Количество аналитиков, инфлуенсеров, экспертов, которые предлагают втянуть Украину в очередную петлю протекционизма, государственного дирижизма и инвестиционного этатизма не уменьшается. Понятное дело ООН, МВФ, ВБ, ЕБРР и многочисленные агентства развития. Они действуют в парадигме development economics. Старый теоретический продукт. Он появился в первой половине XX века, когда после II мировой войны элиты развитых стран наивно полагали, что их долг – обеспечить догоняющее, ускоренное развитие бедных государств. Они взяли на вооружение труды Кейнса и мягких марксистов, поставили знак равенства между экономикой и математикой, поместили в центр экономического развития Государство и дали отмашку «Вперёд!»
Вооружившись формулой ВВП из 1930-х от белорусско-украинского еврея Семёна Кузнеца – он стал знаменитым американцем – распорядители и потребители чужого международного и национального уровней взялись за тело экономики. Не хватает инвестиций – вот вам государственные деньги на закупку машин и оборудования. Не достаёт частного потребления – компенсировать госбюджетным распределением. Что покупать? Что производить? Кому продавать? Вот вам рекомендации профессоров, консультантов и бизнесменов. Государственно-частное партнёрство, а никакой-то там коррупционный сговор/синдикат. Без объяснений, чем первое отличается от второго.
Так после II мировой войны начиналась глобальная реализация социалистического wishful thinking. Операция «Как сказку сделать былью за счёт денег местных/иностранных налогоплательщиков по плану VIP-распорядителей и потребителей чужого». Чтобы задурить населению голову, слово «сказка» заменили словом «развитие». Публичными адвокатами и популяризаторами этого процесса стали люди с титулами «профессор» или «доктор». Понятное дело, не за бесплатно. Народ, который не считал себя умным, образованным, достаточно просвещённым, чтобы ставить под сомнение мнения/советы учёных, проглотил наживку.
Убийство науки: как экономика стала economics
Синдикат математиков и юристов при поддержке распорядителей чужого (политиков, чиновников) увидел перед собой огромные возможности. В древние времена при феодалах/царях/фараонах были жрецы/шаманы. Они назывались по-разному, но выполняли две важнейшие функции. Первая – идеологическое/информационное сопровождение деятельности Начальника. Вторая – обработка мозгов населения, чтобы оно покорно жило в подчинении. Тандем математики/юристы захватили науку «экономика», разрушили её суть и наполнили её совсем другим содержанием. Слово economics похоже на «экономика», но суть его совсем иная.
1) Динамика стала статикой. Из точки А в точку Б – моментально, одновременно и без никаких издержек. Махнул волшебной палочкой агрегатного спроса – получай общественный эквилибриум.
2) Вместо деятельности/выбора живого человека стали изучать деятельность концепций/метафор («страна» произвела, «сектор» инвестировал, «промышленность» потребила, «свободный рынок» всё испортил). Эмпирика задушила логику и априорно-дедуктивный метод анализа.
3) Государство превратилось в Бога. Оно всезнающе, всевидяще, справедливо, безошибочно и не порождает издержек. Ангелизация Чиновника (отождествление с ангелами) на лицо.
4) Частная собственность стала тормозом развития, источником монополизма, несправедливости/аморальности. Поэтому для экономического развития форма собственности не имеет значения. Там, где нужно, можно и национализировать. Там, где полезно, можно ограничить. Только Государство в состоянии определить оптимальный, справедливый уровень конкуренции.
5) Будущее неопределённо только для частных собственников, предпринимателей и обычных людей. Если же за дело берутся VIP-распорядители чужого, то они чётко видят будущее, а также то, что там работает, пользуется спросом.
6) Механизм «прибыль – убытки» должен действовать избирательно. Есть государственные/частные коммерческие проекты, которые не могут обанкротиться. Какие это проекты решают VIP-распорядители и потребители чужого – во имя «народного блага».
7) Цены не могут быть слишком свободными, безусловно свободными. Поэтому во имя всеобщего благосостояния их нужно регулировать, замораживать или фиксировать на нужном уровне. Какой этот уровень, решают VIP-распорядители и потребители чужого.
8) Деньги – слишком ценный/важный/опасный инструмент, чтобы доверить его обычных людям, частным инвесторам. Поэтому во имя общественной гармонии деньги нужно национализировать, установить государственную монополию на них.
