и первое в Англии страховое общество, и первую в Европе компанию по освещению улиц газовыми фонарями. Параллельно с этим он успел послужить в армии, дослужился до капитана, и в начале 1810-х годов уже считался одним из самых богатых людей Великобритании.
Огромные деньги и связи молодого красавца-офицера распахнули перед ним двери королевского дворца. Прожигатель жизни, любитель светских развлечений, он стал близким другом принцессы Виктории. Злые языки даже утверждали, что слишком близким другом, и, чтобы положить конец сплетням, Мозеса было решено срочно женить.
Невесту искали традиционным еврейским способом — с помощью "шиддуха", то есть сватовства. В конце концов семья сошлась на кандидатуре Джудит Коэн. Ей на тот момент было 28 лет, то есть по понятиям того времени она была безнадежной старой девой. По возрасту они были ровесниками; Джудит даже на несколько месяцев старше.
К числу достоинств невесты, вне сомнения, относилось богатство и родственные связи ее семьи с Ротшильдами, что открывало перед кланом Монтефиори новые деловые перспективы. К числу недостатков — то, что, во-первых, она была ашкеназской, а не сефардской еврейкой, а во-вторых… некрасива, глуховата и из-за перенесенного в детстве полиомиелита на всю жизнь осталась инвалидом — прихрамывала при ходьбе.
Ну что, теперь вы догадываетесь, о чем шептались в Лондоне в 1812 году, накануне этой странной свадьбы? Само собой, все жалели бедного Мозеса, но все понимали, что речь идет исключительно о браке по расчету и предсказывали, что уже через месяц после свадьбы молодой муж пустится во все тяжкие, а его уродливая женушка будет вынуждена сидеть со своими хромыми ногами дома.
Сам Мозес Монтефиори (тогда еще не сэр!) стоял под свадебным балдахином явно растерянный: он не понимал, как ему следует вести себя с этой ашкеназской еврейкой, зато мысленно прокручивал выгоды от родства с домом Ротшильдов.
Но вот после свадьбы прошел месяц, за ним другой, затем и полгода, а Мозес Монтефиори ни разу не был замечен в попытке изменить жене. Больше того: с ним явно происходили какие-то перемены. Успевший довольно далеко отойти от религии и заповедей иудаизма, он вновь стал появляться в синагоге и тщательно соблюдать субботу.
Наконец, он появился с Джудит на одном из приемов, и только тогда высшему свету Лондона стало ясно: произошло нечто, чего просто не могло произойти, что не укладывалось ни в одной голове. Блистательный Мозес Монтефиори вел себя с женой как влюбленный мальчишка. Усадив ее в кресло, он не отходил от супруги ни на шаг — разве что для того, чтобы принести ей коктейль или чего-нибудь сладкого. По тому, как Мозес представлял супругу, как он общался с ней, не было никаких  сомнений, что эти двое любят друг друга так, как и не снилось многим именитым парам Британской империи.
Да и Джудит, казалось, за эти месяцы похорошела, а может, все дело в том, что вовсе никогда и не была дурнушкой — просто она была красива той особой еврейской красотой, которая непривычна для англосаксов.
Возможно, именно здесь мы подходим к разгадке тайны любви в чисто еврейском смысле этого слова. Согласно иудаизму молодые люди могут, конечно, влюбиться друг в друга, пылать страстью и давать клятвы верности. Но настоящая любовь, а не романтическая влюбленность, приходит только в браке, когда между супругами возникает подлинная духовная близость, заботы одного становятся заботами другого, а жена становится для мужа, говоря словами Торы, "эзер ке-негдо" — не только помощницей во всех делах, но и тем человеком, которая направляет его по жизни.
Судя по всему, уже через несколько недель после свадьбы между молодоженами возникли именно такие отношения. И с тех Джудит-Иегудит не только была рядом во всех великих начинаниях своего мужа, но и зачастую инициировала их. Она начала с того, что деликатно вернула супруга к соблюдению заповедей иудаизма, а в 1825 году убедила его отойти от бизнеса и заняться "добрыми делами" — так как он и без того уже заработал столько денег, что в любом случае будет не в состоянии их потратить за всю оставшуюся жизнь.
Так заканчивается карьера сэра Мозеса Монтефиори как бизнесмена и финансиста и начинается его путь общественного деятеля и филантропа, признанного лидера английского, а затем и мирового еврейства; защитника еврейских интересов во всем мире.
