"АРАБСКАЯ ВЕСНА" - ПУТЬ К СМЕРТИ

Смотрю старый фильм по роману Войнич "Овод". Сын - фанатик свободы, отец - фанатик веры. Сын требует от отца отречься от креста. Отец не в состояние это сделать. В итоге, мир теряет талантливого атеиста (Овода казнят) и доброго пастыря - отец над трупом сына проклинает Бога. Сатана злорадствует: это не идея свободы победила идею веры. Это смерть победила жизнь. 

Сколько их было и будет, героев, готовых умереть за идею. Неважно какую: марксистскую, фашистскую, христианскую, исламскую... даже за идею либерализма, атеизма, безбожия. 

Прочел у Альбера Камю: "Хватит с меня людей, умирающих за идею. Я не верю в героизм. Вера в идею есть убийство".

 Проще говоря: извечная, постоянная готовность убить того, кто в твою идею не верит.

 Ближний Восток в крови. Народы, воспитанные фанатизмом идеи, нашли врага внутри своего же сообщества и стали истреблять друг друга. В народах этих издавна воспитывали героизм во имя идеи, а воспитали обычных убийц.

 Читаю у Игоря Гарина: "Терроризм - это естественное следствие революционной "справедливости": "ничего не запрещено", что может послужить нашему делу". открывая дорогу к массовому насилию, становясь средством единства и единоверия, он вербует в революцию тех, для кого убить гораздо легче, чем возлюбить".

 Народ, воспитанный на фанатизме, на культе террора, рано или поздно познает "правило бумеранга" - начнет истреблять самого себя. Этим сегодня и занимаются слуги Аллаха в Сирии и Египте, в Ливане и Сомали...

 Мне скажут: "Разве ты не фанатик идеи сионизма? Разве ты не способен стать героем ради неё". Глупость все это. Сионизм - личная идея народа еврейского: простое желание жить на своей земле и со своим народом. В этом смысле все народы мира - сионисты. Те народы, которые любят саму жизнь, а не ее надуманный, мифический смысл. Знаю, что обычного жизнелюбия у народа Торы не отнять. И верю, что мой народ всегда был, есть и будет на правильном пути.

 В том же эссе Камю читаю: "Если единственное решение - смерть, мы на дурном пути. Правильный путь ведет к жизни".

 Оставим в покое ложь идей о свободе,  демократии, правах человека и прочих пустяках. Соседи Израиля встали на путь, который ведет к смерти. Вот и все.

ВЛАСТЬ МЛАДЕНЦА

                                          

                                          Шели 1 м.    
                                    «Ребенок выше Бога»

                                                    Талмуд.

 Написано это в год рождения моей первой внучки, но и о каждой из последующих за ней.

  

Новорожденная девица заполнила все комнаты нашего дома. Каким-то волшебным, непостижимым образом она умудрилась поселиться везде и сразу, завоевать все пространство от холодных плиток пола до горячей черепицы на крыше.

 Этот долгожданный гость мгновенно стал хозяином, будто все, что было прежде в нашем распоряжении, приобреталось и существовало только затем, чтобы рано или поздно быть послушным требовательным крикам  этой девицы.

 Да что там дом, сад у дома, весь наш поселок или белый город на горизонте. Самые наглые существа на свете – грудные дети, убежденные, что все на свете принадлежит им лично, вся вселенная, все обозримые и необозримые глубины космоса. Нет вокруг более важного дела, чем накормить, искупать и уложить спать грудного младенца. Мир взрослых дышит и двигается только затем, чтобы выкормить крошечное существо, весом в несколько килограммов и ростом в полметра.

 Такая фатальная зависимость, такая беспомощность и гордыня. Впору сделать парадоксальный вывод, что чем слабее и беззащитнее человеческое существо, тем больше в нем наглого убеждения, что именно он – цель всего сущего.

 Все суета-сует, кроме его прожорливой и крикливой персоны. Все, что творится на земле: катастрофы, войны, любовь и ненависть, радость и печаль – все это не имеет никакого значение. Главное в этом дурацком мире: молоко в груди матери или, на крайний случай, его замена в бутылочке с соской.

 О чем думает младенец, что чувствует – науке это неизвестно. Сам не говорит, а вырастет – обо всем забудет. Верно, голод он чувствует, боль чувствует, но не только: в нем начинают формироваться признаки вида, рождаться человеческое, свойственное только потомкам Адама. И все же младенец вовсе не белый лист, на который природа только готовится нанести свой рисунок. Он – огромный, стремительно развивающийся мир, способный заполнить собой все пустоты вселенной. Возможно, в этом новорожденном  существе больше мудрости и смысла, чем в старце, постигшем все хитрости мира.

 Младенец убежден в своем первенстве. Он верит, что именно его тело лепит Бог из праха земного, что именно ему предстоит пройти весь путь, пройденный его предками. Он верит, что двинется дальше в глубины непознанного, ибо только для этого он вышел из мрака утробы в свет. Отсюда и гордыня, и наглость, и вера, что никто и ничто не забудет о нем, как о самом важном явлении мира.  Не имеют права забыть, потому что его сердце, его мозг, его желудок – это мотор всего сущего и остановка этого мотора грозит гибелью всему мирозданию.

 Младенец растет и развивается стремительно. Каждый час, каждую минуту он прибавляет в весе и росте. Он не верит, что когда-нибудь остановится, и рост его тела и души прекратятся. Младенец бессмертен. Скорость его роста напрямую связана с верой в бессмертие. Он и торопится жить по этой причине. Он торопится в бессмертие. И только в этом случае подобную спешку можно понять и простить. Он и в прямом смысле слова бессмертен, потому что за каждым рождением стоит шанс на бессмертие рода людского.

 И он, именно он, а никто другой, спаситель мира нашего от всего бреда, безумия, грязи накопившегося веками и тысячелетиями. Младенец требует веры от нас, взрослых, что именно он этот спаситель. Да и как может быть иначе!? К чему тогда ожидание Машиаха? Почему мы каждый раз оказываемся пленниками, рабами беспомощного младенца и готовы отдать ему все, что он способен потребовать.

 Он требует свое с исключительной наглостью: не речью и жестом, ему, к счастью, недоступными, а одним лишь криком и плачем. Он требует с императорской властностью и не терпит возражений и проволочек. Он – новорожденный – хозяин всего сущего и ждать не намерен.

 Он  больше, чем ребенок. Именно в этом возрасте – он наша надежда. Мы живем этой надеждой, даже не отдавая себе отчета в том, что отныне существуем именно этим, а не прочими, глупыми мелочами, которые и кажутся нам жизнью. Мы готовы простить новорожденному все именно по этой причине.

 Не помню кто из цадиков-хасидов говорил примерно так: «Если в ваши добрые дела закрадется хоть одна тщеславная мысль, вы можете все эти дела упрятать в ящик и забросить его в ад». Младенец, несмотря на свою наглость и эгоизм, напрочь лишен тщеславия. Скажете, и добрых дед за ним не числиться, но разве не самое доброе дело в этом мире набраться сил в утробе матери и выйти из темноты на свет, к солнцу.

 Новорожденный мудр. Он гораздо мудрее любого старца, убеленного сединами. Он мудр, как сама природа. Его инстинкт жизни не замутнен суицидальным, усталым бредом философских доктрин. Младенец не «умножает знания». Он и так знает все, что ему нужно, а потому  не «умножает скорбь».  

 И еще… Может быть, самое главное. Ты прощаешь этому существу беспримерную наглость в чисто эгоистических целях: за одно настоящее чувство безответной любви, когда не нужны утверждения, подтверждения, доказательства, поступки и слова, когда тебе достаточно одной, неповторимой радости при виде этого сгустка орущей энергии.

 Власть грудного младенца. Признаю лишь эту власть. Только ему готов поклоняться. Только его наглость не оскорбляет мою капризную, мнительную и чувствительную натуру. Только эта наглость не способна унизить и оскорбить ближнего.

 Счастливое время – от рождения до года, когда вовсе не хочется думать о том, что рано или поздно оно кончится и неизбежны новые проблемы, увы, никак не связанные с великой надеждой на радость от безответной любви, на бессмертие  и спасение нашего мира.

СЕРАЯ ПОЛИТИКА ИЗРАИЛЯ

 Нет ничего более разрушительного, чем безумие идеологических  распрей. А политика вся на ней стоит. Без конфронтации нет демократии. Хлеб политика "точка безумия" его партии, интриги или корысть. Чаще всего, все вместе взятое.

 Как мне кажется, наиболее точно подвел черту под этой темой житель поселения Долев, известный ученый, доктор наук, физик – ядерщик Владимир Кислик. Вот его слова: "Израилем, после 48 года руководили "цари", но они были народными "царями". Теперь к власти пришли "дети царей", а все они просто серая масса. И эти люди держат многие командные высоты в своих руках. СМИ, суды, полицию, армию. Весь бюрократический аппарат. А у серой массы и политика может быть только "серой".

А посмотрите, как они расправляются с людьми незаурядными, яркими. "Избранный народ" всегда брал талантом, и погубить его, уверен в этом, может только бездарность. У "серой массы" нет идеалов, нет идеологии. А ради одной финансовой прибыли люди жить не могут. Что я вижу сегодня в политической борьбе: только бы удержаться у власти, сохранить и преумножить свои счета в банке".

Позиция Кислика не нова. Такие понятия, как власть и деньги сами по себе формируют характер политической элиты. Чем богаче страна, тем состоятельней ее политики, тем больше власти концентрируется в их руках. Даже не люди начинают править страной, а некие монстры власти и денег.

Отсюда и все пороки сравнительно молодой демократии Израиля.

Впрочем, предупреждал об этой опасности евреев, да и не только евреев, еще пророк Самуил в ответ на желание детей Иакова поставить над собой царя. В иудаизме есть среди прочих надежд и трогательная, анархическая надежда, что людям достаточно веры в Бога, чтобы жить по законам добра.

