ПАМЯТНИК ВОИНАМ-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТАМ В Г. ХМЕЛЬНИЦКИЙ
13 апреля 2017 — Зэев Арири
понедельник, 29 мая 2017 г.
ТАБУ КРОВИ
Я - националист. Народ, к которому принадлежу. мне нравится больше других народов. При этом я признаю право на национализм за всеми народами, расами и племенами мира. И отказываю им в этом праве только тогда, когда они начинают считать, что именно их народ должен властвовать над другими народами, подчинять их или истреблять. Проще говоря, между национализмом и расизмом есть огромная разница.
Никогда не понимал споров мировоззренческого характера, вроде есть Бог, нет Бога. Мне удобней и спокойней сидеть в моем кресле укрываться моим одеялом, для пеших прогулок я выбираю определенный маршрут и так далее. Почему мне должно быть удобней и спокойней в том, что нравится моему соседу. Абсурд. Но на этом абсурде и построено большинство наших споров о Небе и Земле. Прошу у читателей этих размышлений прощения. Меня не интересуют мнения социалистов и анархистов, кубистов и постмодернистов, исламистов и гомосексуалистов, атеистов, либералов, сторонников идеи чучхе и так далее. Мне достаточно добрых слов тех, кому я верю и кого люблю.
Вместилище души… Язычники не знали, где она живет, но знали, куда, при случае, может душа спрятаться. Гомер в «Илиаде», рассказывая, как троянский герой Гектор своим внезапным появлением перед противниками привел их в ужас, говорит: «Дрогнули все, и у каждого в ноги отвага ушла…» «Душа ушла в пятки». Наверно, и по этой причине и сила жизни Ахиллеса была в пятке. Парис поразил его пяту и убил душу героя.
Потомки Иакова и здесь были обречены на оригинальное решение проблемы. Душу всего живого они поместили в кровь. А душа всего живого принадлежит Богу. Он ее вдохнул, ему она и принадлежит. Душа ягненка и быка коровы и курицы и, конечно же, человека. «Не укради». Нельзя брать чужое, грех это. Кошрут не приемлет крови ни в каком виде. Пожиратели крови уничтожают не тело, а душу живую, выступая на стороне сил смерти.
Так во всем, что связано с еврейским самосознанием. История потомков Иакова, с первых ее моментов, мне кажется полем борьбы Бога с Сатаной. Мы, люди, не способны сопротивляться самому дьяволу, но в наших силах отбить атаку его наемников: Интернационала юдофобов. В этом и состоит высшее призвание Еврейского государства. Тора – наш древний защитник и современное оружие – вот то, что хранит нас сегодня от слуг Сатаны.
У самого Создателя странные отношения с силами тьмы. Бог не способен уничтожить Сатану, а Сатана бессилен перед Богом. Всевышний не может обойтись без дьявола, как дьявол не способен существовать без Бога. Сатана, со времен Адама и Евы, выступает в роли провокатора, словно без его козней Творец не в силах понять, кого сам же он и создал. Сатана лишил Иова богатства, семьи и здоровья, но Бог позволил ему сделать это.
- Господи, почему ты забыл нас? – спрашивали евреи в годы Холокоста и мало кто вспомнил о том, что миллионы евреев, жертвы Хаскалы и ассимиляции, забыли Бога, забыли и о том, что Всевышний беспощаден в гневе. Почему Он должен помнить о тех, кто Его забыл? Как было сказано: «Тора хранит евреев, пока евреи хранят Тору». Грех перекладывать вину палача на жертву, но нет прощения без покаяния, без ясного сознания своей вины. Сатана, по своей воле, руками своих слуг, уничтожил 6 миллионов евреев, но известен и Тот, кто не помешал ему сделать это.
Помню, как какая-то чиновная мразь из Иерусалима, на молитве в Аушвице, была вынуждена надеть подданную ей холуем кипу, но как только молитва завершилась, министр с откровенной брезгливостью сбросил ее с головы. Тогда впервые подумал о том, что жест этот незримо связан с трагедией гитлеровского геноцида.
Потомки Иакова обречены жить с Богом и быть верными ему по той простой причине, что не они сами, не вследствие тщеславия и гордыни, стали «народом избранным», а потому, что сам Творец властно показал на евреев пальцем. Это Он выбрал нас, и сделал своей армией, а не мы выбрали Его.
