суббота, 11 мая 2019 г.

РАЗВЕ НЕ ДЕБИЛ?

Это США и Англия - проигравшие? ! Мало того, даже Германия, которой помогли избавиться от нацизма, судя по экономике, больше выиграла, чем Россия, в которой нынче фашизм и сталинизм расцвели махровым цветом. Странный получается праздник.

ЮЛИЯ ЛАТЫНИНА 11 АПРЕЛЯ

ГОРИ УГОЛЁК

ГОРИ УГОЛЕК короткая повесть




 Этот текст мне дорог воздухом свободы. Написан он в 1974 году. Были уже тогда на моем счету какие-то сценарии и фильмы, но вся эта работа давалась мне с каким-то ненормальным усилием, вопреки тому, что хотелось делать. Но тут очередная операция по витальным показаниям.  Выжил, но почему-то решил, что в любой момент могу отдать Богу грешную душу, так и остаться автором никому не нужной ерунды. Обозлился  на самого себя. Сел, и на одном дыхании написал эту странную, короткую повесть о том, что меня волновало в тот момент. Поставил точку и решил, что дело сделано и след на  земле мной оставлен. Глупости. Все это чувства момента, но и они были сладким мигом. И текст повести выжил, не исчез, по крайней мере для автора, а это не так уж мало.

За домом, в тихом, укромном месте, вертит старуха утюгом круги. Искрят уголья в ночи, сладкий дымок вьется. Вертит бабка утюг-пусто­тел сильной рукой и приговаривает:
- Гори, уголек, звезде поперек. Гори ярко, гори жарко... Уйййй!
Плюнула смачно на розовую чугунку. Дико зашипел плевок. Осталась старуха довольна, тихо ушла в дом, легла на железную кровать с шишками, потянула ноги до хруста. Гладит ста­рая морщины на своей печеной морде каленым утюгом, приговаривает:
- Ух-дух! Ух-дух! Кровь пивала молодух. Пришли в темноте кошачьи глаза. Прыгнули глаза на грудь старухи.
- Милай, - пропела бабка, елозя жаром по лбу.
Остыл утюг, устала старуха. Отдыхает, глад­кое личико лаская корявыми пальцами. Минуту отдыхает, другую...
Над домом жутко загудело что-то немое. Зовет старуху. Поднялась она босая прошлепала на кухню. Там семенем белены, как кремом, намазала руки, потом смыла все прокисшим киселем, на свет луны кисти вынесла, к окну. Красота! Лишь паль­чики больно коротки, да ногти-когти кривятся.
Ухнуло за стеной болотно, засвистело по-милицейски, только жалобно.
ду уж, - бормочет старуха. - Иду. Свист­нуло ближе, будто под крышей.
- Свист в доме - деньги на соломе, - хрипит бабка, вытаскивая из сундука метлу. - Горят легко, от кармана далеко. Кто же это балует? Неужто хозяин?
Отпустила крышку. Закрылась крышка мягко, как перину прихлопнула.
Хвост метлы сбрызнула старуха внучкиными духами. Внюхалась, перхнула довольно. Длиннуююбку завязала узлом между ног. Виляя тяжелым задом, открыла заслонки печи.
- Лечу! - выдохнула старуха и, оседлав метлу, ввинтилась в погасшее жерло. - Лечу! Лечу..Ле...
Все тише и тише над домом. Только башмак старухи свалился, прогрохотал по железной крыше, упал в спелую клубнику.
Спят дочери старой, внуки спят, спят чужие. Все спят. Тихо. Совсем тихо…
Сверху признала бабка хозяина по голубой плеши. Хозяин на пне карты раскладывал. Светились короли, тузы, дамы чудным светом, а вокруг карт толпилось старухино время; скрипело, сморкалось, кашляло.
На дубу приметила бабка мужа. Рвал он желуди, жевал их жадно беззубым ртом.
- Федя!
Шгинь. штерва! - прошепелявил, сплюнул. - Нихде от тоби покоя нет. Че надо?
- Любви, Феденька, - пропела старая, моло­до смеясь. - Не было нам при жизни любви, хоть теперь.
Толкнула мужа слету крепким плечом. Сва­лился дед в траву. Завыл страшно.
Поднял Хозяин от карт глаза, будто аркан на шею кинул. Подтянул.
- Пришла?
Упала старуха на колени, заползала.
-Бей, ваше благородие, бей!
Подползала, молодея, хозяйской девкой-кухаркой. Тогда каждую ночь поднимал ее хозяин с девичьей постели. Гнал по двору, не давая остановиться. В слюне гнал, в поту. Пряталась она в крапиве за сараем. Крапи­вы хозяин боялся.
- Выйди, " скулил. - Выйди, девушка, озолочу.
Шутил он так. Поверит она - выйдет, а Хозяин плеткой по груди. По лицу, по живо­ту - тешился.
- Хорошо, Ольга?
- Хорошо, ваше благородие.
- Еще, Ойлюшка?
-Ещооо.-.От побоев родился у нее первый сынок - Афона. Вот он, здесь - тихий дурачок: пляшет мягко, поет звон­ко.
- Трава растет - человек идет. Примял траву - сапогом мураву. Соловей поет - человек идет. Убил соловья - вот и песня вся.
Сыночка старуха не видит, не слышит. Один хозяин перед ней.
- Гадаете, ваше благородие?
- Гадаю, Ойлюшка. Чего тебе прошлую ночь снилось?
     - Детки, благодетель. Сама рожаю, сама рощу в холе да неге, сама по головке бью... топориком.
- Хорош сон, Ольга... На тузы гадать тебе буду, крестового.
