Анна Бокшицкая, исполнительный директор Российского еврейского конгресса
Я познакомилась с Антоном много лет назад на одном из Российских интернет-форумов (РИФ). Я тогда занималась интернетом. Антон Носик — это личность, в последние годы он был членом совета Российского еврейского конгресса. Он был невероятно отзывчивым, мы часто делали флешмобы в поддержку Израиля, он реагировал на все просьбы о помощи, был безотказным человеком.
Вчера мы попрощались в 10 часов вечера после камерного концерта группы «Ленинград». Мы там были как два идиота, прикалывались, вечно с телефонов делали прямые трансляции в фейсбук, снимали друг друга. Утром пришла эта новость. Я не могу поверить.
Галина Тимченко, генеральный директор Meduza Project
Сложно сейчас будет говорить, хотя Антон был веселый человек. Мы познакомились в 1999 году, я работала в газете «Коммерсант» и все было совсем плохо, потому что был кризис, и одна моя приятельница сказала, что некто Антон Носик ищет себе редакторов в новое интернет-издание. Что такое интернет-издание мы тогда не понимали. Я пришла в здание РИА Новости, выбежал очень молодой и очень худой парень в кипе, сказал: «Знаешь, я ужасно проголодался, пойдем я тебя накормлю, заодно поговорим». Кажется, он повел меня в ресторан «Три пескаря». Я была очень гордая, решила не есть за счет будущего потенциального работодателя. Он меня спросил, чем я занималась на «Коммерсанте», начал о чем-то рассказывать, а потом спросил: «А чего ты такая напряженная, я тебя уже взял на работу, можешь расслабиться». Через день я уже сидела в «Ленте» мониторщиком, а еще через год стала шеф-редактором. Он говорил, что не хочет делать газету про мнения и аналитику, он хочет делать новостную картину дня. Он говорил так: «Когда у вас на том свете спросят, чем вы занимались, вы должны сказать: „Мы давали людям объективную новостную картину дня“».
Он ушел из «Ленты» в 2004 году, это был конфликт с владельцем Rambler. Но даже когда он уходил, он говорил: «Мне не интересен сценарий войны, давай рассмотрим сценарий мира и как у нас с тобой все будет здорово». В следующие десять лет все так и было. Когда меня уволили в 2014 году, на следующий же день он предложил сделать совместные проекты. Но я была до такой степени измотана годовым противостоянием с кремлевскими прихвостнями, что мне показалась эта идея абсурдной и я сказала ему, что он может делать, но без меня. К сожалению, я не могла предложить работу всем людям, которые ушли вслед за мной, он сотрудничал со многими из них.
Михаил Гуревич, медиаменеджер, венчурный инвестор
Познакомились мы примерно в 1995 году. Мы все репатриировались в Израиль в одно и то же время. Сложно вспомнить, когда я первый раз увидел Антона, но почти уверен, что это была какая-то из пьянок в русском культурном центре на улице Штерн. Такое впечатление, что Антон там был всегда. Это была такая русская тусовка в Иерусалиме, которая потом частично мигрировала в Москву.
Я тогда вел программу про интернет на израильской радиостанции «Седьмой канал». Тогда в Израиле случилось массовое развитие интернета, этим заинтерсовались в том числе я и Антон, и, конечно, нам было больше чего сказать, чем нашим российским коллегам. Носик был одним из частых гостей. Самое веселое воспоминание — как он у меня в студии на столе во время бесед пытался выцарапать нецензурное слово из трех букв. Для того, чтобы он не портил имущество радиостанции, мне приходилось ему выдавать специальные листочки бумаги. У радиостанции были очень религиозные владельцы, и им не нравились, конечно, эти слова. Тогда же азербайджанский блогер Раф Асланбеков придумал слово «рунет», я пытался это слово популяризировать, а Антон как мой гость тоже его часто использовал. Так оно и прижилось.
Мы почти перманентно обсуждали возвращение в Москву. Было впечатление, что центр русской культуры, журналистики, находится в Москве, а ты — сидишь на даче. И, конечно, всем хотелось поучаствовать в массовом развитии интернета в России. Антон определился, что Россия ему со всех точек зрения ближе, и никогда не говорил, что он здесь временно в отличие от многих других. Он считал своей страной Россию.