«Армия Бога». Она мала. Она похожа на горстку спартанцев перед полчищами персов, но она неистребима, как неистребима память людская о тех отважных в ущелье Фермопилы. И удивительным образом, будто сама память возрождает новых героев на пути зла. И память учит нас, что за множеством нет правды, а есть только сила. Правда – меч Творца, сила – дубина Сатаны. Нас и сегодня пугают множеством врагов, но за множеством этим нет правды, а потому, рано или поздно, множество это обречено на поражение. Мыслящая материя занимает ничтожно малый объем в мертвой пустоте космосе. Но само ее появление – знак возможной победы над смертью. Творец создал эту жизнь, но он всего лишь отделил свет от тьмы. Тьма осталась вечным агрессивным началом – мертвой пустотой космоса, но в то же время средой, способной, по неведомыми нам законам, рождать свет и жизнь. Здесь правы Гете и повторивший слова Мефистофеля - Булгаков: « Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Но мы-то живем не в вечности и не в космосе. Нам трудно утешиться обреченностью зла. Нам не до разборок между ангелами и чертями. Люди вынуждены жить по своим законам, ограниченным временем и пространством. И они просты – наши законы. И поединок добра и зла нагляден и прост. Мы должны защитить своих детей и себя сегодня и сейчас, а не утешаться непременной победой добра в будущем.
Как в любом сражении не избежать нам предательства в своих же рядах. Всегда найдутся те, кто готов стрелять в спину своим братьям и открыть ворота крепости. Так было всегда и так будет. Недавняя трагедия Осло – прямое тому доказательство. Не уверен, хватит ли у нас сил одолеть очередного врага – фанатиков ислама, но я знаю, что даже поражение не станет точкой в истории «жестоковыйного племени», так как не может быть, до пришествия машиаха, финального аккорда в битве Творца с Сатаной. В битве, которая постоянно идет и внутри нас самих, независимо от почвы и крови, и продолжается между народами и странами. В битве между любовью и ненавистью, алчностью и добротой, завистью и благодарностью, местью и Законом.
Евреям завещано Торой, вопреки всему, а часто, вопреки им самим, быть на стороне любви, доброты, благодарности и Закона. Повторю: на чей стороне быть не зависит он нашего личного выбора. Мы обречены сражаться в том ущелье, куда направил нас Всевышний. Так было и так будет. Слуги дьявола всегда знали об этом, но у них тоже нет выбора, нет своей воли. Они вынуждены в безумии и слепоте вновь и вновь атаковать тех, чье предначертание хранить разум и зрение.
Возможно, и Вселенная живет по тем же законам. Галактики, туманности, черные дыры, новорожденные и гибнущие звезды – все это игрушки в руках Бога и Сатаны, белые и черные фигуры на шахматной доске мироздания, в битве жизни со смертью. Наверно, я утешаю, успокаиваю себя этой фантастической картиной, но нет разницы в том, какое лекарство лежит в нашей аптечке, лишь бы оно помогало нам жить.
© Аркадий Красильщиков
КАННЫ. ИНТЕРВЬЮ СЕРГЕЯ ЛОЗНИЦЫ
Фильм «Кроткая» Сергея Лозницы, показанный ближе к финалу вполне себе умеренного Каннского конкурса, можно было назвать его кульминацией. Во всяком случае, ни одна из картин не вызвала столь яростную полемику. Нетривиальные тексты в серьезных изданиях, вроде «Variety», и гневные обвинения в русофобии в наших проправительственных газетах. Тогда как радикальная, спорная, поисковая работа автора, задающего себе и зрителю непростые и неудобные вопросы, требует серьезного разбора и исследования. Здесь условность врезается в документальный реализм (фильм снимал выдающийся оператор с «тактильным» видением, представитель «новой румынский волны» Олег Муту), а течение времени приобретает характер кругового движения.
«Кроткая» — фантастическая одиссея. Мифические скитания анонимной героини по одной заблудившейся, запутавшейся в эпохах и смыслах стране. В театрализации коллективного бессознательного бесы водят хоровод с мертвыми душами, в многослойных подтекстах цитаты, отсылки к Достоевскому, Гоголю, Толстому, Горькому... Рядом с распознаваемыми следами главных русских книг — фольклор, черный анекдот, блатная песня. Материально телесный и мистический мир возникает из сочетания смешного и уродливого, абсурдного и страшного.
В одной из сцен за одним столом «заседает» русская история: от Грозного до Сталина и нынешних компатриотов.
