ДЛЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫХ

ДЛЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫХ

Далее предлагаем немного расширить свои познания в разных областях и познакомиться с интересными фактами. Кое-что из прочитанного можно даже взять на заметку и использовать в подходящей ситуации. 

Источник: trinixy.ru

ТАЙНА АДА И РАЯ новейшее исследование

ТАЙНА АДА И РАЯ новейшее исследование

 Мой давний знакомый Пинхас Лигман вечно цитировал Зигмунда Фрейда, причем находил в его многочисленных сочинениях самые невеселые места. Ну, например: « Цель всякой жизни есть смерть, и, заходя еще дальше, можно утверждать, что неживое существовало прежде живого».

 Он – был мрачнейшим созданием – этот Пинхас Лигман, будто сама благоприобретенная профессия наложила на беднягу свой отпечаток. Дело в том, что работал Лигман – патологоанатом. Причем, долгие годы пребывал таковым в Специальной лаборатории при институте им. Склянского, где имел дело исключительно с покойниками специфическими – жертвами всевозможных убийств.

 В 1990 году Лигман переселился в Израиль, жил на пособие по старости скромно и тихо, и только однажды намекнул мне, что сделал в России великое открытие, но был предупрежден, будто, в случае огласки, рискует не только своей жизнью, но также здоровьем и благополучием  своих близких: дочери, зятя и троих внуков.

 Но вот, зимой 1998 года, в холодный, дождливый  и ветреный день, он появился на пороге нашей квартиры, вытащил из кармана лист газеты на русском языке, и произнес, по обыкновению слегка заикаясь: « Он умер! Все! Он умер, наконец!»

-         Кто умер? Неужели Абу Мазен? – назвал я первое, пришедшее на ум имя.

-         Нет, академик Василий Сталинович Первухин, мой бывший шеф. Человек, укравший мое изобретение. Человек, взявший с меня страшную тайну не рассказывать об изобретении этом никому и никогда. Все! Заклятие снято! Ты будешь первым, кто узнает тайну смерти человека.

-         Можно и подождать, - сказал я. – К чему нам это, пока мы живы.

-         И это говоришь ты?! – возмутился мой гость. –  Человек, который презирает атеистов.

-         Понятно, - усмехнулся я. – Пинхас Лигман нашел еще одно доказательство бытия Божьего. 

-         Причем тут это?! – возмутился мой гость. – Так слушай же: «Жизнь теряет содержательность и интерес, когда из жизненной борьбы исключена наивысшая ставка, то есть сама жизнь».

-         Опять Фрейд? – спросил я.

-         Да, он! – решительно подтвердил Пинхас. – И гением этим сказано: « Если хочешь вынести жизнь, готовься к смерти».

  Стемнело. За окном шумел ветер, по стеклу били плети дождя. И тут погас свет, как это часто бывает в нашем городе во время ненастья.

 Мы сидели у стола в полной темноте. Я предложил зажечь свечу, но Лигман попросил не делать этого.

-         Нельзя зажигать свечи всуе, - сказал он. – Грех это. Лучше газ запали. И светло будет и тепла прибавится.

 Первый раз слышал о грехе, связанном с таким безобидным предметом, как свеча, но спорить не стал…. Мы сидели у стола при свете газовой горелки, пили кофе, и Лигман начал  рассказ о своем великом изобретении.

-         Случай всесилен, - сказал он. – Мы в его власти. Ученый всю свою деятельную жизнь будто участвует в лотерее. Повезет, выиграет, не повезет – так и не сможет сказать своего слова.

-         Но везет-то далеко не каждому, - робко возразил я.

-         Верно, - кивнул Лигман. – Просто человеку одаренному достается больше билетов. Его шансы на удачу предпочтительней. Вот и все. Но в моем случае и степень таланта не имела никакого значения.

 Мой гость замолчал. Торопить его не хотелось. Если честно, в тот момент меня не слишком интересовало давнее открытие Лигмана. Я вообще и всегда относился с изрядной долей скепсиса к таким людям, как Пинхас, и считал всех представителей этого неугомонного племени безумцами.

 Всполохи грозы время от времени освещали вдохновенные, но тяжелые черты лица моего гостя, его всклокоченные, седые волосы. В тот вечер Лигман был очень похож на классическое изображение Бетховена. Мне даже показалось, что раскаты грома повторяют первые такты. Третьей симфонии великого композитора.

-         Итак, случай, – тихим голосом продолжил Пинхас. – В тот вечер я и мой ассистент занимались одним любопытным материалом. Труп эксгумировали через две недели после захоронения, и нам следовало проверить поражены ли  ядом останки  Бублика…. Не нужно улыбаться. До конца жизни буду помнить кличку того криминального авторитета.

-         Извини, - сказал я, все еще без особого почтения внимая рассказу моего приятеля. - Но посуди сам: «Отравленный бублик» -  звучит не очень серьезно.

 Пинхас Лигман тяжело вздохнул и поднялся.

-         Нет, - сказал он. – Ты еще не созрел, чтобы понять и осмыслить мое изобретение. Очень жаль. Видимо, я зря пришел к гуманитарию…. Хотя, вполне возможно, дело не в профессии, а в направлении ума, что ли. В тебе слишком много жажды жизни и страха смерти, а здесь нужна норма.

 Я обиделся на справедливую, надо думать, критику, и не стал задерживать Пинхаса. Он вышел, но через минуту вернулся.

-         Лифт не работает, - сказал он. – И черт тебя дернул поселиться на двенадцатом этаже. Топать вниз по темной лестнице не самое приятное занятие. Впрочем, подниматься еще противней.

 И он снова присел к столу, попросил вместо кофе стакан простой воды, но пить не стал, решительно отодвинул кружку и произнес, глядя мимо меня:

-         В те годы все разваливалось в России, расползалось по швам. Наши хозяйственные службы работали из рук вон плохо. Не знаю уж почему, но в мою лабораторию зачем-то притащили инсфектор – новейший прибор для определения биотоков мозга. Ну, какие могут быть биотоки у объекта нашего исследования? Я сразу же вопросил убрать этот чертов инсфектор. Мне пообещали это сделать, но, как известно, обещанного три года ждут.

 Так вот, мы (я и мой ассистент Сеня Волох) закончили с Бубликом, взяли срезы его тканей для анализа и фаланги пальцев, и тут Сеня говорит: «Петр Наумыч, давайте проверим биотоки у этого парня.

-         Сеня, - сказал я. – Какие могут быть биотоки у покойника. Ты, насколько мне известно, окончил медицинский институт, а не цирковое училище.

-         Верно, - не стал спорить Волох. – Извините. Сам не знаю… Дурь какая-то померещилась. Пойду домой, если не возражаете.

