Еврей, который смеется

Один мыслитель, наш современник, высказал однажды то, что в принципе и без него уже было всем известно. Он сказал: «Еврей – это просто человек, но… чуточку больше. Во всем…». В грехе и добродетели, в таланте и бездарности, в альтруизме и эгоизме. Во всем… Все что он делает, он делает подобно всем иным людям, но немного больше. В Англии, к примеру, тоже живут евреи, и они, естественно, похожи на англичан. Нельзя не заметить, что евреи-англичане являются хрестоматийными «англичанами» в гораздо большей степени, чем прочие британцы; даже их шутки являются куда более «английскими», чем вязкие остроты коренных обитателей туманного Альбиона.

Не только пресловутый английский юмор, но и сам юмор как таковой – тема достаточно разработанная. Только за последний век учеными было выдвинуто несколько запутанных теорий посвященных «проблеме юмора». Практически каждый серьезный исследователь – будь то философ, этнограф, культуролог или психотерапевт – считает своим долгом посвятить ей как минимум обширную статью, если не солидную монографию. Им всерьез занимались как «эллины», так и «иудеи» – от Аристотеля до Шломо (Зигмунда) Фрейда и Анри Бергсона. Как следствие, о природе юмора написано много трудно читаемых и еще больше совершенно нечитабельных книг. Надо ли говорить о том, что охваченный чаяниями непрофессиональный читатель раскрывает эти труды с надеждой, а через час-другой откладывает с разочарованием.

Однако, несмотря на усилия теоретиков мы продолжаем острить и смеяться. И смех помогает лучше понять душу человека, который смеется, если он, конечно, не жертва компрачикосов.

Рассказывая любимый анекдот, человек не просто излагает однажды услышанное или прочитанное им – он сообщает нам… о себе самом! Это, пожалуй, главная информация, которую воспринимают слушатели. Анекдот или пересказ забавной истории дают нам понять, что являет собой сам рассказчик; в еще большей степени это бросается в глаза в момент экспромта. Удачная шутка, словно вспышка молнии, дает нам на миг заглянуть в душу рассказчика, выхватывая то, что сокрыто от взоров слушателей, спрятано в подсознании.

Шутки и юмор способны поведать не только об индивидууме, его характере и складе ума, но и о целом народе. Множество табуированных явлений, о которых не принято публично высказываться, потому, что это неприятно, обидно или опасно находят свое выражение в анекдотах. У каждой народности – у эвенков и папуасов, у суахили и ингушей – есть ряд архетипов, народные герои, являющиеся не только действующими лицами легенд, былин и саг, но и персонажами веселых историй и анекдотов. Знакомясь с ними, мы открываем для себя характерные черты той или иной народности, ее сильные стороны и слабости, особенности ее менталитета и т.д. Сопоставляя, мы убеждаемся, что одни и те же явления каждый народ воспринимает по-своему; проходя через призму этнического сознания те же самые идеи интерпретируются по-разному. Представители разных народов и смеются над разными вещами. То, что находят смешным в Одессе, вызовет у британца лишь холодное недоумение, а то, что до колик в животе заставляет хохотать баварца, оставит равнодушным не только жителя малайского архипелага, но и парижанина.

Исследователи сколотили целые состояния на тиражировании изысканий в области фольклорного юмора: английского, французского, русского – «советского» и «пост-советского», и даже – как это странно – юмора немецкого. Правда, зачастую оказывалось, что если не сам автор, то редакторская коллегия очередного бестселлера состояла преимущественно из евреев. Но, несмотря на неугасимую страсть представителей нашего народа к мимикрии, на всех пяти континентах среди разных рас и народностей бытует непоколебимая уверенность в том, что «избранный» народ отличается, в первую очередь, своим юмором – уникальным и неповторимым.

Вопреки распространенному мнению юмор – это не только курьезные истории или анекдоты. Хотя веселые своей и довольные жизнью люди много и охотно острят, выдавая «на гора» основную массу шуток, существует еще и "черный" юмор – юмор неудачников и горемык. Более того, общаясь с людьми, которым удалось выжить в фашистских концентрационных лагерях – мне довелось узнать, что даже в этих нечеловеческих условиях им удавалось шутить и смеяться. Это ка жется непостижимым, невероятным, но это реальный факт: находясь на волосок от смерти, в постоянном ожидании автоматной очереди крест-накрест перечеркивающей человеческую жизнь человек способен смеяться! Все то время, что человек жив и его тело не скрутила смертельная судорога – он способен смеяться!

Так в чем же состоит отличительная особенность еврейского юмора? Мне кажется, что опыт жизни советского человека в состоянии подсказать один из возможных вариантов ответа на этот вопрос. Какой метод борьбы со с тоталитарным режимом – в условиях террора и гонений – мог избрать простой советский человек, какая альтернатива безнадежному восстанию оставалась у еще не одурманенных пропагандой граждан? Единственный, и возможно наиболее эффективный способ борьбы с властью, который могли себе позволить жители СССР – анекдоты. Про бойко вскарабкавшегося на броневик лысого вождя пролетариата и его "соратницу", про любовный треугольник героев гражданской войны и курительную трубку усатого генералиссимуса, про «кукурузу – царицу полей» и всемирную паутину органов КГБ, в конце концов про впавшего в старческий маразм шамкающего генсека. Веселые и оптимистичные, едкие и злобные, черные и непристойные… Однако каждый из них был звонкой пощечиной «совку», тем частным бунтом и маленьким удовольствием, которые мог позволить себе средне-статистический «строитель коммунизма» в той удушающей атмосфере всеобщей лжи и страха ради того, чтобы все-таки чувствовать себя человеком.

Прежде чем приступать к реализации «теории, способной поколебать устои мироздания», следовало бы прежде апробировать ее идеи в минимальных масштабах. А вместо этого был проведен гигантский эксперимент на одной шестой части суши. Если бы не трагедия миллионов и не потоки невинной крови, мы бы могли посмеяться над произошедшим, как смеются над человеком, принявшим всерьез шутку. Попробуйте, пошутите в присутствии человека без чувства юмора – опасность того, что вас поймут буквально достаточно велика. Что происходит в таком случае? Прежде всего, полностью игнорируется и искажается заложенная в ней идея. К вашей интеллектуальной забаве могут отнестись с полной серьезностью, делать далеко идущие выводы, начнут теоретизировать, созидать миры… В конце концов, из того, что по сути своей было всего лишь невинной игрой ума, может получиться кровавая трагедия.

Советский человек смеялся, читая журнал «Крокодил». «Крокодил» – вот подлинная летопись советского времени. Люди, смеявшиеся над гротескными карикатурами «Кукрыниксов» во времена сталинских чисток, в то самое время, когда вокруг текли потоки крови, похоже, вовсе не замечали, что происходит вокруг них; многие из них так и не поняли, что вокруг разыгрывался отнюдь не фарс, а трагедия. Да разве только «Крокодил»?! Возьмите любую советскую газету! По настоящему смешным было то, с какой серьезностью и доверием относилось большинство населения к тому, чем их потчевали.

