С Новым годом. И Новый год — время подведения итогов и деланья прогнозов.
Итоги 2015 года для России очень печальны. Главный из них заключается в том, что прежний договор Кремля с народом, с обеспеченной достаточно прослойкой народа, что у нас баррель по 100 и 140, и мы можем делать всё, что хотим, а вы можете ездить отдыхать в Турцию и получать отчасти незаработанную ренту, этот договор кончился, мы вступили в экономическое пике уже давно. И, собственно, единственный выход сохранить для правительства популярность – это объяснять по образцу Роберта Мугабе в Зимбабве, что да, народ живет хуже, но он живет хуже потому, что мы встаем с колен и боремся с врагами.
Количество этих врагов, вернее, список этих врагов, видимо, всё время будет постоянно меняться, потому что ни одного из этих врагов (даже Украину и Сирию, и Турцию) мы не можем победить. И, соответственно, всё время надо будет менять список.
Кроме этого, знаете, российская экономика – это такой вопрос, ответ на вопрос, можно ли носить воду в решете. Ответ: можно, если воды в решето льется больше, чем выливается. Вот, пока нефть была по 140, воды лилось больше, чем выливалось. Сейчас вода в решето не льется, а решето осталось.
Собственно, нет никакой фундаментальной проблемы для экономики с девальвацией рубля – наоборот, это хорошо и, наоборот, если вы вспомните, в 1998 году это мгновенно покончило с кризисом неплатежей и привело к большому возрождению российской промышленности.
Сейчас, несмотря на девальвацию, происходит падение промышленности, потому что, поскольку наша политика есть просто способ обналичивания российского бюджета в пользу привилегированных групп и общая площадь пирога уменьшается, то мы видим, как эти привилегированные группы во что бы то ни стало хотят сохранить свою долю. И я даже могу обратить ваше внимание на 2 потрясающих новогодних подарка, которые сделало или может сделать правительство. Одно из них оно собирается делать Ротенбергам. Оно собирается, вроде бы, компенсировать проезд по новой трассе Москва-Ленинград из бюджета пенсионерам. То есть напоминаю, что этот проезд туда-обратно стоит тысячу рублей, что не только по российским, но даже по европейским масштабам огромные деньги. Ну, сравните, там я не знаю, с 12-тысячной пенсией. И сравните, сколько те 2-3 евро, которые это стоит на Западе, стоит от тысячной в евро пенсии. И, соответственно, это означает, что Ротенберги построили, а теперь пенсионеры будут инструментом обналичивания денег российского бюджета в пользу операторов магистрали.
Другой замечательный тоже новогодний подарок – правительство собирается ввести уголовную ответственность и сроки до 5-ти лет за людей, которые занимаются контрабандой товаров через границу в сумме свыше 250 тысяч рублей. То есть это что значит? Это значит, что вы в Италию поехали, купили там себе шубу, шуба стоит 5 тысяч долларов. На границе вас останавливает товарищ и спрашивает: «Или сдавайте шубу, или садитесь на 5 лет».
То есть понятно: у этих людей выпали доходы, им надо как-то возместить и они предлагают вот такой вариант. Вот, понятно, что когда экономика функционирует таким образом, то подниматься ей очень сложно.
И вот это второе, к сожалению, печальное предсказание, что по мере уменьшения общей площади пирога привилегированные слои будут пытаться сохранить свою в нем долю и, соответственно, в конечном итоге эти волки сожрут всех овец. У них ничего не останется.
Но я хочу поговорить о более фундаментальных вещах. Я хочу, пользуясь каникулами, поговорить о том, не почему происходит вот эта конкретная катастрофа, а как сложились те основания, в которых она происходит, и почему в современном мире Россия не видит никаких вокруг себя стимулов для того, чтобы вести себя иначе?
И я хочу начать с того, что в 1917 году в мире случилась самая крупномасштабная со времени падения Римской империи геополитическая катастрофа. Этой катастрофой был крах Российской империи, и нам, жителям эпицентра этой катастрофы, досталось больше всех, потому что напомню, что в 1913 году Россия была страна, экономика которой росла на 8% в год с абсолютно европейской элитой, с урбанизировавшимся населением, с европейской культурой и наукой. И масштаб катастрофы, который на нас обрушился, и последствия, которые мы сейчас, безусловно, хлебаем, невозможно переоценить, потому что, прежде всего, это демографическая катастрофа.
Все-таки, в 1913 году в Российской империи проживало 10% населения Земли, 170 миллионов человек. Сейчас эта цифра уменьшилась в 4 раза, и на территории России проживает 2,4% населения Земли.
Это население убили. Его убивали много раз. Первый раз его убили в 1921 году в результате политики продразверстки. Единственное, что спасло тогда население Поволжья от полного вымирания это были США, конкретно American Relief Administration во главе с будущим президентом США Гувером, который в разгар голода кормил 9-11 миллионов человек ежедневно. И ответом большевиков на это физическое спасение нации было обвинение проклятых капиталистов в том, что это они устроили голод. То есть если вы думаете, что Кремль сейчас придумал идею, что во всем Запад виноват, то вот это было придумано еще тогда. Более того, тогда была учреждена альтернативная коммунистическая организация, очень важная для нашего рассказа. Она называлась «Международная рабочая помощь», а возглавлял ее человек по имени Вилли Мюнценберг, который не помогал голодающим, который собирал деньги на Западе под предлогом помощи голодающим и тратил их на нужды большевиков. И кроме того, собственно, вот он был главным инструментом пропаганды, обличавшем Запад в устройстве этого голода.
