Сальвадор Дали; "Сон"
Перформанс.
Эдуард Долгунов
Перформанс- вид современного искусства,
где автор становиться частью
произведения.
Реинкарнация - переселение души.
Покаяние - радикальный пересмотр своих
взглядов и системы ценностей.
- Мама! - дрожащим голосом произнес малыш,- зачем мы каждое воскресение приходим к этой могиле? Что здесь написано? - он указал на табличку прикрепленную к кресту.
- Здесь лежит наш дорогой сын,- вытерев слёзы вздохнула мать,- твой старший брат. А на табличке написано:
«Сальвадор Дали
От любящих родителей»
- О! Кто вы такой? - Сальвадор возмущенно посмотрел на незнакомца и сел в постели,- и как сюда попали? Вы грабитель? Да знаете кто я такой? Да я вас… вы у меня…, и схватив стоявшую у изголовья трость, замахнулся на сидящего в кресле господина в чёрном плаще со шпагой,- да вы знаете кто я такой? А ну,- он потянул за свой длинный ус,- вон! Вон отсюда!
- Не надо так волноваться, синьор художник,- улыбнулся незнакомец,- я прекрасно знаю кто вы. А меня вы можете называть Мессир, так меня зовут в Европе.
- Ага! - воскликнул Дали,- Князь Тьмы! Прекрасно, прекрасно! - он бросил трость на пол,- значит это сон! Так, так,- он восторженно закрутил усы кверху,- неплохо, неплохо! Значит будут новые идеи, ведь я черпаю темы и вдохновение именно во сне,- он вскочил на ноги прямо в кровати, обнял себя руками и театрально-восторженно вскинул голову,- давайте Князь, предлагайте. Слушаю вас, я готов! Я уверен, это будет что-то грандиозное!!!
- Успокойтесь, синьор художник,- спокойно сказал Мессир,- не возбуждайтесь, а ваш эпатаж оставьте для поклонников и восторженной публики. Мы с вами одни в этой комнате, так что вы можете оставаться самим собой. Я прекрасно знаю, что вы застенчивый, тихий человек, не любите толпу, стараетесь быть незаметным и избегаете скопления людей. Ваша родная сестра Анна Мария в своей книге «Сальвадор Дали глазами сестры» очень подробно и точно дала характеристику вашего характера, описала ваш внутренний мир, хоть и одаренного, но весьма ординарного человека, причем, с массой фобий. Вы с детства боитесь заболеть, в панике от кузнечиков и даже муравьев, и это являлось поводом для насмешек ваших одноклассников. Собственно, эта книга и стала причиной разрыва ваших тёплых и доверительных отношений с сестрой, потому что ее воспоминания, меняли ваш имидж бунтаря и этого вы не могли позволить. А ведь она писала чистую правду и вы это прекрасно знаете, а ваше эпатажные поведение на публике, это всего лишь маска, которую надел на вас ваш покойный брат, Сальвадор-старший.
Дали тихо лежал с натянутым до подбородка одеялом, молчал и настороженно слушал.
- Вы очень сложная натура,- задумчиво продолжил Мессир,- даже для меня. Над вами, синьор художник,- он посмотрел в глаза Сальвадора,- постоянно витает образ вашего покойного брата и у вас произошло раздвоение личности, но при этом, вы с ним составляете одно целое и это очень интересный факт. Все идёт из детства и чтобы разобраться в этом, мне необходимы ваши воспоминания. Сейчас вы уснёте,- спокойно продолжил Мессир,- и начнёте вспоминать. Для полноты исследования мне не хватает некоторых фактов, которые я хочу получить именно от вас. «Нечто грандиозное»,- как вы изволили выразиться, я вам не обещаю, но ваш сон будет для интересным и необычным. Все разъяснения вы получите от меня при пробуждении.
Он махнул над головой Дали своим плащом и тихо произнёс,- счастливого пути, сеньор художник. Вас ждут интереснейшие встречи.
- Как Сальвадор Дали?- испуганно спросил ребёнок,- ведь это мое имя! Я что, умер?
- Что ты, что ты,- мать повернула к ребенку заплаканное лицо,- не говори так. В этой могилке лежит наш любимый сын, твой старший брат, умерший в младенчестве,- несчастная женщина вытерла слёзы,- а твое рождение через 9 месяцев после его смерти посчитали чудом. Мы с папой думаем, что ты подарок от Господа, реинкарнация нашего покойного сына, поэтому и назвали тебя в его честь Сальвадором.
Мать грустно вздохнула, обняла сына и видя непонимающий взгляд ребёнка, прошептала,- ты ещё очень мал, малыш и пока не можешь оценить горе родителей от потери любимого ребёнка. Но, с возрастом все поймёшь и тебе станет многое понятно. Давай положим цветочки на могилку,- она с нежностью положила к могильному кресту букет алых роз,- потом пойдём в церковь и помолимся за упокой души Сальвадора Дали, твоего брата.
Со слов родителей и ближайших родственников, Сальвадор-младший был поразительно похож на своего предшественника, что впоследствии, уже отмеченный славой благодаря таланту и шутовским выходкам, он сам задумывался- «не был ли умерший брат эскизом, первоначальным наброском меня самого? Я буду походить на своего брата, как зеркальное его отражение».
У братьев были одинаковые имена, сходные черты и одаренность; их разделяли лишь интеллект Дали-художника и «божественность» старшего брата, при этом они были зеркальным отражением друг друга.
В своей книге «Невыразимые признания» Дали писал:
«Мы были с братом как две капли воды: та же печать гениальности, то же выражение беспричинной тревоги. Вместе со мной родился мой брат, мой двойник и я должен был убить его, чтобы занять МОЕ место и получить право на МОЮ смерть. Я каждый день собственноручно расправляюсь с образом моего брата. Он мой мрачный Бог, мы неразделимы, но мое самое сильное желание - стать единственным Сальвадором Дали, но добиться этого никак не удаётся».
В Сальвадора изначально была заложена глубокая психологическая травма. Он не ощущал себя самостоятельной и полноценной человеческой единицей - но всего лишь копией своего умершего брата. Его брат оставил мир в совершенно ангельском возрасте, не успев ещё проявить дурных качеств, свойственных человеческой натуре, а он, «второй» Сальвадор, продолжал жить, устраивал шалости, обзаводился грешками и тем самым выглядел в глазах родителей и окружающих хуже своего умершего в младенчестве брата, который навсегда так и оставался в их глазах ангелом. Дали был уверен, что родители любят его как отражение, как бледную и не очень удачную копию того, первого Сальвадора - но, ведь ОН ТО БЫЛ ДРУГИМ!
(Все свои ощущения и внутренние сомнения Дали описал в своей книге «Тайная жизнь Сальвадора Дали».)
Дали был настолько уверен в «зеркальности» с братом, что представлял их как «Диоскуров, братьев-близнецов Кастора и Полидевка». Но, если эти герои древней Спарты, никогда не спорили о первенстве, то между Сальвадорами было постоянное чувство ревности и соперничества, причём, учитывая отсутствие, по объективным причинам старшего, только со стороны младшего.
- Мерзавец, негодяй,- отец замахнулся на Сальвадора кулаком,- как ты мог? На кого ты плюешь, на мать? Как ты мог написать такое? Подлец!