" И сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, что б я не царствовал над ними". Библия, 1-ая книга царств.

Израиль, отвергающий Бога, вот что было для меня самым жестоким разочарованием за годы жизни в еврейском государстве. Именно эта, возрастающая тенденция ухода общества в корысть, к "золотому тельцу", кажется гораздо более опасным явлением, чем все усилия арабов уничтожить "сионистское образование".

По долгу службы мне не раз приходилось пожимать руки разным руководителям страны, слушать их, брать интервью, фотографироваться с ними…

Контакты эти, как правило, наводили на грустные мысли, но при этом не думаю, что политическая элита Израиля отличается чем-то от руководства других государств мира. Дела не в интеллекте и характере тех или иных министров или депутатов Кнессета, дело не в оценке отдельных политиков, а в той вековечной опасности, которой подвергалась и подвергается еврейская государственность на протяжении всей своей истории в результате очевидного и неизбежного разложения правящей верхушки в целом.

Пока что, силы народа, его жизнелюбие, его гений - способны, вопреки всему, активно строить и охранять свое государства. Но как показывает исторический опыт, силы эти не беспредельны. 

ОТПУСК 2000 ГОДА

 Двигаться необходимо. Неважно куда и зачем – просто двигаться: погрузить себя в новую среду, оказаться среди незнакомых людей. В любой дороге есть шанс и самому стать другим, понять то, что не понимал раньше. Помню, говорил когда-то о цыганах с одним артистом из театра «Ромен». Спросил:

-          Почему вы так любите путешествовать?

-          Все просто, - улыбнулся артист. – Нам, цыганам, почему-то кажется, что в дороге нельзя умереть. Мы бежим от смерти. …

 Бормочу с утра, переделав стих Маяковского на свой лад: « Мама, и испорченный          Арафатом отпуск…. Война объявлена…». Нам, вдали от Израиля, и в самом деле кажется, что это так – дома воюют. А мы отрезаны. По телеку только одна информация от СNN – гнусная и лживая. Будто дела в этой телевизионной компании вершат призраки совковой прессы брежневского разлива.

 Показывают нам не ту страну, откуда мы только что прилетели, а нечто невообразимое, чужое. Первая мысль: нужно возвращаться. Звоним домой. Нас успокаивают, нас уговаривают не спешить. Даже юмор проскальзывает в ответах:

-  Наконец-то поймем, где решили поселиться. Все уляжется. Не волнуйтесь.

 Мы пробуем «не волноваться», но окружающее воспринимаем оголенными нервами.

 В странном месте мы отдыхаем: курорт словацкий, но пациенты образуют горючую смесь: евреи, немцы, арабы. Флаги висят в входа в отели – все в одном ряду полощутся на ветру : Германия, США, Израиль, Кувейт, Ливия…  Звуковой фон: немецкий язык, иврит, арабский. Невозможное – возможно.

 Каждое утро немцы, аккуратные и ухоженные, входят в лифт и вежливо, с улыбкой, кивают:

-          Гутен морген!

Ненавижу эту приторную вежливость. Ненавижу этот язык. Я знаю, что этим людям порядка повелели свыше улыбаться мне и приветствовать, но завтра им снова могут отдать приказ убивать евреев. Везде, где только можно их встретить. И в лифте в том числе.

 Это бред. Хромые чистенькие старички не способны на убийство. Этих тебе нечего опасаться. Возможно, когда-то они маршировали в гитлерюгенде, но и ты был в комсомоле. Прости их.

-          Гутен морген! – улыбаются немцы.

И я, совершенно неожиданно для себя самого, тоже улыбаюсь и послушно повторяю за ними: «Гутен морген!».

 Мне стыдно, мне невыразимо стыдно. Я чувствую себя предателем. Я улыбнулся этим людям и ответил им на языке убийц. Будто я сам стал убийцей, предателем. И проиграл свою маленькую войну. Будто предал я память о моих стариках, убитых нацистами.

 Дед мой и бабка понимали команды палачей, могли разговаривать с ними вполне свободно. Им немецкий язык казался почти родным. Евреям так хотелось полюбить немца. Не английский, французский или итальянский взяли они за основу жаргона, а немецкий, будто знали, откуда придет опасность и заклинали судьбу:

 « И вы полюбите нас. Мы почти такие же, как вы. Вот и говорим почти на таком же языке».

 «Почти»! Это проклятое словечко вечно тянется за нами, как приговор. Так стараемся, так трудимся, чтобы переродиться, стать такими, как все. И желаемое всей душой  п о ч т и  получается. Всегда  п о ч т и.  Выше наших сил – избавиться от этих пяти букв в нехитром слове.

 Мне так необходимо покаяние, искупление греха отступничества. Я не хочу быть «почти», особенно сейчас, когда гитлерюгенд Арафата швыряет камни в Стену плача, а штурмовики готовят войну террора.

 На следующее утро знакомые немцы входят в лифт.

-          Гутен морген!

-          Шалом! – киваю сдержанно. – Бокер тов!

И немцы смотрят на меня с немым изумлением. …

 Здесь, у дверей процедурного кабинета, полный порядок. Каждого вызывают в назначенное время, но люди зачем-то приходят раньше и сидят, ожидая, в удобных креслах.

 Я тоже сижу, читаю. Рядом занимают места две хромые бабули. Немки, судя по разговору. Дело обычное, но мне на этот раз почему-то не по себе. Одна из немок так похожа на мою маму. И голос ее похож, и хромает она точно также. И, слова! Господи, я улавливаю в ее речи слова моей мамы: « Горништ», - говорит немка. Я помню, что значит это слово: «Достаточно». «Ву ду гейст?» – это, кажется, «куда ты идешь?»… «Шейн подем», - говорит старушка. И это я понимаю. Когда-то, давным – давно, мальчишкой, я старался догадаться, о чем шепчутся мои родители на идиш.

 «Вас херцех бабир? – спрашивает старушка, так похожая на мою маму.

 Идиш  - жаргон – отчаянная попытка от веры в силу и могущество немецкой культуры. Веры в возможность вечно жить рядом с немцем. Глубочайший компромисс на уровне культуры.  Лихорадочная попытка ассимиляция, а следом грубая и жестокая насмешка Бога над "избранным народом", только за то, что попытался он говорить не на своем языке. На чужом. П о ч т и  на чужом…

 Зачем? Чтобы потом понимать команды палачей на пути к газовым камерам.

 Фрау рядом со мной так похожа на мою маму. Она жива. Она лечит свою хромоту. Мамы давно нет на свете. В глубине души я даже благодарен этой немке за невольную память о маме, и за слова знакомой, из моего детства, речи. И нет во мне в  то утро ненависти к немецкому языку. Я готов полюбить этих стариков из Берлина и Дрездена, и особенно вот эту старушку, так похожую на мою маму.       

  Мы едем в близкий, средневековый городок на поезде. Мы тоскуем по поездам. Мы к ним привыкли. Россия вся стоит на рельсах и шпалах. В Израиле немного железных дорог. В основном, мы передвигаемся по асфальту.

 День солнечный, теплый. И палестинцы, если верить телевидению, как будто присмирели.

 Мы  весело отправляемся в дорогу. Мы уверены, что дома все будет хорошо. Будто мы были когда-то, на этой железнодорожной станции провинциального городка. И запахи здесь так знакомы. Точно в срок подходит состав из нескольких, допотопных вагонов. Мы торопимся занять места в пустом купе… Потом был замок другого городка, улочки « пряничных» домиков под красной черепичной крышей, обед в кабачке, уставленном пивными бочками и тележными колесами. Все было, как  обычно. Мы просто раскрыли толстую, зачитанную книгу и оказались в томе сказок братьев Грим. Поразило не это путешествие, а заурядное, пыльное окно в коридоре вагона, на обратном пути.

 Было душно. Мы опускали его, а окно медленно, но упрямо поднималось. Мы снова дергали ручку к низу, и окно вновь ползло наверх. Мы привыкли жить в мире порядка, а тут такой вопиющий, ужасающий беспорядок. Окно было обязано слушаться пассажиров, честно заплативших за билет, но оно  своевольничало, будто получило тайный приказ уберечь нас от сквозняка и простуды.

 И я позорно начал дергаться – к окну и обратно. Пассажиры, в глубине души, посмеивались надо мной. Их не волновала духота в купе. Я же всегда и люто ненавидел спертый воздух. И потому затеял войну с окном, и, наконец, придумал, как заставить его подчиниться: втиснул между рамой и стеклом скомканный носовой платок. Окно застыло. Свежий, прохладный воздух проник из коридора в купе.

 Я торжествовал, чувствую себя победителем. Пели фанфары, и легионы победителей шли через триумфальную арку моего имени…. Это было так глупо. Нашел, чем гордится. И все-таки…

 Окно, впрочем, не подчинилось. Окно из милости и уважении к гостю пожалело меня, и ползло наверх еле заметно. Так медленно, что закрылось только на тормозном пути к нашей станции.

   Вот прошло время. Помню городок тот, по имени Тренчин. Чудный городишко. И угрюмый замок над ним помню. Но в этой памяти моей нет ничего интересного, необычного, необходимого …. Так, еще один день доброго отдыха.

 А вот память о том строптивом окне – нечто другое. Окно то не забуду, надо думать, никогда. И тот пустяшный поединок со стеклом в раме буду помнить. И гордость победителя. И милость ко мне того окна, не терпящего свою открытость, не забуду.

 Как причудлива память человеческая, и как, порой, важны для нас сущие пустяки, мелочи, когда многое значительное, важное проходит и уходит незаметно.

  Вена, Художественно-исторический музей. Он не так богат, как Эрмитаж, к примеру, но в нем целый зал картин великого голландца! Зал Брейгеля.

 Как же шел он за правдой, своей правдой, с помощью неукротимой фантазии. Не нравились художнику равнинные пейзажи родины. Он украсил их фантастическими горами. Только в этом мире горного пейзажа он смог существовать в радости.