Ю.Латынина: Ротенберги построили,а пенсионеры будут инструментом обналичивания денег
Следующий раунд голода пришелся на коллективизацию, когда тоже умерло еще около 10 миллионов человек и, как говорил итальянский консул в Харькове, что каждую ночь собирают по 250 умерших без печенки, потому что печенкой торгуют на рынке.
Еще 10 миллионов человек было сослано. Их называли «кулаками» и, собственно, эти кулаки – это были те люди, которые в 1917 году получили землю в рамках закона, декрета о земле и построили на ней процветающее хозяйство. А те люди, которые их ссылали, были те люди, которые эту землю пропили. Что происходило с высланными? Ну, вот, просто только один отчет – это отчет инструктора Нарымского обкома партии, остров Назино возле Томска. В апреле 1932 года отправили кулаков туда без инструментов, без построек, без семян, ни крошки продовольствия. Люди начали умирать, вскоре началось в угрожающих размерах людоедство. Приехало 6100 человек, к 20 августа осталось в живых 2200.
Третья волна убийств – большой террор. Конечно, многие из арестованных были членами партии, но не только, потому что 1,5 миллиона человек было арестовано в 1937-38 году. В 1940-м уже 2,4 миллиона человек. Понятно, что бóльшая часть этих миллионов не вернулась из лагерей.
Четвертой волной была Вторая мировая война. Мы до сих пор не знаем, сколько в ней погибло русских – больше или меньше 28 миллионов. То есть мы – единственная страна этой войны, которая с точностью до миллиона не знает, сколько погибло. И самое главное, что эти гигантские потери не были случайностью, потому что Сталин готовил мировую войну покорения мира. По поводу Первой мировой он знал, что самое сложное в войне при тогдашнем уровне технологий – это прорыв укреплений противника. И, соответственно, в Первой мировой войне они не прорывались, потому что люди, имевшие чувство собственного достоинства, избиратели, они отказывались идти вперед.
Стало быть, надо построить такую армию, которая не имеет чувства собственного достоинства, которая будет идти вперед, несмотря ни на что, то есть армию рабов. Подходя к минному полю, наша пехота проводит атаку так, как будто этого поля нет – это слова генерала Жукова генералу Эйзенхауэру.
Кроме того, до Сталина устройство всех армий мира предполагало, что генерал находится рядом с войсками. Если, как Ричард Львиное Сердце, он не вполне во главе своих войск, то, во всяком случае, он рядом. Это же касалось и генералов во Второй мировой войне. Там американский генерал Вандергрифт во время войны на истощение на Гуадалканале на Соломоновых островах высаживался со своими войсками на Гуадалканале. Генерал Кейджой, который командовал 82-й парашютно-десантной дивизией, которая высаживалась в Нормандии, спрыгнул со своей дивизией. Адмирал Ямамото погиб за штурвалом самолета, который он вел сам.
То есть это касалось всех армий кроме Красной. В Красной армии была другая командная структура, которая позволяла командующим безнаказанно посылать десятки тысяч солдат в мясорубку, а самим разбивать водку в штабной палатке с полуголыми бабами, чем, собственно, и обусловливалась пресловутая потеря связи командующих с войсками 22 июня. И только в Красной армии можно было сказать «Дорасходуй живую силу и отступаем на переформирование», — это из воспоминаний отца Дмитрия Орешкина.
Еще раз. Эти потери были запланированы, потому что если вы, например, вспомните такую вещь как зимнюю войну с Финляндией, в которой мы безвозвратно потратили 127 тысяч человек, то по итогам этой войны Сталин 8 мая 1940 года назначает Тимошенко, командовавшего этой войной, наркомом обороны вместо Ворошилова. И ровно через 10 дней после этого назначения Тимошенко подписывает мобилизационный план, который предполагает до начала войны мобилизовать 7 миллионов 850 тысяч человек. И дальнейшие мобилизационные планы, исходя – цитирую – «из стопроцентного обновления армии за год».
То есть, вот, умножим это стопроцентное обновление на 7 миллионов 850 тысяч, увидим, что Сталин планировал потерять больше, чем потерял.
То есть Ржев, чудовищные потери под Берлином – это всё там не следствие бездарности Жукова, который просто хочет потратить как можно больше солдат и бросает их волна за волной на укрепленную линию обороны. Это философия. Для Сталина Россия была расходный материал по завоеванию Европы. Материал был израсходован, Европа была завоевана только половина.
Еще одна проблема СССР уже после 1955 года – аборты. В 60-х годах в России происходило по 5 миллионов абортов в год. Трудно сказать, насколько это была сознательная политика, но она, безусловно, спасла большевиков от социального взрыва еще в 70-х, потому что есть такая вещь как youth bulge, большой избыток молодежи. Это вот то, что вызывает сейчас революции в странах Ближнего Востока. И если бы население СССР в 50-60-х годах росло стандартными для развивающейся страны темпами, никакой Брежнев не досидел бы до конца срока.
Вот, человечество за свою историю много раз переживало нашествия, гражданские войны. Падение династии Хань стоило жизни 50 миллионам человек. Правда, говорят, что многие из них просто сбежали из податных списков. Вот, было такое восстание тайпинов в Китае, 1850-1864 год – считается самой кровопролитной гражданской войной в истории человечества. Возможно, 70 миллионов погибли.