Легли карты веером. Вдруг поднялись, запорхали, точно ночные бабочки, полетели к свету, к луне. Высоко.
Взвилась старуха, заметалась, взбаламу­тила тучку хвостом метлы, поймала карты. Глядит вниз - а в руках хозяина пиявки вьют­ся.
Хохот снизу, визг:
- Нет тебе, бабка, дней впереди!
Шлепнулась на землю, спросила тихо:
- Неужто помирать совсем?
Главный вождь выступил бронзово, китель потрепанный оправил сухими, горячими ладонями, усом дернул:
- Ты ли это, Ойлюшка?
- Я, любимый.
- Тогда живи. Я тебя помню.
Заплакала бабка в умилении, крикнула:
- Слышь, Федь! Жизни мне! Муж рядом встал, как для фото.
     - Знакомьтесь, - сказала старуха. - Супруг мой Федор.
 Главный вождь кивнул благосклонно, достал из кармана горсть медалей, бросил на траву, в росу ночную.
 Заползал старик по земле, собрал медали, на рубахе развесил. Поднялся важный, толкнул
бабку.
Пшла, лярва!
Старуха мужа пинками в куст загнала. Орал Федя, ерзая:
- Орденоносца, бьешь, калечишьОставила мужа бабка. Догнала Главного вождя, за рукав кителя дернула и шепотом:
- Любимый, это я тех людишек, врагов смрадных, что мясо от народа в землю зарыва­ли... Это я…
- Помню, - вяло кивнул, передернув искле­ванной щекой. - Пустое дело. Не мясо зарывали - требуху гнилую.
- За что ж повесил ты их, любимый?
 В ответ глянул на бабку грозно, потом слабо приказал одними губами, без голоса:
- Взять! - ножкой маленькой топ­нул. Ушла ножка копытом в мох по щиколотку.
Явились серые. Лица вогнуты. Нет лиц. Трое серых. Взяли старуху. Поволокли к дубу. Стонет, бедная, плачет, рвется...
- Тихо. Ойлюшка, за идею муку примешь. Цыц!
 Унялась, сникла. Голову в лохмах подставила серым. Накинули те петлю из гибкой проволоки.
Федор, хихикая, на суку сидел, помогал. Вздернули бабку. Раскачал ее ветер.
Баю-бай, старая. Хорошо тебе?
- Хорошо, милай! Ой, хорошо! Ковер принесли, раскинули под ногами повешенной. На ковре яства.  Пир горой. Поднял Главный вождь рог олений:
 -Друзья!   Сотворцы!  Доколе сильный слабого пытать будет? Доколе хлеб одним, тернии - дру­гим? Доколе тепло от солнца в дележ: кому - сноп, а кому - лучик? Восстанем, друзья! Ярмо роковое с плеч! Долой! За счастье пью, за светлое будущее! За победу!
 -Ураааа! - крикнули все. Только первенец старухин -Афоня - в сторонке жался молча.
 - Ура! - орала старуха, дергая ногами на весу, в марше. – Вперед, руби!
 Ужом полз вверх, по дубовой коре. Тонкий, с шашкой. Сам как лезвие острый. Один профиль гор­боносый, казацкий. Комротой - Алексаша. Замахнулся он – жикнуло. Упала ста­руха на землю посреди ковра. Оглянулась - пусто: ни властей-друзей, ни кушаний. Один комроты на дубу сидит грустный:
-Спас я тебя, Ойлюшка. От чего спас - не знаю. Всегда знал, кого рубал, кого спасал, кому жизни не давал,  теперь не знаю. Отчего так?
- Время прошло, Сашенька.
- Прошло ли? Может, во мне оно - время? Истинное время, девка! В желании моем. Плохо мне. худо. Ни коня, ни врагов. Некого шпорой резать, некому черепа кроить... А хочется. Иди, девка, ко мне в отряд обратно.
- Не, - вздохнула старая. - Пенсия у меня, Сашенька. Новой не дадут.
- Что ж мы, Ойлюшка, за пенсию дрались?
- Не знаю, Сашенька. Ничего теперь не знаю.
- Стерва ты, Олька! Буржуйская ты морда! Сволочь!
- Все так, Сашенька, как во сне живу. Все бы по мне гнило да рушилось. Сил нет уже. Слаба стала. На кровати сплю с шишками.
Слабааа, - выдохнул жалобно комроты. Полез вниз, звякая шпорами. Пошел к старухе на кривых ногах. Тело длинно, ноги коротки.
- Может, тебя рубануть, девка?
- Толку что? Я ж живая, Сашенька. Тебе не под силу... Утречком приходи - рада буду.
- Приду, девка! Я смерть твоя.
     - Ждуууу, - эхом от леса, от логовища ночи. Одна бабка осталась. Домой бы из ночи, да рано еще. Ступая легко, бесшумно, пошла старуха к реке.
На берегу корабль стремительных очертаний: галера по имени СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ.
В трюме мужички-кандальники. Сами землю свою отдали, сами на себя цепи выковали, сами за весла взялись. Гребут посуху, глаза кровавой тряпкой завя­заны. Зачем рабам глаза?
Главный вождь лично живое дерево засушил, пре­вратил в столб телеграфный. На столб железный рас­труб приладил - орало.
- Раз-два! Раз-два! - гремит орало. - Вперед, дру­зья! Дружно! Берег близко! Вот она, цель! Счастье все­мирное!.Раз-два!
Бравые марши рвут жилы. Скребут стертые весла сухую траву, Вперед, милые!
Страшнее участи не знала старуха. Бочком, бочком - мимо, стороной, а там, в реке, старшенький ее, Афона, тонет. В темноте тонет, под бравый марш.
