ИЗРАИЛЬСКИЙ ФЕМИНИЗМ И САРА

    Фото из СМИ

 ИЗРАИЛЬСКИЙ ФЕМИНИЗМ И САРА 

 
Меня считают безусловной групи (groupie) Биби Нетаниягу. Групи - слово не слишком употребительное даже в русском новоязе. Поначалу 

оно обозначало просто поклонников той или иной рок-группы, затем стало обозначать истеричных поклонниц и поклонников кого угодно от кинозвёзд до политиков.
Так вот: я не групи!
Вообще, в принципе. Есть цепочка политиков, заложивших основу западной политики, начиная от Перикла из древних Афин, через Ришелье, Метерлинка и Отто фон Бисмарка до Рузвельта с Черчиллем и … да! - до Биньямина Нетаниягу.
Надо было бы включить в список Сталина, политик он был из великих, но не хочется.  

Ни один из названных не стоит истеричной любви. Перикл был показушником, Ришелье бессмысленно актёрствовал, фон Бисмарк был убийственно серьёзен, хотя и не лишён тяжелого прусского юмора, Рузвельт был нерешителен, Черчилль был избалованным пьяницей и обжорой, а Биби… 

Я следила за ним, как журналист, с истории с «Сабеной». Добрый приятель, член кнессета с незапамятных времён, бывший посол Израиля в разных странах посоветовал мне обратить внимание на молодого красавца, якобы служащего под эгидой Эхуда Барака. 

Я удивилась – ну, служит и служит, а чем знаменит?  Приятель задумчиво пожевал губами и объяснил, что служба – это только прикрытие. Парень бесстрашный, даже ищет опасности на свою голову, но его несомненно ждёт большое политическое будущее.

В отличие от старшего брата, который сможет максимум стать раматкалем.

Я не слишком вняла этому панегирику. То, что имелось в виду, стало просвечивать через завесу секретности только сейчас, когда появились сообщения относительно знаменитого дела о шампанском и сигарах, присланных Биби в подарок миллионером Мильченом, которого Биби якобы не знал до получения дара, а потому подарок не мог считаться просто дружеским подношением и обязан был означать взятку. 

Тогда и промелькнуло сообщение о том, что Биби и Мильчен больше, чем знакомы, и давно, поскольку вместе служили в одной из израильских разведок и оба участвовали в добывании американских материалов по созданию того, чего у нас в Димоне нет!  

Как известно, Израиль не входит в состав государств, имеющих атомное оружие, но, как и должно быть в хорошем еврейском доме, 

в секретном шкафу пылится нечто на случай «ми зол ништ дафн», в переводе с идиш «чтобы не понадобилось». 

Описывать все «подвиги» и ошибки Биби, как главы государства, я не стану. Достаточно и того, что ему удалось перевести застойную социалистическую экономику Израиля на капиталистическую; развить отрасли науки и промышленности, каких страна не знала; окончательно победить инфляцию и после того вывести страну из полного банкрота в десятку самых развитых стран мира;  а также протащить нас через долгие периоды на грани войн, не влипнув серьёзно ни в одну из них, что и позволило выполнить всё то, о чём сказано выше.  Кроме того, ему удалось провести целый ряд международных «операций», в результате которых политический и экономический бойкот Израиля, если и не был отменён, стал частичным и не столь давящим. Список можно продолжить.
Список внушительный, но Израиль почему-то не любит того, кто всё это совершил и кого остальной мир считает гениальным политиком. 
Пророка в своём отечестве не бывает, это неоспоримо!
Но тут еще примешивается чисто эмоциональное отторжение.  Биби неприятен, как человек. Он сух и недоступен, человек в себе, всегда на отдалении даже находясь рядом. Телевидение никогда не показывает его свободным и раскованным в кругу близких друзей. Не только я, но 

и большинство израильтян не представляют себе, кто они, его закадычные друзья, да и есть ли такие. Он условно сердечен при посещении раненых солдат, аристократически вежлив в официальных ситуациях и официально приветлив в ситуациях, где требовалось бы сердечное тепло. Способен ли он на него вообще?  Не уверена. 

Я интервьюировала его несколько раз.  Любое отклонение от темы, которую выбирал он сам, натыкалось на ловкий маневр, уводивший от всего «человеческого». Не так, чтобы дело прежде всего, а только дело, и ничего кроме. 

Неприятное ощущение, которое подтверждали и люди, работавшие при нём в министерстве главы правительства, куда меня занесло уже не как журналиста, а как человека, помешавшегося на идее интеграции. Было это не в Бибину каденцию, но базисная администрация министерства – это просто госслужащие, им запрещено выражать политические пристрастия или хоть как-то раскрывать то, чего добиваются журналисты: живые детали о крупных государственных личностях.
 У меня со многими из этих госслужащих сложились приятельские отношения и все они, независимо от политических взглядов, говорили о Биби сухо и как-то неприязненно.