Верит ли во что-нибудь бывший советский гражданин? Есть ли изменения в его мировоззрении? Пожалуй, что да. Если раньше книжный шкаф в «интеллигентной» семье был забит запыленными томами полных собраний сочинений прославленных классиков русской литературы XIX столетия, то сегодня – увы! – в большинстве домов это триллеры и детективы для мужчин и низкопробные женские романы для представительниц прекрасного пола. У многих явственно прослеживается атрофия мысли в тяжелой форме: с одной стороны они не приемлют ничего серьезного, а с другой – готовы не только проглотить всякую чушь, непригодную даже для казармы, но даже платить за нее. Я готов понять предприимчивых авторов этой макулатуры. Их бизнес – некий налог на глупость. Справедливости ради следует отметить, что в их поведении есть и рационализм и логика. Жалко лишь детей «народа Книги», разменивающихся на подобную ерунду и вносящих ее в свои дома.

Я уже несколько лет стараюсь найти подлинного еврея-атеиста. Мне доводилось встречать всяких евреев – невежественных, наивных, глупых, но вот рафинированных, матерых атеистов среди них не было. Однажды меня пригласили в Петербургский институт научного атеизма, и нельзя было не заметить, что в тамошнем руководстве – как вы уже, наверное, догадались – было много евреев. Но посудите сами: когда человеку, не вполне осознанно тянущемуся к чему-то духовному, требуется кормить семью, чем ему заняться, если он гражданин государства, в котором атеизм является государственной религией? Я уверен, что когда человек действительно хочет найти себе приличный заработок и готов трудиться для этого, то он обязательно его найдет. Но иногда в тех областях человеческой деятельности, где успех обусловлен отказом от собственных моральных принципов.

Вера в то, что основа души человеческой, ее источник, по сути своей является неистребимой совершенно иррациональна и потому не поддается никакому анализу. Доказать это логически не то чтобы тяжело, скорее, вообще невозможно. И, тем не менее, мы верим, что это так. Независимо от того, что на уровне внешних проявлений и деклараций демонстрирует человек – веру в Б-га, или в его отсутствие, в каждой еврейской душе, сокрыто некое зерно, хотя у некоторых оно спрятано столь глубоко, что для того, чтобы оно проявилось, нужна реальная угроза потери земного бытия. Может быть это звучит излишне сурово, но это именно так. Впрочем, мы являемся последовательными сторонниками более мягких методов достижения желаемого результата.

Средство, способное дать искре еврейской души разгореться, существует, хотя я очень сомневаюсь, стоит ли предлагать его для применения. Я был лично знаком с одним человеком, который им воспользовался, и это ему помогло. Это уже отнюдь не анекдот, а подлинная история. Однако она дает понять, как человек может снова обрести свое еврейство.

Жил на свете один человек, по фамилии Бергер-Барзилай, я хорошо его помню – довольно резкий и сухой человек. Лет двадцать назад я познакомился с ним в Тель-Авиве – он был уже в довольно преклонном возрасте. В середине двадцатых он хорошо обеспеченным человеком, жил в Израиле и работал генеральным секретарем партии, которая тогда называлась КПП – Коммунистическая Партия Палестины. Как и все ее члены, он боролся с религиозным дурманом иудаизма.

За свою «антиимпериалистическую» деятельность Бергер-Барзилай был схвачен английскими мандатными властями, и поскольку за ним не числилось никакого серьезного преступления, его выслали из страны. Он прибыл в Россию в 1929 году, и так как на самом деле был человеком способным, то быстро поднялся по служебной лестнице и стал заместителем председателя Коминтерна. Когда начались сталинские чистки, его, как и многих других, снова взяли. Его допрашивали, он был вынужден дать показания и подписать их – следователям НКВД, с их методами работы, удалось очень легко выудить из него признание. Однако на суде этот человек совершил такой поступок, который мало кто позволил бы себе сделать. Он во всеуслышание заявил, что все, что он подписал – ложь, и он сделал так только потому, что его пытками вынудили так поступить. Решение суда было отложено. Его вновь «взяли в оборот», он все признал и подписал, но и во второй раз на суде он поступил точно также. После третьего раза его оправили в лагерь, в Сибирь, на двадцать пять лет.

Четверть века – достаточно продолжительный срок для глубоких и основательных раздумий. Тем более, когда условия для них столь благоприятные. В лагере быстро научаешься понимать, что представляет собой человек. Там начинаешь, наконец, задумываться над вечными вопросами о добре и зле, смысле существования, ценности жизни…

В конце пятидесятых его, как польского гражданина, все-таки освободили, и через Польшу он вернулся в Израиль. Когда я с ним познакомился, передо мной стоял седобородый еврей в черной ермолке, постящийся раз в неделю во искупление грехов молодости.

Ирония судьбы…

«Вести», 23.12.2004

Институт изучения иудаизма в СНГ

НАСИЛИЕ КАК АБСОЛЮТНОЕ ЗЛО

Элла Грайфер: Насилие как абсолютное зло

В реальном мире есть время для мира и время для войны, время для доверия и время для бдительности. Причем, умный от дурака отличается, главным образом, тем, что гораздо реже путает эти времена.

Насилие как абсолютное зло

Элла Грайфер

Вот она я, Элла Грайфер. Надпись на плакате:
«Прекращаем извинения. Израильская правая»

Если путь пpоpубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жаpком бою испытал, что почем,
Значит, нужные книги ты в детстве читал.
В. Высоцкий
Дама, качаясь на ветке,
Пикала: «Милые детки!
Солнышко чмокнуло кустик,
Птичка оправила бюстик
И, обнимая ромашку,
Кушает манную кашку…»
Саша Черный
17 лет назад я работала секретаршей в немецкой клинике кожных болезней на Мертвом Море, а когда был не сезон и работы мало, разгоняла скуку чтением всякой макулатуры, оставленной курортниками. Были там горы «Шпигелей» и «Штернов», из которых я с изумлением и не без внутреннего содрогания усвоила, что антисемитизм в довольно сильной степени свойственен немецкому мейнстриму, но больше всего запомнился мне переведенный с английского очень толстый роман из средневековой жизни под названием «Столпы земли»[i], исполненный в манере Вальтера Скотта или Александра Дюма. Очень уж интересно было сравнивать его с аналогичной литературой моего детства.
Конечно, в новом романе, согласно духу времени, дамы играли в обществе куда более активную роль, а также открыто дебатировался вопрос, откуда берутся дети, но главное отличие было все-таки в другом. У Скотта, Дюма или Майн-Рида стержнем сюжета была борьба «хороших» против «плохих», причем, хорошие шли на риск, совершали многочисленные подвиги и, конечно же, в конце концов, побеждали. В новом романе хорошие тоже победили, но… как-то странно — совсем без борьбы. Все как-то так само собой устаканивалось, без всяких с их стороны усилий.
Усилия направлялись только и исключительно на созидание: торговлю шерстью, строительство соборов и устройство ватерклозетов в монастыре. Оружием из них владел только один второразрядный герой, которого и хорошим-то признавали со скрипом, и где-то в середине романа окончательно сплавили с глаз долой в Палестину на службу к королю Иерусалимскому. Но как же, в таком случае, удавалось защищаться от плохих, которые сжигали склады шерсти, не давали строить соборы и вообще мешали жить? А никак! Один плохой от болезни помер в страшных муках, другого при попытке изнасилования случайно убили, а самого вредного казнил король за участие в каком-то заговоре, о котором хорошие, естественно, не имели понятия.
Мои ровесники из прочитанных в подростковом возрасте книг извлекали мораль Гиллеля: «Если не ты — то кто же? Если не сейчас — то когда же?», — а следующим поколениям предлагалась издевательская сентенция Галича:

Всё наладится, образуется,
Так, что незачем зря тревожиться.
Все́ безумные образумятся,
Все́ итоги непременно подытожатся.
Были гром и град, были бедствия —
Будут тишь да гладь, благоденствие,
Ах, благоденствие! 