- Спасите, матушка.
Рада бы помочь - не может. Хозяин старуху к земле жмет.
Уууу, спелая! Мягкая твоя душа... Хорошооо?
- Пустите, ваше благородие! Сыночек... Ради Христа пустите!
- Новых нарожаешь, утроба! Легко вдруг. Чисто внутри, сладко. Афоня взрослый к вислой груди припал. Сосет, чмокает.
- Прости меня, Афонюшка.
- Прощаю, матушка. Я всех прощаю. Свят я.
- Можно ли так, сыночек?
- Можно, матушка. От зла - зло. Добру воздается.
- Больно просто все, Афонюшка.
- Что истинно - всегда просто. Правда одна.
- Боюсь, много правд, Афонюшка. Какой же верить?
Смотрит старуха, а лес ближний уж весь высох. Все деревья - столбы телеграфные, и на каждом - орало. Только тихо: железо не гремит. Птицы не поют - мертво.
- Какой же верить? - криком спросила старуха.
Нет ответа. Повернул Афоня чистое лицо к огню. Усадьба горела на холме. Парк горел вершинами лип. Бежит старуха под огненным сводом. Грабли над головой.
- Убью!!! В толпе ваше благородие со всем своим выводком. Ждут смерти. Афонька тенью скользит, про­сит жалобно:
- Крови не надо, мужички, не надо кровушки. Господь...
Не слышит никто. Давно нет Афоньки, сгинул. А может, слышат? Но повели господ к пруду, к купальне, к зеркальным карпам да лебедям. Связали попарно за локти, спина к спине - и с мостков. Пузы­ри пошли по воде, красные от близкого огня. Проснулись лебеди, выплыли из грота, всполошились подрезанными кры­льями.
На плоскодонке, увитой празднично цветами, греб к ним Федор. Лебеди к нему, к человеку, доверчиво, шею вытяги­вают, курлычут, просят. Федор страшно ругался, сворачивая ручищами кузнеца лебединые шеи. Вскрик. Тихо.
В стороне от пепелища белая фисгар­мония стоит. Успели вынести. Ойлюшка ногтями клавишу вдавила - молчит инстру­мент. кулаком ударила - молчит...
Ушли все, да и унесли все. Одна она осталась. А вокруг шорох. Окружают. Мет­нулась назад. Нет пути, нет ходу. Маятник качнулся. Месть пришла. Стоят кольцом: мундиры, погоны, блеск сапог... У всех лица Хозяина. Обезумели от чужой злобы.
- Земли захотела, мужичка, жри!
Пошла она в землю, по колено, выше - к горлу- Сомкнулось над головой, Кро­том ползет Ойлюшка, выцарапывает землю, давит. Пробилась вверх, головой под копыта.
Горн зовет, знамя полощется. Комротой Алексаша рот разинул в реве.
Подхватило ее, на коня бросило, поза­ди всадника.
Повернул всадник лицо, улыбнулся щербатыми зубами - Федор. Прильнула к потной, вонючей спине. Целует, ластится. Счастье-то!
Живееем!
Впереди, руки раскинув, опять Афоня.
- Крови не надо, мужички. Не надо кровушки. Господь...
- Бога нет! Нет Бога! Ура!!!
 Сидит бабка у реки. Взгрустнулось старухе. Много жизни позади. Эпоха. Зачем человеку столько жизни? Сидит старая, а за спиной голос, непонятный совсем, будто на другом языке говорит:
- Цель что? Далеко цель " пустое. Минутой живем, мгновением. Толкнули - катимся. Вперед, назад - кто ведает? Кто знает? Хитроумный, подлый покажет мла­денчика чистого, голубоглазого, волосики кудрями лег­кими, светлыми, венец терновый... Бросят на руки, на миллионы рук. Укачают младенца, угладят. Растет на руках уродец: глаза мутны, ножки в рахите, волосы колтуном слиплись. Отшатнутся, бросят - поздно. Он ваш выкормыш. Будущее ваше.
- Не хочу! - заорала старуха безумно. - Неграмот­ная я! Не надо нам этого!
- Врешь, бабка, - сказал просто и сел рядом. Кур­чавый, согнутый. Руки тоненькие, ноги-хворостинки. Чес­ночный дух. Голова большая, страшная голова. Во лбу багровым цветком звезда от тяжелой пули.
- Что вру, учитель?
- Я ж букварь тебе толковал. Мир хижинам... Неуже­ли забыла?
Небось тайком клочки читаешь, обрывки газетные, так ведь?
- Спокойнее неграмотной-то, Учитель. Боюсь а.
- Кого, Ойлюшка?
- Неровен час, снова грамотных резать начнут. Тебя вот порешили. Живу и вижу - страшно грамотным... В книгах разное пишут. Зачем нам знать. Я уж так.
- Значит, зря я тебя учил, бабка?
- Выходит - зря.
- А убили-то меня за что?
Вынырнул из тьмы третий: в пенсне, бородка кли­нышком, взвизгнул:
- Нечего в темное дело со свечой лезть. Задуют свечу - и тебя вместе с ней!
- Задуют, - тихо повторил учитель.
Ушла старуха. Шла, молодея. Вышла на поляну дев­кой. На поляне костер. Вокруг солдатики жгут вшивое.
- Жги и ты, Ойлюшка, мир!
Разделась, швырнула в огонь гимнастерку, юбку, сапожки хромовые, исподнее, карабин... Славно! Пляшут голые вокруг костра. Рота пляшет, полк, дивизия, армии пляшут.
- Гуляй, братва, мир!