 Он ушел, а я остался один в лаборатории. Дело в том, что биохимический анализ костей и тканей я обычно делал сам. Работа эта тонкая, требует большого опыта и знаний. Волох был талантливым парнем. Со временем я стал доверять ему, как себе, но тогда не решился – слишком этот Сеня был молод….   Где-то, примерно через час покончил с анализом. Выяснилось, что  Бублика не потчевали ядом  перед удушением.

 На скорую руку оформил бланки с анализом, отправился я в душевую, и вдруг там, под струями холодной воды, вспомнил  о дикой идее моего ассистента.

 В дальнейшем, как мне потом казалось, я действовал, будто повинуясь потустороннему приказу. Вернул из морга труп Бублика, затем приволок к изголовью каталки этот чертов инсфектор.

 Подключить его клеммы к черепу покойника было нетрудно, но не хватило шнура. Пришлось и тележку, и сам аппарат подвинуть к стене. Руки мои дрожали, когда я засовывал вилку в розетку.

 Дрожали и тогда, когда разбирался с механизмом включения. Наконец табло зажглось, дрогнул поплавок в демонстрационной камере…. И тут, веришь, я, крепкий, здоровый мужик, повидавший в своей жизни не мало, чуть не упал в обморок.

 Мозг трупа жил, причем жил активно. Прибор показывал, что погибшее серое вещество Бублика, излучает бешеную энергию биотоков. Причем сам характер полученной кривой показывал типичную картину шока, боли, смятения….

 Передо мной был труп страдающего человека.

-         Человека в аду, - дополнил я, стараясь произнести эту фразу, как можно серьезней.

-         Мы вправе определить подобное и так, - внимательно посмотрел на меня Лигман. - Хотя, в научном отчете, составленном через год, мы употребили слово «экстремальная ситуация».

-         И что же было дальше? – спросил я, с большим трудом подавив зевок.

-         Дальше мы с Волохом проверили инсфектор на разном материале, - заметно успокоившись, продолжил Лигман. – Чаще всего мы получали положительный результат. В сорока случаях из пятидесяти биотоки демонстрировали сигнал покоя и даже, если можно так выразиться, глубокой нирваны.

-         Эти были в раю, - буркнул я.

Но на этот раз Пинхас не обратил внимания на мою реплику с очевидным привкусом иронии.

-         Мы получили существенные ассигнования, - продолжил он. – И расширили сферу своих исследований. Мне пришло в голову сделать анализ святых мощей. Впрочем, «святых» не совсем точное слово.

 Нам стало известно, что в Таллине недавно обнаружили мумифицированные останки некоего де Круа в подвале одной из церквей. Известна была история ех происхождения. Этот Круа считался отпетым жуликом и предателем. Долгов за ним числилось много, и после смерти кредиторы запретили хоронить герцога в надежде, что родственники труп выкупят для упокоения останков, но щедрой родни не оказалось. Круа пролежал в подвале год, потом о нем забыли, со временем вход в подвал завалили разной рухлядью, и только совсем недавно, в ходе реконструкции, обнаружили в сухом подвале прекрасно сохранившиеся останки герцога.

 В те годы Эстония все еще находилась в составе СССР. Мне удалось без особых проблем получить этого де Круа для исследований на инсфекторе. Я ожидал увидеть, как ты заметил, картину ада, но получил ровный и спокойный график ритмов этого негодяя.

 Признаться, я решил, что произошла историческая ошибка, и этот Круа давно истлел в земле, а передо мной находились останки какого-либо монаха. На этом и собирался поставить точку. Как вдруг мне предоставили полный перевод хроник, посвященных судьбе герцога, и выяснилось, что этот человек и в самом деле был предателем, кутилой, бабником, но незадолго перед смертью спас тонущего в озере Мяло ребенка. Причем, случилось это поздней осенью. Круа сильно простудился, и, как указывается в хрониках, от этой простуды и умер, не дожив и до пятидесяти лет.

-         Лирика все это, - сказал я. – Мертвые ткани или кости не способны давать живые сигналы, на то они и мертвы.

-         Ты знаешь, как хоронили в древности наших предков? – спросил Лигман и, не дождавшись ответа, продолжил. – В сухой пещере оставляли покойника на столе каменного ложа, и только спустя время помещали его останки в нишах, углублениях в стене. Как ты думаешь, почему наших пророков не прятали в землю? Не знаешь, конечно. Я тебе скажу почему: в древности люди больше знали о смерти, чем мы сегодня.

-         Интересно, что же такое они знали? – спросил я, прислушиваясь к шуму дождя за окном.

 -   Они знали, что не все нервные клетки мозга человека умирают вместе с ним, - отвернувшись в сторону, видимо затем, чтобы не видеть мою противную, скептическую физиономию, сказал он. – Мы провели тщательный анатомический анализ на микробиологическом уровне, и обнаружили несомненный источник биотоков. Мне трудно тебе, невежде, объяснить его природу, но источник этот был нами найден.

-         Тут Нобелевской премией пахнет, - сказал я.

-         Стоп! – поднял руку Пинхас Лигман. - Я получал неограниченные ассигнования, потому что работы были строго засекречены, как раз после того, как мы провели локацию мозга мумии Ленина. О результате ты догадываешься.

-         Допустим, - сказал я. – Мне понятно, почему в коммунистической России подобные исследования находились под запретом, но потом, почему потом твое доказательство существования ада и рая не стало достоянием научной общественности?

-         Дело в том, что академику Первухину поручили уничтожить все результаты нашей работы, - еле слышно произнес мой гость. – Он сказал, что сделает это обязательно, если услышит о моей попытке придать огласке суть моего открытия…. И вот теперь он умер, а я уже купил билет до Москвы, чтобы попытаться вернуть миру то, что принадлежит ему по  праву… Завтра я лечу…. Вот, на всякий случай оставляю тебе краткий отчет о проделанной мною работе. Собственно,  я и рассказал тебе о ней, чтобы подчеркнуть важность моей просьбы.

 Пинхас Лигман поднялся, вытащил из кармана куртки объемистый блокнот, положил его на стол, повернулся и, не прощаясь, вышел….

 Некоторое время я прислушивался к  затихающей, тяжелой поступи моего гостя. Когда стихли звуки на лестнице, раскрыл блокнот. И в неверном свете от газовой горелки прочел эпиграф к отчету: « Зародышевые клетки ведут свою работу против умирания живой субстанции и достигают результата, который должен казаться нам потенциальным бессмертием, хотя оно, быть может, означает лишь продление смертного пути». Зигмунд Фрейд.

  Лигман так и не вернулся в Израиль из России. Недавно мне стало известно, что он погиб там, в автокатастрофе при невыясненных обстоятельствах. Блокнот ученого, заполненный формулами и расчетами, я передал в биохимическую лабораторию университета в Ган Явне, а сам рассказ об открытии Пинхаса Лигмана вы только что прочли.