- Я не имел ввиду мать,- защищался Дали,- посмотри на рисунок, это называется сюрреализм! Я изобразил…
- Вон из моего дома, бумагомаратель,- закричал отец,- он не мать имел ввиду! Да, плевать я хотел, что ты там изобразил в своём «реализме»! И чтобы духу твоего в моем доме больше не было. Никогда! Ты мне не сын и я знать тебя не желаю!
- Но ты ведь, действительно, сделал на своем рисунке надпись: «Иногда, ради удовольствия, я плюю на портрет собственной матери»!- пожал плечами Бунюэль(испанский кинорежиссёр, сценарист, друг Дали), ведь тут не поспоришь.
- И ты туда же,- вспыхнул Дали,- ну, ладно отец мог понять эту надпись буквально. Он ни черта не понимает в искусстве, тем более в сюрреализме. Но ты!! Посмотри,- он вытащил из стола картину,- я назвал ее «Свящённое сердце». Видишь,- вздохнул он,- на ней изображён силуэт Иисуса Христа с благословляющим жестом и нимбом. Внутри Иисуса могильный холмик с крестом,- он махнул головой,- это могила моего брата, куда моя мать водила меня каждое воскресенье с пятилетнего возраста, доказывая мне, что я являюсь его реинкарнацией. Это ужасно обижало и унижало меня, поэтому я и написал эту надпись. Но, я плюю не на мать, а на ее слова и на могилу моего брата. Брат был сам по себе,- с сомнением сказал он,- я сам по себе. Я любил свою мать,- вздохнул он,- а отца ненавижу!
- Так объяснил бы отцу,- Бунюэль положил руки на плечи друга,- и конец конфликту.
- Ничего я ему объяснять не буду,- вспыхнул Дали,- все равно не поймёт. Тем более, я уже отправил ему письмо.
- Письмо?- заинтересованно спросил друг,- и что ты ему написал?
- Я отправил ему мою сперму,- скривил лицо Сальвадор,- и написал: «Это все, что я тебе должен».
- Что? - округлил глаза Бунюэль,- сперму? Ну, ты, друг мой, крут! Крут, даже для сюрреалиста!
Дали боялся жесткого характера отца и боготворил свою мать, с которой у него были очень нежные отношения. Сальвадору было 16 лет, когда она умерла от рака груди. «Смерть матери была величайшим ударом, который я испытал в своей жизни» - писал художник.
- Синьор художник, пора разобраться с нашим главным вопросом,- Мессир сел в кресло,- просыпайтесь, прошу вас.
- Как интересно,- улыбнулся Дали вставая с постели,- оказывается, даже во сне можно проснуться. Так, какой наш главный вопрос? - он взял свою любимую трость, сел в кресло напротив и заинтересованно посмотрел на гостя,- я весь внимание.
- Меня интересует ваша картина «Тайная вечеря»,- задумчиво сказал Мессир,- я хотел бы знать, как вам пришла в голову идея её написания, композиция, характеристика образов, короче говоря все, что связано с этим полотном. Постарайтесь вспомнить все детали,- он пристально посмотрел в глаза Сальвадора,- это очень важно Мастер.
Дали задумчиво оперся вытянутыми руками на трость и через некоторое время произнес,- 11 сентября 1955 года я поздно вернулся домой. Мы с друзьями бурно отпраздновали наш национальный праздник - День Каталонии. Я был сильно пьян, несколько возбужден, не столько праздником, сколько дифирамбами моих друзей и поклонников. ГалА уже спала и я лёг в своей комнате.
- Простите, синьор художник,- перебил его Мессир,- но, мне важны все детали. Вы ведь знали, что ваша супруга в это время не спала, а была в своей комнате с очередным любовником. Не так ли?
- Нам все равно, у каждого из нас своя жизнь и мы не лезем друг другу в душу,- вздохнув, ответил Дали.
- Да,- вздохнул Мессир,- ничего в этом мире не меняется. 500 лет назад великий Рафаэль мне говорил нечто подобное о своей Форнарине.
ГалА - настоящее имя Елена Дмитриевна Дьяконова, родилась в Казани. С 1917 года была замужем за поэтом Полем Элюаром, в 1921 году становиться любовницей и моделью художника Макса Эрнста, совершенно не скрывая от мужа образовавшийся любовный треугольник. После знакомства с Сальвадором Дали, который был младше на 10 лет, с 1929 года и до конца жизни они не расставались. ГалА становиться единственной музой и моделью Дали, который не прекращал ее восхвалять и представлять как живой миф и современную икону.
Со своей стороны ГалА взяла в свои руки дела мужа и смогла заставить их приносить доход.
В 1968 году Дали купил для ГалА замок в городке Пуболь, который не имел права посещать без её письменного разрешения. Будучи уже в очень солидном возрасте, у себя в замке ГалА вела разгульный образ жизни, не отказывая себе в радостях жизни в объятиях молодых мужчин, у которых до конца жизни пользовалась успехом.
«Чертовски хороша»! - вздыхали восхищенные любовники покидая замок пожилой женщины,- и «дьявольски красива»!
Здесь, в склепе, она и была похоронена в возрасте 88 лет.
Уже 7 часов у гроба молча стоял старик.
- Видишь, я не плачу,- шептал он,- я лягу рядом, я скоро лягу!
Помолчав, Сальвадор продолжил:
- На тумбочке, у изголовья кровати, стоял бокал с янтарной жидкостью, под ним записка.
«Дорогой! Этот напиток приготовлен по старинному рецепту. Я знаю, что, отметив свой любимый праздник, ты вернёшься уставшим и пьяным, поэтому выпей этот напиток и он вернет тебе силы. Прекрасных сновидений! Твоя ГалА».
- Я был восхищён прозорливостью и заботливостью моей любимой жены,- улыбнулся художник,- и с удовольствием выпил этот достаточно приятный напиток. Почти сразу,- прикрыв глаза продолжил Дали,- у меня закружилась голова и я «провалился» в глубокий сон.
- Сальвадор! - услышал я голос с небес,- наступил важный момент в твоей жизни и сегодня ты начнёшь писать главную картину своей жизни, а я подскажу тебе ее сюжет,- меня накрыла огромная тень, потом меня стал окружать туман,- испуганно продолжил Дали,- и сколько я не оглядывался, ничего кроме дымки не видел.
- И не могли увидеть,- оперся на шпагу Мессир,- продолжайте Мастер.
- Всю свою жизнь, я восхищался творчеством великого Леонардо да Винчи,- Сальвадор встал с кресла, зашагал по комнате, потом остановился у окна,- особенно его фреской «Тайная вечеря». В ней мне нравилось все, но именно в тот момент мне вдруг пришла в голову интересная мысль,- он задумчиво посмотрел в окно. Я мало религиозен,- он улыбнулся,- а что, если взять за основу этот сюжет и вместо Иисуса написать себя, а апостолами изобразить не библейских святых, а просто людей, правда, я ещё не знал кого. И вдруг, меня осенило! Апостолы должны быть без лиц, с опущенными головами - вот оно, решение! Каждый смотрящий на картину зритель будет видеть что-то своё, то, что ему хочется увидеть. Что скажете? - он восторженно посмотрел на Мессира,- гениально, не правда ли?
