Недельная глава «Масеэй». Сложный вопрос о правах человека
Книга Бемидбар заканчивается поистине странно. В недельной главе «Пинхас» мы прочли о том, как пять дочерей Целофхада обратились к Моше с ходатайством, основанном на принципах справедливости и прав человека . Их отец умер, не оставив сыновей. Наследование — в данном случае наследование удела — происходит по мужской линии, а у него не было потомков мужского пола. Безусловно, отец имел право на свой удел, а других наследников, кроме дочерей, у него не было. По справедливости удел должен достаться им: «Неужели имя нашего отца исчезнет в его семействе — лишь потому, что он не оставил сына? Дай нам удел среди братьев нашего отца!» (Бемидбар, 27:4).
Моше не получал указаний о действиях в таких обстоятельствах, потому задал вопрос Б‑гу. Б‑г решил вопрос в пользу девушек: «Дочери Целофхада правы. Дай им наследный удел среди братьев их отца, передай им удел отца..»
Он дает Моше дальнейшие инструкции о распределении наследства, а затем повествование переходит к другим вопросам.
И только теперь, в конце книги, Тора сообщает о событии, вытекающем непосредственно из этого случая. Лидеры колена, к которому принадлежал Целофхад, — колена Менаше, сына Йосефа, — пришли с жалобой. Если земля будет передана дочерям Целофхада, а они выйдут замуж за мужчин из другого колена, земля в конце концов перейдет к их мужьям, то есть к колену их мужей. Тем самым земля, изначально предоставленная колену Менаше, может быть навсегда им утрачена.
Моше снова обратился с этим делом к Б‑гу, а Он предложил простое решение. Дочери Целофхада имели право на землю, но колено тоже имело право на землю. Поэтому, если они пожелают получить землю в собственность, они должны выйти замуж за мужчин из своего колена. Таким образом можно удовлетворить оба ходатайства. Дочери не потеряли права на землю, но частично потеряли свободу выбирать себе супругов.
Эти два отрывка взаимосвязаны. В них употреблена одна и та же терминология. И дочери Целофхада, и главы колена «обращаются». Они употребляют один и тот же глагол, чтобы описать свою потенциальную потерю: «йигара» — «ущемленный, уменьшенный» . Б‑г в обоих случаях употребляет в ответе одно и то же выражение: «кейн <…> доврот/доврим», «справедливо говорят (эти люди)» . Почему же тогда в тексте эти два эпизода разделены? Почему книга Бемидбар заканчивается на этой скучной, казалось бы, ноте? И актуален ли этот эпизод сегодня?
Бемидбар — книга о людях, индивидах, личностях. Она начинается с переписи населения, цель которой не столько в том, чтобы сообщить фактическое число сынов Израиля, сколько в том, чтобы «поднять» их «головы» (4:2, 22). Этим необычным выражением Тора доносит до нас мысль: если Б‑г велит провести перепись, тем самым Он объясняет, что каждый из людей значим.
Бемидбар сосредоточивается также на психологии индивидов. Мы читаем об отчаянии Моше, о том, как Аарон и Мирьям его критиковали, о лазутчиках, которым не хватило мужества по возвращении дать стране положительную оценку, а также о группе недовольных во главе с Корахом, оспорившей лидерство Моше. Мы читаем о Йеошуа и Калеве, Эльдаде и Мейдаде, Датаме и Авираме, Зимри и Пинхасе, Балаке и Бильаме и многих других. Упор на личностях достигает апогея в молитве Моше к «Б‑гу, [дающему] дыхание всему живому» о назначении преемника: мудрецы и Раши понимали это как просьбу назначить лидера, который будет обращаться с каждым человеком как с личностью, поддерживать отношения с людьми с учетом их уникальности и неповторимости.
Таков контекст ходатайства дочерей Целофхада. Они отстаивали свои права как права индивидов. И правильно делали. Как отмечают комментаторы, в годы странствий по пустыне поведение женщин было безупречным, а поведение мужчин — отнюдь не безупречным. Мужчины, а не женщины дали золото для изготовления тельца. Мужчины были лазутчиками. Из знаменитого комментария «Кли Якар» (рабби Шломо‑Эфраима Лунчица, 1550–1619) следует, что, если бы Моше послал в качестве лазутчиков не мужчин, а женщин, те по возвращении дали бы Стране положительную оценку . Признав их просьбу справедливой, Б‑г подтвердил их права индивидов.
Но общество строится не только на индивидах. Как подчеркивает книга Шофтим, индивидуализм — синоним хаоса: «В те дни не было царя в Израиле, каждый делал то, что казалось ему правильным». Вот почему с начала до конца в Бемидбар настойчиво акцентируется центральная роль колен как организующего принципа еврейской жизни. Сыны Израиля были исчислены колено за коленом. Тора скрупулезно описывает, как им следовало располагаться станом вокруг Святилища и в каком порядке двигаться во время переходов. В «Насо» Тора повторяет пространные рассказы о приношениях каждого колена при начале служений в Святилище, хотя каждое колено принесло абсолютно одинаковые дары.