9) Люди слишком заняты решением повседневных задач. Они слишком невежественны и недальновидны. Поэтому ради их же благополучия нужно национализировать и сохранять монополию на производство услуг здравоохранения, образования и пенсионного обеспечения.
10) Отныне особые товары и услуги будут называться «общественные блага». Свободные люди в режиме добровольного обмена в рамках своей частной собственности их не производят. Поэтому Государство (распорядители чужого) будет их производить само или собирать налоги, чтобы на деньги налогоплательщиков их производили ответственные/проверенные субъекты.
Economics открыл ворота для промышленной политики
Теоретики и идеологи Государства всеобщего интервенционизма сумели воспользоваться двумя глубокими кризисами, чтобы полностью переформатировать экономическую теорию и политику. Великая депрессия в США и II мировая война изменила отношение к Государству и свободному рынку. Наука «экономика» оказалась под огромным давлением приверженцев марксизма/социализма. Они концентрировались в Британии и США. Именно они вышли в лидеры формирования экономического mainstream. Те же британские Кембридж и Оксфорд, американские MIT, Гарвард, Беркли и Колумбийский университет были поглощены welfare economics, старыми и новыми формами институционализма.
Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек, безусловно, могли бы выиграть интеллектуальную битву на научном ринге. Помешал их язык (немецкий) и острый дефицит свободного владения английским языком. В то время English прочно занял место основного языка экономической науки. Поэтому теоретики Большого государства во главе с Дж. Кейнсом по отношению к своим научным оппонентам применяли не силу аргументов, преимущества методологии и логики анализа, а стандартный приём пропагандистов – экс-коммуникацию, т. е. по-современному cancel или игнор. Мизес/Хайек вчистую выиграли научную дискуссию об экономическом расчёте. Они вошли на самый топ в теории бизнес цикла, объяснив феномен malinvestment. Их объяснение сути государственного интервенционизма через инструменты монетарной и фискальной политики было валидным и точным.
Полисимейкеры проявили гораздо бóльший интерес к концентрации ресурсов под своим контролем, чем к строго научным выводам. Любители эконометрических моделей, сторонники якобы объективной цикличности экономики (Кондратьев, Кузнец, Шумпетер) ещё больше разогрели интерес к вмешательству Государства в экономику. Если есть циклы, то надо лишь вовремя использоваться инструменты государственной политики, чтобы избежать падения и продолжить/увеличить рост. Так появилось два набора мер – контрциклические и циклические – а вместе с ними широчайшее поле для самореализации распорядителей чужого. Они легализовали в рамках экономической политики десятки агрегированных показателей. Жонглирование и манипуляции ими стали известны под двумя названиями «макроэкономическая политика» и «политика развития». В её фундамент был заложен economics, а не наука «экономика». С тех пор на арене появилась промышленная политика, как целенаправленные действия Государства по «ручному» изменению структуры экономики в пользу промышленного производства. Её теоретики и практики обосновали избирательное применение следующих инструментов:
1) монетарная политика: процентные ставки, доступ к кредиту, валютное регулирование;
2) фискальная политика: дотации, субсидии, особые налоговые режимы;
3) регуляторная политика: особый режим конкуренции, административные преференции, гарантированный госзаказ, ценовой режим, таможенный режим, включая освобождение от пошлины для одних и запретительные пошлины для других;
4) ресурсная/инфраструктурная политика: доступ к земле, источникам энергии, тепла, воды, транспортная/логистическая поддержка);
5) кадровая политика: доступу к человеческому капиталу: подготовка кадров, финансирование R&D для избранных секторов/предприятий, особый миграционный режим)
Комбинация инструментов, продолжительность и интенсивность их использования, целевые показатели, оценка эффективности применяемых мер, как и издержек упущенной выгоды – всё находится в руках VIP-распорядителей чужого и их «жрецов». В эту элитистскую касту входят избранные консалтинговые, рейтинговые, инвестиционные компании, агентства развития, научно-исследовательские центры и т. п. Они по заказу VIP-распорядителей или потребителей чужого, на деньги национальных или иностранных налогоплательщиков) осуществляют оценку качества/эффективности применения выбранного набора инструментов. Порочный круг интересов, мотивации под благовидным предлогом welfare для всего мира замкнулся.
