В последнее время обсуждается возможность того, что после войны палестинская администрация в той или иной мере возьмет на себя ответственность за Газу, самостоятельно продолжая борьбу с ХАМАСом и другими террористическими группировками. Но способна ли она на это?
Вообще говоря, вопрос этот возник еще в самом начале соглашений Осло. Увы, общество успело подзабыть важнейшие уроки того времени. Кровавые события второй интифады, когда полицейские ООП принимали непосредственное участие в смертоносном терроре, позволили тогда израильтянам в полной мере осознать масштабы предательство Арафата.
Предположение о том, что ООП способна стать каким-никаким мирным партнером, разбилось вдребезги, и большая часть общества понимает это и сейчас.
В "ословских соглашениях" содержалось еще одно предположение, осознание ошибочности которого сегодня особенно важно. Наряду с желанием Шимона Переса установить мир и устремиться к новому Ближнему Востоку, эти соглашения предполагали, что палестинская администрация будет воевать с ХАМАСом, а не с ЦАХАЛом. И в первую очередь, это произойдет в секторе Газа.
Приведенная ниже цитата взята из книги Юваля Блумберга "Ловушка Осло", чтение которой в наши дни кажется более чем актуальным.
Вот что Ицхак Рабин говорил в самом начале "ословского" процесса в 1993 году: "Я надеюсь, что найдется партнер, который станет отвечать за внутренние проблемы Газы. И он разберется с ними без БАГАЦа, без "Бецелем" и без сложностей, возникающих у всяких ранимых душ, матерей и прочих отцов".
А вот еще одна его цитата: "Я предпочту, чтобы палестинцы сами занялись поддержанием порядка в Газе. Полагаю, они сделают это лучше, чем мы. Не волнуйтесь – там не будет БАГАЦа. Ассоциация гражданских прав не сунется туда со своими проверками. Они живут там по своим законам. А главное, этим не придется утруждать себя солдатам ЦАХАЛа".
Вот так это все виделось тогда. Израиль, мол, не справляется с набирающим силу ХАМАСом, а потому палестинская администрация, этакие "герои на местах", как ее в то время описывал в своих статьях Нахум Барнеа, как раз и станет тем, кто сумеет навести порядок. "Они могучи и ужасны. И нет никого, кто справится с ХАМАСом лучше них", — пояснял Барнеа в тот момент.
Чтобы лучше понять контекст того времени, подпитывавший подобные политические иллюзии, полезно вспомнить краткую предысторию.
ХАМАС, в отличие от ООП, всегда был местной организацией. Эта группировка, сложившаяся внутри областей, освобожденных Израилем в Шестидневную войну, выросла из социокультурной инфраструктуры "Братьев-мусульман", которые действовали в секторе Газа с середины 70-х годов, создав там разветвленную сеть благотворительных, образовательных и религиозных учреждений.
Под своим нынешним названием ХАМАС был официально основан в 1988 году и сразу же принял участие в интифаде и прочих нападениях на израильтян. ООП, в свою очередь, действовала с баз за пределами страны – из Иордании, Ливана, а затем и из Туниса.
Когда с началом войны в Персидском заливе ООП открыто поддержала Саддама Хусейна, возмущенные предательством арабские страны Персидского залива переориентировали свои "палестинские" бюджеты с поддержки ООП на поддержку ХАМАСа. К началу 90-х годов, когда начались переговоры в Осло, ХАМАС уже стал вполне сформировавшейся и влиятельной организацией, прежде всего в Газе.
Теория Осло гласила, что, мол, слабость Арафата и его зависимость от израильского согласия и западного признания сделают войну с ХАМАСом непосредственным и важнейшим интересом палестинской администрации, которая таким образом заменит Израиль в борьбе с террором.
Отставной генерал-майор Шломо Газит пояснял: "С началом самоуправления между палестинцами на территориях вспыхнет гражданская война, но влияние ее на Израиль будет минимальным, поскольку центральное течение в ООП сумеет преодолеть противников соглашения".
Таковы были надежды, вот только выяснилось, что между ними и реальностью сияла бездна.
