БЕЙ СТАРИКОВ! "семь строк"

«Отметим, что серия нападений на пожилых людей, произошедших в различных городах Израиля в последние СМИ, стала 31 марта одной из главных тем СМИ. В пятницу в Холоне был жестоко избит 79-летний Файбель (Павлик) Гертман, просивший подростков не ломать скамейку в парке. Спустя сутки в Герцлии избили 75-летнего Амирама Орона, сделавшего замечание мужчине, выгуливавшему собаку на детской площадке. Также в начале месяца в Петах-Тикве 15-летние подростки избили пожилого мужчину, имя которого не сообщается». Из СМИ

 Если на родителей можно стучать надзорным органам, если можно не вставать в классе при появлении учителя, а продолжать орать или спорить с соседом, если можно мальчикам ходить в один сортир с девочками, если в общественном транспорте часа пик редко какой юнец уступит место женщине или пожилому человеку, то почему нельзя бить стариков? В обществе навязанного и глупого либерализма все равны. Только те, кто сильнее и моложе, немного ровнее.

ЖИВОПИСЕЦ ВЕНИАМИН КЛЕЦЕЛЬ

 «Мастерская Вениамина Клецеля в доме на улице Яффо, в центре Иерусалима. Здесь чудесно пахнет красками и скипидаром, на стенах и стеллажах огромное количество картин. Их мир многозвучен: поют и молятся хасиды, кричат петухи; люди, животные, пейзажи, натюрморты написаны с только Клецелю присущим сочетанием мудрости и детской непосредственности».

 Это отрывок из статьи к новому альбому художника, написанной искусствоведом и другом Клецеля – Натальей Кочубиевской.

 Рискну добавить свой комментарий к работам моего любимого мастера здесь, в Израиле.

 Художник – красивое слово, но художником может быть и архитектор, и скульптор, и писатель. Живописец – вот что гораздо точнее: пишущий жизнь. И этот талант: писать и создавать жизнь на холсте – самое ценное в искусстве Вениамина Клецеля.

 То, что вы прочтете – не попытка искусствоведческого анализа творчества художника. Ничего не смыслю в этом деле. Могу, смею думать, без особого труда отличить подлинное от фальши, правду от лжи, разум от глупости. И считаю, что этого достаточно.

 Характер инструмента никогда не казался мне важной стороной дела. Композитор оперирует нотами, поэт – словами, живописец – красками, но все они занимаются одним, общим делом.

 Недавно, в России, мне растолковали, что искусство нынче бывает двух видов: «мочилово» и «тошнилово». «Мочилво» – это то, что щекочет нервы зрителя чередой убийств, насилий, откровенного хамства и тупости; «тошнилово» – «оскорбляет» человека, заставляя его думать и чувствовать, трудится, наконец, соучаствуя с художником в его работе. От этого, как оказалось, современного человека должно тошнить.

Я, судя по всему, человек несовременный. Мое отношение к искусству крайне утилитарно: мне по душе то, что дает возможность соучастия, дарит надежду, помогает жить, а тянуть лямку с годами становится все трудней и трудней. С некоторых пор все мое семейство окружено миром Вениамина Клецеля,  и в мире этом нам радостно и спокойно.

 Сам живописец Клецель немолод, но всем тем, что он делает, с удивительной силой сопротивляется недугам и тяготам быта. Есть в его живописи особое, самое ценное мужество, дарующее радость и надежду вопреки всему.

 Мир живописи Клецеля, хоть отчасти (пусть простят меня за пафос) компенсирует   безумие, жестокость и глупость, в которое вольно или невольно затягивает нас все, что творится на планете Земля в 21-ом веке.

 Каждый век человеческой цивилизации был отмечен своей, дьявольской игрой. Смертный грех нашего времени: расчеловечивание человека. Люди становятся неинтересны сами себе. Люди перестают опираться друг на друга, верить друг другу, любить друг друга. Общее, гнетущее состояние массового суицида – вот наследие общества потребления, построенного на конвейерной системе.

Человек мечется в замкнутом мире купли-продажи. Он живет без пауз, забыв о праздности - такой необходимой для подлинной радости и веры в завтрашний день.

 Мой взгляд постоянно останавливается на полотнах Клецеля. Он дает мне возможность этой самой праздности. В эти короткие мгновения паузы я ухожу в мир его полотен, в мир радости.