Понятно, что такая «смена вех» в детской литературе не причина, а следствие перемен в идеологии взрослого мира, современного, ну очень левого мира западного мейнстрима. В таком мире ни читателю, ни писателю никоим образом не рекомендуется идентифицировать себя с воином, полицейским (разве что — с детективом!), даже с мальчишкой, что дерется, защищая слабого («Тимур и его команда»). Насилие становится «черной меткой», автоматически выводящей всякого, кто прибегает к нему, за круг культуры, из общества приличных людей.
Не важно, отчего, и почему, и по какому случаю — оно осуждается безусловно, как таковое. Уже пытаются энтузиасты в Германии человека в военной форме выставлять в воскресенье из церкви, в Израиле — прогонять в университете с лекции, в Америке того и гляди отберут у граждан право ношения оружия…
Но жизнеспособна ли культура, «очищенная от насилия»? Этот вопрос я, со свойственной мне бестактностью, в разных формах снова и снова задавала добросердечным носителям соответствующей идеологии, как в Германии, так и в Израиле. Ведь агрессия — неотъемлемый компонент психологии человека, и выталкивание ее из культуры вон не сделает ее несуществующей, зато неконтролируемой сделать очень даже может. Отказав сегодня в уважении полицейскому, мы, чисто технически, не сумеем завтра отказать в нем бандиту, отвергая офицера, вынуждены будем принять захватчика из каких-нибудь менее рафинированных культур. К тому же малолетний хулиган, получив отпор в собственной компании, имеет шанс зауважать ровесника, отстаивающего справедливость, и вернуться на стезю добродетели, чего в случае безнаказанности, скорее всего, не произойдет. Но увы, собеседники, вполне искренне… не понимали моих вопросов.
Их мир устроен так, что зло непременно должно само по себе рассосаться, а всякие попытки силой остановить его делают только хуже, ибо «война не решает проблем», «насилие порождает только насилие», а панацеей от всех бед является наведение «справедливости». Если же вы осмелитесь спросить, каких именно проблем не решает война, всегда ли насилие порождает насилие и как должна выглядеть вожделенная «справедливость», то быстро выяснится, что все эти сентенции — не результат обобщения какого-то практического опыта, а постулаты своеобразной (довольно-таки изуверской) религии. К примеру, подозрение, что ненасильственная победа Ганди — результат горячего стремления британцев быть побежденными, проверке фактами не подлежит по той же причине, по какой правоверному христианину не придет в голову проверять гипотезу, что Христос не воскрес.
Как всякая новоиспеченная религия, это идолопоклонство активно миссионерствует, предлагая себя в качестве пути решения различных проблем, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что озабочена она только и исключительно увеличением числа своих адептов. Вот вам пример из жизни современной России: как бы попытка ингушей с осетинами примирить.

И я уж не помню теперь — через неделю или через две — у них получился спектакль «Ромео и Джульетта». Где Ромео был ингуш, а Джульетта — осетинка. Где в финале над погибшими своими детьми ингушские старики Монтекки и осетинские старики Капулетти, пораженные чудовищными последствиями своей вражды, пожимали друг другу руки и мирились навсегда.
Подростки, дети, которые в начале проекта ненавидели друг друга, следуя примеру своих родителей, в конце проекта — расставались друзьями.
Расставаясь, они понимали, конечно, что вряд ли в скором времени встретятся. Что едва ли приедут друг к другу в гости. Что вот они вернутся домой и ничего не смогут объяснить своим отравленным враждой взрослым.
Но на них прерывалось наследование ненависти.