Совершенно неясно, хотел ли вообще Арафат решительно бороться с ХАМАСом. Но куда хуже то, что даже если и так, совсем не факт, что он был на это способен.
На пике первой интифады в терактах ежегодно погибало в среднем 25 евреев. Цена была болезненной, и стремление израильского общества к миру и прекращению кровопролития росло.
Однако мирные соглашения с Арафатом и ООП привели к противоположному результату и еще большей эскалации террористических атак. В 1993 году, непосредственно во время тайных переговоров и подписания соглашений, были убиты 58 израильтян, из них 21 уже после торжественной церемонии на лужайке в Белом доме. В 1994 году был убит уже 71 израильтянин, 38 из них — в результате атак террористов-смертников. С тех пор число жертв террора лишь росло.
Эти и прочие данные ясно дают понять, что по мере продвижения пресловутого "мира" террор нарастал все интенсивнее, а вскоре и вовсе вышел из-под контроля. От спорадических нападений с немногочисленными жертвами ХАМАС перешел к изощренным и массовым атакам с применением заминированных автомобилей и террористов-смертников. Все это создавало немалый конфуз для правительства Рабина, втюхавшего народу мечту о "рассвете нового дня", и вынуждало его сменить тактику, чтобы заставить Арафата выполнить, наконец, свою часть соглашений.
Арафат же, со своей стороны, ловко плясал на всех свадьбах. Выполняя свой долг перед Израилем и Западом, он изредка осуждал террор, но самым минимальным образом, зато перед домашней аудиторией вовсю расхваливал террористов и оправдывал их действия.
Примеров тому много, приведем лишь один. После кровавого теракта на перекрестке Бейт-Лид в январе 1995 года, когда террористам "Исламского джихада" удалось убить 22 человека, Арафат позвонил Рабину и выразил "печаль по поводу нападения", а также "соболезнования семьям", заявив, что "мирный процесс должен продолжаться".
Он также подослал своего тогдашнего советника Ахмеда Тиби объявить, что "цель организации, совершившей этот акт, состоит в том, чтобы подорвать мирный процесс". При этом сам Арафат ни в коей мере теракт не осудил.
"Я спросил его, почему же он не осуждает нападение, — рассказывал позднее Рабин друзьям, — и Арафат ответил мне, что доктор Тиби уже осудил его. Я сказал ему, что именно он, Арафат, а не доктор Тиби, должен осудить нападение ведь именно он, Арафат, возглавляет ПА". Но Арафат оставил увещевания Рабина без внимания.
Послание арабской улице было вполне ясным: Арафат не намерен осуждать террористические атаки. Более того, когда к траурной палатке, сооруженной в память о погибших террористах, стеклись на открытый марш сотни сторонников, палестинская администрация даже пальцем не пошевелила.
Арафат не только не осуждал джихад и геноцид, но и сам проповедовал подобные идеи. Широко известным примером стала его речь в Йоханнесбурге, в которой он сравнил "Соглашения в Осло" с соглашением, подписанным Магометом со старейшинами племени курейшитов (которое затем Мухаммед вероломно нарушил). Арафат объяснил тогда, что речь идет о временном соглашении, призванном служить главной цели: уничтожению Израиля.
"Точно так же, как Магомет подписал то соглашение, мы принимаем это соглашение. Продолжать путь в Иерусалим, мы должны вместе, а не по одиночке". Здесь он обратился к мусульманам всего мира: "Вы должны прийти и сражаться вместе с нами, начать джихад за освобождение Иерусалима". И чтобы развеять последние сомнения добавил: "Я говорю вам честно, как брат братьям, вы нужны нам. Вы нужны нам как мусульмане, как моджахеды".
Эта речь была записана и прозвучала на израильском радио. От Арафата потребовали разъяснений. На встрече с Пересом несколько дней спустя Арафат заявил, что его слова были неправильно истолкованы: "Магомет говорил о малом джихаде и о великом джихаде, а великий джихад – это джихад души, а не физический джихад".
Переса эта словесная эквилибристика вполне удовлетворила, и он продолжил с прежней энергией продвигать соглашение, которое называл "самым мудрым, самым необходимым и вообще лучшим, что когда-либо сделал Израиль".