 Я люблю людей на полотнах Клецеля. Я наблюдаю за ними, и они наблюдают за мной. Мне с ними интересно. Я немо (психиатров, прошу, не беспокоится) разговариваю с ними.

  Слепой и собака. Как они похожи - эти два сгустка мыслящей материи. Как они дополняют друг друга. Как они верны друг другу и как они дополняют другу друга. "Домашнее животное". Ну, какое же это животное. Был у меня такой рассказ: "Собака тоже человек". Лучше иллюстрации к нему и не придумать.

 Вот человек над книгой. Он прочел что-то интересное и задумался. Он грустен этот человек: наверно подумал о печальном. Задумчивый (мое семейство так его называет) живет прямо над телевизором. Мы потребляем с экрана бесконечное «мочилово», а он живет своей подлинной, настоящей жизнью человека мыслящего, и нам  становится стыдно. Нет, он не лезет с поучениями, не учит жить, но само  присутствие Задумчивого делает невозможным тоскливое, растительное существование у разноцветного экрана.  

 Сама душа человеческая живет в глазах нашего «книжного человека», а рядом с ним возлежит обнаженная дама. Все сущее в лице, в глазах читающего, а рядом с ним тело без лица, но какое тело! Зачем ему глаза при таких бедрах и упругой груди. Саму мать-землю написал Вениамин Клецель. Два, таких разных, холста рядом и это правильно: человек без души - урод, но и душа без тела – бездомный призрак.

 Порнография никак на меня не действует, а рыжая красавица, написанная Клецелем, напоминает, что я еще жив пока. И в жизни нашей, к счастью, есть не только размышления над книгой.

 Двинемся дальше. Клецель – бесспорный мастер пейзажа. Вот здесь, казалось, можно бы было начать разговор о мастерстве художника, о колорите, технике мазка и прочем, но и здесь то, что делает художник, гораздо выше и значительней уверенного, технического исполнения.

 Пейзажи Клецеля – это окна в природу. Его холмы, дома, небо - раздвигают пространство, уводят зрителя в бесконечность. Пейзажи Клецеля наполнены свежайшим, чистым воздухом и приглашают к прогулке. И они, эти работы, где люди, как правило, лишь намечены скупыми штрихами, необыкновенно человечны.

 Холмы, дома небо, но живописец Клецель с удивительным искусством уходит от макро мира в микро мир. Он с одинаковым мастерством умеет работать со всеми оптическими приборами: и с «телескопом», и с «микроскопом».

 Клецель пишет обыкновенный паровой утюг, и забытый этот красавец становится настоящим Утюгом, прародителем всех хитрых, электрических утюжат нашего века. На полотне обыкновенный стул, но я никак не могу отделаться от ощущения, что каждый, кто на него сядет, неизбежно начнет хохотать, так ярко и сочно написано эта банальная подпорка для человеческого зада.

 Никогда не вел с Вениамином Клецелем философских бесед. Мне это не нужно. Достаточно, что его картины мудры и, как всякая подлинная мудрость, полны юмора.

 Следом за пейзажем в нашем жилище выступает вперед торговец рыбой. Мы его зовем по - индейски: Рыбий Глаз. В каждой руке у рыбника по рыбе. Он предлагает нам свой товар. Он безумен в своем фанатичном желании загнать публике эти дары моря. Его тяжелый фартук покрыт чешуей, его глаза настоящего торговца сияют неприкрытой алчностью, но алчностью честного, наверняка, многодетного трудяги, и образцового семьянина.

 Клецель любит своего торговца точно также  как «книжного человека», как рыжую красавицу, как «веселый» стул и прародителя всех утюгов мира. Художник любит своих детей на полотнах искренне, заставляя зрителя поверить, что сама любовь возможна в нашем скучном и циничном мире.

 Как только мы открываем дверь в нашу квартиру, так сразу же видим, что здесь пируют два веселых человека. Выдалась минутка, есть бутыль вина, нехитрая закуска (рыба, наверняка, купленная у Рыбьего Глаза) – и вперед. Есть какая-то полная юмора торжественность, величавость в этом застолье. Вот они сейчас чокнутся и выпьют по стакану сладкого вина. Ле Хаим! Выпивох двое, если не считать хмурого козленка в темном углу картины, и это явный непорядок: необходим третий. И этим третьим может стать каждый, взглянувший на картину с живым чувством соучастия.

 Художник, замкнутый в своем эго, - мертв, попросту скучен. Вениамин Клецель открыт миру. Он, как раз, и исповедует непременное, активное соучастие с окружающим пространством.