Рассказывали, что он не завязывает тёплых человеческих отношений ни с одним из своих вроде бы фаворитов, пользуется ими, как фигурами на шахматной доске, и, если та или иная фигура делает неверный ход, просто снимает её с доски. А один мой знакомец из наиболее значимых и очень давних членов кнессета сказал мне просто: «Он не наш!». И объяснил: вот, парень, вроде, и в армии служил, и урождённый израильтянин, хоть и называют его в политических кругах 'американцем', и иврит знает блестяще, и эрудирован сверх политической меры, а не «ШП», как говорили в моё время в СССР, то есть, не «ш(с)вой парень». В результате взятых интервью могу подтвердить – и впрямь не похож ни на кого из главных действующих лиц израильской политики, которых приходилось интервьюировать.
А список внушительный. Даже Ганди, по слухам человек желчный и суховатый, показался мне теплокровным израильтянином по сравнению 

с «американцем».

Полагаю, что общественная нелюбовь к Биби имеет отношение больше к особым свойствам его личности, нежели к его поступкам 

или ошибкам, которые зачастую оказываются вовсе не ошибками, а хитрыми политическими ходами, о которых можно догадываться только ретроактивно.
Насколько мне пришлось слышать, работает он только сам с собой и даже его ближайшее окружение зачастую не знает, зачем и почему каждому из них предлагается сделать тот или иной политический ход.  Вот и история о давнем знакомстве с Мильченом не всплывала, пока 

у  самого Арона Мильчена ни оказалась в ней нужда. А сейчас она снова нырнула куда-то и не упоминается, хотя могла бы служить весьма полезной для самого Биби информацией.  Итак, нет у меня причины быть Бибиной групи.

А вот послужной список этого политика впечатляет. 

Впечатляют и его умения втихую провернуть немыслимое, например, явиться непрошенным на демонстрацию в Париже и как ни в 

чём не бывало вклиниться в правительственный ряд, взять главу французского правительства под руку и дать интервью журналистам раньше, чем хозяин Франции откроет рот.  Или поднять иранский скандал вопреки запрету госдепартамента США. Или вдруг сыграть на отношениях суннитов и шиитов и разорвать арабскую петлю на шее Израиля, подписав с ними договор.

Или так достать Трампа Б-г знает, чем, что тот объявит Иерусалим практической, а не умозрительной столицей Израиля, перенеся 

туда американское посольство.  Или…
Трюков этих не счесть. 

Какие при этом предпринимаются тайные шаги не знает никто, лучшие журналисты махнули рукой и уже не стараются их вычислить. 

Даже им куда легче орать «рак ло Биби!», ощущая при этом свою правоту, поскольку «он не наш».

Но пишу я всё это не для того, чтобы обелить или отпиарить Биби.
К политике я отношения не имею, практической журналистикой теперь не занимаюсь, нахожусь в состоянии, как говорится, «с ярмарки».  

И да! … как человек Биби мне даже не симпатичен.  (Но мы на разных уровнях, мы не соседи и даже не сотрудники). 

Нелюбовь и даже ненависть к нему бывших сотрудников, которых он в своё время смахнул с шахматной доски, как тот же Бенет или Саар, 

я вполне понимаю.
Но в то же время я не вижу никого, на кого можно было бы в израильской политике положиться, как на Биби.
Пока он у руля, я спокойна, насколько можно быть спокойным в нынешнем сумасшедшем мире.  Но я хотя бы знаю, что делается 

все возможное и невозможное, чтобы Израиль продолжал быть!

На внутренние проблемы времени у Биби, возможно, и не остаётся, но как-то получается, что месторождения нефти и газа 

разрабатываются, хотя только Биби был за их разработку. И компьютеризация страны, в которой технология вообще была до него не на почётном месте, случилась.  И подлодки… уже не помню, что там с ними было, но они всё же есть и они крутятся в море вокруг наших вышек, а предсказания о том, что вышки эти арабские террористы всё равно обязательно взорвут, уже не занимают первые страницы новостей.

Но я стала стучать по клавишам вовсе не ради Биби.  Он ни в моих, ни в чьих-нибудь других комплиментах или замечаниях не нуждается. Нельзя сказать, что с его Олимпа таких, как я, не видно. Он не создаёт ощущения олимпийца и не стремится это ощущение создать. 

Скорее так: из-за своего рабочего стола он целенаправленно видит лишь то и тех, кто ему для чего-нибудь нужен в данный момент.

Ненужные в данный момент для него просто не существуют и награждаются общей безразличной улыбкой. 

