Здесь как в самогоноварении: чем выше градус, тем больше забирает
Все относительно. Включая доход от туризма
Вот-вот упадет. Надо успеть увидеть чудо. На этой идее построена туристическая стратегия в тех странах, где высятся колокольни отчаянной кривизны. Этих «вот-вот» в мире вполне достаточно. Если полагаться на Википедию, 56. То есть, у вас, уважаемый, совсем не остается времени, чтобы насладиться зрелищем, дни которого, как и ваши, возможно сочтены.
На самом деле, башен больше: несколько десятков расположены только в Центральной Европе. Окончательные цифры неизвестна. Все это не мешает башням весьма почтенного возраста наклоняться, порой по миллиметрам в столетие, а местным бюджетам пополняться, как в случае с Пизанской башней на площади Чудес – 10 млн евро в год, это половина туристического дохода Парижа. Ощущение грядущего ужаса при виде фактически умирающей на глазах громадины, как и в целом человеческий страх, – самый прибыльный товар.
Мировым (но весьма условным) стандартом является колокольная башня в Пизе, расположенная на Площади чудес, название которой немедленно отсылает русскоязычное ухо к известной телепередаче и/или к сказке о местности, где два мошенника учили Буратино выращивать монетное древо.
Имена строений по-пизански не обязательно звонкие. Здесь, как в самогоноварении: чем выше градус, тем больше забирает. Чем романтичней, тем выше сострадание зрителя. Бывает, турист льет слезы, глядя на другую падающую красавицу – Пагоду диких гусей в китайском Сиане. И это не обязательно защитник природы.
Значительная часть башен – колокольни, нередко с часовыми механизмами. Призывающие на молитвы и отбивающие время, которое столь же протяженно, как и скоротечно, колокольни числят в своих друзьях строения разной высоты, назначения и возраста: два наклоненных друг к другу мадридских небоскреба, величественно названных «Ворота Европы», эстонский маяк Киипсаре, водонапорную башню в Техасе. Говорят, новозеландский парк развлечений Puzling World потому никогда и не пустует – по причине наличия The Leaning Tower of Wanaka, наклоненной под углом 53 градуса, составной части аттракциона, исправно действующего уже полвека.
Сейчас, когда мир потихоньку оправляется от короны, туризм отыгрывает утраченные за два года позиции. В числе заманух – избавление от ограничений на поездки, отели, авиарейсы, способствующие долгому вздоху отрасли. Не утихает интерес к башням с пизанским акцентом. При всем к ней уважении итальянская Площадь чудес не может считаться эталоном, просто это самое раскрученный бренд.
Каков же эталон? Если считать по степени крутизны, то это церковная башня в Германии – а именно в Суурхузене, Восточная Фризия. Здешние жители частенько посмеиваются над удивлением пришельцев: «А вы говорите – башня в Пизе! Только между нами, чтобы итальянцы не обижались – мы давно знаем, что наша башня даст им фору». Это не бахвальство. В 2010 году ученые все вымерили и подтвердили: здешняя 27-метровая башня – мировой чемпион. Она отклонена от вертикали на 2,47 метра. Суурхузенская означает угол наклона 5,19 градуса – по сравнению с пизанским в 3,97 градуса.
«Наша башня стоит пять с половиной столетий, – поясняют местные жители, и простоит еще столько же. Мы, начиная с 1975 года, укрепляем фундамент новыми строительными материалами в дополнение к дубовым сваям, на которых она всегда стояла. Говорят же – вековые дубы. Наши прослужили славно. Но теперь им нужна подмога. Так что идем на новый рекорд».