 Брейгель всегда подпускал меня к себе. Не гнал прочь отторжением непонимания. Века прошли, а он все еще рядом с нами. Я хочу быть его учеником, придумывая людей, с которыми жить не страшно. Тот  мир «человеков», где можно существовать без страха и отчаяния.

  Охотники, уставшие собаки,  жены у очага. Все обычно. Но обычное погружено в пейзаж невозможный, немыслимый. И кажется, что в огромном этом мире такое незначительное событие, как заурядная охота, становится явлением космическим.

 Ложь? Пусть. Бывает, что и правда становится нашим палачом. Я не хочу жить в реальном мире, если дана мне Богом способность преображать его хоть в какой-то степени.

 Помню, еще в школе никак не мог понять, что такое «критический реализм». Мало того, что реализм, да еще и критический. Зачем? Столько плескалось реальной дряни вокруг этого грязного, подлого реализма. Еще и он был рядом, и мучил своей неотвратимостью. Только гений силой своего дара был способен осветить мрак сущего. Не было никакого «критического реализма». Был Рабле, Свифт, Бальзак, Пушкин, Толстой, Чехов…. Имена были, «измов» не было.

 «Измы» эти, как мне всегда казалось, изобрели бездари моды, только затем, чтобы как-то примазаться, примкнуть к великим именам. «Мы с Гогеном постимпрессионисты». Звучит!

 Брейгель, как и Рембрант, Босх, Пикассо или Дали, остался в одиночестве гордым, одиноким мудрецом, вспомнившим, как выглядела Вавилонская башня и рухнул с неба Икар, Брейгель, сотворившим новый, несуществующий пейзаж своей родины. 

 Мне кажется, что в мире существуют всего лишь два художественных течения в искусстве: фантастический и апокалипсический реализм. Все остальные «измы» от лукавого.

 Евреи – народ фантастического реализма. Можно сколько угодно ругать «миротворцев» Израиля, но за всеми этими «процессами» после Осло и Кемп Дэвида стоит не только глупость и корысть, но и несокрушимая вера в гармонию и доброту окружающего мира. Евреи сами себе пишут пейзаж, где нет ничего, кроме покоя, благоденствия и любви. Они так хотят забыть, что живут в пустыне и под беспощадным солнцем испепеляющей ненависти.

 «Щ». Похоже, ни в одном языке, кроме русского, нет этой буквы. Дежурная медсестра никак не может произнести мою фамилию: «Красинников, Красичиков, Краснильчиков…» И, наконец, ее озаряет: « Мистер Калашников!».

 Это знакомо и понятно. Я и не думаю обижаться.  Весело уверяю девушку, что не ношу эту страшную фамилию. Она мне охотно верит .

 За этой оговоркой целая эпоха. "Эпоха  Калашникова» . Эпоха Советской империи, куда входила и эта маленькая страна - Словакия.

 Думаю, та девушка мало что знала о России. Прошло десять лет свободы, и в школах Словакии не преподают русский язык, и не учат историю своего славянского соседа. Вряд ли этой милой медсестре знакомы фамилии Менделеева, Чехова или Мусоргского…. Сила отторжения  очень велика. Словакия стремится забыть как можно быстрее все, что было с ней на протяжении 45 лет.

 Но память о «Калашникове» осталась. Страшная память. Вот и я высматриваю в толпе  фанатиков из Газы знакомые очертания автоматической винтовки, сконструированной, как говорят и пишут, добродушным  изобретателем из города Ижевска.

 Каждое время оставляет потомкам свои знаки. И этот недобрый знак тоже застрянет в памяти поколений надолго.

 Вот и я превратился в Калашникова. И буква Щ» приковывает меня к России невидимыми цепями. Повторюсь, ни в одном языке, кроме русского, нет в алфавите этой странной буквы.

 Вечером СNN показывает все ту же толпу бандитов в черных масках. Газа грозит Израилю его же оружием. Словаки не включают этот канал. Словаки живут спокойно в центре благополучной Европы. Впрочем, есть и у них и свои военные анекдоты.

 Шофер такси рассказывает, что министр обороны из Братиславы предложил правительству купить истребители Сухого. У министра спросили, с кем он собирается воевать? Не знаю, честно ответил генерал.

СНОВА ВО ВСЕМ ВИНОВАТ В.В. ПУТИН

                                                 А. Троицкий

 «… ну это абсолютно в стиле и в манерах Путина. Он малый очень трусливый. Он крайне не любит, чтобы его имя, его светлый образ ассоциировался с чем-то неприятным, с чем-то трагичным и так далее. Тем более, что, естественно, понятно, что знает кошка, чье мясо съела, да? Что, в общем-то, что все эти жертвы, все эти ужасы – это в первую очередь на его совести». Артемий Троицкий «Эхо Москвы.

 Круто! Путин съел "мясо жертв" в Волгограде. Троицкий не сказал: все ли теракты  в мире на совести В.В. Путина? Вот этот, например:  «В результате тройного теракта в столице Сомали Могадишо погибли, по меньшей мере, 11 человек, еще 17 получили ранения, сообщает информационное агентство Reuters. Три заминированных автомобиля взорвались вечером в среду, 1 января, возле отеля Jazeera, пользующегося популярностью среди местных политиков и других высокопоставленных лиц, а также среди иностранцев». 1 января 2014 г.

 Иной раз, мне кажется, что почти вся русская оппозиция больна размягчением мозга и бояться Кремлю совершенно нечего дешевого популизма для быдла. А, может быть, накат на Путина по любому поводу - типичная провокация Кремля, чтобы скрыть настоящие пороки режима? К счастью, живу в стране, где точно известно, на чьей совести и кто виноват в терроре. В противном случае, не один бы из премьер-министров Израиля не досидел бы до конца своей каденции. 

НА ТРЕТЬЕ В НОЧЬ

 Сегодня, 2-го января, в Питере и в Москве все еще тепло и нет снега, как это было при Александре Пушкине, почти 200 лет назад. Правда, в те годы, не было еще СО2, а потому либеральная общественность не устраивала истерик по поводу "всемирного потепления". Интересно, выпадет ли снег в эту ночь в центральной России? Как мне кажется, должен выпасть обязательно. Хотя бы в честь СОЛНЦА РУССКОЙ ПОЭЗИИ.

В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Все ярко, все бело кругом.

АФОРИЗМЫ ЖВАНЕЦКОГО МИХАИЛА

           Афоризмы Михаила Жванецкого. Часть 1.

Лучше длинная живая очередь, чем короткая автоматная.

Пусть лучше над тобою смеются, чем плачут.

Лучше промолчать и показаться дураком, нежели заговорить и не оставить на этот счет никаких сомнений.

Лучше с трудом заниматься любовью, чем с любовью заниматься трудом.

Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем!

Лучше обед без аппетита, чем аппетит без обеда.

Лучше маленький доллар, чем большое спасибо.

Пешеход всегда прав. Пока жив.

Перебегал улицу на красный свет и был сбит встречным пешеходом.

Любого автомобиля хватит до конца жизни, если ездить достаточно лихо.

Я слишком быстро вожу машину, чтобы переживать из–за холестерина!

С тех пор, как я стал водить машину, я стал осторожнее переходить дорогу.

Главное – не перейти улицу на тот свет.

Не водите машину быстрее, чем летает ваш ангел–хранитель.

В любом из нас спит гений. И с каждым днем все крепче...

Мыслить так трудно, – поэтому большинство людей судит.

Афоризмы Михаила Жванецкого. Часть 2.

Все люди братья, но не все по разуму.

Мудрость не всегда приходит с возрастом. Бывает, что возраст приходит один.

Лысина – это полянка, вытоптанная мыслями.

Мысль только тогда мысль, когда ее головой думают.

Труднее всего человеку дается то, что дается не ему.

Хочешь всего и сразу, а получаешь ничего и постепенно.

Все идет хорошо, только мимо...

Обидно, когда твои мечты сбываются у других!

Мало знать себе цену – надо еще пользоваться спросом.

В историю трудно войти, но легко вляпаться.

Ну пробил ты головой стену... И что ты будешь делать в соседней камере?

Как трудно ползти с гордо поднятой головой!

Чтобы начать с нуля, до него ещё надо долго ползти вверх.

Идет по улице пессимист, а за ним два оптимиста в штатском...

Оптимист верит, что мы живём в лучшем из миров. Пессимист боится, что так оно и есть.

Лотерея – наиболее точный способ учета количества оптимистов.

Если сложить темное прошлое со светлым будущим, получится серое настоящее.

Если человек знает, чего он хочет, значит, он или много знает, или мало хочет.

Если человека нельзя купить, то его можно продать.

Если появился кто–то, готовый свернуть горы, за ним обязательно пойдут другие, готовые свернуть ему шею.

Если ты споришь с идиотом, то вероятно, тоже самое делает и он.

Если вам долго не звонят родственники или друзья, значит у них все хорошо.

Если тебе лизнули зад, не расслабляйся – это смазка!

Если вам говорят, что вы многогранная личность – не обольщайтесь. Может быть, имеется в виду, что вы гад, сволочь и паразит одновременно.

Лучшее алиби – быть жертвой.

Красиво жить не запретишь. Но помешать можно...

Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут.

Мало найти свое место в жизни, надо найти его первым.

В жизни всегда есть место подвигу. Надо только быть подальше от этого места.

Чем больше смотрю в зеркало, тем больше верю Дарвину.

На своих ошибках учатся, на чужих – делают карьеру.

Чтобы спасти тонущего, недостаточно протянуть руку – надо, чтобы он в ответ подал свою.

Помню, у меня в 43–м так ноги болели!.. а купил 45–й и нормально.

Экипаж прощается с вами и желает вам приятного полета....

Я бы хотел умереть как дед – во сне... А не как его пассажиры – крича от ужаса.

Не говорите, что мне нужно делать, и я не буду говорить, куда вам нужно идти.