Его жизнь – Израиль, его интересы – Израиль, он мог стать мировой величиной во многих областях, но никакие другие области его не занимают.  Он сионист с пелёнок, сын сиониста, брат сионистов и муж сионистки.  

 

А вот отношение моих соотечественников к «Сарке», как они уничижительно называют маленькую, пухленькую, еще недавно смазливенькую и вполне «нашу», то есть чисто израильского типа, жену Биби Нетаниягу, меня поражает.
Она-то – несомненно «своя», уроженка Кирьят Тивона, существо шумное, решительное и чуть бесноватое, как результат свободного израильского воспитания.  В ранней молодости была успешной журналисткой в журнале «Маарив ле ноар». В армии служила в разведке.  

В 1989 получила степень бакалавра в психологии, в 1996 – степень магистра.  До последних лет работала детским психологом, в основном 

с детьми с повреждённой психикой.  Судя по описаниям, она стопроцентная «фемина израильяна», именно такая, какую хотели бы видеть израильские и американские феминистки, а также редакторы женских журналов и устроители бесконечных лекций и представлений на эту тему.

Атмосфера назойливо насаждаемого феминизма мне лично даёт ощущение дурдома с того момента, как я приехала в Израиль. Правда эпоха агрессивного феминизма тогда только начиналась, но меня уже осаждали журналисты бабских журналов, поскольку я оказалась волею судеб первой эндоскописткой в Израиле и, возможно в мире (я закончила эту специализацию в 1975, когда эндоскопы были еще полной новинкой и исключительно мужской профессией). Я пряталась от них, поскольку мне надоело обсуждать, почему я НЕ феминистка, но реакции были почти истерические: как можно!  И кричали при этом, вылупив глаза, те самые журнальные и газетные мальчики и девочки, которые нынче обвиняют Сару в том, что онa ведёт себя, как истинная израильтянка. И феминистка.

Я читала о всех "ужасах", какие она якобы вытворяет, как жена премьер-министра, но ни одно обвинение меня не впечатлило.  

Главное – ей приписывают полную власть над Биби, какую она получила, когда его застали с другой дамой. Ну!  Сара у него третья жена, дон-Жуаном он считался и до этого брака, причём сплетники утверждали, что красавицы падали в его объятия весьма умело, ему даже не приходилось эти объятия раскрывать. В это можно поверить, как раз мужского обаяния ему не занимать, если принимать безразличие за 

ноншалантность. 

На этот счёт у меня есть забавное свидетельство одной из его бывших секретарш.  Pечь зашла о претензиях Сары на полное семейное равноправие. Секретарша рассказала, что Биби не любит отрываться от дел и не уважает министерскую кухню, а потому 

в обед остаётся за столом с бумагами и посылает секретарш в лавочку неподалеку за питой с шаурмой. Сара же печётся о здоровье мужа и звонит каждый день узнать, что он ел и ел ли.  Узнав, что опять послал за проклятой шаурмой на рафинированном масле с хумусом-тхиной, примчалась на машине в министерство, выхватила питу у мужа, выбросила её в мусор и накричала на секретарш, обвиняя их в том, что они травят своего патрона намеренно по идеологическим соображениям.  Секретарши взъерепенились, они 

тоже коренные израильтянки и тоже служили в секретных частях.  Но Биби сделал им рукой знак успокоиться, нежно поговорил с женушкой, отправил её домой, убедился, что её машина отошла и тут же посла секретаршу за новой порцией шаурмы.

Итак, государству вряд ли грозит управляться феминистским гонором, помноженным на израильскую несдержанность, чтобы не сказать невоспитанность. ;-)

Но бытует и другое обвинение: мол, Сара присутствует на встречах в четыре глаза, на которых глава государства отбирает себе сотрудников.  И задаёт вопросы. И что-то шепчет мужу, якобы становясь причиной продвижения того или иного лица по служебной лестнице. Обвинение серьёзное! Но давайте себе представим, что на этих собеседованиях третья пара глаз принадлежит не Сарке из Тивона, и не жене премьер-министра, а магистру психологии.  Картинка сразу меняет цвет.  Ведь на таких собеседованиях обязан присутствовать психолог!  А известно, что Биби не доверяет никому, кроме собственной жены. 

Другой вопрос: имеет ли право жена премьер–министра иметь доступ к государственным делам? 

Для бывшего советского гражданина это вопрос на засыпку. После мадам Арманд и до Раисы Горбачёвой жены на переднем плане политической жизни в России, советской и постсоветской, не функционировали.  

А вот на Западе феминизм давал себя знать. 