К слову сказать, церковная башня Суурхузена имеет не одного конкурента в пределах Германии, где насчитывается не менее трех десятков разных падающих башен и прочих исторических сооружений. Среди них – колокольня начала XIII века в нижнесаксонском Мидлуме, уровень наклона которой составляет 6 градусов и 74 минуты. По этому показателю башня в Мидлуме, как считается, вообще занимает первое место в мире среди падающих колоколен. Западные историки архитектуры предполагают: башня в Мидлуме могла послужить одним из образцов для возведения звонницы Софийского собора в Великом Новгороде, имевшим некогда торговые связи со средневековым Ганзейским союзом, учрежденным немецкими купцами, к которому
На вопрос, что же их роднит и разделяет с Пизанской башней, они отвечают: «Время. Пизанская старше нашей всего лет на сто. Так что по историческим меркам отличие невелико. А вот по численности населения мы уступаем городу Пизе: нас меньше почти в сто раз. Зато по уникальности сооружения мы впереди. Все относительно».
Действительно, все относительно. Как и вложения в строения с синдромом Пизанской башни.
Спасением национального богатства в накренившемся режиме озабочены власти всех германских земель. Едва была возведена колокольня в Бад-Франкенхаузене – а дело было в готическую эпоху во второй половине XIV века, как было замечено: сооружение имело крен, вызванный особенностями грунта. А так как грунт оставался неизменным, крен усиливался. Что создавало нервозную обстановку: колокольня то закрывалась, то открывалась вновь – всякий раз с неизменным риском для прихожан и прохожих. Что провоцировало непрерывное финансирование работ по спасению архитектурного памятника за счет средств из разных фондов и на многочисленные частные пожертвования. Ускорение работ последовало сразу после того, как колокольня стала собственностью города, что произошло относительно недавно. Полгода назад министерство экономики Тюрингии документально подтвердило решение о выделении средств земельного правительства на проект по созданию туристической инфраструктуры – на оборудование лестниц и площадок для осмотра башни, возведение посетительского центра до 2024 года, подготовку экспозиции об истории храма и геологических особенностях региона – горного массива Кифхойзер. Речь идет о сумме 10, 5 млн. евро.
Иллюзия падения, которое вот-вот произойдет, может быть, даже на твоих туристических глазах, велика. Что в итальянском, что в немецком варианте – нет греха на строителях. Если говорить о Суурхузене, то в катастрофическом наклоне повинен целый букет причин, начиная с изменения уровня грунтовых вод, связанный с хозяйственным освоением здешних земель. Итальянские мастера тоже соорудили архитектурный шедевр. Но сомневались: слишком уж рыхловата почва. Уже тогда строители говорили: грунт глинистый, неоднородный, может проседать, нужен гораздо более глубокого залегания фундамент.
Однако безымянный именитый заказчик настоял – не обращайте, дескать, внимания на эти мелочи. Остается тайной, кто же именно дал роковой совет. Зато как замечательно все виделось. Начало 200-летнего строительства пришлось на период расцвета Пизанской республики. Но уже на первом этапе, на начальном фундаменте в три метра, башня «играла», словно решала, какой стороне света ей поклониться: северной или южной. Такие «игры» продолжались десятилетиями. И получилась она в итоге совсем не такой, какой задумывалась: и этажей недобор – 8 вместо 10, и крен велик – к моменту завершения строительства колокольни отклонение от центральной оси составило 1,43 метра. Что не удивительно при толщине стен – от 5 метров в основании и 2,5 метров на высоте галерей – и общем окончательном весе в 15 тысяч тонн. Возможно, мы бы никогда не увидели пизанское чудо, будь надстроены еще два этажа.
Способов выравнивания (или удержания в определенном положении) Пизанской башни было предложено множество, начиная с конца XIII века, когда строительство, напомню, еще шло. А уж когда колокольня была возведена – не меньше ста! Закачивали жидкий цемент, другие материалы, устанавливали свинцовые противовесы. Было даже такое не совсем обычное предложение – возвести симметричную башню рядом, но с противоположным наклоном. (Что-то вроде ташкентского варианта, когда напротив известных курантов, которые отбивали время с 1947 года, на противоположном углу улицы появился в начале 2000-х их двойник). В результате к началу 2000-х угол наклона уменьшился на полтора градуса, что расценивается, как крупная инженерная победа.