Началось активное формирование синдикатов, группировок по финансированию совместных государственно-частных проектов. Главными в них стали не частные производители, кредиторы и страховщики, а международные/национальные чиновники, а также их коллеги из агентств развития Запада. Коммерческие проекты – под госгарантии. Поставки оборудования/строительство заводов – под ключ, а подрядчики – фавориты VIP-распорядителей чужого (национальных и национальных). Управлением коммерческими процессами – государственные менеджеры. Маркетинг и сбыт – опять же под государственным контролем.
Представьте себе состояние политических, правоохранительных, экономических элит бедных стран. Их спрашивают распорядители чужого и их идеологи из богатых стран: «Вы хотите побороть бедность? Хотите стать благоприятной страной? Хотите догнать Запад не за 50, а за 20 лет? Хотите обеспечить гармоничное развитие материального и человеческого капитала?» У политиков/чиновников/силовиков слюнки текут: «Да-да-да. Хотим. Готовы. Что делать?»
В середине XX века промышленность была незамысловатая. Есть соответствующие природные ископаемые – давайте развивать металлургию. Есть нефть/газ – давайте переработку и экспорт. За одно можно и химическую промышленность поднять. Есть леса – давайте целлюлозу и бумагу. Есть известняки и глина – давайте делать цемент. Есть выход к морю – полезно сделать порт и флот. Есть лён, хлопок – давайте лёгкую промышленность. Есть плодородная земля – давай с/х производство. Плюс электрификация, жилищное строительство, железные и автомобильные дороги.
Логика предельно проста. Сначала идентификация неких страновых сравнительных преимуществ (глазами международных и национальных распорядителей чужого), потом составление государственных инвестиционных программ развития. Следом определение в ручном режиме исполнителей проектов, кредиторов, страховщиков, поставщиков – и пошло-поехало. Если проект получился успешным, то его можно приватизировать или поставить на него своих фаворитов. Если проект провалился, тогда его «вешают» на государство и подключают к бюджету. Надолго. Иногда на десятилетия, потому что признавать инвестиционные ошибки невыгодно ни национальным, ни международным распорядителям чужого.
Давайте посмотрим, что происходит с динамикой экономики, которая решается на такой страновой эксперимент. Когда она начинает с уровня $500 – 1000 на душу населения, когда в зоне бедности больше половины общества, а в сельском хозяйстве занято более 80% рабочей силы, вливание денег в промышленные проекты не может не показать рост ВВП, производительности труда и доходов. Будь-то это тоталитарный СССР, послевоенная Япония или разрушенная войной Германия, сухая статистика фиксирует рост инвестиций в основной капитал, повышение потребления, а также увеличение числа объектов системы здравоохранения и образования. Идёт развитие. Фавориты VIP-распорядителей чужого богатеют, формируют финансово-промышленные группы и охватывают своим влиянием всё больше секторов экономики.
Чеболи, дзайбацу, кэйрэцу, кластеры, конгломераты и холдинги под самыми разными названиями формируют вместе с VIP-распорядителями чужого единый синдикат. Происходит слияние политической и экономической власти. Международные организации получают коммерческих партнёров внутри развивающихся стран. Рука руку моет, а теоретики Большого государства назвали этот путь «догоняющим развитием». Только в одних странах частная собственность и свобода обмена/производства не была запрещена. Можно было самостоятельно заниматься бизнесом. В других же Государство всё поставило под свой контроль, жёстко ограничив экономическую свободу.
Статистика фиксирует агрегатные показатели. В них скрывается суть процессов производства, перераспределения и обмена. Случаются кризисы – и их объясняют «объективными» циклическими явлениями. Мол, это не провалы VIP-распорядителей и потребителей чужого. Кризисы объективны. Мы вот сейчас примем меры контрциклической политики – и опять выйдем на траекторию устойчивого роста.
Людям дурят головы за их же деньги. 1–3% населения при главных рычагах управления и распределения экономических благ. У них в руках командные высоты экономики. Они зарабатывают на стадии роста и падения, а остальные – как повезёт. Такова суть промышленной политики. Случаются ли успехи? Да, случаются, но редко. Если долго мучаться, десятилетиями предоставлять отдельным коммерческим группам огромные бесплатные или очень дешёвые ресурсы, ограждать их от конкурентов, снабжать всеми необходимыми ресурсами, то может появиться региональный промышленный гигант. На один такой успешный кейс приходится тысяча провалов, а страновые издержки упущенной выгоды сторонники активной промышленной политики считать не привыкли. А вот отдельные успехи они выпячивать горазды, делая на их основе вывод о том, что ручное формирование структуры экономики международными и национальными синдикатами есть лучший способ развития для бедной страны.