 В заключение приведу цитату из книги Эли Визеля «Рассыпанные искры»: « Баал-Шем учил радостью побеждать печаль: «Человек, который смотрит только на себя, не может не впасть в отчаяние, но как только поднимет глаза на окружающий его мир, радость откроется ему». И эта радость ведет к абсолюту, к избавлению, к Богу».

 Художник Вениамин Клецель тоже учит нас «радостью побеждать печаль» и глаза его широко и доверчиво открыты в удивительный и все еще прекрасный  мир, окружающий человека.

ИЗРАИЛЬ. 1960. немного горячей истории

Моральные устои общества по-прежнему волнуют журналистов. Вот один из характерных материалов на эту тему. "Девушки Бат-Яма привыкли выходить из дома на пляж в одних купальниках, чем вызвали протест жителей этого города. По просьбе возмущенных граждан, местный совет вынес постановление, запрещающее женщинам гулять по улицам города в купальниках". Надо думать, мужчины в одних плавках могли появляться где угодно. Да что там оголившиеся дамы - вот какие безобразия творились в юном Еврейском государстве:

"Оргии в Рамат-Гане. Кинотеатр "Ордза" в Рамат-Гане показывает самые низкопробные фильмы, чтобы привлечь невзыскательную публику. А по ночам оживает подвальное помещение кинотеатра, где собирается "богемная" молодежь. Место называется "подвальчик Изи" или "клуб битников". Конечно, израильским битникам еще далеко до американских апологетов нового движения, которое появилось в предместьях Голливуда и Сан-Франциско. Местечко это снял для "профессиональных" целей скульптор Ицхак Розенблюм. По первоначальному плану на арендованной площади должны были встречаться живописцы и скульпторы для работы и дебатов на культурные темы, а получилось, в итоге, вот что. Около полуночи, когда гаснет свет в окрестных домах, во двор кинотеатра подтягиваются юноши и девушки со всех концов Израиля. Одни из них признались нашему корреспонденту, что пришли в первый раз из любопытства, другие наотрез отказались разговаривать. Последуем за гостями. Маленькая дверь в подвал украшена разноцветными лампочками. В полутьме первой комнаты стоит патефон, и танцуют пары всех возможных половых ориентаций. Часть молодых людей по-козлиному прыгает, другие похотливо прижимаются друг к другу. Во второй комнате еще темнее, и яблоку негде упасть. На низких диванчиках сидят, буквально друг на друге, юноши и девушки. Некоторые только познакомились, но полная атмосфера "свободы" позволяет им целоваться в полумраке - вокруг все свои. Третья комната для приближенных Изи: специальная комната для любви, где подушки и люди перемещаются по ковру под томные вздохи, всхлипы и придыхания обнаженных любовников".

В "подвальчике Изи", наверняка, курили и выпивали, а вот в кинозалах Израиля впервые запретили курить именно в 1960 году. Моше Шапиро, новый министр внутренних дел, обещал лично проверять фильмы, приготовленные к широкому показу, чтобы подвергнуть изъятию особо откровенные сцены секса. В рамках операции за моральный облик Хайфы полиция арестовала 20-летнюю красавицу по подозрению в проституции. Девушка в слезах отсидела в КПЗ 5 часов, пока не догадалась сказать, что она - девственница. После неприятной процедуры медэкспертизы смущенные полицейские извинились и даже отвезли девушку домой. Ничего не меняется в этом мире. Презумпция невиновности - пустой звук! Не полиция должна была доказать, что задержала проститутку, а невинное создание подвергаться оскорбительной процедуре.

 Преступления на сексуальной почве и тогда были одними из самых распространенных. В Реховоте неизвестный зазвал 6-летнюю девочку в автомобиль, искушая конфетами. 8-летний приятель сладкоежки собрал ватагу приятелей-камнеметателей, и они стали обстреливать подлеца, пока он не выпустил ребенка и бежал с места преступления. В отделение полиции Петах-Тиквы обратилась 50-летняя женщина с жалобой. В тихом переулке к ней подошел прилично одетый мужчина и стал уговаривать "на разок и по-быстрому" за приличное вознаграждение. Женщина отказалась, и тогда мужчина стал ее избивать с невиданной злобой. Женщина не без гордости сообщила полицейским: "Если я с пряниками отказала, то с кнутом и подавно".