Идеалист – это тот, кто, заметив, что роза пахнет лучше капусты, заключает, что и суп из нее будет лучше...

Чтобы я увидел тебя на костылях, а ты меня одним глазом!

Автоответчик Калашникова.

Из двух зол я выбираю то, какое раньше не пробовал...

Дул такой сильный ветер, что сигареты выворачивало вместе с зубами...

Микробы медленно ползали по телу Левши, с трудом волоча за собой подковы...

Нашедшего выход затаптывают первым

Какая крыша не любит быстрой езды?

Каждый человек по–своему прав. А по–моему нет.

Вначале было Слово.... Однако, судя по тому, как развивались события дальше, Слово было непечатным.

Как быстро летит время: не успел проснуться, а уже опоздал на работу.

Все великие давно уже умерли, да и мне что–то нездоровится..

Рожденный ползать – везде пролезет.

Он лег в постель и уснул изо всех сил.

И тогда он взял нож и застрелился.

Он добавил картошки, соли и поставил аквариум на огонь.

Чем удобряли, то и выросло.

Хорошо не просто там, где нас нет, а где нас никогда и не было!

О характере человека можно судить по тому, как он ведет себя с теми, кто ничем не может быть ему полезен, а также с теми, кто не может дать ему сдачи.

Всякий раз, когда я вспоминаю о том, что Господь справедлив, я дрожу за свою страну.

Я бесконечно уважаю чудовищный выбор моего народа.

Существует три причины неявки: забыл, запил или забил.

И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память.

Высшая степень смущения – два взгляда, встретившиеся в замочной скважине.

У одних оба полушария защищены черепом, у других – штанами.

Ударилась Василиса Прекрасная оземь и разбилась на хрен.

Как жаль, что вы, наконец–то, уходите...

Пришел – спасибо, ушел – большое спасибо...

Поделись улыбкою своей, и ее тебе не раз еще припомнят...

Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей...

Ничто так ни ранит человека как осколки собственного счастья .

Только в день рожденья узнаешь, сколько в мире ненужных вещей .

Люди делятся на тех, на кого можно положиться и на тех, на кого нужно положить.

Добро всегда побеждает зло, значит, кто победил, тот и добрый.

Удача улыбается смелым... А потом долго ржет над ними!!!

Не нужно бежать от снайпера, только умрешь уставшим.

Граждане! Летайте самолетами Аэрофлота! Спешите! Их осталось совсем немного.

Вам помочь или не мешать?

Извините, что я говорю, когда вы перебиваете.

Смех без причины – признак того, что вы или идиот, или хорошенькая девушка.

Воспитанный мужчина не сделает замечания женщине, плохо несущей шпалу.

В анкете, которую я заполняла перед операцией, был вопрос: кому позвонить в случае крайней необходимости.... Я написала: более квалифицированному хирургу...

У него не лицо, а объект для внутримышечных инъекций.

Считать деньги в чужом кошельке намного легче, если его отнять.

Весь день не спишь, всю ночь не ешь – конечно, устаешь...

Друзья познаются в беде, если конечно их удается при этом найти.

Чистая совесть – признак плохой памяти.

Легкомыслие – это хорошее самочувствие на свой страх и риск.

Встретили меня по одежке, проводили тоже плохо...

Все в этом мире относительно. К примеру, длина минуты зависит от того, с какой стороны двери туалета вы находитесь.

Ученые Гарвардского университета установили, что белые мыши размножаются намного лучше, если им не мешают ученые Гарвардского университета.

Ребёнок мой на мать похож... Орёт громко, пронзительно! А вот глаза мои – виноватые, бегают...

Самое несчастное животное – осьминог. У него и ноги от ушей, и руки из жопы, и сама жопа – с ушами.

– Какой у вас чудный ребенок! Это симпатичный мальчик или страшненькая девочка?

Последние слова двух укротителей львов: "Как? Я думал, ТЫ их покормил!?!"

Для мании величия не требуется величия, а вполне хватит мании.

Трудно быть последней сукой – вечно кто–то пристраивается сзади!

Некоторые выглядят храбрыми, потому что боятся убежать.

Жизнь – как рояль: клавиша белая, клавиша черная... крышка.

Идея пришла в его голову и теперь упорно ищет мозг.

Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.

Каждый человек – кузнец своего счастья и наковальня чужого.

Много хороших людей на свете... Но на том свете их больше...

Костюм "Евы" ей очень идет, только ушить нужно кое–где.

Сколько у государства не воруй – все равно своего не вернешь!

Настоящий меломан – тот, кто, услышав голос женщины, напевающей в ванной, нагибается к замочной скважине и прикладывает к ней ухо!

Знаете ли вы, что экономная хозяйка режет мясо для праздничного стола очень тонкими ломтиками? А хитрый гость жрет их сразу по пять.

– Много ли нужно человеку для полного счастья? – Мало! Но только чтобы у других было еще меньше...

СИЛЬВЕСТР - 2 ЯНВАРЯ

«Министр спорта и культуры Лимор Ливнат в своем блоге на Facebook объяснила, почему "хорошие евреи" не должны праздновать Сильвестр. Эта запись была сделана 31 декабря поздно вечером. "Свильвестр - это праздник, которые многие поколения европейцев "отмечали", поджигая синагоги, грабя магазины, принадлежащие евреям, и устраивая погромы. Отвратительно. Пролитая еврейская кровь не может быть поводом для вечеринки". Она также написала, что для нее Новый год - это еврейский праздник Рош а-Шана. Она также отметила, что после ее объяснения, "хорошие евреи" не могут сказать, что они отмечали Новый год по незнанию».

 Министру культуры, судя по всему. Плевать, что светская культура Израиля пропитана совковым, предательским духом, что «хорошие евреи» страны могут безнаказанно толкать Еврейское государство к гибели. На улице этих «левых» интеллектуалов всегда праздник. И эти праздники не волнуют властную даму. К тому же, она, видимо, забыла, что самые лютые погромы проходили на Песах. Так что же нам теперь отменить великий праздник свободы из-за "пролитой еврейской крови". Да и должна бы она, хотя бы по должности, знать, что празднуют русскоязычные евреи, по давней привычке, обычное начало нового календаря, а не Сильвестр. Привожу историческую справку: «В России «Селиверстов день» или «День Кура и Курки» отмечается по народным обычаям 2 (15) января. Этот день считается куриным праздником: чистят курятники, ладят насесты, окуривают стены дымом от тлеющего девясила или коровьего навоза с углями. В ряде мест в курятнике непременно висел «куриный бог», чтобы кикиморы не давили кур. Рано поутру старушки омывали наговорной водой притолки у дверей, чтобы оградить вход в избу болезням-лихорадкам».

 Никто, надо думать, в Израиле кикимору не боится, а 2 января от Нового Года остается одно похмелье и лишние килограммы. Какой уж тут праздник. Зря так нервничает и суетится  «настоящая еврейка» Лимор Ливнат.

ЕВРЕЙСКИЕ МАЛЬЧИКИ

 Статья не новая, но, увы. она злободневна и сегодня. Политика, как и бизнес, - дело живое, горячее, яркое. Ну, как здесь без евреев. Сколько бы не было потомков Иакова в любой стане мира, как бы трагична не была их история там, не остановишь еврея. Он снова и снова не страшится пропасти, ничего не желая видеть и слышать. Старый, всегда одинаковый, чужой, тайный мир ему вдруг начинает казаться новым, доступным, понятным. Миром, в котором обязательно будут востребованы его энергия и таланты.... "Избранный народ" будто избран, чтобы вечно лететь на огонь чужой зависти, ненависти, мести...

Рискую быть осмеянным, освистанным и даже битым. Я за введение процентной нормы в России. Естественно, для лиц исключительно еврейской национальности. Нет, не надо раньше времени топать ногами и грозить кулаком. Далеко не все виды обучения и профессиональной деятельности должны подпасть под эту норму. Да здравствуют евреи учителя и врачи, поэты и художники, инженеры и конструкторы, банкиры и офицеры… Пусть никто не ограничивает еврейский гений во всех практически областях применения способностей человека, кроме той его части, которая связана тем или иным образом с политикой.

Сразу слышу хор возмущенных голосов: «Мы граждане этой страны и хотим жить в государстве сильном, свободном, богатом. Почему нам нельзя способствовать этому процессу?»

Способствовали, все было. Вспоминать об этом и обидно и больно. Мне скажут, нынче совсем другое дело: евреи в политике проповедуют, как правило, демократию и либеральные ценности, стремясь удержать Россию на рубежах, достигнутых в 90-е годы прошлого века. (Ох уж эти рубежи)... Замечательно! Но у каждой нации есть законное право устраивать свою жизнь, согласно характеру, ментальности, обычаям своего, а не чужого народа. Не собираюсь заниматься оценочными категориями. Долой расизм и шовинизм, но не верю и никогда не поверю в либеральные бредни о каком-то едином человечестве, об общей мерке для всех народов, о некоей всемирной глобализации. Народы уже гнали кнутом к коммунизму. Нынче гонят пряником к глобализму, но внешне невинный, розовый и голубой либерализм – такой же опаснейший миф.

Прошли выборы в Думу РФ. С болью следил за их ходом, чаще всего по оппозиционным информационным каналам: радио, телевидению, сайтам в Интернете. Слушал, видел еврейских мальчиков и девочек в таком тревожном количестве, что не мог не вспомнить о других мужественных ребятах, жизнь свою положивших на алтарь новой, свободной России в начале ХХ века. Чем кончилась их борьба с «прогнившим царским режимом»? ГУЛАГом, Аушвицем, трагедией ассимиляции. В Российской империи проживало ШЕСТЬ миллионов бесправных евреев. Сколько их там выжило на день сегодняшний – несколько сот тысяч. Что же это получается, граждане?! Черта оседлости и процентная норма защищали от вымирания еврейский народ лучше, чем все мыслимые и немыслимые свободы. Получается, не зря президент Израиля благодарил президента России за эту черту. Ну так вспомним, если не о черте, то хотя бы о черточке.