Арафат же продолжил поощрять террор в своих выступлениях на арабском языке, поддерживая джихад и восхваляя террористов из всех организаций, в том числе, отпуская сочувственные комментарии в адрес шейха Ахмеда Ясина, основателя ХАМАСа, пребывавшего тогда в израильской тюрьме: "Тем из вас, у кого есть претензии к соглашениям Осло, я скажу так - у меня у самого тысяча претензий к Осло. Я знаю, что путь долог, тяжек и труден, братья мои, я обращаюсь к нашим пленным и арестованным, и прежде всего - к князю среди вас - шейху Ахмеду Ясину, я обращаюсь к вам братья мои..."
Наряду с этой риторикой для внутреннего употребления Арафат время от времени все же осуждал террор или даже слегка отмежевывался от него – как правило, если американцы принимались настойчиво наседать. Но даже в тех немногих случаях, когда он действовал против ХАМАСа, это была лишь видимость деятельности.
То была так называемая "тактика турникета" – если палестинская администрация все же арестовывала боевиков ХАМАСа, уже спустя несколько дней она сама же и отпускала их.
Так, в сентябре 1994 года было сообщено о волне арестов среди активистов "Палестинского джихада", проведенных палестинской администрацией. Большинство арестованных были политическими активистами, а не террористами. Три дня спустя подавляющее их большинство уже было освобождено. В другой раз Арафат заявил об аресте главы "Исламского джихада" в Газе, однако позже выяснилось, что на самом деле тот проживает на конспиративной квартире и регулярно звонит жене.
В апреле 1995 года стало известно об аресте 250 активистов ХАМАСа и "Исламского джихада", а также о приказе создать механизм лицензирования и регистрации оружия. Это позволило Рабину выразить надежду, что Арафат аконец-то поступает "правильно". Вскоре, конечно же выяснилось, что это не более чем очередное мошенничество.
Так подвело итог той истории издание "Едиот ахронот": "Нынешняя волна арестов в секторе Газа стала одиннадцатой за последний год. Как и после любого драматического теракта, одних и тех же полицейских отправляют задерживать одних и тех же политических активистов, делая при этом одни и те же заявления о борьбе с противниками мира. Ни одного террориста в итоге не арестовано. Ни одного тайника оружия не обнаружено. Задержанные уже привыкли, они знают, что через несколько дней выйдут на волю. ХАМАС говорит о том, что Арафат хочет угодить израильтянам, чтобы его считали человеком, борющимся с террором, но он боится настоящего столкновения, боится гражданской войны".
Так это и продолжалось на протяжении всего периода Осло. Арафат не боролся с ХАМАСом. Он не хотел этого делать, но даже если бы и захотел – не смог бы. Уже в первые месяцы реализации соглашений количество терактов стремительно возросло. Обстрелы, нападения с применением холодного оружия, погромы и метание бутылок с зажигательной смесью стали повседневной реальностью. Оптимизм на израильской стороне постепенно остывал.
"В первые же недели существования палестинского самоуправления в Газе нам стало ясно, что Арафат и его люди не используют свою новую властную базу для систематического разоружения ХАМАСа и других агрессивных оппозиционных группировок", - объяснял позже в своей книге тогдашний генеральный директор возглавляемого Пересом министерства иностранных дел Ури Савир.
Главари палестинской администрации, в свою очередь, продолжали кормить Савира сказками: "Вы боролись с террором одной лишь силой – и потерпели неудачу, - сказал мне Хасан Асфор, когда мы впервые встретились в Газе. - У Арафата же другая стратегия, и она приведет к успеху. Доверьтесь ему, укрепите его, и вы увидите. Мы ведем переговоры с ХАМАСом, и многие из его активистов переходят на нашу сторону", - вспоминает Савир.
Вместо того, чтобы бороться с ХАМАСом, Арафат пришел к соглашению с ним. В июле 1995 года палестинская администрация и ХАМАС начали договариваться о том, что ХАМАС "прекратит военную активность на территории автономии", которые в то время включали лишь Газу и Иерихон. С атаками на израильтян, исходящими из других арабских городов, деревень и их окрестностей у ПА проблем не было.