Исторические примеры: США, Япония и Южная Корея
Теоретики и идеологи Большого государства готовы, что угодно объяснить именно активной государственной промышленной политикой. Это делается специально, чтобы отвести внимание людей от исторической правды. За промышленной революцией, как первой, так и последующими, стоит Предприниматель, частный собственник, а не Государство. Однако интервенционисты всё ставят с ног на голову, делая абсурдные выводы о том, что чуть ли не весь прогресс современной цивилизации – дело рук Государства. Чтобы убедиться в обратном, достаточно починать книгу Н.Розенберга и Л.Бирцделла «Как Запад стал богатым» (How the West Grew Rich: The Economic Transformation Of The Industrial World) (1986), книгу Бертона Фолсома «Миф баронов-грабителей. Новый взгляд на становление большого бизнеса в Америке» (The Myth of Robber Barons. A New Look at the rise of big business in America (1991), Давида Лэндиса «Богатство и бедность народов: почему некоторые так богаты, а другие так бедны» (The Wealth and Poverty of Nations: Why Some Are So Rich and Some So Poor, (1998), А. Гринспена и А. Вулриджа «Капитализм в Америке» (2018), Т. Бетелл «Собственность и процветание» (The Noblest Triumph : Property And Prosperity Through The Ages (1998). В этих и многих других работах чётко определены источники расцвета именно западной цивилизации, объясняется исторически беспрецедентный рост Великобритании, Западной Европы, а потом Америки. Для любителей объяснять прогресс протекционизмом и дирижизмом, достаточно сказать, что размер госрасходов в «золотой» период капитализма (вторая половина XIX века – до I мировой войны) в США были ~5% ВВП, в Западной Европе – ~10–13% ВВП, а в монетарной политике нормой был золотой стандарт.
Америка стала мировым лидером не за счёт дирижизма и протекционизма, а вопреки ему. То же самое касается Японии и Южной Кореи. Литературы по этим странам много. Как и любителей задним числом переписывать историю, чтобы во главу странового успеха поставить не Предпринимателя, режим экономической свободы, частной собственности и малого государства, а опять же протекционизм, дирижизм и этатизм (государственный интервенционизм в экономические и социальные институты).
О генезисе и сути японского экономического чуда написано много книг. Одна из них – «Маэстро бума. Уроки Японии». Вот несколько характеристик японской экономической политики. «Если не считать устранения многочисленных препятствий для предпринимательства, то правительство оставалось второстепенным и во многом несостоятельным действующим лицом. Она направляло средства на развитие тех или иных крупных проектов, но практически всегда приносило только убытки. Престижные отрасли тяжёлой промышленности, пользуясь поддержкой государства, никогда не вносили столь же ощутимый вклад в развитие экономики, как, например, такие скромные отрасли, как текстильная промышленность, которые в большинстве своём не имели правительственной поддержки».
Поучительным для Украины является урок японского правительства в начале 1990-ых, когда экономика страны столкнулась с серьёзными структурными трудностями: «Начиная с 1990 г. Япония реализовала девять комплексных программ стимулирования экономики на общую сумму $888 млрд. Несмотря на различия по форме и размаху все они содержали три одинаковые признака: государственные расходы и государственный долг, помощь действующим компаниями и дефляция цен. Только усугубляя ситуацию, правительство несколько раз с 1989 года повышало налоги, изымая теперь свыше 30% ВНП (в 1965г. 18%)».
О «гениальности» японской бюрократии говорят следующие факты. В начале 1950-х японское правительство хотело ликвидировать все автомобильные компании, кроме Тойоты и Нисана. По факту автомобильная промышленность стала одним из мощнейших локомотивов роста экономики. В начале 1950-х для «Сони» было отказана в импорте транзисторной технологии. Собственники и менеджеры компании вынуждены были два года обивать пороги чиновничьих кабинетов, прежде чем они изменили решение. Огромное министерство MITI (Ministry of International Trade and Industry) 30 лет поддерживало финансирование разработки ядерного реактора. Было потрачено более $5,5 млрд. По итогу проект закрылся. На разработку телевидения высокой четкости было потрачено $1,2 млрд денег налогоплательщиков. Полный провал. Как и проекты создания торговых судов с атомным двигателем, проект по вытеснению кабельного телевидения в расчете на распространение спутникового, разработка буровой вышки с дистанционным управлением, разработка атомной доменной печи для производства стали. Гарвардский институт экономических исследований, изучив все крупные проекты в рамках промышленной политики Японии, сделал вывод: «Государственные субсидии не оказали никакого влиянии на успех или провал этих проектов».