- Да,- улыбнулся Князь Тьмы,- действительно, гениально.
Он задумчиво посмотрел на Дали,- а теперь Мастер, позвольте мне восстановить подробности вашего озарения.
- Сальвадор! - раздался голос с небес,- наступил важный момент в твоей жизни и сегодня ты начнёшь писать главную картину своей жизни, а я подскажу тебе ее сюжет. Сегодня исполнится самое большое твое желание, встретиться со мной, твоим старшим братом Сальвадором Дали. Правда, увидеть меня ты не сможешь, потому что мы, пока, находимся в разных измерениях. Сейчас тебе в вашей, земной жизни, уже 80 лет, ты уже стар, но ещё живой, а я уже больше 80 лет нахожусь в другом мире. Но, для тебя я не умер, а всегда находился в тебе, как твое второе «Я».
- Это галлюцинации,- испуганно воскликнул Сальвадор,- ГалА, это отвар,- в отчаянии простонал он,- моя любимая жена отравила меня. Я умираю?
- О нет,- произнес голос,- твое время еще не пришло. Но ты прав, к нашей встрече твоя ГалА имеет прямое отношение. Она опоила тебя настоем под названием «Кикеон», напитком, который древние греки пили перед началом посвящения и впадая в глубокий транс получали галлюциногенные эффект.
- ГалА,- воскликнул Дали,- как она могла?
- ГалА ведьма,- усмехнулся голос,- женщина вампир с безупречным телом! Мне ее любезно одолжил Мессир, она служанка из его свиты, а я послал её к тебе. Её настоящее имя Гелла, а в твоём мире она превратилась в ГалА. О ней говорят: «Чертовски хороша и дьявольски привлекательна»! Но, давай по порядку. Помнишь год, когда ты написал картину «Священное сердце» на которой написал: «Иногда, ради удовольствия, я плюю на портрет моей матери»?
- Конечно помню,- ответил Дали,- я написал ее в 1929 году.
- Вот именно,- сказал голос,- в 29 году. Но, в отличии от нашего отца, мы с тобой знаем, что, на самом деле, ты плюешь не на нашу мать, а на мою могилу, ведь так?
- Ну,- замялся Сальвадор,- так.
- Ты всю жизнь меня ненавидишь,- вздохнул голос,- а после этой надписи я принял решение и послал к тебе ведьму. В каком году и при каких обстоятельствах ты познакомился с ГалА, помнишь?
- Летом 1929 года, в каталонской деревне Кадакес,- пробормотал Дали,- на вечеринке, куда она пришла со своим мужем поэтом Полем Элюаром и на одной из первых прогулок, вдруг, прошептала мне: «Мой мальчик, теперь мы никогда не расстанемся. Скоро вы поймёте, что я жду от вас».
- Вот,- усмехнулся голос,- работа настоящей ведьмы. Кем ты был до встречи с ней - тихий, комплексованный, скромный девственник. Ведь до 25 лет ты даже не познал женщину! И все мужское, которое появилось в тебе после знакомства с ней - это не ты, это «Я». До встречи с ГалА, твоей музой и вдохновительницей, экстравагантность и «творческое безумие» не имели осмысленности и именно она внесла эту осознанность в твою пресную жизнь. ГалА - значит «празднество»! Она стала твоей любовницей, моделью, нянькой, секретарем, менеджером, она держала тебя под постоянным контролем и творческим прессом, благодаря ей ты стал символом эпохи, это именно она сформировала империю вокруг твоего имени, без неё твой талант пропал бы в безвестности. Вспомни, как ее ненавидел наш отец, сестра, все окружающие тебя люди. Она полностью поглотила тебя, подчинила себе и изолировала от всех близких людей.
Идеальная ведьма! У неё был только один недостаток - от неё исходил запах серы, но, ты был так увлечён ею, что ничего не замечал, тем более, в то время ты пользовался своим знаменитым - «парфюмом из клея», состоящего из рыбьих голов, козлиных экскрементов и нескольких капель лавандового масла и твое экстравагантное «чудесное» изобретение отбивало любые запахи. Хотя, очень скоро, на твои деньги она стала пользоваться таким парфюмом, что пахла не хуже английской королевы. ГалА прекрасно справлялась с заданием, всегда железной рукой правила тобой и твоим искусством, с ней ты стал сюрреалистом и знаменитым художником.
- Да, это так,- промямлил Дали,- но мое искусство…..
- Наше искусство! - резко одернул его голос,- это НАШЕ с тобой искусство! Это «Я» через ГалА внедрился в тебя и это «Я» тот самый экстравагантный, сумасбродный, непредсказуемый, эпатажный, сумасшедший художник, которого знает мир. И когда ты кричишь: «Сюрреализм - это я» - это кричишь не ты, это «Я» кричу! Это «Я» твоей кистью пишу картины, это «Я» твоими руками леплю статуи, это «Я» твоими устами говорю глупости и это «Я» совершаю непредсказуемые, нелепые, сумасбродные поступки, а ты остаёшься тем самым стеснительным, зажатым и беспомощным ребёнком, боящийся кузнечиков и муравьев. Поэтому во время работы ты никого не принимаешь, выгоняешь любого пришедшего к тебе и боишься, что люди увидят тебя, тебя настоящего. Не сумасшедшего сумасброда, не оригинала - сюрреалиста, не безбашенного эксцентричного индивидуума, потрясающего общество своим неординарным поведением граничащей со странностями и отвергающим банальность, а жалкого, беспомощного и стеснительного человека. Без эпатажа, который тебе даю «Я» - ты никто!
Потрясённый Сальвадор молча сидел, обхватив голову руками.
- Теперь поговорим о картине,- продолжил голос….
- Я вынужден прервать ваш диалог,- неожиданно материализовался Мессир,- дальше мое дело.
Наступила тишина.
- ГалА, дорогая,- Дали возбужденно обнял жену,- ч-т-о я
т-е-б-е ра-сс- ка-жу,- запел он и положил ей на плечи руки,- да ты оказывается ведьма! - он громко рассмеялся,- почему я узнаю об этом последний?
- Да, ведьма и что, я должна на каждом углу кричать что я ведьма? - улыбнулась женщина. Салик(так, очень по-русски, она ласкательно звала Сальвадора дома), ты чего так светишься?
- Две причины, две причины,- кружил по комнате Дали,- нет,- он остановился и сделав пальцами рога, попытался забодать жену,- даже целых три!
Он встал в театральную позу и громогласно заявил:
Первая - я люблю свою жену!
Вторая - я приступаю к написанию картины «Тайная вечеря»!
Третья - удивительный сон!
- Давай по-порядку,- улыбнулась ГалА,- иначе не разберёмся, ты слишком возбуждён. Итак,- она встала с кресла,- первую причину можем упустить, здесь ничего нового и мы это уже не раз обсуждали. По поводу второй - у тебя что, уже сформировался сюжет и ты решил, что будешь писать? И последнее - сон! Почему тебя так возбудил какой-то сон? Это что-то новое!
- Это не какой-то сон,- Сальвадор сделал круглые глаза,- это вещий сон! Грандиозный! По-ра-зи-те-ль-ный!! Садись,- он обнял жену и усадил в кресло,- я тебе сейчас расскажу.