Одна Элеонор Рузвельт чего стоила! До сих пор спорят, он ли, она ли виновны в уступчивости главы западного мира требованиям Сталина. Элеонор во многом признаётся в своей автобиографии.  Да, она действительно настраивала мужа на левый лад. И только после смерти мужа убедившись в коварстве Сталина она изменила свою точку зрения. 

Затем была эпопея семейства Кеннеди, где хорошо воспитанные дамы умели настоять на своём, не швыряя питы с шуaрмой в мусор. Признания Жаклин о том, как умело она делала важные государственные фигуры мировой политики жертвами своего обаяния и исполнителями политической воли её нагловатого муженька, очаровывают своей непосредственностью.
Потом было семейство Клинтон – ну, эту историю все знают. Хиллари, не стесняясь, рассказывала в интервью, как она во всём наставляла своего саксофониста во время его президентских каденций и как за прощение его сексуальных фокусов получила обещание о том, что он приложит все силы для того, чтобы сделать и её на 8 лет хозяйкой США и мира. 

Правда, в отличие от Сары, у Хиллари было правильное понимание этой материи, и она, еще в бытность свою женой президента, получила государственные должности, позволяющие ей делать то, в чём обвиняют Сару.  

Является ли Хиллари Клинтон феминисткой?  Без сомнения, и зафиксировано.
А о жене Обамы и спорить нечего.  Её феминистским и прочим свободолюбивым фантазиям должен был подчиняться весь мир. 

Даже леди Клементина Черчилль, аристократка и феминистка в одном лице, считалась ближайшим советником знаменитого мужа 

во всех его начинаниях. А когда ей ставили это на вид, указывая на промахи мужа, она безразлично по оскар-уайльдовски отвечала: 

«Ах, оставьте! Он просто опять ел слишком много сыру на ночь!».  

Диво ли, что жена нашего премьер-министра, поставившего себе задачу ввести Израиль в сонм самых значимых государств мира, 

и вынужденная крутиться в обществе всех этих феминисток высшего разряда, старается вести себя, как современная жена современного владыки?

Ну да! Нет у неё мудрости Элеонор Рузвельт, обаяния Жаклин Кеннеди, искушенной хитрости Хиллари, и всемерной поддержки тех, 

кто командует мужем из-за её спины, как у жены Обамы.  Но и в Израиле дела в этом отношении обстояли не просто. 

Оставим в стороне Голду Меир, образец для поклонения всех феминисток мира, и возьмём для примера Лею Рабин. Тот, кто жил в эпоху Рабина и следил за политикой, подтвердит: эпоху Рабина, как политической фигуры, надо бы называть эпохой Леи Шлоссберг-Рабин. Без её одобрения или её протекции никто не мог занять высокой должности. A из-за её неосторожности с покупками на доллары, Рабину пришлось уйти с поста.  Eё слово было законом для всего Израиля, тогда как слово её нерешительного и часто впадающего в депрессию мужа считалось только рекомендацией.  

И если Сара, несомненно ориентирующаяся на предшественницу, всего-навсего орала на неопрятных и неумелых поварих или на завхозов разваливающегося дома главы правительства, то Лея не стеснялась в этом отношении ни перед кем. 

Я была свидетелем того, как целая воинская часть вручную просеивала песок в Эль-Арише, пытаясь найти брошь мадам Рабин, уж давно вдовы бывшего главы правительства. Что делала вдова в Эль-Арише?  Пыталась как-то повлиять на неудачный результат 

Кемп-Дэвида, поскольку была более, чем заинтересована в том, чтобы Арафат выполнил письменное обещание, данное Ицхаку Рабину, 

с которого началось Осло. 

Многие вообще считают, что Осло было вовсе не делом Рабина, а решением его жены Леи и группы политической ребятни, которой она командовала.

И вот центральный вопрос: как можно соединить нарастающий агрессивный феминизм с ролью жён, которые раньше действовали 

из-за спин мужей, а сейчас требуют себе равной с мужьями управленческой доли? 

Я лично считаю так: учитывая многовековой опыт женского влияния на политику мира, начиная с гетеры Аспазии, любовницы Перикла, заложившей основы западной цивилизации в сфере этики, эстетики и политики, и одновременно ответственной за целых две войны, 

и далее везде и всегда в мировой истории, где умная и пусть даже капризная женщина за спиной властителя решала судьбы мира, лучше оставить всё, как было и есть. 

А заодно оставить по этим вопросам в покое упрямую израильтянку Сару, которую нападением в парикмахерской не напугаешь. Израильский феминизм, он ого-го!  Для рьяных же феминисток есть только один путь – самой стать главой всего, что ей нравится – 

от провинциальной больницы  до кресла премьер-министра.  

 

Но устраивать охоту на одну феминистку минуя всех остальных – это на мой взгляд просто безобразие.

Анна Исакова