Но, все-таки, редко в истории человечества геноцид имел такой системный и продолжительный характер. Например, Мао правил в Китае всего 30 лет. То есть когда в 1979 году Китай вступил на путь реформ, была куча народу, который просто помнил, как оно было 30 лет назад. В СССР похожая ситуация была на территориях, аннексированных в 40-х годах, в той же Западной Украине, в той же Балтии. В других местах уже просто не было воспоминаний, потому что системный геноцид длиной в 70 лет сломал русскую нацию. Он систематически уничтожал тех, кто умел работать, систематически возвышал отбросы общества, систематически уничтожал лучших, систематически поощрял тех, кто мог приспосабливаться. Уничтожил европейское понятие чести, потому что нет чести в концлагере.
Я позволю себе проиллюстрировать эту историю историей собственной семьи. У меня было 4 прадеда как у всех. Мой прадед со стороны отца Яков Лямин – это с его стороны у меня кудрявые волосы. Его жена была Баранова. Крестьянин из подмосковного села Алексенки близ Бородина, к началу революции преуспевающий кулак, собственный извоз в Москве и из Америки он выписал конную сеялку и веялку.
Вот, в 80-х годах мы когда с отцом приехали в это село, мы увидели абсолютно мертвое село и трех старух. И старухи показали нам Якову сеялку, на которой колхоз работал до 1960 года. И, вот, каждый раз, когда мне цитируют фальшивую фразу Черчилля о том, что Сталин принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой… Это фальшивая фраза, Черчилль ее не говорил. Я вспоминаю мертвое, когда-то процветавшее при моем прадеде село и старуху с Яковой сеялкой. Сталин принял Россию с конной сеялкой моего прадеда и оставил ее с конной сеялкой моего прадеда.
Мой второй прадед со стороны отца Митрофан Латынин был процветающий крестьянин в Белгородской области. Когда началась коллективизация, у него стряслась удивительная вещь – у него повадились ночью из огорода воровать вику. Прадед зарядил ружье, сел в огород, подстрелил обидчика, а на следующий день местный выпивоха, который руководил коллективизацией, не мог сесть, потому что он был ночным вором. Прадеда раскулачили, избу отвезли в город, сделали из нее больницу. Прадед в голод поехал добывать хлеб и пропал.
Мой третий прадед со стороны матери Василий Бочаров был крестьянин, который устроился на фабрику в Александрове. Он дорос до старшего инженера фабрики, ну, управляющего фабрики. Обедал за одним столом с ее владельцем. Сыновей своих отдал в гимназию. Старший сын к 1917 году закончил университет, пошел в Белую гвардию и там погиб. Дедушка мой Николай Васильевич уцелел потому, что он в детстве свалился с ветки в ручей на камни, повредил позвоночник и хозяин фабрики выписал ему из Москвы врача. К началу революции семья обеднела, Николай оставил гимназию. Всю жизнь он проработал финансистом в Министерстве культуры. А мама – тогда она была еще пламенная пионерка – она как-то спросила его, кем бы он стал, если б не революция. Но дедушка ответил «Наверное, директором банка».
Четвертый мой прадед по фамилии Климович происходил из русских католиков Латгалии. Тоже уехал на завод, путиловский, стал там коммунистом из крестьян. Активный участник революции, 25-тысячник. Вернулся в село, чтобы налаживать там моторно-тракторные станции, умер в начале 30-х годов, что спасло его от расстрела в 1938-м.
А, вот, прабабка моя – ее звали Ядвига – она вернулась в Латгалию и, собственно, там пережила немецкую оккупацию. А поскольку она жила очень долго, то я запомнила до сих пор навсегда еще маленькой девочкой ее рассказ. Она говорила, как это ни было дико для меня слышать, что немецкие войска были лучше, чем красные партизаны, потому что немецкие войска забирали молоко и яйца, то есть продукты, а красные партизаны убивали лошадь, убивали корову и забирали курицу. И, вот, этот рассказ вдовы красного коммуниста меня совершенно потряс, потому что он перевернул мое представление о том, что значила известная фашистская фраза «Млеко, яйки».
Вот, все 4 моих прадеда взлетели наверх в стремительном социальном лифте 20-х годов, а потом лифт рухнул в пропасть.
Второй катастрофой помимо геноцида в истории России была индустриализация. Не надо нам рассказывать, что Россия была отсталой страной, в которой Сталин создал промышленность. Что сделал Сталин? Он уничтожил нормально развивающуюся российскую промышленность и заменил ее военной. Это была промышленность, которая производила либо танки, либо сталь для танков, либо электроэнергию, которая нужна, чтобы произвести сталь, которая нужна, чтобы произвести танки. С 1927 года большевики больше не надеялись на мировую революцию и планировали мировую войну. Оружие для этой войны производила гигантская фабрика по производству оружия, в которую был превращен СССР.
Коллективизация служила двум целям – способ ограбить крестьянина и получить от него зерно, за которое потом в Америке покупались заводы и технологии. Она же была способом превратить крестьянина в раба, идеального солдата механизма сталинской армии, механизма бесконечной траты людей.
Ю.Латынина:Второй катастрофой помимо геноцида в истории России была индустриализация.
В итоге Сталин перехитрил сам себя, потому что он превратил армию в настолько неповоротливого и гигантского монстра, что когда он еще только разворачивался на западных границах СССР, гораздо хуже вооруженная, но более маневренная профессиональная гитлеровская армия нанесла упреждающий удар. И напомню, что по состоянию на 22 июня Красная армия имела на западной границе 12 тысяч танков, свыше 10 тысяч самолетов, около 60 тысяч орудий. И к концу сентября ровно это всё она и потеряла. Сотни тысяч тонн стали, миллионы жизней, заплаченных за них, беспримерно невиданное поражение. Все эти пушки и снаряды достались немцам, потом сражались на их стороне.