Горит все, сгорело. Угли почернели, дым в небо ушел. Зябко, голодно, бездомно... Мир? Что с ним делать? Голым?
Главный вождь вышел из пепла одетый, сытый.
- Не будет вам мира, солдатики, зачем вам теперь мир?

Комротой Алексаша первым рванулся, не колени упал, завыл голодным волком:
- Веди нас, отец!
Повел Главный вождь. Не повел - погнал: хлыстом, дубьем, пулей. Мчится толпа голых в яростном беге. Ойлюшка с ними... В беге хорошо раздетым - не так холодно. Хорошо голодным: некогда корку подобрать  - сомнут, растопчут. Не до еды, добежать бы...
Ойлюшке совсем хорошо: Федор рядом. На бегу любятся, на бегу детей рожают. Растят на бегу,
Чудак в пенсне под ногами крутится, мешает.
- Куда?! Остановитесь? Подумать надо. Думать...
Некогда думать. Друг впереди, а за спиной стенка, щербатая от пуль. Враг везде. Только и ждет останов­ки, чтобы дать напиться отравой. Смяли чудака, пенсне разбили, бородку вырвали, чтоб не мешал. Вперед!
На бегу замутилось в голове Ойлюшки. Семицветная радуга в глазах, луга, васильки во ржи, камень белый, колокольный. Стоит Ойлюшка. шагу ступить не может. Радуга далеко - чудом, а вокруг моря бурные, полно­водные реки, глубокие озера. Вместо воды кровь в них, вместо коряг - кости человеческие, вместо водорослей волосы колышутся с отрубленных голов... Нет пути. нет выхода. Как тогда, на пепелище усадьбы; А тут и Глав­ный вождь нежно:
" Беги. Ойлюшка.
- Не могу, Любимый, страшно.
- То ли еще будет, Ойлюшка, паром крови дышать станем, умываться кровью. Из костей дома выстроим, в черепах лампы запалим электрические. Хорошо. Ойлюш­ка?
- Плохо, Любимый.
- Как же месть твоя?
- Нет ее. Любимый, вся вышла. Кончилась.
- Так ли? Вот он идет. Хозяин твой, плеткой машет, тебя ищет.
- Не вижу. Любимый.
- Смотри лучше!
Увидела. Крикнула жутко. Побежала. Сама, без ключа особого, открылась желтая дверь перед ней.
На ступенях крыльца сидит Федор, верный муж, на коленях деток держит.
- Выпустили. Ойлюшка? Здорова ты?
- Здорова, Феденька.
- Как жить - кормиться станем?
- Теперь, женушка, в норах, землянках, бараках не живут. Дома ставят. Поставим дом?
- Поставим.
Вырос дом: кирпич к кирпичу, крыша - черепицей. Окна веселые. Стеклышком улыбаются. Цветы в окнах. Полы свежие, плавные: ни скрипа, ни стона. Хороший дом. Хорошо Ойлюшке, хорошо Феде . деткам хорошо. Тепло, сыто. Кровать бы с шишками. Будет и кровать. А пока на лавке нет им сна. По ночам в трубу воет:
- Спишь, девка?! А Хозяин твой идет... Совсем близ­ко... Берегись! Беги!
Бросили дом, побежали, В медвежьем углу новую берлогу строят. Выстроили лежбище. Краше прежнего дом получился, но по ночам снова зовет Ойлюшку голос. Гонит прочь.
 Бегут они заячьей тропой, но не могут со следа сбить. Дома оставляют вехами. В домах чужие люди живут спокойно, мирно. Нет Ойлюшке крыши над голо­вой, нет угла под крышей. Молит Федор:
- Отдохнем?
Рада бы, не может. Озлобились всем семейством, на горбу осклизлой улиткой горе свое тащат.
Очнулась старуха. Снова мертвый лес кругом. Ночь, суета дикая.
Содрали луну с неба. Подвесили на цепях над поля­ной. Внизу - танцы. Лютые враги в любви и согласии. Главный вождь Хозяина ведет за талию. Улыбается вкрадчиво, лепечет сладко:
- Что подарить тебе, кровный братец? Серьги агато­вые, браслетик золотой, колечко с изумрудцем?
- Все давай! - хозяин сам на себя не похож: воло­сом, сальными складками потекло лицо вниз. Под носом черное. Семенят братья в танго. А вокруг тени железом гремят, затвором щелкают, гусеницей скреже­щут.
Комротой Алексаша ржавую шашку о бабкины щеки драит. Заблестела шашка серебряно.
- Спасибо, девка, хорошая у тебя щека!
Страшно старухе. На Хозяина смотрит. В кусты пятится. Забилась под корни.
  Наверху грохочет на чужом языке всесветное орало:
- Где евгей! Подать на правеж евгея!
- Не я, - шепчет бабка. - Неграмотные мы. Нет евгеев тута.
Афонька к ней с утешением. Бормочет что-то, ниче­го не понять. Прижала старуху Афоньку к вислой груди, закрыла ему глаза.
- Выдай меня, матушка, - шепчет, засыпая, Афонька. - Я - евгей.
- Тихо, милый, тихо.
Умаялся Главный вождь, ногой заплелся, придавил сапог Хозя­ина. Завизжал тот, забился в истерике. Отвизжал, бросился на Глав­ного вождя. Сцепились оборотни, катятся, жирными спинами люди­шек давят.
Сорвало берега, затопило кровью. Хозяин внизу. Главный вождь сверху оказался. Захлебнулся хозяин, руками-ногами задергал, потянуло его в черный омут. Лежит на дне, на камнях-костях -издох.
Главный вождь к старухе выплыл:
- Спас я тебя, Ойлюшка. Детишек твоих спас. Слава мне'
- Слава, - бездумно отозвалась старуха.
