Государство обладает монополией на насилие. Однако злоупотребление насилием вредит авторитету правительства и ослабляет поддержку общественности в долгосрочной перспективе. Более тонкий и эффективный способ осуществления власти — это наблюдение за населением и предотвращение открытых проявлений недовольства.
В этой статье анализируется случай Министерства государственной безопасности Германской Демократической Республики (ГДР), также известным как Штази. Тезис состоит в том, что эффективный режим наблюдения делает использование открытого насилия менее необходимым, поскольку у населения возникает стимул к самодисциплине.
Щит и меч партии
Щит и меч являются символами МГБ, который был создан по образцу эмблемы ЧК, советской секретной полиции. Дисциплина и лояльность к Социалистической единой партии (СЕП) ГДР были основными ценностями Штази. Члены секретной полиции считали себя “товарищами” первого сорта, которым дозволено использовать слежку, пропаганду и психологический террор для обеспечения власти коммунистического режима.
Одним из определяющих моментов истории Штази была
всеобщая забастовка 17 июня 1953 года, которая сопровождалась широкими протестами среди рабочего класса Восточной Германии. МГБ не предвидело беспорядки и было вынуждено подавить их с помощью советских танков и введения военного положения. С тех пор основной миссией Штази стала слежка за людьми для предотвращения новых открытых проявлений недовольства правлением СЕПГ.
Беспощадное нарушение приватности
МГБ создало одну из самых всепроникающих систем слежения в истории человечества. В 1981 году Эрих Мильке, руководитель Штази с 1957 по 1989 год, заявил:
В своих постоянных усилиях прояснить “кто есть кто”, МГБ — со своими чекистскими силами, средствами и методами — должно определить истинные политические взгляды людей, их способы мышления и поведения… прояснение означает… ответить на вопрос, кто является врагом; кто занимает враждебную и негативную позицию; кто под влиянием враждебных, негативных и других сил может стать врагом; кто может поддаться враждебному влиянию и позволить себя использовать врагом; кто занял колеблющуюся позицию; и на кого партия и государство могут положиться и кто надежно их поддержит.
Многие граждане ГДР активно сотрудничали с МГБ. В 1989 году, ближе к концу коммунистического режима, в Штази работало около девяноста одной тысячи человек, или один из каждых 180 жителей. После 1968 года МГБ в большой степени полагалось на неофициальных сотрудников, задача которых была донести любые значительные и незначительные признаки недовольства и сопротивления СЕПГ. Неофициальные сотрудники вербовались только после тщательной слежки МГБ, чтобы обеспечить полную верность режиму. Они были хорошо обучены и использовали поддельные документы для внедрения на рабочие места и в жилые районы. Среди 180 000 неофициальных сотрудников, работавших на МГБ в 1989 году, четыре тысячи работали в оппозиционных группах, чтобы распространять ложные слухи и создавать хаос. Случай Вольфганга Шнура ярко иллюстрирует масштабы деятельности Штази, так как он был одним из самых видных адвокатов, представлявших политических диссидентов. Будучи неофициальным сотрудником Штази, он часто использовал свою позицию, чтобы предать своих клиентов.
В восьмидесятые годы Штази проводило от двухсот до четырехсот тысяч проверок безопасности и расследований каждый год. Основными целями были “политико-идеологические отклонения” и “политическая подпольная деятельность”. Штази контролировало все социальные, культурные и экономические институты ГДР. Его сотрудникам предоставлялся доступ ко всем необходимым им данным о гражданах, включая налоговые оценки, банковские счета и медицинские карты. Штази использовало все виды техник массового наблюдения, таких как прослушивание телефонных переговоров, акустическое слежение за помещениями и почтовый шпионаж; они даже собирали образцы телесного запаха, которые использовались для обучения ищеек.
Информация о врагах СЕПГ использовалась Штази для ведения психологической войны. Тайные агенты МГБ часто распространяли недостоверные слухи среди оппозиционных групп, чтобы разобщить людей, разрушить доверие и вселить страх. Объекты слежки тайной полиции испытывали необъяснимые неудачи как в личной жизни, так и в карьере. Компрометирующая информация использовалась также для шантажа и принуждения к сотрудничеству с тайной полицией, хотя МГБ предпочитала нанимать агентов, полностью уверенных в правоте своей работы.