Мы много конкурировали, спорили, но все равно дружили. Например, когда я создавал Utro.ru, в команде обсуждали название издания и победило название «Вести». Но оказалось, что чудесным образом Антон подал заявку то ли в то же время, то ли на час раньше. В итоге «Вести» достались ему, а мы взяли название «Утро». В одно время мы планировали сотрудничество Антона с РБК, но не сложилось.
Александр Гаврилов, литературный критик, издатель
С Антоном мы встретились, когда он уже был создателем «Ленты» и такой большой личностью. Но в те молодые годы было трудно понять, что этот шкет в кепке — великий медиаменеджер, тот, кто понимает в интернете лучше всех, кто знает несколько языков. Но каждый раз, когда ему приходилось еще один экзотический язык, выученный на досуге, демонстрировать, он зримо смущался. Для меня одним из самых симпатичных его качеств было то, что он своим интеллектуальным багажом никогда не хотел блеснуть, что характерно для интернет-аудитории. Он старательно скрывал свою интеллектуальную одаренность.
В последние годы он не очень хорошо себя чувствовал. Мы привыкли, что он как тигр всегда напрыгивает из-за угла, а тут он стал довольно пожилым Носиком, который часто дремлет, ходит с палкой. Но меня всегд поражало, что его мгновенно заставляет из этого состояния выйти — любая новость о чужой беде. Очень много кто сегодня говорит, что «Антон меня случайно спас». Это у него работало на уровне инстинкта, при этом он всегда оставался собой — страшно матерился, традиционно приветствовал всех словами «Зиг Хайль», про собеседников мог соорудить отвратительную шутку. Когда мы говорили, почему он не продолжил медицинскую карьеру, Носик страшно хихикал и говорил: «Вам всем страшно повезло, что я не пошел в медицину». Но в этом, как и во многом другом, Антон слегла принижал себя. Но было понятно, что отправило его, человека арт-круга, сына писателя, пасынка художника — в медицину. Чувствительность к чужой боли.
Екатерина Руднер, журналист
Наша дружба началась около 10 лет назад с того, что Носик спас мне жизнь. Это была большая пьянка, кто-то из общих знакомых представил меня Антону. Через 10 минут мы уже разговаривали как хорошие знакомые, а узнав, что Антон по образованию врач-уролог, я решила рассказать ему про свой, как мне казалось, презабавнейший симптом. Вместо того, чтобы отшутиться или по обыкновению сказать «***** (пустяки), любимая», он резко изменился в лице и начал кому-то звонить прямо среди ночи. Оказалось, что звонил он главному урологу страны Дмитрию Пушкарю, и если бы не этот звонок, через пару дней я бы потеряла почку. Кто я ему была? Вообще никто. Но Антону было дело абсолютно до всех, и каким-то чудом его при этом на всех хватало. У него как будто был настроен локатор, как у Бэтмена — он замечал тех, кому нужна помощь, и всегда помогал.
Павел Пепперштейн, художник, литератор
Мы с Антоном были ближайшими друзьями детства и молочными братьями. Наши родители зачали нас по договоренности, они очень дружили и мысли о рождении детей появилась у них одновременно. Наши мамы нас кормили вперемешку молоком, а мы часто всем потом говорили о себе как о братьях.
Антон очень любил неожиданные повороты, его увлечения забирали его сразу и целиком. Например, его решение вдруг стать медиком было полным сюрпризом для всех. До этого интереса в медицине в нем не наблюдалось. У него был интерес к литературе, он прекрасно писал, учил языки. Он с детства любил занять спорную позицию и с невероятной аргументацией ее защищать. Кроме этого он постоянно меня в это вовлекал. Как-то на семейном празднике, когда нам было лет по 9, Антон заявил, что мы будем готовить торты. И мы правда начали готовить торты, какие-то из них были вкусные, какие-то были чудовищные, даже хулиганские. Когда мы не могли удержаться в рамках кондитерского искусства, мы начинали пихать туда нитки. Мы проваливались и в другие фанатические занятия — страстно собирали марки, монеты, рисовали журналы. Конечно, каждый из нас обладал вымышленной страной, у которых были мощнейшие дипломатические отношения, государственная символика, штампы.