И даже после смерти Сталина вся промышленность СССР носила военный характер. Часто говорят, что СССР развалился из-за плановой экономики. Не совсем так, потому что в странах Восточного блока экономика была плановой, но жили они несколько лучше.
Главной проблемой СССР была не только плановая экономика, но и 80% ВВП, которые занимала военная промышленность. Буквально всё было подчинено военной логике. Вот, если Севмаш делал субмарины в европейской части страны, то второй завод Звезда делал их на Дальнем Востоке. Не по экономическим, а по военным соображениям: если один завод будет уничтожен, другой останется. При этом Красное Сормово в Нижнем Новгороде делал субмарины в месте, которое не сообщается с мировым океаном. И был даже завод по производству подводных лодок в степях Казахстана.
Строительные нормы тоже диктовались военными соображениями. Приедете на любой российский металлургический и нефтеперерабатывающий завод, увидите гигантские площади. Новолипецкий металлургический – 30 гектаров, Рязанский НПЗ – 40 гектаров. Западные аналогичные заводы занимают площадь, на порядок меньшую. И всё это, опять же, военные соображения: если в установку крекинга попадет бомба, соседняя установка не должна пострадать.
Бомба так и не попала. Сейчас эти трубопроводы означают гигантские лишние издержки, налог на землю. Те же самые военные соображения в строительстве. В России, например, до сих пор запрещено ставить металлические колонны в крупных открытых площадях, например, в торговых центрах – только бетонные. Почему? Это ясно из истории 11 сентября 2001 года: тогда, если помните, исламские террористы врезались в башни-близнецы, в ходе начавшегося пожара металлические опоры деформировались так, что башни сложились. Собственно, бетонные перекрытия советских цехов – они ставились на случай ядерного удара.
Канализационные люки у нас вделывались, знаете, почему не в тротуары, а посреди улиц? Ну, если здания рухнут, пусть будет доступ к коммуникациям. Макароны на фабриках производили калибром 7,62. У нас был уникальный армейский тягач Урал-375, работал на высокооктановом бензине. То есть единственное место, где он мог заправиться, были заправки Западной Европы. Как и самый популярный для войны быстроходный танк БТ, российский тягач Урал-335 существовал в первую очередь для передвижения военной техники по дорогам Западной Европы.
Соответственно, после краха СССР этот военный характер советской промышленности обернулся тотальной катастрофой. Вот, одна из таких запомнившихся мне историй – это визит на завод Севмаш в конце 90-х. Это такой единственный в мире завод, который производил субмарины ядерные по 7-9 штук в год, считай на конвейере.
Цеха Севмаша были разбросаны на территории в 300 гектаров. Эллинги достигали высоты 70 метров. Субмарины были не достроены. Продать их было никуда невозможно. Разборка стоила огромных денег, достройка еще больших. Эллинги надо было отапливать. Соответственно, один факт существования этих эллингов делал бессмысленным любую попытку завода выйти на рынок. И, собственно, классический пример, что оставалось делать заводу? Вот, классический пример – это история с нынешним индийским авианосцем «Викрамадитья», в девичестве «Адмирал Горшков».
Контракт о модернизации «Адмирала Горшкова» был как раз Севмашем подписан с индусами в начале 2004 года. Подписан по единственной причине – Севмаш по смешной цене обещался поставить корабль, за 900 миллионов долларов. А дальнейшее мне рассказывал один из высших российских должностных лиц, который, собственно, и отвечал за переговоры.
Вот, сразу после заключения контракта они летели с директором завода на правительственном борту. Директор завода откинулся, хватанул водочки, говорит «Ну всё, теперь можно повышать цены и выкручивать им руки». Этот правительственный чиновник обомлел и говорит «Вы что имеете в виду? Там цена оговорена, контракт». «Да чего? – говорит директор завода. – Всё, они подписали, они теперь никуда не денутся». И они, действительно, никуда не делись, они получили свой авианосец на несколько лет позже оговоренного срока. Ходовые испытания начались только в 2012 году, после чего, кстати, авианосец немедленно вышел из строя. А всего, правда, вместе с истребителями, «Викрамадитья» обошелся Индии в 5 миллиардов долларов.
И, собственно, эту историю я знаю еще с другой стороны, от индийского военного атташе, который тогда был, который был очень сдержанный человек, но клялся мне, что больше Индия у России никогда ничего не купит.
Третья катастрофа, которая постигла Россию, это, конечно, научная катастрофа, потому что к моменту появления СССР Россия была страной с образованной элитой, полностью интегрированной в мировую науку. И сначала советские ученые были отрезаны от живой научной среды, а потом начались расстрелы.
В российской науке, которая, казалось бы, занимала в Советский Союз после начала ядерной гонки очень привилегированное положение, статус ученого был даже выше, чем на Западе. В общем, статус советского ученого можно было сравнить со статусом ученых в XVIII-XIX веке, когда Вальтеры, Лейбницы были советниками королей, им позволялось больше, чем позволялось обычным чиновникам. Но этот статус, к сожалению, сводился на нет тем, что российская наука была секретной. А секретность и наука – это противоположные вещи.
Вот, флогистон отличается от философского камня и является научной идеей не потому, что он правильная идея (флогистон – не правильная идея), но потому, что это идея, подлежащая всеобщему обсуждению.
Вот, к сожалению, секретность разъедала российскую науку. А вторая вещь, которая разъедала российскую науку, была странная привычка наших властей, которая, собственно, началась именно со Сталина, когда никакие научные достижения, собственно, достигнутые российской наукой, не котировались до тех пор, пока разведка не узнавала, что над тем же самым работают на Западе.