 На фоне активной заботы о нравственности продолжались кровавые стычки с соседями. В конце января ЦАХАЛ захватил укрепленный сирийский пункт, который находился напротив кибуца Тель-Кацир, восточнее Кинерета. Это была акция возмездия за постоянные нападения на израильские поселения. В бою погибли три израильских солдата.

В те годы Западная Европа, еще незаселенная арабами, была лучшим другом Израиля. В феврале министр обороны Шимон Перес выехал во Францию для закупки оружия, а в марте Бен-Гурион встретился с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром в Нью-Йорке, и встреча эта стала свидетельством примирения части еврейского народа с новой Германией. С Америкой Эйзенхауэра все было не так гладко. Холодная война и здесь вносила свои поправки, но на культурном фронте все обстояло как нельзя лучше. Например, Пол Ньюман приехал в Израиль с женой и дочерью, чтобы сыграть главную роль в фильме "Эксодус" по одноименному бестселлеру Леона Юриса.

 Сенсация! В Иудейской пустыне найден архив Бар-Кохбы. Профессор Игаэль Ядин расшифровал документы, рассказывающий о периоде Великого восстания против римлян. Газеты рассказали об этом в апреле, а в мае Бен-Гурион сообщил Кнессету, что Моссад похитил Эйхмана в Аргентине, и этот убийца миллионов находится в Израиле. Эйхмана нашли, но вот еврейский мальчик Йоселе Шумахер пропал. Его родители (Альтер и Ида) репатриировались в Израиль из СССР в 1958 году. Ввиду их тяжелого материального положения Шумахеры обратились к родителям Иды, состоятельным харедим из Иерусалима, с просьбой забрать на время Йоселе к себе. Дед забрал, но вскоре понял, что родители мальчика - люди, далекие от религии, и отдать мальчика папе и маме со временем отказался. Родители подали в суд, а дед мальчика спрятал. Чем не повод для скандала? Светская часть населения Израиля была готова к крайним формам общественного протеста. Мало того, весь Израиль смеялся над беспомощными попытками полиции найти ребенка. И тогда Бен-Гурион поручил это дело всесильной секретной службе. Моссад, после ряда неудач, все-таки нашел Йоселе в Нью-Йорке. Мальчик вырос в семье родителей, но, тем не менее, сохранил великолепные отношения с дедом. Несмотря на успешное завершение операции, общественное мнение быстро забыло о том, что его реакция и была главной причиной вмешательства Моссада. Теперь уже стали смеяться над секретной службой, которая потратила столько средств и сил на поиски обычного ребенка и вмешивается во внутрисемейные споры. В ответ утверждалось, что для Еврейского государства нет ничего более святого, чем семья. Во всяком случае, больше подобных операций Моссад, как будто, не проводил.

Как и прежде, в газетах много, так называемых, "портретов современников". Вот один из них: "НИМФА ИЗ ХАЙФЫ. Наами Эдва 22 года назад родилась в Израиле, в семье выходцев из Германии. Холодным зимним утром, когда наши читатели спят, на пляже, между скал, раздевается красивая девушка и, оставшись в бикини, в ластах и маске выходит на охоту в море с подводным ружьем. Арабские рыбаки зовут ее "бинат алиблис" (дочь дьявола). В удачный день Наами приносит рыбы и крабов на 50 лир. В шторм эта девушка подрабатывает в салоне красоты. Мало того, эта удивительная девушка - одна из самых престижных натурщиц у художников и скульпторов Израиля. С 15 лет она играет в хоккей на траве и тренируется со сборной Хайфы".

Тема мировой юдофобии, как всегда, была тоже востребованной и актуальной. Вот заметка, будто списанная с прессы начала 21 века: "По всему миру поднялась волна антисемитизма. Началась эпидемия надругательства над евреями, разрушаются кладбища, свастики "украшают" здания чуть ли не всех столиц мира... Еще недавно Хаим Вейцман пошутил по поводу уменьшения пожертвований в сионистские фонды: "Нам нужен небольшой погромчик в Европе". Он, конечно, пошутил, но сейчас евреи мира видят, что в каждой шутке - всего лишь доля шутки". Газеты бьют тревогу: "Футбольные матчи уже без драк не проходят. Судьи боятся выходить на поле. Михаэль Хадшони, глава судейской коллегии, уволился по собственному желанию. Последняя драка была в Хайфе на мачте "А-Поэль Хайфа" против "Маккаби Нетания". Болельщики избили судью, а когда вмешалась полиция, досталось и ей. Один из пострадавших узнал в толпе фанатов жен игроков "А-Поэля": Чайковски и Семандирис. Радмила Чайковски била полицейского тяжелым кошельком, а Эрика Семандирис добавила ему же пару затрещин. Футбольный болельщик на стадионе Ришон ле-Циона орал на судью: "Слепец! Ты не заметил фол!" В завязавшейся драке зоркому болельщику чуть не выбили глаз". Страсть к футболу в Израиле могла поспорить со страстью к учению как таковому. В Кирьят-Хаиме юноша подделал чек, чтобы оплатить курс в университете. Полиция арестовала мошенника. Историю парня опубликовали газеты. Итог оказался неожиданным: Министерство просвещения выделило юноше стипендию на 3 года учебы.