Решение стать врачом было связано с какими-то философскими вопросами, Антону хотелось что-то выяснить о природе человека. Вначале он очень страдал, его тошнило от препарирования трупов, у него были проблемы с едой. Потом начался его период увлечения Израилем и еврейством. Это было, когда у его отчима Ильи Кабакова была выставка в Израиле, на которой присутствовал даже президент Израиля. И вот Антон, никому ничего не говоря, подошел к президенту и заявил, что он почувствовал, насколько круто быть евреем и что ему хочется жить на своей исторической родине. Это тронуло президента, но он не знал, как реагировать — пасынок известного художника чуть ли не гражданство требует. Через какое-то время он действительно перебрался в Израиль.
В Израиле он сотрудничал с газетой «Время», и там тоже случилась непростая история, когда, став известным журналистом, он развернул полемику против машканты — выплат, которые правительство выдает людям, приехавшим в Израиль. Антону показалось, что в этом что-то неправильно. Многие люди даже действительно от нее отказались, но потом выяснилось, что никаких подводных камней в этой машканте не было.
В Москве Антон выступал и в нашей арт-группе Инспекция «Медицинская герменевтика», он был младшим инспектором, участвовал в перформансах. Само название было придумано в разговоре, где Антон принимал живейшее участие.
В какой-то момент Антона осенило, что будущее за интернетом. Он всем сказал, что понял что-то очень важное. Он долго нам ничего не говорил, обрабатывал эту информацию, а потом сказал про интернет.
Антона очень подкосила смерть его отца, Бориса Носика. Он стал очень много пить, да я и сам стал много пить в последнее время. Мы оба увлеклись — каждый раз, когда встречались, вместе выпивали и у нас были сумбурные алкогольные беседы. То вспоминали детство, то говорили про какой-то сумбур на душе.
Станислав Белковский, политолог
Мы познакомились в 1998 году, мы не были лучшими друзьями, но почти 20 лет знакомства позволили мне составить свое представление о нем. Я думаю, что понимаю причину его молодой смерти. Я не люблю пошлое слово «безвременной», потому что человек всегда уходит в предназначенный ему момент. Это было связано с его невостребованностью при том, что он был человеком очень масштабным. Если в конце 90-х и в начале нулевых те задачи, которыми он занимался, включая создание ведущих ресурсов рунета, соответствовали масштабу его личности, то к началу нынешнего десятилетия это соотношение разрушилось. Глубина его нарастала, а проекты были все более мелкими. Это связано с деградацией нашего общества, все более востребованными становились те люди, которые только и могут делать, что делить части государственного пирога. Но Носику можно было только завидовать — его эрудиции, скорости его мышления, способности принимать рискованные решения, большинство из которых оказывались верными. Это утрата невосполнимая.
Павел Дуров, создатель ВКонтакте и Telegram
Внезапно умер один из основателей рунета Антон Носик, которому 4 июля исполнился 51 год. Антон до последних дней вставал на защиту интернета и здравого смысла в своих точных и ярких постах в ЖЖ (http://dolboeb.livejournal.com/3149444.html, http://dolboeb.livejournal.com/3164007.html, http://dolboeb.livejournal.com/3167688.html).
Последний раз Антон связывался со мной 4 июля, когда он отправил мне ссылку на очередной пост в защиту Telegram. Я ответил молчанием, в суматохе забыв поздравить Антона с днем рождения.
Антона будет не хватать. Он был одним из тех редких людей, кто ясно мыслил, ясно излагал, охотно делился своими знаниями и оставался оптимистом. Он всегда поддерживал меня и многих других, а мы часто забывали поддержать его в ответ.
К сожалению, мы уже не сможем вернуть Антону ту теплоту, которой он делился с нами. Но мы можем хранить память о нем и защищать те принципы, которые он защищал, и следовать его примеру — поддерживать друзей, делиться знаниями, сохранять оптимизм и здравомыслие.
В каком-то интервью в году, наверное, в 2010-м меня спросили: а можете назвать людей, которых считаете своими менторами?
Вопрос был неожиданный и странный, я ни про кого из своих знакомых не думал вот прям в таких определениях — «ментор». Я ответил, что надо подумать и отвечу позже.
Потом сел и прикинул: кого я действительно считаю наставником и в чьих советах я на самом деле нуждаюсь. На следующий день прислал журналисту по имейлу три или четыре имени, одно из них было: Антон Носик.
Не могу сказать, что уже тогда прямо сильно дружил с ним, но «надо с Носиком это обсудить» постоянно появлялось в моей голове всегда, когда я думал о чем-то связанном с интернетом, IT, медиа, журналистами, блогами, взаимодействию с людьми через интернет и тд.