И еще одной частью катастрофы была национальная политика СССР, потому что в СССР культурная колонизация русским языком, которая необходима любой империи для построения гомогенного пространства, была фиктивно остановлена. Она фиктивно была остановлена, потому что большевики рассматривали СССР как плацдарм, с которого они будут покорять Земной весь шар. И 15 республик, на которые они разделили СССР, были только затравкой для присоединения остальных 100 республик, включая какую-нибудь Парагвайскую и Ангольскую. Но именно поэтому на территории этих 15-ти республик поддерживались национальные языки в объеме, значительно большем, чем происходило бы в любой нормальной империи. И, собственно, да простят меня мои украинские коллеги, но если бы и Ленин, и Сталин не создали Украинскую ССР, то украинский язык имел бы сейчас примерно тот же статус как гэльский язык в Шотландии. Украина могла бы отделиться от империи, но она бы говорила на русском языке, так же, как и Шотландия вне зависимости от того, останется ли она частью Соединенного Королевства, продолжит говорить на английском.
И большевики одним махом лишили русский язык культурной гегемонии для трети населения СССР. И вот тот факт, что Россия в 1917 году оказалась в эпицентре крупнейшей геополитической катастрофы, означает, что как (я не употреблю слово «сверхдержава», я употреблю слово «цивилизация») отдельная цивилизация прекратила свое существование.
Вот, Китай со своим миллиардом человек – это отдельная цивилизация. Соединенные Штаты, в которых 300 миллионов высокообразованных людей с неплохими доходами, они могут существовать отдельно. Нас просто слишком мало для этого. В лучшем случае при условии упорного труда, тотальной перестройки экономики, счастливого стечения обстоятельств мы можем претендовать на то, чтобы стать крупной процветающей региональной страной. Понятно, что даже нынешнее поведение российских властей делает этот сценарий фантастическим.
Но я во второй части программы хочу поговорить о еще более серьезной проблеме, о том, что мы находились в эпицентре катастрофы, постигшей западный мир. Но эпицентром дело не ограничилось, и, вот, возвращаясь к 1917 году, для того, чтобы отдать себе отчет в масштабе этой катастрофы, нужно понимать, что все составляющие того, что является современным либеральным мэйнстримом, это прямой результат деятельности сталинских пропагандистов.
Антиамериканизм, антиколониализм, антифашизм, борьба за мир, Движение в защиту прав человек – все эти тренды вдруг стали модными среди интеллектуалов 20-30-х годов не сами по себе, а в результате непосредственной деятельности агентов Коминтерна.
Возьмем, к примеру, такую вещь как антиамериканизм. Начало ему положило совершенно конкретное событие – казнь Сакко и Ванцетти. Напомню, что Сакко и Ванцетти – 2 итальянских анархиста, которые в 1920 году ограбили обувную фабрику. Никаких оснований сомневаться в их вине не было. Они были арестованы не как анархисты, они были арестованы, потому что полиция устроила засаду у машины, которая участвовала в ограблении, сумела задержать двоих людей. Один из них был Сакко, в его кармане был кольт, из которого застрелили охранника. В 1961 году это окончательно подтвердила экспертиза. В кармане другого (Ванцетти) обнаружился револьвер, в точности такой же, который был похищен у убитого охранника. А когда Ванцетти спросили по поводу этого револьвера, то он стал путаться в показаниях, он сказал, что револьвер 5-зарядный, хотя тот был 6-зарядный. Он сказал, что купил его за 19 долларов, хотя револьвер стоил 5-6. Его спросили «Чем револьвер заряжен?» Он ответил, что пачкой патронов. А, на самом деле, револьвер был заряжен разными патронами из разных пачек.
Никаких сомнений в вине не было, и корреспондент какого-то социалистического листка, посланный, соответственно, на место задержания, написал своему редактору, что «ничего интересного – просто пара итальяшек влипла».
Всё это имело место до того, как к защите Сакко и Ванцетти подключились агенты Сталина и руководимые ими полезные идиоты. И к 1927 году кампания эта приобрела беспрецедентный характер, в ней участвовали Дос Пассос, Эптон Синклер, Бернард Шоу, Анатоль Франс, Эйнштейн. Герберт Уэллс написал судьям, что они не имеют права казнить политических противников как уголовных убийц. Причем, все эти письма со стороны полезных идиотов сопровождались, во-первых, терактами, которые устраивали анархисты в больших количествах, во-вторых, гигантскими народными волнениями. В ночь казни Сакко и Ванцетти просто прошли по всей Европе целые волны антиамериканских погромов.
Организатором этой кампании в Европе был совершенно конкретный человек. Его звали Вилли Мюнценберг, который, собственно, был главным до 1936 года координатором всех полезных идиотов в Европе, был ближайшим советником Ленина, соратником Ленина еще в Швейцарии. И Вилли, собственно, не попал в пломбированный вагон только потому, что он был немец, и боялись, что его ссадят.
И, собственно, он создал систему идеологии современной левой люмпен-бюрократии и всех свойственных ей мемов, все эти комитеты борцов за мир и против фашизма. Он создал систему манипулирования полезными идиотами. И все главные приемы современной массовой пропаганды – представление преступника несчастной жертвой, приписывание своим врагам всех своих преступлений, тотальное игнорирование фактов – все эти приемы, которые сейчас используют и страны-изгои, и исламские террористы, и на которых ловятся многочисленные люди доброй воли, были созданы в 20-х годах именно Вилли Мюнценбергом, равно как и сама практика создания бесконечных комиссий, комитетов для придания откровенному вранью статуса общественного мнения. Собственно, Геббельс очень завидовал Мюнценбергу и никогда не достиг его успехов.