 Еще одна история со счастливым концом. "Иная простота хуже воровства". Любопытный пассажир открыл запасной выход в самолете "Аркия", совершавшем рейс "Эйлат - Тель-Авив". Пришлось совершить экстренную посадку в Беэр-Шеве. Никто не пострадал. Еще одна удача: четверо неизвестных вынесли из фабрики по шлифовке алмазов в Бней-Браке сейф весом в 400кг и благополучно погрузили его на джип, но тут смелый прохожий начал кричать и топать ногами. Воры испугались гражданина и бросились наутек, оставив машину с сейфом, а в нем, между прочим, было несколько десятков крупных алмазов. Подобных историй со счастливым концом в газетах много, но гораздо больше материалов печальных. Ну, например: "Яков Херош из Рамле пожалел замерзающую нищенку и вынес ей старое одеяло. Бедная женщина поблагодарила Хероша и ушла. Наутро жена сердобольного господина в истерике поведала соседям, что зашила в пропавшее одеяло все семейные сбережения - 400 лир". Но не будем ворошить старое тряпье, пусть и набитое деньгами. Отметим вот что: российский большевизм разрешил говорить "про это" только в годы перестройки, израильский - признал, что секс в стране существует, гораздо раньше.

 Газеты в восторге: "В Бейт-Штраус впервые в Тель-Авиве прошла необычная лекция "Половое воспитание молодежи". Из двух сотен присутствующих лишь меньше половины были молодые люди в возрасте от 17 лет до 30, остальная публика была в возрасте зрелом. Лектор утверждал: Лучший возраст для брака 23 года. Сочетаться раньше или позже медицина не советует. Необходимо предотвращать любые интимные отношения до свадьбы. Категорически запрещен онанизм. Случайные связи ведут к физическому и духовному распаду личности". Газета приводит один из ответов на записку из зала. Текст записки таков: "Я встречаюсь с моим парнем и с  большим трудом уклоняюсь от интимной связи". Ответ: "Встречаться с молодым человеком, к которому вы испытываете половое влечение, лучше в присутствии третьих лиц, желательно родственников". Приведем характерный материал, свидетельствующий, что вовремя началось половое воспитание в Израиле: "Елена Рабинович сидела возле кафе и ожидала автобус N22. Таксист по имени Альберт Ашуа предложил свои услуги Елене. Девушка удивилась, что он согласился ехать с одним пассажиром, но Альберт уверил ее, что рассчитывает подобрать по дороге других желающих. Елена села в машину, они поехали, но Альберт сразу же объявил, что он может и не брать деньги с такой привлекательной пассажирки, затем он прикоснулся к ее коленям и сделал попытку заглянуть за вырез блузки. Елена потребовала остановить машину и обратилась с жалобой к полицейскому. Альберта задержали. Суд оштрафовал ловеласа на 50 лир, лишил прав на месяц и условно на следующие 3 года". Если верить этому сообщению, с правами женщин в Израиле был полный порядок. Тем не менее, проблем в этой сфере было множество, о чем и сообщает характерный газетный материал: "В Бейт-Соколов, Каплан 4, в Тель-Авиве (Дом журналистов) состоялось публичное обсуждение положения женщины в израильском обществе. На вопросы зала отвечали известные журналисты. Вход стоил недешево, но зал был набит битком. Приводим ряд вопросов, заданных публикой: Не пришло ли время отменить "Халицу"? (Дать возможность вдове выходить замуж).

Стоит ли разрешить аборты?

Нужно ли сократить срок службы девушек в армии?

И снизить возраст брачующихся до 16 лет?

Может ли телевизор повредить воспитанию ребенка?