При всем при этом неизменно оставался важный плюс. Наклоняющаяся башня помогала привлекать все больше прихожан, а заодно и путешественников, что для тосканского региона, постепенно утрачивающего славу одного из самых зажиточных на «сапожке», было решающим аргументом. Ничего, что колокольня по форме напоминает банан, лишь бы текла денежка в городскую казну – видимо, мэрию Пизы уже шестьсот лет устраивает такой ход мысли.
Мифы, легенды, были
Еще бы, приятно, скажем, постоять на одной из галерей, где, по легенде, священнодействовал Галилео Галилей, великий астроном. Сбрасывать с Пизанской башни различные предметы и замерять время падения, как это делал самый знаменитый уроженец Пизы, никто не позволит, разумеется. Но пофантазировать-то никто не запретит. Как и насчет того, почему стала наклоняться башня. По этому поводу – легенда. Будто бы была башня, как ей и положено, идеально вертикальной. Но власти города отказались полностью рассчитаться с архитектором. И тогда он обратился к детищу: «Пойдем со мной!» И Пизанская башня, не изменяя места обитания, наклонилась.
Жители Суурхузена, хорошо знакомые с байками такого рода, и тут находят немецкий след, намекая на знаменитую легенду о Крысолове. Напомню читателю, отчего Крысолов, потопивший грызунов (то есть поубивал, а не вылавливал, как следует из политкорректного имени), увел неведомо куда 130 детишек. Он посчитал это оплатой за труд.
Все началось с нападения крыс на зерновые запасы Гаммельна. Чтобы предотвратить голод, бургомистр обещал щедрое вознаграждение тому, что избавит город от напасти. Невесть откуда появившийся юноша задачу решил с помощью дудочки. Ее звуки настолько очаровали крыс, что они поплелись прямо в реку. Но когда настал момент расплаты, бургомистр отказался от своего обещания. Видимо, понадеялся на то, что пришелец уберется восвояси, не особенно возражая. Тот и в самом деле не возражал. Крыс из воды вылавливать не стал. А вновь приставил к губам дудочку и позвал за собой детишек, родители которых, судя по ситуации, славили бургомистра, как форменного афериста, оберегающего, правда, не свою, а городскую казну. «Похоже, заказчик в Пизе – а колокольня там была достроена в 1360 году – пошел по пути гаммельнского бургомистра, – говорят суурхузенцы. – За то и наказан…» При этом усмехаются. Понимают, что пленены легендой, хотя в основе ее – историческая хроника, датированная июнем 1284 года. «Ну а наша местная башня… Как-то неловко называть ее падающей. Мы зовем ее самой стройной в мире…» Вспоминается русское присловье: «Неказиста Маша, зато, как есть, наша»
Что ни башня, то чемпион
В Санкт-Морице, что в швейцарском кантоне Граубюнден, падающая башня отклоняется от оси на 3,2 метра под углом в 5,5°. Туристы, прибывающие на этот прославленный зимний курорт, начинают свою экскурсию по городу, с созерцания этой достопримечательности. Ее уникальность, по-моему, особенно очевидна с этой точки, которую я не сразу отыскал.
Колокольня церкви Святого Георгия в немецком Хаттингене не исключение. Отклонение от вертикали едва заметное, если смотреть с той точки, откуда я ее запечатлел.
Но дело не в градусах. А в самом факте крена. Оказывается, он был изначально заложен архитектором. Так что речь идет об оригинальном инженерном решении: надо было определенным образом ослабить северо-западный ветер, порой свирепствующий над городом. Но мужчины Хаттингена объясняют крен по-своему. Дескать, это легкий поклон галантного человека. Это как если бы воспитанный горожанин приветствовал даму. Дамский акцент опять же не случаен. Хаттинген неподражаем по обилию дам, освоивших церковную тематику, начиная с 1208 года, едва была заложена церковь. Она строилась, перестраивалась, меняла дерево на камень и кирпич, укреплялась сталью. А городское дамское сообщество всегда оставалось многолико: от специальных женских миссионерских сообществ до союзов девственниц.