Сразу подчеркну, что система, созданная Мюнценбергом, не имела ничего общего со шпионажем как идея, потому что шпион – это человек, который незаметно проникает в закрытые точки противника и сливает о них информацию. А Мюнценберг создал принципиально другой тип агента – агента влияния. Его агентами в этом смысле были Ромен Роллан, Эйнштейн, Бертольт Брехт, Леон Фейхтвангер, Уэллс, Мальро, Жид, Арагон, Хемингуэй, крупнейшие писатели и ученые 30-х годов. Многие не подозревали, что они агенты, многие смутно осознавали, но, видимо, не имели сил признаться в этом себе. Никто из них, естественно, не транслировал военную техническую информацию НКВД, он даже не имел к ней доступа. Это в этом смысле были антишпионы, они не транслировали информации Мюнценбергу, наоборот, они транслировали обществу то, во что хотел его заставить поверить Мюнценберг. Они были не шпионы, они были властители дум.
Манипулировали по-разному, иногда просто за холодный кеш. К примеру, Бертольт Брехт просто состоял на содержании Мюнценберга и НКВД, и о жертвах сталинского террора этот большой гуманист шутил так: «Чем они невиннее, тем больше их надо стрелять».
Очень часто манипулировали через женщин. Вот так странно получилось, что у большого количества западных властителей дум оказались русские жены, которые состояли параллельно агентами НКВД. Эльза Триоле, жена Луи Арагона, была сестра Лили Брик и агент. Ромена Роллана полностью контролировала его жена Мария Кудашева, агент Мюнценберга и НКВД.
И если вы удивитесь, почему Герберт Уэллс подписал письмо в защиту Сакко и Ванцетти, не удивляйтесь, потому что большой любовью всей его жизни к этому времени была уникальная женщина Мура Будберг, которая побывала агентом не при одном, а сразу при двух знаменитых писателях, потому что перед тем, как стать возлюбленной Уэллса, она была возлюбленной Максима Горького. Собственно, именно через нее НКВД контролировал каждый шаг Горького. И с 1933-го по 1936-й год Мура Будберг, муза Уэллса летала в Москву 6 раз.
Правда сказать, что она получала не только инструкции. Дело в том, что те 10 лет, пока Горький жил на Капри, к нему приезжали из России очень много гостей с разными, в том числе и не очень лояльными Сталину разговорами. А Горький вел дневник, все эти разговоры записывал. И когда он в 1932 году вернулся в Москву, он этими записями набил чемодан и оставил его на Западе, предупредив человека, у которого он оставлял чемодан и которому верил больше жизни, что никогда ни при каких условиях ни одна запись из этого чемодана не должна попасть в СССР. То есть Горький всё понимал. Он написал даже, что если даже будет сам он умолять, чтобы записи прислали, его не надо слушаться.
Но, к сожалению, тем человеком, которому Горький оставил этот чемодан, была как раз Мура Будбер. И, собственно, вот эти поездки… Госпожа Будберг как раз летала в Москву, и с каждым приездом она продавала НКВД за твердый кеш по листочку из чемодана, и каждый листочек был чья-то смерть.
Иногда способы контроля были поразительно витиеваты. И, вот, сам лорд Петир Бейлиш, блистательный интриган из «Игры престолов» обзавидовался бы, потому что, к примеру, накануне казни Сакко и Ванцетти во влиятельном журнале, нисколько не коммунистическом, «Атлантик» появилась совершенно разгромная статья о деле, которую подписал человек по имени Феликс Франкфуртер.
Франкфуртер был не коммунист, даже не левак, он был ведущий профессор юстиции в Гарварде. Потом он был одним из судей Верховного суда США. Статья имела гигантский резонанс, и Мюнценберг перепечатал ее по всему миру. Герберт Уэллс не поленился даже отдельно ее пересказать.
А Франкфуртер не был коммунистом, не был даже полезным идиотом. У него была психически больная жена, он ее обожал. У этой жены завелся друг, друга звали Гарднер Джексон. Отношения были чисто платоническими, но вскоре жена не могла без Гарднера Джексона, а Франкфуртер не мог без жены.
А Гарднер Джексон был, сюрприз-сюрприз, главой Комитета по защите Сакко и Ванцетти. Если вы думаете, что цепочка на этом обрывается, то вот вам. Гарднер Джексон был полезным идиотом, ни в коем случае не агентом. Его не просто использовали вслепую, более того его коммунисты мочили. А он был настолько полезным идиотом, что они его предупредили, что они его будут мочить. И, вот, один из агентов Коминтерна накануне казни Сакко и Ванцетти звонит Гарднеру и говорит «Слушай, я хочу тебе сказать, что я сегодня вечером тебя назову одним из убийц Сакко и Ванцетти. Я надеюсь, ты понимаешь, что я, на самом деле, этого не думаю?»
Иногда случались совсем странные вещи. Был, например, такой знаменитый писатель Эптон Синклер американский, который в 1928 году опубликовал роман о Сакко и Ванцетти, в котором, естественно, объяснил, что их убили, чтобы предать подлому акту политической расправы с классовыми врагами видимость правосудия. А в 2006 году было опубликовано письмо Эптона Синклера своему адвокату, из которого следовало, что Синклер знал, что Сакко и Ванцетти виновны, а причина, по которой он написал роман, заключалась в том, что он боялся за собственную жизнь: «Меня назовут предателем, и я могу не дожить до конца книги».