А.Красильщиков

Из книги "Рассказы о русском Израиле"

А ЕЩЕ КИПУ НАДЕЛ

А ЕЩЕ КИПУ НАДЕЛ

Россия проголосовала за то, что Стена Плача к евреям отношения не имеет. Интересно, подойдет Путин к ней еще раз или потребует, чтобы рядом с ним стоял мулла, а не раввин. А если серьезно: нет предела ханжеству, лицемерию и лживости политиков мира.

И ВДРУГ!

И ВДРУГ!

Врачи были в шоке! - результат узи этой женщины обескуражил всех...

Миранда и Джош Кроуфорд уже много лет прожили вместе. Они безумно хотели завести детей, однако ничего у них не получалось. У Миранды были определенные проблемы, поэтому супругам пришлось прибегнуть к процедуре искусственного оплодотворения. Всё сложилось успешно, и Миранда родила здоровую дочку, которой дали имя Джослин. Однако Джош и Миранда решили завести для своей дочки еще и братика или сестричку. Для этого они вновь обратились в клинику по поводу искусственного оплодотворения. Чтобы повысить шансы на успех, в матку Миранды внедрили два эмбриона. Это стандартная практика, и во время первой беременности Миранды врачи поступили точно так же. Но в этот раз оба эмбриона успешно прижились. Во время первого обследования врачи подтвердили, что чете Кроуфорд следует готовиться к рождению близнецов. Правда картинка УЗИ была недостаточно четкой, поэтому медики пригласили женщину на дополнительное обследование через четыре дня. Результаты нового обследования удивили всех. Оказалось, что супругам следует готовиться не к двум, а к четырем детишкам. В утробе Миранды развивались две пары однояйцевых близнецов! «Я никогда не встречал ничего подобного в своей практике. Ведь даже при обычном зачатии шансы на появление двух пар однояйцевых близнецов оцениваются как один к десяти тысячам. Что уж говорить об искусственном оплодотворении», — рассказывает доктор Джеймс Грифо. «Узнав результаты УЗИ, я была в шоке! Врачи тоже были шокированы увиденным. На консультации мне говорили, что шансы на успешное оплодотворение равны всего 60 %. А тут получился 200-процентный результат!» — делится своими переживаниями Миранда. «Сперва у меня была паника. Я просто не представляла, как справлюсь с такой оравой! Но затем я немного успокоилась. Мы с мужем свыклись с этой мыслью и стали посещать специальные консультации. Там нам рассказали об особенностях ухода за несколькими младенцами». «А еще в некоторые моменты мне казалось, что я вот-вот лопну. Даже на 20-й неделе беременности я уже выглядела так, словно на 9-м месяце. Я была просто огромной!» — добавляет Миранда.   Врачи также были обеспокоены произошедшим. Ведь четверо детей — это беременность с повышенным риском. К счастью, всё закончилось благополучно. Роды прошли удачно и семья Кроуфорд пополнилась сразу четырьмя здоровыми детьми: двумя мальчиками и двумя девочками. Мальчиков назвали Джексон и Джеймс, а их сестричкам дали имена Миа и Мэдисон.   Хотя родителям и нелегко справляться с таким количеством детей, но они чувствуют себя по-настоящему счастливыми.

ЧУДО!

ЧУДО!

 Война Роммеля в Африке

 http://newconcepts.club/website/articles/1068.html

Вверенная генералу Роммелю армия "Африка корпс", воевавшая в северной

Африке, успешно продвигалась вперед, прикрывая слабых итальянцев.

Лиса пустыни свое дело знал и бил англичан. 
Помимо дивизий Вермахта, там были и эсэсовцы, у командиров которых был 

особый приказ: уничтожать всех евреев Египта, Ливии, Марокко и Эфиопии.

Но, на этом дело не заканчивалось. Далее в приказе Гиммлера значилось:
"Основная наша задача - это захват английской Палестины и уничтожение

там всех до одного из 800.000 евреев". 
Особую поддержку в этом деле нам обещал оказать верховный муфтий

Иерусалима Хадж Амин аль Хуссейни (родной дядя Ясира Арафата).

Планируется учреждение в Палестине гетто и сооружение точной копии 

концлагеря Освенцим".

Роммель, будучи генералом Вермахта, мало интересовался политикой, и точно 

следуя приказу, направил свои войска из Египта в направлении Палестины.

Ему противостояли измотанные английские войска 8-й армии генерала Монтгомери. 
Судьба евреев Ближнего Востока должна была решиться исходом битвы за 

Эль Аламейн. 
Немцы фактически выиграли эту битву, и вдруг они прекратили огонь, 

замешкались и подняли белые флаги капитуляции!

Что же произошло на самом деле? Танкисты Роммеля и пехота умирали от жажды. 

Из последних сил они опрокинули англичан и захватили новенький трубопровод, 

только что построенный англичанами для снабжения войск пресной водой. 

Немцы открыли краны и начали пить, но оттуда потекла соленая морская вода!

В безумии они сдались. Впоследствии английские военные инженеры признали,

что они тестировали новую трубу соленой водой, проверяя ее напор, но у них уже

был приказ пустить пресную воду. Почему пресную воду не пустили, никто не знает.

Это чудо сломало хребет немцам в Африке.

Основано на книге "Pipeline to Battle", автор -майор английских инженерных войск

Питер Рейнер. Майор, ветеран сражений с Роммелем, называет этот случай

"Божественным чудом", т.к. в трубопроводе уже должна была быть пресная вода...

Победа в этой битве открыла бы немцам вход в Палестину и могла принести

гибель всем евреям святой земли...

А.К. В России холод, болота, снег, в Африке жара и жажда. Шуровал бы себе фюрер в своей Германии, не задавался "еврейским вопросом", просидел бы на троне до самой дохлой смерти. Но законы тоталитарной власти неумолимы. Вот, к примеру, Путин шустрит во всю, но евреев пока не трогает. Знает, помнит, чем это может кончится.

О ЛЮБВИ К АНТИСЕМИТАМ

О ЛЮБВИ К АНТИСЕМИТАМ

 

---

 Игорь Иртеньев - А.Тигай

https://www.facebook.com/irteniev/posts/633159846812203

 

Две недели назад я опубликовал на своей странице текст моего друга, питерского сценариста Аркадия Тигая. Текст имел грандиозный успех - более 3500 перепостов. Поскольку все мои попытки уговорить упрямого Тигая завести собственный аккаунт в ФБ не тронули его каменное сердце, мне ничего не остается, как вновь предоставить ему свою страницу. Прочтите - не пожалеете!