Большинство штатных и нештатных сотрудников Штази подписывали обязательство о верности коммунистическому режиму, получали новое имя и начинали новую жизнь. Выход из системы был чрезвычайно сложным и обходился огромной ценой в терминах личной свободы и репутации. С другой стороны, работа на Штази давала привилегии, такие как хорошая зарплата, специализированные торговые центры и осознание того, что вы являетесь частью ключевого органа ГДР. В конце концов, сила коллективизма заключается в способности заставить людей забыть о приватности и свободе во имя высшего, тотализирующего блага.
Контроль за передвижением
Одной из основных задач МГБ был контроль за границей ГДР. Официально граница находилась под юрисдикцией народной полиции и пограничников, но Штази было поручено наблюдение за жителями и другими полицейскими департаментами. Сотрудники МГБ часто переодевались в пограничников, чтобы не вызывать подозрений, и их власть значительно увеличилась после постройки Берлинской стены в 1961 году и после разрядки 1970-х годов.
Агенты Штази контролировали движение людей и товаров через границу. Показательным является случай с отделением Коммерческой координации (KoKo) министерства внешней торговли. KoKo был создан в 1966 году и находился под контролем Александра Шалька-Голодковски, офицера Штази. Одной из его целей было обеспечение единого управления иностранными торговыми компаниями ГДР. Благодаря своим нестандартным операциям, KoKo смог провозить западные товары и твердую валюту на территорию ГДР, заработав около 25 миллиардов западногерманских марок за время своего существования.
Одним из самых прибыльных видов деятельности была продажа политических заключенных западным властям. Из 87 тысяч политических диссидентов, арестованных в ГДР между 1963 и 1989 годами, около 33 тысяч были проданы западным властям. Западногерманские власти также платили ГДР за выдачу более 200 тысяч разрешений на эмиграцию. Операции KoKo проводились втайне, и заключенные часто не знали, почему их освободили. Это показывает, что слежка за населением и государственная секретность часто идут рука об руку. Тем не менее, информация о торговле заключенными начала просачиваться после 1972 года и значительно дискредитировала режим ГДР.
Заключение
Режим наблюдения определяются асимметричностью видимости. В то время как поведение и даже мысли населения становятся все более заметными для государственных органов, операции по наблюдению должны оставаться как можно более секретными. Тем не менее, люди, скорее всего, знают, что за ними постоянно ведется наблюдение, поэтому они контролируют свое поведение, опасаясь быть пойманными государственными агентами.
После подавления общей забастовки 1953 года руководство ГДР поняло, что для долгосрочного удержания власти ему нужно перейти от открытого насилия к более тонкой форме контроля над населением. Массивная система слежки МГБ эффективно служила этой цели почти сорок лет, в течение которых лишь очень немногие люди открыто выражали свое недовольство. Несмотря на то что МГБ никогда не была такой всемогущей и всеведущей, как она представляла себя, ей удалось мифологизировать себя и убедить население привыкнуть к слежке и отсутствию конфиденциальности.
В конечном итоге, неэффективность восточногерманского коммунистического аппарата стала явной, и схема массового наблюдения МГБ была уничтожена. Однако в наши дни слежка становится все более проникающей и эффективной из-за технологического прогресса. В то время как техники слежки Штази были аналоговыми, современная слежка в основном цифровая.
Хотя ГДР была в какой-то степени изолирована от мировых рынков, современные государственные учреждения могут рассчитывать на сотрудничество с крупными технологическими компаниями. Это не только традиционные тоталитарные режимы, но и западные демократии, которые слишком хорошо усвоили урок, что нарушение конфиденциальности и широкомасштабное наблюдение намного эффективнее открытого насилия в обеспечении власти.
Оригинал статьи
Перевод: Наталия Афончина
Редактор: Владимир Золоторев