Японское экономическое чудо – это когда в период 1946–1975 гг. японская экономика выросла в 55 раз. Если принять ВНП 1951–53 гг. за 100%, то в 1934–1936 гг. он составил 90%, в 1961–1963 гг. – 248%, в 1971–1973 гг. – 664%. Индекс промышленного производства же в 1971–73 гг. был 1350% от уровня 1951–53 гг. В 1975 г. страна производила ~10% мирового ВВП, занимая всего 0,3% поверхности земли и имея ~3% населения Земли. Отметим, что не назначенные MITI «точки роста» (10 стратегических секторов) стали драйверами экономики, а те предприятия и сектора, которые работали без государственной поддержки, в режиме открытой глобальной конкуренции. Это чудо состоялось при уровне госрасходов 15 – 20% ВВП.
В 1980 г. ВВП Японии составлял $1128 млрд или $9659 на душу населения. Госрасходы была 30,8% ВВП, а госдолг – 47,8% ВВП. Сравним с результатами 1990 года. ВВП страны составил $3197 млрд или $25896 per capita. Поразительные темпы экономического роста разогнавшейся японской машины. Вместо того чтобы провести исправление структурных ошибок, очистить экономику от проблемных активов, японские власти, следуя советам кейнсианцев, нажали на педали газа как монетарной, так и фискальной политики. В 1995г. японская экономика составляла $5,55 трлн. или $44210 на душу населения. По итогам 2022г. ВВП Японии получился $4,23 трлн. или $33822 per capita. При этом госрасходы выросли до 44% ВВП, а госдолг – до 261% ВВП.
Перед нами медленный, но устойчивый закат страны, которая в конце 1990-х претендовала на статус №1 в мире. В 1980 г. ВВП Японии составлял 39,5% ВВП США, а ВВП на душу населения Японии был 77% от американского. По итогам 2022 г. ВВП Японии составил 16,6% от экономики США, а ВВП на душу населения – 44,3% американского. Монетарная поддержка не помогает. Фискальные костыли не стимулируют. Регуляторный протекционизм душит, а не раскрепощает предпринимательство. Это в равной степени относится к разным периодам экономической истории Японии.
Японские предприниматели десятилетиями тащили экономику, показывали чудеса роста за счёт инноваций и торговли со всем миром. Распорядители чужого же всё время вставляли палки в колёса, желая показать свою незаменимость. К сожалению для японцев, костлявая рука Государства оказалась сильнее. К счастью для японцев, она не полностью задушила частную собственность, оставила rule of law, но вернуть себе статус одного из мировых лидеров в режиме Государства всеобщего интервенционизма не удастся.
Показателен пример Южной Кореи. Власти этой страны также копировали экономическую политику своих японских визави. Перепробовали всё, что рекомендовали международные VIP-распорядители чужого и их консультанты. И льготные кредиты под госгарантии, и торговый протекционизм, и особые регуляторные режимы, и государственные «точки роста» – всё для избранных чеболей или финансово-промышленных групп. Корейцам повезло, что эксперименты по активной промышленной проводились на весьма ограниченном пространстве. Вплоть до второй половины 1990-ых совокупные госрасходы были в пределах 10 – 14% ВВП. Так что львиную долю экономического роста взвалил на себя частный сектор. Расти ему с очень низкого уровня было достаточно легко. В 1980г. ВВП Ю. Кореи составлял только $65,4 млрд или $1715 на душу населения. В 1990г. эти показатели были уже $283,4 млрд и $6610 per capita. Рост странового ВВП в 4,3 раза за 10 лет – прекрасный показатель. В 2022г. ВВП Ю. Кореи составил $1665 трлн. или $32250 per capita. Рост странового ВВП в 5,9 раз за 32 года. При этом мы видим динамику роста госрасходов, до 27,9% ВВП в 2022г. Госдолг составил 54,3% ВВП. На фоне США и ЕС – это вполне приличные показатели, но соблазн переключиться в модель Государства всеобщего интервенционизма крепчает. Правда, интересные судьбы Японии и Южной Кореи. В 1980г. ВВП на душу населения Ю. Кореи был всего 17,7% японского, а в 2022г. уже 95,4%. В 2023г. может состояться историческое событие, когда Ю. Корея по ВВП на душу населения может обогнать Японию. Представить такое 40 лет назад было невозможно. Корейское чудо – это не про государственное планирование, протекционизм и «мудрое» выделение точек роста. Чеболи, порождение VIP-распорядителей чужого, чуть не разорили страну.