Колена не были случайным элементом в устройстве Израиля как общества. Как Соединенные Штаты Америки по базовому политическому устройству — федерация штатов (изначально тринадцати, ныне пятидесяти), так Израиль (до назначения царя) был федерацией колен.
Существование чего‑то наподобие колен, или племен, жизненно важно для свободного общества . Современное Государство Израиль строится на огромном разнообразии этнических групп: ашкеназы, сефарды, евреи Восточной, Центральной и Западной Европы, Испании и Португалии, арабских земель, России, Эфиопии, Америки, Южной Африки, Австралии и других мест, некоторые из них — хасиды, некоторые — ешивиш, другие — «современные», третьи — «традиционные», а четвертые — секулярные и евреи по культуре.
У каждого из нас целая серия идентичностей, обусловленных тем, в какой семье мы родились, каков наш род занятий, место жительства и сообщество, к которому мы принадлежим. Эти «опосредующие» нас структуры, которые по масштабу больше индивида, но меньше государства, — та самая среда, где мы развиваем свои сложноустроенные, яркие, явленные при общении лицом к лицу взаимосвязи с людьми и идентичности. Это сфера, населенная нашими родственниками, друзьями, соседями и коллегами, образующими то, что в совокупности называется гражданским обществом. Сильное гражданское общество — залог свободы .
Потому‑то, наряду с соблюдением индивидуальных прав, общество должно оставить место для групповых идентичностей. Противоположное предложение — классический образчик такового — прозвучало после Французской революции. На дебатах в Учредительном собрании в 1789 году граф Клермон‑Тоннер сделал заявление: «Евреям как индивидам — все. Евреям как нации — ничего». Если они будут настаивать на том, чтобы определять себя как нацию, то есть как отличительную подгруппу внутри республики, сказал граф, «мы будем вынуждены выслать их за границу».
Поначалу это казалось разумным. Евреям предложили гражданские права в новом секулярном национальном государстве. Однако на деле ничего разумного в этом не было. Предложение означало, что евреям придется отказаться от своей еврейской идентичности в общественной сфере. Между личностью и государством не должно было стоять ничего — и для религиозной или этнической идентичности не делали исключений.
Не случайно спустя сотню лет Франция стала одним из центров европейского антисемитизма, начиная с ядовитого романа Эдуара Дрюмона «Еврейская Франция» (1886) и заканчивая процессом Дрейфуса. Услышав крики парижской толпы: «Mort aux Juifs» , Теодор Герцль понял: евреев не принимают в число граждан Европы, несмотря на уверения в обратном. Евреи обнаружили, что в Европе, утверждавшей, что она упразднила племена, их считают племенем. Европейская эмансипация признавала индивидуальные права, но не коллективные.
Это убедительно доказывает приматолог Франс де Вааль, чью научную работу о шимпанзе мы обсуждали в статье о недельной главе «Корах». Как он пишет, почти вся современная западная культура построена на идее автономных индивидов, делающих выбор. Но мы не таковы. Мы сильно привязаны к родным, друзьям, соседям, единомышленникам, единоверцам и соплеменникам по этническому происхождению. Франс де Вааль пишет: «Мораль, которая занимается исключительно правами индивида, обычно игнорирует связи, потребности и взаимозависимости, характерные для нашего существования с самого начала. Это холодная мораль, которая помещает каждого человека в отрыве от других, закрепляя за ним его собственный маленький уголок вселенной. Как эта карикатура на общество возникла в умах выдающихся мыслителей? Загадка» .
Именно на это указывает Тора, разделяя историю о дочерях Целофхада на две части. Первая часть, в недельной главе «Пинхас», посвящена правам индивидов — дочерей Целофхада — на удел. Вторая часть, в конце книги Бемидбар, посвящена правам групп, в данном случае праву колена Менаше на свою территорию. Тора утверждает оба права, потому что оба вида прав необходимы для свободного общества.
Многие из самых неразрешимых, казалось бы, проблем современной еврейской жизни возникли потому, что евреи, особенно на Западе, привыкли к культуре, в которой права индивидов ставятся выше остальных прав. Мы должны быть вольны жить так, как выбираем сами, поклоняться Б‑гу так, как выбираем сами, и свою идентичность выбирать самим. Но культура, основанная исключительно на правах индивидов, будет подрывать семьи, общины, традиции, узы лояльности, а также общие кодексы благоговения и воздержанности.
Несмотря на то что иудаизм делает упор на ценности индивида и личности, он также настаивает на ценности институтов, сохраняющих и защищающих нашу идентичность как членов групп — а именно из групп состоят институты. Мы обладаем правами как индивиды, но обладаем идентичностью только как члены «племен» и «колен». Уважительное отношение и к правам, и к идентичностям — процесс тонкий, трудный, но необходимый. Бемидбар в завершение показывает нам, как это делать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий