culture
Сам себе юморист
25.12.2015
В отличие от него самого, его юмористические монологи известны всем. Просто аплодисменты доставались тем, кто их читал со сцены: Аркадию Райкину, Савелию Крамарову, Геннадию Хазанову и многим другим. Сам же он предпочитал оставаться в тени. Оттуда и писал сценарии для «Фитиля», «Ералаша» и «Радионяни», придумывал приключения кота Леопольда и волка из «Ну, погоди!». Сегодня талантливому сатирику и сценаристу Аркадию Хайту исполнилось бы 77 лет.
«Если бы автором всех моих текстов был Хайт, я бы завоевал мир», – сказал как-то Владимир Винокур. И в его словах не было ни грамма пафоса. Начиная с 70-х годов прошлого века работать с Аркадием Иосифовичем Хайтом для многих начинающих артистов юмористического жанра было равносильно выигранному лотерейному билету, дающему дорогу в жизнь, своеобразным залогом грядущей славы. Просто сочиненные им шутки и миниатюры сопровождались неизменными овациями.
На жизни самого Хайта его бешеная популярность не особо сказывалась. Он жил, как все: ездил в метро и троллейбусах, добывал продукты во времена дефицита, сидел в очередях бюрократических структур. Возможно, поэтому все его персонажи были легко узнаваемы и так близки зрителю. Впрочем, некоторые из них были срисованы с образов реальных людей, с кем Хайт общался и дружил, о которых неоднократно вспоминал на страницах своих историй. Вот фрагмент из его рассказа «Тетя Мина – всемирная сваха»: «Когда я вижу сегодня на сцене Клару Новикову с ее тетей Соней, для которой пишут лучшие юмористы, я всегда думаю: а как же тетя Мина? Ведь ей никто не писал, она всё придумывала сама. Она была профессиональной свахой. Сегодня, в эпоху брачных объявлений и электронных связей, эта профессия кажется ушедшей. Но только не для тех, кто знал Мину Моисеевну. Было сплошным удовольствием слушать, как она решает матримониальные дела. “Алло, это Яков Абрамович? Хорошо, что я Вас застала. Дорогой мой, мы оба прекрасно знаем, что у вас ужасная дочь, которая не дает вам жить. Но всё равно, когда я привожу жениха, не надо ему сразу целовать руки и кричать, что он ваш спаситель. Они тут же начинают что-то подозревать!”».
Тетя Мина была его соседкой по коммунальной квартире, в одной из комнат которой рос и он вместе с братом – в импровизированной детской, отгороженной фанерной перегородкой от «взрослой» части комнаты. Аркадий родился 25 декабря 1938 года в Москве, родители же его были одесситы, так что юмор, которым особенно отличался папа, сопровождал его с рождения. Окончив Московский инженерно-строительный институт им. Куйбышева, несколько месяцев он действительно проработал по специальности «инженер-строитель». Однако поняв, что это не его, переквалифицировался в литераторы, ведь еще в студенческие годы капустники по его сценарию пользовались успехом. Тут же подвернулась возможность написать несколько сатирических рассказов в «Литературной газете» и журнале «Юность», за чем последовало приглашение написать сценарии для киножурналов «Фитиль» и «Ералаш», а затем и передачи «Радионяня».
Сценарии для «Радионяни» он писал без малого 25 лет, передавая свою любознательность школьникам и их родителям, с интересом слушавшим, как по ту сторону радиоприемника ведущие программы обсуждают интересные, веселые, но одновременно поучительные истории.
И Хайту было о чем рассказать им, ведь его кругозор не ограничивался написанием юмористических сценок. Именно к нему, к примеру, неоднократно обращались зарубежные издания и журналы, заказывая обзор современного советского искусства, знатоком которого он считался. А он никогда не ограничивался одним выбранным, пусть и успешным для него направлением, пробуя себя всё в новых и новых сферах. Одной из них оказались сценарии анимационных сериалов «Приключения кота Леопольда» и «Ну, погоди!», которые и по сей день остаются одними из самых популярных отечественных мультсериалов.