Поплыл Главный вождь дальше. Выбрался на твердое. На твер­дом нору из бетона отлил, спрятался, затаился. Сны видит страш­ные. Страшно кричит по ночам. Гниль от сердца в мозг бьется толчками.
Вокруг норы серые. Ждут терпеливо, тихо. Уйдет кровь морем, потечет ручьями...
Опять мир старухе. Федор вернулся. Руки, ноги опять целы.
- Снова будем строить, бабка?
- Будем, Феденька.
Опять строят. Опять бегут. Никто не гонит их. В трубу по ночам только ветер сажей шелестит. Но взял Федор грех на душу, бежит от законов. Много их. Человек один.
К дому последнему, выстроенному чужими руками, привели его умирать. Глаза кузнеца выцвели от огня и крови, ноги шарка­ли, руки-плети только стакан с вином поднять могли.
Сидит на панцирной сетке кровати, покачивается. Счастливый. Никого не помнит, никого не узнает. Не было ничего у Федора. Не было жизни, не будет смерти.
- Ты кто, бабка?
- Жена твоя, Ойлюшка.
- Не было у меня жены. А это кто?
- Дети твои, внуки.
- Не было детей.
- Были, Феденька.
Только плюнет смачно. Так и умер в темноте, один... Хрустну­ло лебединой шеей, оборвалось.
Светлеет небо. Морщинится лицо старухи. Руки грубеют. Воз­вращаться пора, прощаться.
Афонька плывет по пояс в тумане. Плывет старшенький, прозрачным голосочком песню выводит:
- Матушка да сыночек - земля и цветочек, солнышко и небушко, колосок да хлебушко-
- Прощай, Афоня.
- Прощайте, матушка.
Комротой Алексаша метлу ее тащит, ужом вьется.
- Хорош конь, девка, дай прокатиться.
Забрала метлу. По-детски, балованно завыл Алексаша:
- Даййй!
Федор опять на дубе желуди грызет, в старуху шелуху швыряет.
- Пшла, штерва!
- Прощай. Феденька.
- Иди, иди...
Хозяин выступает бронзово, улыбается жирно, подтяжками широкими играет. Прижал старую животом к стволу дуба.
- Хорошо тебе, Ойлюшка?
- Хорошо, ваше благородие, прощайте.
Мужичкам - галерникам в пояс поклонилась.
- Прощайте, кормильцы.
Никто не ответил бабке. Пусто в трюме, не скребут весла мертвую землю.
Принесли серый лик нового вождя в богатой раме. Приложилась бабка, присосалась. Чмок!
- Прощай. Любимый. Будь ты проклят!
Курчавый старухе подарок сует, книжицу.
- Ученье - свет. Читайте, бабушка.
- Дурак ты, Учитель, прощай.
Б толпе пенсне ходит с бородкой на тонкой шее, ко всем пристает, руками машет:
- Кровавое время! Несчастные люди!
Алексаша за ним по-кошачьи. Шашкой взмахнет, вжик - нет головы. Вжик - нет головы. Вжик...
Тихо в доме старухи. Все спят еще. Собака было тявкнула. Признав, смолкла. Спрятала старая метлу в сундук. В печи развела огонь. Поставила в печь чугунок с мясом. Посуду перемыла, пол подмела, картошек начистила.
На табурет низкий, шаткий села, задумалась.
Выпал из топки уголек, покатился. Жжет доски. Кружок черни ширится, паленым запахло.                            
- Гори! - яростно шепчет старуха. - Гори, уголек, звезде поперек. Гори!
                                  1974 г.

323 ЕВРЕЙСКИЕ ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ
Еврейские
1. Разлука — враг верности
2. Бедняк постит, не глядя в календарь
3. Лучше некрасивую жену для себя, чем красавицу для другого
4. Умереть не опаздывают
5. Мать разумеет дитя без слов
6. С одним умом на базар не ходят
7. Когда не умеют писать, говорят, что перо плохое
8. Покойник забот не имеет
9. Не накликай на себя горе — это сделают другие
10. Старея, человек видит хуже, но больше
11. Когда не додумывают головой, докладывают карманом
12. Еще не влез на коня, а уже говорит «но»
13. Зачем тебе шпоры, если нет коня
14. Если рот не раскроешь, муха не залетит
15. Тот, кто говорит, также и что-то думает
16. Десять друзей вроде бы мало, а один враг — много
17. Сетями ловят птичек, а подарками — девушек
18. Бойся козла спереди, коня — сзади, дурака — со всех сторон
19. Селедки хватает на десятерых, а курицы почти на двоих
20. Лучше плохая заплатка, чем хорошая дырка
21. Еще не родился конь, на котором можно догнать свою молодость
22. Если бы благотворительность ничего не стоила — все бы были филантропами
23. От дурака доказательств не жди
24. Если бы псалмы были лекарствами, то они продавались бы в аптеке
25. Негодяя не учи, а проучи
26. Пьяница умер — корчмарь разорился
27. Возле полного воза можно и пешком походить
28. Когда жених и нареченная уже целуются, сваты могут идти домой
29. Зачем мне мое знание польского, если меня во двор не пускают
30. Вор от вора избавляется
31. Кандалы остаются кандалами, даже если они позолочены
32. Когда двое дерутся — третьему благо
33. Опьянел от вина — протрезвеешь, опьянел от женщины — уже трезвым не будешь
34. Один отец прокормит десять детей, а столько же детей не прокормят и одного отца
35. Если шофер верит в бессмертие, то жизнь пассажира в опасности
