Эти народы единым целым никогда не были и не станут.
В свете частых заявлений о том, что русские и белорусы — один народ, у меня появилась непреодолимая потребность разрушить сей миф и доказать обратное, по той простой причине, что миф этот губителен.
А правда — среди нас и блистает живыми красками.
Сразу отмечу, что в качестве доводов я не буду приводить сомнительные тексты из толстых книг об истории возникновения двух народов, а поделюсь лишь субъективными наблюдениями: общие черты характеров, модели поведения белорусов и русских в естественных трудовых и бытовых условиях.
Главным отличием русского человека от белоруса является мощная эмоциональность, и как дополнения — максимализм и крайность суждений. Пожалуй, эти свойства занимают главную роль в сравнительном анализе и являются ключевыми. Белорус в этом смысле — антипод русского: он прагматичен, спокоен, не любит крайностей, не подвержен резким сменам настроения, как его восточный сосед.
Слепое следование идеям, лозунгам, «сначала делание, потом думание», беспечность очень часто берут верх в поведении русского, приводя к отрицательным, разрушительным, иррациональным результатам. Манера русского «долго запрягать, но зато быстро ехать», по моему мнению, менее правдива, чем обыденное «спонтанно вскочить и помчаться в неизвестность». Порывистость русского и раздумчивость белоруса — эти признаки также весьма заметны в публичном пространстве.
Следующим, уже позитивным качеством, свидетельствующем о непохожести русского на белоруса, является безмерная русская открытость к незнакомому человеку (ксенофилия), непосредственность в общении с ним, талант универсального восприятия и принятия разных людей. Всё-таки стоит признать, что белорус вобрал в себя западные шаблоны социальной коммуникации и склонен более к персонализму и изоляционизму, чем к коллективизму и синергетической отдаче.
В то же время у русского и белоруса имеется общее «родимое пятно» — кумирофилия. Белорусская любовь — возвеличивать лидеров — выражается ярче, и имеет свои специфические особенности, в виду политической системы, закрепившей авторитарное сознание.
Русский — анархичный, нестабильный кумирофил. Он активно стремится к простору внешнему, при всём своём монархическо-религиозном понимании мира, в центре которого может оказаться даже табуретка. Кстати, монархический аспект ни в коем случае не вступает в противоречие с анархическим, ибо русские устремления направлены в небеса (свободу и Бога), а не в объект (монарха, хозяина). Это объясняет, я полагаю, то, почему русские монархисты век назад становились анархистами, и наоборот.
Белорусский консерватизм, любовь к неживой атрибутике, памятникам, символизирующим «хозяина», «поводыря», «гаспадара», обнажают уникальный феномен, менее свойственный русским, — фанатичный фетишизм.
Показывая трепетное влечение к построенным библиотекам, домам, лужайкам, скульптурам, огородикам, белорус скрывает духовную пустоту здесь и сейчас, создаёт комфортный фон, маскирующий правду о себе самом сегодня. Белорусы — позёры, которые считают важным внушить иллюзию благосостояния и произвести впечатление на окружающих. Белорус будет ездить на дорогой иномарке за 10 тысяч долларов, ходить в новых туфлях, шапке, но в квартире его будет скудная, без ремонта и особых условий обстановка в стиле «Назад в СССР».
Часто погружаясь в тоску от безысходности, отсутствия перспектив, белорус, по малодушию своему, любит цепляться за эффектные речи банальных популистов, народных льстецов, которые говорят то, что страждущий хочет услышать в данный момент времени. По большому счёту, русские тоже любят заниматься самообманом, ставить лгунов и клоунов в центр внимания.
Проявляя огромный кредит доверия к управленцам, постоянно повторяя свои ошибки, не заканчивая начатое до конца, и переключаясь на новые начинания, русский человек укрепляет общенациональную безвольность, заложником которой, кстати, является добровольно, хотя может это изменить, если сильно того захочет. А вот терпеливый белорус, в отличие о русского, медленно, но скрупулёзно умеет доводить начатое дело до логического завершения, даже если этот процесс не имеет уже никакого смысла.
Русские очень любят разрушать всё старое и строить на обломках новое, склонны к авантюризму и революционному методу решения проблем. Белорусское умение помнить и хранить свою историю и русский навык мгновенно забывать прошлое, стирая из головы болезненные страницы, — кардинально иные представления о государственном строительстве.
Ошибочно говорить, что лень и рабство пришли в Беларуь и Россию от москалей. Например, белорусская мнительность, подозрительность и прибалтийская флегматичность, как регрессивные и сугубо местные качества, в целом не свойственны московитам, азиатам и восточным народам, а тем более — этническим русским. Невольничество в России — продукт церкви. А отсутствие культуры, бестактность, духовная темнота — следствие необразованности крестьянской среды.
Покорность, боязнь правды и латентная ксенофобия — это фундамент, на котором строится автократическая власть в Беларуси. Инфантилизм доминирует в личности белоруса и является имманентным, и зачастую свой потенциал он не хочет раскрывать из-за робости и той же ксенофобии.
Дурачество, способность публично каяться, бунтарство — эти русские черты белорусу абсолютно чужды, непонятны и воспринимаются с отторжением. В этой связи, какая может идти речь о едином народе? Никогда русские и белорусы не были таковыми, а просто жили под одной большой оккупационной крышей. Миф о единстве интернационала придумали захватчики-большевики, которые в детали и частности этнических групп вникать не жаждали, имея в распоряжении 1/7 часть суши.
Раскрепощенность русского и зажатость белоруса — ещё одно доказательство, что эти два представителя восточноевропейских народов отличаются друг от друга. Выносливость, сила воли русскому свойственны более, чем белорусу. Ласковый, воздушный белорусский язык и рупорная, ветреная русская речь влияют на восприятие и оценку собеседника.
Душевная простота и гостеприимство — органическая, неотъемлемая часть русского характера, которая выражается сильнее, чем у белоруса. Белорусам сделана прививка в виде польского гонора и католицизма, которая на российской территории не прижилась и скоропостижно рассосалась.
Без сомнений, белорусы и русские — два разных народа, поэтому националисты из Беларуси абсолютно правы, когда говорят о культурно-социальной идентичности своей страны, напоминая об истории жизни своих предков при Великом Княжестве Литовском. Несмотря на существенную различность, два географически близких соседа, как противоположности, притягиваются, что наблюдается в скачкообразных, но стабильных белорусско-российских отношениях. Белорусы учатся у русских хорошему и плохому опыту, как в любом обществе, изучают новые слова, диалекты… к сожалению, копируют негативные веяния шоу-бизнеса, хамские повадки светских акул. Многое из того, что навязывает Россия через ТВ Беларуси, демонстрируя неприемлемую форму имперского разговора с иными государствами, всё-таки не принимается западным соседом, хоть и увидеть этот протест и неприятие в полной мере сложно в Беларуси.
В конечном итоге, белорусы остаются белорусами, а русские продолжают быть русскими. И это обстоятельство лишь укрепляет тот факт, что эти народы единым целым никогда не были и не станут.