Началось с того, что я спал…
- Ну, это как раз понятно,- опять улыбнулась жена,- Салик, не играй. Зрителей нет, так что прекрати играть оригинала, просто расскажи.
- Ты не понимаешь, глупая женщина,- он взял ГалА за руки,- ко мне приходил сам Сатана! Ну, мы с ним обсудили кое-какие вопросы,- посмотрев в потолок, он сделал вид что вспоминает,- и должен сказать, он мне очень понравился, весьма интересная и импозантная личность, но, главное, главное было потом,- он плюхнулся в кресло и замолчал.
- Или ты будешь рассказывать, или я иду на маникюр,- жена сделала вид, что встаёт с кресла.
- Какой маникюр,- взревел Дали,- ГалА! Ты лучше послушай,- он возбужденно вздохнул, - через НЕГО я общался с моим покойным братом, ты понимаешь, с братом, причём весьма долго. Кстати,- скривил рожу Сальвадор,- это брат мне сказал, что ты ведьма и это он подослал тебя ко мне.
- Ну, эти глупости ты можешь упустить,- спокойно сказала жена,- расскажи главное.
Волнуясь, сбиваясь и перескакивая с одной мысли на другую, Дали рассказал свой сон.
- Да, очень интересно,- задумалась ГалА,- думаю, это переутомление, ты много сил и нервов отдал своей последней работе «Распятие. Гиперкубическое тело».
Сенсационная картина. Со слов Дали - «Взрывающийся Христос, ядерный и гиперкубический - первая картина написанная в классической технике и по академической формуле, но на самом деле, состоящая из кубических элементов».
На вопрос журналиста: - Что вы хотели сказать изображением «взрывающегося Христа», Дали ответил:
«Я не знаю что я пишу. Сначала у меня возникает идея, а объяснение приходит потом».
- Согласен, я много работал,- Дали опять сел в кресло,- картина сложная и Иисус взял у меня много сил. Но, я продолжу эту тему в «Тайной вечере» и ОН,- Сальвадор поднял кверху палец и наклонившись к ГалА, тихо сказал,- сегодня ночью дал мне идею и подсказал сюжет картины.
Да-да-да,- запел Дали и закрутил усы кверху, - все хорошие идеи мне приходят во сне, теперь я знаю, что писать,… ля-ля,- он закружился в танце,- это будет шедевр,- он подхватил жену, поднял ее с кресла и опять запел,- шедевр, шедевр!! Я гениален, я гениален!!! Я Дали, я Дали!!
- Тебе надо расслабиться,- вздохнула ГалА,- поэтому сегодня вечером мы идём в театр. А пока,- жена освободилась от объятий,- подожди-ка немного,- и вышла.
Через несколько минут она вернулась с подносом, на котором стояли два бокала с вином.
- Все, дорогой, забудь,- один бокал она протянула мужу, другой взяла себе,- все это глупости,- она поцеловала Сальвадора в лоб,- ты просто устал и нужно восстановить силы. Ну, за здоровье гения!- она подняла бокал,- «Prosit»! Они чокнулись и выпили. Через несколько минут у Дали закружилась голова и он провалился в глубокий сон.
Перед Сальвадором в кресле сидел Мессир.
- И так,- обратился он к художнику,- теперь о картине. Вы с братом написали гениальную работу и она вас прославит.
- Как написал? - хриплым голосом прошептал художник,- что написал? Уже написал? Мы с Вами только вчера обсуждали картину, а сегодня уже написал? Как это возможно? И причём здесь брат?- облизывая сухие губы, в отчаянии бормотал Дали.
- Послушайте, Мастер!- улыбнулся Мессир,- течение времени в наших измерениях разное. Если в вашем мире 100 лет, то есть, один век, считается значительным отрезком, в нашем - это мгновение! Здесь не бывает вчера, все происходит сегодня…
- И что значит «причём здесь брат»?- раздался сверху голос,- ты что, забыл, что мы с тобой одно целое? Ты пишешь картины, «Я» через ГалА их рекламирую, создаю твой эпатаж, формирую твой имидж гения, что позволяет продавать НАШИ картины, приносящие тебе, кстати, очень неплохой доход. Деньги ты можешь оставлять себе, здесь они мне не нужны, но СЛАВА - это на двоих! Я такой же Сальвадор Дали!
- Так что? - простонал художник,- я никогда от тебя не отделюсь, всю жизнь ты будешь вторым «Я» и моим проклятием?
- Нет, синьор художник,- вмешался в разговор Мессир,- не всю жизнь вы будете одним целым. Вас с братом разделит огонь и это произойдёт к концу вашей жизни.
- «Огонь разделит нас, - раздался голос брата,- только огонь»!
После смерти жены, Дали полностью перебрался жить в замок Пуболь и спал в спальне покойной супруги на её кровати. 30 августа 1984 года ночью начался пожар, художник едва не сгорел заживо и получив значительные ожоги чудом выжил, превратившись с тех пор в нервно брюзжащего старика, обычного, ординарного человека, кем он и был по своей природе.
- Сбылась мечта всей твоей жизни избавиться от меня и «получить право на свою смерть»,- услышал он голос брата,- ты получил это право! Я, Дали-старший вышел из тебя, Дали-младшего. Теперь ты свободен и получил то, о чем мечтал всю жизнь -
«Ты убил МЕНЯ и получил право на СВОЮ смерть»!
- И так, продолжим,- Мессир оперся на шпагу,- вот уже более 500 лет, начиная с эпохи Возрождения и до настоящего времени, я слежу за работами выдающихся художников и вы тоже вошли в этот список,- он посмотрел на Дали и кивнул смущенному художнику головой.
- Суть моего исследования, заключалось не столько в оценке сотворенных шедевров (пусть их оценивает благодарное человечество), сколько увидеть в вас простых людей, со всеми присущими человеку слабостями, пороками, капризами. Мне интересна сама жизнь, какие делаете ошибки, что отличает вас от обычных обывателей и в чем природа гениальности.
Уже не в силах поражаться, Сальвадор сидел и не дыша слушал.
- А сейчас,- Мессир встал с кресла,- я хочу побывать в вашей картине «Тайная вечеря». Кажется, это у вас называется - «Перформанс»?
- Как побывать в картине?- пробормотал поражённый Сальвадор,- как это «ЗАЙТИ??» в картину, да еще к тому-же еще не написанную? Как это возможно?!
- Маэстро! - Мессир посмотрел на художника,- для меня не существует ничего невозможного и достаточно того, что картина существует в вашей голове,- и он взмахнул плащом.
- Куда ты привёл меня, дедушка? - спросил мальчик лет семи,- он с интересом смотрел по сторонам,- вау, сколько здесь картин.
- Это национальная галерея искусства,- тихо ответил пожилой мужчина, сжимая в одной руке трость, в другой руку ребёнка,- американский публичный художественный музей Вашингтона, который входит в десятку самых посещаемых художественных музеев мира. Здесь представлены картины очень многих знаменитых художников,- и он увлёк ребенка вглубь зала,- пойдем, я хочу показать тебе одну из моих любимых. Вот,- они остановились возле огромного полотна,- это «Тайная вечеря» Сальвадора Дали. Смотри внимательно, не торопись,- он указал тростью на картину,- потом скажешь своё мнение.