Понимаю – раз уж прорезался талант к политическим играм – унять себя человеку трудно. Он этим живет, этим зарабатывает на хлеб насущный, порой, неплохо зарабатывает. Но слушаю любого из нынешних революционеров семитского облика и ловлю себя на том, что не я, гражданин Израиля, живу в другой стране, а они, бедные, совершенно не понимают, к кому обращаются, к кому взывают, не видят и не слышат той публики, которую хотят просветить и направить верной дорогой.

Готов согласиться – среди евреев России есть и сегодня честные, искренние борцы за «светлое будущее». Увы, честность, искренность и, скажем мягко, недомыслие – слишком часто идут рука об руку. Умники и умницы руководствуются в этой борьбе обычными, практическими мотивами.

Господи, да оставьте вы в покое Россию! Любите ее, помогайте ей, жертвуйте собой во имя ее благополучия, но не учите жить, не навязывайте этой стране свои правила, свои законы. Вам только кажется, что они взяты из общей копилки принципов цивилизованного общества. Это не так.

Вы способны не быть евреями на ледовой арене, за кульманом, у операционного стола, за шахматной доской… Да где угодно. Только не в политическом поле. Вы никогда не поймете, чем живет и во имя чего живет население северной державы, в которой вы родились. Вы можете не знать иврит, считать себя «гражданами мира», поносить Израиль и всеми силами отскребывать с себя свое еврейство. Ничего вам не поможет. За 40 веков ваши предки сделали все возможное, чтобы при всем старании не смогли вы избавиться от желательного и нежелательного наследства. И в этом я солидарен с армией юдофобов.

Вы талантливы, мудры, остроумны, полны сарказма, отлично владеете русским языком, клянетесь в своем патриотизме, но мгновенно становитесь чужаками как только забираетесь на минное, грязное поле политической распри.

Сказанное, конечно, касается не только евреев России. Достаточно вспомнить печальный опыт «народных» революций в Германии и Венгрии начала прошлого века.

В российском диссидентском движении всегда было много потомков Иакова. Ничего не поделаешь – таков национальный характер. В СССР, при «железном занавесе», все это еще можно было объяснить закрытыми границами. Сегодня я никак не могу понять русско-еврейское яростное, непримиримое сопротивление тому миру, в котором живут нынешние диссиденты.

Ну, не нравится вам «новый тоталитарный режим», «кремлевские олигархи», «банда Путина» и проч., – кто вам мешает запастись билетом в один конец и жить в другом мире, с таким народом и таким правительством, которые вам по сердцу. Я вовсе не настаиваю на репатриации и не склонен обвинять всех российских евреев в особом интересе к политической грязи, но вижу и слышу, что пресловутая «процентная норма» явно нарушена, и это безмерно меня огорчает.

Мне скажут: «Страх водит твоим пером. Опыт истории учит, что за политической активностью евреев в галуте неизбежно следует возмездие за эту активность». Готов согласиться. Мне вовсе не хочется, чтобы на моей родине совсем исчез неповторимый «русско-еврейский» воздух. Живите в России, любите Россию, но не забывайте о том, что вы евреи, и у вас есть своя, неповторимая, удивительная жизнь. Смотрю, как празднуют в Москве Хануку всего лишь через три дня после парламентских выборов в Думу, и душа моя радуется. Слежу за культурной деятельностью еврейских центров – и готов приветствовать их работу.

Не зову всех потомков Иакова в Еврейское государство. Убежден, что репатриация – дело любви, а не расчета. Любовь евреев к России – это тоже реальность. Но, убежден в этом, еврей, страну эту любящий всем сердцем, всегда потратит себя на то, чтобы понять далекие от его души и разума законы, по которым издревле живет и развивается российское общество и государство. Поймет и займется делом во благо своей родины, бросив попытки расшатывать и преображать тот мир, который живет, упрямо повторю это, по иным, ему недоступным законам.

Мне вновь возразят: «Как только начнут считать проценты среди евреев-журналистов, политологов и политиков, так и начнется движение к новому делу «врачей-убийц». Нельзя сдавать завоеванные позиции». Справедливо возразят, забыв, правда, при этом, что считать уже начали и счет этот подлейший и кровавый продолжается не одно столетие и с одинаковой силой.

НОВЕЛЛЫ СВЕТЛАНЫ КРЮЧКОВОЙ

 Эта замечательная актриса оставила след в настоящем кинематографе, а не в пустом, гремящем, бессмысленном кино сегодняшнего дня.