Потом мы с ним действительно подружились. И я сам и Юля тоже — Носик уже стал другом нашей семьи. Он совершенно решающее оказал влияние на мои взгляды и практики, связанные с интернетом и журналистикой. Уверен, что то же самое могут сказать очень многие. Ему не очень нравилось, когда его представляли «один из создателей Рунета», но ведь так оно и есть.
А ещё он постоянно в соцсетях вешал фоточки из Венеции. А я ему всё время говорил: бесишь этим меня — человека без загранпаспорта. Он смеялся: ничего, рано или поздно получишь загранпаспорт, устрою вам с Юлей экскурсию по Венеции, а потом ещё и по Иерусалиму.
Этой ночью он умер и Венецию уже не покажет. Всего 51 год — совсем молодой.
Сегодня много кто искренне напишет «для нас это большая утрата». Вот и для нашей семьи тоже. Для меня лично это прям та самая «невосполнимая потеря», как это часто пишут в некрологах. Реально некем его заменить. Нет такого другого человека: умнейшего, ироничного, весёлого и готового дать лучший совет.
Вот сейчас полез гуглить — какие там специальные слова положено сказать умершему еврею. И сразу представляю как он бы хохотал над этим.
Тебя будет очень не хватить, Антон, но ты все равно спи спокойно.
Антон — анархист в поисках формата. Всегда, все 25 лет сколько его помню он вечно искал для всего рабочую форму, формат. Это близко политике, хоть мало кто был не-политик в той же степени, что он. Но чёрт, как мгновенно грузнеет, опадает и каменеет без анархиста русское тесто.
Нюта Федермессер, создатель и президент фонда помощи хосписам «Вера»
Уже пару дней я поглощена новостями про отмену «Нуреева». Открыла фб, чтобы прочитать, нет ли чего еще. Есть. Антон Носик умер.
Странно.
Когда кто-то умирает, то это или принимается или отрицается. Середины не бывает. Про одних легко начинаешь говорить «был», про других годами еще уговариваешь себя думать — просто уехал...
И еще, простите за цинизм, у меня много в жизни происходит смертей, и я почему-то всегда думаю про то, как человек будет выглядеть в гробу...
Вот Носик в гробу... нелепо. Представить невозможно. Только если он проверяет, как это, ловко там или нет, чтобы потом погрузиться самому и погрузить нас всех в анализ и в разгром рынка ритуальных услуг, например... А Носик в гробу, потому что умер — не может быть. Носик — покойник... не может быть. Покой — не про него.
Носик, который успевает быть в 10 местах сразу, который за день успевает сделать пару добрых дел, свести какого-то больного с нужным благотворительным фондом, подсказать правильный телефон для решения нерешенной задачи, рассказать пару тайн, смотаться на концерт, зачекиниться в ресторане с друзьями, разгромить в своей бескомпромиссной манере и с уверенностью в своей собственной правде (объективность пох...) парочку чиновников, кино-премьер, памятников, новостей, который успевает интеллигентно пройтись в ермолке и с тростью по центру перемолотого раскопками города и сфотографироваться с кем-то из коллег-общественников и обязательно выложить у себя в Инстаграмме это фото, где он со своей полу-улыбкой и хитрыми и все равно грустными глазами... и подпись обязательно про то, что чувак на фото уникальный, прекрасный, лучший...
Ну разве может умереть dolboeb, который успевает везде и сразу, который если и уезжает, то всегда on-line, который знает все про всех и всегда. ******** не умирают вообще-то. Да еще и в 51 год, да еще и мирно, дома, от сердечного приступа.
Когда папа мой встретил Носика в последний раз, года два назад, на каком-то еврейском мероприятии, он сказал: какой же ты все-таки очаровательный прохиндей, прямо как твой отец... и ты действительно «*******», удачно придумал. «Ну так иначе же не выжить, Костя...» — и улыбается и отходит с папой в сторону покурить, стильно прихрамывая. А папа говорит мне потом: слушай, вот у Антона трость, а у меня палочка, давай мне тоже трость купим, для понта, как у Носика:))
До встречи, Антон. Поделись там с папой тростью, а мы тут еще попыхтим.
Хотя без тебя будет скучнее, преснее и медленнее.
Фото: facebook.com/katia.gaika
