Политики умеют лишь молоть языком, да и то не все
Сперва появилась информация о том, что в Золингене были убиты ножом три человекa и тяжело ранены еще несколькo. Затем СМИ распространили сообщения очевидцев об «арабской внешности» преступника, что уже наводило на определенные мысли о том, что нападение было проявлением импортированного насилия, всплеском которого мы «обязаны» иммиграционной политике последних федеральных правительств. Позже СМИ узнали, что нападавшим был 26-летний сирийский проситель убежища Исса аль-Хассан. А еще позже ответственность за убийство взяло на себя «Исламское государство».
Догадки излишни. На гостей городского праздника, который местные власти с благими намерениями назвали «Фестивалем разнообразия», напал с намерением убить их человек, которого приняли в Германии во имя этого «разнообразия», естественно, с бесплатным питанием и проживанием, включая медицинское обслуживание и деньги на карманные расходы.
Убийца приехал в Германию в декабре 2022 г. и попросил убежища в Билефельде. Власти не нашли оснований для признания его политически преследуемым, как это происходит с подавляющим большинством просителей убежища. Однако ему была предоставлена т. н. дополнительная защита, поскольку никто из тех, кто прибыл в качестве «лица, ищущего защиты», не должен быть отправлен обратно в страну, где идет гражданская война.
Вряд ли можно отрицать, что этот акт кровопролития, как и многие ножевые нападения до него, связан с политикой приема и финансовой поддержки неконтролируемой массовой иммиграции преимущественно молодых мужчин, прибывающих из регионов с ярко выраженной культурой насилия. Однако ее сторонники не желают отказываться от идеи, которая на протяжении многих лет подкреплялась высокими моральными принципами: каждого, кто попадает в эту страну, следует принять, обеспечить и затем позволить ему жить в соответствии с ценностями его родной страны. Как и в случае с социализмом и другими идеологическими отклонениями, несмотря на их доказанный провал, ошибочной может быть только реализация, но не сама великая и прекрасная идея.
Высокоморальные банальности
И вот немецкой публике снова предлагают уже знакомое представление. Оно происходит после каждого акта насилия, совершенного мусульманином-иммигрантом. Политические лидеры реагируют демонстративной растерянностью и призывами к тому, что теперь «мы» должны сплотиться, не допустить огульного подозрения в отношении иммигрантов и мусульман и следить за тем, чтобы «злые силы» не использовали это деяние в своих политических целях.
Кто захочет противоречить столь высокоморальным банальностям? В любом случае, инфляционное использование сделало их настолько избитыми, что каждый может их повторить. Некоторым журналистам теперь приходится быть осторожными в своей рутине, чтобы не сообщать о подобных заявлениях известных политиков до того, как те их сделают.
Поскольку это происшествие случилось накануне весьма важных земельных выборов в Саксонии, Тюрингии и Бранденбурге, правящие политики, естественно, постарались предстать в качестве активных игроков, что на практике означает заполнить СМИ громкими заявлениями.
Глупо лишь, когда подобные нападения следуют одно за другим так быстро, что общественность еще не переварила волну текстовых шаблонов последнего раза. Призыв в будущем депортировать преступников в Сирию и Афганистан еще свеж в памяти как реакция на покушение на Михаэля Штюрценбергера и убийство полицейского Рувена Лаура в Мангейме (и даже спешно отправленный в Афганистан 30 августа самолет с 28 депортированными это не слишком меняет, поскольку предвыборный характер мероприятия очевиден, как и то, что оно останется разовым. – Ред.).
Несколько дней подряд власть имущие повторяют все то, что мы уже знаем, – во всей своей бессодержательности. Они снова призывают ужесточить законы об оружии, запретить ножи в общественном пространстве вообще или в определенных зонах (а некоторые особо изобретательные полицейские начальники даже предлагают поощрять добровольно сдавших ножи бесплатным годовым абонементом на Netflix. – Ред.). На самом деле это безумное предположение, что запрет на ножи может сдержать нападающего с ножом, тем более что соблюдение ceго запрета невозможно контролировать. Любого, кто хочет убивать, даже зная, что это незаконно, вряд ли удержит от реализации его планов запрет. Конечно, формальный запрет даст больше возможностей для контроля, но чего стоят эти возможности, если у полиции нет персонала даже для использования существующих возможностей?
Когда случится небольшое политическое землетрясение?