В конце 1999г. активы компаний, которые обратились в суд с иском о банкротстве, составляли 10,5% ВВП. Даже четыре года после кризиса второй половины 1990ых плохие долги банков в Ю. Корее составляли 19% общей суммы кредитов. Чеболи LG, Hyunday, SK, GS, CJ, KT&GLotte, Samsung, Daewoo, Hanbo Steel, Sammi Steel, Kia Motors, по сути дела, взяли в пленники всю страну. В результате азиатского кризиса 15 из 30 чеболей обанкротились. По состоянию на середину 2000г. отношение долгов к собственному капиталу у LG было 260%, Hyunday – 230%, SK – 220%, Samsung – 194%. Доходы ~25% промышленных компаний не позволяли им обслуживать кредиты. Убытки Японии по кредитам в «эпоху мыльного пузыря» превысили 10% ВВП, в Ю. Корее – 15% ВВП. Вот как описывает ситуацию накануне кризиса один из американских банкиров: «На заседании кредитного комитета Korea First Bank я спросил членов комитета, насколько часто они отказывают в предоставлении займов. Они переглянулись и после паузы ответили, что доля отказов равна примерно 1%…. А всё потому, что они кредитовали только большие чеболи. У Korea First почти 90% кредитов приходилось на 10 чеболей. А документации на кредит в 100 млн. долларов – всего два документа: сам кредитный договор и гарантийное соглашение с взаимными гарантиями от остальных чеболей».
Казахстан поверил сказкам о благе государственного интервенционизма, как об источнике быстрого, долгосрочного роста. В результате из более 1500 государственных проектов более 80%превратились в токсичные активы, коммерческие тупики. Цена государственной программы модернизации – ~$100 млрд. Для страны эти деньги были попросту зарыты в песок, а для VIP-распорядителей и потребителей чужого стали источником беспрецедентного обогащения. Понятное дело, за счёт налогоплательщиков.
Как сторонники кейрецу и чеболей, так и их казахские, аргентинские, турецкие, украинские коллеги, некритически принимаю, подобные советы: «Ключевая задача любой экономики… – создать отрасли, производящие технологически сложную продукцию с высокой эластичностью по доходу (т.е. чем выше личный доход человека, тем больше он покупает этой продукции) и отличающиеся быстрыми темпами роста (например, производство видеомагнитофонов). Без государственного вмешательства эту задачу … решить невозможно». Это, в своё время, рекомендовал Клайд Престовиц, президент Института экономической стратегии (США). Отметим, что среди критериев для выявления «стратегических» отраслей отсутствует показатель «прибыльность». Зачем голову морочить прибылью, если международным синдикатам и национальным чиновникам важен процесс освоения чужих денег? В нём же заинтересованы VIP-распорядители и потребители чужого практические в каждой развивающейся стране.
Такого рода консультантами, как К. Престовиц, полны ряды международных организаций, которые носом чуют те страны, которые могут получить десятки, сотни миллиардов иностранной помощи. Сегодня они кружат над Украиной. Они представляют ей те модели освоения ресурсов и денег, которые сформировали мощные финансово-промышленные группы в других странах. Украинцы их знают под названием «Олигархат». Воспроизводство этой порочной системы после нашей победы над нацистской Россией было бы исторической ошибкой. У меня есть подозрение, что среди активных, назойливых адвокатов модели Государства всеобщего интервенционизма и её активной промышленной политики есть не только наивные, оторванные от реальной жизни теоретики-социалисты. Среди них хватает врагов Украины, которые в очередной раз хотят впихнуть страну в жёсткие рамки той модели, которая ещё никогда и никого в мире не сделала богатой и процветающей. Пора же, наконец, выучить ценные исторические уроки. Они перед нами. Бери и учись. Главное не поддаться на искушение простых неправильных решений от теоретиков и бенефициаров промышленной политики Левиафана.
.jpg)