Спасибо автору за откровенность, он и не скрывает, что, по сути, никакого примирения не произошло. Для реального примирения (при всем уважении к Шекспиру) не на сцене надо играть, а разбираться с интересами и амбициями каждой из сторон, да не раньше, чем каждая убедится, что сто процентов все равно ей не получить, так что компромисс неизбежен. В противном случае в проигрыше неизбежно окажется та сторона, что лучше усвоит уроки добродетельных режиссеров, но это-то как раз их интересует меньше всего.
Самое страшное, что большинство прекраснодушных мечтателей, сотворивших из ненасилия кумира, отнюдь не лицемеры. В жертву ему они готовы приносить не только вьетнамцев или евреев, украинцев или грузин, но даже и свою Родину и самих себя. Борьба со злом допускается только в собственной душе, бо сопротивление в реале неизбежно приводит к эскалации насилия, в которой, естественно, всегда винят жертву, что необдуманно уподобляется агрессору, злостно не давая себя зарезать.
Вспомним мощное и жизнеутверждающее движение в защиту мира под многозначительным лозунгом “Better red than dead!”, что в переводе означает: «К безоговорочной капитуляции будь готов! — Всегда готов!»
Вспомним единодушный восторг по поводу перехода от призывной к профессиональной армии. Разумеется, высокопрофессиональное ядро современному войску необходимо, но, не говоря уже о том, что при серьезной войне его одного попросту недостаточно, на профессионалов этих смотрят не как на защитников, от которых напрямую зависит жизнь наша и наших детей, а, в лучшем случае, как на дантистов, профессионализм которых проявляется в умении лечить без боли. В худшем же — см. выше.
Вспомним законодательство всех государств западной цивилизации, все более жестко ограничивающее право гражданина на самооборону, а также знаменитый «Гаагский Трибунал», цель которого — ограничить право на самооборону целых народов и стран.
Вспомним, наконец, лучшего друга террористов — правозащитные организации.
А теперь, на минуточку, представьте себе человека, воспитанного в этом самом духе, не знающего другой заповеди, кроме «насилие — бяка», в момент, когда он подвергается нападению. Понятно, что кроме всех физических и моральных неприятностей, он испытает, прежде всего, когнитивный диссонанс. Независимо от того, вызовет ли удар дубиной сотрясение мозга, он неизбежно вызовет сильнейшее потрясение вплоть до полного развала картины мира.
С ним происходит нечто, что не имеет права происходить, его никогда не учили, как на такое реагировать… в общем: «Я чайник, заварите меня!». Вот — совсем недавно, нескольким сотням здоровых норвежских парней в голову не пришло скопом накинуться на одного Брейвика, они только по телефону скулили и взывали к полиции, которой, опять же, в голову не пришло конфисковать временно любой из находящихся у берега катеров (свой поломался!), чтобы поскорее оказаться на острове. Не случайно психологическая помощь потребовалась столь многим американцам после вьетнамской войны — пережитое ими было не просто тяжелым, в первую очередь оно было бессмысленным. Не случайно многие молодые израильтяне, попавшие в армию из школы, пропитанной идеологией Запада, после службы остро нуждаются в психологическом восстановлении.
А бодрые миссионеры в этом усматривают подтверждение вредного влияния насилия на всякого, к оному прибегающего. Ставятся даже вопросы о полноценности личности бывшего солдата: может ли он воспитывать детей, налаживать отношения с соседями и писать диссертацию по биологии (как она есть наука о жизни!). Вопросы, кто же в случае чего защитит жизнь его самого, а также его детей, соседей и научного руководителя, не ставятся принципиально. Тем более, опыт Израиля, ветераны войн которого систематически становились весьма успешными учеными, бизнесменами и политиками, рассматривается однозначно как греховный соблазн.
Есть в России легенда, будто Владимир Красно Солнышко, крестившись, разбойников казнить перестал, а когда спросили, чего это он, объяснил, что греха боится. Перепуганные киевляне обратились за консультацией к церковным авторитетам и получили разъяснение, что для князя как должностного лица куда более тяжкий грех — обман доверия подданных, лишенных надлежащей защиты. Пусть эта история и не правда — она, безусловно, хорошая выдумка.
Идеология принципиального ненасилия очень удобна как раз для тех, кто ее НЕ разделяет, позволяя им беспрепятственно разворачиваться во всю ширь своей изобретательной натуры — от уличного хулиганства до международной войны… Да, кстати, о войне.
Все войны 19 и первой половины 20 века были войнами армий: был фронт, где: Ну сойдутся, станут в ряд/ Посредине луга,/ Да из пушки и палят, / Да и бьют друг друга. — и был тыл, где кричали женщины: «Ура!», и в воздух чепчики бросали. Но уже Вторая мировая приступила к активному стиранию границ. Никакой фронт стал невозможен без активной и постоянной поддержки тыла. Грабежом современную армию можно, в лучшем случае, накормить. Даже одеть-обуть не получится, если не хочешь, чтобы она выглядела как толпа бандитов, за вооружение я уже и вовсе молчу.
И соответственно, необходимой частью боевых действий стала война против тыла противника. Она может быть бомбовой, диверсионной (сиречь партизанской), может быть информационно-пропагандистской, или все вместе и еще что-нибудь — не важно, это по ситуации — но важно, что без нее победить никак невозможно.
Говорят, что генералы всегда готовятся к прошлой войне, но их уже давно перещеголяли ООН-овские чиновники, готовящиеся к войне позапрошлой, твердо веруя, что в их власти современную войну запретить. В результате, естественно, если что и удается запретить (тому, кому они в силах навязать свои правила), так это — победу. Причем, решительно, окончательно и бесповоротно.
А кого такая перспектива не устраивает — должен готовиться к тому, что и ему придется воевать в тылу у противника, и противник неизбежно воевать будет в его тылу. Можно, конечно, по этому поводу возмущаться, друг друга обзывать террористами и/или, со своей стороны, каяться по поводу недостаточной гуманности к мирным жителям, но это дела не поправит.
Самая натренированная и вооруженная армия даже вкупе с самой эффективной полицией в серьезном случае население сможет защитить, только если это население будет активно взаимодействовать с ней. Конкретных предложений по оптимальной подготовке тыла я лучше вносить не буду, помятуя старый еврейский анекдот, что во время боевых действий солдат не должен генералу советов давать, но понятно, что у тыла, любое насилие изначально почитающего грехом, возникнут серьезные проблемы. Любые боевые действия армии автоматически вызовут подозрение в аморальности, в предупреждении каковой лучше перебдеть, чем недобдеть. Причем, именно в тот исторический момент, когда в видах выживания лучше бы бдеть вместе с армией, а не против нее.
Только не надо, не надо мне доказывать, что генералам слишком много воли давать опасно и не зря во всех демократиях армию всегда контролируют. Потому что не может разумно контролировать армию человек, на которого любое применение силы действует как голый козел на ту институтку. Он может только (при наличии достаточной власти) парализовать и разрушить ее.
Об опасностях, угрожающих Израилю в плане геополитики, знает каждый, но как бы еще не бóльшая угроза — угроза внутренняя, мировоззренческая, десятилетиями длящийся когнитивный диссонанс. Сдается мне, именно это имел в виду отставной премьер (ныне уголовник) тов. Ольмерт, когда на весь мир жаловался на нашу «усталость от войны». Вести в реале войну, одновременно воспитывая народ через школы, газеты и ТВ в духе виртуального ненасилия — действительно очень утомительно. Шпагат на грани шизофрении. Понятно, откуда берутся такие как Анат Кам.
…Да-да, слышу, уже слышу ваши возражения: «Бдительность вспомнила… Охоту на врагов народа… Песенку про коричневую пуговку…» Ну, как вам сказать… конечно, поиски шпионов под всеми русскими кроватями в 1937 или под всеми немецкими примерно в это же время — зрелище душераздирающее, а уж о результатах и вовсе говорить не приходится, только вот… Причиной случившейся там и тогда трагедии была вовсе не бдительность как таковая, но бдительность неуместная, т.е. беспредметная.
Поджигателями Второй мировой были на самом деле не проклятые буржуины и не коварные евреи, несуществующие козни которых бдительное население призвано было разоблачать, но вот именно правители России и Германии, которые население на эти подвиги вдохновляли. Если кто-то убедил Петю, что Вася его смертельный враг, в результате чего Петя Васю кухонным ножом зарезал — не в кухонном ноже проблема, а проблема во ЛЖИ. Не в насилии как таковом, но в (умышленно) неадекватном использовании насилия.
…Да, но Петя-то этого не знал, Петя-то ведь поверил, эдак же вот и каждый может воспользоваться наивностью обывателя и на кого угодно его натравить. Так не лучше ли уже, в видах профилактики, эту гадкую бдительность исключить раз и навсегда?
…Ну, а если у того же Пети мошенник все сбережения обманом выманит, а машины не продаст, следует ли из этого, что деньги на машину копить и тратить вредно? Да, русские и немцы поддались на обман, за что и заплатили страшную цену, но обратите внимание: Главным инструментом этого обмана было уже знакомое нам забивание реальности идеологией. Не важно, что ты этих буржуев (евреев) ни разу в жизни не видел, что никогда не проверял постулируемую связь между реальными проблемами и виртуальными обвинениями. Не верь своим глазам — верь моим словам! Не случайно уже на излете советской власти возникла в народе инструкция, как достигнуть изобилия: включить холодильник в радиоточку.
Жизнь в идеологическом виртуале опасна не избытком/недостатком насилия или, наоборот, любви к ближнему, доверия или, наоборот, бдительности. Она опасна своей неадекватностью, плачем на свадьбе и пляской на похоронах. Не важно, что именно объявляется панацеей от всех болезней и ключом к решению всех проблем, а важно, что в реальном мире панацей не бывает. В реальном мире есть время для мира и время для войны, время для доверия и время для бдительности. Причем, умный от дурака отличается, главным образом, тем, что гораздо реже путает эти времена.
___
[i] Ken Follett: The Pillars of the Earth, русский перевод (прим. ред.)

 

Опубликовано в Политика и общество -

Область прикрепленных файлов

Предварительный просмотр видео "Коричневая пуговка" песня 1939 года

"Коричневая пуговка" песня 1939 года

РАВ ИЦХАК ЗИЛЬБЕР ОБ АНТИСЕМИТИЗМЕ

Зильбер Рав Ицхак (1917 – 2004), раввин, руководитель религиозной русскоязычной общины Израиля.