Нет, я не хочу и далее воспроизводить содержание всех постоянно повторяющихся текстовых модулей: это крайне скучно и заслоняет обзор. Это заслоняет вид на жертвы. И на то, что на самом деле можно сделать, чтобы предотвратить в дальнейшем подобные жертвы. Решение вряд ли должно заключаться в отмене городских праздников, как это ныне происходит в некоторых случаях. И вряд ли нам следует стремиться к тому, что в будущем празднования будут проводиться только в местах со строгим контролем доступа.
К сожалению, одного в ближайшие дни точно не произойдет. Ни один политический лидер не воспользуется нападением в Золингене как возможностью призвать к срочному и последовательному изменению иммиграционной политики, например, по примеру датских социал-демократов. Многие из политиков, конечно, знают, что это давно необходимо и что это должно быть сделано. Но почти никто не осмеливается сказать об этом вслух с нужной последовательностью, потому что это означало бы согласие с AfD по ключевому вопросу и, возможно, разрушение святого брандмауэра.
Видимо, партии, которые были и остаются у власти, до сих пор не осознали, что именно постоянное замалчивание ими столь деликатных вопросов делает AfD сильнее. Все могли наблюдать это на протяжении последних десяти лет. Соответствующие результаты были продемонстрированы также 1 сентября в Саксонии и Тюрингии.
Конечно, демонстративная смена курса, даже если бы нашелся человек, обладающий достаточным авторитетом, чтобы взяться за ее осуществление, не повлияла бы на результаты выборов в Саксонии и Тюрингии в течение нескольких дней. Общественность, конечно, обратит внимание на четкие заявления, выходящие за рамки ожидаемых текстовых модулей, но изначально не поверит, что за ними и впрямь последуют действия. В любом случае, стране пойдет на пользу, если смена курса не будет больше откладываться. Но, признаться, моя надежда на то, что политические деятели поймут это, когда их шокируют результаты выборов, невелика. Возможно, это случилось бы, если бы партия канцлера не преодолела на них пятипроцентный барьер. Такой исторический результат уже нельзя было бы игнорировать. Как известно, надежда умирает последней. Хотя вряд ли с этими политиками можно связывать какие-то надежды…
Блеклый гнев канцлера
Съемочные телегруппы находились в Золингене и ждали, когда канцлер Шольц и его окружение, состоящее из премьер-министра Северного Рейна – Вестфалии Вюста, земельного министра внутренних дел Ройля и мэра Золингена, выйдут к микрофонам и скажут несколько фраз, которые можно было бы процитировать. Спонтанные ответы на вопросы журналистов не предусматривались, поэтому окружению канцлера можно было не опасаться неловкости. А текстовые модули на подобный случай сегодня должны входить в репертуар политического лидера. Кроме того, у канцлера было время, чтобы отработать подобные фразы. С учетом этих предпосылок его выступление было крайне слабым.
Накануне генеральный секретарь СДПГ Кевин Кюнерт в эфире ARD сказал, как важно, по его мнению, чтобы Олаф Шольц приехал в Золинген и продемонстрировал сочувствие, которое большинство из нас испытывает к погибшим и жертвам. Но во время своего выступления канцлер не продемонстрировал слишком убедительного сочувствия. Оно больше напоминало немотивированное выступление посредственного похоронного оратора.
В содержательном плане канцлер также не предложил ничего. Пожалуй, только этот факт заслуживает внимания. Конечно, учитывая явно ограниченный ораторский талант геноссе Шольца, никто не мог ожидать от него блестящего выступления. Но всё же он уже произносил куда лучшие речи. И к чему вообще выступление, если канцлеру нечего предложить? Конечно, можно спросить, почему журналисты, неплохо знающие Шольца, но всё же приехавшие на мероприятие, ожидали чего-то особенного. На этот вопрос, по крайней мере, легко ответить.
Он не хотел или не мог?
Учитывая предстоявшие выборы в Саксонии и Тюрингии, которые представители всех парламентских партий, кроме AfD и «Союза Сары Вагенкнехт», превратили в своего рода «финальную битву за демократию», можно было бы ожидать достаточно впечатляющих результатов. Тем более, что повод приезда, скорее всего, должен был способствовать усилению партии, которой все опасаются, отгораживаясь от нее брандмауэром. Более того, собственная партия канцлера, по опросам, находилась на грани парламентского краха в обeих землях.
Было не исключено, что впервые за послевоенную историю Германии СДПГ не преодолеет пятипроцентный барьер и не пройдет в парламент. Причем в регионе, который можно назвать колыбелью германской социал-демократии – ведь Лейпциг, Айзенах и Гота были местами рождения старейшей существующей партии Германии. Если бы избиратели действительно вышвырнули эту партию из ландтагов Саксонии и/или Тюрингии, это было бы тектоническим сдвигом.