Соглашение было подписано в декабре. На совместной пресс-конференции ХАМАС заявил, что "его цель – не ставить в неловкое положение ПА". Представитель ПА Салим Занун в свою очередь подчеркнул: "Мы не защищаем Израиль".
Цель договоренности была ясна: снять давление с ПА, избавляемой таким образом от необходимости борьбы с террором на подвластных территориях, но в то же время позволить ХАМАСу продолжить действовать как и прежде ради общей цели.
ООП, привезенная Рабином и Пересом из Туниса и впущенная в Израиль, получившая оружие и боеприпасы, а затем даже прошедшая подготовку для борьбы с ХАМАСом "без БАГАЦа и "Бецелема", теперь заявляла о том, что "военного решения проблемы террора не существует", а потому следует действовать против ХАМАСа исключительно политическими средствами.
Должно ли это было стать для нас неожиданностью? Израильская разведка, к слову, заявляла тогда, что понимание данного соглашения "зависит от контекста".
Ситуация стала настолько катастрофической, что уже в сентябре 1994 года, всего четыре месяца спустя после того, как были подписаны так называемые Каирские соглашения, известные как "Газа и Иерихон сначала", ставшие первой реализацией соглашений Осло, и менее чем через три месяца после того, как Арафат торжественно въехал в Газу в сопровождении тысяч террористов ООП.
До Рабина дошло, что "бизнес не работает": "Если палестинцы не смогут обеспечить безопасность, как обещали, основа всего процесса окажется под вопросом... Если палестинцы не продемонстрируют способность взять под контроль террористическую деятельность ХАМАСа и "Джихада", нам придется подумать над тем, в какой мере переговоры о передаче полномочий и реализации соглашения должны быть продолжены. Мы не допустим ситуации, когда палестинская сторона не выполняет свою часть соглашения, а мы продолжаем как ни в чем не бывало".
Тогдашний командующий дивизией Газы бригадный генерал Дорон Альмог выразился просто: "За время существования автономии произошло 39 обстрелов, но палестинцы не поймали ни одного террориста".
Тогдашний глава Генштаба Эхуд Барак, в свою очередь, признал в интервью, что выполнение соглашений Осло привело к ухудшению ситуации. "Правда ли, что реализация соглашений Осло создала условия, при которых это чудовище смогло развить свои возможности?" - спросил Барака журналист Рон Бен-Ишай, и тот ответил: "Нет никаких сомнений".
На фоне стремительного ухудшения оборонной обстановки Рафи Эйтан, в прошлом один из высокопоставленных работников "Мосада", опубликовал статью, в которой проанализировал новую реальность и предложил все пересмотреть.
"Заявление Ясира Арафата и его представителей о том, что они нашли общий язык с ХАМАСом, закрывает двери для возможностей и желания палестинских арабов жить в мире с Израилем", - писал Эйтан в газете "Едиот пхронот" уже в декабре 1994 года.
По его словам, с тех пор как власть в секторе Газы перешла к Арафату, Израиль утратил контроль над маршрутами контрабанды в сектор Газа, "чтобы не вредить соглашениям Осло", а это, в свою очередь, привело к масштабам контрабанды оружия, "выходящим за рамки всего, что можно было себе представить".
В этой статье Эйтан также отметил "свидетельства того, что первые очаги этой эпидемии уже возникли и внутри "зеленой черты", то есть среди израильских арабов".
Резюмируя, Эйтан призывал правительство признать факты и пересмотреть курс: "Я знаю, что это трудно принять, особенно тем, кто поверил, что наступила новая эра. Я знаю, что есть те, кто еще верит, что снос поселений позволит Арафату восстановить контроль и стать умеренным. Но это заблуждение. Арафат, возможно, умеет манипулировать и выживать, но он не способен искоренить террор и создать нормальное правительство. Нелегальные группировки прошли точку невозврата. Палестинские арабы не готовы и не настроены на мир с Израилем – по крайней мере, в обозримом будущем".
Такова была ситуация уже в первые месяцы соглашений Осло, еще до убийства Рабина и прихода к власти "Ликуда" и Нетаниягу. То есть еще в то время, когда ситуация находилась под полным контролем левого правительства и все развивалось по плану пресловутых "архитекторов мира" и их американских покровителей.