February 20th, 2010 | Author: NY

Когда задумываешься над причинами всеобщей ненависти к нашему народу, неизбежно приходишь к выводу, что антисемитизм — явление абсолютно иррациональное, — помните, мы поражались тому, как внезапно и неоправданно изменилось отношение египтян к евреям (гл. “Шмот” одноименной книги)? Если в одних странах нас ненавидят за то, что мы бедны и жалки, то в других — за то, что мы богачи, буржуи и эксплуататоры. Если на одном краю земли мы вызываем ненависть своей крепкой верой, “религиозным фанатизмом”, то на другом нас считают распространителями опасного вольнодумства(примерно так относились к евреям России при царе Николае). В одних местах нас ненавидят за безразличие к судьбе страны, в которой мы живем, за политическую пассивность (например, в средневековой Германии), в других же — там, где мы активно участвуем в общественной жизни (как, например, в средневековой Испании и в Германии перед приходом к власти Гитлера), — нас ненавидят именно за это…

Логики в антисемитизме искать не приходится. Объясняется эта алогичность чрезвычайно просто: антисемит — орудие в руке Всевышнего, бич, которым Г-сподь наказывает нас за наши грехи. Отметим любопытный факт: чаще всего Творец наказывал нас руками тех народов, мировоззрением которых мы увлекались…

Существует разновидность насекомых (богомол), самки которых убивают самцов сразу же после спаривания. Нечто подобное происходило и с нами: стоило евреям в очередном любовном приключении оплодотворить чужую идеологию, как та запускала в них свое ядовитое жало…Увлечение эллинизмом привело наш народ к массовому отходу от своей религии, и греки практически беспрепятственно искореняли в Эрец-Исраэль иудаизм, а непокорных уничтожали. То же произошло и с возникновением христианства: новая религия, созданная евреями-отступниками, сначала способствовала отторжению их самих от народа Израиля, а впоследствии принесла неисчислимые бедствия еврейству, среди которого возникла. В конце восемнадцатого — начале девятнадцатого веков, в эпоху расцвета немецкой гуманистической философии, благодарные за получение гражданских прав евреи стали преклоняться перед “культурной” Германией. Именно в этой стране зародилось реформистское движение, намеревавшееся “осовременить” иудаизм. Реформисты строили свои синагоги по образцу немецких церквей, молились под аккомпанемент органа, включили в службу пение женского хора…

Именно в Германии начался процесс массовой ассимиляции евреев, именно там добровольное крещение стало обычным явлением, и именно оттуда распространилось на всю Западную Европу, Польшу и Россию национальное бедствие девятнадцатого-двадцатого веков: отход евреев от Торы. И не случайно страшный удар по еврейскому народу нанесла именно Германия.Родоначальник “научного” коммунизма Карл Маркс был сыном еврейских родителей, крестившихся, когда мальчику было три года. Этому лжемессии удалось увлечь за собой многих из тех, о ком его сподвижник Энгельс писал: “Еврей революционен по своей природе. Он воспитан на идеалах пророков о равенстве и братстве всех людей”. Значительный процент в компартиях всех стран мира составляли и составляют евреи. Евреи шли в авангарде русской революции и в течение четверти века были одними из самых непримиримых врагов религии своих отцов. Это они виноваты в массовой ассимиляции советского еврейства, это их руками Ленин и Сталин уничтожали нашу древнюю культуру, это они преследовали своих братьев, изучавших Тору и иврит, это они расправлялись с верующими евреями, обвиняя их в контрреволюционности и отправляя в лагеря. Нам хорошо известна участь этих бывших членов ЦК, ВЦИКа, работников карательных органов — революционеров еврейского происхождения: почти все они погибли в тех самых застенках, куда отправляли братьев по крови, оставшихся верными своему Б-гу и своему народу. Те из них, кто чудом уцелел, сожалеют, как правило, о том, что натворили, а некоторые, выйдя на свободу, раскаялись и вернулись к еврейству. (Из статьи “Пламя не спалит тебя”, 2004 – А.З.).

          Комментарий: Рав Ицхак Зильбер считался крупнейшим русскоговорящим раввином и галахическим авторитетом. О нем пишут книги. Его интервью печатали в крупнейших изданиях. К нему ездили со всего мира. Его слова переворачивали судьбы людей. Его знают во всех русскоязычных религиозных общинах Израиля, США и СНГ. Рав Ицхак Зильбер был руководителем движения за возвращение евреев из бывшего СССР к своим корням, к Традиции – “Толдот Йешурун”.

Новый Вавилон и превратности любви.

Новый Вавилон и превратности любви.                    Борис Гулько

За последние полвека мир кардинально изменился – он стал открытым. Европа – от границ России до Атлантики – стала единым политическим образованием – Европейским сообществом (ЕС). Теперь сообщение: я – русский, или – поляк, или – американец, или – израильтянин, допускает вопрос: почему? Человек может, в известных пределах, избирать свою идентичность. Демографическое увядание европейских народов привело к тому, что процветающие экономически страны Западной Европы рады эмигрантам, особенно, если те приносят с собой профессиональные уменья. Переселяются в наиболее успешные страны в больших количествах и выходцы из мест, которые президент Трамп назвал, если верить донёсшему на него недоброжелателю-демократу, дерьмовыми. Эти переселенцы знания и умения не несут.

Уже довольно давно я прочёл, что три прибалтийские страны со времени присоединения к ЕС потеряли примерно по трети населения. Такие же проблемы – низкая рождаемость, высокая эмиграция, преследуют другие восточноевропейские страны.

В наши времена человек, обладающий жизненной энергией, чтобы добровольно оставаться в своей стране, должен любить эту страну, быть её патриотом. Делает его патриотом нечто, что можно назвать национальной легендой. Умирает легенда – исчезает построенный на ней народ. Этим – борьбой за свою легенду, объяснятся, наверное, нелепый польский закон (кажется, уже умирающий) о запрете поминать об участии поляков в свершении Холокоста.

Польская история имеет немало славных и трагичных страниц. Когда-то Польша была самой крупной державой Европы (не считая гиганта на востоке), простираясь от Балтики до Чёрного моря. 11 сентября 1683 года польский король Ян III Собеский привёл объединённую армию христиан в битве под Веной, одной из важнейших битв в истории, к победе над османами, и тем спас Европу. Недаром мусульмане выбрали ту же дату – 11 сентября, для реванша над Западным миром в его столице Нью-Йорке. Поляки захватывали Москву, а после раздела их державы героически и безнадёжно восставали против русского царя. Польша создала одну из самых богатых культур в Европе. Однако при рождаемости 1,3 ребёнка на женщину и значительной эмиграции – за границей живёт больше поляков, чем в метрополии, Польша обречена на демографическую деградацию. И закон о «защите достоинства» – попытка подлатать увядающую польскую национальную легенду.

Противоположен случай Германии. Немцы покаялись в преступлении Холокоста, выплатили огромные компенсации, воспитывают молодёжь с сознанием чувства национальной вины. Я наблюдал, как в еврейский музей Франкфурта-на-Майне одну за другой приводили группы школьников. Их усаживали на пол в зале, посвящённом преступлениям против евреев, и рассказывали о вине немцев. Постоянны экскурсии детей из Германии и в нацистские концлагеря. Такое унижение национальной легенды – кому приятно нести на себе отсвет чудовищных деяний своих отцов и матерей, вероятно, повинно в тенденции среди немецкой молодёжи, о которой сообщали демографы, к эмиграции – в Австралию, в Новую Зеландию, в Канаду. Сейчас пишут о распространённости переезда немцев в Венгрию, весьма успешную среди восточноевропейских стран экономически. А сама Германия совершает сейчас этническое самоубийство, пригласив к себе миллионы иммигрантов из мусульманских стран.