Аркадий Тигай 

О ЛЮБВИ К АНТИСЕМИТАМ 

/старческое ворчание/ 

Так случилось, что как полукровка я принадлежу к двум народам, предпочитая делить горькую часть судьбы каждого из них, поэтому когда «наезжают» на русских – я русский. Когда на евреев – еврей, и никаких проблем с национальной идентичностью. Чтобы еще больше огорчить приверженцев монопатриотизма сообщаю, что имею два гражданства, живу на два дома, в двух странах и тоже без покаяния и угрызений совести.

А было так, что выбирая натуру на улицах Парижа, мы застряли возле представительного дома. 

- ? 

- Исламский центр, - объясняют французские друзья. – Ислам изучают. 

- Зачем? - удивились мы. - В центре Парижа? 

Реакция французов была подчеркнуто назидательна: 

- Да, Аркадий, именно в центре Парижа, а что, собственно, вас удивляет? 

Я подумал, что, вероятно у меня не возникло бы вопросов по поводу исламского центра в Париже, если бы, соответственно, в Ер Риаде, скажем, стоял христианский центр. 

Французы в ответ только плечами пожимают, а мсье ле традьюктер /переводчик/, решивший, видимо дать неполиткорректным русским урок европейства, объяснил, что мусульмане де болезненно реагируют на христианское миссионерство. 

- В конце концов, это их право, - с обидой в голосе сказал мсье ле традьюктер. - И вообще, мы считаем, что Франция несет моральную ответственность перед Алжиром и арабами, а Израиль… - И понеслось: апартеид, расизм, права человека… 

«Да ты у нас антисемит, друг мой», - понял я и сразу полюбил мсье ле традьюктера, как люблю, ценю и можно сказать, коллекционирую каждое проявление искренней юдофобии, имея на то веские причины, как еврей и гражданин Израиля, и вот почему: 

«Нас еб…т, а мы крепчаем», сказал неизвестный мудрец - по этой формуле евреи веками жили в рассеянии, среди чужих культур и народов, часто враждебных. В итоге же этого, векового прозябания, приспосабливаясь и выживая, евреи накопили генетический материал, сделавший изворотливый еврейский характер своего рода самостоятельной ценностью. Плюс бешеные амбиции, следуя правилу: «чтобы стать равным, надо быть лучшим». 

Оказавшись же в собственном государстве, в безопасности «среди своих», евреи рисковали потерять самые ценные из приобретенных в диаспоре, качеств и деградировать в нацию самодовольных, расслабленных сибаритов - кайфоловов. Тут-то мировой антисемитизм и примчался к нам на помощь, в виде слепой арабской ненависти в сумме с десятками международных антисионистских организаций, обеспечивающих, теперь уже 

стране Израиль, то самое враждебное окружение, в котором мы веками привыкли жить, оттачивая свои таланты. И история покатилась привычным маршрутом - ни минуты покоя, ни дня без войны. 

В этих экстремальных условиях, начиная практически с нуля, Израиль вынужден был совершить феноменальный рывок, превратившись в супердержаву. Таким плодотворным оказалось действие постоянной угрозы, которую стране обеспечили недруги. Как же, спрашивается, не полюбить этих спасителей моего второго отечества? Смею утверждать, что и они испытывают неосознанную любовь к еврейскому государству, ведь именно Израиль дает возможность самому дремучему юдофобу отправлять свои антисемитские надобности, оставаясь при этом рукопожатным, и на вид, вполне порядочным человеком. Вместо неприличного «бей жидов», он провозглашает «смерть сионистским агрессорам», достигая, таким образом, антисемитского оргазма, без потери лица. Таков он искренний, /зоологический/ антисемит, ненавидящий по зову горячего сердца. Но есть и другие – идейные. Те, чей антиеврейский пафос происходит от высочайших нравственных критериев предъявляемых к «угнетателям палестинских арабов». Да и кто отважится хоть словом заикнуться против нравственности? Какой родитель решится одернуть ребенка, подающего монетку пьянице замаскированному под нищего? В своем прямодушном милосердии ребенок не видит опухшее от пьянства лицо, неискреннюю гримасу страдания, не чувствует тяжелый перегар, но объяснить это ребенку невозможно. 

- Ребенок вырастет, - полагаю я. – Повзрослеет и набравшись опыта сам разберется кому сострадать, а кого послать подальше. 

Так и будет, но «не с каждым». Ухитрилась же самая либеральная часть Европы возмужать и состариться, так и не повзрослев. Засидевшись в несвежих памперсах простодушия, эти романтические переростки седьмой десяток лет продолжают, с придыханием бороться с «израильскими агрессорами», «подавая» всяким жуликам и проходимцам, паразитирующим на чувстве сострадания. Самое же умилительное состоит в том, что в рядах этих инфантильных антисемитов огромное количество «сотых», о которых следующий анекдот: 

Притча о сотом еврее. 

Сказано, что в дни творения Создатель обещал каждому народу «по молитве его». Так французы получили красоту, немцы - силу, англичане - достоинство. Евреи выпрашивали ум. 

- Чтобы самыми умными быть нам из всех народов, - ныли дети Израиля. 

- Гордыня, - увещевал Творец. 

Но евреи настаивали на своем. 

- Что с вами делать, - вздохнул Создатель. – Будете вы самыми умными, но не все – каждый сотый из вас будет глуп. 

- Согласны! – радостно закричали евреи. 

- Подождите радоваться. Ваш сотый дурак будет таким идиотом, каких нет у других народов. 

- Согласны! – снова закричали евреи, не думая о последствиях. 

- И станет наказанием колен Израилевых. 

Но евреи продолжали упорствовать. 

Тяжко вздохнул Господь милосердный и сказал: 

- Да будет так. 

И вот прошли тысячи лет. Кому выпало несчастье иметь дело с глупым евреем, оценил, я думаю, безжалостную твердость Божьей воли, наградившей человеческую особь такой космической глупостью, ибо «сотый» – это действительно стихийное бедствие, катастрофа, «конец времен»… К счастью, большинство этих идиотов благополучно отсиживается в рядах религиозных ортодоксов, не нанося ощутимый вред отечеству. Другие же, влившись в братство инфантильных антисемитов, рвутся к власти. Это они, сердечные, замаскированные под левацких политиков, обивают пороги международных антисионистских организаций с планами мгновенного обустройства ближневосточного мира, так как они это представляют в своих незамутненных разумом, младенческих снах. А идей и планов у «сотых», как у Жучки блох - один фантастичней другого. В наших российских палестинах подобных «миротворцев» тоже, как грязи: 

