Внук иммигрантов
Макс Эппл
Roommates. My Grandfather’s Story
Соседи по общаге. История моего деда
Warner books, 1994. 210 p.
Критики высоко оценили Roommates :
A terrific book… An entertaining and novelistic tale of a family, guilt and rules of survival… A moving… book .
New York Times Book Review
A tender, tough and totally compelling account .
USA today
По книге в 1995 году поставлен фильм. Роль деда в нем играл Питер Фальк, играли в нем и Джулианна Мур, и Эллен Берстин — словом, состав был звездный. Правда, дед в фильме поляк, а внук — студент‑медик.
Roommates — подлинная история деда Макса Эппла, Иерахмиэля Гольдстайна, в Америке переименованного в Германа, которого все зовут Рокки. И на супере — фотография реальных героев книги: Макса Эппла (на ней он прелестный мальчуган лет четырех–шести) и его сурового деда (ему в ту пору за восемьдесят).
Рокки, дед Макса Эппла, кряжистый, маленького роста (150 см) старик, по профессии пекарь, незадолго до Первой мировой войны иммигрировал в Америку из литовской деревни Cepeй.
Мы знакомимся с Рокки, когда ему уже за девяносто (о том, как складывалась жизнь Рокки до того, мы узнаем из книги Макса Эппла I love Gootie. My Grandmothers’s Story ), и он живет в университетском городе вместе с Максом Эпплом, студентом лет двадцати.
Вот как это получилось: отец Макса Эппла, торговец металлоломом, погибает. Чтобы семья могла выжить, Макс должен заменить отца. Однако он оказывается настолько непригоден к бизнесу, что за дело приходится взяться его матери. Макс отправляется обратно в университет. А чтобы облегчить жизнь матери, он должен взять с собой ее овдовевшего отца и — что в Америке вовсе не принято — жить вместе с ним.
Впрочем, для Макса жизнь с дедом не в тягость. Своенравного, да и просто нравного деда, хотя тот порой выводит его из терпения, Макс любит. И понимает, что многим ему обязан: «From him I expected opposition, copying with it had formed me» .
Дед с внуком живут, хоть и не без эксцессов, тихо‑мирно. Макс учится, Рокки (который давно уже не работает: профсоюз не разрешает) проводит дни, посещая синагогу и читая Вавилонский Талмуд, который служит ему руководством в жизни. Однако их тихой и мирной жизни приходит конец, когда Макс влюбляется, причем всерьез, в Дебби — не менее своенравную, чем Рокки, хиппующую (1960‑е!) дочь богатых родителей.
Рокки и Дебби то и дело схлестываются. Дебби, бунтующая против своих родителей, не может понять, как можно жить с дедом, когда можно жить с ней и у нее. По американским понятиям, это и впрямь дико. Тем не менее Макс в три часа ночи неизменно уходит от Дебби, при том что ему приходится отсыпаться днем: дед, невзирая ни на что, будит его в семь.
Во всех конфликтах деда с Дебби, что бы дед ни натворил, Макс принимает его сторону: «Не (Rocky) could get with almost anything — Debby couldn’t» .
Когда Макс все же решает жениться на Дебби, дед и вовсе встает на дыбы: отравляя любимому внуку торжество, не приходит на свадьбу. Отравляет он внуку и медовый месяц: чтобы проверить, как там дед, Макс к негодованию Дебби через несколько дней медовый месяц прерывает.
Совместная жизнь и для Рокки, и для Дебби неприемлема. Что делать? Старик предпринимает ряд нелепых и щемяще трогательных попыток обособиться: пытается снять конуру, найти работу, поселиться в еврейском доме престарелых. Попытки эти ни к чему не приводят и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не случилась беда.