Женщина из российской глубинки (Василина Маковцева — актриса «Коляда-театра», как и многие другие исполнители в этом фильме) отправляется разыскивать мужа, огульно обвиненного в убийстве и сгинувшего за воротами грандиозной неприступной тюрьмы. По сути, весь фильм — ее блуждания по кругам адской абсурдной реальности и еще более странного обширного кошмарного сновидения.
— Почему, на ваш взгляд, власть воюет не только с оппозиционерами, но и с художниками.
— Художник переформатирует главное, на чем зиждется сконструированный тоталитаризмом мир. Художник предлагает что? Видение. Если это видение положения вещей — истинное, сущностное, — оно способно изменить и общепринятый взгляд на вещи, а следовательно, и само положение вещей. Как у Андерсена в сказке «Голый король».
«Я сейчас даже не имею в виду конкретные вопиющие случаи, вроде показательной атаки на Серебренникова, — а общую тенденцию. Когда никому не удивительно, что книги Сорокина спускают в унитаз».
Но оказывается, слово и образ — все еще действенны, и в этом смысле художник может гордиться, что его влияние до сих пор в этой стране высоко. Видение опасно. Ведь называние вещей своими именами, обнаружение их сути запрещено. Поэтому видение пытаются экспроприировать, оккупировать, интерпретировать, сделать незначимым. Я вот подумал, отчего Первый канал не показывает прекрасные картины сильных режиссеров, вызывающих мощный эмоциональный отклик. Не важно, европейские, американские. Да потому, что эти произведения —лакмус. Потому, что искренние чувства и переживания обнаружат фальшь, глупость, синтетичность того, что вам представляют в качестве реальности. Весь мыльный контекст рухнет, как карточный домик. Подлинное убивает симулякры.
— На пресс-конференции вы говорили, что неправильно все претензии адресовать «плохому правителю». Что отличие разных стран в том, как в них отстаивают свободу.
— Сама структура государства одинакова во всех странах, другое дело, в какой степени власть оставляет свободу частному человеку.
— И в какой степени человек позволяет сжимать стенки несвободы.
— Это взаимные отношения. Власть стремится к экспансии, человек должен сопротивляться. Демократия вовсе не обеспечивает беспроблемного будущего. Веймарская республика с ее прекрасной конституцией сменилась Третьим Рейхом. Американцы, создавшие эффективные демократические институции более двухсот лет назад, сейчас вынуждены снова их защищать. Натиск на отдельную личность будет продолжаться всегда. И каждый день надо удерживать эту планку, иначе она обрушится вам на голову.
— Почему же есть особенные страны, у которых с планкой — проблемы, а во взаимоотношениях с властью — стокгольмский синдром. В светлые моменты истории особенно было принято любить и почитать властьимущих.
— Если вы говорите о России, то светлых моментов не было.
— А перестройка или реформы Александра Второго?
— Это иллюзии. Вы говорите о том же абсолютизме, который был и при Александре Первом. Была лишь предпринята попытка. Мы не можем ссылаться на какого-то императора или президента, осуществивших намерения. Власть выстраивается от людей, от их представления.
— У нас с этим «строительством» большая проблема.
— Потому что в реальности не был сделан даже первый шаг. Сила инерции непреодолима. Так и не вышли из состояния, в котором находились предыдущие века. Не пришло осознание, что прежде всех реформ должно проснуться достоинство у человека.
«Когда будет общепризнано: непозволительно хватать пожилую женщину на улице, тащить в автозак. И все, включая милиционеров, будут считать: так делать стыдно. Недавно итальянских полицейских пытались заставить разогнать митинг. Они сняли каски и отказались».
Это проявление самоуважения. Это поступок.
— В Европе готовы выйти на улицу по любому поводу.
— Этот тоже вопрос, здесь свои грани, толпа не всегда права, часто несправедлива. Но не в этом дело. У подавляющего большинства сегодня атрофировано ощущение невозможности, неприличности недостойных слов и поступков. Тексты, которые несутся с «олимпа» — телевизионного, политического, — просто аморальны.
— Аморальность сегодня ходовой товар, дает определенные преференции.
«Все то, что еще недавно казалось безнравственным, сегодня превращается в «норму». К ней привыкают, прирастают. Меня это поражает».
— С фантастическим рассказом Достоевского «Кроткая» у вашего фильма весьма отдаленная связь. Для меня это политическая аллегория с элементами гротеска, сюра. Как вы для себя обозначали жанр?