Свои тайны хранит Рыночная площадь в бельгийском Брюгге, где высится колокольня, она же дозорная башня Белфорт, которая взята под охрану ЮНЕСКО.
Именно в ней много веков подряд, начиная с 1240 года, размещались главные ценности города – сокровищница и архивы. Верхняя часть Белфорта наклонена на метр на восток. Башня будто подсказывает, откуда ждать нападения неприятеля, будь это пожар, иноземец или эпидемия.
Первым врагом стал огонь, в 1280 году уничтоживший ценнейшее собрание документов, которые накапливались веками. Это был своего рода депозитарий, содержимым которого были папки с перечнем привилегий города (в рамках Ганзейского союза, средневекового предтечи ЕС) и его граждан в ткацком и других ремеслах. Поскольку речь об уникальных ценностях, включающих финансовые, ученые до сих пор сомневаются, случаен был пожар или это поджог.
Вторым врагом – французы, постепенно захватившие самый лакомый кусок в тогдашнем брюггском бизнесе – исключительное право импорта и переработки английской шерсти. Межнациональное противостояние закончилось резней и разгромом французских королевских войск, случившиеся в 1302 году.
Третьим – чума 1341–1352 годов, которая унесла около трети населения города, а, возможно, намного больше: те, кто вели в то время статистику, и сами оказались поражены «черной смертью», как тогда именовали болезнь. Некому было считать.
И хотя не все эти беды пришли с востока, а чаще по причине недомыслия и непредусмотрительности жителей Брюгге, отчего-то именно эта сторона света оказалась определяющей.
Великий американский поэт Лонгфелло оставил нам свидетельство страданий, которые перенес само строение: «В Брюгге от времен ушедших башня древняя осталась; Разрушалась башня трижды, трижды снова поднималась». Отчего именно разрушалась, поясняли знатоки древней истории. Башня возведена на месте дубовой рощи, которая считалась у кельтов обрядовой. Возможно, если бы здесь по принципу намоленного места была сооружена церковь или монастырь, кто-то из четырехсот кельтских богов смилостивился да и дал бы свое «добро», а вот на сооружение дозорной башни – вряд ли.
Предлагают свою версию нумерологи, указывая на 366 ступеней (число дней в високосном году), которые ведут к самому верху башни, предлагают свою версию. Тройка – знак того, что о безопасности в Брюгге заботились, что называется, в полноги. Две шестерки – естественно вытекающее предупреждение: город подстерегает беда. А вот послание, закодированное в числе 366, отсылает к сфере материального благополучия, что тоже подтверждается историей: Брюгге много веков славился, как самый богатый и красивый город Европы, наравне с Парижем. Причем, если Париж много раз перестраивался, то его бельгийский собрат навсегда застыл в средневековом обличье, как муравей в янтаре.
К востоку от Белфора расположен мост, который прежде именовался Дубовым (память все о той же кельтской святыне), а с XVIII века получивший менее привлекательное имя – Слепого Осла. Ослы в действительности имели вполне полноценное зрение, но куда девать нрав?! И это не обычное упрямство, приписываемое серохвостым работягам. Дубовый мост был ключевым элементом дороги к Рыбному рынку, но за мостом открывалась узенькая улочка с тем же, как и мост, названием Blinde-Ezelstraat. Она сковывала движение, особенно если навстречу, к каналу с суденышкам за очередной порцией товара двигалась такая ослиная тележка. Животным, которых нещадно погоняли и с той и с другой стороны, приходилось закрывать глаза. Видимо, от страха лобовых столкновений, которые, понятно, частенько случались.
Зато городские влюбленные получили в подарок условно романтический, но зато известный пароль: «Встречаемся у Слепого Осла».