Запад и восток Европы разделён ныне не только направлением миграции – с востока на запад, но и отношением народов к своему этносу. В этом отношении Европа выбирает между двумя образцами – американским и израильским. В США нет определения основной группы населения, ни этнически, ни расово. Недавно идеологические ненавистники президента Трампа издевательски переиначили его лозунг «Сделаем Америку вновь великой» на «Сделаем Америку вновь белой». Трампа эти ненавистники обвиняют, среди прочего, в расизме. Потомки европейцев близки к тому, чтобы стать в США расовым меньшинством, и стремление демократов допустить в Америку дополнительно массы эмигрантов-мусульман, африканцев и латиноамериканцев завершили бы процесс смены лица страны. Аналогичные процессы смены этничности населения происходят в наши дни и в Западной Европе.

Переселение в новую страну обычно преследует экономические цели. Американцы были неприятно удивлены, когда на футбольном матче США – Мексика, состоявшемся лет 10 назад в Лос-Анджелесе, весь стадион дружно болел за мексиканскую команду. Эмигранты предпочитали зарабатывать в США, но оставались патриотами Мексики. Миллионы мусульман, поселившихся в Западной Европе, тоже в большинстве далеки от принятия европейских ценностей, и к местному населению настроены враждебно. Терроризм против аборигенов – нередкое явление среди европейских мусульман.

Иное, по сравнению с США, отношение к гражданству в Израиле. Израиль замышлялся и является государством евреев. Премьер Нетаньяху обещал арабам существенные уступки, если те признают Израиль государством еврейского народа. Впрочем, зная их отношение к вопросу, он не слишком рисковал. Сейчас израильские власти заняты выселением назад в Африку 30 000 инфильтрантов с этого континента. Строго говоря, такие действия, сурово осуждаемые ЕС, являются религиозным долгом евреев. Тора передаёт повеление Всевышнего Моисею: «Говори с сынами Израиля и скажи им: Когда перейдете через Иордан в землю Ханаан, то изгоните от себя всех обитателей той земли… Но если не прогоните от себя жителей этой земли, то будут те из них, кого вы оставите, преградами в ваших глазах и колючками в ваших боках; они будут вас угнетать в земле, где вы поселитесь. И будет – как Я намеревался поступить с ними, поступлю с вами». (Числа 33:50-56) Велено нам также избегать смешиваться с другими народами в браках:  «Дочери твоей не давай его сыну и его дочери не бери для сына твоего. Ибо отвратит сына твоего от (следования) за Мною, и будут служить они божествам чужим» (Второзаконие 7:3-4).

На востоке Европы – Польша, Венгрия, Словакия, Чехия – решительно отбиваются от квоты беженцев-мусульман, которую им пытается навязать ЕС. Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан объяснил это так: «Мы не хотим смешаться с другими. Мы не хотим, чтобы наши цвет кожи, традиции и национальная культура стали иными. Мы не хотим быть разнообразной страной. Мы хотим быть такими, как мы стали 1100 лет назад здесь в Карпатском бассейне». Поэтому, возможно, отношение руководства стран Восточной Европы к Израилю, служащему для него образцом, позитивно. Если, при голосовании в ООН правительства всех западноевропейских стран осудили решение администрации Трампа перенести посольство США в Иерусалим, то делегации Венгрии, Чехии, Польши, Латвии, Хорватии, Румынии и Боснии воздержались. Не велика смелость, но всё же контраст с западной Европой. 

Западноевропейские общества, принимая большое количество переселенцев-мусульман, понадеялись на американскую модель «плавильного котла», переплавляющего иммигрантов в жителей страны, разделяющих местные культуру и обычаи. Но с мусульманами эта модель буксует и почему-то их не «переплавляет». Возможно, поэтому там набирают популярность правые политические партии, возглавляемые такими лидерами, как Марин Ле Пен во Франции и Герт Вилдерс в Голландии. Эти партии выступают за резкое сокращение иммиграции в их страны.  Правый политик с аналогичной программой стал канцлером Австрии. Вундеркинд Себастьян Курц в свои 31 год является самым молодым главой государства в мире. Все эти правые политики позиционируют себя друзьями Израиля.

У многих евреев Европы и Израиля произраильская позиция правых политиков Европы вызывает когнитивный диссонанс. Евреи генетически предрасположены к социализму. Они его изобрели. Не только экстремистскую форму, представленную миру Карлом Марксом, но и умеренную социал-демократию Эдуарда Бернштейна. Профсоюзное движение основал тоже еврей – Фердинанд Лассаль. Да и Израиль был создан евреями как социалистическое государство, в котором основным работодателем планировалось всеобщее профсоюзное объединение Гистадрут, а сельское хозяйство должно было посредством киббуцим шагнуть сразу в коммунизм.

Руководящая страной в ту пору, часто меняющая своё название, социалистическая партия Израиля была в 1951 году среди создателей Социалистического интернационала. Но этот носитель еврейской идеи постепенно стал весьма враждебен к еврейскому государству.

Такой сюжет хорошо известен в романтических историях: она (евреи) любит его (прогрессивный социал-демократический мир Запада), а тот предпочитает надоедливой еврейской подруге брутальный мир ислама. Поскольку последний никак с женщиной не ассоциируется, то эта аллегория носит вполне современный сексуальный контекст.  

ГОТОВЯТ СПИСКИ ВРАГОВ НАРОДА. БРАТЬ БУДУТ ПО КОМАНДЕ

Составлен список критикующих Россию актеров
LENTA.RU 1 час назад

Список «артистов, зарабатывающих в России, но нелестно отзывающихся о ней и ее гражданах» составило РИА Новости. Материал под названием «Кому на Руси жить плохо: российские актеры, которые критикуют страну» опубликован в среду, 28 февраля.
Помимо Алексея Серебрякова, послужившего поводом для составления текста из-за слов о хамстве россиян, агентство включило в перечень еще трех деятелей культуры. Среди них — Анатолий Пашинин, Дмитрий Дюжев и Константин Райкин.
«Артист призвал коллег к цеховой солидарности в условиях, когда происходят "агрессивные наезды на художественные высказывания", закрывают спектакли и выставки, а также выступил против "цензуры толпы" и заявил, что государство не должно вмешиваться в творчество», — комментирует агентство деятельность Райкина.
Ранее «депутат Госдумы от ЛДПР Иван Сухарев направил министру культуры Владимиру Мединскому рекомендацию не допускать до съемок в фильмах с государственным финансированием актеров, нелицеприятно высказывающихся о России».
20 февраля в сети появилось резонансное интервью с Серебряковым, в котором тот назвал силу, наглость и хамство составляющими национальной идеи России.
«Если отъехать на 30, 50, 70 километров от Москвы, вы увидите много элементов из 1990-х годов», — поведал актер. Далее: https://news.rambler.ru/starlife/39255841/?utm_content=rnews&utm_medium=read_more&utm_source=copylink

М.Каддафи навещает Я.Арафата в тунисском госпитале. 1992 г.