Это тот самый период, который нам сегодня описывают как время "атмосферы эйфории", якобы царившей тогда в Израиле, когда мы якобы жили с ощущением того, что весь мир открылся нам и все будет хорошо.
Продолжение всем известно. Первое правительство Нетаниягу сумело резко снизить количество террористических атак. Но тут палестинская администрация грубо нарушила соглашения, спровоцировав массовые беспорядки из-за открытия для широкой публики подземного туннеля в иерусалимском Старом городе. Тогда оружие, переданное полицейским палестинской администрации, впервые было направлено на израильтян.
Короче говоря, Израиль конца 90-х годов жил между террором ООП и террором ХАМАСа, который продолжал наносить удары при полном невмешательстве со стороны Арафата. И так вплоть до полного взрыва – второй интифады, когда тогдашний начальник военной разведки Амос Малка был вынужден признать, что Арафат лично отдает приказания о проведении терактов, а потому, по сути, больше нет никакой разницы между террористическими группировками ХАМАС и ФАТХ.
"Нынешняя интифада больше не является спонтанной, - признался Малка, - она управляется сверху непосредственно главами структур безопасности палестинской администрации".
Что было дальше?
Операция "Защитная стена" вернула израильское военное присутствие в арабские города Иудеи и Самарии, после чего на протяжении всех последующих лет террористическая инфраструктура в этих областях стал систематически подавляться.
Это активность ЦАХАЛа и создала иллюзию того, будто бы сегодняшняя палестинская автономия – это "нечто другое", что можно рассматривать как партнера в борьбе с ХАМАСом и "Исламским джихадом".
Но это по-прежнему иллюзия, не имеющая никакой связи с действительностью.
Все тревожные симптомы, присутствовавшие в 90-е годы, налицо и сегодня. Система просвещения в палестинской автономии пропитана варварским и чудовищным антисемитским подстрекательством. Палестинская администрация финансово обеспечивает семьи террористов, убивавших евреев, независимо от организационных или идеологических различий. Она поддерживает тщательно продуманный ритуал героизации террора против евреев через увековечивание памяти ликвидированных террористов в названиях площадей и улиц, проведение митингов и прочие акции. В последнее время также участились теракты, совершаемые полицейскими палестинской администрации прямо на службе.
Палестинская администрация, даже если бы и захотела, не смогла бы бороться с ХАМАСом. Ее оружие и подготовка недостаточны, сплоченность ее рядов слаба. Но самое главное – у нее нет народной поддержки. ХАМАС выиграл выборы еще в 2007 году, и с тех пор в ПА просто не было выборов. При этом во всех опросах именно ХАМАС побеждает с огромным перевесом. И все это было еще до 7 октября. После этой даты поддержка ХАМАСа среди палестинских арабов только увеличилась.
Когда в 2007 году в секторе Газа впервые произошло серьезное противостояние между силовыми структурами автономии и ХАМАСом, оно закончилось полным крахом ПА, ее разгромом и массовым бегством сторонников ООП за пределы сектора.
В настоящее время палестинская администрация, что называется, держится на штыках ЦАХАЛа. Она крайне редко производит аресты боевиков ХАМАСа и других террористических организаций. Борьба с террористической активностью заключается в очень редких и очень частичных мерах.
Даже в самый разгар "успеха" норвежских соглашений палестинская администрация не проявляла желания или способности бороться с ХАМАСом. Сегодня тем более нет никаких оснований для того, чтобы эта ситуация изменилась.
И дело тут отнюдь не в слабости ПА: у ООП и ХАМАСа абсолютно идентичные цели и схожие средства. Они обе являются террористическими группировками, единственной целью которых остается уничтожение Израиля. И в этом, единственно важном для нас, отношении различия между ними состоят исключительно в подходе – тактике и стиле.
ООП уже совершила свое "7 октября". Мы называем это второй интифадой. Единственная причина, по которой она не повторяет это снова – ЦАХАЛ. Любой же, кто полагает, будто ООП способна на что-либо иное, кроме террора против израильтян, пребывает в опасной иллюзии.