В 1827 году супруги предпринимают свое первое большое путешествие по миру, для которого Монтефиори, помня, что его супруге тяжело ходить, сконструировал специальную разборную карету, которая затем сопровождала их во всех поездках. Тогда, в 1827 году, они в первый (и далеко не в последний) раз посетили Палестину, побывали, само собой, в Иерусалиме и в Бейт-Лехеме — на могиле праматери Рахель. Здесь Джудит разрыдалась и, распростершись на земле, забылась в самозабвенной молитве — будучи бездетной, она невольно чувствовала перекличку своей судьбы с судьбой этой праматери еврейского народа, у которой долго не было детей от Яакова. Растроганный ее слезами, Монтефиори тут же пожертвовал огромную сумму на строительство достойного мемориала над могилой Рахель, который стоит и по сей день.
"Какие чувства должен испытывать путешественник среди гор, на которых некогда зримо была явлена устрашающая сила Всемогущего, вблизи города, которому Он даровал свое имя, где красота святости сверкала в своем первозданном величии, и к которому даже в его жалком состоянии, в плену и запустении, все народы земли, так же, как и его собственные дети, обращаются с глубоким благоговением и восхищением! О, эти чувства, которые испытывает здесь путешественник, внимая упоительным строкам израильского вдохновенного царя, может понять только тот, кто удостоился их пережить… Чем ближе мы подъезжали к Иерусалиму, тем безжизненнее и печальнее становилась кругом земля. Но какими бы серьезными не были мысли, навеянные меланхолической пустынностью каменистых гор и долин, через которые мы проезжали, они вдруг исчезли, уступив место чувству неописуемой радости и восторга, когда весь Святой город полностью открылся нашим глазам, со своими куполами и минаретами, отражающими великолепие небес. Сойдя с лошадей, мы сели на землю и излили наполнявшие наши сердца чувства в горячих молитвах Тому, чье милосердие и промысел привели нас в целости и сохранности в город наших предков", — писала Джудит в дневнике о той поездке.
Дневник этот, кстати, является важнейшим историческим документом о той эпохе и читается на одном дыхании — среди прочего, Джудит Монтефиори была наделена еще и недюжинным литературным даром.
Что было дальше?
Ах да: Мозес Монтефиори стал страстным борцом за отмену рабства, в 1837 году был избран шерифом Лондона и графства Мидлсекс, где с подачи своей Джудит отменил смертную казнь. Но большую часть жизни Джудит и сэр Мозес Монтефиори посвящали решению еврейских проблем.
В период 1839-1849 годов они трижды вместе посетили Палестину, где каждый раз жертвовали огромные деньги неимущим евреям, занимались развитием еврейских кварталов Иерусалима и Яффо, налаживанием здесь медицины и улучшением санитарных условий.
В эти же годы Мозес Монтефиори борется за право евреев молиться у Стены Плача, начинает осторожно продвигать при дворе турецкого султана идею создания в Земле Израиля еврейской национально-религиозной автономии — всех направлений его деятельности и не перечислишь. Построенная Монтефиори в Иерусалиме мельница стала одним из главных символов города, а возведенные им кварталы — первыми еврейскими поселениями за чертой Старого города.
Кроме того, он вмешивается, когда над евреями Сирии, Марокко и Грузии нависает угроза кровавого навета; дважды (в 1846 и 1872) посещает Россию и встречается с императорами Николаем I и Александром II в надежде улучшить положение евреев в Российской империи, пытаясь предотвратить еврейские погромы… И всегда рядом с ним была его Джудит, "эзер ке-негдо".
Джудит Монтефиори-Коэн скончалась в 1862 году, прожив с мужем в любви и согласии пятьдесят лет. И тут уже можно согласиться с теми авторами, которые утверждают, что это "был страстный роман длиною в полвека".
Скажем больше: это одна из самых прекрасных историй XIX столетия о "подлинной любви". На могильном камне сэр Монтефиори велел выбить надпись: "Моей незабываемой супруге, чей пламень и настойчивость вели и поддерживали меня на всех путях моих".
Сэр Мозес Монтефиори пережил жену на 23 года и скончался в возрасте патриарха, на 101-м году жизни. Он так больше и не женился, но, следуя завещанию Джудит, продолжал ездить в Палестину и по всему еврейскому миру, помогая евреям всем, чем мог и одновременно делая все возможное для увековечивания имени покойной супруги.
Согласно его завещанию, он был похоронен на кладбище города Рамсгит рядом с любимой, и на их надгробие были водружены два камня: один — из Цфата, а другой — из Тверии…
Такова эта история великой любви великого еврея.
Но в 1812 году это и в самом деле была самая странная свадьба, какую только могли припомнить лондонцы!
"Время евреев" (приложение к израильской газете "Новости недели")