НОВЕЛЛЫ АРТИСТКИ КРЮЧКОВОЙ                       НОВЕЛЛА ПЕРВАЯ. ЮРА     ... Юра был особым человеком. Замечательный оператор, еврей, не имевший высшего образования, стал в советское время заслуженным деятелем искусств, лауреатом Государственной премии. Он родился в 1940 году, пять раз поступал во ВГИК, но в конце пятидесятых никаких евреев в государственный институт культуры, как вы понимаете, не принимали.     Самое смешное, что он делал работы за других ребят-абитуриентов, они благополучно поступили, а Юре приемная комиссия объяснила, что он недостаточно подготовлен... Слава Богу, его папа, Аркадий Векслер, работавший с прославленным Энеем, был художником кино. Куда устраивают работать детей? К себе...     В детстве Юра был очень смешной. Его сестра Лиана росла девушкой небесной красоты. Она играла на скрипке, танцевала, в нее были влюблены все поголовно. Глазунов сходил от нее с ума, торчал под дверьми с букетами - сумасшедший дом! Представьте себе Настю Вертинскую в молодости - особая красота, которую не портит ни старость, ни что другое. Лиана даже снималась в каких-то советских фильмах, все говорили: "Из Лианочки выйдет человек". А маленький Юра забивался в угол и четыре часа делал так: "Др-др-др-др-др-др-др..." У него спрашивали: "Юрочка, что ты делаешь?" - "Я еду". - "Куда ты едешь?" И он подробно рассказывал маршрут, а также то, что заметил по дороге. У него было невероятно богатое воображение, а у взрослых создавалось впечатление, что он - дегенерат. От него никто ничего хорошего не ждал.     Семья получала ленг-лизовские посылки - Юра был вывезен в свое время вместе с блокадными детьми по "дороге жизни", его откармливали там, как всех детей-дистрофиков, вареной морковкой и киселем, на которые он не мог смотреть всю последующую жизнь... Рос он в послевоенном Ленинграде в Поварском переулке - там клубилось ворье.  Мальчик Юрочка, голубоглазый, рыжий, с завиточками, хороший еврейский ребенок, в беретике с помпончиком, в кюлотах (штанишки, которые под коленками застегиваются), в белых гольфиках с кисточками, - этот мальчик был наводчиком у ворья. Он звонил в двери, если открывали - вежливо спрашивал какую-нибудь тетю. Если не открывали - сообщал ворам, что дома никого нет. Он свободно ботал по фене, знал все блатные песни и меня научил. Все пел: "А не ходите поперед тюрьмой..." Он был такой странный еврей - советский, послевоенный...     В их жилье в Поварском переулке помещалось чуть ли не девять человек в одной комнате. Кто-то спал на раскладушке, задвинутой под стол... Потом, когда построили ленфильмовский дом, папе дали прямо за забором Ленфильма квартиру. И папа устроил Юрочку на работу. Сначала он был учеником фотографа, потом фотографом, ассистентом оператора комбинированных съемок, затем стал оператором комбинированных съемок, ассистентом оператора-постановщика, потом вторым оператором и, наконец, дослужился до должности оператора-постановщика высшей категории. Заметь, без ВГИКовской бумажки. Он всегда повторял: "Оператор - профессия гу-ма-ни-тар-ная". Его очень любили актеры: Вася Ливанов, Виталик Соломин, Юра Богатырев, который постоянно бывал у нас в доме, Олег Даль обожал его... Как бывало на съемках? Режиссер говорил, что делать, но каждый актер подходил и спрашивал: "Юра, ну как?"     Я никогда в кино так не играю, как в театре: в театре я сильнее значительно. Театр - моя профессия, мое дело; там место для мощнейшей энергетики, которой, слава Богу, я обладаю, но кино ее не передает:  экран как бы закрывает, опускает занавес между зрителем и актером. И потом, актер не владеет смыслом того, что происходит на экране... Но все мои главные киноработы связаны с Юрой. "Старший сын" был замечательным фильмом еще и потому, что привел к четырем свадьбам. Все намертво влюбились.     Я была насмерть влюблена в Векслера - так, что во время съемок "Старшего сына" бросила Москву, МХАТ и поехала к нему. Я не имела никакого приглашения в театр, мы даже не были расписаны... Коля Караченцов на этой же картине женился на Люде Поргиной, Миша Боярский  - на Лариске Лупиян, Коля Никольский тоже женился - не знаю, на ком. Мы все были молодые, здоровые, влюбленные; и, мне кажется, эта картина несет эту ауру, эти наши чувства.     Потом был фильм "Женитьба", который Юра снял просто грандиозно. На "Оскара", я считаю, снят этот фильм. Любой кадр можно вырезать, переносить на полотно и вешать в любую картинную галерею: Третьяковку, Эрмитаж, Лувр... Успех моей роли, конечно, определил Юра.  И еще одна замечательная работа - "Царская охота", где я играла Екатерину Вторую, за которую получила массу призов. Кстати, именно Векслер подсказал, что Екатерина всю жизнь говорила с акцентом, и я полгода утром и вечером, как молитву, слушала текст, который немка записала на русском языке (я вообще - ученица в этой жизни. Постоянно чему-нибудь учусь. Вот и сегодня выучила несколько слов на иврите: "ма питом?", "бокер тов", лайла тов", "тода раба", "ахава", "бесэдер гамур", "нахон меод", "кама зе оле?" *). Очень многие, посмотрев фильм, считали, что меня озвучил кто-то другой. Получился именно немецкий акцент - не польский, не английский, не другой. Я не люблю пародийности, а люблю, опять-таки,  профессионализм: полгода занималась изо дня в день. Закон перехода количества в качество - мой любимый закон. Я - Рак, люблю глубину. И верхом ездила для роли Екатерины, занималась с тренером нашей олимпийской сборной - то есть, шла серьезная работа...     Юра был человеком потрясающим. Несмотря на отсутствие высшего образования, он очень много знал. Закончил среднюю художественную школу, известную в Петербурге, замечательно рисовал, прекрасно разбирался в живописи. Сказать, что он был для меня мужем, мало: он был для меня отцом. У каждой женщины должен был духовный отец - человек, формирующий душу. Мне повезло. Переехав в Ленинград, я была такая легкомысленная, у меня свистел такой ветер в голове - по-моему, всем слышен был этот свист. Помню, спросила я как-то Влада Заманского: "Почему ты не приходишь ко мне в гости?" Он ответил: "Боюсь". Я поразилась: "Чего?" - "Боюсь прийти и увидеть тебя с книжкой", - сказал он. А теперь я дожила до того момент, как Рязанов сказал: "Я понял, что, по сравнению с тобой, ничего в поэзии не знаю", -       Эльдар Александрович, конечно, преувеличил...     Именно Юра определил мое отношение к миру: я его глазами стала смотреть на то, что происходит в кино, в театре, в жизни. Он был для меня всем. Вновь запинаюсь на слове муж: он сегодня может быть, завтра может не быть. Но существует нечто большее - человек родной по крови. Это родство, которое никогда не прекращается. Живут ли люди вместе, не живут ли, - они родные. Юра для меня был именно таким человеком... К сожалению, за полтора года до его ухода из жизни мы разошлись. Часто думаю: если бы я была рядом, он бы остался жить...     Почему разошлись? Я не люблю об это говорить, но раз уже зашла речь... Все женщины делятся на жен и матерей. Одни мужа любят больше, чем ребенка, другие становятся сумасшедшими матерям. Я была сумасшедшей женой до тех пор, пока ни появился Митя. Но когда он появился, сразу стало ясно, что на первом месте - сын. Юра очень тяжело перенес мой выбор. Постепенно в доме возникла такая ситуация, что стало ясно: эти двое не могут сосуществовать в одной квартире. Мне нужно было оставаться с кем-то одним - и я осталась с более слабым: с ребенком.     Могу честно сказать одно (я никогда не говорю неправды, поэтому у меня очень много врагов). Никогда мы не знаем, чья смерть на нас как подействует. Иногда кажется, что человека очень любишь, а он уходит - и ты его забываешь. А порой недооцениваешь человека, есть он - ну и есть, а уйдет - и тебе его не достает постоянно. Так получилось у меня. Каждое утро и каждый вечер, как нормальный, никому ничего не демонстрирующий человек (у нас-то с тобой разговор задушевный, обнаженная ведь натура), я читаю молитву. И дети мои это делают. Дня нет, чтобы утром и вечером я не вспомнила Юру, нет такой церкви, в которую зашла бы - и не поставила свечку за упокой. И здесь, в Израиле, поставила. До сих пор смотрю на мир его глазами - очень его мне не хватает. Все мне напоминает о Юре: круг, в который он меня ввел, интересы, домашний интерьер, библиотека, которую он начал собирать для Мити, город, который меня удерживает странным образом.     Меня зовут в Москву - не могу уехать из Петербурга, где все связано с Юрой. И родственников его воспринимаю как своих собственных...                                                                НОВЕЛЛА ВТОРАЯ. РОДСТВЕННИКИ.    ...Двоюродные сестры Юры, племянницы, их мужья - Нина, Бася, Изя, Сеня, Мишка, Сашка - все тут. Вот ты предъявляешь претензии: звонила до поздней ночи в гостиницу, а меня не застала. А почему не застала? По одной простой причине. Я ехала сюда и знала, что в Израиле у меня - только Юрины родственники. Но, честное слово, я не успела дойти до гостиничного номера. Как только вошла в гостиницу, портье окликнул: "Крючкова? Вас к телефону!" Я взяла трубку и услышала: "Светка?" - позвонили девочки, которые выросли со мной в одном дворе. В нашем кишеневском дворе было восемь еврейских семей, две русские, одна украинская. Слева от нас жили тетя Бетя и дядя Изя, справа - тетя Полька Бликштейн, которую мы звали "селедкой". В ее племянника, Владика, который к нам в Кишинев, приезжал из Москвы, из столицы, мы все были безумно влюблены: такой красавец! Я его вчера увидела и  обалдела: такой же красивый, только седой стал.     Говорю: "Владик, помню, как я на тебя смотрела завороженными глазами, а ты толкнул скамейку, я села мимо, - и эта обида осталась у меня на всю жизнь. Я была в тебя влюблена, а ты выбил из-под меня скамейку..." Он ведь, оказывается, и не знал о моей любви... А вчера я была у девочек, ночевала у них, Лили-Сюзанны-Дорины; они накрыли замечательный стол: готовились. И мужья у них чудесные, дети дивные, все друга друга любят. Когда мы сели за этот стол, бывший москвич Владик поднял бокал и сказал первый тост: "За наше кишеневское детство, за улицу  Усющева, 37".     Такого второго двора, как у нас в Кишиневе, не было. Мы организовали собственный театр, устраивали представления, собирали взрослых и детей со всех дворов. Зрители рассаживались, мы открывали занавес... У нас была своя футбольная команда, мы играли в пионерский лагерь, моя старшая сестра считалась вожатой - мы полностью были на "самоокупаемости".     Наш двор считался самым интересным, около него клубились остальные, вся жизнь концентрировалась вокруг. Тетя Поля, "селедка", которая умерла здесь, в Израиле, не имела собственных детей... Я вчера ночевала у Доринки, утром проснулась - пахнет тетей Полей: она всегда пекла, и Дорина с утра затеяла пирожок. Я спрашиваю: "Дука, ты помнишь, как тетя Поля пекла пирожок?" А для кого? Она раздавала его соседским детям. А у дяди Буки на окне стоял телевизор, повернутый экраном в сторону двора. Мы, дети, рассаживались снаружи на стульях и смотрели этот телевизор. Дядя Бука купил стол для пинг-понга. Для нас - мы все играли. Сколько было приколов!.. Дука выходила с утра, картавя, кричала "Кар-р"р!" - весь двор просыпался.     