- Вы думаете, что такой малыш сможет разобраться в работе самого Дали? - пожилая пара остановилась рядом с ними,- он же ещё слишком мал,- улыбнулся мужчина.
- Уже сколько лет знаменитые искусствоведы бьются над разгадкой этой картины,- добавила его жена,- а вы хотите что-то от ребёнка.
- А вы знаете,- дедушка погладил по голове внука и повернулся к ним,- что, о своих работах сказал сам художник: «Не нужно понимать Сальвадора Дали. Сальвадор Дали сам не понимает Сальвадора Дали».
Каждый зритель видит Сальвадора Дали по своему,- улыбнулся он,- и у него формируется своё мнение. «Тайная вечеря» вполне может быть не просто картиной на тему, а сном на тему, фантазией, гипотезой, чем угодно ещё. Этот сюжет вполне мог ему присниться и, между прочим, сам Дали говорил: «Сон- это проявление неосязаемого». А дети по своему трактуют связь сна с реальностью, поэтому мне очень интересно узнать впечатление ребёнка от этой картины. Как знать, может в его видении откроется что-то новое в прочтении этой работы.
- Ну, ну, желаем успеха,- мужчина пожал плечами и они пошли дальше.
- Деда, а почему эти дяди сидят с опущенными головами?- с интересом разглядывая картину спросил малыш спустя несколько минут,- они что, провинились в чем-то и им за это стыдно?
- И так, Мастер,- Мессир посмотрел на Сальвадора,- займите, как написано на картине, ваше место в центре стола,- и указал шпагой.
Совершенно обалдевший Дали послушно исполнил.
- Ну, ну, Маэстро! - Мессир сел в неизвестно откуда появившееся кресло,- у вас впереди «Тайная вечеря», а вы так напряжены.
Он махнул краем плаща и в зале появилась….. обнаженная ГалА, держа в одной руке кружку с вином, в другой кусок хлеба. Дали оцепенел, у него потемнело в глазах и закружилась голова. ГалА подошла к столу, поставила перед ним на стол вино и хлеб, улыбнулась и молча встала за креслом хозяина.
- Выпейте эту настойку, Мастер,- кивнул головой Мессир,- это Кикемон, древнегреческий напиток. Моя служанка Гелла его прекрасно готовит. Когда вы успокоитесь мы сможем продолжать.
Сальвадор послушно выпил, сразу почувствовал тепло, ему стало спокойно и вид обнаженной жены его уже не удивлял.
- И так,- Мессир поднял шпагу,- будем знакомиться с вашими гостями.
По обе стороны от Дали, склонив головы, сидели по пять фигур в белых одеждах, ещё двое стояли перед столом на коленях, лиц видно не было.
Увидя гостей Сальвадор нисколько не удивился.
- Уважаемый Мастер! - Мессир встал,- ваша картина гениальна и займёт своё заслуженное место в одном из лучшем музее мира, ей будут восхищаться миллионы людей и она будет стоить огромные деньги. Её будут обсуждать, критиковать, исследовать и многочисленные специалисты-искусствоведы будут спорить между собой - почему автор закрыл лица апостолов и кого таким образом он скрывает?
Мессир подошел к столу и продолжил,- оставим будущих зрителей в неведении, пусть каждый из них решает по-своему, а у нас сегодня… «Тайная вечеря».
Он поднял шпагу, прошелестел легкий ветерок и немного запахло серой.
- Простите, Мастер,- Мессир посмотрел на Сальвадора,- но чтобы разобраться во всем, мне пришлось проникнуть в ваше подсознание и понять, чьи образы возникали у вас в голове при работе над этой картиной. Только я вас предупреждаю,- он вздохнул,- воспринимайте все спокойно, ничему не удивляйтесь и,- он поднял палец кверху,- никаких громогласных эмоций.
- Понятно,- ответил Дали.
- Мы всё поняли,- добавил голос сверху.
- Итак, господин художник, позвольте реализовать ваши мысли и познакомимся с гостями,- и Мессир взмахнул плащом.
Человек, сидящий справа от Сальвадора, поднял голову.
- Леонардо да Винчи! - воскликнул Дали,- не может быть, это вы?
- Я просил ничему не удивляться,- нахмурился сидящий в кресле Мессир,- иначе мне придётся прекратить это действо.
- Простите Мессир,- художник наклонил голову,- это больше не повториться.
- К вашим услугам,- да Винчи кивнул головой,- польщен, что вы думали обо мне при написании картины. Интересная тема, не правда ли? - он вздохнул,- и хотя моя «Тайная вечеря» несколько отличается от современной версии,- художник улыбнулся,- работа очень впечатляет.
- Рафаэль Санти,- встал молодой человек и тряхнул красивой шевелюрой,- я рад находиться в такой авторитетной компании. Но, почему я здесь, синьоры?
- Я обожаю ваше творчество,- воскликнул Дали,- восхищаюсь верностью к вашей возлюбленной Форнарине, простой дочери пекаря, которую вы увековечили в многочисленных образах Мадонны.
- Позвольте выразить своё почтение,- сидящий рядом медленно поднял голову,- Боттичелли,- рад нашему знакомству. Чем обязан присутствию моей скромной персоны в ваших грёзах?
- Ах, не скромничайте, Сандро,- улыбнулся Дали,- меня впечатлила ваша верность и преданность к единственной любимой женщине в вашей жизни, Симонетте Веспуччи, причём, с которой вы даже не были близки.
- А чем впечатлил вас я?- пожилой мужчина поднял седую голову,- я, Буонаротти,- он близоруко прищурил глаза.
- Деньги и каторжный труд,- ответил Сальвадор,- мы с вами очень похожи, синьор Микеланджело. Мы самые богатые художники своего времени, но искусство нас интересует больше денег, поэтому мы всю жизнь работаем как рабы на галерах.
- Рембрандт,- улыбнулся следующий,- ван Рейн Рембрандт, голландская школа. Счастлив находиться здесь, среди великих флорентийских мастеров. Позвольте спросить, кому я этим обязан?
- Меня всегда восхищал ваш особый, динамичный стиль написания групповых портретов,- Сальвадор прижал руку к сердцу и чуть наклонился, - и ваши персонажи выглядят не истуканами, как у других мастеров, а живыми людьми. Вы нашли свой путь в изобразительном искусстве, я считаю это серьезным вкладом и очень это ценю.
- Ну, а я, черт меня побери,- подскочил лохматый молодой человек,- интересно, чем восхитил вас я, Микеланджело Миризи да Караваджо?
- Синьор Миризи да Караваджо! - строго окликнул его Мессир,- успокойтесь и не упоминайте моё имя, тем более, что вы и так уже у меня. Вы здесь находитесь не физически, а в сознании синьора Дали,- он повернулся к Сальвадору,- и надеюсь он объяснит нам причину вашего присутствия на «Тайной вечере».
- Я очень похож на вас, синьор Караваджо,- вздохнул художник,- такой же хулиган и бунтарь.
- Протестую! Не ты, брат мой, хулиган и бунтарь,- раздался голос сверху,- а «Я». По жизни ты скромный и неуверенный в себе человек, а эпатаж - это маска, которую «Я» надел на тебя.