То есть видите, какой интересный поворот дела? Эптон Синклер живет в США, грозно клеймит кровавое буржуазное государство, убивающее невинных жертв, а боится при этом, что его убьют. Причем, сделает это вовсе не кровавое буржуазное государство, а невинные жертвы.
Очень небольшое количество властителей дум в 30-х годах нашли в себе силы, чтобы оторваться от этого замечательного одобрения коллектива. Артур Кестлер, автор «Слепящей тьмы», был одним из главных подручных Мюнценберга. Джордж Оруэлл был борцом испанских интербригад. Заметим, что, кстати, оба этих человека никогда не были в Советском Союзе. Просто чтобы воссоздать полную модель тоталитаризма Оруэллу достаточно было посмотреть на то, что творилось в 1937 году в Каталонии.
А там творился, собственно, настоящий сталинский террор, причем делали его 2 человека – Берзин и Орлов, которые захватили реальную власть в Испанском народном фронте, и начали систематическую кампанию вот того самого террора. И вы будете долго искать следы этой кампании и безуспешно в «По ком звонит колокол» Эрнста Хемингуэя. Зато вы найдете там прекрасное описание блистательного советского журналиста Каркова. Прототипом Каркова послужил Михаил Кольцов, которого Хемингуэй называл самым умным из всех людей, с которыми я общался.
Михаил Кольцов, собственно, был одним из главных агентов Сталина и Мюнценберга, главный советник по вопросам Испании, включая кровавые чистки. И Хемингуэй, чье окружение буквально кишело агентами Коминтерна, никогда не нашел в себе сил признаться, в чем он участвует.
Есть только одна история Эрнста Хемингуэя, которую я не откажу себе от удовольствия здесь привести. Она случилась весной 1937 года, когда Эрнст Хемингуэй и другой знаменитый американский писатель, Дос Пассос прибыли в Испанию в качестве двух знаменитых полезных идиотов и вывесок для Народного фронта.
Напомню, собственно, в чем заключалась стратегия Сталина в Испании. Она заключалась в том, чтобы как можно больше накрутить Запад, чтобы он начал войну с Гитлером против фашистов, а сам Сталин в этот момент намеревался вступить в тот самый Союз, в который он вступил впоследствии, с Гитлером, и об этом, например, открыто признавался впоследствии покойный Карл Радек своему конфиденту Кривицкому, который потом сбежал на Запад и говорил, что «Вот, Радек писал статьи в «Известиях», которые ругают фашизм, а, на самом деле, Сталин хотел, всегда стремился к союзу с Гитлером».
Так вот. Хемингуэй в качестве одной из вывесок этой политики, подталкивавшей Запад к войне с Гитлером, прибыл в Испанию. И накануне приезда Дос Пассоса и Хемингуэя случилась маленькая неприятность, которая часто бывает в разгар террора. Орлов, который, собственно, в этот момент играл роль испанского бея, по какой-то причине арестовал и расстрелял в Валенсии лучшего друга Дос Пассоса, которого звали Роблес. Вряд ли там имел смысл какой-то этот расстрел – просто Орлов не знал, кто такой Дос Пассос.
А Дос Пассос приехал и стал спрашивать о Роблесе. И открылась удивительная история, потому что хотя Хозе Роблес был важным персонажем в Валенсии, о нем уже больше никто ничего не слыхал, и все говорили «Какой Роблес? Да что за Роблес? Да право!»
И, вот, значит, наконец, Дос Пассос (а Хемингуэй презирал его как хлипкого интеллигента, Дос Пассос не мачо), он находит на окраине в какой-то дыре жену Роблеса. Та говорит, что муж арестован, что она ничего не понимает. Дос Пассос начинает везде наводить справки. Ему лгут в лицо, говорят, что, дескать, Роблеса не слышали, арестован за какую-то мелочь.
А Дос Пассос – он не понимает, где он оказался. Надо как-то заставить его замолчать. И тогда один из руководителей чисток, агент Мюнценберга и НКВД Отто Кац решает использовать для того, чтобы заткнуть рот Дос Пассосу, как раз Хемингуэя. Он обращается к своему агенту – ее зовут Жозефина Хербст (это не полезная идиотка, это полноценный агент Коминтерна и очень такая, известная литературная дама). И, вот, госпожа Хербст приходит в номер Хемингуэя и сообщает ему, что Роблес расстрелян как фашистский шпион. А дальше они вместе с Хемингуэем обговаривают, как при какой ситуации лучше сообщить эту новость Дос Пассосу.
И Эрнст Хемингуэй, моральный авторитет, человек совести не подвел. На следующий день, когда Дос Пассос и Хемингуэй сидели вместе на сцене громадного Конгресса, Хемингуэй поворачивается к Дос Пассосу и громко объявляет «Вот этот Дос Пассос ходит и нудит везде о своем приятеле Роблесе. А этот Роблес оказался фашистским шпионом и был расстрелян». В ответ, кстати, на вопрос «Кто это сказал?», Хемингуэй, как он об этом и договорился с агентшей Отто Каца, говорит, что ему прямо здесь об этом на Конгрессе сказал немецкий журналист, который готов был говорить с Хемингуэем, а с Дос Пассосом, предателем дела революции (в кавычках, понятно) – нет.
То есть НКВД попал в дикую ситуацию – организаторы террора случайно убили друга селебрити и не знали, как выпутаться. И Эрнст Хемингуэй им помог – он добровольно взял на себя публичную роль агента влияния и взял на себя ответственность за отвратительный, но нужный НКВД слух.