«Никакой холокост, - пишет совестливый российский журналист Кашин, - не дает израильским родителям права приводить своих детей на военные базы разрисовывать снаряды глумливыми лозунгами. Детей… надо воспитывать в ненависти к войне… (ссылки на советских детей, собиравших на заводах снаряды и писавших на них «На Берлин», – не в счет; те десятилетние, стоявшие у станков по 12 часов, не были детьми – они уже знали цену жизни и смерти, и сравнивать их с девочками из Хайфы по меньшей мере неприлично)» 

А я думаю, что «прилично». И еще я думаю, что никакой гуманный российский дядя не может учить эту девочку хорошим, манерам по той причине, что с самого рождения она знает, видит и переживает то, что сердобольным европейцам и во сне не снится. И пусть внешняя гламурность: бантики, сандалики и родительское обожание никого не вводят в заблуждение – в доме, где протекает «счастливое детство» израильского ребенка есть бетонная комната-убежище с металлическими ставнями куда семья укрывается во время ракетного обстрела. Как надеть противогаз? Как помочь родителям заклеить окна во время газовой атаки? Как упасть при взрыве и, что будет, если не упасть?.. Это и многое другое о жизни и смерти хорошо знает девочка из Хайфы, хоть и не стоит по 12 часов у станка. И это не игры с детьми в «войнушку», а нормальная каждодневная жизнь. Реальность и то, что через несколько лет эта самая девочка из Хайфы, воспитанная в любви и нежности, сама наденет военную форму и пойдет защищать свою маленькую страну потому, что каждое поколение израильтян имеет свою войну «на окончательное решение…» и «на полное уничтожение…». И в войнах этих на одну девочку из Хайфы приходится двести! /к слову о непропорциональном ответе/ подданных арабо-исламского мира, главная цель которого, состоит в том, чтобы уничтожить Израиль и 

евреев. Эти цели открыто провозглашает полуторамиллиардный антиизраильский фронт, при полной поддержке «прогрессивного человечества» и журналистов, делающих вид, что не слышат людоедские филиппики своих протеже. К слову о воспитании миролюбия: приведу лишь пару цитат из школьных учебников, изучая которые, арабские дети постигают религию «мира и добра». 

«Социалистическое образование» 10–й класс, стр. 104: 

«Нацисты преследовали евреев, потому что те предали свою германскую родину и перешли на сторону противника» 

Нужны комментарии? А вот еще: учебник «Исламское образование» 10-й класс, стр. 115-116 

«…Евреи угрожает существованию ислама и арабов. Справедливость и логика требуют единственного приговора - ликвидации евреев» 

Кому еще непонятно почему Израиль регулярно обстреливают ракетами и минами? Евреи, между тем, не кричат «караул!», не строчат жалобы в правозащитные организации, зная, что никто не прибежит защищать. А если прибегут, то не защитники, а очередная комиссия по расследованию ответных действий «израильских агрессоров». Либеральное сообщество точно знает, какое количество палестинских боевиков должно ответить за взрывы на израильских улицах и ревностно следит за соблюдением арифметического баланса, вынося «резолюции с осуждением». 

Так и живем от резолюции до резолюции. По каким-то странным, ни для кого, кроме Израиля, не предписанным законам, спускаемым нам из каких-то божественных либеральных сфер. Согласно этим «законам» араб, живущий среди евреев, это торжество мультикультурализма, а еврей, живущий на территориях – оккупант. По этим же законам Израиль, почему-то, обязан возвращать территории, отвоеванные им в войне 67 года. Войне, развязанной бывшими хозяевами этих территорий под лозунгом: «наша цель уничтожение Израиля»? В упрощенном виде сегодняшняя арабская позиция звучит так: «мы хотели вас уничтожить, но у нас не получилось, поэтому давайте вернемся на исходные позиции». А если бы у вас получилось, мы и тогда вернулись бы «на исходные»? Может, нам, вообще, следует выплачивать контрибуцию за то, что не дали себя победить? 

К вопросу о контрибуции, прилагаю список международных доноров палестинской автономии: США, Евросоюз, ООН, нефтяные шейхи, Иран, Турция, МВФ, Россия, Норвегия, Япония... Список можно продолжить, а счет идет на многие миллиарды. Чем не жизнь, казалось бы? Между тем, именно благодаря этим «заботам» общество палестинских арабов пребывает то в глубоком обмороке, то в религиозной истерике, легко переходящей в бессмысленную пальбу из всех видов оружия. 

По вредной стариковской привычке давать советы, так и подмывает порекомендовать мировому сообществу: перестаньте обкладывать ватой целый народ. И прекратить пичкать валерьянкой исламских радикалов. А против истерики, как известно, есть, испытанное веками, средство - 

отхлестать больного по щекам и сунуть под холодный душ - действует безотказно. Вместо этого «прогрессивная общественность» занимается бесплодными увещаниями и уговорами, бьющихся в параноидальной падучей исламистов, убеждая цивилизованный мир не раздражать пациента осуждением. И все терпят. Причем, не только на Ближнем востоке… Больному позволяется выносить смертный приговор художнику, за рисунок, писателю - за книжку. Разрешается побивать камнями неверных жен. Казнить, ушедших из веры. Вешать на площадях наркоманов и устраивать костры из «вражеских» книг, одновременно отрезая головы «неверным» за где-то кем-то сожженный Коран. Рядовому психиатру одной этой симптоматики хватило бы для установления диагноза: «душевно больной». Его бы лечить следовало но, как я уже писал, вместо психиатрических лечебниц на улицах европейских столиц возводят исламские центры. Ну-ну… Впрочем, не в интересах евреев заботиться о здоровье противника. В конце концов, чем дольше длится благотворительная шизофрения, тем меньше шансов на то, что палестинское общество созреет до осознания себя народом, прекратит бесплодное жидоедство и начнет строить свое государство… Такова жизнь на территориях, а что в Израиле? 

Как гражданин еврейского государства могу свидетельствовать, что при всей внешней благопристойности, никакой «сладкой» межнациональной идиллии нет, как впрочем, нет ее в природе. Да, арабам живется в Израиле ровно так же, как любому национальному меньшинству в любой, самой цивилизованной стране - проблемы, недоговоренности, взаимные претензии и «тёрки». Что-то решается легко, что-то с оговорками, какие-то вопросы откладываются «до лучших времен». Но это нормальная, реальная совместная жизнь двух народов без елея и фальши. А о «тяжести», или «легкости» этой совместной жизни лучше всего говорит тот факт, что самый страшный сон израильского араба, это потеря им израильского гражданства при будущем разделе территорий. Хотя речь идет не о переселении а, о новой границе так, чтобы в результате израильский араб оказался не в ненавистном еврейском государстве, а в своем, родном, палестинском. А он, несмышленый протестует. Вот и разбирайся тут – с одной стороны весь арабский мир кричит: «сбросим Израиль в море!», с другой – «вы не имеете право лишать меня израильского гражданства!» Как в этой шизофренической ситуации удовлетворить требования всех арабов знает только ООН и «сотые», конечно, у которых с логикой вообще никаких проблем. 