36. Когда женятся двое разведенных — четверо ложатся в постель
37. Коня подгоняй не кнутом, а овсом
38. Еврей всегда отвечает наоборот: говорят «мир вам», отвечает «вам мир»
39. Никому не завидуй: у каждого своя порция горя
40. Лучше раньше умереть, чем позже сдохнуть
41. Быстро узаконенная любовь ведет к разводу
42. Хорошая ложь иногда тоже стоит денег
43. Отмыть можно тело, но не душу
44. Если Бог захочет, и метелка может выстрелить
45. Война — это большое болото: легко влезть, но трудно выбраться
46. Знай, что если ты заглядишься на чужую белую халу (булку), ты можешь потерять свой собственный кусок черного хлеба
47. Выбирая из двух зол, пессимист выберет оба
48. Какое «доброе утро» — такой и «добрый день»
49. Мужчины больше бы сделали, если бы женщины меньше говорили
50. Оплеуха даже через семь лет помнится
51. Самые красивые женщины — блондинки, самые страстные — брюнетки, а самые верные — седые
52. Сначала измени себя, потом меняй других
53. Человек красив и прекрасен, пока не поднимет кулак
54. Добро помнится долго, но зло — еще дольше
55. Хорошо молчать труднее, чем хорошо говорить
56. Даже плохо живущий не желает себе смерти
57. Наилучшая прогулка — перед своим крыльцом
58. Злоба превращает умного в дурака
59. Бог не пошлет калачи, если лежать на печи
60. Если бедняк ест курицу, то болен он сам или больна курица
61. Не заводи любовь с женой друга, чтоб не завели любовь с твоей женой
62. От счастья к несчастью — один шаг, но назад — долгий путь
63. Мир исчезнет не оттого, что много людей, а оттого, что много нелюдей
64. Когда двери открыты, нечего лезть через окно
65. Купайся, только не в чужой крови
66. Упитанный раввин и худой поп, оба ни на что не годятся
67. Не так хорошо с деньгами, как плохо без них
68. Красивым был и деньги имел — это не считается
69. Лучше молодая вдова, чем старая дева
70. Подавать милостыню и любить не заставишь
71. Хвалят не того, кто заслуживает, а того, от кого зависят
72. Идешь на день, бери хлеба на неделю
73. От злобы стареют, от смеха молодеют
74. Подшучивающий над тобой любит тебя
75. Первая жена от Бога, вторая — от дьявола, третья — молодая жена как прекрасная птичка, ее надо от людей в клетке держать
76. Плохая жена — хуже дождя: дождь загоняет в дом, а плохая жена из него выгоняет
77. Дом мужчины — мир, мир женщины — дом
78. Если ты носишь нож за пазухой, твое сердце тоже в опасности
79. Половина правды —ложь
80. Чего каждый хотел бы достичь, а достигнув — не радуется? Старости
81. Людям всего мало, только ума всем хватает
82. Когда один слепой ведет другого, оба падают в яму
83. Оплеуху легче получить, чем дать
84. Не надо считать деньги в чужом кармане
85. Убедись, что за ангелом смерти ты посылаешь ленивого человека
86. Дурак в ответ качает головой за дверью
87. Хуже плохого быть не может
88. Когда верят лжецу? Когда он сам говорит, что врет
89. Свеж, здоров и сошел с ума
90. Гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдется
91. Книгу ценят не по обложке, а человека не по галстуку
92. Сегодня делай — завтра отдыхай
93. Если бы можно было построить дом криком, то лучший строитель — осел
94. Больной человек и жирная корова приносят пользу только после смерти
95. Не обязательно быть высоким, чтобы быть великим
96. Волк теряет свои волосы, но не свой вид
97. «Спасибо» в карман не положишь
98. Родители учат детей разговаривать, дети родителей — молчать
99. Кричит тот, кого не слушают
100. Старый молодого поймет, а молодой старого нет
101. Неспособный выдержать плохое, не доживет, чтобы увидеть хорошее
102. Когда приходят к тому, что можно жить прилично, не хватает лет для жизни
103. Хвастуна хорошо хлестать
104. Берегись огня и не верь воде
105. Курицу хорошо кушать вдвоем — я и курица
106. На воре в цилиндре шапка не горит
107. Хлеб в дороге — ноша не тяжелая
108. Ангела смерти не интересует, приготовлен ли мертвому саван
109. Лучше мало хорошего, чем много плохого
110. Лучше укус друга, чем поцелуй врага
111. Слово — золото
112. Ребенок без отца половина сироты, без матери — целая сирота
113. Некрасивую бабу и зеркало не любит
114. Умный кушает, чтобы жить, дурак живет, чтобы кушать
115. Когда человек горячится, он не слышит грома и не видит молнии
116. Даже из самой сладкой любви компота не сваришь
117. Жизнь — лишь сон; но не буди меня
118. Не успел чихнуть, а всё местечко уже знает
119. Пусть пред тобой закрыты все врата, дверь милосердия всё же открыта
120. Шлепок проходит, слово остается
121. Все люди равны — не на земле, а в земле
122. И кривыми ногами можно идти прямой дорогой
123. Десять заповедей пришли к нам с неба, потому их трудно выполнять на земле
124. Никто так не глух, как тот, кто не желает слушать