- Это не место для ссор,- строго сказал Мессир,- продолжайте Мастер и давайте посмотрим на сидящих слева от вас.
- Иероним Босх,- подняв голову, представился седой мужчина в старомодном чепчике,- нидерландский потомственный художник периода северного Возрождения.
- Я очень рад видеть на нашей «Тайной вечере» основоположника сюрреализма мениэра (господин голл.) Босха,- улыбнулся Дали,- и считаю вас своим учителем.
- Херрер! (господа норв.), - поднял голову следующий,- позвольте представиться Эдвард Мунк и настороженно оглянулся,- я реально не понимаю….
- Эдвард! - поднял руку Дали,- позвольте объяснить. Только за одну картину «Крик» вас можно признать гением. Столько экспрессии, отчаяния и достоверности я не встречал ни в одной картине и вы находитесь здесь совершенно заслуженно.
- Господа! - интересный мужчина средних лет с зелёным носом, поднял голову,- вы собственно кто? - он покрутил головой,- и что я здесь делаю?
- Михаил Врубель! - улыбнулся Дали,- русский соплеменник ГалА, моей жены, и как все русские, человек большой души, бессребреник, гуляка, автор «Демониады», где изобразил себя грустным Демоном, духом, который нигде не может найти покоя и это портрет его собственной души. Большой оригинал, даже тут покрасил себе нос зелёной краской! Вы мой гость, Михаил.
- Позвольте представиться Жан-Франсуа Милле,- крупный бородатый мужчина поклонился,- француз, художник, основатель барбизонской школы искусств(группа французских художников-пейзажистов).
- Как я рад видеть вас, месье Милле,- расплылся в улыбке Дали,- в детстве, репродукция вашей знаменитой картины «Анжелюс» висела над моей кроватью и я очень любил перед сном рассматривать её. Меня никогда не покидало чувство, что какие-то детали в вашей картине были переписаны, не так ли месье автор? Я всегда мечтал познакомиться с вами.
Милле кивнул головой и ничего не сказав, сел.
- Винсент Ван Гог,- сказал один.
- Поль Гоген,- кивнул головой второй.
Стоявшие перед столом мужчины встали с колен.
- Друзья постимпрессионисты! - широко улыбнулся Дали,- я очень рад видеть вас здесь. У нас похожее видение мира и мне близко ваше творчество, но, зная ваши характеры и некоторые разногласия,- он посмотрел на перевязанное ухо Ван Гога и улыбнулся,- во избежание возможного конфликта, я не рискнул посадил вас рядом.
- И так господа,- Мессир встал с кресла,- знакомство состоялось, сейчас моя помощница Гелла и Петрос, слуга господина Босха, угостят вас настойкой Кикемон и вы можете пообщаться между собой, после чего вы навечно займёте свои места на картине сеньора Дали «Тайная вечеря».
- Синьор Дали,- Боттичелли подошел к Сальвадору,- не подскажите мне, что это за Братство прерафаэлитов?
- Это английское сообщество художников и поэтов 19 века,- удивленно поднял брови Дали, суть которого духовное родство с флорентийский художниками эпохи Возрождения, то есть художниками «до Рафаэля».
- И при чем здесь я?- обиженно спросил подошедший Рафаэль,- что значит «до Рафаэля»? Я что, какой-то этап в мировом изобразительном искусстве?
- Ох,- вздохнул Сандро,- я не знаю, что означает «до» или «после», но дело в том, что, как художник, я был забыт человечеством более чем на 300 лет, а своим воскрешением я обязан члену этого Братства, какому-то художнику Эдварду Коли Берн-Джонсу, с которым я, к сожалению, даже не знаком.
- Вам повезло, коллега,- вздохнул подошедший да Винчи,- вам хоть художник помог, а я своей знаменитостью обязан какому-то стекольщику.
- Как стекольщику? - поразился стоящий рядом Рембрандт и отпив из кружки, посмотрел на Леонардо,- какому стекольщику?
- Извольте, расскажу,- да Винчи отпил из кружки.
- Где только не побывала моя «Мона Лиза»,- махнул он рукой,- сначала у моего ученика Франческо Мельци, потом у короля Франции Франсуа, после него украшала «Золотую комнату» Анны Австрийской, затем у Наполеона и наконец в 1802 году попала в Лувр. Ну, картина как картина, висела себе в музее, но, в 1911 году какой-то стекольщик Винченцо Перуджиа, украл её из музея. Похититель признался,- Леонардо развёл руками,- что «он похитил картину потому, что влюбился в улыбку «Джоконды», которая напоминала ему улыбку его подруги детства»!
Как вам это нравиться, синьоры,- он пожал плечами,- «напоминала ему улыбку его подруги»,- огорчённо повторил он.
- Через два года, когда «Джоконду» все-таки нашли, эксперты, вдруг, стали её тщательно изучать и обнаружили, что картина написана с применением изобретённой мною особой техники «Сфумато», такого специфического принципа рассеивания, что приводит к эффекту отсутствия четких границ между предметами. Эксперты признали картину шедевром и сейчас она является самой дорогой картиной в мире. Спасибо вам, синьор стекольщик,- он отхлебнул из кружки и низко поклонился,- вам и вашей подруге детства! Большое спасибо от старика да Винчи!
Все заулыбались.
- Господа, господа,- воскликнул Рембрандт,- позвольте мне тоже пару слов.
- Извольте Маэстро,- сказал Дали,- для этого мы здесь и собрались.
- Господа, скажите,- спросил художник,- вам знакома моя работа «Выступление стрелковой роты капитана Франца Кока и лейтенанта Вилена ван Рёитенбюрга»?
- Ну, как же Мастер,- ответил за всех Дали,- кто же не знает вашу знаменитую картину. Только позвольте уточнить, Маэстро,- она ведь сейчас называется по-другому, «Ночной дозор», не правда ли?
- Вот именно, «Ночной дозор»,- вздохнул Рембрандт, - ночной! А ведь я писал её днём и она наполнена светом, игрой теней, оттенков и никакого отношения к ночи не имеет.
- Как же так? - удивленно спросил подошедший Микеланджело,- тогда почему такое название, при чем здесь ночь?
- По-том-ки,- по слогам, огорчённо ответил Рембрандт,- через много лет после моей смерти, её так назвали потомки. Дело в том, что картина долго висела в залах с печным отоплением, которые освещались сальными свечами и из-за копоти она сильно потемнела. Поэтому решили, что это ночное время суток, а название, данное мною, слишком длинное и трудно произносимое, поэтому картину переименовали в «Ночной дозор». Через много лет её реставрировали, сняли толстый слой копоти и увидели, что все изображённое на ней происходит днём, Но, новое название прижилось,- он огорчённо вздохнул,- и переименовывать картину уже не стали.
- Да хватит жаловаться, синьоры,- Караваджо поднял кружку,- давайте лучше выпьем. Картины, картины,- он облизнул губы,- а скажите нам любезный,- он обратился к Боттичелли,- сколько своих картин, под влиянием бредовых идей вашего духовного отца монаха Джироламо Савонаролы, вы бросили в огонь «Костров тщеславия»? И сколько произведений искусства и других «излишеств» там были сожжены? Этих картин вам не жалко?