На все вопросы были получены отрицательные ответы. В результате в зале разгорелся горячий спор, перешедший в драку. Разбушевавшихся мужчин удалось успокоить, объявив, что скоро начинается футбол. Зал быстро опустел". Телевизор реабилитировали, но о радио никто не заикнулся, а радио пользовалось в те годы особенной любовью и популярностью. Его слушали в те годы специально, не походя, как ныне. Семья торжественно усаживалась у радиоприемника и слушала особо популярные передачи. Читаем: "Открывается "Решет Бет" - вторая станция радио "Коль Исраэль". Ее название "а-Галь а-каль" (легкая волна), израильская эстрада, развлекательные передачи. Герой детективного радиосериала - следователь Пол Темпель с первой передачи становится одним из любимых героев радиослушателей".

С радио связано еще одно сообщение: начинается мода на ностальгию. В Гейхал а-тарбут, в Тель-Авиве, аншлаг: концерт "Былые времена". По многочисленным просьбам зрителей концерт неоднократно повторялся и вызвал целую волну ностальгических материалов в прессе. На радио вернулись старые песни, из печати большими тиражами вышли "ностальгические песенники".

Молодежь ностальгией не болела, и газеты, как обычно, были полны жалоб на подрастающее поколение: "Наша молодежь, вернувшись из армии, не знает, куда девать свою энергию. Раньше, во времена молодежных движений, подполья, борьбы с мандатом и активного сионизма, наши юноши и девушки были при деле. Теперь же все во вред: снукер, плохое кино, погоня за сомнительными удовольствиями, пренебрежение социальными нормами. Стоит только стать на этот путь - и все: впереди нарушение закона".

Много в газетах и фантастических материалов. Будущий, близкий Апокалипсис пророчили часто. Панически боялись технической, военной мощи СССР. Читаем статью, богато иллюстрированную. Это она пророчит в 1974 году мировую бойню. На рисунках летающие танки и мотоциклы с красными звездами. Специальное оружие, способное сеять осколки стекла и острые иглы на огромной территории. Как тут не вспомнить заголовки советских газет тех же времен: "Пентагоновские волки в небо бросили иголки!" Впрочем, все это "шумная хроника", но случались в газетах и "тихие" репортажи. Ну, например: "Археолог Авраам Негев обнаружил в Авдате, на месте римской "дороги благовоний", черепки керамики 2000-летней давности с отпечатками пальцев. Археолог послал плитки в отдел криминологии полиции в расчете узнать что-либо о характера гончара".

Подумал, что, может быть, и эти заметки о старых новостях чем-то похожи на отпечатки пальца гончара из древности, и они смогут помочь в разгадке характера тех, кто совсем недавно строил и защищал молодое и такое древнее Еврейское государство.

ХАМСИН рассказ

Изложу вкратце биографию Софы Лурье. Год рождения 1925-й. 1937 год — полное сиротство. Родители Софы за иллюзии разные остались без права переписки с миром живых. Девочку бабушка увезла в местечко неподалеку от Минска. Началась война. Бабушку сразу убили, а Софе удалось в лес убежать от фашистов. Три года она жила в лесу с разными людьми. Сначала были красноармейцы, отступающие неизвестно куда, затем партизаны. Партизаны не очень старались воевать. Хватало забот и без стрельбы, но потом Большая земля прислала командира. Вот тогда Софа ратному делу обучилась вполне. Ее всегда брали на «железку» и в разведку часто посылали. Софа на еврейку не очень была похожа и ростом не удалась. Ее за подростка принимали не только чужие, но даже свои. А она уже была настоящей девушкой. Влюбилась в одного еврейского парня из города Витебска и даже забеременела и родила, но ребеночек Софы жил недолго, а его отец погиб на фронте в самом конце войны.

Больше никогда семьи и детей у Софы Лурье не было. А было разное, даже строительство Братской ГЭС, работа с геологами в Якутии, а потом на сейсмических станциях Чукотки... С годами Софа устала колесить по России и выбрала для места жительства и работы небольшой город в Липецкой области.

Там и состарилась, и вышла на пенсию работником регистратуры местной поликлиники.

Вот и вся внешняя канва жизни Софы Лурье. Но даже старушкой осталась она бродягой в глубине души, а потому, когда появилась возможность уехать в Израиль, она этой возможностью воспользовалась сразу, не раздумывая.

 — Арончик! Если хочешь знать, хамсин в переводе с арабского на другие языки — половина, пятьдесят, полтинник. Это значит, когда дует жаркий ветер под таким названием — человек наполовину жив, а на другую — мертв. Особенно если человеку за семьдесят, а денег на кондиционер у него нет, и не будет.