125. Вовсе не из бережливости зажигает женщина 20 свечей на свое 30-летие
126. Злой человек спит один
127. Можно быть уверенным только в смерти
128. Когда женщина носит штаны, мужчина стирает подштанники
129. Если тебя поцеловал вор, пересчитай свои зубы
130. Ученый еврей не станет хасидом, а неуч безбожником
131. Если женишься вслепую, поводырем станет
132. Никогда не доверяй человеку, который рассказывает обо всех своих проблемах, но скрывает от тебя все свои радости
133. Господи! Дай мне хлеба, пока я имею зубы
134. Даже беззубая собака остается собакой
135. Когда курица начинает кукарекать, ее режут
136. Все девушки чьи-то невесты
137. Не селись в городе, в котором нет докторов
138. Доброе слово приносит добрый ответ
139. Бойся тихой воды, тихой собаки и тихого врага
140. Слезами долги не платят
141. Надо сегодня заботиться о том, что будет завтра
142. Кошку не посылают за маслом, а собаку за мясом
143. Если бы каждый подмел возле своего порога, вся улица была бы чистой
144. Если бы не страх, грех был бы сладок
145. Пока корова доится, ее на бойню не ведут
146. Пока не построил новое, не брезгуй старым
147. Раввин в молоке не нуждается, так как доит все местечко
148. Вола зовут в гости не мед пить, а воду возить
149. Когда дует ветер, выше всего вздымается мусор
150. Учиться брить лучше на чужой бороде
151. Лучше с умным носить камни, чем с дураком пить пиво
152. Не надоедай тому, от кого зависишь
153. Если ты собака, не будь свиньей
154. Беда, коль уши не слышат, а рот говорит
155. Лучше худшее от хорошего, чем лучшее от плохого
156. Любовь воспламеняет душу и сжигает тело
157. За добро отблагодари сразу, за зло — отложи на потом
158. Змея не отравится собственным ядом
159. Когда у девушки нет других достоинств, то веснушки — прелесть
160. Бог сотворил мужчину и отдыхал, а сотворил женщину — и все потеряли покой
161. Ленивая девка ленится даже замуж выйти
162. Язва хороша у другого под рукой
163. Капля любви иногда приносит море слез
164. Кто хочет — тот может
165. Немного и еще немного - и набирается полная миска
166. Что не видел собственными глазами, не придумывай собственными устами
167. Не сердись, и ты будешь не одинок
168. Заботься о себе, но не забудь оставить что-нибудь потомкам
169. Не падай к ногам — не наступят тебе на голову
170. Хорошего и корчма не испортит, а плохого и синагога не исправит
171. Раввин пил вино один, а требует, чтобы веселилась вся синагога
172. Лжец обязан иметь хорошую память
173. Тора — высшая ценность
174. Когда человек умирает, соседи узнают, сколько у него детей
175. Не хочу твоего меда и не хочу твоего жала
176. Не спрашивай у умного, а спрашивай у знающего
177. Полуправда — это полная ложь
178. Пуля убивает тело, а слово — душу
179. Когда дурак выходит на рынок, радуются торговцы
180. Дураку полработы не показывают

181. Если дочка в девках засиделась — ее мать на месте усидеть не может
182. Мать обязана иметь большой фартук, чтоб недостатки детей скрывать
183. Чем больше думаешь о себе, тем меньше тебя любят
184. Лжец не верит никому
185. Часы лучше наличных денег, наличные деньги уходят, а часы отстают
186. Смотри на девку, а не на юбку
187. У свахи нет некрасивых невест
188. Что дозволено реб Мотлу, то Мотьке может лишь присниться
189. Хоть кричи, что мир тебе не мил, он останется таким, как был
190. Хорошее слово лучше плохого врача
191. Считая деньги, в долгах сидеть не будешь
192. Проклятие — не телеграмма, она не доходит так быстро
193. Тесноту ботинок чувствует лишь тот, кто их носит
194. Старость — это холод
195. Убегая от гадюки, не ищи защиты у волка
196. Пока есть силы, сохраняй всё то, чем ты владеешь; о том, что знаешь, не болтай; и делай, что умеешь
197. Лучше немного, лишь бы хорошо
198. Не пытайся выглядеть настолько большим — ты не настолько мал
199. Любишь кошку, люби и ее когти
200. Может ли быть хороший гробовщик еще и хорошим другом?
201. Задерешь нос, с носом и останешься
202. Бог не может быть везде одновременно, поэтому он создал матерей
203. Ты знаешь, что существует мир, только мир не знает, что существуешь ты
204. За такой совет следует получить хороший шлепок по спине
205. В женщину можно бросаться только драгоценными камнями
206. Бедность не позор, но и не большая честь
207. Не задавай вопросов, слушая сказку
208. Мир прекрасен, только люди его портят
209. Богатство, бедность — эти два плода единый ствол рождают иногда
210. Хочешь узнать человека, пригласи его в трудный поход
211. Жена ставит на ноги, и жена валит с ног
212. Кошка в перчатках мышей не словит
213. Лучше умереть от смеха, чем от страха
214. Молчание тоже говорит
215. Пощечина заживает, а слово запомнится
216. Не хочет ли на тебя сесть верхом тот, кто просит тебя нагнуться?