Отправляясь в медовый месяц, Дебби оставила свою любимую собаку семье с детьми. Семья к собаке привязалась и отказывается ее отдавать. Дебби в отчаянии, но ни ей, ни Максу вызволить собаку не удается. И тут Рокки — любит он Дебби или не любит, но семья и справедливость превыше всего — бросается на помощь и добивается, чтобы собаку Дебби возвратили.
А пока суд да дело, Макс заканчивает университет, получает преподавательскую работу в другом городе, Дебби рожает одного за другим двоих детей. Старик со временем Дебби признает и поселяется неподалеку с отошедшей от дел дочерью.
Рокки уже без малого сто лет: синагога, Вавилонский Талмуд, правнуки — чего еще желать. Но тут на семью обрушивается настоящая беда: у Дебби обнаруживается рассеянный склероз. И в тягостные дни ее долгой болезни — а она несет с собой много испытаний — главной опорой семьи становится Рокки. Столетний старик и поддерживает Макса, и заступает (а Макс проводит чуть не все свободное от работы время в больнице с Дебби) на его место.
Поддерживает он внука и правнуков и тогда, когда Дебби умирает, хотя ему уже перевалило за сто. Уходит Рокки в мир иной в возрасте ста шести лет, окруженный общей любовью.
Надо сказать, что читала я Roommates с увлечением. А ведь, казалось бы, сюжет нехитрый. Герой, хоть и дожил до мафусоиловых лет, ни в каких событиях богатого потрясениями XX века не участвовал. Но если автору удался образ главного героя, пусть и человека рядового, то читать такую книгу, как правило, интересно.
А Максу Эпплу замечательно удался образ Рокки. Этот малограмотный, временами несносный в своем упрямстве и жестоковыйности старик — менч и настоящий еврей. Вот как говорит о старике один из приятелей Макса: «…he found in Rocky a human version of what drew him to Israel. He discovered an authentic Jew» .
Между прочим, Рокки очень напоминает Германа Рота, отца Филипа Рота, главного героя тоже «длинной истории» — «По наследству».
После успеха Roommates и фильма по книге Макса Эппла засыпали письмами с просьбой рассказать побольше о его семье. И он написал книгу о бабушке — человеке не менее интересном и ярком, чем дед. А заодно рассказал предысторию Рокки.
Иммигрировав из литовской деревеньки Серей в Америку, Рокки собирался, как тогда водилось, заработав деньги, перевезти жену и двоих детей. Но тут Первая мировая, Гражданская… И сообщение прервалось на долгих двенадцать лет. Хотя Рокки не переставал писать письма, из‑за пертурбаций военного времени семья их не получала. Но через двенадцать лет — как только стало возможно — Рокки перевез семью в Америку. При этом руководила им вовсе не любовь к жене (любви тогда, как говорит один из персонажей, еще не придумали), а семейное чувство и долг.
Приехав в Америку, бабушка Гутя в отличие от Рокки говорить по‑английски так и не научилась, из дому (у нее была повреждена нога) практически не выходила, но живой интерес к жизни вокруг (настоящая женщина!) не утратила.
«Isolated from her new country by her lack of English and from the community by staying at home, — пишет Макс Эппл. — Gootie made an art by being an outsider» .
В своих суждениях о новой для нее — сколько бы десятилетий она в Америке ни прожила — жизни Гутя опирается в том числе на Библию.
Зятю, когда он оглоушил своего приятеля, она говорит: «You were lucky. You hit a goy and didn’t have to run away. Even Moses had to leave Egypt when he did that» .
Подобно многомудрой мисс Марпл Агаты Кристи, чьи выводы сплошь и рядом основываются на наблюдениях над жизнью ее деревушки Сент‑Мэри‑Мид, Гутя опирается на свой опыт жизни в литовской деревушке Серей: «The generation that I missed, she filled me in on. The village that I never saw, she peopled for me» .
Руководствуясь этим опытом, Гутя, истовая еврейская бабушка, «хотела спасти меня, — повествует Макс Эппл, — от царской полиции, коммунистов, хулиганов, полиомиелита, туберкулеза, пневмонии и вшей».