Мимо этого окошка я без дела не хожу…

 12

BY ЛИЗА ЮДИН ON 02.23.2018

МНЕНИЕ

Лиза Юдин

В последнее время, с тоской взирая на многие явления окружающей действительности, все чаще и чаще задаешься вопросом: как? как это произошло? как, вообще, это стало возможным? С чего вдруг то, что на протяжении веков считалось недопустимым, стало нормальным? Само собой? Исторически обусловлено? Естественный ход событий? Общество «прозрело» и начало воспринимать по-другому? Да, оно таки «прозрело», только не само собой, а после длительной профессиональной подготовки, после целого ряда манипуляций с этим самым обществом проделанных, и не всегда ему заметных.

В 2003-ем в автокатастрофе погиб американский юрист, сотрудник Макинского центра публичной политики Джозеф Овертон, практически точно описавший технологию такого «общественного прозрения». Не создал, а описал. Разницу чувствуете? Человек пронаблюдал то, что происходит, проанализировал и описал. Это для нас важно – описал уже действующую технологию. В честь автора сие явление назвали «Окном Овертона»

Окно Овертона — рамки допустимого с точки зрения общественной морали спектра мнений в публичных высказываниях. Иначе говоря, это модель для оценки суждений по степени их приемлемости для выноса в народ, со всеми вытекающими из этого выноса последствиями. Ось поворачивания такого «окошка» — степень свободы, связанная со степенью регламентации общественных институтов со стороны государства.

Дело погибшего Овертона, как говорил один из основоположников: «подхватил, расширил, укрепил, закалил» неоконсервативный публицист и политик Джошуа Тревиньо, выведший шестиступенчатую оценочную шкалу для классификации идей по степени их допустимости в открытом обсуждении: немыслимые, радикальные, приемлемые, разумные, стандартные, норма.

Вы видите, в центре находятся приемлемо и разумно – то, что обычно умеренно. С двух концов – крайности – все запретить или все разрешить.

Распахнув Окно Овертона, можно взять самую дикую, казалось бы, неприемлемую идею для нормального адекватного общества и шаг за шагом не только отмыть и внедрить в сознание граждан, но и закрепить законодательно. Страшная это сила, скажу я вам, но работает, каким бы диким это не казалось.

Как? А вот так. Оглянитесь вокруг. Мало окружающих явлений, что еще пару-тройку десятков лет тому назад казались немыслимыми, запретными, назывались «грехом», сегодня стали не просто нормой, а законом?

Согласно Овертону, для каждой идеи или проблемы в обществе существует т.н. окно возможностей. Окно двигают, меняя тем самым амплитуду возможностей — от совершенно чуждого общественной морали до актуального, принятого массовым сознанием и закреплённого в законах.

Это не простое промывание мозгов: наш сыр – самый лучший сыр в мире, в любом случае сыр сыром останется, хуже-лучше, но съедобным продуктом. Речь идет, еще раз акцентирую ваше внимание, о переходе греха в достоинство.

Возьмем, к примеру, не к ночи будет помянутого Ясера Арафата и превращение его из кровавого монстра в лауреата Нобелевской премии мира.

Начало «карьеры» пропускаем, нам важны основные пункты превращения.

Конец 60-х. ООП под предводительством Арафата хозяйничает на территории Иордании, превратив ее в плацдарм для терактов. На территорию хашимитского королевства регулярно угоняются пассажирские самолеты европейских авиакомпаний (наиболее драматический эпизод закончился взрывом угнанного самолета и гибелью пассажиров). Готовится свержение короля Хуссейна.

В «черном сентябре» 70-го. Хуссейну арафатовский беспредел надоедает, и он давит боевиков танковым ударом и изгоняет ООП из Иордании. Арафат – террорист, кровавый монстр и прочее.

2 марта 1973 года, после того, как президент Никсон категорически отказался выполнить требование террористов освободить Сирхана Сирхана, убийцу Роберта Ф. Кеннеди – Арафат отдает приказ казнить посла США Клео Ноэля, временного поверенного в делах США в Судане Джорджа Куртиса Мура и бельгийского дипломата Ги Эйда, захваченных в заложники на территории посольства Саудовской Аравии в Хартуме. Их расстреляли, буквально изрешетив автоматными очередями. Террорист, кровавый монстр – других слов пока нет.

В январе 1976-го во время гражданской войны в Ливане отряды арафатовской ООП отличались особенной жестокостью в отношении коренного христианского населения.

В христианских городах Дамуре и Чекка убиты, растерзаны, искалечены, изнасилованы десятки тысяч человек. Термины соответственные: убийца, террорист, изверг. Короче, позор рода человеческого.

Я намеренно, как вы, наверное, заметили, не говорю о «деятельности» Арафата против евреев и Израиля. Ну, во-первых, это вам и без меня хорошо известно. Во-вторых, не мы все-таки из него «голубя мира» сделали, хотя, как это ни прискорбно, не без нашей помощи…

Итак, Окна Овертона. Шаг первый. Легализация известного людоеда. Для начала, исходя из теории Овертона, идея эта кажется немыслимой. Уж слишком большая пропасть казалось бы между понятиями «террорист» и «мир». Но мы на собственном опыте уже убедились, что это возможно. Значит, технология Овертона работает, да и не выдумывал он ее из головы – отследил, проанализировал – изложил. Еще раз подчеркиваю, это важно, Овертон не концепцию предложил, он описал работающую технологию, т.е., процесс, при котором соблюдая определенную последовательность действий, можно добиться нужного результата, каким бы диким он поначалу не казался.

Моделируем вместе, как это немыслимое будет реализовано, пройдя все стадии окна возможностей. Пробуем. Вкратце, конечно, только основные позиции, иначе нам никакой печатной площади не хватит.

Первый шаг. Переводим немыслимое в область радикального. Вместо «террористов надо уничтожать» начинаем писать и вещать. У нас же свобода слова, демократия. Почему не взять пару-тройку интервью у Арафата, не написать о его детстве, юности, семье?

И, оказывается, о кровавом разгуле, о детоубийце, о садисте можно говорить, оставаясь в рамках, так называемой, «респектабельности». Вот он, пересмотр позиций, постепенный сдвиг от неприемлемого к радикальному, т.е., более понятному.

Неприемлемая тема пошла в народ, неважно со знаком «плюс» или «минус», главное, пошла.

Следующий шаг – переход к приемлемому – возможному. Ну, раз об этом говорят СМИ, политологи собирают конференции и симпозиумы, почему люди должны отворачиваться? Это лицемерие, ханжество. Явление существует, значит, его надо обсуждать. И уже на какой-то стадии можно, если не одобрить, то понять. А вот, чтобы принять, нужен еще один шаг. Меняем термин. Очень важно! Для легализации немыслимого надо поменять название. В языкознании сей процесс называется эвфемизацией. Не вшивый, а больной педикулезом, не идиот, а ограниченные умственные возможности, не террорист, а борец. Все, и нет больше кровавого террориста, есть борец за свободу, независимость, права, да за что угодно. Ключевое здесь слово – борец.

Затем идет создание прецедента. Иногда его надо выдумать, ну а в нашем случае и выдумывать не надо было. Мало пролили невинной крови герои революций и всяких других движений и мероприятий? В 1938 году США признали Адольфа Гитлера человеком года «За распространение демократии по миру». А в 1939 году Гитлер был номинирован на Нобелевскую премию мира, но не успел ее получить, так как в том же году напал на Польшу.