217. Когда нищий плачет? Кода он приглашен на две свадьбы в один день
218. Днем ругаются, ночью мирятся
219. Для свата все невесты хороши
220. Женщина — как сельская шапка: кто ее наденет, тому она и в пору
221. Если бы Бог жил на земле, люди повыбивали бы ему все окна
222. Дом горит, а часы идут
223. Излечение от тяжелой болезни добавляет пуд здоровья
224. Пройдохой можно быть, а умным надо быть
225. Во все века мечтают люди, чтоб так всё было, как не будет
226. Мудрец молчит тихо
227. Из трех пальцев больше одной фиги не получится
228. Не радуйся падению твоего врага — но также не торопись помочь ему подняться
229. Знаток как свинья на дрожжах
230. Укорачивая себе годы, моложе не становишься
231. Если не можешь пройти над, пройди под
232. Только те по-настоящему мертвы, о которых полностью забыли
233. Можно постареть, а старым не быть
234. Преданнее родной жены человека не бывает
235. Собаку в мясную лавку не посылают
236. Кухарка сама себя не отравит
237. Глупец всегда гордец
238. Недостаток невесты, что она очень красива
239. Слово во рту — господин, вне рта — дурак
240. Раздели свое имущество при жизни, и никто не будет ждать твоей смерти
241. Доброе начало полдела откачало
242. Мужчины подрезают крылья у женщин, а потом укоряют их, что они не ангелы
243. Жены мужьям подрубают крылья, а потом упрекают, что они не ангелы
244. Лучше дважды спросить, чем один раз блуждать
245. У хорошего мастера нет плохого инструмента
246. Постоянная копейка дороже, чем рубль изредка
247. Молодой может умереть, а старый должен умереть
248. Торгуя медом, лизнуть его всегда сумеешь
249. Светлые девичьи очи не одному парню затмили жизнь
250. Лучше дома постный кулич, чем в гостях жареный гусь
251. Молодое дерево гнется, старое — ломается
252. Лучше один весельчак, чем десять зануд
253. Дурак дает, умный берет
254. Язва хороша у другого на шее
255. Где есть любовь — там нет греха, где грех — там не бывает любви
256. Покупая дом, сначала спроси, кто твои соседи
257. Человек как столяр — сегодня живет, а завтра умирает
258. Не то любо, что красиво, а то красиво, что любо
259. Подхалим и во сне стоит по стойке «смирно»
260. Когда по комнате гуляет жирная курица, то уже хорошо
261. У здорового много забот, а у больного только одна
262. Поехали на свадьбу, а жениха забыли
263. Коня и жену не одалживают
264. Чем ближе синагога, тем дальше от Бога
265. Когда везенье отворачивается, зубы ломаются даже от творога
266. Ураган минует, а мусор остается
267. Благодаря своей шляпе знает, что у него есть голова
268. Не одно и то же: «знают, что говорят» и «говорят, что знают»
269. Любишь жену — люби и ее родину
270. Один друг в беде лучше, чем сто на гулянке
271. Не спеши языком, торопись делом
272. Каждый полупророк — полный дурак
273. Горшок, с чем он варится — тем пахнет
274. Если бы Господь любил бедняка, бедняк не был бы бедным
275. Хочешь добра — делай добро другим
276. От сумасшедших гусей — сумасшедшие шкварки
277. Полный карман не заменит пустую голову
278. Средь стоящих — не сиди. Средь сидящих — не стой. Среди смеющихся — не рыдай. И не смейся средь рыдающих
279. В глазах влюбленного и гусыня — ангел
280. От губ до сердца очень далеко
281. Обойди сонного, но не голодного
282. Обещать и любить денег не стоит
283. Кто захватил власть, тот и герой
284. Когда Всевышний творит добро, он не хвастается
285. Гордость, обедающая с тщеславием, ужинает с бедностью
286. Знания по наследству не достаются
287. Писатель живет до тех пор, пока читают его книги
288. Куда бы камень не упал, а еврея заденет
289. Умом можно пленить и льва, а силой не поймаешь и муху
290. Когда говоришь правду, можно не божиться
291. Кошку не следует делать распорядителем торжества
292. Почему Адам дожил до преклонного возраста? Потому что не имел тещи
293. Если любовь закончилась — она и не начиналась
294. Добро человеку сделаешь и с опозданием, а зло всегда успеешь
295. Любимую надо рассмотреть не глазами, а сердцем
296. Варшавянин умен только до городской заставы
297. Живут, как голуби, а дерутся, как коты
298. Когда двое дерутся, шапка достанется третьему
299. И среди дураков находится умный: тот, кто молчит
300. Глухой слышал, как немой рассказывал, что слепой видел, как хромой быстро-быстро бежал
301. Не будь мудр на словах — будь мудр на деле
302. Если первая строка написана криво, то и всё письмо не годится
303. Как пес не годится в мясники, так и парень — в сваты
304. Не моет окна, чтобы не видеть грязи на улице
305. Чужую задницу хорошо хлестать
306. Равно из мусора и злата можно извлечь то, что велико и ничтожно
307. Когда молодость смеется, старость задумывается
308. Худшая собака хватает лучший кусок
309. Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак
310. Проживет ли врач, если все будут здоровы?
311. Если имеешь ребенка в колыбели, не ссорься с миром
312. От «обещать» до «пересчитать» еще довольно далеко
313. Тяжел кошелек, зато настроение легкое
314. Когда у тебя не остается выбора — становись отважным
315. На чьей подводе едут, того и песни поют
316. Иногда жена как собака в доме
317. Чего утаить невозможно? Любви, кашля и бедности
318. Мелких воришек вешают, а крупных злодеев выбирают в сенат
319. Не надо весь сыр вкладывать в один вареник
320. Если не хочешь, то это хуже, чем не можешь
321. Кто ленив — тому нечего кушать
322. Для осла одинаково: съест ли он цветы с клумбы или сено из копны
323. Пусть девушка красуется перед чужими парнями, а жена — перед собственным мужем
Красильщиков Аркадий - сын Льва. Родился в Ленинграде. 18 декабря 1945 г. За годы трудовой деятельности перевел на стружку центнеры железа,километры кинопленки, тонну бумаги, иссушил море чернил, убил четыре компьютера и продолжает заниматься этой разрушительной деятельностью.
Плюсы: построил три дома (один в Израиле), родил двоих детей, посадил целую рощу, собрал 597 кг.грибов и увидел четырех внучек..