— Это фантасмагория. Поначалу я писал совсем другой сценарий. История героини иначе развивалась. Она должна была попасть в положение оскорбительное, униженное. Должна была осознать это свое положение и вдруг совершить поступок.
— Значит, тот вариант был ближе к первоисточнику.
— Не совсем. Ее поступок не был самоубийством, как в рассказе Достоевского. Моя идея была другой. Ее, потерянную, некто присмотрел у ворот тюрьмы. Взял к себе в дом призрения. Сделал из нее прислугу, обещая что-то узнать о муже, походатайствовать. Я дошел до момента, когда она стоит напротив тюрьмы… и тут из самого сюжета словно начали черти выскакивать, менять историю. А когда я дошел до ее прихода в комитет защиты прав человека, понял, что я в тупике. Тут и возникла идея разворачивания сюжета в другую сторону. Сочинился этот вязкий сон, который воспроизводит себя, зациклен на себе. История обрела форму круга, с нарочитыми рефренами. Наверное, в какой-то момент мне просто надоела реалистичность в изображении настоящего. Не захотел делать документальной стилистику игровой картины. Тогда и сюжет, и финал становятся и неопределенней, и объемней. Это не просто судьба несчастной женщины. Мы выходим в метафизическое пространство взаимоотношений человека и власти, идей и реальности.
— Очевидно, что ваша героиня — униженная и оскорбленная страстотерпица — образ России.
— А я думаю, насколько мы уплощаем смыслы, когда начинаем присваивать им конкретное значение, формулировки. Мне интересно двигаться одновременно в нескольких направлениях. И в этой картине для меня все неоднозначней, а общий текст состоит из рифм, которые складываются в метасюжет. Рифм между различными эпизодами, между персонажами. Мне самому для того, чтобы понять этот кинотекст, нужно от него отойти. Ведь и диалоги, и внутренние истории в фильме писались, возникая порой сами по себе: из услышанного давным-давно, из прочитанного, из ниоткуда. Я эти тексты просто записывал.
— «Кроткая» — новаторское творение, в котором Достоевский задолго до Пруста, Джойса представил стенограмму подсознания. Писатель действительно «записывает». Чем вдохновлялись вы? У вас есть дневники? Не случайны в фильме и интонации произведений не только Достоевского, но Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Кафки, Сорокина.
— Я всего лишь инструмент: когда пишу сценарий, не анализирую. Напишется первая строчка диалога, за ней выскакивает вторая, третья. Смотришь — сцена. Потом сцены выстраиваются. Достоевский придумал этот внутренний монолог, который назвал «фантастическим рассказом». Но он же там не случайно употребляет слово «сценограф», и признается: «если бы я мог записать». Здесь фантазия гуляет по подсознанию. Я думал: как это снять?
— Сцена сна более всего вызвала раздражение на пресс-показе.
— Пусть. Это же кино. Я хотел бы вернуть людей к первоестеству кинематографа. К Кино как большой иллюзии. В этом прелесть, наслаждение.
— Поэтому актеры, за исключением Василины Маковцевой, существуют в «Кроткой» в театральной стилистике? Они — участники сна, в который попадает Василина.
— Удивительная актриса, смотрите, как камера ее любит. Она в жизни совершенно иная, чем на экране. Это черта звезды. Другое открытие для меня — Алиса Кравцова, сыгравшая роль юной проститутки с даром к пламенным выступлениям о героической роли женщины. Дмитрий Волчек обратил мое внимание на Вадима Дубовского — он прославился тем, что талантливо перепел едва ли не все советские песни. Мне нужен был оперный баритон, а у него репертуар от классики до шансона. У нас в фильме он спел ариозо Грозного из «Царской невесты», оперы, имеющей прямое отношение к истории. Завершается фильм сценой застолья, похожей и на театральный спектакль, и на все встречи власти с представителями народа, который сам и создает себе власть на том месте, на котором пустота.
— Есть в фильме знаковый кадр: тюрьма-замок, и вдоль этого имперского градообразующего предприятия «дорогой длинною» несется птица-тройка с бубенцами. Метафорическое единение тюрьмы с национальным сознанием. Однако вопрос вызвал эпизод в штабе правозащитников. Лия Ахеджакова в эпизодической роли «иностранного агента», не справляющегося с потоком жалоб невинно осужденных, с блеском соединяет эксцентрику с психологической достоверностью. Фраза о борьбе за свободу внутри тюрьмы звучит иронично, и все же она оскорбительна для немногих правозащитников.