Отодвинул бы нападение на весну следующего года — и начал бы вторую мировую нобелевским лауреатом. Кстати, в 35-ом на эту же премию был номинирован дуче Муссолини.

Значит, в принципе, терроризм может быть узаконен. И потихоньку в сознании общества массовые убийства людей выходят за грань недозволенного. Арафат превращается в любопытную, опасную, но неоднозначную фигуру.

Повторяю, это все очень схематично, без каких-либо акцентов на правильных и неправильных. Только для того, чтобы можно было понять сам принцип работающего механизма.

Все, Окно Овертона сдвинулось с территории приемлемого в область разумного. На данном этапе основное – очеловечить преступника. А еще эффектней, сделать из него самого жертву. Несчастный Арафат и иже с ним, им не дают спокойно жить, провоцируют, да и вообще, это не никакой не терроризм, а борьба за…

Но есть же и адекватно мыслящие люди, которым такой пропагандой не запудрить мозги, — скажете вы. Есть. Есть, конечно. Тут весьма эффективно срабатывает прием навешивания ярлыков: фашисты, расисты и прочие «исты». Для пущей надежности дается трибуна нескольким действительным психопатам, тем самым, объединив в сознании масс тех и других в одно целое.

И переходим в категорию стандартного. Тут уже все покатило, как по маслу. Общественное сознание готово – и гнусный убийца Арафат, всю жизнь уничтожавший не только извечных врагов — евреев, но и с не меньшим усердием христиан и братьЁв-мусульман, восходит к роли героя-освободителя.

… Лидер ООП тщательнейшим образом, хотя и без помощи каких бы то ни было имиджмейкеров, выстраивает свой собственный образ. Арафат подчеркнуто не религиозен (это нравится коммунистическим странам), всегда ходит в полувоенной форме (что приводит в восторг западноевропейских левых интеллектуалов), носит куфию (традиционный бедуинский головной платок), люто ненавидит евреев (за что консервативные арабские режимы прощают ему все, включая нерелигиозность). В результате Ясир Арафат становится желанным гостем, как во дворцах саудовских шейхов, так и в комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади.

Появляется даже некий ореол романтики. Рядом с Арафатом в куфие возникает Че Гевара в берете, самолично расстреливавший буржуйских детей. Где-то недалеко коммунисты в буденовках, герои французских революций. Чем они отличаются от убийц-уголовников? Только одним – фразой «во имя…». Свободы, демократии, революции – нужный вариант вставьте сами.

Интервью, статьи, кино, телестудии, параллели, ассоциации — танцуют все.

И вот сейчас, когда все и все надлежащим образом подготовлены, можно переходить к следующему этапу – действующей норме, т.е., узаконить. В 1974-ом принимается новая, не столь людоедская в отношении Израиля, политическая программа ООП, призывающая бороться за создание «палестинского государства» «не вместо, а наряду с Израилем». После этого ООП признали более ста государств, а её предводитель становится центральной фигурой на ближневосточной политической сцене.

И вот, в ноябре 74-го, он уже первый в мире представитель неправительственной организации, стоящий на трибуне Генеральной Ассамблеи ООН, где произносит свою знаменитую фразу, обращенную к Израилю.

«Я пришёл к вам с оливковой ветвью в одной руке и оружием борца за свободу в другой. Не дайте оливковой ветви выпасть из моей руки».

Все. История Арафата – кровавого убийцы закончилась, началась история «миротворца» — ООН признала ООП «единственным законным представителем палестинского народа».

А ведь резня в Ливане была уже после этого, в 76-ом, и первая интифада, организованная Арафатом была после 74-го, в 78-ом страшный теракт на Приморском шоссе в Израиле (39 убитых, более 70 раненных) – всего не перечислить, но уже ничто не могло помешать «светлому образу борца за мир». Даже поддержка Арафатом Саддама Хуссейна в иракско-кувейтском конфликте. Все узаконено и устаканено.

В умах произошел сдвиг. И забыли всем миром заявление Арафата, сделанное в 97-ом:

«За пять лет мы будем иметь 6-7 миллионов арабов на Западном берегу и в Иерусалиме… Затем мы уничтожим Израиль и установим полностью арабское государство. Психологической войной и демографическим взрывом мы сделаем жизнь христиан и евреев невыносимой. Они не захотят жить с нами, арабами. Нам они не нужны!»

Совсем не помешал сей образчик политического искусства получению Нобелевской премии мира.

На сцене – гвоздь любой либерастической программы – толерантность – запрет на запрет того, что раньше считалось запретом. Проще говоря, запрещено называть «грехом» то, что раньше именно им и считалось.

Во время последнего этапа движения Окна из категории «стандартное» в «норму» общество уже сломлено. Самая живая его часть ещё как-то будет сопротивляться законодательному закреплению не так давно ещё немыслимых вещей. Но в целом общество сломлено. Оно уже согласилось со своим поражением.

И вытягивается Арафат из Туниса, и получает Нобелевскую премию мира…

Конец опупее. Дело сделано. На все про все понадобилось двадцать лет, плюс-минус. Меньше поколения.

Скажете, что я утрирую? Ничуть. Посмотрите, что происходит сегодня в «демократическом» мире. Европе, Америке. Попробую выражаться исключительно политкорректно – легализованы однополые браки, исчезают из документов слова «отец» и «мать». Подчеркиваю, я говорю сейчас о легализации брака, а не самих участников процесса. Приняты законы об усыновлении-удочерении однополыми «родителями» детей, т.е. нормы человеческого существования изменены. Сразу после легализации усыновления детей гомосексуалистами Европа начала «борьбу» за легализацию инцеста.

В новой редакции Уголовного кодекса Швейцарии не содержится уголовного наказания за инцест. Убрали сей пункт в 2010-м году. И тогда был жуткий скандал. Христианско-демократическая народная партия Швейцарии, Евангелическая народная партия и Швейцарская Народная партия возмущались до хрипоты и дрожи.

Прошло всего три года, и легализация инцеста уже свободно дискутировалась в швейцарском парламенте.

В Дании признать инцест «гендерной нормой» требует политик Пернилле Шкиппер.

Легализовать инцест в Швеции предлагает депутат Риксдага от социал-демократов Моника Грённ.

Лет двадцать-тридцать назад об этом и думать бы никому не пришло в голову. Почему сейчас стало возможным?

А Вы заметили, что мы в сегодняшнем разговоре постоянно оперируем понятиями «демократия», «политкорректность», «права», «толерантность» – всем тем, что буквально нескончаемыми потоками льется в наши головы с экранов и страниц?

Так вот, технология Окна Овертона возможна только в либеральном обществе, там, где нет разделения добра и зла, зато есть вседозволенность, объявленная толерантностью или демократией, как вам будет угодно.

Там, где нет ничего святого, а есть, так называемая «свобода слова», шаг за шагом уничтожающая границы, защищавшие человеческое общество от самоуничтожения. Кровавые убийцы, возведенные в ранг «борцов», ребенок у однополой пары, сексуальные отношения между кровными родственниками, повышающие вероятность рождения потомства с генетическими заболеваниями и отклонениями – что это, если не самоуничтожение?

Есть понятие «очеловечение». Знакомо? Здесь же мы сталкиваемся с его антонимом – «расчеловечение». И это тоже, к сожалению, становится все более и более знакомо…

Авторский блог

Февраль 2018
ЕВРЕЙСКИЙ МИР