— Можешь сумочку не открывать, - разрешает охранник.

— Нет, — спорит Софа, щелкая замочком. — Порядок есть порядок. Тебя, зачем сюда поставили? Чтобы следил за террором.... Как ты думаешь, когда этот ужас прекратится?

— Хотел бы я знать, — говорит Арон — высоченный, бритый наголо парень лет тридцати.

— В нашей стране, тьфу-тьфу не сглазить, землетрясений всяких, наводнений и торнадо не бывает, — продолжает разговор Софа Лурье. — Зато нас регулярно посещает террор и Хамсин.

— Это точно, — кивает Арон.

Огромный торговый центр в час этот ранний свободен от покупателей. А Софа в такую жару первая у стеклянных дверей.

— Сейчас включат фонтан, — говорит она. — Очень мне нравится этот момент. Мне вообще нравятся моменты включения. Вот электричество. Очень люблю баловаться со светом: включишь — выключишь, выключишь — включишь. Соседи наверняка думают, что я сумасшедшая. Скажи, Арончик, ты так не думаешь?

— Нет, — улыбается охранник, — Иди, а то опоздаешь.

— Ты меня не гони, — сердится старушка. — Без тебя знаю, когда идти. Делай свое дело и не учи старших.

У охранника нет дедушек и бабушек, а он о стариках мечтал в детстве, потому к Софе относится нежно.

— Что за моду взяли — оболваниваться, — продолжает атаку Софа. — Что за стрижка такая?! Ты, Арон, с такой прической никогда не женишься— И перестань зубы скалить. Я вижу, что они у тебя собственные.

У фонтана она на часы смотрит. Через минуту включат воду, а вместе с ней жизнь. Старушка убеждена, что жизнь можно включить и выключить. Вот и ее собственную тоже когда-то включили, а придет срок — выключат.

Дышится в центре замечательно, а тут еще и фейерверк водный. Сегодня струи кажутся Софе зеленоватыми. Вчера были совершенно голубые, а сегодня цвета молодой травы.

Сейчас она купит газету. Устроится на скамейке у фонтана и прочтет «шуршалу» от корки до корки. Это она так все газеты называет — «шуршалами», А фонтаны, кстати, шампанью... Нет, сегодня она не будет торопиться с чтением, а сначала выпьет кофе с булочкой,

Для этого нужно подняться на второй этаж. Кафе на втором этаже открывается первым. Там работает девушка — Катя. Высокая, статная, красивая девица. Кате нравится Софа, а Софа любит Катю, как родную. Вообще-то она с возрастом мудрой стала и позволяет себе любить только тех, кому нравится сама. Вот улыбнется кто-нибудь Софе, а она уже этого человека любит с первого ласкового взгляда.

— Хочешь кофе - капуччино? — спрашивает Катя.

— Нет, это дорого. Ты что думаешь, я миллионерша?

— За мой счет.

— Еще лучше! Меня здесь за нищую держат. Черный — и не думай бросить сахар.

— У тебя очень тяжелый характер, — говорит Катя.

— Это для тяжести. Я сама-то ничего не вешу. Глядишь — улечу, как воздушный шарик. А с тяжелым характером земля держит.

Они смеются. Потом старушка рассказывает Кате содержание очередной серии телефильма. Девушке некогда смотреть телевизор. Она по дискотекам бегает. Потом Софа пьет свой кофе с булочкой и читает отложенную «шуршалу». Это очень приятно: пить горький кофе и шуршать газетой.

— Ты слышала! — кричит Софа. — Этот Тернер почти во всем сознался!

— Кто такой Тернер? — спрашивает Катя от стойки бара.

-   Твое невежество возмутительно! Это ужасно! — шумит старушка.

— Почему? — улыбается Катя. — Я знаю тебя, знаю своего парня, знаю подруг и родителей. И мне хватит. Зачем мне этот Тернер?

«И действительно, — думает Софа. — Зачем он ей? Пусть так и живет без лишних имен в памяти».

Газета прочитана и кофе выпит. Софа прощается и уходит к местечку укромному, тайному. Здесь поджидает старушку особое удовольствие: действующий макет железной дороги. Всего лишь за шекель она творит чудо.