Именно с тех пор я запомнила, что любой ребенок - "любочка", "рыбочка", "мамочка, съешь уже хлебочка с маслицем!". А в России - что? "Куда пошел, зараза? Заткнись" Надоел - отойди". Мой муж всегда спрашивает: "Что ты со всеми так долго разговариваешь?" Отвечаю: "Саша, я же - с юга". Он говорит, что у меня вкус - как у мексиканской проститутки. Он прав: мне нравится все яркое, блестящее; я люблю разговаривать с людьми, люблю огоньки горящие, музыку зажигательную...    Почему мне в Израиле хорошо? Конечно, страна неисчерпаема, каждый раз открываешь что-то для себя новое, но сейчас говорю не об этом. На каждом спектакле меня ждет сюрприз. К тому, что у меня были сюрпризы в прошлый раз, я уже привыкла. Думала, они уже кончились. Но не тут-то было. Вдруг ко мне в Хайфе подходит женщина: "Света, ты меня не узнаешь?" Я смотрю - до боли знакомое лицо: "Ради Бога, извините, не узнаю". Тут она достает фотографию, где мы втроем. Три подружки, стоим в лесу в городе Кишиневе. Я, Фанька Бейнер, которая здесь живет уже тридцать шесть лет, и Галя, которая живет в Ленинграде. Смешно, но я не узнала Фаню Бейнер, с которой мы учились, с которой мы жили рядом - сумасшедший дом какой-то! И вот я увидела себя на снимке - уже забыла, какой я была...     Учительница здесь живет моя - преподаватель русской литературы и языка Раиса Моисеевна. Тоже пришла на спектакль. Я, кстати, была у нее хорошей ученицей. Раиса Моисеевна предрекала: "Светка, ты будешь артисткой". Я этого не помню, Фанька мне напомнила.  Жаль, но я забыла, какой была в детстве. Как отрезало: не могу приехать в Кишинев, потому что там все чужое, как у Ахматовой: "люди, вещи, стены".Нас никто не знает, мы не туда попали, Боже мой! Приезжаю в Израиль - и попадаю в Кишинев моего детства, понимаешь? Здесь - все, что считала забытым, куда-то ушедшим. Но встречаются друзья, а ведь общая биография - и есть наша жизнь.     Близкие люди вдруг стали мне рассказывать про меня, Я узнала, что к Сюзанке, замечательному доктору по прозвищу "Стена плача", весь квартал бесцеремонно ходит лечиться. Она ведь работает, приезжайте к ней в больницу, в поликлинику, - нет: они предпочитают идти домой. А самое главное, что еще жива тетя Ниночка - Сюзанина мама. Она говорит: "Светка, я помню, как заплетала тебе косички. Ты была такая маленькая..." А сейчас я обнимаю тетю Нину - ее голова мне только до груди доходит...     У меня умерла мама, бабушка - я родоначальник своей семьи, за моей спиной никто не стоит. У меня никого нет: я держу на руках всю свою семью. А здесь, у вас, я вновь чувствую себя маленькой девочкой, меня называют "Светкой", а не "Светланой Николаевной".  Конечно, мне в Израиле хорошо. И всякий раз, когда уезжаю, со мной случается истерика. В прошлый раз уехала, рыдая, и чувствую, что сейчас будет то же самое...     Сюзанка у нас была золотая медалистка, поступила без всякого блата в медицинский институт. На вступительном экзамене написала обо мне сочинение под названием "Солнышко" - я тогда, пятнадцатилетняя, впервые постриглась - и была рыжая-рыжая... Такой у нас был уникальный двор. Вчера, когда я пришла на этот званный обед, собрались с соседних улиц... Кишинева. Они как-то умудрились сохранить дружбу. Какие дивные у них дети! Сколько добра в их домах, тепла!.. Даже собаки добрые - члены семьи. Дука постоянно своей собаке Пицце говорит: "Ма питом? Бои-бои!" Есть же люди светлые, добрые, которым все удается. Дука мне вчера сказала: "Я встретила Алика в восемнадцать лет - и больше уже никогда никого не видела вокруг".     Тридцать лет вместе прожили, дети выросли... А какие у них в саду растут лимоны с грейпфрутами! Хорошо: это - настоящая жизнь, которой должен радоваться человек. Я выхожу утром из спальни, где спала в Яночкиной комнате, а Дука идет навстречу, обнимает меня, целует: "Доброе утро, мамочка!" "Ласточка", "солнышко" - только на юге так говорят, понимаешь? Мне очень важно, чтобы меня приласкали, обняли, улыбнулись мне.     В Израиле всюду продаются магнитики: две точки и улыбка от уха до уха - вот вам мое лицо. Я привезла сыну такой магнитик, там улыбка, кипа и надпись: "Don-t worry, be Jewish" (-Не печалься, будь евреем-). И Митька у себя в комнате повесил эту прелесть, эту суть израильского народа...                                                                   НОВЕЛЛА ТРЕТЬЯ. САША    ...Хемингуэй говорил, что у мужчины должны быть четыре жены: в процессе взросления человек меняется, и на каждом новом этапе ему нужны разные спутницы. О том, сколько мужей должно быть у женщины, Хемингуэй умолчал. Но у меня пока все идет закономерно: Юра был старше меня, Саша - младше на двенадцать лет. Мы с Сашей родились в один день, 22 июня, и оба - в год Тигра. Надо сказать, что всю жизнь я мечтала об одном: увидеть любящий взгляд моего мужчины, обращенный на детей, - и никогда этого не случалось ни с Юрой, ни с Сашей.     Юра говорил: "Я люблю тебя больше, чем Митю". Саша говорит: "Я буду любить тебя, а ты люби своих детей". Но мне важно, что делает мужчина, а не то, что он говорит. Уж чего только я в жизни не слышала... Один режиссер восклицал: "Хотите, я стану на колени?" - "Станьте, вы будете сотый. Можете руки целовать, ноги - у меня это все было, мне всё целовали, включая песок, по которому я ходила". Слова меня не впечатляют, меня впечатляет только дело. Так вот, Саша занимается делом. Порой, даже слишком активно, в такие минуты говорю: "Вынь из одного места зонт и закрой его". А с другой стороны, муж - оптимист. Сейчас, например, он бесстрашно взялся за реконструкцию грязного страшного чердака, по которому ползали бомжи. В пятиэтажном доме, который входит в архитектурный ансамбль города, поднял на полтора метра конек, сделал крышу в двести метров, сто из них взял для нас двоих. И увлеченно занимается стройкой нашего собственного жилья.     В России очень трудно обеспечить по квартире каждому ребенку и себе элементарное пространство оставить. Пока что мы с Сашей живем в одной комнате: тут и книги, и компьютер, и постель. А наш младший сын гордо заявляет: "Я живу в гардеробной". Но сейчас все налаживается: Саша буквально с нуля отстроил ему квартиру в центре города, я, как последняя мещанка, своими ручками шила занавесочки, ламбрекены делала, косой беечкой подшивала. По этому поводу Саша даже купил мне к Новому году швейную машину (по-французски - "машина кудр". А "машина лаве" - стиральная).  А к нашему будущему жилью муж подходит основательно: хочет, чтобы сауна у меня была, кабинет. К сожалению, окна у нас будут выходить в небо, иначе бы они портили фасад... У Саши масса специальностей. По образованию - музыкант, работал в оркестре барабанщиком. Если кто-то считает, что барабанщик - не музыкант, этот кто-то не прав. Еще Саша немножко играет на гитаре. Он ездит за мной на выступления - звук делает, свет выставляет, декорации. Кем он еще работал? Посадчиком металла в горячем цеху, матросом рыболовецкого флота, реставратором музыкальных духовных инструментов. Да, чуть не забыла: Саша работал барменом в ресторане - там, собственно, мы с ним и познакомились.     Мы с Ларисой Гузеевой снялись в картине Хотиненко "Спальный вагон" и заработали по тем временам чуть ли не на машину. Возвращаюсь как-то домой - опять ребенок, опять плита... Звоню Лариске: "Гузеева, что будем делать? Деньги есть, а счастья нет". Как говорит мой сын, счастье есть, оно не может не есть... Гузеева отвечает: "Пойдем в ресторан. Как артистки оденемся, почувствуем себя людьми!" Я позвонила в замечательный закрытый ресторан - охотничий клуб, им владел один чудный еврей, который потом уехал в Америку. В зале было очень красиво, свечи зажигали, кого попало, не пускали. В общем, заявились мы туда с Гузеевой и Митей. Чтобы ребенок нас не отвлекал, я по дикому блату купила ему какую-то английскую мозаику. И вот мы сидим с Ларисой и говорим про наше, про девичье. Ребенку надоело все это слушать, он отправился гулять по ресторану.  Я слежу за ним, как подсолнух за солнышком: куда Митя - туда и моя голова. Смотрю, разговаривает с каким-то мужчиной, тот с ним возится, чучела со стен снимает. Потом вдруг Митя подводит его к нам: "Мама, познакомься, это - дядя Саша". Я вообще всего боюсь, к незнакомым людям отношусь подозрительно, а тут как-то так получилось: крышу враз снесло. Пришел Саша, не ушел, и сразу резко стали мы с ним жить. Для меня, как ты понимаешь, самым главным было то, как он отнесся к Мите. Чучела снимал - ладно.  Но у Мити были проблемы со здоровьем, и Саша к ребенку относился идеально, без тени раздражения. А потом я обнаружила, что беременна, а Саша был женат. Я решила так: "Почему бы мне такому любимому Мите не родить брата? Я же уйду рано или поздно. Не должен быть человек один на земле, это неправильно". И я из-за Мити оставила ребенка. А потом все сложилось замечательно. Сашу от жены я не уводила: они уже были практически разведены, только штамп оставалось поставить. Всю беременность я провалялась, прокололась гормонами, на сорок килограммов поправилась.  Саша занимался Митей, они оба меня очень опекали. Помню, стояла зима, мои мужчины нарядили елку, на ней день и ночь горели гирлянды, а Саша кому-то чинил виброфон - музыкальный инструмент, издающий нежный сказочный звон. По утрам они в куртках (мне не хватало воздуха, окно было открыто настежь) входили ко мне в комнату, целовали пузо и говорили: "Веди себя хорошо, не мешай мамочке отдыхать", - и уходили по своим мужским делам. Когда родился мальчик, я предоставила мужу право назвать малыша. Саша сказал: "Саша!" Мне всегда нравилось это имя, даже Митьку хотела Сашей назвать... Чтобы не возникала путаница, Сашу маленького зовем Алексом, и это имя мне тоже очень нравится...                                                                  НОВЕЛЛА ЧЕТВЕРТАЯ. АЛЕКС    ...Мои сыновья - от разных мужей, но оба они рыжие. На Ленфильме ходит замечательная шутка: "Если Крючкова родит от негра, у нее будет рыжий, голубоглазый мальчик". Дети удивительно похожи друг на друга. Когда-то давно в городе Ленинграде Сергей Юрьевич Юрский познакомил меня с замечательным детским психиатром Сашей Гольбиным, который сейчас живет в Чикаго. Тогда у меня не было детей, я очень хотела родить, но врачи не разрешали. Наконец, решилась, забеременела Митей, и Гольбин, уезжая, сказал: "Света, ты родишь ребенка того пола и того типа, какого хочешь, потому что у женщин с сильной волей получается именно так". Он уезжал 19 мая 1981 года, Юра в этот день попал с предынфарктным состоянием в больницу. А в августе я родила Митю. Мне предрекали девочку, а я знала, что будет рыжий мальчик.     