Так и живем на клочке каменистой земли размером с четверть Ленинградской области. Между прочим, на одной тысячной части от площади арабо-исламской галактики. Этого отчаянно мало, но нам хватает, лишь бы оставили в покое. Хотя, что это я болтаю! Нет, нет, только не это – не надо оставлять нас в покое, ибо самым большим несчастьем для еврейского государства было бы исчезновение антисемитов. Вы уж, пожалуйста, ненавидьте и стройте планы нашего уничтожения, а мы придумаем, как выкрутиться. Чтобы выстоять, мы воздвигнем стену до небес, вкопаемся в землю, изобретем искусственное солнце и вечный двигатель,сроем горы, насыплем острова и опресним океан. И сотворим еще много чудес, чтобы выжить и оправдать, столь ценимую нами, ненависть врагов, поскольку именно завистливая ненависть антисемитов – источник наших проблем. А наши проблемы – залог наших успехов.

КАК ХРИСТИАНЕ ИЗБРАЛИ ИЗРАИЛЬ

КАК ХРИСТИАНЕ ИЗБРАЛИ ИЗРАИЛЬ

Гай Бехор

Треснувшие стены монастыря: как христиане избрали Израиль

От переводчика: в знак протеста против Декларации Трампа об Иерусалиме мусульманский мэр Назарета отменил рождественские празднования в городе. Вряд ли этот шаг покажется евреям столь уж грозным и болезненным. Зато арабские христиане Назарета опять стали жертвой исламского экстремизма. Впрочем, по крайней мере, в Израиле их жизни ничего не угрожает. Чего нельзя сказать обо всем остальном Ближнем Востоке, включая, разумеется, и автономию Абу-Мазена, где уже почти не осталось христианского населения. На этом фоне написанная д-ром Бехором четыре с половиной года назад статья продолжает сохранять свою актуальность.

Александр Непомнящий

* * *

Существование христиан на Ближнем Востоке стало изолированным, ушло в бенедиктинские монастыри, новые и искусственные, лишь для того, чтобы просто выжить. И по крайней мере первую половину XX века это работало. Вплоть до 70-х годов, когда стены монастырей стали трескаться. Теперь, с наступлением "арабской весны", бенедиктинский устав выживания христиан на новом Ближнем Востоке прекратил свое существование и вовсе. И куда же податься, когда выбора больше не осталось?

Мучительными выдались V и VI-й века новой эры - как для христиан, так и для всего итальянского региона, переживавшего в тот период нашествия варваров. В 455 году вандалы разорили в Италии целые области, в 476-ом в Римскую империю вторгся германский военачальник Одоакр. А вслед за ним остготы силой оружия превратили империю в свое королевство. Тяжелейший кризис обрушился на Италию и на ее несчастных, забитых жителей. Само дальнейшее существование христианства оказалось под угрозой, и тогда монах по имени Бенедикт (480-547 гг.) желая уберечь веру, разработал практику выживания – в монастырях, огражденных могучими стенами. А еще Бенедикт написал устав - свод законов, состоящий из 73 коротких глав, регламентирующих монастырскую жизнь и таким образом спасающих христианство от исчезновения. Не стало больше свободных и бродячих монахов, на смену им пришла организованная и упорядоченная структура. Так возник Бенедиктинский орден, да и в целом весь институт европейского христианского монашества, живущего под девизом Ora et labora, то есть "молитва и работа". Это стало образом жизни.

Вплоть до наших дней Regula Benedicti – то есть "бенедиктинский устав" - остается важнейшим сводом законов католического монашества. Именно он определяет жесткую монастырскую иерархию от настоятеля (аббата) и совета братьев до рядовых монахов и послушников, порядок продвижения и карьерного роста, а также все внутренние управленческие звенья. Устав обязывает монаха к абсолютному подчинению аббату. Говорить дозволяется лишь после получения разрешения, но и во время разговора запрещено двигать губами. Как одеваться, как спать, как есть, как думать – все определено уставом. Строжайшая аскеза подразумевает и запрет на частную собственность. Летнее расписание: 4 часа труда, 2 часа чтения, трапеза, 2 часа отдыха и снова труд. Монах перестает быть хозяином своего тела.

Так, столкнувшись с угрозой своему существованию, христианство сформировало законы самосохранения, которые не были в действительности частью самой религии. Оно просто стремилось выжить, запершись внутри монастырских стен…

По окончанию Первой мировой войны христианские жители Ближнего Востока, оглядевшись по сторонам, сообразили, что в изменившейся ситуации им открывается новая возможность для дальнейшего выживания. Будучи признанными в Османской империи отдельной религиозной конфессией (по-турецки - миллет), а потому, обладая автономными административными учреждениями, в том числе судами, школами, больницами и т.д., христиане не были особенно тесно связаны с мусульманами. И те и другие жили как бы сами по себе.

Однако с образованием национальных арабских государств все полностью изменилось. Появился новый - национальный - фактор самоидентификации, позволявший теперь христианам интегрироваться в мусульманское общество, не теряя религиозной идентичности. И тогда различные христианские общины ближневосточных государств сформировали этакий новый "бенедиктинский устав", кодекс выживания, никак не связанный с религией, а просто воплощающий конкретное желание защитить себя в изменившейся ситуации. У этого кодекса, было несколько жестких правил:

1. Арабский национализм – это изобретение двадцатого века впервые позволило христианам по-настоящему влиться в общество, где господствовали мусульмане, в обход разделения на конфессии и общины. Все стали арабами. Именно по этой причине среди основателей и панарабского национализма и национализма отдельных государств оказалось так много христиан (как правило, греческих православных ортодоксов, но и других тоже). Не случайно христиане вроде Джорджа Хабаша, Наифа Хаватме, Вадея Хадада и других в 50-х годах XX века вошли в число создателей движения "Панарабских националистов" ("Аль-Каумиюн аль-араб"), десятилетие спустя породившего "палестинский" национализм ("Народный фронт освобождения Палестины").

В свою очередь, Мишель Афляк стал основателем общеарабского движения "Баас", в то время как Антун Саада создал "Сирийскую социальную националистическую партию" (ССНП), базирующуюся на общеарабском единстве. Джордж Антониус написал "Арабское пробуждение" - фундаментальный исторический труд о панарабском национализме, а братья Рахбани - гимн для партии "Баас". Братья Текла основали арабскую ежедневную газету (именно так ее представляли) издаваемую в Каире - "Аль-Ахрам", а семья Туени – "Ан-Нахар" в Бейруте.