Все оживает за стеклом. Вспыхивают огни станций, поднимаются шлагбаумы, выходят на луг коровы и овцы, мелькают по трассе автомобили. И все это по ходу веселого поезда. Он совсем как настоящий. И звуки от бегущих вагонов настоящие, и эхо в горах настоящее, и глухой перестук колес в туннеле настоящий... Нравится Софе один дом с островерхой черепичной крышей на склоне горы, у леса и зеленого луга, на котором пасутся овцы. В этот дом она сама себя селит, и даже на звук выходит из дома к поезду, и машет платком пассажирам в вагонах. Этих пассажиров не видно, но они есть, потому что без них всякое движение под стеклом теряет смысл.

В прошлом мало что радовало Софу. Там горели дома, погибали люди и взрывались поезда. В Израиле мир ей казался ненастоящим, будто был он под броней стекла и оснащен могучим кондиционером. Мир этот и сам был похож на огромный торговый центр. Старушку только террор пугал, и, когда она видела на экране телевизора развороченные автобусы, ей начинало казаться, что проклятая война будет преследовать ее до последнего часа.

У автомата Софу находит еще одна знакомая — Люба из Новгорода. Люба здесь работает на уборке туалетных комнат. Она всегда ищет Софу, чтобы пожаловаться на жизнь. Любе своя жизнь в Израиле совсем не нравится.

— Все играешься, — говорит она Софе, остановив тележку свою у стены. — Старый и малый — один интерес. Понаставили тут грабиловок этих. Ты только подумай: две минуты шекель, а родителям ~ плати. Тут на каждом шагу. Вон на первом этаже придумали трясучку - космическую кабину. Душу вынимают. А люди платят за ощущение. Ты не вздумай попробовать — сразу инфаркт.

Люба - мать-одиночка. Двое детей у нее — школьники. Люба думала, что в Израиле сразу замуж выйдет. (Люди там живут добрые и детей любят — даже чужих.) Но женихи не торопились. Так, побаловаться, сколько угодно, а с серьезными намерениями — никого.

Софа знает, для каких слов Люба ее ищет, и произносит эти слова. Она говорит, что все мужики — сволочи, что дети у Любы замечательные и выглядит она в хамсин почему-то всегда лучше, чем в нормальную погоду.

— Тебе в жару больше тридцати пяти никогда не дашь, — говорит Софа.

— Да я и сама замечаю, - охотно соглашается Люба.

Она больше не ругает новое место постоянного жительства, а начинает рассказывать о детях, особенно о сыне-вундеркинде, талантливом математике.

— Выучится, ученым станет, — говорит Софа. — Будет виллу иметь у моря, машину «форд» и даже яхту, а ты при нем — с внуками.

— Ты скажешь, — улыбается Люба. – Ну, заболталась я с тобой, пойду — работа.

К этому часу открывается мебельный салон. Там и отдохнуть можно. У Софы в салоне тоже знакомые есть. Она устраивается на мягком диване. Здесь тихо, уютно. Покупатели не скоро появятся. И Софу не трогают даже тогда, когда, сбросив туфли и свернувшись калачиком, она засыпает. Старушка так мало весит, что диван ничуть не прогибается под ней. Иногда ее укрывают пледом.

Софа натягивает плед на голову — и тогда будто и нет никого в салоне, на мягкой мебели, — один плед.

Часам к пяти в торговый центр собирается народ. Других особенных развлечений нет в городе. А здесь все: от картинной галереи до многозального кинотеатра. Огромный магазин становится другим, и Софе начинает казаться, что все его шумные этажи, залитые светом, уже не ее собственность,

Старушка уходит. Живет она неподалеку, занимает комнату в двухкомнатной квартире с салоном. Соседка ее сама в возрасте, но много работает по уходу за больными людьми. У соседки дочь осталась на Украине. Живет там плохо и бедно, и мать регулярно пересылает ей доллары из своей скудной зарплаты.

Соседка приходит поздно. К этому часу старушка, как правило, уже спит, укрывшись простыней и сжимая в кулаке медаль того юноши из Витебска — отца ее исчезнувшего навсегда ребенка. Больше ничего не осталось Софе на память, и она сжимает в кулаке эту медаль всю ночь, потому что иначе ей начинают сниться ненужные сны о войне: о гибели бабушки, о зимнем, голодном лесе. Ей снится кровавый ужас рукопашной у станционного депо и железнодорожный состав, летящий в пропасть... Все то, рядом с чем жаркое дыхание хамсина всего лишь невинное баловство капризного ветра пустыни.

                                                                           1999