Теперь я напомню, что целью Сталина было заставить Европу воевать с Гитлером, а самому заключить союз и дожидаться истощения обеих сторон. И, вот, все те прекрасные люди – Хемингуэи, Ромены Ролланы, не говоря уже о Брехтах – все они выполняли нужный Сталину план, и все эти властители дум были орудиями абсолютного зла.
И когда план был выполнен, и Гитлер заключил союз со Сталиным и начал войну с Европой, то почти все эти инструменты абсолютного зла – они осознали свои роли, и новая их линия была такая: «Это проклятые капиталисты довели Сталина, проклятое буржуазное общество довело Сталина, главную надежду против фашизма до того, что он, бедолага, заключил союз с Гитлером».
И мой вопрос самый простой. Если этими людьми манипулировало в 30-х годах абсолютное зло, то почему мы должны доверять этим властителям общественного западного мнения сейчас, когда они при виде орд беженцев говорят «Что мы еще можем сделать для этих прекрасных людей?» и «Знаете, кто себя не чувствует виноватым, тот фашист». Если бы Европой в 30-х годах руководили интеллектуалы, она бы давно погибла.
Машина пропаганды, созданная Мюнценбергом, никогда не работала прямо на Сталина, она была заточена под другое – под разрушение ценностей институтов буржуазного общества. Вы не одобряете Сталина, вы не называете себя коммунистом, вы не требуете от людей поддержки Советов никогда, вы претендуете на то, чтоб быть независимо мыслящим идеалистом.
Машина была построена на нескольких важных принципах. Один из них был тот, что именно Мюнценбергу удалось создать в западном обществе атмосферу, при которой наличие левых убеждений стало правилом хорошего тона для интеллектуала.
И второй очень важный принцип заключался в том, что именно Мюнценберг сделал протест необходимым элементом принадлежности элите. До Мюнценберга протест был вещью не элитарной, но именно Мюнценберг сделал протест шикарным: молодые члены истеблишмента протестовали против дела отцов и этим-то и подчеркивали свою избранность.
Ключевая эта тенденция сохраняется до сих пор. Если вы посмотрите на все эти Гринписы, Amnesty International, вице-президента Альберта Гора, борца с глобальным потеплением, истеблишмент из истеблишмента, голубая кровь на голубом поле. Но эти же самые ребята на голубом глазу считают себя борцами против истеблишмента.
Еще один важный принцип, на котором работает современный дискурс западный, Мюнценберг понимает важность принципа общественного доклада и общественного комитета. Мнение одного человека, если его зовут Альберт Эйнштейн, всего лишь мнение одного человека. Создайте комитет из нескольких десятков полезных идиотов, поставьте сверху Альберта Эйнштейна, напишите от его имени резолюцию – это уже будет заявление не одного человека, а мнение прогрессивной общественности.
Собственно, еще раз повторяю, Вилли Мюнценберг создал все те темы, которыми сейчас руководствуется западное сознание, которое называет себя либеральным и которое не является наследником либеральных ценностей XIX века, потому что в XIX веке Европа думала, скажем, о бремени белого человека.
А в 30-е годы это бремя белого человека сменил антиколониализм. Как так получилось, что на 180 градусов развернулось общественное мнение? Этот разворот восходит к одной конкретной вещи – к Всемирной антиколониальной конференции 1927 года, которая была полностью профинансирована Мюнценбергом и Москвой, и которая считалась независимой.
Второе теологическое изобретение Мюнценберга – антифашизм, изобретенный в 1923 году. Напоминаю, что в 1923 году фашист – это не Гитлер, а Муссолини. И даже не Муссолини, а буржуазное общество, которое противостоит хорошим левым убеждениям.
Еще одна кампания, которую начинает Мюнценберг, это борьба за мир и «Руки прочь от Советской России». Начата она, естественно, как раз тогда, когда Советская Россия хочет наложить свои руки на мир. И все эти полезные идиоты, которые борются за мир, не пропадут и потом. И что, например, нынешний первый вице-президент Еврокомиссии, госпожа Кэтрин Эштон начинала вице-президентом организации, которая называлась «Кампания за ядерное разоружение», и ядерно разоружаться, как вы понимаете, должен был проклятый капиталистический Запад, а вовсе не мирная родина трудящихся СССР.
Последняя проблема, о которой я хочу сказать (у меня просто уже осталось мало времени), заключается ровно в том, что катастрофа произошла не только в России, которая была ее эпицентром, катастрофа произошла и на Западе, благодаря влиянию Коминтерна, что борьба за права человека, антифашизм, в значительной степени идея всеобщего избирательного права, антиколониализм и прочее, и прочее, и прочее – это были вещи, созданные непосредственно агентами Сталина. И мы видели сначала, как в 50-х годах начался разваливаться колониализм, а сейчас под напором тех же сил зла начинает разваливаться сам Запад. И ужас заключается в том, что у современного реформатора в стране Третьего мира нет мандата на рынок и свободу, потому что если он попытается проводить свои реформы, оставаясь, скажем, в рамках всеобщего избирательного права как Михаил Саакашвили, его сметет негодующий люмпен. А если он станет авторитарным правителем, то ему на голову каждый день будут сыпать навоз.
Более того, у такого реформатора нет никаких рациональных мотивов улучшать страну, потому что если 2 века назад страны, которые управлялись так, как Россия сегодня, просто не выживали, их разрывали на куски более удачливые соседи, то сейчас это больше не вопрос выживания – можно устроить в своей стране что угодно, тотальную коррупцию, люмпенизацию, дебилизацию населения, и больше такому правителю ничего не угрожает.