К слову, культурное течение "левантизма" тоже было создано христианам. Азми Бшара составил устав арабского "гражданского общества", в котором, разумеется, нет ни христиан, ни мусульман. Да и большинство остальных лидеров движения "Балад" в Израиле, по сути, представляющего собой не что иное, как движение "арабского" (но не "палестинского") национализма, тоже христиане. "Арабский" национализм позволил христианам оказаться наравне с мусульманами, навести мосты с исламским экстремизмом. Хотя при этом ни те ни другие даже не пытались задаться вопросом о том, кто же такой араб, и отнюдь не случайно. Чтобы не разрушать иллюзию.

2. Опора на социализм и СССР. Точно так же, как и арабский национализм, это позволяло подняться над религиозной рознью и приглушить ее, ведь все же друг другу - "товарищи", неважно из какой ты общины или конфессии. По этой же самой причине в свое время так много евреев увлеклось коммунистическими идеями (конечно, прежде всего в Европе, но и в Ираке, и Египте тоже). Именно коммунистическая партия до последних двадцати лет поддерживала и пестовала существование арабов в Израиле. Не случайно, в числе ее лидеров было такое множество христиан: Тауфик Туби, Салиба Хамис (отец Джулиано Мера), Эмиль Хабиби, Ханна Муаис, Эмиль Тома, Исам Махуль (чей брат писатель и глава организации "Итиджа" Эмир Махуль, был осужден на девятилетний срок за шпионаж), уже упомянутый Азми Бшара, сбежавший за границу и таким образом избежавший ареста за шпионаж и сотрудничество с "Хизбаллой", Сабри Джериис, присоединившийся к ООП, Виолет Хури и еще многие, многие другие.

Ежедневная газета компартии "Ал-Иттихад" по сути являлась в те годы основной газетой израильских арабов. Сама же эта партия представляла собой в Израиле единственный несионистский инструмент протеста, принимавший с распростертыми объятиями христиан, как равных.

Был тут и ясный экономический аспект. Советский блок был всегда открыт для арабских братьев, посылавших своих сыновей изучать медицину и фармацевтику в страны социализма. А еще были летние лагеря для детей, и, конечно, постоянное финансирование израильской компартии, в том числе и арабских СМИ, и много чего еще. Фактически это была щедрая и бездонная касса.

3. Жесткое неприятие Израиля. Что еще могло связывать фанатичного арабохристианского идеолога Джорджа Антониуса (1891 – 1942 гг.) с нацистом и муфтием Хаджем Амином аль-Хусейни, в иерусалимском доме которого Антониус прожил часть своей жизни (к слову, это была та самая гостиница "Шепард", на месте которой теперь, со всей вытекающей отсюда символичностью, будет возведен новый еврейский квартал), как не глубочайшая ненависть к евреям?

Что еще могло обеспечить легитимацию певице Файруз, посвятившей многие годы борьбе "за Филистын", поэту Антону Шаммису, чьи книги продолжают сеять ненависть по сей день, или антисемитской партии "Баас"? Что еще позволило бы христианам становиться членами ООП, например, писателю Гассану Канафани? Да и не только в Израиле, но и в Сирии, и Ливане.Связь с израильтянами оказалась для ливанских маронитов коротким и быстро завершившимся эпизодом, вслед за которым они вновь вернулись к своему традиционному отношению к Израилю.

Что еще могло оправдать существование ассирийцев-несторианцев в Ираке, включая Тарика Азиза, прислуживавшего Саддаму Хусейну? Или генсека ООН Бутруса Рали, расплачивавшегося за свое участие в мирных переговорах вместе с Садатом клеветой на воюющий в Ливане Израиль? Только одно - демонстративная враждебность к Израилю, лишь она обеспечивала право на существование христиан в глазах мусульманского большинства. По этой же причине и главы коптской церкви в Египте всегда были против Израиля.

При этом ненависть к Израилю обязательно должна была быть подчеркнутой, демонстративной. Она стала неизбежной необходимостью для молодого христианина, заинтересованного влиться в мусульманское общество. Самим же мусульманам этот инструмент был не нужен, поскольку доказывать друг другу ничего не требовалось. В отличие от христиан, их легитимность не оспаривалась и не нуждалась в подтверждении. Именно поэтому самыми ярыми врагами Израиля, как внутри страны, так и за ее пределами, раз за разом становились арабы-христиане.

Вот такой парадокс: враждебность к Израилю вовсе была не связана с самим еврейским государством, она лишь являлась необходимым условием выживания христиан в мусульманском обществе. И потому была столь непримирима и безжалостна, ведь она обеспечивала право на жизнь: "Видите, как я ненавижу Израиль? Значит, и я имею право на жизнь".

Так существование христиан на Ближнем Востоке стало изолированным, ушло в бенедиктинский монастырь, новый и искусственный, лишь для того, чтобы просто выжить. И по крайней мере первую половину XX века это работало. Вплоть до 70-х годов, когда стены монастыря стали трескаться. Теперь, с наступлением "арабской весны", бенедиктинский устав выживания христиан на новом Ближнем Востоке прекратил свое существование и вовсе. И куда же поддаться, когда выбора больше не осталось?

Что характеризовало всю эту христианскую активность на протяжении полувека? Кем они только ни были: коммунистами и баасистами, "пан-сирийцами" и националистами, "палестинцами" и арабами, жителями Ближнего Востока и социалистами. Они перепробовали все: "Фаланги", "Народный Фронт", всевозможные марксистские движения, гражданское общество и государство всех граждан. Только одно слово - "христиане" они не упоминали ни разу. Столь важным было оно для них, что даже просто произнести его боялись.

Первой стала рушиться стена панарабского национализма - изобретение, на самом деле не имевшее ни малейшей связи с реальностью, вся цель которого только и состояла в том, чтобы затушевать бесчисленные конфессиональные и этнические различия, дробящие арабское общество на множество частей. Недаром в самых мозаичных странах - Ираке и Сирии - правила партия "Баас". Пока не рухнула.

Еще в 1970-х разразилась межэтническая война в Ливане. Тогда же стали расползаться по швам и национальные государства. Около десяти лет назад, вслед за крушением режима Саддама Хусейна, христиан Ирака стали изгонять и резать.

То же происходило во время "интифад" и на территории "палестинской" автономии, где поначалу христиане вроде как были союзниками. Но апогея процесс достиг с наступлением того, что парадоксальным образом было названо "арабской весной", хотя именно тогда и рухнул окончательно весь пресловутый арабский национализм. Обрушились национальные государства. Прежде всего Сирия, которая, будучи страной, где меньшинство правило большинством, являлась для христиан, едва ли не заповедником. Ведь они тоже входили в правящую коалицию меньшинств. Но вот - не стало больше не только панарабского национализма, но и любого другого национализма вообще. И это оказалось для ближневосточных христиан самой страшной из катастроф.