Она делает при этом, конечно же, нелепые ошибки. Так, когда красивая девочка, к тому же дочь богатых родителей, просит Макса помочь ей по химии, бабушка настороже: не иначе как девочка беременна и хочет свалить свою беременность на Макса.
Вместе с тем в серьезных делах Гутя проявляет незаурядный такт и мудрость. Она куда более широка и гибка, чем Рокки, который «lived for justice. The world was as clear to him as Ten Commandments and as exact» .
Над жестоковыйностью Рокки бабушка посмеивается, однако когда та же жестоковыйность, а порой и ригидность заводят Рокки в тупик, она помогает мужу выйти из неразрешимых ситуаций.
К примеру, Рокки ссорится с очередным раввином (тот, по мнению Рокки, не так проводит службу) и на пару с приятелем Левинским, человеком богатым, но скупым, хочет учредить свой шул. Помещение у них есть, но нет Торы. А Тора стоит не меньше десяти тысяч.
«Leave it to me», said Levinsky.
«If I leave it to you», said Gootie, «we’ll have a Torah when the Messiah comes and gives you one free of charge»
— Если этим займешься ты, — ответила Гутя, — Тора у нас появится, когда придет Машиах и подарит ее тебе».
.
И хотя Гутя понимает, что затея обречена на провал, она в то же время видит, что Рокки уперся и от этого плана ни за что не откажется. Поэтому она едет к своему разбогатевшему брату и уговаривает того купить Тору.
Надо сказать, что и Roommates в юморе не откажешь, но книга о бабушке просто искрится юмором. И потому, что для Гути «еverything could be funny» , но и потому, что с позиций своего здравого смысла и в то же время несколько устаревшего, культурно и социально ограниченного кругозора она делает уморительные ошибки.
Макс, чтобы развлечь больную бабушку, рассказывает ей про теорию эволюции: мол, все меняется, и Дарвин это понял, когда поехал в Южную Америку изучать черепах. Гутя, понимая теорию эволюции на свой лад, вполне здраво отвечает: «That everythig changes a person can figure out without going to South America» .
А вот как Гутя реагирует на рассказ о прекрасной Елене: «…she’a a good for nothing… and what kind of a king runs after woman for ten years?.. A smart man would forget about her and find a decent woman. That’s better than being a king. With a good wife every man is a king» .
Анну Каренину и мадам Бовари Гутя сурово осуждает и требует, чтобы внук больше не рассказывал ей про этих шлюх, которые, стоит только мужу уйти из дому, кидаются звонить любовнику.
А когда Макс сообщает Гуте, что хочет стать писателем, та отвечает: ее отец разрезал бы одежду и сидел шиву, если бы она сказала ему, что хочет выйти за человека, который выдумывает истории, потому что это не иначе как мошенник и «таких полно в тюрьме».
Надо сказать, Poкки (Roommates) и Гутя (I Love Gootie) образуют своего рода диптих — портрет еврейской четы, где супруги замечательно дополняют друг друга.
Жестоковыйный Рокки — образцовый менч, истый еврей, бабушка — образец женственности: чадолюбие (но не удушающее), доброта, душевный такт, житейская мудрость, юмор, ирония и самоирония.
Заканчивает книгу о бабушке Макс Эппл лирически и благодарно: «She left me two stories… her Serei and her America… They are both full of the best bargains — real characters — people you can laugh at and still learn something from them.
And she left me her recipe for stories. You start with a good person and you see what happehs next… By the end it all adds up to something»
А еще она оставила мне рецепт, как сочинять истории. Для начала надо взять хорошего человека — и увидишь, что будет дальше... В конце концов что‑нибудь да получится».
.
Думаю, читателей эта книга может привлечь еще и потому, что сейчас есть большой интерес к книгам о подлинной жизни «незамечательных людей», к воспоминаниям.