Перевод Александра Непомнящего
По биографии Пинхаса Рутенберга легко снимать сериал – настолько она была насыщена эпохальными событиями. Он менял имена и фамилии, вероисповедания и партии, переезжал из одной страны в другую, сидел в тюрьмах и занимал высшие государственные посты, общался с Лениным и Керенским, Муссолини и Черчиллем, Жаботинским и Бен-Гурионом, занимался терроризмом и бизнесом. В его честь названы улицы и электростанции, а созданная им компания снабжает электричеством весь Израиль.
Так кто такой был Рутенберг? Точнее, кем он был в 1905 году? Уроженец города Ромны Полтавской губернии, сын купца второй гильдии Моисея Рутенберга, внук кременчугского раввина Пинхаса Марголина. Образование – хедер, Роменское реальное училище, Санкт-Петербургский технологический институт, который Рутенберг окончил с отличием. Работает он накануне Первой русской революции заведующим инструментальной мастерской Путиловского завода. Судим и отбывал ссылку – естественно, за участие в студенческих волнениях. Вероисповедание, и тут неожиданность, – лютеранин. Женат, да и крестился именно для того, чтобы вступить в брак с Ольгой Хоменко – хозяйкой издательства «Библиотека для всех». По политическим взглядам – социал-демократ, сторонник крайних мер. Партийная кличка – Мартын, под ней он и выводится в пролетарском романе Горького «Жизнь Клима Самгина».
В феврале 1906 года произошло еще одно важное в жизни Рутенберга событие – Гапон передал ему предложение вице-директора департамента полиции Рачковского о сотрудничестве с властями. Завербовать убежденного революционера не удалось. Более того, Рутенберг сообщил о предательстве Гапона руководству партии эсеров, и оно вынесло решение о ликвидации и Гапона, и Рачковского. Организовать их устранение было поручено самому Рутенбергу. Однако Рачковского предупредили о грозящей опасности, и ему удалось спастись. Гапону повезло чуть меньше.
Но после Февральской революции 1917 года Рутенберг возвращается в Россию, где Временным правительством руководит его бывший соратник по партии эсеров Александр Керенский. Он назначает Рутенберга замглавы Петрограда, а 4 ноября 1917-го, за несколько дней до захвата большевиками власти, Керенский вводит его в состав Высшего совета, наделенного чрезвычайными полномочиями. Но было уже поздно. На самом деле, Рутенберг еще в октябре предлагал Керенскому казнить Ленина и Троцкого, чтобы сохранить порядок в Петрограде.
21 сентября 1921 года Рутенберг получает от британских властей концессию на строительство плотины на реке Яркон и снабжение электричеством центральной части Палестины, в том числе маленького, но быстро растущего еврейского городка – Тель-Авива, а в будущем – всей Палестины, включая Трансиорданию. Всё, казалось, уже было решено, как вдруг возникла неожиданная проблемка – грек Еврипид Мавроматис, у которого на руках оказалась такая же концессия, только выданная еще до Первой мировой войны предыдущими властями Палестины – Османской империей. Никаким электричеством Мавроматис заниматься не собирался, ему просто были нужны деньги. «Шантажист», как его называл Рутенберг, просил за отказ от своей концессии совершенно нереальную по тем временам сумму – 375 тысяч фунтов стерлингов. Дело дошло до Постоянной палаты международного правосудия в Гааге, которая вынесла соломоново решение: за Мавроматисом было признано право снабжать электричеством Иерусалим, после чего он продал свою концессию британской компании Balfour-Beatty, которая и занималась снабжением Иерусалима и его окрестностей вплоть до войны Израиля за независимость. Электрификацией остальной же территории занялась созданная в 1923 году компания J
Он скончался от рака желудка 3 января 1942 года в больнице «Хадасса» в Иерусалиме. Свое состояние он передал в фонд, который должен был заниматься просвещением молодежи. В его доме в Хайфе, который так и называется «Дом Рутенберга», до сих пор действует центр молодежного творчества, предлагающий на выбор множество самых разнообразных занятий. Даже израильская штаб-квартира популярной игры 