Я на чужой
земле, где сегодня культивируется патриотизм в острой, агрессивной форме. Израиль здесь пока что не
враг и во мне ищут соратника по любви к родине и часто спрашивают, как с этим
делом в Еврейском государстве. Я отвечаю, что народ Книги – ярый прагматик и
для него любовь к родине – это, прежде всего, любовь к своей семье и своему
дому. И понятное нежелание, чтобы дом был разрушен, а близкие – убиты. Любовь к
стране – это потом, так как страна, по мере сил, честно кормит тебя и защищает.
Есть особый патриотизм – религиозный – любовь к святой Земле, к родине предков.
Есть, видимо, и патриоты - одиночки, понимающие под своим домом и семьей всю
страну Израиля. Есть сукины дети, кого в патриотизме никак не упрекнешь. Есть,
наверно, и такие, у кого любви к своему нет, зато есть ненависть к арабам или
религиозным ортодоксам. Эти тоже считают себя патриотами. В общем, у каждого
свой патриотизм или его отсутствие. И я говорю, что в такой ОТДЕЛЬНЫЙ
патриотизм верю, а в общий, истеричный и предписанный сверху, замешанный,
прежде всего, на ненависти к вымышленному врагу – нет. И еще я говорю, что главный
патриотизм в честном и производительном труде на свою родину, а не в словах,
лозунгах и клятвах. Для меня работяга – молчун, хорошо делающий свою работу,
гораздо больший патриот, чем лгун – телеведущий, который 20 дет назад говорил
одно, а сегодня клянется в диаметрально противоположном. Я говорю, что такой, искусственный
патриотизм нужен не стране и людям, а лукавой власти. И такая власть, рано или
поздно, превратит предписанную ненависть к врагам в фанатичную любовь к себе –
единственной, неповторимой и возможной. Чем такая любовь к власти кончается –
мир проходил неоднократно. Я говорю об этом, стараясь не обидеть новоявленных
патриотов. Меня слушают, из вежливости соглашаются, но, боюсь, что невольно лезу
со своим со своим «уставом» в чужой «огород». И делаю это с понятной целью: я хочу сохранить землю, где родился и провел большую часть жизни, для себя.
Меня не понимают по неким глубинным причинам, по согласию с иной
матрицей, усвоенной веками агрессии, имперского безумия, страхом и рабской
зависимостью от Хозяина. Все, что кажется мне, еврею, нормальным и понятным –
здесь тайное и сомнительное. И я призываю себя к молчанию, но вновь и вновь
начинаю говорить, что патриотизм – это любовь, а не ненависть, а, если и ненависть, то к убийству, насилию и грабежу. Я
говорю, что патриот, не чтящий ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ, - обычный националист
фашистского толка. Мне кивают, со мной соглашаются. О, ГОСПОДИ! СО МНОЙ НЕ СПОРЯТ,
понимая, что спорить здесь не с чем, а потом…