— Если это не про них, то и обижаться не на что. Если похоже на них — есть смысл подумать.
— «Русь сидящая», кажется, делает все возможное, чтобы людей вытаскивать из этих «замков».
— Так это не о них говорим, и это не журналистский текст, а художественное произведение. И потом вы же наблюдаете эти «культурные встречи» на высшем уровне.
«Известные люди идут в Кремль, самим своим присутствием там легитимизируют высшую власть: мы признаем законность происходящего».
— Но я-то считаю, что за свободу нужно бороться и в рамках тюрьмы.
— А я не соглашусь. Если не имитировать процесс, необходимо осознано не принимать их условий и правил. Иначе окажетесь в рамках принятого кем-то языка, рабом процедур. Вы уже не сможете расслышать, что за рамками этого языка. Язык же не может сам себя отрицать. Это математическая задача. Вам нужно поменять основу. Базис. Парадигму. Сказать «нет» предлагаемым условиям игры. Вот вроде мы сейчас с вами об абстрактном говорим. Но это применимо к конкретной жизни.
«Нельзя встречаться с запятнавшими себя кровью. Но ведь не только творческие люди, но и политики на высшем уровне мило улыбаются друг другу».
Есть пример в фильме «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи, который мне не нравится. Там в концлагере можно посмеяться, выжить благодаря шутке. Можно, конечно, сказать, что это художественный вымысел, но мне не интересно в эту сторону идти. Я останавливаюсь у границы, обозначенной Шаламовым: концлагерь не место для комедии, для счастья.
— В споре Шаламова и Солженицына вы принимаете сторону Шаламова?
— Безусловно. А те, которые идут наверх — встречаться, подписывать правительственные письма — принимают другую сторону. Они говорят, нам же нужно работать. И в этом находить спасение. Помните, в «Одном дне Ивана Денисовича» — находить смысл в каждом рабочем дне. Нет там смысла, потому что там и человека уже нет.
— Спрошу про финал фильма — безмолвный, как у Гоголя или в «Борисе Годунове». Вопрос о надежде — ее нет?
— Мой документальный фильм «Полустанок» мы снимали на железнодорожной станции. Ту картину я построил на портретах спящих людей. Так что отчасти наш финал — цитата. Ад — не тот кошмар, в котором оказывается наша героиня, а бесконечность этого ужаса — потому что все спят. Но это только один из аспектов этой сцены.
— Значит надежды нет?
— Ну вспомните аллегорию надежды у Брейгеля: она стоит на якоре тонущего корабля. Есть британская поговорка: «красота в глазах смотрящего». И надежда тоже. Она в представлениях думающего человека. В его внутреннем мире, в его взаимосвязи с искусством.
— Читала в одной из западных рецензий на ваш фильм: «Сколь бы режиссер ни говорил, что это универсальная история, «Кроткая» разговаривает с русскими про русское. Про Россию». При этом понимаю, что в сегодняшней России у вашей картины не много шансов быть показанной.
— А вдруг произойдет чудо? Вот на это и давайте надеяться. Режиссер всего лишь снимает, прокатом занимаются продюсеры.
— Тем более, что снимая кино, вы не связывали себя задачей «лояльности»…
— Начнешь оглядываться, шея вывернется, придется смотреть назад.
— Но ведь автор снимает кино для того, чтобы его увидели.
— Надеюсь, у этой картины будет не короткая история. Даже если сейчас ее не увидят. Власть не вечная. Вспомните историю Макбета — хитроумного короля-тирана. У истории своя логика, и она не подчиняется «сильной руке». Конечно, широкого проката не будет. Но есть различные способы показа.
Канны
САМЫЕ ПОЛЕЗНЫЕ, САМЫЕ ДЕШЁВЫЕ
Диетологи назвали самые полезные дешевые продукты
Питаться правильно можно, имея даже самый скромный бюджет. Специалисты по здоровому питанию назвали самые дешевые и при этом самые полезные и здоровые продукты питания, которые может позволить себе каждый.
Капуста. Все знают о пользе для здоровья цветной капусты и брокколи, однако обычная белокочанная капуста при этом незаслуженно остается в тени. А ведь содержание витамина С в ней превосходит все остальные виды крестоцветных овощей. Также она богата пищевыми волокнами и помогает естественным путем выводить все шлаки и токсины из организма. Полезнее может быть только квашеная капуста – она укрепляет иммунитет и насыщает кишечник ценными пробиотиками.