По той же причине отошла от национального арабского движения "Балад" и коммунистической партии часть израильских христиан. Их сдвиг в сторону израильского общества и образа жизни вызывает у оставленных партий ужас, ведь именно христиане были для них тем самым краеугольным камнем, на котором держалось все их существование.

Но и это еще не все. Многие молодые христиане в Израиле стали отказываться уже не только от "палестинской" самоидентификации, в которой для них не осталось места, но и от арабской самоидентификации, как таковой, утверждая, что являются не арабами, а "арамеями".

Место арабского национализма занял ислам, устанавливая свои правила и законы. И с этого момента пришел конец мечтам христиан о существовании внутри арабского общества. В Ираке после Саддама Хусейна жило два миллиона христиан, теперь осталось не больше шестисот тысяч. Жесточайшей резне подверглись они и в Сирии. В Египте сотни тысяч коптов ищут любую возможность покинуть страну. В "палестинской" автономии сохранилось чуть больше десяти тысяч христиан, остальные сбежали. То же происходит и в Ливане, откуда продолжается массовое бегство христиан, и в Тунисе.

В секторе Газа, находящемся под властью ХАМАСа осталось не более нескольких сотен христиан, с ужасом ожидающих будущего. Ведь это не просто ислам, это фундаменталистские салафитские группы, рассматривающие любое существование христиан внутри "исламской нации" как нарушение, которое следует исправить, а потому обрушивающие на христиан бешеную жестокость, от которой у них нет спасения. Церкви горят, целые семьи изгоняются, а то и вовсе вырезаются. И защитить их некому.

Советский Союз, который поддерживал всю эту мнимую действительность, тоже рухнул, так что в начале 1990-х годов, весь щедрый финансовый поток разом иссяк. Кончились летние лагеря и бесплатная учеба на врачей в странах советского блока, который и сам перестал к тому времени существовать. От такого удара компартии и христиане внутри них не оправились до сих пор. У России же в сохранении и защите вымирающего подвида ближневосточных христиан особых интересов нет.

Ливанская христианская певица Нухад Хаддад, известная под сценическим псевдонимом Файруз ("бирюза") – один из величайших даров, полученных арабским миром и яркий пример происходящих в христианском обществе изменений. В молодости она пела про "Филистын" и его потерянные города, про арабское единство и арабскую нацию. В последние же годы, всего этого больше от нее не услышишь. Теперь ее репертуар преимущественно состоит из христианских религиозных или лирических песен, пронизанных отстраненным разочарованием. Исполняемая здесь песня "О, возлюбленный мой" - это религиозный гимн, написанный на слова маронитской молитвы для Страстной пятницы. Это та же самая Stabat mater, только на арабском языке, на мой взгляд, одно из красивейших музыкальных произведений, созданных в арабском мире.

Враждебность к Израилю превратилась в излишество, в роскошь, на которую теперь ни у кого нет времени. Когда гражданская война в той или иной мере полыхает в Сирии, Ливане, Ираке, Йемене, Египте, Северной Африке, Судане и на Африканском Роге, кому есть дело до Израиля? Да, это отлично работало в прошлом, но то время ушло. Теперь клевещешь ты на Израиль, или нет, уже ничего не меняет. Что же делать тем, кому необходимо оправдывать свое существование? Ведь и этот искусственный инструмент утратил всякую актуальность. Не все ли равно салафитам, что там себе считают и думают ближневосточные христиане? Так ли сильно ненавидят они Израиль? Салафитам без разницы. Они хотят изгнать или истребить христиан в любом случае.

Так ближневосточные христиане, а точнее, те из них, кто остался, обнаружили себя без всех тех поясов "бенедиктинской защиты", что раньше охраняли их существование. Арабский национализм, сдерживавший политический ислам, исчез, коммунизм умер, радикальный ислам вырвался на свободу, Израиль же остался вне склок и ссор внутри расщепленного на конфессии и общины арабского мира.

Что же им делать теперь, куда поддаться? Вот так и случилось, что вариантов, имеющихся сегодня в распоряжении арабских христиан граждан Израиля, всего два: эмигрировать или впервые в истории положиться на еврейское государство. Многие эмигрируют. Но все чаще мы слышим в последнее время мужественный голос молодого поколения израильских христиан, стремящегося интегрироваться в израильское общество, отслужить в армии, впервые возложив свои надежды на евреев, а не на мусульман. Израиль – единственная страна на Ближнем Востоке, обеспечивающая христианам свободную жизнь без угроз и ограничений.

И это колоссальный по своему значению сдвиг. Ведь, раньше именно ненависть к Израилю была краеугольным камнем для большинства этих христианских общин. Но происходит он постепенно, не сразу. К слову, некоторые арабские интеллектуалы, вроде покойного журналиста Лютфи Машура, предсказывали его.

Но, если вдуматься, с другой стороны, тут вообще нет никакого сдвига. Христиане опять используют Израиль, чтобы спастись. Просто раньше они его атаковали, теперь же пытаются стать его частью. Но в обоих случаях – Израиль лишь функционал. И нам следует ясно это помнить.

Закрыться в стенах арабского национализма – это был выбор тех, кому грозила опасность. Нынешняя опора на Израиль – тот же самый выбор. Да и не только это. Ненависть к Израилю ведь и тогда вовсе не была связана с Израилем, точно так же, как теперь сближение с ним. В обоих случаях – Израиль лишь стена монастыря. Для защиты.

Чему это нас учит? Тому, что все маски на Ближнем Востоке теперь сброшены, все лживые игры в арабский национализм, панарабизм, связь между общинами и конфессиями, союзы и единства между странами - все рухнуло, обнажив жестокие грани истинных различий. И горе тем, за кем не стоит реальная военная сила. Без малейшей жалости он будет сметен.

К счастью для вышедшего в финал сионистского движения, оно не заморачивалось безнадежными и бессмысленными попытками интеграции и ближневосточным единством. Не было, как правило, там и участия во всех этих фальшивых региональных играх. Многие ненавидели сионизм, ведь он был как зеркало перед лицом своих врагов. Сионизм боролся за независимое еврейское государство и получил его. Теперь же, когда все игры окончились, стало ясно, насколько правильной была именно эта стратегия. Израиль не пошел по пути надуманной реальности, окруженной призрачными стенами, (в иудаизме вообще нет института монашества, и правильно), он стоял на своем и победил.

В отличие от Бенедикта, по уставу которого монах не был хозяином своего тела, сионизм и Израиль с самого начала определили, что именно мы и будем хозяевами сами себе и своему телу. Тот же, кто поступал иначе, позволив другим управлять собой, исчез.

Авторизованный перевод Александра Непомнящего для 9 канала