Однако ни канцлер, ни другие лидеры обессилевшей СДПГ, давно и бездарно растратившей великое наследие германской социал-демократии, похоже, не особенно озабочены столь важными исторически вопросами. Но хотя бы настоящее должно было побудить главу правительства страны, которая, несмотря на свой заметный упадок, всё еще не совсем незначительна, сделать достаточно респектабельный вид. Не смог он или не захотел?
Ведь у него в канцелярии наверняка есть несколько талантливых спичрайтеров или, по крайней мере, одаренных жонглеров текстами. Неужели он пренебрег их услугами? Неужели он думал, что свободное и неподготовленное выступление сделает его более аутентичным и близким к народу? Если это так, то отсутствие ощущения реальности, которое он продемонстрировал, вполне может соперничать с бездарной политикой его правительства.
Учитывая общую обстановку, описанную выше, некоторые наблюдатели могли подумать, что геноссе Шольц скажет что-то конкретное, чтобы смягчить настроение граждан. Что, по крайней мере, прозвучит так, будто мы наконец-то можем надеяться на отход от иммиграционной политики, которая, помимо прочего, способствовала резкому росту насилия. Но всё ограничилось привычным.
«Быстро и сурово»
Аудитория уже была знакома с фразами о депортации из выступлений Шольца двухмесячной давности, после нападения исламистов в Мангейме. Снова прозвучала фраза о нелегальной иммиграции, которую необходимо взять под контроль. Канцлер избежал четких формулировок, которых так не хватает гражданам в выступлениях их лидеров. В противном случае он должен был бы сказать, что государство больше не должно терпеть и субсидировать массовую нелегальную иммиграцию, а должно вновь обеспечить соблюдение своих же законов.
Ho даже единственное полуконкретное заявление, скорее всего, заставило большинство граждан лишь устало отмахнуться: «Очевидно, что теперь целью будет еще раз ужесточение правил обращения с оружием, которые существуют в Германии. Это касается, в частности, использования ножей, а также многих других вещей, которые необходимо регулировать. И это должно и будет происходить очень быстро. Я уверен, что если федеральное правительство внесет соответствующее предложение, то оно будет быстро принято в Бундестаге и Бундесрате».
Запреты на ножи и пистолеты, скорее всего, разоружат тех, кто больше не хочет полагаться на монополию государства на применение силы и желает вооружиться сам, но при этом не делая ничего противозаконного. Любого же, кто захочет совершить убийство с помощью оружия, не остановит тот факт, что его ношение является уголовным преступлением.
Если бы всё это не было так смертельно серьезно, можно было бы почти пожалеть Шольца, когда он пытается выглядеть убедительно эмоциональным. Матовым серьезным голосом канцлер хотел «четко сказать в отношении преступника, что я разгневан и взбешен этим преступлением. Он должен быть наказан быстро и сурово». Юрист Шольц, конечно, знает, что это задача судебной системы, которой в либеральном конституционном государстве глава правительства не должен указывать, как ей судить. У канцлера и своих проблем хватает. Но для них есть банальности вроде «всё, что в наших силах, в наших возможностях, должно быть сделано».
Знакомые банальности
Канцлер возвращается к своему гневу и добавляет, что он направлен против «исламистов, которые угрожают мирному сосуществованию всех нас». Если препарировать слова наших правителей в манере бывших кремлевских астрологов, то можно понять, что этот выпад мало чем отличается от прежнего «ислам здесь ни при чем». Однако не успевают те, кто еще склонен ожидать чего-то от СДПГ, возложить робкие надежды на эту половину фразы, как она перетекает в привычные для Шольца банальности: «Мы не позволим разрушить эту сплоченность злобным преступникам с самыми худшими взглядами, мы примем против них самые строгие меры и не перестанем их решительно преследовать. Потому что это именно то, что сейчас необходимо».
В общем, выступление Шольца не соответствовало ни случаю, ни должности. Хуже всего то, что столь неудачное выступление почти заставляет забыть об исламистском теракте и его жертвах. Даже после слов канцлера: «Это затрагивает всех нас, и никто из нас не может выбросить это из головы, я тоже. Мы не забудем этого».
Независимо от того, забудет ли об этом известный своими провалами в памяти Олаф Шольц, граждане, которые, возможно, всё еще надеются, что в сегодняшней СДПГ сохранились остатки былой гордой социал-демократии, которую они могут спасти от исчезновения одним голосованием на выборах, должны помнить о подобных выступлениях канцлера, чтобы им легче было распрощаться с этой иллюзией.
Петер ГРИММ, «Еврейская панорама»