Я родила, врачи его поднесли и спросили: "Это кто?" Я ответила: "Это Митя!" И в эту секунду раздался телефонный звонок. Слышу, говорят: "У вас сын родился, но мы его еще не измеряли и не взвешивали", - Юра звонил. Я повернула голову - на часах было 18.30... А маленький тоже рождался сложно, и жизнь у нас была сложная. Когда малышу исполнилось три месяца, я с поездом "Комсомольской правды" уехала зарабатывать деньги на Дальний Восток. Саша остался с грудным ребенком. Они с Митей его кормили, поили, пеленали. А дальше события развивались драматично: 22 января 1991 года Митя попал на операцию в больницу - наши великие врачи девять лет не могли поставить диагноз, после его операции я поседела... За Митей нужно было ухаживать, я решила маленького на неделю отдать свекрови, Сашиной маме. Мы возвращались от свекрови в гололед, Саша сидел за рулем, на скорости в  90 километров мы влетели в столб и машина разбилась вдребезги.  Пострадала одна я... Надолго попала в больницу, таким образом, ребенок на три с половиной года оказался в чужих руках. Назад я получила такое, что поняла: это я не люблю. Представляешь, не люблю своего сына! Смотрю на него - стоит чужой мне человек. Чужой, не мой! Дурак с каким-то тупым взглядом. У свекрови ребенок получал по затылку, его били тапком, ремнем, веником...     Я с тех пор их с мужем к себе на порог не пускаю, а Саша вообще говорит, что его мама умерла. Она плохой человек - несет зло детям... Итак, получив то, что получила, я закатала рукава - и началась работа. Во- первых, ребенок не выговаривал ни одной буквы - я стала заниматься с ним как логопед. Когда мы с Митей учили с ним предлоги, это был настоящий цирк! Мы ему объясняли, что такое "около", "под". Учу ребенка трех с половиной лет: "Сашенька, есть "под" и "над". Посмотри: над столом - абажур. Он - над столом". Становлюсь на четвереньки, лезу под стол: "А мамочка где?" Он отвечает: "Внизу", - и так полчаса.  Говорил: "ковната", "транвай", ругался матом, стучал кулаком по столу: "А подать мне стопку водки!". Это было нечто...    Сейчас он, конечно, совсем другой ребенок. Правда, тогда он был здоровее. Телом, но не душой... Алекс - безумно интересный мальчик. Обладает абсолютным слухом, учится играть на пианино, но - не гаммы пиликает, а регтаймы подбирает. Прекрасно соображает в компьютере, у каждого из моих детей есть свой электронный адрес. Пишет не очень грамотно, зато - философские тетради. Читать дает только мне: "Я все думаю, зачем человек живет? Наверное, все-таки, - для любви. Ведь, если бы не было любви, вся наша земля была бы одна большая, черная и грустная планета", - это в девять лет. Еще он пишет о том, что у него есть друзья, но они только так называются. На самом деле, он одинок. И дальше: "Когда сидишь один в комнате, твое сердце разрывается от холода и боли". Конечно, он мальчик тонкий. От осинки апельсинки не родятся: как бы его ни коверкала среда, он, все-таки, мой сын. Услышав однажды любую песню, тут же воспроизводит ее - нота в ноту. Великолепно успевает по английскому языку, у Митьки схватывает на лету.     Прошлым летом у меня полетели гастроли и сорвался круиз. Вместо того чтобы огорчиться, я так обрадовалась! Целый месяц провела с ребенком. А в январе вырвала десять дней, и на каникулах мы поехали в Дом творчества кинематографистов. Там на наше счастье бывшие ленфильмовские каскадеры, которым надо выживать в этой жизни, арендовали землю и сделали конюшню. Алекс буквально заболел: каждый день скакал на лошадях, вечером ходил их кормить, целовал, сушки носил, хлеб носил, ведра таскал... Мы вернулись в город, я тут же позвонила знакомым - он и здесь на лошадке поездил. Еще он хорошо рисует, учится в лицее при Мухинском училище. Единственное, что огорчает, - очень много болеет. После той жуткой истории...                                  НОВЕЛЛА ПЯТАЯ. "КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК НАМ ДОРОГ?"    ... Мы много лет жили в квартире, не зная, что под ней - наглухо заколоченная комната ЖЭКа, где для чего-то хранится четыреста граммов ртути. Там содержание ртути превышало допустимое в двести пятьдесят шесть раз, у нас - в тридцать пять... Самое интересное, что, когда все обнаружилось, петербургские власти пихали нас обратно в эту квартиру. Нас заверяли, что уже все почистили, и жить там безопасно. Заступился за меня лишь Фонд русской поэзии. И Москва: Михалков, Говорухин, Ахеджакова, программа "Взгляд-; Иосиф Давидович Кобзон трижды давил на нашего губернатора, объясняя, что не следует женщину, к тому же - народную артистку, с двумя зараженными детьми пихать в эту страшную квартиру.     Собственно, о чем шла речь? Раньше у меня была трехкомнатная квартира в центре города и теперь у меня трехкомнатная квартира в центре города. Они мне сделали лучше? Нет. Я не претендовала на хоромы, чего ж было нервы трепать? Два с половиной года мы жили на коробках... Нас буквально терроризировали: врывались, угрожали, слали письма, обещали передать дело в суд, в газетах писали про меня различные гадости, а Кирилл Юрьевич Лавров, художественный руководитель моего театра, всему этому способствовал. Чему ты удивляешься? Да, Лавров - плохой человек. А как мог хороший человек не пустить к себе ночевать меня с больными детьми?     Я пришла, объяснила, что мы сбежали из зараженной квартиры, нам некуда деваться. Лавров выслушал и пообещал через две недели поговорить с губернатором. Да, но нам в тот момент негде было ночевать, а не через две недели... Он и сейчас делает все для того, чтобы я ушла из БДТ. Что ж, свои двадцать пять лет я отработала...     А пока Саша строит наше с ним жилье. Ничего не боится - подводит под ведущие стены какие-то балки, сносит все углы - получается просторно, светло, неожиданно становится психологически приятно. Муж - и прораб, и дизайнер, и сварщик, и сантехник. Все делает своими руками, потому что никому не верит. У нас в стране исчез профессионализм, у нас кругом дилетанты. Кино снимает тот, кто достал деньги, а не тот, кто умеет снимать кино, и в строительстве - та же ситуация. Вот Саша и строит сам. Уже опыт имеет: вошел в квартиру, которую делал для маленького Алекса, выковырял все до балок и сделал с нуля буквально "конфетку". И в эту конфетку летом приедут родители невесты моего старшего сына Мити...                                                                   НОВЕЛЛА ШЕСТАЯ. МИТЯ    ...Мой старший сын влюбился во француженку. Как многие русские школьники, он по обмену отправился в Париж. Сначала мальчик из Франции приезжал к нам, потом Митя поехал к мальчику, там познакомился со своей девочкой, целый год у нас висела ее фотография, после чего сын опять поехал в Париж. Остановился на неделю у девочки, ее родители не были против: они приняли его сразу. Оттуда Митя вернулся уже со своей любимой. С тех пор они бывают либо вдвоем в Ленинграде, либо вдвоем в Париже. Он девятого ноября уехал во Францию - я его видела один день после гастролей в Израиле - и только двадцать пятого января вернулся, а я - опять в Израиле. Так что, Митю я вижу только после Израиля.     Девочка приезжает к нам в феврале, а летом прибудут знакомиться ее родители. Они звали меня к себе, но я предпочла, чтобы люди посмотрели, как мы живем, дабы не питали никаких иллюзий. Но, поскольку мне хочется с мамой поговорить по душам, я на старости лет начала учить французский язык. Илзе Лиепа смеется: "У тебя какая-то кухонно-бытовая тема". Рассказывает: "Иду по Парижу, вдруг на меня выскакивает араб с ножом". Отвечаю: "Куто. Нож на французском - "куто". Надеюсь, что к лету буду хоть как-то изъясняться - как иначе посекретничать с будущей родственницей? А сама мама девочки знает пять языков: латынь, греческий, французский, английский и немецкий. И начала учить русский.     Что до Мити - у него и с французским, и с английским полный порядок. Языки он изучает самостоятельно, а также учится звукорежиссуре в питерском Гуманитарном университете профсоюзов. Когда сын влюбился, я, конечно, перевела его на заочное отделение. Он и работает - музыкально оформил оба моих спектакля. В частности, тот, с которым мы приехали в Израиль: "Ваша сестра и пленница". В программке так и написано: "звукорежиссер - Дмитрий Векслер". Всю музыку в следующем спектакле по замечательной пьесе Артура Фоггарта "Здесь живут люди" тоже сделал Митя. Он сочиняет музыку, пишет стихи по-английски, великолепно владеет компьютером, общается по Интернету с разными людьми из разных стран. Вообще Митя - интереснейшая личность, очень меня развивает и привязывает к этой жизни. Я знаю, что сейчас ему плохо: нет рядом ни любимой девочки, ни меня... Накупила им в Израиле кучу домашней утвари - может, пригодится...                                                                                                                  Можно я прочту на французском языке стихотворение Жака Превера?  Впрочем, как ты его передашь на письме... Какая жалость... Я обнаружила у Жака Превера стихотворение, которое Окуджава взял за основу - "Девочка плачет, шарик улетел..." А у Превера - то же самое, только - про цветы. Видишь, сколько увлекательного узнаю, благодаря моим детям?    Вообще дети - безумно интересный мир. Не понимаю людей, считающих пустым занятием сидение с детьми. Это - такое творчество, такое вдохновение... Митя в два года нашел в грязи возле БДТ игрушечную сову. Она жива до сих пор, правда, мы сделали ей уже шесть пластических операций. А сын с тех пор собирает сов. Его любимую Филиппиночку девочка увезла в Париж, сейчас должна привезти - летают совы туда-сюда, занимая целый рюкзак.  У пары сов недавно родился мальчик - маленький совенок. Зашиваю эти игрушки, стираю, одежду им вяжу, мама девочки тоже подключилась... И сейчас из Израиля везу очередной экспонат...                                                       НОВЕЛЛА СЕДЬМАЯ. ПРОЩАЛЬНАЯ    ...Очень жаль, что не приезжаю в Израиль с поэтической программой. Я читаю стихи Марии Сергеевны Петровых - современницы Мандельштама-Цветаевой-Ахматовой-Парстенака, не публиковавшей свои стихи при жизни; женщины, которой Мандельштам посвятил свое лучшее любовное стихотворение. За эту программу, которая называется "Назначь мне свиданье", в конкурсе поэзии меня удостоили премии, которой я горда больше, чем всеми остальными моими наградами. Я бы с удовольствием приехала к вам почитать. Уверена, есть здесь кому слушать. Когда у меня спрашивают: "Где, в какой роли вы ближе к самой себе?", понимаю: я ближе всего к себе тогда, когда читаю стихи...     ...В очередной раз с большой грустью оставляю Израиль. Можно произнести тост? У нас была замечательная компания: Сергей Юрьевич Юрский с Наташей Теняковой, доктор Мозель со своей русопятой женой Людой Новокрещеновой, Юра Векслер со своей женой Крючковой и так далее. Доктор Мозель всегда поднимал бокал и говорил: "Я хочу выпить за великий русский народ и их мужей". Кстати, этот тост я произнесла в "Старых клячах". А Рязанов его вырезал. Жаль. Ты обратила внимание, кто в фильме на мне женится? Опять-таки, Иосик Лозовский - Рома Карцев. Знаешь, когда смотрю, как мы с девочками поем "Тум-балалайку", - мороз по коже. Рыдаю... "Штейт а бухер унд эр трахт, трахт ин трахт, а ганце нахт"