Хайт вспоминал случай в автобусе, в котором он ехал и который был настолько переполнен, что давка вскоре превратилась в крепкую брань, грозящую перейти в настоящую бойню. Предотвратил ее зашедший на очередной остановке старичок, обратившийся к разгоряченным пассажирам с улыбкой и словами: «Ребята, давайте жить дружно!» Обращение оказалось действенным, а умиление, воцарившееся после этого в автобусе, по признанию Хайта, так и способствовало возгласу «лягушки-путешественницы Гаршина, который я еле сдержал». «Так и хотелось сказать: “Это я! Я это всё придумал”», – писал Хайт. Но он промолчал. Он вообще не любил выступать перед публикой, часто говоря: «Писатель должен писать, а не выступать». Но времена менялись, и вскоре, для того чтобы быть востребованным, необходимо было стать узнаваемым, выступать по телевизору.
Это были времена 90-х, в один их дней которых писатель-юморист вдруг потерял все свои сбережения – как и многие другие граждане бывшего СССР, которых денежная реформа 91-го привела к финансовому краху. Считавшемуся до этого очень обеспеченным человеком, заработавшим на безбедное существование в старости, Хайту пришлось начинать всё сначала. Фраза «не в деньгах счастье, а в их количестве» принадлежит именно его перу. Тем не менее потеря всех сбережений не стала трагедией. Да, было неприятно, но он был готов, а главное – хотел работать. Он был уверен в том, что сможет заработать еще, ведь он никогда сам не предлагал купить у него сценарий, это ему звонили и упрашивали написать. Деньги словно зарабатывались сами собой в процессе творчества, приносящего радость.
Но вместе с временами менялся и зритель, сменивший советский костюм на малиновый пиджак и требующий нового, иногда откровенно похотливого юмора. Да и школьники уже не слушали «Радионяню», мечтая стать бандитами. Хайт начинает гастролировать за границей, причем с куда большим успехом, чем у себя на родине. Был он и в Израиле. Причем если многие гастролеры в свои заграничные выступления включали лишь один-два новых номера отдельно для иммиграции, то он полностью делал специальную программу. И со сцен звучали его монологи, в которых иммигрантка жаловалась подруге: «Еврейский муж – это загадка, никогда не знаешь, что с ним делать. Ложу на себя – засыпает, под себя – задыхается. Ложу его на бок – он смотрит телевизор, поставишь на ноги – уже след простыл, побежал к мамочке жаловаться на жену». А бывшая соседка по коммуналке тетя Мина, уже переехав в Израиль, продолжала свою деятельность свахи: «Алло? Слушаю!.. Да, я Вас помню. Вы хотели невесту с хорошим приданым. Так вот, можете открывать счет в банке “Хапоалим” – я вам нашла невесту. За нее дают 50 тысяч шекелей. Что Вы хотите? Посмотреть ее фото? Милый мой, за такие деньги я фото не показываю. Получите приданое, купите себе фотоаппарат и снимайте ее, сколько влезет!» Писал он и пьесы для театра «Шалом», неизменно собиравшие полные залы.
Многие говорят, что если бы он захотел, он был бы востребован и сегодня. Но он не хотел, точнее, не мог переступить через свою гордость. Он не мог ходить и просить, обращаться за помощью. Если его самого не приглашали, то он и не напрашивался. На фоне этого мысли об отъезде из страны, где взрывы и убийства становились привычной ежедневной рутиной, появлялись все чаще. В одном из его монологов того времени герой произносит: «Можете нас поздравить! С чем у нас стало хорошо, так это с преступностью. Если раньше бандиты сидели только в Кремле, то теперь они на каждом углу. У моего приятеля сняли на улице золотые часы. Я спрашиваю: “Боря, шо ты не кричал, шо не звал на помощь?” А он мне: “Я боялся открыть рот, ведь у меня там золотые зубы”». Вместе с женой он уехал в Германию в январе 96-го, в Мюнхен, где к тому времени в академии художеств обучался его сын. Через три года после отъезда у него обнаружили рак, а еще через год, 22 февраля 2000 года, он умер в муниципальной больнице Мюнхена. Приезжавшие к нему друзья вспоминали, что, быстро освоив немецкий, он вызывал восторг и собирал публику даже возле кассы магазина, совершая покупки. Его юмор был понятен и как будто интернационален. Но за границей узнать его не успели, а в России – забыли. В стране появились новые волки эстрадного юмора, привлекающего зрителя развязностью и отсутствием запретных тем обсуждения, порой лишенного этики. Кот Леопольд с его призывом жить дружно для многих в России стал не актуален.
Алексей Викторов
http://www.jewish.ru/culture/art/2015/12/news994331998.php
Еще 
Россия встретила Генриха очень радушно, и скоро он убедился, что не зря выбрал именно Москву — хлебосольную и широкую, а не холодный чиновный Петербург