Яйца. Яичный белок практически полностью усваивается организмом, что является довольно редким явлением для протеиносодержащих продуктов. При этом в белке содержатся практически все нужные человеку аминокислоты. Готовить яйца можно как минимум 10 разными способами, поэтому это идеальный продукт для любого приема пищи, который внесет разнообразие в меню.
Кефир. Этот продукт не только помогает похудеть, но и нормализует работу кишечника. Исследования показывают, что здоровье желудочно-кишечного тракта оказывает непосредственное влияние на настроение человека и многие аспекты его личной жизни. Дополнительным преимуществом кефира является его низкая стоимость. Главное – выбирать такой кефир, который не содержит лишних ингредиентов и вредных добавок вроде сахара.
Гречка. Эта крупа нисколько не уступает разрекламированным сегодня киноа и булгуру, а стоит в разы дешевле. Гречка дает организму столько же сложных углеводов, белка и пищевых волокон, и при этом содержит на 100 калорий меньше, чем киноа.
Субпродукты. Печень, почки, сердца и прочие животные субпродукты приносят такую же, а иногда и большую пользу здоровью человека. Так, например, говяжья печень гораздо лучше мяса насыщает организм незаменимыми аминокислотами, витаминами и минералами, в частности цинком.
Яблоки. Польза, которую приносят здоровью яблоки, несравнимо больше, чем от любого другого фрукта. Выигрывают они, прежде всего, за счет пектина – пищевого волокна, способствующего росту здоровой микрофлоры в кишечнике. Также пектин помогает похудеть, нормализует пищеварение, обеспечивает длительное ощущение сытости.
ФАКТЫ ЖУТКИЕ...ПОБЕЖАЛ!
Факты о малоподвижном образе жизни
Когда человек охотился или занимался земледелием, он почти всё время проводил на ногах. Но с наступлением эпохи телевидения, компьютеров и работы в офисах мы стали сидеть больше чем когда-либо: 9,3 часа в день. Сегодня мы просиживаем даже больше, чем спим (7,7 часов). Но тело человека было создано не для этого, поэтому негативные последствия малоподвижного образа жизни дают о себе знать.
У тех, кто проводит сидя более шести часов в день вероятность смерти в течение 15 лет на 40 процентов больше, если сравнивать с теми, кто сидит менее трех часов в день.
Люди, страдающие ожирением, в день сидят на 2,5 часа больше, чем худые. Люди, которые работают сидя, в два раза чаще страдают от сердечнососудистых заболеваний по сравнению с теми, кто работает стоя. Очевидно, что это убивает нас, но как это происходит? Когда мы сидим, организм практически не расходует энергию.
После того, как вы сели:
- уменьшается до минимума электрическая активность мышц ног;
- расход калорий сокращается до одной в минуту;
- на 10 процентов снижается количество ферментов, расщепляющих жир.
- после 2 часов до 20 процентов уменьшается количество хорошего холестерина.
- после 24 часов эффективность инсулина сокращается на 24 процента и повышается риск возникновения сахарного диабета.
Причём всё это верно, даже если вы занимаетесь фитнесом.
С 1980 по 2000 год:
- время, уделяемое физическим упражнениям, не изменилось;
- на 8 процентов увеличилось общее время, которое человек проводит сидя;
- людей с избыточным весом стало в два раза больше.
Исследования показали, что исправить ситуацию может только сокращение времени, которое мы проводим сидя. Так что даже если вы работает в офисе 8 часов в день, используйте любую возможность, чтобы сделать небольшие упражнения:
- шагайте на месте;
- прыгайте;
- прогуляйтесь по офису.
- делайте упражнения на растяжку;
Кстати…
Те, кто сидит перед телевизором три и больше часов в день, с вероятностью 64 процента умрут от порока сердца.
Каждый дополнительный час просмотра ТВ на 11 процентов повышает риск смерти.
Не имеет значения, сидите вы за столом или за рулем автомобиля. Больше ходите пешком, ездите на велосипеде, пользуйтесь лестницей вместо лифта. Вставайте со стула при любой возможности.
Впрочем, если вы в дополнение к сидячему образу жизни ещё и курите, то вам видимо неважно, через сколько лет вы умрёте. Возможно, что «ваш дед пил-курил и помер в 100 лет», только он в отличии от вас был одним из трёх выживших детей в семье, не питался химией и работал в поле, а не в кабинете.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)