- Да,- огорчённо ответил Сандро,- и это было, но, время было такое.
- У стариков всегда «время было такое»,- рассмеялся Караваджо и обнял Ван Гога.
- Брюзжат старики,- он скривил рот,- а у нас, молодых, другие интересы, пойдем пошепчемся,- и потащил его в сторону.
Гоген увязался за ними.
- Ну, и что, по-вашему, я должен был делать с этими деньгами? - голос Микеланджело был раздражённый,- что из того, что я самый богатый художник своего времени, мне что, жрать эти деньги? Женщины меня никогда не интересовали,- он скривил рот,- в еде неразборчив, да и времени не было на долгие трапезы, краски мне растирал слуга, ну, разве что кисти покупать! Но, на это миллионы не нужны,- он раздраженно высморкался,- так что эти деньги были в радость только моим наследникам.
- Ну, а ездить, путешествовать,- вставил Дали,- набираться впечатлений…
- Не было у меня времени путешествовать,- махнул рукой Микеланджело,- дело надо было делать, картины писать, фрески, скульптуры. Я всегда был очень занят, даже одежду неделями забывал менять и очень обидно, когда некоторые ваши современники утверждают, что, мол, я один не мог успеть так много сделать и приглашал других мастеров, которые работали на меня за деньги. Очень, знаете ли, обидно это слышать.
-И не только это,- вклинился Рафаэль,- а как они залезают в нашу постель? Обо мне говорят, что я умер во время секса с моей возлюбленной Форнариной. С тех пор, про тех кто умер во время любовных утех, говорят: «Умер как Рафаэль»! Можно подумать, что это единственное, чем я прославился в своей жизни и что после меня больше ничего не осталось в истории человечества. А лекарей, которые лечили меня кровопусканием и выпустили из меня всю кровь, никто не упоминает.
- Успокойтесь, синьор Санти,- Дали положил свою руку художнику на плечо,- сегодня и обо мне так говорят. Зная, как вы любили свою женщину, для скольких шедевров она служила вашей моделью и вдохновлённый вашей картиной «Форнарина», назло злопыхателям я написал портрет моей любимой женщины и модели, который назвал «Галарина». В надписи на этом холсте, я даже имитировал ваш почерк, которым вы подписали свою картину. Как мне кажется, наши возлюбленные во многом похожи.
- Синьор Дали! - к ним подошел Милле,- вы хотели поговорить о моей картине «Анжелюс»?
- О да, Мастер,- Сальвадор кивнул головой,- давайте отойдём. Понимаете,- он взял художника под руку,- меня с детства волновала ваша картина и я очень рад, что мне предоставилась возможность узнать подробности непосредственно у автора. Скажите, что заставило вас переписать картину и изменить сюжет? Я всегда интуитивно чуял смерть в этой картине и думал, не слишком ли печальны лица крестьян для повседневной вечерней молитвы? Такие лица я видел у моих родителей, скорбящих над могилой их сына, моего брата.
- Да,- улыбнулся Жан-Франсуа,- вы правы, мне пришлось кое что изменить. В оригинале, молодые родители скорбят и читают молитву над гробиком их ребёнка. Но, картина плохо продавалась и чтобы исправить ситуацию, мне пришлось изменить сюжет полотна на более оптимистичный. Я зарисовал гроб, но не изменил фигуры и лица персонажей,- вздохнул он,- поэтому картина продолжала излучать грусть. У меня не было другого выхода,- он покачал головой, я был очень беден и мне нужно было продать картину. Я даже стал героем рассказа знаменитого писателя Марка Твена,- он улыбнулся,- в его рассказе «Живой или умер?»
(Группа художников, устав от нищеты, решили разрекламировать, а затем инсценировать смерть одного из них, чтобы поднять цены на его картины. Выбор пал на Франсуа Милле, который «после тяжелой и продолжительной болезни умер», правда потом сам нёс «свой» гроб. Цены на его картины резко подскочили, что позволило ему получить за свои произведения реальную цену при жизни).
«Анжелюс» в переводе означает «Ангел Господен». На картине изображены крестьянин и его жена, склонившие головы в вечерней молитве на фоне последних лучей заходящего солнца. Такая молитва читается католиками три раза в день.
- А знаете, синьор Милле,- рассмеялся Дали,- я был настолько настойчив, что заставил администрацию Лувра, где висит ваша картина, сделать рентгенограмму холста и результаты показали, что первоначальный сюжет был другим. Но сейчас я доволен, так как получил разъяснения самого автора.
- А я говорю этому дураку Пиррола,- Караваджо скривил рожу,- ты хоть и капитан полиции, а полный идиот. Говорю тебе, есть у меня разрешение на ношение оружия, сам губернатор Рима мне его дал, правда, только устное. А он мне в морду, бац,- Меризи и стоящие вокруг него слушатели рассмеялись,- и, по правде сказать, был прав. Разрешения у меня отродясь не было, да и с губернатором я никогда не встречался. А ещё, ещё,- замахал он руками,- был у меня скандал с хозяйкой, у которой я снимал квартиру. Ей, видите ли не понравилось, что я раздолбал потолок в её комнате. Я ей говорю: - Дура! А как мне получить луч солнечного света для моей Камеры-обскура? Ты мне светить будешь? - расхохотался он,- да тебе люди потом будут платить деньги, чтобы посмотреть на эту дыру, только потому, что её сделал такой великий человек как я! Не понимает, тупая баба!
Все с удовольствием слушали балагура Караваджо, много смеялись.
- Да брось ты, «другое было время»,- передразнил он Ван Гога,- ну какое другое? Вот у вас артишоки в кабаках подают? Вот видишь,- обрадовался он, видя утвердительный кивок Гогена,- есть артишоки. А на каком масле готовят, на сливочном?- он причмокнул языком,- эх жаль, что здесь не жрут, а то помню, я на сливочном очень любил.
- Господа! У вас весело, вы позвольте присоединиться?- к ним подошел импозантный мужчина, в коротких бархатных штанах ядовито фиолетового цвета с застежками под коленями, на ногах красовались белые чулки и вычурные штиблеты. Нос был покрашен зеленой краской.
- Мужик!- оторопел Караваджо,- ты кто? Ты откуда такой «красивый»?
- Врубель,- представился подошедший,- русский, мастер символизма, футурист, автор и создатель «демонического цикла»,- он запнулся и вдруг воскликнул,- господа, да художник я, художник!
- Мы все здесь художники,- сказал Гоген,- очень приятно. Но зачем, позвольте спросить, вы выкрасили нос в зелёный цвет? - он немного скривился,- да и ваше одеяние выглядит несколько странно.
- Видите ли, господин хороший,- нисколько не смутившись ответил Врубель,- мужчины должны красить свои носы в зависимости от характера и темперамента. Одному подойдёт желтый, другому синий или желтый, кому-то лиловый. Мне, например, идет зелёный. Это очень красиво.
- Таких как ты,- пожал плечами Караваджо,- у нас называют «Венецианцы».
- Вы прямо король эпатажа,- улыбнулся Ван Гог,- у футуристов от зависти носы без краски позеленели бы.
- Вы правы, уважаемый,- Врубель разгладил усы,- в искусстве эпатажа я опередил футуристов и они, кстати, у меня учились.
- Нам все равно, чему ты там учил каких-то футуристов,- махнув рукой, сказал Караваджо и повернулся к Ван Гогу,- я слышал ты помер в 37 лет? Чего так рано, дуэль? Я и то в 38, но это когда было. А почему у тебя ухо забинтовано, что, ушная болезнь? Понимаю,- поморщился он,- это лекари тебя своими порошками доконали и до смерти довели,- вздохнул он,- они это могут, только попади к ним в руки!
- Голова его доконала,- рассмеялся Гоген,- чуть и меня, заодно. Застрелился он, покончил с собой,- и отступив от приятеля на шаг, добавил,- у-у-у…,- и помахал ему кулаком,- алкоголик чертов, любитель «Абсента»!
- Застрелился?- поразился Караваджо,- что дама сердца изменила? Ну, ты даёшь,- затрещал он,- из Аркебузы или Арбалета? Помер сразу, или мучился?
- Абсент?- поднял брови Врубель,- этот напиток вызывает галлюцинации и не контролируемую агрессию. Это я точно знаю, сам баловался в молодости.
- Вот именно,- возмутился Гоген,- на меня, на своего друга, с бритвой бросался,- он с опаской посмотрел на угрюмо сопевшего Ван Гога,- а потом сам себе ухо отрезал.
- Отрезал себе ухо?- округлил глаза Караваджо,- но, зачем?
- А, что у алкоголика спрашивать?- отступив ещё на шаг сказал Поль,- залился абсентом, у него начались галлюцинации, вот он и отхапал себе ухо, а потом, зачем-то отнёс этот обрезок знакомой проститутке Рошель и сказал, чтобы она его сохранила. Она, от страха, упала в обморок, а его забрала полиция и отвезла в психбольницу. Лучше бы ты свою крайнюю плоть отрезал,- подавился хохотом Гоген,- так евреи делают. А потом намалевал бы на картине не свою рыжую морду с трубкой и повязкой на ухе, а то, что пониже отрезал. Вот бы картина продалась бы!
- Да я тебя,- Ван Гог замахнулся кулаком на приятеля,- прибью! Ты забыл, как сам хотел покончить с собой? - прошипел он,- как мышьяк глотал, но взял слишком большую дозу и только рвота спасла тебя. Ладно, я к абсенту пристрастился, а ты себе морфий колол. Не зря после твоей смерти от сердечного приступа, возле кровати нашли пустую ампулу. Что, передоз?
- Ах ты одноухий,- Гоген подскочил к Ван Гогу….
- Эй, эй,- Караваджо встал между ними,- не напрягайтесь приятели. Я сам люблю драки, но у вас ничего не получиться, здесь дуэли невозможны, видите,- вздохнул он,- у меня даже шпаги нет. Не забывайте, что мы духи, просто воздух, так что успокойтесь. Слушайте, мужики,- он взлохматил волосы,- а из какого века вы будете? Из 19-го,- услышав ответ Гогена, он покачал головой,- странный какой-то у вас век, беспокойный. Пьёте абсент, уши себе отрезаете, кончаете жизнь самоубийством, носы красите, карнавальные одежды носите, наркотики принимаете! Может вы сумасшедшие, а? Вон, ещё один идёт,- он указал на приближавшегося к ним высокого мужчину, прижимавшего руки к ушам и периодически открывавшим рот в беззвучном крике.
- Чего это он?- удивленно спросил Врубель,- может голова болит.
- Думай, что говоришь,- скривился Караваджо,- он давно умер, он сейчас дух. У духа голова болит?
- Друзья мои,- к ним подошел Дали,- я смотрю у вас тут весело и надеюсь, вы подружились. О! - он махнул рукой,-
херрер Мунк, идите к нам, мы ждём вас.
- Почему он держится за голову и кривит рот будто кричит?-испуганно спросил Врубель и потёр свой зелёный нос,- он что, чего-то боится?
- Он настолько глубоко погрузился в свою картину «Крик»,- ответил Дали,- что не может выйти из образа. Эта тема глубоко личная и связана с какими-то тяжелыми воспоминаниями.
- Эдвард! - мягко сказал Сальвадор,- расскажите, что вас связывает с сюжетом картины и так тревожит? Мы ваши коллеги, поймём и постараемся помочь. Выпейте настойки,- он подал художнику кружку,- и расскажите о ваших тревогах.
- Понимаете,- Мунк машинально выпил и посмотрел на окружающих,- некоторые полагают, что художник чувствует весь ужас надвигающейся на мир катастрофы и моя картина,- он опять отхлебнул из кружки,- как бы «иллюстрация частного ада оторванности от мира, который испытывает человек с синдромом деперсонализации и дереализации».
- О чем он говорит? - шёпотом спросил Караваджо у Дали,- я решительно ничего не понимаю.
- Давайте послушаем,- так же шепотом ответил Сальвадор,- потом разберёмся, а сейчас не надо его расстраивать.
- А-а-а…,- Караваджо пожал плечами,- ясно. Ну и век!- покачал он головой и замолчал.
- Для пейзажа, куда я поместил испуганную фигуру,- продолжил Мунк,- я выбрал вид на Осло-фьорд с холма Экеберг, где я жил с детства, и этот деревянный настил с перилами вдоль обрыва был моим обычным местом прогулок. Там постоянно слышались крики, доносившиеся из расположенной неподалёку главной скотобойни Осло и лечебницы для душевнобольных,- вздохнул он,- где находилась моя младшая сестра Лаура. Ветер часто приносил на обрыв холма крики пациентов лечебницы, наслаивающийся на стоны забиваемых животных и все называли их «невыносимыми».
Он обхватил голову руками, замолчал и его рот опять искривился в беззвучном крике.
- Нашему другу нужно побыть одному,- покачал головой Дали,- пойдем друзья, не будем мешать, сейчас мы ему не поможем.
- Слушай, алкоголик,- Караваджо взял за рукав Ван Гога,- а что он там говорил такое, какая-то «дереализация» и ещё чего-то? Что это такое, а?
- Понятия не имею,- Винсент пожал плечами,- но, он художник, он так видит.
- А-а-а,- покачал головой Меризи и вздохнул,- ну ладно, теперь понятно. Ну и век! - пожал он плечами,- ну и век!
Э-э, слышишь,- он повернулся к Гогену и зашептал,- твой обрезанный дружок говорил мне, что ты жил на каком-то Таити,- он вопросительно посмотрел на Поля,- и даже женился там на малолетке? Я никогда про этот Таити не слышал, это где находиться?- спросил он,- а девки там красивые есть?
- Таити,- улыбнулся Гоген,- это французская Полинезия, туземное государство в Океании. А женщины-туземки там очень красивые, я любил их рисовать и вы их можете увидеть на моих картинах.
- Ну да, ну да,- пробормотал Караваджо и опять пожал плечами,- Полинезия какая-то, Океания!? Что это, где это? Ни черта не понимаю! Ну и век!
- Время бежит, уважаемый, - улыбнулся стоявший рядом Дали,- а я, вообще, из 20 века!
- Двадцатого?- поразился Караваджо,- могу себе представить….
В 2009 году Ассоциация специ
